Россия из века в век Глава 2
Революционеры[1]
Ни о классах, ни о партиях нельзя судить только по тому,
что они сами о себе говорят, по тем лозунгам, которые они в данный
момент выдвигают…
В конечном итоге все противоречия сходились в борьбе за власть.
Л. Троцкий
Борьба между троцкистами и Советским правительством не борьба за власть, а борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом.
И. Сталин
[1] Карпов В.В. «Генералиссимус» Москва «Вече» 2010.
Из книги Карпова В.В. «Генералиссимус» От автора
Прежде всего предлагаю читателям обратить внимание на две особенности. Первая: несколько десятилетий при жизни Сталина многое гипертрофировалось в сторону преувеличения, приукрашивания его заслуг. Вторая: после смерти Сталина началось и продолжается по сей день «развенчание» и «ниспровержение» его как исторической личности, всего, что связано с ним, путём перекрашивания в один чёрный цвет, подачи в негативном виде.
Где же правда?
Придётся разгребать горы противоположных по оценкам книг, исследований, статей, большей частью необъективных, несправедливых.
В одних Сталин – великий вождь, отец народов, мудрый государственный деятель, в других – кровожадный злодей, преступник с параноидальной психикой.
Не берусь анализировать, оценивать и описывать всю жизнь и деятельность Иосифа Виссарионовича Сталина, попытаюсь осветить его политическую и военную деятельность.
Во всех стратегических вопросах, касающихся хода войны, принятия решений на проведение крупнейших операций – всюду роль Сталина как Верховного Главнокомандующего была первостепенной. Правильны или ошибочны были его решения – другой вопрос, но то, что его мнение и приказы являлись определяющими, – это однозначно.
В ходе работы над книгами накапливались материалы и размышления о военной деятельности Сталина. Кроме того, в личных беседах со многими видными военачальниками и в сотнях писем читателей мне постоянно советовали подумать и взяться за создание книги о Сталине. Многие считали, что я подготовлен к ней своей предыдущей работой, военным образованием и осведомлённостью в делах архивных.
Придавало мне силы не только то, что я владел необходимым материалом, но и то, что имел опыт работы в Генеральном штабе с 1947 года по день смерти Сталина в 1953году.
С ним я лично не встречался, но видел и слышал его много раз. Мне знакома обстановка, атмосфера деятельности Генерального штаба при непосредственном руководстве Сталина. И вообще, первая половина моей жизни прошла в те годы, когда всё вершил «великий вождь и учитель».
Мои предыдущие книги были честными и правдивыми, не изменяю себе и в этом повествовании – о Генералиссимусе. Не ставлю перед собой цели оправдывать или осуждать Сталина. Я намерен, как всегда, изложить всё объективно.
Всё изложенное строго документально. Может быть, кому-то покажется, что документов и цитат многовато, но я исходил из того, что сами-то читатели не могут познакомиться с многими первоисточниками, которые существуют, но, как говорится, простому смертному недоступны. Что касается моих бесед с людьми, окружавшими Сталина (друзья и враги), то эти, в том числе магнитофонные, записи поистине уникальны, потому что собеседники мои оставили наш бренный мир.
Я хотел написать более полную книгу о Сталине, поэтому и включил широко известные старшему поколению, но неизвестные новому эпизоды из его жизни и деятельности.
Я, современник Сталина, пережил те же исторические события¸ поэтому имею все основания на то, чтобы высказывать свои суждения по поводу поступков и событий, которые совершали их участники. Пять лет я работал над этой рукописью. А книгу эту – самую значительную в моём творчестве – очень хочется подержать в руках,…ещё раз пройти вместе с читателями по грозным, трудным и радостным годам XX века, в котором жил и работал не только Сталин, но и мы, старшее поколение. Это и наша жизнь
На фронте мы ходили в атаки и рукопашные. В кровавые схватки нас поднимали навстречу пулям и возможной смерти не только призывы: «За Родину!» За Сталина!» Каждого из нас поднимало извечное русское «Надо!»
Придётся разгребать горы противоположных по оценкам книг, исследований, статей, большей частью необъективных, несправедливых.
В одних Сталин – великий вождь, отец народов, мудрый государственный деятель, в других – кровожадный злодей, преступник с параноидальной психикой.
Не берусь анализировать, оценивать и описывать всю жизнь и деятельность Иосифа Виссарионовича Сталина, попытаюсь осветить его политическую и военную деятельность.
Во всех стратегических вопросах, касающихся хода войны, принятия решений на проведение крупнейших операций – всюду роль Сталина как Верховного Главнокомандующего была первостепенной. Правильны или ошибочны были его решения – другой вопрос, но то, что его мнение и приказы являлись определяющими, – это однозначно.
В ходе работы над книгами накапливались материалы и размышления о военной деятельности Сталина. Кроме того, в личных беседах со многими видными военачальниками и в сотнях писем читателей мне постоянно советовали подумать и взяться за создание книги о Сталине. Многие считали, что я подготовлен к ней своей предыдущей работой, военным образованием и осведомлённостью в делах архивных.
Придавало мне силы не только то, что я владел необходимым материалом, но и то, что имел опыт работы в Генеральном штабе с 1947 года по день смерти Сталина в 1953году.
С ним я лично не встречался, но видел и слышал его много раз. Мне знакома обстановка, атмосфера деятельности Генерального штаба при непосредственном руководстве Сталина. И вообще, первая половина моей жизни прошла в те годы, когда всё вершил «великий вождь и учитель».
Мои предыдущие книги были честными и правдивыми, не изменяю себе и в этом повествовании – о Генералиссимусе. Не ставлю перед собой цели оправдывать или осуждать Сталина. Я намерен, как всегда, изложить всё объективно.
Всё изложенное строго документально. Может быть, кому-то покажется, что документов и цитат многовато, но я исходил из того, что сами-то читатели не могут познакомиться с многими первоисточниками, которые существуют, но, как говорится, простому смертному недоступны. Что касается моих бесед с людьми, окружавшими Сталина (друзья и враги), то эти, в том числе магнитофонные, записи поистине уникальны, потому что собеседники мои оставили наш бренный мир.
Я хотел написать более полную книгу о Сталине, поэтому и включил широко известные старшему поколению, но неизвестные новому эпизоды из его жизни и деятельности.
Я, современник Сталина, пережил те же исторические события¸ поэтому имею все основания на то, чтобы высказывать свои суждения по поводу поступков и событий, которые совершали их участники. Пять лет я работал над этой рукописью. А книгу эту – самую значительную в моём творчестве – очень хочется подержать в руках,…ещё раз пройти вместе с читателями по грозным, трудным и радостным годам XX века, в котором жил и работал не только Сталин, но и мы, старшее поколение. Это и наша жизнь
На фронте мы ходили в атаки и рукопашные. В кровавые схватки нас поднимали навстречу пулям и возможной смерти не только призывы: «За Родину!» За Сталина!» Каждого из нас поднимало извечное русское «Надо!»
Начало биографии
(факты без комментариев)
Начать придётся издалека, без такого «предполья» нельзя понять, как формировались личность и способности будущего Генералиссимуса.
Иосиф Джугашвили родился 21 декабря 1879 года в небольшом городке Гори Тбилисской губернии в семье сапожника Виссариона Ивановича и Екатерины Георгиевны Джугашвили. Крещён в православной церкви. В 1888 году его отдали в Горийское духовное училище, после окончания которого в 1894 году он поступил в Тифлисскую духовную семинарию, причём как отличник был принят «на казённый счёт». Готовился стать священником, но знакомство с модной тогда революционной литературой увлекло Иосифа, и он стал посещать марксистские кружки. А вскоре проявил себя таким их активистом, что 29 мая 1899 года (на пятом году учёбы) его исключили из духовной семинарии.
После этого устроился на работу в Тифлисскую физическую обсерваторию – вычислителем-наблюдателем – и с той поры повёл жизнь революционера-профессионала. Он был смелый, с горячим кавказским характером. Книжной революции ему было мало – участвовал в экспроприациях. Здесь, наверное, впервые и проявились его лучшие бойцовские качества.
Но «боевая деятельность» была недолгой – понял: надо просвещать, поднимать трудящихся на борьбу за лучшее будущее.
5 апреля 1902 года последовал первый арест и заключение в Батумскую тюрьму за революционные выступления среди рабочих и статьи в нелегальной газете «Брудзола». Осенью 1903 года он был сослан на три года в Восточную Сибирь, в село Новая Уда Иркутской губернии. Здесь получил первое письмо от Ленина. 5 января 1904 года бежал из ссылки и вернулся на Кавказ, где организовал широкое издание нелегальных прокламаций, газет, брошюр, книг, в которых выступил как единомышленник Ленина в борьбе с меньшевиками.
В декабре 1905 года Сталин – делегат от кавказских большевиков на Всероссийской конференции большевиков в Таммерфорсе (Финляндия). Первая конференция РСДПР имела важное значение для деятельности большевистских организаций. В.И. Ленин был избран председателем конференции[1]. Центральному Комитету было поручено созвать объединительный съезд РСДРП. Здесь Сталин впервые лично познакомился с Лениным.
В апреле 1906 года Сталин участвует в работе IV(Объединённого) съезда РСДРП в Стокгольме. Ленин был избран в президиум съезда: значительная часть заседаний шла под его председательством. Съезд проходил в острейшей борьбе между большевиками и меньшевиками.[2]
На V Лондонском съезде РСДРП (30 апреля (13 мая) 1907 года) Сталин активный участник борьбы и победы Ленина над меньшевиками. На съезд с правом совещательного голоса был приглашён А.М. Горький. Ленин проявил о нём особую заботу. В.И. Ленин, большевики вели на съезде борьбу за сплочение революционной социал-демократии на платформе большевизма против оппортунизма меньшевиков, бундовцев и Троцкого, который на съезде «…держался позёром»[3].
И вновь Кавказ. Об этом периоде Сталин вспоминал: «Три года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня как практического борца и одного из практических местных руководителей. Там, в Баку, я получил, таким образом, второе своё боевое революционное крещение».
25 марта 1908 года – второй арест. Восемь месяцев в тюрьме. Ссылка в Вологодскую губернию. Но 24 июня 1909 года Сталин совершает побег и возвращается в Баку.
23 марта 1910 года – опять арест, полгода в тюрьме и ссылка в Сольвычегодск. 6 сентября 1911 года Сталин нелегально уезжает в Петербург, но уже 22 сентября он водворён на место ссылки.
По поручению Ленина в Вологду приехал Серго Орджоникидзе и сообщил Сталину о заочном избрании его членом ЦК партии на Пражской конференции (январь 1912 г.). Конференция отменила, как неправильное, решение январского (1910 года) пленума ЦК РСДРП о соглашении с редакцией, издававшейся в Вене троцкистской газеты «Правда» и об оказании ей денежной помощи[4].
В феврале 1912 года Сталин совершает очередной побег.
5 мая 1912 года, согласно указаниям Ленина выходит первый номер газеты «Правда» – его готовил в России со своими товарищами Сталин. 22 апреля 1912 года Сталина арестовали и сослали на три года в Нарымский край. Но уже 1 сентября того же года — новый побег!
В петербургском подполье Сталин продолжает руководить изданием «Правды», ведёт подготовку к избирательной кампании в IV Государственную думу, пишет «Наказ петербургских рабочих своему рабочему депутату», который Ленин высоко оценил и рекомендовал газете: «Непременно поместите этот наказ на видном месте крупным шрифтом». Выборы увенчались победой – кандидаты от рабочих были избраны в Думу.
Ленин одобряет работу Сталина в переписке с ним. В ноябре и декабре 1912 года Сталин выезжал к Ленину в Краков на совещание ЦК.
За границей Сталин написал работу «Марксизм и национальный вопрос». Ленин сообщал Горькому: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для «Просвещения» большую статью, собрав все авторские и прочие материалы..»
23 февраля 1913 года Сталина арестовали в Петербурге. На этот раз, учитывая его побеги, сослали в далёкий Туруханский край, к самому Полярному кругу, в селение Курейка, где Сталин и пробыл до Февральской революции 1917 года.
12 марта 1917 года он уже в Петербурге. Здесь его кооптировали в состав русского бюро ЦК РСДРП и в редакцию «Правды».
2 апреля 1917 года Ленин пересёк границу Финляндии, на первой же станции Белоостров его встречали Сталин, Каменев, Коллонтай, Раскольников.
4 апреля Ленин в Таврическом дворце изложил свои исторические апрельские тезисы – программу немедленных действий. Сталин был рядом.
24 апреля 1917 года на VII Всероссийской партийной конференции Сталина избирают членом ЦК, в который входили: Ленин, Зиновьев, Каменев, Свердлов, Ногин, Смигла, Фёдоров.
4 июля, после расстрела по приказу Керенского мирной демонстрации, партия ушла в подполье, организация безопасности Ленина была возложена на Сталина.
Сталин постоянно встречается с Лениным в Разливе, готовит VI съезд партии конец июля-начало августа 1917 года, на котором в отсутствие Ленина делает основной доклад о политическом положении и курсе на вооружённое восстание.
25 октября (7 ноября) это вооружённое восстание происходит, и Ленин провозглашает лозунг: «Вся власть Советам!» Долой временное правительство!»
Октябрьская революция свершилась 26-го вечером. На II Всероссийском Съезде Советов создано первое Советское правительство во главе с Лениным. Сталина назначают народным комиссаром по делам национальностей.
В эти дни многим коммунистам пришлось стать военными. Тут и для Сталина открылись самые широкие возможности.
На совещании ЦК ещё 16 октября по предложению Ленина создаётся Военно-революционный центр из пяти человек, в который входили Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Бубнов и Сталин.
Вообще, было два руководящих центра: «Военно-революционный Комитет» в Петербурге и «Военно-революционный центр» Всероссийского масштаба.
Всероссийским восстанием руководил Ленин, а в Петербурге – Троцкий, председатель Петроградского совета.
В первом издании сочинений Ленина сказано: «После того, как Петербургский совет перешёл в руки большевиков, был избран его председателем Троцкий, в качестве которого организовал и руководил восстанием 25 октября».
Сталин после революции в юбилейной статье 1918 года говорил о Троцком: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета товарища Троцкого.
Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана, прежде всего, и главным образом товарищу Троцкому. Товарищи Антонов и Подвойский были главными помощниками товарища Троцкого».
Таким образом, в двух крупнейших событиях начала XXвека – Первой мировой войне и Октябрьской революции — Джугашвили-Сталин прошёл не на уровне второго лица, как это утверждают его услужливые биографы, а как член руководящей команды большевиков-революционеров.
Он был в числе близких к Ленину единомышленников – член ЦК, член «Военно-революционного центра», но роль его в этот период, как видим, была ещё скромной. Пока на Сталина лишь падал отблеск «костра», разжигаемого Лениным.
Такова правда о начале биографии Иосифа Джугашвили, я не пытаюсь ни унизить, ни возвысить его, привожу только факты – ни больше ни меньше.
[1] Ленин В.И. Биография т.1 ИПЛ Москва 1986 с.137
[2] Ленин В.И. Биография т.1 ИПЛ Москва 1986 с. 142
[3] Ленин В.И. Полное собрание сочинений т.47 с. 137. В отчёте съезда сообщалось: «Вообще Ленин-самый блестящий оратор на съезде. Он крайне резко разбил все доводы и оправдания меньшевиков и очень резко ответил Троцкому. V съезд избрал Ленина в ЦК РСДРП.
[4] Ленин В.И. Биография т.1 Москва ИПЛ 1986 с.209
Гражданская война
Бои за Царицын
Где и как развивались военные способности Сталина, когда и как он накапливал боевой опыт?
Первое событие стратегического масштаба, в котором Сталин не только принимал участие, но и сыграл руководящую роль, произошло в 1918 году под Царицыном. Причём начиналось его участие в том большом сражении не в положении военачальника, а всего лишь продовольственным комиссаром.
Напомню, что окружённый тогда со всех сторон фронтами, Петроград оказался отрезанным от губерний, которые снабжали столицу хлебом и другими продуктами. Голод начинал душить не только жителей огромного города, но и саму революцию. Надо было предпринять срочные меры по налаживанию снабжения продовольствием. Одной из таких акций было решение ЦК направить Сталина продовольственным комиссаром в Царицын, через который можно было везти хлеб с Волги и Северного Кавказа в обход деникинской армии, занимавшей Украину и донские хлебородные просторы.
* * *
Понимая и подчёркивая значение этого мероприятия, председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин) подписал особый мандат:
«Член Совета Народных Комиссаров, народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем продовольственного дела на Юге России, облечённый чрезвычайными правами. Местные и областные совнаркомы, совдепы, ревкомы, штабы и начальники отрядов, железнодорожные организации и начальники станций, организации торгового флота, речного и морского, почтово-телеграфные и продовольственные организации и эмиссары обязываются исполнить распоряжение товарища Сталина».
Сталин прибыл в Царицын вместе с женой Надеждой Аллилуевой 6 июня 1918 года. Он остался жить в салон-вагоне, который охраняли приехавшие с ним питерские красногвардейцы. На правах чрезвычайного комиссара Сталин стал вызывать к себе для доклада не только руководителей местных партийных и советских органов власти, но и военных. Последние, не понимая поначалу, какое к ним имеет отношение штатский продовольственный комиссар, не очень-то ему подчинялись и продолжали заниматься своими делами.
Командующий Северо-Кавказским округом, бывший генерал-лейтенант царской армии Снесарёв умело руководил действиями подчинённых ему войск и создал надёжную оборону Царицына.
У Сталина отношение к бывшим офицерам было однозначно подозрительное. Он считал их заговорщиками. И в этом отношении расходился с мнением Ленина по вопросу использования военных специалистов. Встретив прохладное отношение военных в Царицыне, Сталин дал телеграмму в ЦК Ленину, требуя себе полномочий на вмешательство и в дела военные, потому что обнаружил здесь большие беспорядки.
Центральный Комитет сначала не дал Сталину таких полномочий, посчитав, что он должен заниматься главным делом, ради которого направлен, – продовольствием.
Сталин успел отправить несколько эшелонов с хлебом в голодающий Петербург, чем оказал большую услугу революции.
Но в конце июля противник перешёл в наступление. Генерал Краснов намеревался силами белоказачьей армии овладеть Царицыном и соединиться с восставшим чехословацким корпусом, уральскими и оренбургскими белоказаками. Объединение сил контрреволюции отрезало бы северную часть России от Южной, откуда поступало продовольствие в Петербург и Москву. Потеря Царицына была бы труднопоправимой катастрофой. Сталин прилагает все силы, чтобы выполнить поручение Ленина и ЦК.
11 июля 1918 года Сталин телеграфирует Ленину:
«Дело осложняется тем, что штаб Северокавказского округа оказался совершенно неприспособленным к условиям борьбы с контрреволюцией. Смотреть на это равнодушно считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочёты на местах, я принимаю ряд мер и буду принимать вплоть до смещения губящих дело чинов и командиров, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать. При этом понятно, что беру на себя всю ответственность перед всеми высшими учреждениями».
Снабжение центра страны хлебом было прервано. Ленин передал Сталину: «О продовольствии должен сказать, что сегодня вовсе не выдают ни в Питере, ни в Москве. Положение совсем плохое. Сообщите, можете ли принять экстренные меры, ибо кроме как от вас добыть неоткуда».
Сталин ответил, что «до восстановления пути доставка хлеба немыслима… в ближайшие дни не удастся помочь хлебом. Дней через десять надеемся восстановить линии. Но шли не дни, а месяцы, и положение всё ухудшалось.
Обстановка была крайне напряжённой не только на фронте, но и в тылу: в Петрограде произошло восстание эсеров, покушение на Ленина. В Царицыне скопилось очень много враждебных новой власти элементов: эсеры, террористы, анархисты, монархисты, бывшие офицеры. Существовало организованное контрреволюционное подполье.
Мне кажется, роль Сталина в борьбе с внутренней контрреволюцией более наглядно будет представлена в устах участника событий тех дней, бывшего начальника оперативного отдела армии полковника Носовича, который перебежал к белым и 3 февраля 1919 опубликовал в белогвардейском журнале «Донская волна» следующее:
Главное значение Сталина было снабжение продовольствием северных губерний, и для выполнения этой задачи он обладал неограниченными полномочиями.
Линия Грязи – Царицын оказалась окончательно перерезанной. На севере осталась лишь одна возможность получать припасы и поддерживать связь: это –Волга. На юге, после занятия «добровольцами»Тихорецкой, положение стало тоже весьма шатким. А для Сталина, черпающего свои (хлебные) запасы исключительно из Ставропольской губернии, такое положение граничило с безуспешным окончанием его миссии на юге. Не в правилах очевидно, такого человека, как Сталин, отступать от раз начатого дела. Надо отдать справедливость ему, что его энергии может позавидовать любой из старых администраторов, а способности применяться к делу и обстоятельствам следовало бы поучиться многим.
Постепенно, по мере того, как он оставался без дела, вернее, попутно с уменьшением его прямой задачи, Сталин начал входить во все отделы управления городом, а главным образом, в широкие задачи обороны Царицына в частности и всего Кавказского фронта вообще.
К этому времени в Царицыне атмосфера сгустилась. Царицынская чрезвычайка работала полным темпом. Не проходило дня без того, чтобы в самых, казалось, надёжных местах не открывались различные заговоры. Все тюрьмы города переполнились.
Борьба на фронте достигла крайнего напряжения.
Главным двигателем и главным вершителем всего с 20 июля оказался Сталин. Простой переговор по прямому проводу с центром о неудобстве и несоответствии для дела настоящего устройства управления краем привёл к тому, что Москва отдала приказ, которым Сталин ставился во главе всего военного и гражданского управления..»
Носович признаёт дальше – репрессии имели основание. Вот что он пишет о контрреволюционных организациях Царицына:
«К этому времени и местная контрреволюционная организация, стоящая на платформе Учредительного собрания, значительно окрепла и, получив из Москвы деньги, готовилась к активному выступлению для помощи донским казакам в деле освобождения Царицына. К большому сожалению, прибывший из Москвы глава этой организации инженер Алексеев и его два сына были мало знакомы с настоящей обстановкой, и из-за неправильно составленного плана, основанного на привлечении в ряды активно выступающих сербского батальона, состоявшего при чрезвычайке, организация оказалась раскрытой…
Резолюция Сталина была короткая: «расстрелять». Инженер Алексеев, его два сына, а вместе с ним и значительное количество офицеров, которые частью состояли в организации, а частью по подозрению в соучастии в ней были схвачены чрезвычайкой и немедленно без всякого суда расстреляны».
Об очищении от белогвардейцев Носович пишет:
«Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал критическую и многозначащую надпись на телеграмме: «Не принимать во внимание!»
Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а всё артиллерийское и часть штабного управления продолжает сидеть на барже в Царицыне».
По приказу Сталина был арестован Снесарев и почти все бывшие офицеры из штаба. Несколько сот арестованных офицеров были водворены на баржу и содержались там под охраной.
О судьбе этих офицеров, а точнее, о применении Сталиным таких крупных мер в Москву писалось не раз: с баржи было выведено и расстреляно несколько групп офицеров, и вообще эту баржу намеревались затопить. В Царицын была даже направлена специальная комиссия во главе с А.И. Окуловым для расследования этого факта.
Комиссия разобралась с обвинением арестованных, большинство из них были освобождены, в том числе и генерал Снесарев. Чтобы развести Снесарева со Сталиным, генерала назначили командующим Западным фронтом.
Осенью 1918 года войска белых вышли на подступы к Царицыну и кое-где прорвались к Волге.
Самое критическое положение создалось в январе 1919 года, когда генерал Краснов ввёл свежие силы и, прорвав оборону красных, двинулся к Царицыну. У командующего созданного к тому времени Южного фронта Сытина и у члена РВС Сталина никаких резервов для противодействия прорыву не было.
В этой сложнейшей обстановке Сталин не растерялся, проявил твёрдость и нашёл выход. Здесь впервые проявляется его способность мыслить в оперативно-стратегических масштабах.
Находившиеся в те дни рядом со Сталиным в салон-вагоне вспоминают, что Сталин был возбуждён гораздо более обычного, почти не переставал дымить трубкой, но говорил своим ровным твёрдым голосом, и это успокаивало окружающих.
Сталин понимал: Коль скоро он сосредоточил в своих руках всё руководство, то и ответственность за поражение ляжет на него. Но что же делать? Резервов нет. Противник почти беспрепятственно возьмёт Царицын.
— Что сейчас происходит в расположении генерала Краснова? – спросил Сталин, не обращаясь ни к кому конкретно. Представитель штаба фронта доложил:
— Там готовятся к вступлению в Царицын, главные силы строятся в колонны в районе Дубровки. Впереди пойдёт небольшой авангард, чтобы сбивать остатки наших войск.
— Превосходно! Авангард пропустить и расправиться с ним в нашей глубине.
— Но это значит открыть дорогу и главным силам противника.
— Совершенно справедливое замечание, — сказал Сталин. Он чувствовал себя уверенно, потому что нашёл выход из создавшегося безвыходного положения: — Главные силы противника пойдут не в город, а к своей гибели.
— Начальник артиллерии, товарищ Кулик, сколько у вас в районе Дубовки пушек?
— У меня здесь ничего, — начал оправдываться Кулик.
— На всём фронте сколько? – нетерпеливо перебил Сталин
— Орудий сто наберётся.
— Все эти орудия немедленно, не теряя ни минуты, начать сосредоточивать к Дубровке. Пошлите надёжных людей в батареи. Гнать всех в хвост и в гриву. Чтобы в течение ночи сосредоточились к Дубровке. Сюда же свезти все снаряды.
Противник в эйфории. Победа вскружила им головы. Вот мы и ударим всей артиллерией по этим глупым головам. А сводную кавалерийскую дивизию Думенко сосредоточить сюда же, к Дубровке. Её задача – бить и преследовать противника, после того как его опрокинет артиллерия!
В течение ночи вся артиллерия была стянута и заняла огневые позиции у Дубровки. Дивизия Думенко вышла в назначенный район. Психологический анализ Сталина относительно противника полностью подтвердился. Войска генерала Краснова шли колоннами по дорогам за авангардом. Кавалерия, тоже в строю, двигалась вдоль дорог. Тяжёлая, огромная масса войск густым потоком текла к Царицыну.
Удар артиллерии, в таком сконцентрированном, невиданном ранее количестве, да ещё с предельной скорострельностью, был не только неожиданным, но и уничтожающим. Снаряды рвались в гуще людей, в несколько минут огромное пространство покрылось трупами, бежали в разные стороны солдаты. Дивизия Думенко под командованием Будённого (Думенко заболел) лихо преследовала отступающих. Перешли в наступление и другие части фронта. Войска Краснова были отбиты от Царицына.
Эта блестящая победа укрепила авторитет Сталина. Город отстояли, белые отброшены. А кто всё это возглавлял? – Сталин! И ещё один человек очень помог – Кулик.
И это естественно: решающую роль в этом сражении сыграла артиллерия, использованная оригинальным, не применявшимся ранее сосредоточением её на главном направлении и массированным огнём. А кто командующий артиллерией? – Кулик!
Слава Кулика после этого тоже была устойчива многие годы.
Ну а отношения на уровне руководства фронтом развивались своим чередом. Сталин продолжал показывать свой характер. Вернее, он оставался собой и не мог вести себя иначе.
С первых же дней Сталин начал конфликтовать с новым командующим Ситиным. И даже самостоятельно отстранил его от командования фронтом. Для того, чтобы исправить это положение, ЦК вынужден был отозвать Сталина в Москву. Командующим войсками фронта был оставлен Сытин.
Подводя итоги первого самостоятельного соприкосновения Сталина с военной стратегией, отметим его мудрость, решительность, твёрдость.. Всё это хорошие качества военачальника. Сталин получил опыт в организации и проведении крупных армейских операций. Познакомился с деятельностью штабов, роли которых, однако, явно не понял.
На Западном фронте. Разгром Деникина
В мае 1919 года перешли в наступление войска Юденича, и создалась угроза Петрограду. ЦК партии и Совет обороны направили Сталина на Петроградский фронт. Это назначение было не случайным – учли его военные способности и проявленные решительные действия на фронте ранее. Ленин предупредил Сталина: «Вся обстановка белогвардейского наступления на Петроград заставляет предполагать наличность в нашем тылу, а может быть, и на самом фронте, организованного предательства. Просьба обратить усиленное внимание на эти обстоятельства, принять экстренные меры для раскрытия заговоров».
И Ленин не ошибся – 13 июня 1919 года вспыхнул контрреволюционный мятеж на фронтах Красная Горка и Серая Лошадь. Сталин снова проявил смелость и решительность: он понимал, что нельзя позволить мятежу разгореться, так как наготове к вторжению стояла английская эскадра. В течение трёх дней мятеж был подавлен.. Англичане так и не решились начать крупные операции, узнав о подавлении мятежа.
5 июля 1919 года Сталина назначают членом РВС Западного фронта. Он прибыл в штаб фронта в Смоленск и вскоре доложил Ленину: «Положение фронта под Минском пока неважное.. Командарм никуда не годится, только портит дело».
А через некоторое время у Сталина возник конфликт и с членом РВС Западного фронта А.И. Окуловым. Это был тот самый Окулов, который приезжал под Царицын председателем Комиссии по расследованию арестов военспецов. Сталин не пытался даже маскировать свою неприязнь и требовал отозвать Окулова.
Ленин был вынужден предупредить Сталина:
«…думаю, что Вы должны помочь Реввоенсовету фронта объединить все армии.. Надо, чтобы конфликт с Окуловым не разросся. Обдумайте хорошенько, ибо просто отозвать его нельзя».
Но Сталин вновь не внял корректным просьбам Ленина, настойчиво добивался отстранения тех, кто ему мешал, и всё же добился отзыва Окулова. Обстановка того требовала, а результат оправдывал и подтверждал правоту Сталина. Наступление противника было отбито. Западный фронт выстоял с теми, кого считал необходимым оставить Сталин.
27 сентября 1919 года Сталин назначается членом РВС уже Южного фронта, который действовал против войск Деникина. На этом фронте Сталин участвовал в весьма крупной, даже не операции, а целой военной кампании.
Ещё до приезда Сталина на Южный фронт, для отражения опасности, нависшей от продвижения войск Деникина в центр страны, главком Каменев, согласно плану Троцкого, разработанному в Москве, дал указание командующему Юго-Восточным фронтом Шорину нанести удар в направлении Царицын-Новороссийск, то есть выйти в тыл всей деникинской армии. Этот замысел с военной точки зрения был весьма эффективным, но явно не учитывал политическую ситуацию. Нанося удар от Волги к Новороссийску, красным войскам пришлось бы двигаться через донские просторы, заселённые враждебным, в большинстве мест, революции казачеством. Оно оказало бы яростное сопротивление, защищая свои земли, что могло сорвать успех наступления.
Новый командующий Южным фронтом Егоров и член РВС Сталин не были согласны с этим планом и предложили свой вариант: наносить удар со стороны Воронежа на Харьков, ¸Донбасс, Ростов, где ожидалась поддержка пролетарского населения, составляющего большинство в этих промышленных районах.
9 октября в 3 часа ночи командующий Южным фронтом Егоров получил от Главкома Каменева директиву, в которой он соглашался с новым планом и ставил задачу наступать и наносить главный удар вдоль Курской железной дороги, в направлении Донбасса, чем разъединить донскую армию и войска Деникина и разгромить их.
В этот же день, а точнее, в ту же ночь, 9 октября в 5 часов 25 минут, командующий фронтом издал директиву № 10726 ОП, в которой поставил конкретные задачи соединениям во исполнение полученной директивы Главкома.
Эту директиву подписали: командюж Егоров, члены РВС Южного фронта Сталин, Лашевич, начштабюж Пневский.
Сталин сыграл значительную роль в разгроме деникинской армии, проявил себя как политик и организатор, грамотно разбирающийся в стратегических вопросах. Он получил весомый опыт в проведении крупнейших армейских и фронтовых операций, в практическом руководстве боевыми действиями войск в условиях превосходства противника.
Советско-польская война 1920 года
Деникин разгромлен, его войска понесли большие потери в боях и ещё большие от разложения и дезертирства. Часть его военных сил отходила в Крым, где вливалась в армию барона Врангеля. 4 апреля 1920 года Деникин ушёл в отставку, Главнокомандующим белой армии стал Врангель. При штабе были представители Англии, Франции, США, Японии. Антанта не отказалась от намерения уничтожить революционную республику, которая, как казалось, дестабилизировала капиталистический мир и грозила зажечь вселенский пожар: ..Ленин в речи на VI Всероссийском чрезвычайном съезде сказал: «Мы подходим к последней, решительной битве, не за русскую, а межнациональную социалистическую революцию».
Троцкий писал: «Что война … закончится рабочей революцией в Польше, в этом не может быть никакого сомнения, но в то же время нет никаких оснований полагать, что война начнётся с такой революции».
То есть надо было начинать войну против Польши, чтобы там началась и победила рабочая революция. Замысел рассчитывался более глобально: Польша представлялась Троцкому запалом революции во всей Европе. В Германии, Австро-Венгрии, Франции уже вовсю разгоралось пролетарское движение.
Летом 1920 года, потерпев поражение на Украине и в Белоруссии, польские войска отходили на Запад. 20 июля Главком Каменев и председатель РВС Троцкий дали указание начать наступление на Варшаву по сходящимся направлениям – Западному фронту, которым командовал Тухачевский и Юго-Западному фронту под командованием Егорова, где членом Военного Совета был Сталин.
Выполняя эту директиву, Юго-Западный фронт перешёл в наступление, освободил Киев и вышел к Львову.
Западный фронт Тухачевского достиг подступов к Варшаве, но дальше произошла катастрофа.
Оппоненты Сталина пишут об этом очень пространно и доказывают, что Сталин был главным виновником поражения в том периоде советско-польской войны.
Вот цитата из книги Троцкого «Сталин»:
«К решающему моменту операционная линия Юго-Западного фронта разошлась с операционной линией главного Западного фронта под прямым углом. В то время, как фронт Тухачевского приближался к Варшаве, Юго-Западный фронт, в состав которого входил Сталин, двигался на Лемберг (Львов-А.М). Сталин вёл свою собственную войну, он хотел во что бы то ни стало войти во Львов, в то время как Смилга и Тухачевский войдут в Варшаву. Когда предстоящий контрудар под Варшавой окончательно выяснился, главное командование приказало Егорову, командующему Юго-Западным фронтом: круто переменить направление, чтобы ударить во фланг польских войск под Варшавой и поддержать Тухачевского с фланга. Но Юго-Западное командование, поощряемое Сталиным, продолжало двигаться на Запад: разве не более важно самим завладеть Львовом, чем «другим» взять Варшаву? В течение трёх или четырёх дней ставка не могла добиться исполнения приказа. Только в результате повторных приказов и угроз Юго-Западное командование переменило направление. Но несколько дней запоздания сыграли роковую роль».
Кто же прав? Чтобы установить истину, придётся нам самим восстанавливать обстановку и ход событий, для чего вернёмся к началу советско-польской войны.
Польша осталась последним плацдармом для очередной интервенции Антанты. В качестве вознаграждения польским шовинистам были обещаны обширные советские территории, что отвечало их извечному стремлению создать «великую Польшу от моря до моря». С конца 1919 года Антанта начала подготовку польской армии к большому наступлению на Советскую страну.
Помощь Антанты позволила польскому правительству создать к весне 1920 года армию численностью 738 тысяч человек. Боевой подготовкой польской армии занимались французские инструкторы. План польского наступления на Россию разрабатывался по указаниям французского маршала Фоша и под непосредственным руководством главы французской миссии в Варшаве генерале Анри. 25 апреля польские войска, обладавшие пятикратным превосходством против советских войск на Юго-Западном фронте, начали наступление вместе с петлюровцами. 26 апреля они захватили Житомир и Коростень, 6 мая– Киев и вышли на левый берег Днепра. Однако разбить 12-ю армию противнику не удалось. В середине мая фронт стабилизировался на линии южнее Киева-Ямполь.
24 июля Красная Армия перешла в контрнаступление, провела несколько успешных операций, освободила Украину и Белоруссию и вступила на польскую территорию.
Вот на этом наступательном подъёме и было решено провести Варшавскую операцию, разгромить польскую армию и «принести на штыках революцию в Европу».
Реальных сил для осуществления Варшавской операции не хватало. «Классовый фактор», «пролетарская солидарность» не сработали, польские пролетарии взялись за оружие и – пошли бить «русских захватчиков». Операция была обречена на провал из-за неправильной оценки обстановки сил противника Троцким, Каменевым и Тухачевским.
Председатель РВС Троцкий, желая увенчать лаврами будущего победителя, своего выдвиженца Тухачевского (да и свои собственные заслуги были бы очевидны!), убедил Ленина и Главнокомандующего Каменева в необходимости ликвидировать Юго-Западный фронт (Егоров, Сталин) и передать его войска Западному (Тухачевский), чтобы он самостоятельно завершил разгром польской армии. Без труда проглядывается желание Троцкого избавиться от Сталина, с которым у него постоянные конфликты, лишить его заслуг, которые возникнут в результате победы в советско-польской войне, и продвижения революции на Запад.
2 августа 1920 года Политбюро приняло решение объединить все армии, действовавшие против Польши, в составе Западного фронта. Одновременно было решено создать самостоятельный Южный фронт. Сталину было предложено сформировать РВС нового фронта, о чём Ленин сообщил ему телеграммой:
«Спешно. Шифром. Сталину. Только что провели в Политбюро разделение фронтов, чтобы Вы исключительно занялись Врангелем. В связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем в Сибири, опасность Врангеля становится громадной, а внутри Цека растёт стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей.
Я Вас прошу очень внимательно обсудить положение с Врангелем и дать Ваше заключение».
Одновременно Главком С.С. Каменев на основании директивы ЦК, предложил передать Первую конную армию и 12-ю армию Юго-Западного фронта в распоряжение командования Западного фронта, чтобы укрепить войска Тухачевского на главном Варшавском направлении.
Нетрудно понять состояние Сталина: вот-вот будет взят Львов, так много вложено сил в почти достигнутую победу, и вдруг всё насмарку. Сталин, минуя служебные инстанции – Главкома Каменева и Председателя РВС Троцкого, обращается прямо к Ленину. В его телеграмме видна обида за то, что не оценены заслуги не только его, Сталина, но и всего фронта, дело до конца не доведено, а уже идёт разговор о мире с Польшей: «Вашу записку о разделении фронтов получил, не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте максимум ещё две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям Главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов».
Ленин не стал отговаривать Сталина от возможной его замены и просил подобрать заместителя. А Каменев и Троцкий подтвердили своё прежнее решение: «Западный фронт приступает к нанесению решительного удара для разгрома противника и овладения варшавским районом. В виду этого теперь же приходится временно отказаться от немедленного овладения на вашем фронте Львовским районом».
Но Сталин и Егоров не вняли и этому приказу. Напротив, они отдали приказ Первой конной армии «В самый кратчайший срок мощным ударом уничтожить противника на правом берегу Буга, форсировать реку и на плечах бегущих остатков 3-й и 6-й польских армий захватить город Львов.
Выполнить этот приказ Первая конная не смогла.
А Западный фронт Тухачевского к этому времени полностью израсходовал все свои силы, иссякли боеприпасы и продовольствие, тылы отстали, фронт растянулся и представлял собой нечто рыхлое и плохо управляемое.
Польское командование, напротив, сжало как пружину свои отступающие части. Антанта помогла вооружением и техникой. Была проведена дополнительная мобилизация, она дала пополнение. В стране была развёрнута широкая и энергичная шовинистская пропаганда – защита от «русских поработителей» затмила классовые и пролетарские идеи. Контрудар польских армий был настолько силён, что фронт Тухачевского буквально развалился. Опрокинутые войска спасались бегством, две армии отошли в Пруссию, где были интернированы.
Одной из причин поражения Западного фронта Троцкий и Тухачевский считали невыполнение Егоровым и Сталиным приказа о передаче Первой конной и 12-й армий для удара во фланг польским частям, теснившим войска Тухачевского, но справедливости ради следует напомнить, что Первая конная армия находилась в 300 километрах от уже отступающих частей Западного фронта и не могла успеть им на выручку, к тому же и сами конники увязли в безуспешных боях под Львовым.
Ссылки Сталина на усталость и нездоровье были обоснованы, нервное напряжение в боях сочеталось с предельным физическим переутомлением: Юго-Западный фронт был развёрнут на огромной территории и фактически состоял из двух фронтов, один против Польши, второй на юге, против Врангеля. Сталин буквально разрывался между этими двумя фронтами.
В дни поражения фронта Тухачевского армия Врангеля, выйдя из Крыма, уже овладела большой территорией и готовилась к захвату Донбасса и соединению с восставшими казаками на Дону и Кубани.
Сталин уделял большое внимание Крымскому фронту. Он неоднократно выезжал на ответственные участки врангелевского фронта и проводил там работу. С 24 июня по 3 июля он находился в Синельниково. С 7 по 11 июля – в Москве, на совещании с Главкомом, начальником полевого штаба у заместителя председателя Реввоенсовета республики по вопросу о переброске подкреплений на Крымский участок Юго-Западного фронта. 14 июля он выезжает на станцию Волноваху, расположенную на левом фланге Крымского фронта. Через день (16 июля) посещает Мариуполь, где знакомится с состоянием Азовского флота. Два раза – 19 и 31 июля — Сталин выезжает на станцию Лозовая, где шли тяжёлые бои. С 9 по 14 августа совершает поездку по Крымскому участку Юго-Западного фронта.
Обратите внимание на даты – они совпадают с днями напряжённых боёв на Западе, и ещё представьте, какие большие расстояния приходилось преодолевать Сталину за короткое время (а самолётами тогда не летали).
Одним из очень важных дел, осуществлённых во время этих поездок, было создание Второй конной армии, которая сыграла большую роль в дальнейших боях. Заслуга Сталина в этом очевидна. Сталин отстоял командующего Юго-Западным фронтом Егорова, которого Троцкий намеревался заменить своим ставленником.
Москва, ЦК РКП, Троцкому
Решительно возражаю против замены Егорова Уборевичем, который ещё не созрел для такого поста, или Корком, который как комфронта не подходит. Крым проморгали Егоров и Главком вместе, ибо Главком был в Харькове за две недели до наступления Врангеля и уехал в Москву, не заметив разложения Крымармии. Если уж так необходимо наказать кого-либо, нужно наказать обоих. Я считаю, что лучшего, чем Егоров, нам сейчас не найти. Следовало бы заменить Главкома, который мечется между крайним оптимизмом и крайним пессимизмом, путается в ногах и путает комфронта, не умея дать ничего положительного
14 июня 1920 г. Сталин»
Как видим, авторитет Сталина в те дни был достаточно высок, он считает возможным высказать своё предложение даже о замене Главкома.
После катастрофы у Тухачевского на Западном фронте Сталин получил из Секретариата ЦК телеграмму:
«Трения между Вами и Главкомом дошли до того, что… необходимо выяснение путём совместного обсуждения при личном свидании, поэтому просим возможно скорее приехать в Москву».
17 августа Сталин выехал в Москву. Беседы в ЦК, видимо, были для него неблагоприятны, и он подал просьбу об освобождении от военной работы.
На этот раз Ленин не поддержал Сталина, на IX партийной конференции он взял под защиту действия Главкома и Троцкого, а поведение Сталина осудил.
Но неприятный эпизод на польском фронте не поколебал авторитета Сталина. Ленин продолжал высоко ценить его энергию и твёрдость. Приведу только несколько документов.
Телеграмма И.В. Сталину в Баку 29 октября 1920 года: «..Антанта пойдёт в Баку. Обдумайте и приготовьте спешные меры по укреплению подступов к Баку с суши и моря, подвоза тяжёлой артиллерии и прочее. Сообщите Ваше мнение».
Телеграмма Сталину в Баку 13 ноября 1920 года: «Как идёт борьба с бандами? Считаете ли возможным мирное улаживание отношений с Грузией и Арменией и на какой основе? Ведутся ли вполне серьёзно работы по укреплению подходов к Баку? Прошу также сообщить о Турции и Персии».
Сталин сообщал Ленину об успешной борьбе с контрреволюцией, о происках грузинских меньшевиков и армянских дашнаков, просил подкреплений. В ноябре он говорит с Лениным по прямому проводу, даёт ему ответы на вопросы о положении в Закавказье, Персии, Турции, об активности англичан, зарившихся на нефтяные богатства Азербайджана, снова проект постановлений. Вот какую записку направил Ленин Троцкому относительно этой просьбы: «т. Троцкий! Распорядитесь, пожалуйста, тотчас усилить и ускорить переброску..»
Сталину же он советует немедленно внести конкретные предложения для рассмотрения в Политбюро, ускорить приезд в Москву.
Готовится чистка учреждений, как московских, так и местных. Ленин даёт указание: «Решим это после приезда Сталина».
Из письма Ленина Молотову 1 сентября 1921 года: «Надо все эти вопросы … быстро решить в Политбюро. Надеюсь, вы втроём (Молотов+Каменев+Сталин) сойдётесь и решите».
Надо подготовить постановление VIII Всероссийского съезда Советов «О советском правительстве».
Ленин высоко ценил Сталина как хорошего работника и единомышленника, заботился о нём, беспокоился даже о его личных нуждах.
Телеграмма Г.К. Орджоникидзе в Тифлис, 4 июля 1921 года:
«Удивлён, что Вы отрываете Сталина от отдыха. Сталину надо бы ещё отдохнуть не меньше 4 или 6 недель».
Телеграмма А.С. Енукидзе 6 ноября 1921 года: «т. Енукидзе! Нельзя ли ускорить освобождение квартиры, намеченной Сталину?».
Подведём итог участия Сталина в гражданской войне. Без всякой натяжки и преувеличения его заслуг отметим: во многих крупных операциях он правильно оценивал обстановку, решительно влияя на ход боевых действий, которые завершались успешно.
Гражданская война и военная интервенция в СССР[1]
Ваша задача, идя на фронт, прежде и больше всего помнить, что гражданская война «Это единственно законная, справедливая, священная война угнетённых и эксплуатируемых» против насильников и грабителей.
В.И. Ленин
Гражданская война и военная интервенция в СССР, период в истории СССР, характеризующийся борьбой рабочих и трудящихся крестьян Советского государства и его Вооружённых Сил под руководством Коммунистической партии за защиту завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции, за создание нового социалистического общества, за независимость Советского государства против сил внутренней и внешней контрреволюции.
Согласно учению В.И. Ленина, Гражданская война, как явление, как форма классовой борьбы, имела место с октября 1917 по октябрь 1922, но время с лета 1918 до конца 1920, когда интервенция и Гражданская война слились в единое целое, и военный вопрос выступал «как главный», коренной вопрос революции (ПСС, т. 37. с. 14), Ленин определил как период Гражданской войны в истории Советского государства. Великая Октябрьская социалистическая революция свергла власть капиталистов и помещиков, установила диктатуру пролетариата.
Мир раскололся на две противоположные системы: социалистическую и капиталистическую. Победа революции вызвала ожесточённое сопротивление свергнутых эксплуататорских классов внутри страны и мирового империализма. Империалисты стремились реставрировать капитализм и поставить ослабленную и находившуюся в состоянии войны Россию в кабальную политическую и экономическую зависимость. Существовавший раскол международного империализма на две враждебные группировки (Антанта, с одной стороны, и блок центральных держав во главе с Германией – с другой) помешал созданию единого контрреволюционного фронта империалистов против молодого Советского государства. Борьба империалистических коалиций между собой не позволила им также оказать немедленную вооружённую помощь свергнутому буржуазному правительству России.
Однако главным, основным врагом, взявшим на себя организацию, поддержку и снабжение оружием, боеприпасами, деньгами белогвардейцев был мировой империализм.
«Всемирный империализм, который вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в её затягивании…»[2]
Опираясь на империалистов, партия кадетов установила связь с атаманами А.М. Калединым, А.П. Филимоновым, А.И. Дутовым, возглавлявшими казачьи правительства Дона, Кубани и Оренбурга, создала тайные вербовочные пункты для отправки офицеров и юнкеров на Дон, под Оренбург и в другие районы, где формировались контрреволюционные отряды. На стороне контрреволюции активно выступили мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков, вошедшие в блок с кадетами. Они создали контрреволюционный «Комитет спасения родины и революции».
26 октября (8 ноября) 1917 глава свергнутого Временного правительства А.Ф. Керенский отдал приказ командующим войсками фронтов и военных округов начать военные действия с целью свержения Советской власти. Керенский и Краснов в конце октября подняли мятеж, намереваясь вооружённой силой захватить Петроград. На город был двинут 3-й конный корпус Краснова, там подготавливался юнкерский мятеж. В Москве командующий военным округом полковник К.И. Рябцев силами юнкерского военного училища и других начал вооружённую борьбу против установления Советской власти.
Ставка Верховного главнокомандования во главе с генералом Н.Н. Духониным в Могилёве, казачьи правительства Дона, Кубани и Оренбурга отказались признать Советскую власть и начали против неё военные действия. Украинская Центральная рада вступила в блок с контрреволюционными командованиями Румынского и Юго-Западного фронтов и 7 (20) ноября объявила себя Верховным органом так называемой «Украинской народной республики». Опираясь на Польский корпус генерала Ю. Довбор – Мусницкого, выступила Белорусская рада. В Закавказье контрреволюция 15 (28) ноября, сформировала коалиционное правительство – Закавказский комиссариат, который распространил свою власть на всё Закавказье, кроме Баку, где установилась Советская власть.
Возникли местные контрреволюционные правительства в Туркестане, Сибири и других регионах.
Советское правительство объявило партию кадетов партией врагов народа и издало декрет об аресте её главарей. Советское правительство располагало сравнительно небольшими вооружёнными силами – отрядами Красной Гвардии революционных солдат и матросов, но пользовалось поддержкой рабочего класса и широких слоёв трудящегося крестьянства. В начавшейся в октябре 1917 «…гражданской войне подавляющее большинство населения, — писал Ленин, — оказалось на нашей стороне, и вследствие этого победа давалась нам необычайно легко».[3] Установление Советской власти во многих районах произошло мирным путём, но в ряде мест и городов, где против Советов выступили контрреволюционные силы, оно приняло характер гражданской войны!
* * *
Для руководства советскими войсками и борьбы с контрреволюцией 9(22) ноября был назначен Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко, создан Революционный полевой штаб. На Дону и Украине все советские отряды были объединены под руководством А.А. Антонова-Овсеенко, на Южном Урале – П.А. Кобозева, в Белоруссии – Р.И. Берзина. В Сибири руководство осуществлял ЦИК Центросибири, на Дальнем Востоке – Дальневосточный краевой исполком. В конце октября 1917 был разгромлен мятеж Керенского-Краснова под Петроградом и юнкерский мятеж в Петрограде, в ноябре ликвидирована контрреволюционная Ставка в Могилёве, разбиты контрреволюционные ударные батальоны под Белгородом. В конце 1917 – начале 1918 была очищена от врагов почти вся Украина; в январе-феврале 1918 подавлен мятеж Довбор-Мусницкого в Белоруссии. На Южном Урале в марте-апреле советские отряды разбили войска Дутова. В Туркестане ликвидирована «Кокандская автономия». В декабре 1917-январе 1918 были ликвидированы мятежи в Иркутске, Забайкалье, Амурской и Приморской областях; остатки банд атаманов Семёнова, Калмыкова, Гамова бежали в Маньчжурию. В январе-марте 1918 основные силы внутренней контрреволюции были разгромлены. По всей стране, кроме Бухары и Хивы, Закавказья, а также Якутии, Камчатки, установилась Советская власть. Боевые действия на этом этапе Гражданской войны велись с обеих сторон, главным образом вдоль железных дорог, немногочисленными отдельными отрядами и получили название «эшелонной войны».
Созданные Вторым Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов высшие органы Советского государства – СНК и ВЦИК сумели сломать государственный аппарат старой власти и создать новый, советский государственный аппарат (наркоматы, ВСНХ, ВЧК, суд, милицию), который стал мощным орудием диктатуры пролетариата. Возглавляли всю огромную политическую и организаторскую работу В.И. Ленин, ЦК партии, который опирался на широкую сеть местных партийных организаций.
Красная гвардия, сыгравшая решающую роль в победе Октябрьского вооружённого восстания и подавления мятежей контрреволюции, в силу своей малочисленности, децентрализованности, слабой военной подготовки, не могла обеспечить длительную защиту Советского государства.
15(28) января 1918 СНК принял декрет об образовании Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а 29 января (11 февраля) – Рабоче-Крестьянского Красного Флота. Верховным руководящим органом Красной Армии и Флота являлся СНК, возглавляемый Лениным, а непосредственное управление Вооружёнными Силами Республики осуществляли Наркомат по военным делам и Наркомат по морским делам. В январе 1918 завершился подготовительный этап строительства Вооружённых Сил на основе добровольчества. Начался переход к централизованному формированию воинских частей.
Ленин писал: «…Что может быть бесспорнее и яснее, чем следующая истина: правительство, давшее измученному трёхлетней грабительской войной народу Советскую власть, землю, рабочий контроль и мир, было бы непобедимо? Мир главное».[4]
К концу 1917 Россия потеряла 60% своего национального богатства. В 1917 валовая продукция промышленности сократилась на 36,4% по сравнению с 1916. Разруха дополнялась острейшим топливным кризисом и полным расстройством транспорта. Продолжение войны в обстановке разрухи народного хозяйства, развала фронта, фактического отсутствия армии, нежелания широких народных масс воевать привело бы Советскую власть к гибели.
Тяжёлое военно-политическое и экономическое положение блока центральных держав во главе с Германией вынуждало их, несмотря на классовую ненависть к пролетарскому государству, пойти на переговоры о мире с целью освобождения сил для нанесения решающего удара на Западном фронте.
20 ноября (3 декабря) 1917 в Брест-Литовске начались переговоры между Советской делегацией и представителями Четверного Союза (блок Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии). 2 (15) декабря было подписано соглашение о перемирии, а 9 (22) декабря начались переговоры о заключении мира, но Германия прервала мирные переговоры и в феврале 1918 её войска перешли в наступление на фронте от Балтийского до Чёрного морей. 21 февраля было опубликовано воззвание «К трудящемуся населению всей России», 22 февраля – написанное Лениным возвание – декрет СНК «Социалистическое отечество в опасности!», в которых содержался призыв направить все силы и средства «…на дело революционной обороны» и «.. защищать каждую позицию до последней капли крови»[5]. 23 февраля развернулась массовая запись добровольцев в Красную Армию. Наступление германских войск встретило упорное сопротивление войск Красной Армии. 3 марта был заключён Брестский мир 1918, который, несмотря на грабительский характер, дал стране необходимую мирную передышку. Седьмой съезд РКП(б) одобрил ленинский курс на заключение мира. 15 марта четвёртый чрезвычайный Всероссийский Съезд Советов ратифицировал Брестский договор. Коммунистическая партия, используя противоречия в лагере империализма, вывела Россию из империалистической войны, спасла страну от национальной катастрофы и сорвала первую попытку мировой реакции задушить социалистическую революцию.
По выражению Ленина, потеряв пространство, мы выиграли время, жизненно необходимое для укрепления Советской власти и повышения обороноспособности, без чего было невозможно успешно противостоять агрессивным устремлениям другой империалистической коалиции – Антанты и США. Подписав мир с РСФСР, Германия продолжала интервенцию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике.
В середине апреля германские войска, нарушив Брестский договор, захватили Крым; в апреле они высадились в Финляндии и помогли финской буржуазии подавить рабочую революцию. В результате героического Ледового похода Балтийского флота 1918 удалось вывести из Финляндии основной состав судов Балтфлота.
На Украине германские интервенты 29 апреля заменили Центральную раду своим ставленником – гетманом П.П. Скоропадским и образовали марионеточную «Украинскую державу». В начале мая германские войска заняли Ростов-на Дону и поддержали донских белоказаков, которые создали контрреволюционное «государство» — «Всевеликое войско Донское» во главе с атаманом Красновым. Германо-турецкая интервенция в Закавказье привела Закавказскую буржуазную федерацию к распаду на буржуазные республики – Грузию, Армению и Азербайджан.
После победы Октябрьской революции произошли значительные изменения в социальной структуре общества. Рабочий класс России стал господствующим классом, а его партия – РКП(б) — правящей партией.
Вместе с тем часть рабочих из-за закрытия предприятий и голода ушла в деревню. В крестьянстве в результате Декрета о земле, давшего крестьянам свыше 150 млн десятин земли, произошло уменьшение числа бедняков, возрос процент середняков. Был ликвидирован класс помещиков и значительно сократился класс торгово-промышленной буржуазии. Крестьяне-бедняки были союзниками рабочего класса. Кулаки заняли открыто контрреволюционные позиции, стремясь вернуть страну на путь капиталистического развития.
В 1918 народное хозяйство находилось в состоянии разрухи. Часть предприятий была закрыта. В тяжёлом положении был железнодорожный транспорт. Значительно сократились посевные площади и урожай в сельском хозяйстве, не хватало сельскохозяйственных орудий, семян, лошадей. Всюду ощущался острый недостаток предметов первой необходимости – одежды, обуви, керосина, спичек, мыла, в городах – хлеба и других продовольственных товаров.
Уже в первые месяцы Советской власти были созданы предпосылки для перехода к строительству социалистического уклада; национализировались земля, недра, банки, транспорт, отдельные крупные предприятия, введено рабочее управление фабриками и заводами, создан ВСНХ. В апреле 1918 начался новый этап национализации: национализировались целые отрасли промышленности (металлургическая, нефтяная, сахарная, химическая и др.).
28 июня 1918 принят декрет о национализации всей крупной промышленности. Этим наносился сокрушительный удар по экономической основе капитализма и создавалась экономическая база диктатуры пролетариата, укреплялся социалистический сектор. В ВСНХ разрабатывались проекты строительства электростанций, реконструкции и развития важнейших отраслей промышленности. В начале 1918 Академия наук заявила о своей готовности взяться за научную разработку задач, выдвигаемых нуждами Советского государства.
Коммунистическая партия и Советское правительство стремились максимально использовать мирную передышку для укрепления обороны страны. Уже в марте был образован Высший Военный Совет, который выполнял функции Верховного командования Вооружёнными Силами и подчинялся СНК.
В марте для прикрытия демаркационной линии с германскими войсками была создана завеса.
В апреле Ленин утвердил план развёртывания миллионной армии на основе единых штатов. Было выработано военно-административное деление на военные округа, волостные, уездные, губернские и окружные военные комиссариаты (военкоматы). Введено всеобщее обучение военному делу трудящихся (всеобуч), отменена выборность командного состава, введено «Торжественное обещание» (присяга) при вступлении на воинскую службу. В Красную Армию начали широко привлекаться старые военные специалисты. Для контроля за их работой и воспитания личного состава в духе преданности Советской власти 8 апреля был учреждён институт военных комиссаров.
[1] Энциклопедия Гражданская война и военная интервенция в СССР М. «Советская энциклопедия» 1983 с. 7-16
[2] ПСС Ленина, т.39, с 343
[3] ПСС В.И. Ленина, т.36, с. 4-5
[4] ПСС В.И. Ленина, т. 35, с. 361
[5] ПСС В.И. Ленина т.35, с. 357
Начало Гражданской войны как периода в истории СССР (1918)
Развёртывание военной интервенции Антанты
Выход России из 1-й мировой войны и укрепление Советского государства не устраивали правящие круги Антанты и США, и они в марте 1918 на Лондонской конференции приняли решение перейти от «скрытой» формы интервенции в виде материальной помощи русским белогвардейцам и буржуазным националистам к открытой военной интервенции. Антанта в марте высадила десанты в Мурманске, а в апреле – во Владивостоке, готовя широкую интервенцию в Советскую Россию. Был разработан стратегический план уничтожения Советской Республики совместными действиями своих войск и внутренней контрреволюции. На средства Антанты и при активном участии её агентов были созданы подпольные военно-заговорщические организации – «Национальный центр», «Союз возрождения России» и эсеровский «Союз защиты родины и свободы»;подготавливался мятеж белочехов.
Обстановка в стране в мае 1918 характеризовалась усилившейся борьбой за хлеб в связи с начавшимся голодом в городах Центра России. В промышленных центрах не хватало хлеба, в то время как в деревне имелись запасы хлеба, продовольствия, главным образом у кулачества, которое (особенно в Сибири и Поволжье) оказывало яростное сопротивление продовольственной политике Советской власти, перераставшее уже с весны в вооружённую борьбу. Часть середняков, испытывавших колебания в силу своей мелкобуржуазной природы, оказалось под влиянием кулачества, которое представляло собой «… главную и самую серьёзную опору контрреволюционного движения в России».[1]
Обострилась классовая борьба в деревне между беднотой и кулачеством. Кулаки выступали против хлебной монополии, подтверждённой декретом СНК от 9 мая 1918. В условиях разрухи и продовольственного кризиса саботаж кулаков срывал государственные заготовки хлеба и приводил к голоду в городах. Поэтому Советское правительство ввело продовольственную диктатуру. С конца мая началось массовое создание продотрядов из рабочих, которые посылались в деревню за хлебом. В конце мая СНК принял Постановление о введении по всей стране военного положения и мобилизации всех надёжных частей армии «.. для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива»[2]
25-26 мая начался продовольственный Антантой мятеж Чехословацкого корпуса 1918, в связи с которым активизировались все антисоветские силы. Меньшевики, эсеры и буржуазные националисты выступили в роли прямых пособников белогвардейцев. Гражданская война, снова вспыхнувшая благодаря прямому вмешательству Антанты, приобрела огромный размах, охватила всю территорию Советской России. Без прямого участия стран Антанты в Гражданской воине и без политической, военной и материальной помощи, которую они оказывали российской белогвардейщине, Гражданская война никогда не приняла бы таких масштабов, не была бы столь длительной и кровопролитной.
В мае-июне белочехословацкие войска и созданные белогвардейские отряды захватили Пензу, Сызрань, Самару, Челябинск, Омск, Ново-Николаевск (сейчас Новосибирск – А.М), Томск, Красноярск, разгромив партийные и советский аппарат.
На захваченной территории при поддержке Антанты возникли контрреволюционные правительства «Комитет членов Учредительного собрания» (комуч) в Самаре, Западно-Сибирский комиссариат» в Ново-Николаевске и «Временное сибирское правительство» в Омске. Эти «правительства» развернули террор, восстанавливали буржуазно-помещичьи порядки и начали формировать свои войска.
Постановлением ВЦИК от 29 мая 1918 для создания массовой регулярной Красной Армии перешли к комплектованию её путём всеобщей мобилизации. Для борьбы с белочехами и белогвардейцами в июне был образован Восточный фронт. В июле-августе резко расширилась интервенция Антанты на Дальнем Востоке.
Антанта объявила Владивосток международной зоной и начала высадку крупных сил, основную массу которых составили японские и американские войска. Усилилась интервенция Антанты на Севере: 2 августа интервенты (английские, американские, итальянские и французские) заняли Архангельск, где было образовано эсеро-белогвардейское правительство – «Верховное управление Северной области». 11-12 июля вспыхнул эсеровский мятеж в Закаспийской области, поддержанный английскими войсками из Ирана.
31 июля пала Бакинская коммуна, и 1 августа к власти пришла эсеро-меньшевистская «диктатура «Центрокаспия», пригласившая в Баку английские войска, последние оставили город при подходе турецких войск, занявших 15 сентября Баку и поставивших у власти мусаватистов.
В июле произошли подготовленные с помощью Антанты белогвардейские мятежи – Ярославский мятеж 1918, мятеж в Муроме, Рыбинске и других. Вспыхнул левоэсеровский мятеж 1918 в Москве.
10 июля поднял мятеж командующий Восточным фронтом левый эсер М.А. Муравьёв. Массовые кулацкие и казачьи мятежи развернулись в Поволжье, на Южном Урале, Северном Кавказе, в Семиречье и других районах.
В июле-начале августа чехословацкие и белогвардейские войска захватили Симбирск, Уфу, Екатеринбург и Казань. Созданная белогвардейцами Добровольческая Армия А.И. Деникина в конце июня начала наступление на Кубань и захватила Екатеринодар (сейчас Краснодар –А.М). в июле –августе белоказаки Краснова развернули наступление на Воронеж, Поворино и Царицын (впоследствии Сталинград, сейчас Волгоград – А.М).
В Сибири и на Дальнем Востоке малочисленные советские отряды в июле-августе вынуждены были оставить Иркутск, Верхнеудинск (сейчас Улан-Удэ – А.М) и Читу, в сентябре – Хабаровск, Благовещенск. Советские отряды отошли в тайгу, перейдя к партизанским действиям.
К концу лета 1918 врагу удалось захватить ¾ территории Советской республики, она оказалась в кольце фронтов: в Прибалтике, Белоруссии и на Украине – находились германские интервенты, в Донской области и на Северном Кавказе – наступали войска ставленника германского империализма Краснова и ставленника Антанты Деникина, угрожая перерезать Волгу и захватить Северный Кавказ.
В Закавказье господствовали германо-турецкие интервенты и буржуазные националисты. Север, большая часть Урала, Сибирь, дальний Восток и Среднее Поволжье находились в руках белогвардейцев и войск Антанты. Туркестан был отрезан от Центра России и в нём шла упорная борьба с басмачами, белогвардейцами и английскими интервентами.
Внутренняя контрреволюция под руководством представителей Антанты попыталась организовать все антисоветские силы во всероссийском масштабе. 23 сентября в Уфе в качестве органа верховной власти была создана так называемая Уфимская директория эсеро-кадетского состава.
Исходя из анализа обстановки, Ленин определил главное стратегическое направление для наступления – восточное, и 1 августа дал указание РВС Восточного фронта: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте: быстрая победа над чехословаками на фронте Казань-Урал-Самара. Всё зависит от этого».[3]В результате августовского наступления Восточного фронта 1918 советским войскам удалось остановить продвижение противника. Героическая оборона Царицына 1918-19 и упорное сопротивление войск Южного участка отрядов завесы не допустили соединения сил южной и восточной контрреволюции. В сентябре-октябре, в ходе наступления Восточного фронта 1918-19, освобождены Казань, Симбирск, Самара.
В начале сентября постановлением ВЦИК Советская Республика была объявлена военным лагерем. Вместо Высшего военного совета образован Реввоенсовет Республики (РВСР), учреждена должность Главнокомандующего всеми Вооружёнными Силами Республики, и штаб РВСР (вскоре переименован в Полевой штаб РВСР), проведена реорганизация управления войсками на фронтах: кроме Восточного, образованы Северный фронт, Южный фронт и Западный район обороны.
Из 5400 предприятий, выполнявших ранее военные заказы, 3500 находились на территории, захваченной интервентами и белогвардейцами. «В условиях неслыханных экономических трудностей нам пришлось проделать войну с неприятелем, превышавшим наши силы в сто раз»[4]. Эта система чрезвычайных экономических и политических мероприятий, осуществлённых в 1918-1920, получила название «военного коммунизма». Проводилась жёсткая продовольственная политика. В ноябре была запрещена частная торговля и введено плановое распределение продовольствия населению по нормам военного времени. Введена продразвёрстка – обязательная сдача крестьянами по твёрдым ценам всех хлебных излишек сверх установленных ограниченных норм на личные и хозяйственные нужды.
Для проведения в жизнь постановления ВЦИК о превращении страны в военный лагерь был образован высший военно-политический и военно-хозяйственный орган – Совет рабочей и крестьянской обороны во главе с Лениным. Совету была предоставлена вся полнота прав в мобилизации сил и средств на нужды обороны, подчинена чрезвычайная комиссия по снабжению Красной Армии, военное ведомство, ведомства путей сообщения, связи, продовольствия и другие. Национализация была распространена на средние промышленные предприятия. На железной дороге введено военное положение. В промышленности выделена группа предприятий, имевших важное оборонное значение; они обеспечивались сырьём, топливом и рабочей силой в первую очередь.
Благодаря всем этим мероприятиям и героическому труду рабочего класса к концу 1918 было достигнуто увеличение производства вооружения и боеприпасов.
Усиление интервенции Антанты и крушение её попыток разгрома Советской республики (1918-19)
Осенью 1918 международная обстановка резко изменилась. Германия и её союзники потерпели полное поражение в 1-й мировой войне и капитулировали перед Антантой. В Германии и Австро-Венгрии совершились революции. Австро-Венгрия распалась, на её территории образовались самостоятельные государства – Австрия, Венгрия, Чехословакия, Королевство сербов, хорватов и словенцев. На занятых германскими войсками территории Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Белоруссии, Галиции, Украины возникли буржуазно-националистические правительства, которые объявили себя сторонниками Антанты, и начали формирование своих армий для борьбы с Советской Россией. Ориентацию на интервентов приняли буржуазно-националистические правительства Армении и Грузии.
Соотношение сил на международной арене резко изменилось в пользу Антанты. Никогда наше положение не было так опасно, как теперь, — указывал Ленин. Империалисты ставили своей главной задачей задушить мировой большевизм и прежде всего его главную ячейку, Российскую Советскую Республику.[5]
Правящие круги Антанты, убедившись в провале попыток внутренней контрреволюции свергнуть Советскую власть, решили разгромить Советскую Россию с помощью освободившихся сил собственных армий при использовании белогвардейских войск.
В середине ноября в Яссах на совещании представителей Антанты и русских контрреволюционных организаций последние обратились к Антанте с просьбой о вооружённом вмешательстве в дела России. Главное командование Антанты разработало план интервенции, политической целью которой было уничтожение большевизма. План предусматривал нанесение одновременных ударов с Севера, Востока и Юга, причём главный удар намечался на Украине силами 12-15 дивизий союзников, переброшенных с Балкан. Считалось необходимым привлечь к интервенции Германию, которая по условиям перемирия обязывалась не выводить свои войска из Прибалтики и с Украины. Однако германское командование, опасаясь полной революционизации своих войск, не выполнило этого требования.
В конце ноября англо-французские военные корабли с войсками прибыли в Новороссийск, Севастополь и Одессу. В ноябре-декабре английские войска заняли Баку и Батум. Была значительно увеличена помощь белогвардейским войскам оружием, боеприпасами, финансами. Вместо потерпевших поражение и утративших авторитет в глазах империалистов «учредиловских» правительств 18 ноября в Омске была установлена военная диктатура ставленника Антанты адмирала Колчака, который был провозглашён «верховным правителем России» и верховным главнокомандующим, а в дальнейшем признан таковым почти всеми главарями внутренней контрреволюции.
В ноябре Советское правительство аннулировало грабительский Брестский договор и отдало приказ о выдвижении советских войск на территории Украины, Белоруссии и Прибалтики вслед за отходившими германскими войсками с целью помощи народам этих областей в их освободительной борьбе за восстановление Советской власти. В ходе освободительного похода Красной Армии в Прибалтику и Белоруссию 1918-1919 были освобождены Латвия, Белоруссия, значительная часть Эстонии. В феврале 1919 создан Западный фронт. Для освобождения Украины были направлены украинские повстанческие дивизии и части Красной Армии из резерва главкома, объединённые в начале января 1919 в Украинский фронт. В ходе наступления Украинского фронта 1919 советские войска разбили войска буржуазно-националистической украинской директории, сменившей гетмана Скоропадского, и освободили Харьков, Киев, Одессу.
На Южном фронте в октябре 1918 было отражено 2-е наступление белоказаков на Царицын. Начатое в ноябре наступление войск Южного фронта было сорвано контрударами противника. 26 ноября Пленум ЦК РКП(б) принял решение об усилении войск Южного фронта, который был признан главным, и 15 декабря Ленин дал указание РВСР: «… ничего на запад, немного на восток, всё (почти) на юг»[6]. В январе 1919 войска Южного фронта нанесли серьёзное поражение белоказачьей армии Краснова. Последний был вынужден заключить соглашение с Деникиным, установившим на захваченных белогвардейцами советских территориях военную диктатуру. В январе 1919 Донская Армия вошла в состав образованных Деникиным «вооружённых сил Юга России» (ВСЮР).
Попытка Антанты развернуть свои войска на Юге России окончилась полным провалом. В странах Антанты начался революционный кризис, возникший под влиянием Октябрьской социалистической революции. Уже 30 ноября 1918 военный министр Великобритании У. Черчилль был вынужден сообщить своим представителям в России, что из-за революционных и антивоенных настроений в войсках Великобритания будет продолжать оккупацию своими силами лишь железную дорогу Баку-Батум и удерживать Мурманск и Архангельск, а в остальном её участие в интервенции будет состоять в снабжении материально-техническими средствами белогвардейских армий и в военной помощи прибалтийским государствам.
Франция по тем же причинам смогла высадить на юге Украины лишь 2 французские и 1,5 греческие дивизии (вместо 12-15, намечавшихся по плану) и небольшие сербские, румынские и польские подразделения. Франция взяла на себя снабжение польской армии. Войска интервентов в Сибири и на Дальнем Востоке (до 150 тысяч человек) по Соглашению от 16 января 1919 были формально объединены под командованием французского генерала М. Жаннена, но фактически подчинялись своим правительствам, и кроме японских войск, не были способны к наступательным действиям. Чехословацкие войска в середине января 1919 были отведены с фронта и использовались колчаковцами для охраны Сибирской железнодорожной магистрали.
В важнейших центрах Дальнего Востока находились японские и американские войска, которые, ведя борьбу с партизанами, не доверяли друг другу вследствие острых японо-американских противоречий.
В ноябре-декабре войска Колчака под давлением английского представителя генерала А. Нокса, игравшего главную роль в Ставке Колчака, начали наступление на Пермь и Вятку с целью соединения с англо-американскими войсками на Севере. В конце декабря они захватили Пермь. В январе 1919 советские войска в ходе Шенкурской операции ликвидировали угрозу прорыва белогвардейцев на Котлас-Вятку.
В странах Антанты и США трудящиеся активно выступали против интервенции в Советской России. 22 января 1919 президент США Т.В. Вильсон обратился ко всем правительствам России с предложением о перемирии и созыве мирной конференции на основе сохранения занимаемых территорий. Ленин оценил это как попытку Антанты «…закрепить за собой Сибирь и часть Юга, не надеясь иначе удержать почти ничего» и указал РВСР на необходимость «…напрячь все силы, чтобы в месяц взять и Ростов, и Челябинск, и Омск».[7] В то же время Советское правительство, верное своему устремлению к миру, приняло предложение Вильсона. Конференция была сорвана отказом белогвардейских правительств от участия в ней и позицией Франции и Великобритании, требовавших продолжения войны с Советской Россией.
В конце января 1919 французское командование организовало наступление на Юг Украины. Франко-греческие войска заняли Херсон, Николаев и продвинулись Севернее Одессы на 100 километров.
Это вызвало массовые протесты во Франции с требованиями прекратить интервенцию. Подпольные коммунистические организации в Одессе развернули широкую агитационную работу в французских войсках, в которых началось революционное брожение. Войска украинского фронта перешли в наступление, не встречая серьёзного сопротивления со стороны франко-греческих войск. В марте интервенты оставили Херсон и Николаев. В апреле вспыхнуло Черноморское восстание в французском флоте 1919, после чего французское командование эвакуировало свои войска из Севастополя и Одессы. Эта победа, одержанная при поддержке международного пролетариата, свидетельствовала о провале стратегии Антанты. Ленин назвал её «… самой главной победой, которую мы одержали над Антантой. Мы у неё отняли её солдат».[8]
Все усилия империалистов вызвать в Советской России международные войны потерпели крах. В годы Гражданской войны трудящиеся всех национальностей объединились вокруг пролетариата. Кроме образованных в 1917 РСФСР и Украинской советской республики в годы Гражданской войны и интервенции возникли независимые советские республики: в ноябре 1918 Эстонская ССР, в 1919 Белорусская ССР, Литовская ССР, Латвийская ССР. Внутри РСФСР создавались автономные советские республики (Туркестанская АССР в апреле 1918 и др) и автономные советские национальные области. Прибалтийской буржуазии удалось захватить власть в мае в Эстонии, а в августе 1919 в Литве, в январе 1920 в Латвии. Здесь образовались буржуазные республики.
Решающие победы над объединёнными силами внутренней и внешней контрреволюции
(1919-20)
Для разгрома объединённых сил внешней и внутренней контрреволюции в 1919 и развёртывания массовой Красной Армии большое значение имел VIII съезд РКП(б) (март 1919). Он принял новую Программу партии, наметил перспективы строительства социализма, определил политику партии в военной области, взял курс на установление прочного союза рабочего класса со средним крестьянством и осудил взгляды «военной оппозиции», выступившей против использования старых военных специалистов, против централизации и строгой дисциплины в армии.
Резкой критике был подвергнут Троцкий, допускавший извращения военной политики партии и принижавший роль коммунистов и комиссаров в армии.
Союз с середняком, как генеральная линия во внутренней политике, закрепил начавшийся с осени 1918 поворот среднего крестьянства в сторону Советской власти. Это решение партии явилось одной из важнейших предпосылок победы над контрреволюцией, поскольку оно позволяло расширить социальную базу Советской власти и обеспечить ей поддержку широких слоёв крестьянства. Однако процесс политического расслоения крестьянства и организации бедноты к весне 1919 прошёл лишь в центральных областях; на Востоке и особенно на Юге и Украине он только ещё начинался, и влияние кулачества там ещё оставалось.
В ряде стран возникли коммунистические партии. В марте 1919 был создан Коммунистический Интернационал (Коминтерн). В марте-апреле в Венгрии и Баварии установилась Советская власть.
В 1919 в Советской России остро ощущался по сравнению с 1913 недостаток каменного угля, нефти, чугуна. К острому сырьевому и топливному кризису добавлялась разруха на транспорте.
В этих тяжёлых условиях, благодаря национализации главных отраслей промышленности, энтузиазму рабочего класса, мобилизации всех ресурсов на нужды обороны, партии и советскому правительству удалось обеспечить работу военной промышленности и необходимые воинские перевозки. В 1919 было отремонтировано 470 тысяч винтовок, свыше 6 тысяч пулемётов, произведено около 360 миллионов патронов, свыше 190 тысяч снарядов. Для Красной Армии в 1919 изготовлено 3 миллиона шинелей, около 2 миллионов суконных рубах, 2 миллиона летних рубах, 6 миллионов пар обуви, 8 миллионов комплектов белья. Продразвёрстка, несмотря на то, что план её выполнить не удалось, позволила, хотя и в ограниченном количестве, обеспечить снабжение Красной Армии и городского населения.
Зимой 1918-1919 Красная Армия добилась крупных успехов на главных стратегических направлениях. К марту 1919 общая численность Вооружённых Сил составляла около 1,8 миллиона человек. Строительство регулярных частей и соединений было почти закончено на Восточном и Западном фронтах, на Южном и Каспийско-Кавказском фронтах сохранились пережитки партизанщины.
Разгром войск Колчака
К весне 1919 под командованием Колчака действовала крупная группировка белогвардейских войск (свыше 300 тысяч человек). 4-6 марта колчаковские армии перешли в наступление. 14 марта Западная Армия генерала Ханжина захватила Уфу и развернула наступление к Волге на Симбирск и Самару. Сибирская армия генерала Гайды наступала на Воткинск. К 10 апреля белогвардейцы прервали связь с Туркестаном и заняли выгодные позиции для прорыва центра Восточного фронта. Под угрозой оказались заготовленные в Поволжье и Приуралье запасы хлеба. 17 апреля Антанта поставила Колчаку задачу соединиться с войсками Деникина и начать совместный поход на Москву. Восточный фронт снова, как и летом 1918, стал главным фронтом Республики.
12 апреля были опубликованы ленинские «Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта» и определена главная политическая и стратегическая задача – направить все силы на разгром войск Колчака, освобождение Волги, Урала и Сибири.
По мобилизации было призвано свыше 50 тысяч человек, по комсомольской, партийной и профсоюзной мобилизации – 43 тысячи человек. Начали проводиться коммунистические субботники в помощь фронту.
В конце апреля советские войска под командованием М.В. Фрунзе, С.С. Каменева перешли в контрнаступление, в ряде последовательных операций нанесли тяжёлое поражение белогвардейской Западной Армии, освободили Уфу и отбросили противника за реку Белая. В мае-июне войска фронта отбросили Сибирскую армию и освободили гг. Сарапул, Ижевск, Воткинск. Были созданы предпосылки для освобождения Урала.
В апреле-мае произошли серьёзные осложнения на других фронтах. В Прибалтике и Белоруссии буржуазно-националистическая контрреволюция, поддержанная Антантой, перешла в наступление. Польские войска в апреле захватили города Лида, Барановичи и Вильнюс.
В Латвии немецко-русско-латвийская армия Р. Фон дер Гольца в марте овладела Елгавой и в мае – Ригой.
В апреле белофинская «Олонецкая добровольческая армия» заняла гг. Олонец и Видлица. В мае в наступление на Петроград перешёл сформированный на территории Эстонии белогвардейский Северный корпус (позже Северо-Западная армия генерала Н.Н. Юденича), действовавший совместно с белоэстонскими войсками. Белогвардейцам удалось захватить гг. Гдов, Ямбург и Псков. ЦК РКП(б) признал Петроградский фронт первым по важности. Под Петроград с Восточного фронта и из резерва были направлены войска. В конце июня противник отброшен на олонецком направлении, а в августе – на нарвском за Ямбург и Гдов.Балтфлот парализовал действия английского флота в Финском заливе.
Напряжённая обстановка потребовала централизации обороны всех советских республик. 1 июня 1919 ВЦИК принял декрет об объединении военных и хозяйственных усилий РСФСР, Украинской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Белорусской ССР. Был оформлен военно-политический союз советских республик.
Сложная обстановка складывалась и на Южном фронте. В районе Астрахани тяжёлые оборонительные бои против войск Деникина вела 11-я армия. Попытки войск Южного фронта окружить остатки разгромленной армии Краснова в северной части Донской области и под Царицыном не достигли целей.
После взятия Харькова значительные силы Украинского фронта были направлены в Крым и на Правобережную Украину, что дало возможность Деникину перебросить часть войск с Северного Кавказа в Донбасс и активизировать действия. На Украине существовал сильный слой кулачества и происходили серьёзные колебания середняка, кулака, и буржуазным националистам удалось временно повести за собой часть среднего крестьянства, что привело к возникновению бандитизма (Махновщина, Григорьевщина).
ЦК партии не согласился с предложением Главкома И.И. Вацетиса и председателя РВСР Троцкого о приостановке наступления Восточного фронта. Было признано, что основной задачей момента является отражение наступления Деникина, не прекращая наступления Восточного фронта.
В ходе наступления Восточного фронта 1919-1920 советские войска, продолжая теснить противника, в июле освободили Пермь, Златоуст, Екатеринбург, разбили под Челябинском последние резервы колчаковцев и в августе развернули наступление в западной Сибири. Успехам советских войск на Урале, а затем в Сибири способствовала широкая поддержка местным населением и развернувшееся партизанское движение, руководимое подпольными большевистскими организациями. В августе был создан Туркестанский фронт под командованием Фрунзе, войска которого в августе-сентябре разгромили в районе Орска и Актюбинска Южную армию генерала Белова и оренбургских белокозаков, и соединились с войсками Туркестанской республики. Восточный фронт получил задачу добить войска Колчака.
Разгром войск Деникина
После поражения основных сил Колчака на Восточном фронте и войск Юденича под Петроградом Антанта перенесла главные усилия на юг, делая основную ставку на Деникина и его армию.
В сентябре польские войска прекратили продвижение на рубеже реки Березина, Новоград-Волынский, Житомир. Польша отказалась помогать Деникину, проводившему великодержавную политику.
Прибалтийские буржуазные государства Финляндия, Литва, Эстония и Латвия также уклонились от активных действий. «Мы выиграли потому, что у Антанты своих войск, которые она могла бы бросить против нас, уже не было, она должна была действовать силами маленьких народов, а маленькие народы, не только рабочие и крестьяне, но даже порядочная часть буржуазии, раздавившей рабочий класс, в конце концов, не пошли против нас».[9]
На Правобережной Украине войска Деникина, действовавшие под лозунгом «единой и неделимой России» вступили в вооружённый конфликт с украинскими националистами во главе С.В. Петлюрой, которые стояли за отделение Украины от России. Украинские крестьяне, видя возвращение помещика и разгул белого террора, выступали против войск Деникина. Партизанское движение на Украине охватило Киевщину, Полтавщину, Херсонщину. Был охвачен вооружённым восстанием весь Дагестан. Ширилось партизанское движение на Северном Кавказе. Великодержавная политика Деникина вызвала разочарование националистических правительств Закавказья и подготовку к вооружённому сопротивлению трудящихся. Активизировали свою деятельность подпольные партийные организации.
Под ударами войск Деникина Советские войска вынуждены были отходить в глубь страны. В течение июня армия Деникина захватила Донбасс, Донскую область, часть Украины (в августе заняла Киев и Одессу). Советские войска оставили Харьков, Царицын. 3 июля Деникин издал «Московскую директиву», по которой конечной целью наступления являлся захват Москвы.Главный удар наносился по кратчайшему направлению через Курск, Орёл, Тулу.
3-4 июля 1919 Пленум ЦК РКП(б) наметил меры по мобилизации сил Республики на борьбу с армиями Деникина. По рекомендации Пленума главкомом был назначен Каменев С.С., командующим Восточным фронтом – Фрунзе, командующим Южным фронтом – В.Н. Егорьев, Западным фронтом – В.М. Гиттис. 9 июля ЦК обратился к партийным организациям с письмом «Все на борьбу с Деникиным!», написанным Лениным. В нём ставилась задача «.. отразить нашествие Деникина и победить его, не останавливая победного наступления Красной Армии на Урал и на Сибирь»[10]. Главным теперь стал Южный фронт. Ускоренно шло создание трёхмиллионной армии, проведена партийная мобилизация, давшая фронту 30 тысяч коммунистов.
В стране была проведена партийная неделя, во время которой в партию вступило свыше 270 тысяч новых членов из рабочих и крестьян. Началась переброска войск для усиления Южного фронта.
Некоторое время войска Деникина ещё имели успех, 13 октября они захватили Орёл. Конный корпус генерала А.Г. Шкуро 6 октября занял Воронеж. По указанию Ленина под Воронеж был переброшен конный корпус С.М. Будённого, западнее Орла сосредоточивалась ударная группа. 11-13 октября началось контрнаступление Южного фронта 1919, в ходе которого советские войска во второй половине октября-первой половине ноября нанесли тяжёлое поражениебелогвардейцам, освободили Орёл, Воронеж, Курск. 17 ноября конный корпус Будённого был развёрнут в Первую Конную армию, ставшую основной подвижной ударной группировкой Южного фронта.
Одновременно с наступлением Деникина на Москву Северо-Западная армия Юденича перешла в наступление на Петроград, прорвала фронт 7-й армии и к 16 октября вышла на ближние подступы к Петрограду. Под Петроград были срочно направлены подкрепления. 21 октября 7-я армия перешла в контрнаступление, в ноябре совместно с 15-й армией разгромили войска Юденича и в декабре отбросили их остатки на территорию Эстонии.
Во второй половине ноября развернулось наступление Южного и Юго-Восточного фронтов 1919-1920 в ходе которого войска расчленили деникинскую армию на две группировки – одна отходила на Одессу и в Крым, а главные силы — на Ростов и Новочеркасск. В Ростово-Новочеркасской операции 1920 были разбиты белогвардейский Добровольческий корпус и Донская армия. Освобождены Таганрог, Новочеркасск, Ростов, затем Киев, Царицын. В феврале завершилось освобождение Правобережной Украины.
Главные силы Деникина пытались закрепиться на нижнем Дону и Маныче, но в январе-марте в ходе Северо-Кавказской операции 1920 они были разгромлены Советскими войсками Кавказского фронта. 27 марта 1920 г. советские войска вступили в Новороссийск, откуда накануне эвакуировались в Крым остатки войск Деникина. В апреле были ликвидированы остатки Донской и Кубанской армий. А на Северном Кавказе освобождены Терская область и Дагестан.
В Баку началось восстание рабочих. Ревком Азербайджана обратился к Советскому правительству с просьбой о вооружённой помощи. В ходе Бакинской операции 1920 советские войска вступили в Баку, помогли трудящимся Азербайджана свергнуть мусаватистское правительство и восстановить Советскую власть. В апреле 1920 была провозглашена Азербайджанская ССР.
В мае во время Энзелийской операции 1920 Каспийская флотилия захватила корабли, уведённые белогвардейцами в Энзели (Иран).
Уроки колчаковщины и деникинщины и огромная политическая работа партии вызвали решительный поворот среднего крестьянства в сторону Советской власти, что, в частности, выразилось в массовой добровольной явке дезертиров (до 400 тысяч в июле-августе 1919).
Разгром противника на Юге Республики способствовал освобождению Севера. На Восточном фронте Советские войска в октябре 1919, перейдя в наступление, освободили от войск Колчака Омск, Новониколаевск и Красноярск. 4 января 1920 Колчак отказался от звания «Верховного правителя» и передал власть на Дальнем Востоке атаману Семёнову. Командование Чехословацкого корпуса арестовало Колчака и выдало его «Политическому центру», затем 7 февраля по постановлению Иркутского ревкома Колчак и председатель его Совета Министров В.Н. Пепеляев были расстреляны.
В начале марта части Красной Армии вступили в Иркутск. В виду того, что дальнейшее наступление на Восток могло привести к войне с Японией, Советское правительство приостановило продвижение Красной Армии.
На Севере к октябрю 1919 Антанта эвакуировала все свои войска с территории Советской России. В начале марта 1920 советские войска освободили Архангельск и Мурманск. В ходе Уральско-Гурьевской операции 1919-1920 были разгромлены уральские белоказаки. В январе 1920 произошло народное восстание в Хиве, поддержанное советскими войсками. Хива была освобождена в конце апреля, провозглашена Хорезмская Народная Советская Республика. В феврале 1920 освобождён Красноводск, достигнуты успехи в борьбе с басмачами в Фергане, в апреле были разгромлены белогвардейцы в Семиречье.
Говоря об основных источниках победы над белогвардейцами Колчака, Деникина, Юденича, Ленин указывал: «И если что решило исход борьбы в нашу пользу, несмотря на то, что Колчака и Деникина поддерживали великие державы, так это то, что в конце концов и крестьяне и трудовое казачество, которые долгое время оставались потусторонниками, теперь перешли на сторону рабочих и крестьян, и только это в последнем счёте решило войну и дало нам победу»[11].
Помещичье-буржуазная контрреволюция не имела в стране массовой социальной базы. Она опиралась на иностранных империалистов и мелкобуржуазную контрреволюцию. Колебания среднего крестьянства на Урале и в Сибири в 1918-19, на Украине и Дону в 1919 были основной причиной временных успехов войск Колчака и Деникина.
В результате победы Советских Республик над войсками Колчака и Деникина была получена мирная передышка, использованная партией и Советским правительством для проведения необходимых мер по восстановлению транспорта и экономики.
[1] ПСС В.И. Ленина т.37 с.11
[2] ПСС В.И. Ленина т.36 с.370
[3] ПСС В.И. Ленина т. 50 с. 133
[4] ПСС В.И. Ленина т.45 с. 9-10
[5] ПСС, т.37, с. 164
[6] ПСС, т. 50, с. 221
[7] ПСС, т.50, с. 247-248
[8] ПСС т.59 с. 391
[9] ПСС, т. 39, с. 395
[10] ПСС, т. 39, с. 45
[11] ПСС, т. 40, с. 183
Отражение интервенции буржуазно-помещичьей Польши и разгром белогвардейских войск Врангеля (1920)
Девятый съезд РКП(б) (29 марта-5 апреля) поставил задачу хозяйственного строительства, перехода от борьбы на военном фронте к борьбе на фронте труда, против разрухи, за восстановление и развитие народного хозяйства. Однако передышка оказалась короткой. Империалисты Антанты организовали новый поход на Советскую Республику силами армий польских милитаристов и войск генерала П.Н. Врангеля, представлявших, по словам Ленина, две руки международного империализма. Антанте удалось втянуть в войну лишь Польшу, к ней примкнули остатки белогвардейских войск, укрывшихся в Крыму, и петлюровские банды. Последний поход Антанты намечалось осуществить с Запада и Юга. Главной ударной силой, по замыслу военного руководства Антанты, выступала польская армия. «Правительство» Петлюры в апреле заключило с Польшей политические и военные конвенции, которые предусматривали участие петлюровских войск в походе против Советской России за признание Польшей «независимости» так называемой Украинской Народной республики.
25 апреля польские и петлюровские войска перешли в наступление на Украине, заняли Житомир, Коростень, Казатин. Советские войска, уступавшие противнику в численности на Западном фронте вдвое, а на Юго-Западном фронте – втрое, были вынуждены с боями отходить, оставив Киев. Главным командованием Красной Армии был разработан план операций, предусматривавший нанесение главного удара силами Западного фронта в общем направлении на Брест во взаимодействии с Юго-Западным фронтом. На усиление Западного и Юго-Западного фронтов перебрасывались крупные силы, в том числе 1-я Конная армия с Северного Кавказа. Однако перевозка войск шла медленно. В середине мая Западный фронт перешёл в наступление. Советские войска продвинулись на 80-100 километров, но под ударами противника, сосредоточившего в Белоруссии силы с Украины и из Литвы, в начале июня были вынуждены отойти на исходные позиции. Войска Юго-Западного фронта в Киевской операции 1920 нанесли поражение польским войскам и 12 июня освободили Киев.
В апреле активизировались белогвардейские войска в Крыму, возглавляемые Врангелем, который был избран военным Советом главкомом ВСЮР и «Правителем Юга России» вместо Деникина.
Великобритания, рассчитывая превратить Крым в свою базу на Чёрном море, оказала Врангелю финансовую и дипломатическую поддержку. Врангель широко использовал английскую помощь для формирования так называемой Русской армии, но отказался ограничиться только обороной Крыма, чего требовала Великобритания. В мае французское правительство взяло на себя снабжение армии Врангеля и вскоре заключило с ним военно-политическое соглашение. Антанта не смогла увязать действия Врангеля с действиями Польши. К 24 июня белогвардейские войска вышли к реке Днепр (до Никополя) и создали угрозу Донбассу.
4 июля войска Западного фронта перешли в наступление, в Июльской операции 1920 они нанесли поражение польским армиям в Белоруссии и развернули успешное наступление на брестско-варшавском направлении, освободили Минск, Вильнюс.
Армии Юго-Западного фронта разбили противника в Ровенской операции 1920, овладели Ровно и Проскуровом. Наступление обоих фронтов приняло характер стратегического преследования, вызвало панику в польских правящих кругах и тревогу империалистов. Положение буржуазной Польши стало критическим. Поскольку наступление Красной Армии ставило под угрозу созданную империалистами версальскую систему послевоенного устройства Восточной Европы, Антанта поспешила на помощь Польше. Франция усилила военное снабжение польской армии и направила в Польшу военную миссию во главе с генералом М. Вейганом. 12 июля британский министр иностранных дел Дж.Керзон в ноте Советскому правительству требовал немедленно приостановить военные действия и заключить с Польшей перемирие на условиях отвода советских и польских войск восточнее и западнее «Керзона линии», а также перемирие с Врангелем на условиях передислокации белогвардейских войск в Крым, угрожая в противном случае действиями британского флота и оказанием военной помощи Польше и Врангелю.
Советское правительство отклонило ноту, выразив готовность вступить в непосредственные переговоры о перемирии с Польшей. Поскольку польское правительство медлило с началом переговоров, советские войска продолжали наступление. Западному фронту было приказано овладеть Варшавой. Было также утверждено предложение командования Юго-Западного фронта о наступлении на Львов.
Между тем действия фронтов по расходящимся направлениям привели к нарушению взаимодействия между ними и ослаблению силы их ударов. В июле-августе польская армия пополнилась более чем 170 тысяч человек. Боевой состав советских войск Западного и Юго-Западного фронтов из-за потерь значительно уменьшился.
Подтянув резервы, противник перешёл в контрнаступление. Войска Западного фронта вынуждены были отходить с тяжёлыми потерями. Войска Юго-Западного фронта, не сумев овладеть Львовом, тоже отходили на Восток. Советское правительство могло бросить на фронт новые крупные силы и добиться победы в войне, но оно стремилось к миру и предложило его польскому правительству. Польша, добившаяся военного успеха, но истощённая непосильной войной, несмотря на давление Антанты, вынуждена была пойти на мир, предварительные условия которого были подписаны 12 октября 1920 в Риге.
В выступлении на 9-й конференции РКП(б) Ленин подчеркнул, что неудачу наступления Красной Армии на Варшаву следует искать как в области политики, так и в области военной стратегии. Она проистекала из переоценки революционной готовности польских трудящихся, а также переоценки сил Красной Армии на главном направлении.
Рижский мирный договор 1921
Между РСФСР и УССР, с одной стороны и буржуазно-помещичьей Польши – с другой, о прекращении войны и нормализации отношений подписан 18 марта 1921 года в Риге.
Советская делегация, добиваясь скорейшего заключения мира, пошла на уступки и согласилась на отклонения от «Керзона линии» в пользу Польши. К Польше отходили западные земли Украины и Белоруссии. Обе стороны обязались уважать государственный суверенитет друг друга, взаимно отказывались от вмешательства во внутренние дела, от враждебной пропаганды, обязывались не допускать на своих территориях образования и пребывания организаций и групп, деятельность которых была бы направлена против другой стороны. Польша обязывалась предоставить русским, украинцам и белорусам в Польше все права, обеспечивающие свободное развитие культуры, языка и выполнение религиозных обрядов; те же права предоставлялись полякам на территории РСФСР и Украины. Стороны взаимно отказывались от требования возмещения расходов и убытков, связанных с ведением войны. Каждая из сторон предоставляла гражданам другой стороны полную амнистию за политические преступления.
РСФСР и УССР согласились возвратить Польше различные военные трофеи, все научные и культурные ценности, вывезенные с территории Польши начиная с 1 января 1772 года. Советская сторона, признавая роль польских земель в хозяйственной жизни бывшей Российской империи, обязалась уплатить Польше в годичный срок 30 миллионов золотых рублей. Польша освобождалась от ответственности за долги и иные обязательства бывшей Российской империи. Польское правительство не соблюдало условий Рижского мирного договора о прекращении враждебной деятельности против Советского государства и о равноправии русских, украинцев и белорусов, проживавших в Польше.
Разгром армии Врангеля
Прекращение войны с Польшей позволило сосредоточить основные силы Красной Армии для разгрома войск Врангеля и освобождения Крыма. В течение июля и августа в Северной Таврии шли ожесточённые бои, в ходе которых советским войском удалось захватить Каховский плацдарм на левом берегу Днепра, имевший большое оперативное значение.
21 сентября из Юго-Западного фронта был выделен самостоятельный Южный фронт. 28 октября войска Южного фронта перешли в контрнаступление и разбили главные силы Врангеля в Северной Таврии, лишь наиболее боеспособным белогвардейским частям удалось прорваться в Крым. В первой половине ноября советские войска в Перекопско-Чонгарской операции 1920 прорвали сильные укрепления на Перекопском перешейке, переправились через Сиваш у Чонгара, разгромили врангелевские войска и 17 ноября завершили освобождение Крыма.
Остатки белогвардейских войск с помощью французской эскадры эвакуировались в Турцию. Ленин назвал победу над силами Врангеля одной из самых блестящих страниц в истории Красной Армии.
Ликвидация последних очагов гражданской войны и интервенции (1919-1922)
Красная Армия оказала помощь народам Средней Азии в изгнании белогвардейцев и интервентов. Здесь в апреле 1920 образовалось Хорезмская Народная советская республика, в октябре 1920 — Бухарская народная советская республика.
В Закавказье в ноябре 1920 трудящиеся Армении восстали против дашнакского правительства, своей политикой поставившего страну на грань катастрофы. 29 ноября ревком объявил Армению Советской Социалистической республикой и обратился за помощью к правительству РСФСР, которое направило в Армению части 11-й армии. После напряжённой борьбы с дашнаками в июле 1921 года Армения была очищена от последних дашнакских банд.
В феврале 1921 произошло восстание в Грузии против меньшевистского правительства, образован ревком, который объявил Грузию Советской социалистической республикой. По просьбе ревкома войска 11-й армии начали наступление и в ходе Тифлисской операции 1921 и Батумской операции 1921 в феврале-марте освободили Грузию от меньшевистских войск.
К окончанию Гражданской войны страна переживала крайнюю хозяйственную разруху, обострённую неурожаем 1920 и голодом.
Массовые колебания мелкобуржуазных слоёв привели к вспышке политического бандитизма, который пытались использовать в своих целях международный империализм и остатки внутренней контрреволюции, оказывая бандам материальную, финансовую и политическую помощь. Самым ярким проявлением мелкобуржуазной стихии явился Кронштадтский мятеж 1921.
Неизвестная революция
Мятежники Кронштадта. Кто они? Враги революции или несчастные жертвы? И почему кронштадтские события называют иногда неизвестной революцией?
Долгое время выступление Кронштадтского гарнизона в марте 1921 года освещалось предельно кратко и односторонне, только с точки зрения победителей, без глубокого анализа причин.
Сведения, которые давались в различных книгах и энциклопедиях, удивительно напоминали строки из «Краткого курса ВКП(б)»: «Во главе мятежа стали белогвардейцы, связанные с эсерами, меньшевиками и представителями иностранных государств». Отсюда двух мнений быть не могло: мятежники были врагами революции. Но каков парадокс истории: и организаторы мятежа, и руководители его подавления в последующем были объявлены «врагами народа».
Мы всё же попытаемся, используя до недавнего времени закрытые архивные материалы, приоткрыть завесу секретности.
Первые сведения о событиях в Петрограде стали поступать в РВСР в конце февраля 1921 года. Получив такое известие, Троцкий 28 февраля подзывает к прямому проводу начальника по Балтфлоту Баттиса и требует ответить на вопросы:
«Прошу сообщить о событиях в Балтфлоте. Верно ли, что имело место явления недовольства? На какой почве? Какие причины? Материальные или идейные? Какие элементы стояли во главе недовольных? Почему до сих пор ничего не сообщали? Каково положение сейчас?»[1]
Однако петроградские товарищи не владели обстановкой и не могли проинформировать центр. Тогда Троцкий шлёт ещё более настойчивую телеграмму, но теперь уже не только Баттису, но и комиссару Балтийского флота Н.Н. Кузьмину: «Немедленно обрисуйте создавшуюся обстановку. Какая именно помощь Вам нужна? Считаете ли полезным т. Дыбенко и нескольких партийных слушателей Генштаба?»[2].
Комиссар Н.Н. Кузьмин не мог ответить на телеграмму. В этот день, 1 марта 1921 года, он вместе с другими военными и советскими руководителями крепости принимал участие в массовом митинге на Якорной площади Кронштадта. Оставались сутки до начала мятежа.
Что же предшествовало восстанию? Что побудило моряков, солдат, рабочих этой гордости и твердыни революции пойти на отчаянный шаг?
Кронштадт был не началом выражения недовольства, а кульминацией. Политический кризис, который породил восстание, возник гораздо раньше. Моряки и солдаты – те же крестьяне, только в бушлатах и шинелях. Они не могли понять причины медлительности с отменой продразвёрстки. До тружеников села ещё не успело дойти запоздалое решение большевиков о замене развёрстки натуральным налогом. Этот вопрос рассматривался на заседании Политбюро ЦК РКП(б) 8 февраля 1921 года при обсуждении доклада Н. Осинского «О посевной кампании и положении крестьянства». Здесь же была создана специальная комиссия, для которой Ленин написал «Предварительный черновой набросок тезисов насчёт крестьян», в котором сформулировал основные положения о замене развёрстки натуральным налогом.
17 и 26 февраля в газете «Правда» появились даже дискуссионные статьи по этому вопросу. Несомненно, кронштадтские события ускорили принятие окончательного решения – 15 марта 1921 года. X съезд РКП(б) утвердил постановление о замене продразвёрстки продналогом.
Из писем от родных и со слов сослуживцев, побывавших на родине, они знали о деятельности продотрядов. Моряки были также свидетелями жестокости и произвола заградительных отрядов. А сначала 1921 года появилась ещё одна беда – голод, который охватил не только город, но и деревню. Именно голод был причиной массовых забастовок в ряде промышленных городов России, в том числе и в Петрограде. После вторичного сокращения норм выдачи хлеба (менее 100 г. на человека) и закрытия нескольких десятков предприятий (из-за отсутствия электроэнергии) забастовали рабочие Балтийского, Трубочного и других заводов.
24 февраля решением Петроградского Совета был введён комендантский час, а затем и военное положение. Для поддержания порядка в основном использовались красные курсанты. Чрезвычайная комиссия произвела аресты, среди арестованных было немало рабочих. Моряки Кронштадта пристально наблюдали за происходящими в Петрограде событиями, а их представитель в Петросовете Гаевский выступил в защиту забастовщиков.
28 февраля состоялись общие собрания экипажей кораблей. В это время на приколе в Кронштадте стояли линкоры «Петропавловск», «Севастополь», «Андрей Первозванный», минные заградители, тральщики и другие вспомогательные суда. В этот же день на собрании команды линкора «Петропавловск», а затем 1 марта на общегородском митинге на Якорной площади были приняты резолюции с требованиями немедленных перевыборов Советов, восстановления свободы слова для всех социалистических партий, упразднения комиссаров, введения свободы торговли, предоставления права крестьянам самим распоряжаться землёй и т.д.
На следующий день «делегатское собрание» (более 300 представителей кронштадтцев) избрало Временный революционный комитет во главе со старшим писарем линкора «Петропавловск» С.М. Петриченко, служившим на флоте с 1914 года. Были арестованы более 300 коммунистов, в том числе председатель Кронштадтского совета Л.В. Васильев и комиссар Балтфлота Н.Н. Кузьмин. Остальные под покровом ночи покинули крепость.
Петроград и Москва из отрывочных сведений не могли представить себе картину событий. Не было ясности в РВСР. Вечером 11 марта шифровальщики РВСР отправляют депешу в адрес командующего войсками Петроградского округа Д.Н. Аврова и комиссара Н.Н. Кузьмина: «От вас не получено никаких донесений по поводу последних происшествий в области вверенных Вам воинских частей. Ставя Вам на вид недопустимость такого рода служебной неисполнительности, предлагаю доносить каждые двенадцать часов обо всех фактах, достойных внимания, и принятых мерах, а в случае необходимости и чаще. Л. Троцкий».[3]
2 марта, когда победило восстание в Кронштадте, правительство приняло экстренные ответные меры. Постановлением Совета Труда и Обороны (СТО) в Петрограде было введено осадное положение. Предпринимаются меры по организации блокады и изоляции воинских частей и флотских экипажей, которые поддерживали восставших. Для непосредственного руководства подавлением восстания в Петроград прибыли М.И. Калинин, Л.Д. Троцкий, С.С. Каменев, М.Н. Тухачевский, П.Е. Дыбенко.
ЦК РКП(б) и Советское правительство считают необходимым решительно подавить мятеж.
Перед отъездом управляющий делами Бутов по поручению Троцкого связался в ВЧК с Менжинским и просил выделить 2-3 человек (наиболее энергичных) в поезд Председателя РВСРдля предстоящей работы в Петрограде.
День 4 марта ушёл на изучение обстановки. Стало ясно, что придётся подавлять массовое восстание, а не, «кучку заговорщиков». Перед нами приказ председателя РВСР от 5 марта 1921 г, подписанный Троцким, Каменевым С.С. (Главкомом) и П.П. Лебедевым (начальником штаба РККА): «Ввиду восстания в Кронштадте приказываю:
- Восстановить 7-ю армию, подчинив её непосредственно Главнокомандованию.
- Временное командование 7-й армией возложить на т. Тухачевского с оставлением в должности Командзапа.
- Временному командиру 7-й Тухачевскому подчинить во всех отношениях все войска Петрокруга, командующего войсками Петрокруга и командующего Балтфлотом.
- Временному командиру 7-й в кратчайший срок подавить восстание в Кронштадте.
- 5 марта предупредить Кронштадт, что если в течение 24-х часов возмущение не будет прекращено, то будут открыты военные действия.
- Все авиационные силы и средства, сосредоточиваемые в 7-й армии, подчинить непосредственно Главначвоздухофлоту т. Сергееву, который в этом отношении подчиняется командарму 7- й».[4]
Ультимативное требование мятежниками принято не было. Напротив, радиоприёмник, установленный в поезде Троцкого, зафиксировал воззвание кронштадтского ревкома «Не сдаваться!» Тогда было принято решение осуществить массированный артиллерийский обстрел крепости.
В ночь с 7 на 8 марта после артиллерийского обстрела была предпринята атака на Кронштадт, но она провалилась. Надежды на то, что после первых выстрелов мятежники прекратят сопротивление, не оправдались.
О провале наступления и решительном сопротивлении восставших не принято было упоминать в нашей исторической литературе. Попытки приукрасить истинное положение дел предпринимались и в те мартовские дни. Об этом свидетельствует почтотелеграмма Троцкого, адресованная Зиновьеву и Тухачевскому: «В сегодняшнем номере «Петроградской правды» говорится, что на наш ураганный огонь Кронштадт отвечал робко, боясь расходовать снаряды, стрелял из лёгких орудий и пр. и пр. Такого рода неправильная информация кажется мне крайне вредной. Нужно либо вообще не сообщать детали, либо сообщать правду, — тем более что население, особенно моряки, в общем и целом знают о действительном ходе дел, и это подрывает доверие к печати».[5]
8 марта Ленин выступал с докладом на X съезде РКП(б). Остановившись на событиях в Кронштадте, он подчеркнул, что не располагает последними новостями и подробной информацией, но одновременно высказал уверенность, что восстание в ближайшие дни и даже часы будет ликвидировано. Лишь через два дня поступил более обстоятельный доклад Троцкого. Последний сообщил: «Кронштадтом можно овладеть только до оттепели. Как только залив станет свободным для плавания – установится связь Кронштадта с заграницей. В то же время остров станет недоступным для нас. Нужно во что бы то ни стало ликвидировать Кронштадт в течение ближайших дней. Это может быть достигнуто только путём мобилизации значительного числа боевых коммунистов и ответственных работников в Петроград. Нужны исключительные меры. Опасаюсь, что ни партия, ни члены ЦК не отдают себе достаточного отчёта в чрезвычайной остроте кронштадтского вопроса».[6]
К Кронштадту были направлены дополнительные военные силы, вооружение и главное – артиллерия, так как мятежники располагали не только корабельными орудиями, но и 140 орудиями береговой обороны, 100 пулемётами. Численность военных моряков и гарнизона крепости составляла около 28 тысяч человек. Чтобы победить такие силы, да ещё защищённые фортификационными укреплениями требовалось двойное или даже тройное превосходство. Одновременно осуществлялась мобилизация в Петрограде и Москве.
X съезд ВКП(б), проходивший в эти дни в Москве, 12 марта направил в Кронштадт около 300 своих делегатов, основную часть которых составляли командиры Красной Армии.
17 марта с большим трудом атакующие ворвались в Кронштадт. Орудия, в том числе и корабельные, прекратили огонь, и к вечеру восставшие начали сдаваться.
У советского руководства не было сомнений, что мятеж – дело рук эсеров, меньшевиков, белогвардейцев, иностранных агентов. Ленин подверг серьёзной критике лозунги восставших, в том числе о свободной торговле, считая, что они направлены против диктатуры пролетариата. Об эволюции взглядов Ленина свидетельствует его доклад на съезде 15 марта «О замене развёрстки натуральным налогом». Подчеркнув, что эта замена является «прежде всего и больше всего вопросом политическим», Ленин констатировал: «Суть этого вопроса состоит в отношении рабочего класса к крестьянству.. Вы все, конечно, прекрасно знаете, какая сумма событий.. обстоятельств сделала положение крестьянства особенно тяжёлым, острым и неизбежно усилила колебание его от пролетариата к буржуазии». И далее: «Может ли Коммунистическая партия признать свободу торговли.. Можно ли до известной степени восстановить свободу торговли, свободу капитализма для мелких земледельцев, не подрывая этим самым корней политической власти пролетариата? Можно, ибо вопрос – в мере».[7] Вот так решительно, в течение нескольких дней произошёл переход к новой экономической политике. Без сомнения, кронштадтские события ускорили введение НЭПа.
Приведённые в «Энциклопедии Гражданской войны и военной интервенции» (М., 1987) данные о потерях вызывают сомнения:
«Мятежники потеряли убитыми свыше 1 тысячи человек, ранеными свыше 2 тысяч и захваченными в плен с оружием в руках 2,5 тысяч. Около 8 тысяч бежало в Финляндию. Советские войска потеряли 527 человек убитыми и 3285 человек ранеными».
А теперь вспомним, что число мятежников составляло 28 тысяч. Они имели почти полторы сотни орудий, сотню пулемётов и находились в укреплённых позициях, а атакующие части бежали по льду. Первое наступление, как отмечалось выше, провалилось (тогда советские войска насчитывали около 3 тысяч человек). Второе наступление (численность войск – около 45 тысяч человек) завершилось захватом крепости.
Когда началось восстание в Кронштадте, вокруг него стала объединяться почти вся Российская контрреволюция. Центральной темой эмигрантской печати: эсеровской «Воли России», Савинковской «Свободы», милюковских «Последних новостей» и правокадетского «Руля» – были вести из Кронштадта. Активизировались русские и международные банки, лидеры партий и движений. Бывший председатель Временного правительства ведёт в Париже переговоры с французами и американцами; лидер партии эсеров В.М. Чернов срочно прибывает в Ревель, готовый возглавлять новое русское правительство. Сюда же едут представители Савинкова, Врангеля, Чайковского и других руководителей антисоветских сил за рубежом.
В ревкоме мятежного Кронштадта находились и бывшие офицеры. В штаб обороны входили капитан Е.Н. Соловьянов, генерал А.Р. Козловский, подполковник Б.А. Арканников. Но и в составе атакующих частей Красной Армии тоже находились бывшие царские офицеры: С.С. Каменев, А.И. Седякин, М.Н. Тухачевский, Е.С. Казанский и другие.
Над головами мятежников развевался красный флаг, они провозгласили лозунги «Вся власть Советам», правда с небольшим, но важным для понимания существа вопроса добавлением – «а не партиям!», «Советы без коммунистов!».
При подавлении мятежа советские органы даже не допускали мысли о возможных уступках и компромиссе, так же как и восставшие.
Настаивая на проведении тщательного расследования событий в Кронштадте, Троцкий через два дня сообщает Менжинскому: «Так как совершенно очевидно, что петроградские органы упустили подготовку мятежа, то назначать особистские органы из тех же петроградцев вряд ли целесообразно, тем более задача состоит не только в розыске белогвардейцев и эсеров, но и в устранении непригодных комиссаров и командиров».[8]
За подавление кронштадтского мятежа Троцкий был награждён вторым орденом Красного Знамени.
Кронштадтский мятеж, а перед этим крестьянские восстания от Тамбовщины до Западной Сибири, многочисленные забастовки рабочих в Петрограде, Москве, Туле и других городах показали необходимость крутого поворота в сторону крестьянства. Вместо продразвёрстки был введён вдвое меньший по объёму продовольственный налог. Крестьянин получил право обменивать излишки своей продукции на промышленные товары. Это явилось началом перехода от «военного коммунизма» к НЭПу. Именно новая экономическая политика позволила консолидировать расколотое гражданской войной общество, в какой-то степени союз рабочих и крестьян.
* * *
Утративший опору среди крестьян бандитизм резко пошёл на убыль. На Украине, в центральных районах РСФСР, на Северном Кавказе и в Сибири с ним было в основном покончено к весне 1922. Лишь в Средней Азии в силу особых (национальных, религиозных, бытовых, политических и географических) условий и связи руководителей банд с заграницей борьба с басмачеством затянулась до 1925-26.
На дальнем Востоке борьба с белогвардейцами и японскими интервентами продолжалась до осени 1922. Английские, американские и французские войска были эвакуированы раньше.
Во избежание военного столкновения с Японией ЦК РКП(б) и Советское правительство образовали под руководством большевиков буферную народную Дальневосточную республику (ДВР).
Она имела свою народно-революционную армию и флот по типу Красной Армии и Красного Флота. Все попытки японских интервентов разгромить ДВР силами белогвардейцев закончились провалом, и в июле 1920 Япония вынуждена была заключить с ней перемирие, вывести свои войска из Забайкалья. Это позволило завершить разгром белогвардейцев и освободить Читу.
В 1921 части 5-й армии и народно-революционной армии ДВР разбили банды барона Р.Ф. Унгерна, вторгшиеся в Забайкалье, помогли монгольским революционным отрядам уничтожить их остатки, бежавшие в Монголию. 6 июля была освобождена Урга (Улан-Батор). Разгром белогвардейцев в феврале 1922 под Волочаевкой и в Приморской операции 1922 вынудил Японию эвакуировать свои последние войска. 25 октября 1922 войска Народно-революционной армии ДВР вступили во Владивосток. В ноябре по просьбе трудящихся Дальнего Востока территория ДВР стала частью РСФСР.
Одержав победу над внутренними и внешними врагами, советские народы активно приступили к восстановлению народного хозяйства и дальнейшему социалистическому строительству.
Состоявшиеся в декабре 1922 съезды Советов УССР, БССР, ЗСФСР, а также 10-й Всероссийский Съезд Советов признали своевременным объединение советских республик в единое союзное государство. 30 декабря 1922 в Москве открылся 1-й съезд Советов СССР, который утвердил Декларацию об образовании Союза ССР.
Итоги гражданской войны
Война против белогвардейцев и интервентов была справедливой войной трудящихся Советской России за свою свободу и независимость, отстаивавших завоевания Октябрьской революции. Поэтому народные массы поддерживали Советское государство, его Красную Армию и Флот, и, несмотря на крайнюю усталость от 1-й мировой войны, потери, лишения, голод, холод, эпидемии, нашли в себе силы довести Гражданскую войну до полной победы. В тяжёлых сражениях трудящиеся Советской России спасли свою Родину от угрозы колониального порабощения. Война принесла советскому народу огромные бедствия.
Ущерб, нанесённый народному хозяйству, составил около 50 млрд. золотых рублей, промышленное производство упало до 4-20% от уровня 1913. Примерно вдвое уменьшилась численность рабочего класса. Сельскохозяйственное производство сократилось почти вдвое. От голода, болезней, террора белогвардейцев и империалистов и в боях погибло 8 миллионов человек, в том числе бойцов Красной Армии – около 1 миллиона человек.
История Гражданской войны и военной интервенции продолжает оставаться ареной ожесточённой идеологической борьбы. Стремясь обелить интервентов, затушевать их преступную роль в развязывании Гражданской войны, идеологи и пропагандисты из антикоммунистического стана фальсифицируют эти события, оправдывают политику интервенции, затушёвывают причины и характер войны, искажают истоки победы советского народа, извращают роль Коммунистической партии.
Победа в Гражданской войне была обусловлена рядом социально-экономических, политических и военных факторов. Главные источники победы были заложены в рождённом социалистической революции новом общественном и государственном строе, доказавшем в исключительно трудных условиях свою жизнеспособность и неисчерпаемые возможности для сплочения трудящихся и мобилизации их сил на борьбу с врагом. Советы, как политическая форма диктатуры пролетариата, явились лучшей формой организации государственной власти, высшим типом демократии.
Одним из решающих факторов победы в Гражданской войне был военно-политический союз рабочего класса и трудового крестьянства. Рабочий класс – главная сила в борьбе против белогвардейцев и интервентов – вынес на своих плечах основное бремя Гражданской войны. Трудовое крестьянство под влиянием политики партии и на основе практических уроков войны преодолело свои мелкобуржуазные колебания и окончательно стало на сторону советской власти, что решило исход борьбы в её пользу.
Другим важным фактором был военно-политический союз советских республик. Ленинская национальная политика сплотила трудящихся всех национальностей в борьбе против белогвардейцев, интервентов и буржуазных националистов, позволила преодолеть местный национализм и великодержавный шовинизм, упрочить дружбу народов, основанную на взаимном доверии и единстве интересов трудящихся.
Справедливый характер войны советского народа вызывал горячие симпатии и поддержку трудящихся капиталистических стран, в которых под влиянием Октябрьской революции бурно развивалось революционное движение. Борьба зарубежных трудящихся против вооружённой интервенции и экономической блокады Советской России сыграла большую роль в крахе нашествия иностранных империалистов. Поддержка Советского государства трудящимися других стран выразилась также в том, что в рядах Красной Армии сражались десятки и сотни тысяч интернационалистов: австрийцы, болгары, венгры, китайцы, корейцы, монголы, немцы, поляки, румыны, сербы, словаки, финны, хорваты, чехи.
Одним из условий побед Советского государства Ленин видел в том, что на всём протяжении Гражданской войны международный империализм не смог организовать общий поход всех своих сил против Советской России и на каждом отдельном этапе борьбы выступала только часть их.
«Если мы победили интервенцию, — говорил В.И. Ленин, — то только потому, что их собственные интересы их раскалывали, а нас сплачивали и укрепляли».[9]
Главным врагом Советского государства внутри страны была помещичье-буржуазная контрреволюция, которая создала армии Колчака, Деникина, Врангеля, Юденича при открытой поддержке Антанты и США и благодаря использованию колебаний мелкобуржуазных (в основном крестьянских) слоёв населения.
Советская власть превратила страну в единый военный лагерь, добилась невиданного в истории единства фронта и тыла. Были созданы Вооружённые Силы нового типа – Рабоче-крестьянская Красная Армия и Красный флот, насчитывавшие к концу войны 5,5 миллиона человек.
Вдохновителем и организатором победы была Коммунистическая партия. ЦК РКП(б) во главе с Лениным осуществлял общее руководство деятельностью всех ведомств и учреждений, всей борьбой советского народа на фронтах, в тылу, за линией фронта.
«И только благодаря тому, — говорил Ленин, — что партия была на страже, что партия была строжайше дисциплинирована, и по лозунгу, который был дан ЦК, как один человек шли десятки, сотни, тысячи и в конечном счёте миллионы, и только потому, что неслыханные жертвы были принесены, — только поэтому чудо, которое произошло, могло произойти. Только поэтому, несмотря на двукратный, трёхкратный и четырёхкратный поход империалистов Антанты и империалистов всего мира, мы оказались в состоянии победить»[10]. Партия превратилась в «воюющую партию». Около 300 тысяч её членов (почти половина её состава) находились в рядах Красной Армии. Рядом с коммунистами сражались 70 тысяч комсомольцев.
В ходе Гражданской войны из среды трудового народа, партийных работников, бывших младших офицеров, унтер-офицеров и солдат старой армии выдвинулись талантливые командующие и командиры, проявившие на полях сражений высокое боевое мастерство и героизм. В их числе В.М. Азин, В.А. Антонов-Овсеенко, Я.Ф. Балахонов, П.И. Баранов, И.П. Белов, М.Ф. Блинов, В.К. Блюхер, С.М. Будённый, С.С. Вострецов, Г.Д. Гай, О.И. Городовиков. И.К. Грязнов, Б.М. Думенко, П.Е. Дыбенко, Д.П. Жлоба, Г.В. Зиновьев, Н.Д. Каширин, В.И. Киквидзе, Г.И. Котовский, Н.В. Куйбышев, И.С. Кутяков, А.В. Павлов, А.Я. Пархоменко, В.М. Примаков, В.К. Путна, А.И. Седякин, С.К. Тимошенко, Я.Ф. Фабрициус, И.Ф. Федько, В.И. Чапаев, Н.А. Щорс, И.Э. Якир и другие. Моряки И.К. Кожанов, Н.Г. Маркин и другие. Выдающимся полководцем стал профессиональный революционер – большевик М.В. Фрунзе.
Партия и Советское правительство выдвигали наиболее способных и надёжных специалистов старой армии на высокие командные посты: главкомами были И.И. Вацетис и С.С. Каменев, командующими войсками фронтов – В.М. Гиттис, А.И. Егоров, В.Н. Егорьев, П.П. Сытин, М.Н. Тухачевский, В.И. Шорин, крупными штабными работниками – П.П. Лебедев, Н.Н. Петин, Н.И. Раттэль, Б.М.Шапошников и другие, командующими армиями – М.И. Василенко, А.И. Геккер, А.И. Корк, М.К. Левандовский, С.А. Меженинов, Д.Н. Надёжный, Д.П. Парский, И.П. Уборевич, Р.П. Эйдеман и другие, в руководящий состав Военно-Морского флота входили – В.М. Альтфатер, Е.А. Беренс, А.И. Зеленой, А.В. Немитц и другие.
Успехи Красной Армии были возможны лишь благодаря политической работе, проводившейся в её рядах Коммунистической партией через РВС, политотделы, военных комиссаров и партийных организаций частей и подразделений. Большую работу в тылу, в армии и флоте вели Ф.Д, Дзержинский, М.И. Калинин, Н.К. Крупская, А.В. Луначарский, Г.И. Петровский, Я.М. Свердлов.
На руководящей политический работе в тылу, на военно-политических постах в качестве членов РВС фронтов и армий находились большевики: Н.А. Анисимов, Р.И. Берзин, А.С. Бубнов, К.Е. Ворошилов, Я.Б. Гамарник, Ф.И. Голощёкин, С.И. Гусев, К.Х. Данишевский, Р.С. Землячка, О.Ю. Калнин, М.С. Кедров, С.М. Киров, С.В. Косиор, В.В. Куйбышев, К.А. Мехоношин, А.Ф. Мясников, Г.К. Орджоникидзе, Н.И. Подвойский, П.П. Постышев, И.В. Сталин, И.С. Уншлихт, П.К. Штернберг, Ш.Э. Элиава, Е.М. Ярославский и другие.
Важное значение в Гражданской войне имели партизанское и повстанческое движение, деятельность большевистского подполья. Борьбу в тылу врага возглавляла Коммунистическая партия. Партизанское движение охватило огромные пространства, особенно на Украине, Северном Кавказе, в Сибири и на Дальнем Востоке, отвлекая крупные силы врага и дезорганизуя его тыл. Оно проводилось во взаимодействии с Красной Армией и нередко имело стратегическое значение. Среди руководителей партизан выдающиеся организаторские способности показали Н.Ф. Гикало, И.В. Громов, А.Д. Кравченко, С.Г. Лазо, Е.М. Мамонтов, Ф.Н. Мухин, В.М. Сибирцев, И.П. Шевчук, Д.С. Шилов, П.Е. Щетинкин, и другие.
Общим итогом победы в Гражданской войне было, как говорил Ленин, то, что «в процессе этой борьбы мы отвоевали себе право на самостоятельное существование», получив «… не только передышку..», а «…новую полосу, когда наше основное международное существование в сети капиталистических отвоёвано»[11].
Победоносный исход Гражданской войны показал, какими колоссальными, поистине неисчерпаемыми духовными и материальными силами обладает народ, взявший власть в свои руки и сплотившийся под ленинским знаменем Коммунистической партии.
«Никогда не победят того народа, – говорил В.И. Ленин, – в котором рабочие и крестьяне в большинстве своём узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою, советскую власть – власть трудящихся, что отстаивают то дело, победа которого им и их детям обеспечит возможность пользоваться всеми благами культуры, всеми созданиями человеческого труда»[12].
[1] ЦГАСО. – Ф. 33987. –Опз-Д.65.- Л.45
[2] ЦГАСО – Ф.33987. — Опз- Д.65.- л.49
[3] ЦГАСА – Ф. 33987. – Оп.з – Д.65-л.51
[4] ЦГАСА – ф 33987. – Оп. З – Д.65 – л.54
[5] ЦГАСА –Ф 33987-Оп.з –Д.65- л.63
[6] ЦГАСА –Ф 33987-Оп.з –Д.65- л.65
[7] Ленин В.И. Полное собрание сочинений т.43 с. 57,62
[8]ЦГАСА –Ф 33987-Оп.з –Д.65- л.64
[9] ПСС, т. 42, с. 23
[10] ПСС, т.40, с. 240
[11] ПСС, т. 42, с. 22.
[12] ПСС, т.38, с.315
Гражданская война[1]
(Взгляд через десятилетия)
Долгие годы отдельные темы гражданской войны были просто запретными. Документы, способные внести ясность в те или иные проблемы, находились «за семью замками» в различных спецхранах, спецфондах. Начатый процесс рассекречивания даёт возможность историкам, опираясь на подлинные материалы, раскрывать малоизвестные страницы истории.
То что происходит в наши дни на территории бывшего Союза ССР, в какой-то степени напоминает трагический период начала гражданской войны в России.
* * *
Уже в 1919 году приступила к работе Военно-историческая комиссия, которая была призвана создавать и обрабатывать архивы гражданской войны. В ходе войны и в первые годы после её окончания были опубликованы многочисленные статьи и записки В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, С.И. Гусева, С.С. Каменева, М.Н. Тухачевского, В.А. Антонова-Овсеенко и других, стремившихся не только обобщить факты, но и дать политические оценки тому периоду.
Большое количество книг, брошюр, статей было написано руководителем военного ведомства Л.Д. Троцким. Все они свободно публиковались вплоть до 1927 года, после чего были изъяты из фондов и хранились исключительно в спецхранах, иногда в единичных экземплярах. Сейчас появилась возможность ознакомиться с трудами Троцкого и массовому читателю.
В то же время за рубежом в эмиграции публиковали книги, статьи, дневники бывшие руководители белого движения, лидеры буржуазных и социалистических партий А.И. Деникин, П.Н. Врангель, П.Н. Милюков, В.М. Чернов, Н.С. Чхеидзе, Б.В. Савинков и другие. Профессиональные историки приступили к работе сразу после революции. В конце 20-х-начале 30-х годов вышли в свет труды Н.Е. Какурина, А.В. Голубева, А.И. Анишева, их особенностью и ценностью было не только то, что они базировались на фактах, подкреплённых сохранившимися документами, но и на воспоминаниях живых участников.
Учёные, сопоставляя факты из этих воспоминаний, имели тогда возможность восстановить истинную картину событий.
Тем более, что дальнейшее изучение истории гражданской войны пошло в другом направлении. Начало этому положила статья К.Е. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», опубликованная в 1929 году к 50-летию Сталина. Многие тысячи документов были преднамеренно исключены из научного оборота.
Долгие годы литература по истории гражданской войны была подчинена обслуживанию культа личности Сталина. После XX съезда КПСС, когда приоткрылись некоторые завесы, ряд советских историков (А.В. Голубев, Н.Ф. Кузьмин, Ю.И. Кораблёв, С.В. Липицкий, С.Ф. Найда, В.Д. Поликарпов, Л.М. Спирин и другие) попытались по-новому осветить страницы истории гражданской войны, введя в научный оборот архивные источники и документы.
Причины гражданской войны
Закон всех великих революций таков, что после свержения господствующих классов неизбежны их стремления и действия к реставрации своего положения, а классов, пришедших к власти, — всеми средствами сохранить её.
И хотя нет прямой связи между революцией и гражданской войной, в условиях нашей страны последняя была почти неизбежной после Октября 1917 года. На первый взгляд кажется, что можно было предотвратить войну, если бы большевики не совершили ошибок в своей политике.
Но серьёзный анализ приводит к убеждению, что роспуск Учредительного собрания, мобилизация крестьян и продовольственная диктатура лета 1918 года могли лишь стимулировать развязывание гражданской войны, а её причины находились глубже: крайнее обострение классовой борьбы между угнетёнными и угнетателями, огромный запас ненависти к помещикам, буржуазии, генералитету, а также изнурительная империалистическая война. Так что в России гражданская война оказалась «запрограммированной», но не партиями, а объективными условиями, конкретно-исторической расстановкой классовых и политических сил.
Было бы легко считать, что трагедию и огромные жертвы вызвала исключительно политика большевиков. До октября большевики выдвинули целую программу мирного развития революции, а после него пошли на союз с партиями меньшевиков и левых эсеров не только в Советах, но и в правительстве. Однако этот союз не удался и не только по вине большевиков. И у тех и у других проявилась революционная нетерпимость к своим вчерашним союзникам.
Советская власть первоначально сделала попытку перейти к новым общественным отношениям «по возможности постепенно и без особой ломки», применяя формы государственного капитализма (вспомним «Очередные задачи Советской власти» В.И. Ленина). Однако буржуазия отреагировала на эти попытки сопротивлением, саботажем. Советское правительство ответило более радикальными мерами.
Глубинные корни гражданской войны надо видеть и в характере Октябрьской революции, провозгласившей диктатуру пролетариата, в том крайнем взаимном обострении классовой ненависти, которое имело место в России.
Следует также признать, что Брестский мир оскорбил не только демократические, но и патриотические чувства широких слоёв населения, прежде всего офицерства и интеллигенции. Именно после заключения мира в Бресте стали активно формироваться белогвардейские добровольческие армии.
Такие меры, как продразвёрстка, национализация крупной, средней и даже части мелкой промышленности, запрещение торговли, рынка, отмена денежных знаков, строгая централизация и регламентация, военно-приказная система, натурализация заработной платы, уравниловка, трудовая повинность, не могли не вызвать недовольство и сопротивление различных слоёв населения.
Осуществление этой политики местными органами, грубейшие ошибки в деятельности многих комбедов, продотрядов, ревкомов, со стороны которых допускались случаи мародёрства и злоупотребления своей властью, толкали крестьян и казаков на восстания, на вступление в армии Колчака, Деникина, в различные банды и отряды, что, безусловно, способствовало расширению конфликта.
Большевики имели лишь 20% мест в Учредительном собрании. Что предприняли другие партии, чтобы избежать гражданской войны? Известно, что правые эсеры готовили путч ко дню открытия Учредительного собрания.
Большинство членов Учредительного собрания избрали путь борьбы, а не сотрудничества с новой властью. Они не увидели происшедших изменений в настроениях масс после провозглашения большевиками Декретов о мире и о земле.
После роспуска Учредительного собрания кадетам, меньшевикам и эсерам не удалось собрать под его знамёна сколько-нибудь значительных сил, хотя такие попытки делались неоднократно.
Вместе с тем очевидно, что роспуск Учредительного собрания не увеличил, а, напротив, уменьшил число сочувствующих советской власти, особенно из среды интеллигенции, связывавшей с ним надежды на демократическую Россию. Роспуск Учредительного собрания означал в её сознании крах этих надежд.
Несомненно, что без иностранного участия и помощи белое движение не смогло бы вести такую длительную борьбу. Совершенно очевидно и то, что у стран Антанты были серьёзные планы поддержки антибольшевистского движения. Ещё в декабре 1917 года Англия и Франция договорились о разделе сфер влияния и действий в России. Потом они заключали новые соглашения, не пошли на созыв мирной конференции январе 1919 года, не ответили на десятки обращений Советского правительства с мирными предложениями.
Это является доказательством того, что страны Антанты негативно отнеслись к приходу к власти в России большевиков и планировали их свержение. Немалая роль в этих планах отводилась Чехословацкому корпусу. Его мятеж явился как бы катализатором в развязывании гражданской войны в России.
История корпуса начинается со второй половины 1916 года, когда первая мировая война была в самом разгаре, и царское правительство решило сформировать из военнопленных чехословацкую бригаду, чтобы использовать её против австро-германских войск. Но тут произошла Февральская буржуазно-демократическая революция, и Временное правительство распорядилось развернуть бригаду в корпус. Командиром корпуса был назначен генерал русской армии Шокоров, начальником штаба – генерал Дитерихс. В августе 1917 года корпус состоял из двух дивизий, запасной бригады и артиллерийского дивизиона, общей численностью свыше 42 тысяч человек. Политическое руководство корпусом осуществлял чехословацкий национальный совет, во главе которого находились Т. Масарик и Э. Бенеш.
Учитывая опасность такого хорошо вооружённого и организованного корпуса, Советское правительство приняло меры, чтобы возвратить чехов и словаков на родину. Было принято решение Чехословацкий корпус, который с 9 января 1918 года входил в состав французской армии, отправить во Францию через Владивосток.
Учитывая также, что значительная часть офицеров корпуса была настроена антисоветски, Советское правительство потребовало сдачи оружия, но это требование не было выполнено и эшелоны двинулись на Восток.
Попытки зарубежных историков представить корпус лояльно настроенным к власти Советов несостоятельны. Да и сам мятеж не был стихийным, а, напротив, тщательно подготовленным и управляемым. В апреле 1918 года во французском посольстве в Москве состоялось совещание, на котором представители Антанты достигли соглашения об антисоветском выступлении корпуса. Французский представитель при корпусе майор А. Гинэ сообщил чехословакам, что общая интервенция намечена на июнь, и что корпус рассматривается ими в качестве авангарда союзных войск. Франция израсходовала на финансирование корпуса более 11 миллионов франков, Англия – 80 тысяч фунтов стерлингов, а США предоставили чехословацкому национальному совету заём в 12 миллионов долларов. Бывшие союзники России в первой мировой войне – Англия, Франция, США, Япония – весной 1918 года начали антисоветскую интервенцию, высадив свои десанты в Мурманске и Владивостоке. Конечно, легче было бы разделаться с Советской Россией при широкомасштабном использовании Антантой собственных войск. Но сделать это помешали продолжающаяся война против германо-австрийского блока и имевшие место разногласия внутри стран Антанты. В результате активных действий левых сил и советской дипломатии в странах Антанты общественное мнение всё больше и больше склонялось в пользу договора о прекращении интервенции. Многие правительства вынуждены были реагировать на эти выступления демократических сил и ограничить посылку новых войск в Советскую Россию.
В письме наркому иностранных дел Г.В. Чичерину в начале 1919 года М.М. Литвинов сообщает, что, по официальным источникам Антанты, всего в Сибири на начало 1919 года находилось союзных войск 72 тысячи, из них 20 тысяч английских и 13 тысяч американских (включая Север России и Сибирь).
Боевые успехи Красной Армии, широкая волна протестов в странах Западной Европы, заражение солдат экспедиционных войск революционным духом всё чаще наталкивали политиков стран Антанты на то, что агрессия может кончиться провалом.
Британский премьер Ллойд-Джордж, выступая на заседании Совета десяти (Парижская мирная конференция), высказался за вывод Антанты из России.
Исходя из опыта немцев, он считал, что для успешной борьбы с Советской Россией необходимо иметь более чем миллионную армию. И главное – войска Антанты слишком быстро стали заражаться большевизмом. А это грозило опасностью перенесения пролетарской революции в страны Западной Европы.
Парижская мирная конференция 1919-20 (Пмк)[2], созвана державами Антанты, победительницами в 1-й мировой войне, для выработки и подписания мирных договоров с побеждёнными государствами австро-германского блока; являлась своеобразным штабом международной контрреволюции, проходила в Париже (32 страны-участницы) с 16 января 1919 по 21 января 1920 (с перерывами).
Ещё на предварительных совещаниях (Париж, с ноября 1918; принят регламент конференции) особое место занял вопрос о представительстве на П.м.к. России (бывшей членом Антанты). В условиях интервенции Антанты в Советское государство организаторы П.м.к. отказались от приглашения на неё советской делегации, что «мотивировалось» отсутствием к этому времени на территории России официально признанного ими правительства. Вместе с тем они не решились пригласить белогвардейскую делегацию (Русское политическое совещание), а также делегации прибывших в Париж буржуазно-националистических правительств: «Украинской народной республики», «Западно-Украинской народной республики», «Белорусской народной республики», «Республики горцев Северного Кавказа», Латвии, Литвы, Эстонии, Азербайджана, Армении, Грузии.
В основном на П.м.к. преобладало влияние Франции, Великобритании и США. Её председателем был избран Ж. Клемансо, а представители Великобритании (Д. Ллойд Джордж), США (гос.секретарь Р. Лансинг), Италии (премьер-министр В. Орландо) и Японии (маркиз К. Сайондзи) – вицепредседателями – Высшим органом П.м.к. являлся Верховный Совет, состав которого неоднократно менялся: первоначально это был Совет десяти, затем (с марта 1919) Совет четырёх (Клемансо, Ллойд Джордж, Т.В. Вильсон и Орландо, которого в мае заменил Ф. Нитти) а с конца июня 1919 – Совет пяти (или Совет глав делегаций), включавший, помимо членов Совета четырёх, представителя Японии.
Важнейшее место в работе П.м.к. (наряду с подготовкой мирных договоров, созданием Лиги Наций и др.) занял «русский вопрос»; многие из его аспектов обсуждались на секретных заседанияхКлемансо, Вильсона и Ллойд Джорджа, их министров и советников. С наступлением колчаковских войск на Восточном фронте участники П.м.к. акцентировали свои устремления на расширении интервенции в Советское государство. Для выработки плана «объединённых военных действий» против Советской России выступил У. Черчилль; в её развитие командующий союзными войсками маршал Ф. Фош выдвинул идею «широкого наступления на Советскую Россию финнов, эстонцев, латышей, литовцев, поляков, чехов, русских», полагая, что, поставленные под единое командование, эти войска могут представлять собой тотальную силу, достаточную чтобы разгромить армию большевиков и оккупировать их территорию».Уже в конце марта Совет десяти принял решение о введении экономической блокады Советского государства, распространил её на Латвию и Эстонию (буржуазное правительство которой ещё в феврале 1919 обратилось к П.м.к. с просьбой признать за Эстонией право «воюющей против Сов.России нации»)
Первоначально участники П.м.к. связывали осуществление антисоветских замыслов с Колчаком. 26 мая Совет четырёх (с участием представителя Японии) утвердил текст ноты Колчаку, в которой выражалась готовность признать его «Верховным правителем России» при выполнении ряда условий: созыв (после захвата Москвы) Учредительного собрания; проведение «свободных выборов» в органы местного самоуправления; признание независимости Финляндии и Польши, автономии Эстонии, Латвии, Литвы, Закавказских и Закаспийских территорий с последующей передачей в Лигу Наций вопроса о взаимоотношении с ними России; передача на рассмотрение П.м.к. вопроса о «румынской части Бессарабии».
11 июня Колчак согласился признать независимость Польши и де-факто (с передачей окончательного решения будущему Учредительному собранию) Финляндии¸ подготовить при участии Лиги Наций решение вопроса об автономии национальных групп прибалтийских государств, Кавказа и Закаспийских территорий. Совет четырёх принял ответ Колчака как удовлетворительный и 12 июня 1919 года вынес решение о дальнейшем оказании материальной и военной помощи «Омскому правительству», что по сути означало признание его де-факто в качестве «правительства» России[3]. Эти действия совета вызвали недовольство делегаций буржуазно-националистических «правительств» Азербайджана, Грузии, Северного Кавказа, Латвии, Эстонии, Белоруссии и Украины, обратившихся 18 июня к П.м.к. с просьбой о немедленном признании «политической независимости» своих «республик». Однако Совет четырёх оставил это обращение без внимания. Осуществляя свои аннексионистские планы в отношении Кавказа (что в основном определило нерешённость вопроса о разделении здесь сферы действий между Деникиным и местными буржуазно-националистическими «правительствами») союзные державы проводили политику расчленения этой территории. Стремясь использовать в качествеантисоветской силы польские войска, П.м.к. (при подготовке мирных договоров с Германией и Австрией) оставила нерешённым вопрос о «восточных границах» Польши, а 26 июня уполномочила её оккупировать Восточную Галицию. Не располагая собственными военными соединениями, способными гарантировать сохранение Прибалтики как плацдарма для политического давления интервенции против Советской России, участники П.м.к. воздержались от вывода отсюда германских войск, ставших союзниками Антанты.
Вместе с тем, опасаясь усиления германских позиций в Прибалтике, П.м.к. ещё 14 мая приняла решение о переправке из Германии русских военнопленных для комплектования интервенционистских «добровольческих» воинских соединений. В июле резолюцией Совета четырёх фактически санкционировалось участие в антисоветской интервенции Финляндии, правительство которой рассматривалось как «лучшая гарантия против распространения большевизма».
20 августа «Совет министров иностранных дел» (исполнял функции высшего органа конференции в период отсутствия в Париже глав делегаций) рассмотрел доклад «Комиссии по делам Прибалтики» и принял резолюцию, в которой Эстония, Латвия и Литва квалифицировались как «автономные го-сударства». Принятие этой резолюции преследовало цель укрепления позиций Великобритании в прибалтийских государствах, а также стремление привлечь их к участию в осеннем походе армии Юденича на Петроград. В обстановке разгрома Советской Республикой режима колчаковщины и с переориентацией Антанты на Деникина на конференции неоднократно обсуждался вопрос об оказании его армии военно-технической помощи: в декабре 1919 Совет пяти разрешил Деникину закупку боеприпасов у Германии. Ещё в мае 1919 года союзные державы побудили Деникина выступить с «декларацией» к правительствам стран-участникамП.м.к. о целях командования «Вооружённых сил Юга России» в борьбе с Советской властью.
Поражения (с осени 1919) белогвардейских армий Деникина и Юденича, провал экономической блокады (в октябре от участия в ней отказалась Германия, не примкнули к блокаде нейтральные страны) побудили страны-участницы П.м.к. декларировать (на совещании Совета премьер-министров 12-13 декабря в Лондоне) создание «санитарного кордона» вокруг Советской России. Однако 4 января 1920 Совет пяти был вынужден прекратить обсуждение вопроса о дальнейшем использовании разгромленной армии Юденича; 16 января принята резолюция, формально отменявшая экономическую блокаду. В январе 1920 П.м.к. признала де-факто правительства Азербайджана, Грузии и Армении, надеясь вовлечь их в кольцо антисоветских государств; утвердила программу более интенсивной военной, финансовой и продовольственной помощи закавказским «республикам» (в том числе за счёт передачи грузов, направленных ранее Деникину).
Антисоветский характер носили и итоговые документы П.м.к. – Сен-Жерменский мирный договор 1919 года, Трианонский мирный договор 1920 года, Севрский мирный договор 1920, Бессарабский протокол 1920 и другие, которыми, в частности, предусматривалось присоединение Буковины к Румынии, аннексия последней Бессарабии, присоединение Закарпатской Украины к Чехословакии, идущее в разрез с интересами Советского государства и ряда других стран, решение вопроса о Черноморских проливах. Вместе с принятыми на Вашингтонской конференции 1921-22 соглашениями подготовленными П.м.к. мирные договоры заложили основы империалистической версальско-вашингтонской системы, создавшей узлы острейших противоречий, в том числе между государствами-победителями и побеждёнными в 1-й мировой войне, что послужило впоследствии одной из причин 2-й мировой войны.
Лидеры стран Антанты теперь стали уделять главное внимание организации белогвардейских сил.
Искать причины гражданской войны в «происках мирового империализма» и сводить всю её историю к «трём походам Антанты» является несостоятельным. Однако иностранная помощь противникам большевиков была реальна и действенна, что значительно затянуло развязку конфликта.
* * *
Сегодня мы пришли к пониманию того, что гражданская война – это братоубийственная война. В стране существовали три крупные силы, разделявшиеся по отношению к новой власти.
Советскую власть активно поддерживали большая часть промышленного и сельского пролетариата, городская и сельская беднота (мелкие ремесленники, мелкие торговые служащие и т.д.), некоторая часть офицерства (как правило, низших чинов) и интеллигенция.
В составе сил, активно ей противостоящих, находились: крупная промышленная и финансовая буржуазия, помещики, значительная часть офицерства, чины бывшей полиции и жандармерии, часть высококвалифицированной интеллигенции.
Наконец, самая многочисленная группа – это колеблющаяся часть, а часто и просто пассивно наблюдавшая за развивающимися событиями. Она искала возможности обойтись без классовой борьбы, но непрерывно вовлекалась в неё активными действиями первых двух сил. Это городская и деревенская мелкая буржуазия, крестьянство, пролетарские слои, желавшие «гражданского мира», часть офицерства и значительное количество представителей интеллигенции.
Но даже данное деление сил следует считать условным. Решающей классовой силой, во многом определявшей исход революционных событий было крестьянство. Оно составляло основную массу населения страны. Размах, глубина и степень крестьянских волнений, их направленность в годы гражданской войны были разными в Поволжье, на Дону, в Сибири, на Урале и Украине.
На основании Декрета о земле, принятого на II съезде Советов, к лету 1918 года в основном было завершено распределение земли. Ранее неимущие или малоземельные крестьяне, получив землю, инвентарь, становились середняками (к середине 1918 года таких хозяйств было уже около 60%). Происходил процесс превращения середняка в центральную фигуру деревни.
События складывались таким образом, что уже в конце июля 1918 года Ленин констатировал начало поворота среднего крестьянства в сторону союза с советской властью. «Я знаю, что среди крестьян Саратовской, Самарской и Симбирской губерний, — говорил он, — где наблюдалась самая большая усталость и неспособность идти на военные действия, замечается перелом. Они, испытав нашествие казаков и чехословаков… узнали, что всё это ведёт к тому, что возвращается помещик, капиталист садится на трон, и они становятся теперь самыми ярыми защитниками власти Советов».
Потеряв опору в лице Временного правительства и не дождавшись созыва Учредительного собрания, зажиточное крестьянство поддержало Октябрьскую революцию. Оно боялось опоздать при разделе помещичьей собственности.
Такое поведение «богатеньких крестьян», да и середняков, которые отнеслись нейтрально или поддержали Октябрь 1917 года, было в какой-то степени неожиданностью для партии большевиков. Они предполагали, что союзником пролетариата будет не всё крестьянство, а широкая, много десятков миллионов насчитывающая масса полупролетарского и частью мелкокрестьянского населения в России.
Продовольственный кризис начался не после прихода большевиков к власти, а значительно раньше – с осени 1916 года («продовольственные беспорядки», очереди за продуктами и разгром продовольственных складов и лавок, массовые демонстрации в начале 1917 года с требованиями «хлеба!» и т.д.). Царское правительство пыталось найти выход из этого кризиса введением в ноябре 1916 года «продразвёрстки» по губерниям, ревизии по твёрдым ценам «для нужд армии», созданием «хлебармий» для хлебозаготовок.
Временное правительство издало 25 марта 1917 года закон «О передаче хлеба в распоряжение государства», введя тем самым государственную хлебную монополию. С апреля 1917 года повсеместно были введены продовольственные карточки.
Однако ни царские министры, ни министры Временного правительства, хотя они были достаточно профессиональными и опытными людьми, не смогли остановить продовольственный кризис. Особенно трудно со снабжением продовольствием было в городах и рабочих посёлках.
Общеизвестно, что в условиях войны обычные, нормальные способы экономического обмена между городом и деревней разрушаются. С одной стороны, потребность в продовольствии возрастает (снабжение многомиллионных армий), с другой, в связи с переводом промышленности на выпуск военной продукции, резко сокращается производство товаров первой необходимости. Нарастает дефицит товаров, превращение денег в «бумажки». Крестьянину, естественно, становится невыгодно продавать свой хлеб, и он начинает удерживать его до лучших времён.
Курс рубля катастрофически падал и в этих условиях положение могли спасти только такие меры, как хлебная монополия, продразвёрстка и хлебные карточки.
Подобные же чрезвычайные меры принимались в годы первой мировой войны почти всеми воюющими странами (в том числе и царским и Временным правительствами). Большевики в поисках надёжной опоры в деревне начали создавать комитеты бедноты (комбеды) и с их помощью пытались взять хлеб, что оттолкнуло от советской власти не только кулаков, но и середняков. Формально социальная база революции в деревне сузилась, но зато она стала классово однородной.
В нашей литературе пока ещё сохраняется поверхностный, схематичный подход к позициям политических партий в гражданской войне. Партий было много, и они выражали интересы различных слоёв и групп населения, и внутри самих партий протекали повороты в политике. В этих условиях правящей большевистской партии приходилось неоднократно менять свою линию поведения по отношению к ним.
Известно, что в декабре 1917 года большевики образовали правительственный блок с партией левых социалистов-революционеров. По основным вопросам развития революции, таким, как власть Советов, первые аграрные общедемократические преобразования, подавление сопротивления свергнутых эксплуататорских классов, у большевиков и левых эсеров в основном совпадали взгляды, и они на определённых этапах даже проводили согласованную политику.
Большевики и левые эсеры вместе входили в Военно-революционный комитет (ВРК), участвовали в работе II Всероссийского съезда Советов, голосовали за его декреты (в основе Декрета о земле лежали многие предложения левых эсеров) и были избраны во ВЦИК.
Лидеры партии левых эсеров Спиридонова, Камков, Натансон, Мстиславский и другие – в Президиум ВЦИК, а Колегаев, Штейнберг, Прошьян, Трутовский, Алгасов – в состав СНК РСФСР. Терлецкий был избран в правительство УССР, Егоров и Муравьёв заняли ответственные должности в Красной Армии, Александрович стал заместителем председателя ВЧК и т.д.
В марте 1918 года левые эсеры в знак протеста против заключения Брестского мира вышли из состава Совета Народных Комиссаров. Но и после этого они продолжали оставаться в составе ВЦИК, во всех Государственных органах, включая военное ведомство и Всероссийскую чрезвычайную комиссию. Левые эсеры повели широкую пропаганду, обвиняя большевиков в измене идеалам Октября. Заражённые идеей революционной войны, левые эсеры поставили перед собой цель сорвать Брестский мир, спровоцировать войну с Германией. А так как этому мешало в основном большевистское правительство, они намеревались свергнуть его.
24 июня 1918 года на заседании ЦК партии левых эсеров было подчёркнуто: «В интересах русской и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира». ЦК партии левых эсеров постановил организовать военные силы для восстания.
М.А. Спиридонова, выступая через четыре дня на III съезде партии левых эсеров, пошла ещё дальше: «Наша партия должна взять на себя … всё бремя восстания».
События лета 1918 года резко изменили соотношение политических сил в стране. До этого антисоветские движения не имели поддержки среди широких масс крестьянства. И тут они неожиданно для себя получили помощь от эсеров и меньшевиков – партий, которые пытались играть роль самостоятельной «третьей силы».
В ряде мест меньшевики и эсеры создали различные антибольшевистские правительства: в Самаре – белогвардейско-эсеровское, получившее название Комуч (Комитет членов Учредительного собрания) и состоявшее из бывших членов Всероссийского Учредительного собрания; в Екатеринбурге – эсеровское Уральское правительство с участием кадетов; в Томске – эсеро-кадетское правительство Сибири; на Севере – правительство народного социалиста Н.В. Чайковского. С начала мятежа Чехословацкого корпуса Комуч («Самарскаяучредилка») объявил себя Временным правительством на территории Самарской губернии, а затем на всей территории, захваченной противниками Советской власти. Этим члены Комитета стремились придать своему правительству статус «Всероссийского».
На своей территории Комуч подтвердил демократические свободы, установил 8-часовой рабочий день, разрешил деятельность профсоюзов, сформировал «Народную армию», отменил декреты большевистского правительства, возвратил бывшим владельцам национализированные Советской властью промышленные предприятия, денационализировал банки, восстановил городские думы и земства. Власть Комитета распространялась на Самарскую, Симбирскую, Казанскую, Уфимскую, частично на Саратовскую губернии. Кроме того Комуч признало Оренбургское и Уральское казачество. Однако уже к сентябрю 1918 года начинает зреть недовольство эсеровским правительством. Начались крестьянские и рабочие восстания. Одновременно назревал конфликт и внутри правительства – от участия в нём отказались кадеты. Они требовали установления военной диктатуры. Дни Комуча были сочтены. Вооружённые силы Советской Республики нанесли ряд поражений «Народной армии». Страны Антанты пытались оказать помощь Комучу и другим «государственным образованиям».
После создания Уфимской директории (23 сентября 1918 года) Комуч был переименован в «Съезд членов Учредительного собрания», который почти в полном составе был арестован после переворота, осуществлённого Колчаком (19 ноября 1918 года). Часть из них была расстреляна белогвардейцами в Омске.
Колчаковщина
Колчаковщина,[4] белогвардейский режим, установленный Колчаком в ноябре 1918-январе 1920 в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке, военная диктатура буржуазно-помещичьей контрреволюции. Перевороту, приведшему к установлению Колчаковщины (К.), содействовали: офицерские и казачьи части, боевые части Совета Министров Уфимской директории, командующие войсками Антанты в Сибири – французский генерал М. Жаннен, американскийгенерал У. Гревс, американский адмирал О. Найт, английские генералы А. Нокс и Д. Уорд; непосредственные исполнители – полковник Д.А. Лебедев и В.И. Волков, генерал А.И. Андогский, отряд есаула И.Н. Красильникова и другие. В ночь на 18 ноября 1918 года в Омске были арестованы члены директории эсеры Н.Д. Авксентьев и В.М. Зензинов, а также А.А. Аргунов; утром её Совет Министров передал Колчаку всю полноту власти. Основной базой Колчаковщины стала Сибирь, Урал, Оренбургская губерния и Уральская область являлись фронтовой и прифронтовой зонами.
Дальний Восток лишь номинально находился под властью Колчака, фактически там господствовали американские и японские интервенты. 16 января 1919 года подписано соглашение о вступлении представителя Высшего межсоюзного командования Жаннена в исполнение обязанностей Главнокомандующего войсками Союзных государств на Востоке России и Западной Сибири: Нокс назначался руководителем тыла и снабжения колчаковских армий: Колчак как главковерх белогвардейских армий обязывался все оперативные действия согласовывать с Жанненом. К весне 1919 года Колчак создал значительные вооружённые силы (включавшие Западную, Сибирскую, Оренбургскую армии и Уральскую армию) численностью до 400 тысяч человек (в том числе около 30 тысяч офицеров; на фронте – 130-140 тысяч штыков и сабель).
30 апреля 1919 года власть «верховного правителя» признало «Временное правительство Северной области»; 10 июня Колчак назначил Юденича главкомом белогвардейских войск на Северо-Западе России; 12 июня в своём подчинении Колчаку заявил Деникин. Правительство США передало ставленнику Антанты Колчаку кредиты, предназначавшиеся ранее Временному правительству, предоставило (наряду с Великобританией и Францией) значительное количество оружия, обмундирования и т.п. Колчак располагал золотым запасом РСФСР, захваченным в Казани белочехами в ходе мятежа Чехословацкого корпуса в 1918 году.
Колчака активно поддерживали уральская и сибирская буржуазия, казачья верхушка (и созданные ею войсковые «правительства»), церковь, кулачество и городская мелкая буржуазия, а также первоначально башкирские, бурятские, тувинские, киргизские, казахские буржуазные националисты и феодалы. Однако, столкнувшись с великодержавными устремлениями белогвардейщины, часть из них (например, башкирские националисты) отшатнулась от колчаковщины, выступавшей под лозунгом «единой и неделимой России».
Сибирское крестьянство, недовольное продразвёрсткой, придерживалось на раннем этапе нейтралитета к режиму. Колчак признал все иностранные долги России (свыше 12 миллиардов рублей), вернул капиталистам фабрики и заводы и широко субсидировал их, раздавал интервентам концессии, почти всюду разогнал профсоюзы, жестоко преследовал коммунистов, революционных рабочих и крестьян.
Аграрная политика Колчака была направлена на восстановление частного землевладения и укрепления кулачества.
По «Декларации о земле» (апрель 1919 года), предназначавшейся для «всей России», отобранные у хуторян и отрубников земли подлежали возвращению их владельцам. «Положение о временном устройстве государственной власти в России» (18 ноября 1918 года) определяло права и взаимоотношения органов верховного управления, возглавляемых главным образом кадетами и монархистами. Были созданы: «правительство» (председатель П.В. Вологодский), Совет «верховного правителя» (т.н. Звёздная палата), Правительствующий сенат, Департамент милиции и государственной охраны, идеологически-диверсионные центры; во главе губерний поставлены губернаторы, восстановлены царские законы. В образованное (22 ноября 1918 года) Колчаком «Государственное экономическое совещание», определявшее необходимые мероприятия в области финансовой политики, снабжения армий, «восстановления производительных сил» и товарообмена, наряду с некоторыми из членов «правительства» входили представители правлений частных банков, «Всероссийского совета съездов торговли и промышленности», Совета всесибирских кооперативных союзов.
Развернувшуюся борьбу против Колчаковщины возглавили ЦК РКП(б) и СНК, принявшие ряд решений по мобилизации трудящихся и вооружённых сил. Руководство партизанским подпольем и партизанским движением на местах осуществляло созданное в декабре 1918 года Сибирское бюро ЦК РКП(б). Главные задачи по организации разгрома войск Колчака были определены в написанных В.И. Лениным и опубликованных 12 апреля 1918 года «Тезисах ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта». Несмотря на жестокие репрессии белогвардейского режима (только в Екатеринбургской губернии расстреляно свыше 25 тысяч человек) прошёл ряд восстаний, которые возглавили большевистские подпольные организации: в декабре 1918 года в Омске, Куломзино (в 5 верстах от Омска), Канске, в январе-августе 1919 года в Бодайбо, Енисейске, Кальчугино, Тюмени, Красноярске, Омске. Их ведущей силой был, несмотря на свою малочисленность, рабочий класс Сибири. Крестьянство сначала отказывалось от выполнения повинностей, налогов, не являлось по призыву в армию Колчака, а затем перешло к партизанской борьбе, которая к середине 1919 года – охватило значительную часть Алтайской, Томской, Енисейской и Иркутской губерний; в тылу белогвардейцев существовали Степно-Баджейская партизанская республика и Тасеевская партизанская республика. Поражения на фронте летом и осенью 1919 года, подъём революционного партизанского движения в тылу привели к кризису Колчаковщины. Боеспособность армии резко снизилась, солдаты Чехословацкого корпуса под влиянием революционной пропаганды и поражений отказались уже в конце января 1918 года (с фронта их части отведены в январе 1919 года) сражаться против Красной Армии, а затем выполнять навязанные им союзным командованием карательные функции, требовали отправки на родину. К осени 1919 года страны Антанты (кроме США) ослабили снабжение Колчака военными материалами.
Безрезультатны оказались попытки Колчака в июне-июле 1919 года с помощью «Русского политического совещания» на Парижской мирной конференции 1919-1920 г.г. (к участникам которой «верховный правитель» обратился с демагогической «декларацией»), а в ноябре через бывшего царского министра иностранных дел С.Д. Сазонова достигнуть «военного соглашения о сотрудничестве русских и финляндских войск» всовместной антисоветской борьбе.
14 ноября 1919 года советские войска освободили Омск, из которого ещё 10 ноября колчаковское «правительство» бежало в Иркутск. В поисках «поддержки авторитета правительства» и «доверия широких кругов населения» Колчак 16 ноября издал указ о выборах (до 1 января 1920 года) в «Государственное земское совещание» (аналогичное по своей сути царской Государственной думе).
23 ноября он упразднил Совет «верховного правителя» (сменив его «Верховным совещанием») и согласился на реорганизацию «правительства» (которое возглавил В.Н. Пепеляев). В программе последнего объявлялось о борьбе с Советской властью, отказе от системы военного управления, расширении функций «Государственного земского совещания» (предоставление ему законодательных прав, увеличение вдвое представителей в нём крестьянства и городского населения и др.) с целью «приближения власти к народу» и др. Однако демагогические декларации «правительства» были встречены враждебно даже эсеро-меньшевистской «оппозицией» и сибирскими областниками; 8 декабря на заседании «Государственного экономического совещания» представители местных кооперативов потребовали от «правительства» признать необходимость «полного невмешательства иностранцев» во внутренние дела России, установления «мира с большевиками».
В обстановке вспыхнувших антибелогвардейских восстаний в Черемхово (21 декабря) и в пригороде Иркутска (в ночь на 22 декабря) Колчак 24 декабря назначил атамана Семёнова главкомом всеми воинскими силами в тылу (с подчинением ему командующих военными округами) с целью использовать его войска в подавлении восстаний.
Однако направленная последним в Иркутск карательная экспедиция (под командованием генерала Скипетрова) не была допущена союзным командованием к городу, объявившем охваченный восстанием район «нейтральной зоной»; часть прорвавшихся к Иркутску банд разгромили рабочие отряды.
27 декабря в Нижнеудинске белочехи взяли под свой контроль Колчака и Пепеляева. 4 января 1920 года Колчак издал указ о передаче «верховной всероссийской власти» Деникину, а всей полноты военной и государственной власти «на территории Российской Восточной окраины» Семёнову. Распустив свою охрану (5 января), Колчак перешёл в поезд союзников, гарантировавших ему проезд на Восток.
15 января на станции Иннокентьевской (около Иркутска) белочехи (по согласованию с союзным командованием), стремившиеся обеспечить проезд своих частей к Владивостоку, выдали Колчака и Пепеляева, а также эшелон с золотым запасом Республики эсеро-меньшевистскому «Политическому центру». По постановлению Иркутского ВРК 7 февраля Колчак и Пепеляев были расстреляны; остатки колчаковских войск ушли в Забайкалье и на Дальний Восток, где в составе воинских формирований режимов семёновщины и меркуловщины продолжали борьбу с Советской властью.
* * *
Другое антисоветское правительство «Уральское временное правительство» — смогло просуществовать лишь три месяца. Оно было создано в августе 1918 года в Екатеринбурге в ходе мятежа Чехословацкого корпуса с целью объединения антибольшевистских сил. Власть этого правительства распространялась на Пермскую губернию и частично на Вятскую, Уфимскую и Оренбургскую (исключая земли Оренбургского казачества). 10 ноября 1918 года решением Уфимской директории «Уральское временное правительство» упразднилось.
Месяцами исчисляется деятельность и «Временного сибирского правительства» во главе с П.В. Вологодским, созданного на базе антисоветской организации – Сибирской областной думы. Дата рождения думы – декабрь 1917 года. Инициаторами её создания были эсеры, меньшевики и сибирские областники, собравшиеся в Томске на Чрезвычайный общесибирский областной съезд для выработки программы борьбы против власти большевиков.
В конце января 1918 года по предписанию ЦИК Сибири Томский совет рабочих и солдатских депутатов распустил Сибирскую областную думу, арестовал часть её членов. Однако после захвата Томска частями Чешского корпуса и белогвардейцами на совещании Сибирской областной думы 23 июня 1918 года было создано «Временное сибирское правительство» (председатель и министр иностранных дел П.В. Вологодский), которое создало свои вооружённые силы – Сибирскую армию, состоявшую из трёх корпусов – Степного Сибирского, Среднесибирского и Уральского. В составе Сибирской армии также были пехотные и казачьи части Миасского и Уральского районов и Челябинский отряд. К сентябрю 1918 численность армии составляла около 38 тысяч человек и в дальнейшем увеличивалась. В октябре-ноябре она вела бои против частей 3-й Красной Армии и в ряде мест достигла успехов. «Сибирское временное правительство» объявило о денационализации промышленных предприятий, восстановление частного землевладения, ввело военно-полевые суды, смертную казнь за политические преступления. Однако в августе-сентябре 1918 года внутри «Временного сибирского правительства» начал усиливаться конфликт, который завершился 3 ноября 1918 года передачей власти Уфимской директории.
След в истории оставило ещё одно правительство, которое возглавлял народный социалист Н.В. Чайковский. Оно было создано 2 августа 1918 года в Архангельске и первоначально называлось «Верховное управление Северной области». Это правительство получило поддержку со стороны Антанты, так как создавалось исключительно по её инициативе. Оно состояло из эсеров, народных социалистов, кадетов. Но фактическое руководство осуществляли генерал Ф. Пуль (Великобритания), Ж. Нуланс (Франция), Д. Фрэсис (США), дела Торетта (Италия).
В тот же день 2 августа Правительство официально пригласило войска Антанты и вечером торжественно встречало первый десант своих союзников.
Председатель и одновременно управляющий иностранными делами правительства Чайковский объявил о том, что отменяются декреты советской власти, ликвидируются советские учреждения, осуществляется денационализация промышленности, торгового флота, домовладений и банков, восстанавливается частная торговля, вводятся военные суды и смертная казнь. Но даже такие меры показались слишком мягкими для правого крыла правительства – группы военных, стремившихся к установлению режима диктатуры. Только вмешательство американского посла Д. Фрэнсиса помогло освободить Чайковского и других и сформировать на базе старого новое «Временное правительство Северной области».
Новое правительство начало продажу союзникам богатств Севера, развернуло массовый террор, приступило к формированию «Славяно-британских легионов» для белогвардейской армии, численность которых составляла около 20 тысяч человек.
В лагерях смерти, организованных правительством на полуострове Иоканьга и острове Мудьюг, было замучено свыше 500 человек, наиболее активных сторонников Советской власти.
30 апреля 1919 года правительство признало верховную власть Колчака. Претендуя на руководящую роль, эти правительства в конечном итоге содействовали установлению в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке режима Колчака. Исключением не стала и Уфимская директория, которая пыталась объединить все антисоветские силы и стать «Временным всероссийским правительством». Уфимская директория добилась упразднения всех областных, национальных, казачьих и других «прави-тельств». В ночь на 18 ноября 1919 года адмирал Колчак, опираясь на поддержку союзников, офицерских и казачьих частей, совершил в Омске переворот и разогнал директорию. Те, кто поддерживали Колчака, вошли в «Омское правительство», остальные были арестованы и высланы за границу.
«Белый» и «Красный» террор в годы гражданской войны
Гражданская война развивается по своим законам. Октябрь поставил вопрос не о перераспределении власти или собственности, а о самом физическом существовании классов.
Гражданского мира достичь тогда не удалось. Через четыре года в результате потерь на фронтах, террора, голода и болезней страна недосчиталась более 13 миллиона человек.
Показ террора только с одной стороны («красной») отдалит нас от объективного исследования истории, создаёт лишь одностороннее представление об этом явлении, подтолкнёт к мысли, что якобы все большевики были апологетами террора. Известно, что Октябрьская революция свершилась бескровно. Да и после Октября вплоть до лета 1918 года советская власть фактически не прибегала к расстрелам своих политических противников.
Ленин как теоретик и политик однозначно выступал за возможность мирного развития революции, отмечая, что в идеале марксистов нет места насилия над людьми, что рабочий класс предпочёл бы, конечно, мирно взять в свои руки власть.
И всё-таки, кто же начал террор?
В ночь на 6 июля 1918 года, в Ярославле, а затем в Рыбинске и Муроме начались вооружённые антисоветские выступления. Цель восстаний видна из постановления главнокомандующего Ярославской губернии, командующего вооружёнными силами северной Добровольческой армии Ярославского района: «Объявляю гражданам Ярославской губернии, что со дня опубликования Настоящего постановления…
- Восстанавливаются повсеместно в губернии органы власти и должностные лица, существовавшие по действовавшим законам до октябрьского переворота 1917года, то есть до захвата центральной власти Советом Народных Комиссаров..»[5]
Захватив часть города, руководители выступления начали беспощадный террор. Осуществлялись зверские расправы над советскими и партийными работниками. Так, погибли комиссар военного округа С.М. Нахимсон и председатель исполкома городского Совета Д.С. Закгегм. 200 арестованных были свезены на «баржу смерти», стоявшую на якоре посередине Волги. Сотни расстрелянных, разрушенные дома, развалины, остатки пожарищ. Аналогичная картина наблюдалась и в других волжских городах.
Это было началом «белого» террора. А.И. Деникин в своих «Очерках русской смуты» признавал, что добровольческие войска оставляли «грязную муть в образе насилий, грабежей и еврейских погромов». А что касается советских складов, магазинов, обозов или имущества красноармейцев, то они «разбирались беспорядочно, без системы. Белый генерал отмечал, что его контрразведывательные учреждения, «покрыв густой сетью территорию Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа».[6]
Наряду с активной поддержкой контрреволюционных генералов интервенты сами развернули массовый террор, немыми свидетелями которого являются «Лагеря смерти» Мудьюг и Иоканьга, Мезенская и Пинежская каторжные тюрьмы.
Только через Архангельскую тюрьму за год оккупации прошло 38 тысяч арестованных, из которых было расстреляно 8 тысяч человек.[7]
Перед нами приказ колчаковского генерала Розанова: «Возможно скорее и решительнее покончить с енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими и даже жёсткими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их. В этом отношении пример японцев в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе».[8]
Ещё в ноябре 1919 года белочехи в своём Меморандуме писали: «Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы (имеются в виду колчаковские) позволяют себе действия, перед которыми ужаснётся весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадёжности составляют обычное явление».
Сам «Верховный правитель» в минуты откровения признавался своему единомышленнику, тогдашнему министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву: «Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступление».
Жестокость Колчаковщины, беззаконие и произвол заставили подняться на борьбу с ней сибирских крестьян, которые менее всего поддавались влиянию большевиков.
То, что творилось в застенках контрразведки Новороссийска, в тылу белой армии, как писал деникинский журналист, напоминало самые мрачные времена средневековья. Обстановка в белом тылу представляла собой что-то ни с чем не сообразное, дикое, пьяное, беспутное.
Советская власть и её карательные органы первоначально воздерживались от насилия, и лишь после того, как антибольшевистские силы начали осуществлять массовый террор по отношению к рабочим, крестьянам, красноармейцам (бесчинства интервентов и белогвардейцев на Севере, на Востоке и на Юге; Ярославский мятеж; мятеж в других концах страны и, наконец, покушения на виднейших советских деятелей, вплоть до попытки убийства Ленина), советская власть объявила «красный» террор.
26 июня 1918 года Ленин писал Зиновьеву: «Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы .. удержали. Протестую решительно!
Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров»[9].
5 сентября 1918 года СНК принял постановление, вошедшее в историю как Постановление о «Красном» терроре. В нём говорилось, что заслушав доклад председателя ВЧК о борьбе с контрреволюцией, СНК считает, что «при данной ситуации обеспечение тыла путём террора является прямой необходимостью, что необходимо обезопасить Советскую Республику от классовых врагов путём изолирования их в концентрационных лагерях: что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским заговорам и мятежам; что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».[10]
Гражданская война была ещё в разгаре, однако 17 января 1920 года ВЦИК и СНК принимают постановление об отмене смертной казни в отношении врагов Советской власти.
«ВЦИК и СНК постановляют:
Отменить применение высшей меры наказания (расстрела) как по приговорам ВЧК и её местных органов, так и по приговорам городских, губернских, а также и Верховного при ВЦИК Трибуналов.
Означенное постановление привести в действие по телеграфу».
Постановление подписали: Ленин, Дзержинский, Енукидзе.
Гражданская война и мировая революция
Октябрь 1917 года оказал огромное революционизирующее влияние на весь мир. Большевики уже пришли к Октябрю с установкой на мировую социалистическую революцию и вытекавшей отсюда идеей революционной войны. Они исходили из того, что империалистическая война, продолжавшаяся три года, породила европейскую революционную ситуацию.
«Мы утверждаем, что момент социального взрыва во всех государствах неизбежно наступит, — отмечал Троцкий в марте 1918 года, — и мы, которым история раньше других вручила победу, при первом раскате мировой революции должны быть готовы вынести помощь нашим восставшим иностранным братьям».[11]
Ожиданием мировой революции жили тогда многие члены руководства большевистской партии и страны. Финляндия, Венгрия, Германия, Польша, некоторые страны Востока оказались наиболее горячими точками, где разгорелись революционные бои. Большевикам казалось, что народы этих стран на грани социальных революций, а значит, нуждаются в конкретной помощи.
Будучи народным комиссаром иностранныхдел, а затем и Наркомвоеном, Троцкий настоятельно и неоднократно призывал мобилизовать все силы для создания российского вооружённого оплота мировой революции. Главную задачу он видел в том, чтобы продержаться до мировой революции, и что европейские рабочие «везде пойдут открыто на борьбу за установление своей власти».
Несмотря на трудности Советская Россия нашла возможным оказать помощь Венгерской республике активизацией боевых действий на территории Галиции. Это позволило отодвинуть часть румынских войск с венгерского фронта и временно оттянуть поражение революции в Венгрии.
Советские войска в тот период на большее были неспособны, так как не могли вести продолжительные боевые действия на этом участке. Основное внимание было сосредоточено на оказании помощи Донбассу, на борьбе с отрядами Григорьева и на подавлении Вешенского восстания.
Когда II Конгресс Коминтерна в 1920 году принял манифест, где были такие слова: «Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока Советская Россия не включится звеном в Федерацию Советских Республик всего мира[12], то под влиянием этого манифеста молодой командующий Западным фронтом М. Тухачевский подписал приказ: «На штыках мы принесём трудящемуся человечеству счастье и мир. Вперёд! На Варшаву, на Берлин».
Советско-польская война пробудила патриотические чувства у поляков. Поэтому, подводя итоги войны, уже в марте 1921 года Ленин сделал вывод: «В войне с Польшей мы совершили известную ошибку».
В контексте общей идеи мировой революции многие большевики рассчитывали разжечь её пламя и на Востоке. В известном издании «Бумаги Троцкого» опубликована обширная телеграмма Наркоомвоена в ЦК партии от 5 августа 1919 года с предложением создать военную базу на Урале с целью оказания помощи трудящимся Востока.
Троцкий предлагал срочно сформировать конный корпус в 30-40 тысяч сабель и осуществить бросок через Афганистан в Индию, чтобы поднять там восстание.
20 сентября 1920 года в новой телеграмме в ЦК партии в связи с успешным наступлением советских войск в Туркестане, Троцкий предложил перейти к «политике решительности и стремительности на Востоке» и предписать Реввоенсовету «сосредоточить в Туркестане материальные и персональные элементы для возможного с нашей стороны наступления на юг»[13].
Подобную идею высказывал не только Троцкий, но и другие деятели партии, в том числе М.В. Фрунзе, не безведома которого функционировала Туркестанская школа комсостава, готовившая командиров не только для Красной Армии, но и для революционных отрядов стран Востока.
Реввоенсовет республик. Орган высшей военной власти
Шёл 1918 год. Советская Республика оказалась в кольце фронтов. До марта 1918 года не было единого органа управления, который занимался бы руководством боевыми действиями Красной Армии и одновременно обеспечением обороны страны. Коллегия Народного комиссариата по военным делам (Н.И. Подвойский, В.Н. Василевский, К.С. Еремеев, М.С. Кедров, П.Е. Лазимир, Б.В. Легран, К.А. Мехоношин, Э.М. Склянский) в составе которой тогда не было военных специалистов, с ролью такого органа не справлялась. Поэтому 4 марта 1918 года постановлением Совнаркома был учреждён Высший Военный Совет с подчинением ему всех центральных органов военного ведомства. Этим постановлением упразднялась должность Главковерха, распускался Комитет революционной обороны, расформировывались Всероссийская коллегия по организации и управлению РККА, Революционный полевой штаб при Ставке. Председатель Высшего Военного Совета — член ЦК РКП(б) становился одновременно и Наркомом по военным и морским делам.
В Высший Военный Совет (в отличие от Наркомвоена) входили не только военные работники партии большевиков (Н.И. Подвойский, К.А. Мехоношин, Э.М. Склянский, позднее – В.А. Антонов-Овсеенко), но и крупные военные специалисты старой армии – бывший генерал-лейтенант Генштаба М.Д. Бонч-Бруевич (в качестве военного руководителя Высшего Военного Совета), военно-морские специалисты: контр-адмирал В.М. Альтфатер, Е. Беренс и другие.
Именно решение о создании Высшего Военного Совета, и в особенности привлечение военных специалистов старой армии, послужило причиной конфликта и последовавшей отставки Главковерха – Народного комиссара по военным делам Н.В. Крыленко. Вскоре на пост народного комиссара по военным делам, а затем и председателя Высшего Военного Совета был назначен Л.Д. Троцкий.
Однако в условиях, когда в стране разгоралось пламя гражданской войны, ВЦИК (2 сентября 1918 года) принимает решение об объединении функций Высшего Военного Совета и Народного Комиссариата по военным и морским делам в одном органе – Революционном военном совете.
Долгое время в советской литературе деятельность Реввоенсовета не только принижалась, но и искажалась.
Причинами явного принижения и грубого искажения роли Реввоенсовета Республики (РВСР) в гражданской войне были: во-первых, то, что на посту председателя РВС вплоть до 1925 года находился Л.Д. Троцкий; во-вторых, членами РВС Республики являлись работники партии, которые впоследствии были объявлены «врагами народа» и расстреляны. В литературе 30-х годов РВС квалифицировался не иначе, как «скопище троцкистов».
После разгрома троцкистов и высылки Троцкого из страны оценка РВС была несколько смягчена. Однако и в дальнейшем в исторической литературе, посвящённой гражданской войне, не нашлось места для показа роли РВСР.
6 сентября 1918 года приказом РВСР № 1объявлялось, что РВС с сего числа сформирован и приступил к исполнению своих обязанностей.
В специальном положении о РВС, принятом на заседании ВЦИК 30 сентября 1918 года говорилось: «Революционный военный совет Российской Социалистической Федеративной Советской Республики есть орган высшей военной власти в стране. Все силы и средства народа предоставляются в распоряжение РВС для нужд обороны границ Советской Республики. Все советские учреждения обязуются требования РВСР рассматривать и удовлетворять в первую очередь».[14]
В первоначальный состав РВС вошли: Л.Д. Троцкий, П.А. Кобозев, К.А. Мехоношин, Ф.Ф. Раскольников, К.Х. Данишевский, И.Н. Смирнов, А.П. Розенгольц и главнокомандующий вооружёнными силами республики – И.И. Вацетис.
По положению председатель РВС утверждался Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом (ВЦИК), а члены РВС, в том числе главнокомандующий — Советом Народных Комиссаров (СНК). На первых же заседаниях РВСР были распределены обязанности между его членами. Так, Подвойский и Мехоношин стали во главе Высшей военной инспекции, Смирнов объединил руководство политической работой в армии, а Данишевскому было поручено руководить Революционным трибуналом.
К этому составу РВС вскоре были присоединены члены коллегии Наркомвоена Э.М. Склянский, С.И. Аралов и К.К. Юренев. Первый из них занял пост заместителя Председателя РВС, остальные члены РВС принимали активное участие в боевой работе на фронтах.
В РВС с первых же дней сложился своеобразный стиль работы. Абсолютное большинство его членов месяцами находились на фронтах. Так, на заседании РВСР 2 и 15 октября 1918 года присутствовали только по 4 из 10 членов РВСР, что составляло явное меньшинство, хотя в эти дни обсуждались важные вопросы: о положении на Восточном фронте, о разработке воинских уставов, об утверждении проекта положения о Высшей военной инспекции и другие. Начали возникать конфликты в связи с тем, что практически из состава РВСР выделялось как бы ядро, которое постоянно работало. Это дало основание члену РВСР Кобозеву буквально через неделю работы потребовать занесение в протокол заседания протеста против самостоятельных действий Троцкого, «издающего приказы от своего имени, помимо РВСР».[15]
Так как в связи с большой занятостью многие члены РВС появлялись на заседаниях эпизодически, Советское правительство было вынуждено 8 июля 1919 года принять решение об утверждении нового, сокращённого его состава (6 человек), который мог бы оперативно решать все вопросы. В него вошли: Троцкий (председатель), Склянский (заместитель председателя), А.И. Рыков, С.И. Гусев, И.Т. Смигла, и главнокомандующий Вооружёнными Силами Республики С.С. Каменев. Все остальные были освобождены от обязанностей членов РВСР с оставлением на ответственной военной работе. Как правило, они являлись членами РВС фронтов.
С тех пор заседания РВСР стали регулярными, на них оперативно рассматривались наряду с другими и кадровые вопросы, связанные с назначением и перемещением членов РВС фронтов.
В дальнейшем, на протяжении всего периода гражданской войны, в состав РВСР в разное время входили: Н.И. Подвойский, Д.И. Курский, И.В. Сталин, В.М. Альтфатер, В.И. Невский, А.И. Окулов, Л.П. Серебряков, В.А. Антонов-Овсеенко.
Нередки были случаи и совмещения обязанностей члена РВСР с ответственными руководящими постами в других народных комиссариатах, это не только подчёркивало значимость РВСР в масштабе страны, но и ускоряло решение вопросов комплектования армии, производства оружия и боеприпасов, снабжения воинских частей.
РВС подчинялись все органы и должностные лица военного ведомства – главнокомандующий Вооружёнными Силами Республики (ВСР), Всероглавштаб, Полевой штаб РВСР, Высшая военная инспекция, Всероссийское бюро военных комиссаров и другие главные и центральные управления.
РВС готовил и выносил на утверждение высших органов государства проекты декретов и постановлений по вопросам строительства советских ВСР и организации обороны страны; издавал приказы, распоряжения, уставы, наставления и другие руководящие документы, обязательные для исполнения всеми органами ВСР и всеми военнослужащими армии и флота; …готовил командные и политические кадры для армии.
Переход к регулярной армии поставил первейшей задачей обеспечение ВСР Советов командным составом. Первоначально, в период добровольного набора в Красную Армию, эта проблема решилась путём избрания на командные должности наиболее подготовленных и преданных советской власти красноармейцев, бывших красногвардейцев, а также некоторых офицеров и унтер-офицеров старой армии.
Впоследствии (после заключения мирного договора с Германией) было начато активное выдвижение командиров из числа бывших военных работников партии большевиков и революционных солдат старой армии.
Однако Рабоче-Крестьянской Красной Армии требовались всё новые и новые командиры, прежде всего такие, которые являлись бы носителями её классового, революционного духа. Поэтому весной 1918 года по решению советского руководства начали функционировать 13 ускоренных курсов по подготовке командного состава РККА. Первый массовый выпуск они должны были осуществить осенью 1918 года.
Однако активизация антисоветских сил и начавшаяся военная интервенция вынудили уже летом спешно создавать новые регулярные части и соединения на трёх фронтах.
Поэтому количество курсов в мае 1918 года было увеличено уже до 20. В качестве командиров и военно-политических работников в армию направлялись профессиональные революционеры — большевики.
Несмотря на то, что за 1918 год краткосрочные военные курсы и школы выпустили более 1700 командиров, их катастрофически не хватало, эти выпускники в основном пополнили ряды младшего и среднего комсостава. Но Красной Армии нужны были люди, способные возглавить штабы и военные учреждения, командиры высшего звена. В этой ситуации большевики пошли на привлечение в Красную Армию военных специалистов старой армии. Что представлял собой в это время офицерский корпус? По последним данным, более половины русского офицерства накануне мировой войны составляли потомственные дворяне. Однако война внесла свои коррективы в социальный состав офицерского корпуса. Дело в том, что большие потери офицерского состава в 1914-1915 годах потребовали значительного его пополнения. Для этой цели была организована ускоренная подготовка офицеров в военных и специальных училищах, в школах прапорщиков.
К 1916 году численность офицеров, прошедших ускоренный курс обучения, уже значительно превышала (примерно 9 из 10) численность кадровых офицеров. Эти офицеры военного времени, как правило, были выходцами из средних и разночинских слоёв населения.
После Октября офицерство старой армии и флота (около 250 тысяч) фактически оказалось разделённым на несколько групп. Одна из них (около 8 тысяч генералов и офицеров) добровольно пошла на службу советской власти. Вторая группа (около 6 тысяч) открыто перешла в лагерь противников новой власти и составила её ударную силу (главным образом, кадровое офицерство). Большинство же офицеров, не признавая власть большевиков, в то же время не встали на путь открытой борьбы и заняли выжидательную или враждебно-выжидательную позицию. По сути дела, четверть миллиона бывших офицеров оказались перед выбором и политическим и нравственным. Непросто было разобраться в той обстановке. А тут и декрет Совнаркома от 16(29) декабря 1917 года усугубил их положение. Все бывшие генералы и офицеры по правовому и материальному положению были приравнены.
[1]Шевоцуков П.А. Страницы истории Гражданской войны. Взгляд через десятилетия Москва «Просвещение» 1992
[2] Энциклопедия Гражданская война и военная интервенция в СССР. Москва, «Советская энциклопедия» 1983, с. 423-424
[3] Колчак Александр Васильевич (1873-1920), один из главных руководителей российской контрреволюции, адмирал (1916). Из семьи морского офицера. Окончил Морской корпус (1894). Участник русско-японской и 1-й мировой войны, в 1916-17 командовал Черноморским флотом. После Февральской революции занял контрреволюционную позицию, под давлением матросских масс отозван Временным правительством в Петроград; был послан в командировку в Великобританию и США. В октябре 1918 с английским генералом А. Ноксом прибыл в Омск, 4 ноября как военный и морской министр вошёл в состав «делового» («всероссийского») Совета Министров Уфимской директории. 18 ноября произвёл переворот и установил в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке военную диктатуру; принял титул «Верховного правителя российского государства» и звание главковерха (до 4 января 1920). В ноябре 1919 с остатками белогвардейских войск бежал из Омска к Иркутску. 15 января 1920 на станции Иннокентьевская (около Иркутска) выдан белочехами «Политическому центру», передан затем большевистскому Иркутскому ВРК, по постановлению которого 7 февраля расстрелян.
[4] Гражданская война и военная интервенция в СССР – Энциклопедия М. «Советская энциклопедия», 1983, с. 264-265
[5] Цит. по: Красная книга ВЧК. М. 1990, т. 1, с. 61
[6] Деникин А.И. Поход на Москву (Очерк русской смуты) – М, 1989, с. 35-38
[7] История гражданской войны в СССР – М., 1958, т.3, с. 200.
[8]Антисоветская интервенция и её крах. М, 1987, с. 43.
[9] Известия ЦК КПСС. 1989, № 5, с. 140
[10] Декреты Советской власти. М., 1964, т. 3, с. 291-292
[11] Троцкий Л.Д. Сочинения т. 17, с. 229
[12] Аргументы и факты – 1988 — № 23.
[13] Бумаги Троцкого. – Лондон; Париж, 1965, — т.2 — с.284
[14] Декреты Советской власти – Т.3. – с. 372
[15] ЦГАСА – Ф.4. – Оп.18 – Д.1- л. 25
Председатель РВСР Л.Д. Троцкий
Перед нами документ, ставший достоянием общественности совсем недавно. Постановление ВЦИК от 20 ноября 1919 года: «В ознаменование заслуг тов. Л.Д. Троцкого перед Мировой Пролетарской революцией и Рабоче-Крестьянской Армией РСФСР Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановил наградить Л.Д. Троцкого орденом Красного Знамени.
Тов. Лев Давидович Троцкий, взяв на себя, по поручению ВЦИК, задачу организации Красной Армии, проявил в порученной ему работе неутомимость и несокрушимую энергию.. В дни непосредственной угрозы Красному Петрограду тов. Троцкий, отправившись на Петроградский фронт, принял ближайшее участие в организации блестяще проведённой обороны Петрограда, личным мужеством вдохновлял красноармейские части на фронте под боевым огнём».
А вот выдержки из «Краткого курса ВКП(б): «Подозрительные действия Троцкого и его сторонников в главном штабе Красной Армии сорвали успех Красной Армии» (с.230), «Наступление красных войск .. проходило по вине Троцкого .. совершенно неорганизованно» (с.231), «Троцкий развалил работу» (с.227) и.т.д.
Таким противоречивым он и вошёл в историю. О Троцком и по сей день за рубежом знают больше, чем у нас в стране. Зарубежная библиография о Троцком насчитывает свыше 3000 названий, да и сам он успел написать (и выпустить в СССР к 1927 году) 21 том своих сочинений.
Многие из его работ в те годы пользовались большой популярностью. Его имя в годы гражданской войны часто фигурировало в большевистских документах, материалах военного ведомства, газетах, журналах, листовках и просто в устных разговорах.
Он занимал руководящие посты в партии большевиков и государстве. Среди ближайших соратников Ленина Троцкий считался одним из самых авторитетных и популярных.
Не случайно на съездах партии его приветствовали как вождя Красной Армии. За несколько месяцев пребывания в партии большевиков он зарекомендовал себя искусным полемистом и оратором. Так, например, начальник штаба армии Врангеля генерал Марков пытался завербовать начальника штаба Юго-Западного фронта советских войск Петина.
Дворянин, полковник, участник мировой войны, Н.Н. Петин остался верен своему выбору. Он честно служил. Был награждён орденом Красного Знамени, избран членом ЦИК СССР. Но в 1937 году его постигла участь многих жертв репрессий.
Тысячи военспецов сознательно шли на разрыв со своим классом. Многие из них первый шаг делали не столько под влиянием большевистских лозунгов, сколько с целью борьбы против интервентов, так как они полагали, что только Советская власть является реальной силой, способной защищать Россию.
«Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов, — отмечал Ленин, — но их надо поставить в определённый рамки, предоставляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы».
Именно для осуществления контроля за военными специалистами, а также для налаживания общей партийно-политической работы в войсках в целях пропаганды идей большевизма в армии весной 1918 года был образован институт военных комиссаров. «Комиссары в армии, — говорилось в резолюции VIII съезда РКП(б), — являются не только прямыми и непосредственными представителями Советской власти, но и прежде всего носителями духа нашей партии».
Вся военная политика и деятельность РВСР протекала под руководством и контролем ЦК РКП(б).
С лета 1918 года в Красной Армии стали создаваться политические отделы. При РВСР создаётся политический отдел, преобразованный в мае 1919 года в Политическое управление РВСР. В этих органах сосредоточивалась вся партийно-политическая и культурно-просветительная работа в войсках. Политуправление ведало и кадровой политикой политработников. НачальникамиПУРа в разные периоды гражданской войны были И.Т. Смилга, А.П. Серебряков, С.И. Гусев, В.А. Антонов-Овсеенко.
Можно предположить, что если бы Советское государство проявило заботу об этой категории офицерского состава, то, возможно, значительно увеличился бы приток бывших офицеров в Красную Армию.
В конце марта 1918 года в журнале «Рабоче-Крестьянская Армия и Флот» было опубликовано известие о привлечении на службу в Красную Армию военных специалистов старой армии. Изъявившие желание должны были подать заявление в военкоматы с указанием, на какой должности они желали бы служить. При этом военкоматы объявили в печати списки подавших заявления для обсуждения в широких кругах трудящихся. И только после публичного обсуждения вопрос о приёме на должности командиров Красной Армии передавался в аттестационные комиссии, которые принимали окончательное решение.
Новый наиболее масштабный этап в политике привлечения военных специалистов в Красную Армию связан с созданием ВВС (март 1918 года).
В литературе существуют различные данные о численности военспецов, которые находились на службе в рядах Красной Армии. Но наиболее убедительные цифры, на наш взгляд, приводит А.Г. Кавтарадзе. Так, из указанной выше цифры 250 тысяч офицеров и генералов царской армии (накануне Октябрьской революции), в 1918-1920 г.г. 75 тысяч человек сражались в рядах Красной Армии (30% от всего офицерского корпуса старой армии); примерно 100 тысяч человек (40%) сражались в белых и других армиях против Советской власти; 30%офицерского корпуса старой армии по различным соображениям и причинам не участвовали в гражданской войне.
За это время на службе в Красной Армии находились 775 бывших генералов, 252 из них непосредственно работали в Генеральном штабе РККА. Военспецы назначались на самые ответственные командные посты. Так, 17 военспецов в годы гражданской войны командовали фронтами, 82 — армиями, 22 человека были начальниками штабов фронтов. Документы зафиксировали неоднократные попытки белых офицеров перетянуть на свою сторону бывших соратников, находящихся на службе в Красной Армии.
Все в партии знали об эрудиции, широте политического мышления, волевом характере Троцкого.
Однако жестокая политическая борьба с оппозицией во второй половине 20-х годов привела к тому, что вся его предшествующая деятельность стала оцениваться только в чёрном цвете. В сознании большинства советских людей утвердился стереотип эгоистичного политикана, который боролся против Ленина и его сторонников.
Почему же руководство большевистской партии не ставило вопрос о его снятии с высоких военных постов.
Ещё 13 марта 1918 года постановлением Совнаркома Троцкий был назначен Народным комиссаром по военным делам и исполняющим обязанности председателя ВВС. Под этим документом стоят подписи Ленина, Карелина, Сталина.
Почему именно Троцкого назначали на эти посты? Ведь он не был не только профессиональным военным, но даже не служил в армии. Он вспоминал: «Призывные годы прошли для меня в тюрьме, ссылке и эмиграции».
До революции он – меньшевик, примиренец. Отношения Ленина и Троцкого, начиная с октября 1902 года, с того момента, когда произошло их знакомство, и вплоть до Октябрьской революции, не были ровными. Здесь и «Иудушка», и «мерзавец», который виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно» и т.д. За весь дооктябрьский период в отношениях между Лениным и Троцким были и кратковременный период сотрудничества, и многолетние периоды вражды, подозрительности, полемики и взаимных обвинений.
По возвращении Троцкого из эмиграции после его встреч и бесед с Лениным создаётся впечатление, что оба они как бы подвели черту под прошлым. Трудно объяснить, что в октябрьские дни 1917 года Троцкий уже входит в ЦК партии большевиков, руководит Петроградским Советом и Военно-революционным комитетом.
Он активен на заседании ЦК 25 октября 1917 года. Вносит предложения о направлении представителей ЦК на важнейшие объекты (почта, телеграф), об установлении контроля за Временным правительством и т.д.
Первоначально взгляды Ленина и Троцкого расходились лишь в том, что первый выступал за немедленное восстание, а второй настаивал на необходимости оттянуть его сроки до II съезда Советов. Тем не менее на историческом заседании ЦК 10 октября 1917 года Троцкий поддержал резолюцию Ленина о вооружённом восстании.
Вместе с другими Троцкий организует отпор выступлению Керенского-Краснова. Поддерживает Ленина против предложения Зиновьева-Каменева о приглашении в правительство эсеров и меньшевиков, считая это невозможным в тех условиях. Его заслуги перед революцией неоднократно отмечал Ленин. Об этом же писал в те годы и Сталин. В 1918 году в статье, посвящённой годовщине октябрьских событий, он писал: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета (ВРК) партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому».
* * *
Всё это делает понятным, почему Троцкий вошёл в состав первого Советского правительства и занял в нём пост Народного Комиссара иностранных дел.
На фронте заключается перемирие. Составляется делегация на мирные переговоры в Брест-Литовске, возглавить которую поручается Троцкому. Накануне отъезда Ленин высказал ему рекомендацию: Отстаивать принцип мира без аннексий и контрибуций вплоть до предъявления германской стороной ультиматума.
Советская делегация не скрывала свои замыслы. Глава делегации неоднократно устно и письменно излагал программу всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций. Его многочисленные речи слушали не только жители Брест-Литовска, но и германские солдаты. Они печатались в германских газетах, становясь известными всему миру.
Поначалу немецкая сторона на переговорах согласилась с принципом мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов. Однако через некоторое время немцы высказались за невозможность подписание такого мира без согласия всех воюющих сторон и предложили «временно» признать границей между Россией и Германией линию фактического фронта. Новая граница существенно отличалась от довоенной (1914 года). Она проходила северо-восточнее Риги, по территории Галиции и Буковины и далее по турецкой территории. Неприятелю оставлялась значительная часть Латвии, Польши, вся Литва и другие земли, оккупированные кайзеровскими войсками.
Советской делегации следовало бы согласиться с германскими условиями. Республика Советов была не в состоянии в тот период вести боевые действия с превосходящими силами противника. Этот факт и учитывал Ленин в своих инструкциях, данных Троцкому. Но Троцкий поступил вопреки этим рекомендациям. Троцкий завил: «Состояние войны прекращается, мир не подписываем, армия демобилизуется, уходим строить социалистическую Россию». Он наивно полагал, что немецкие солдаты, т.е. немецкие рабочие и крестьяне, одетые в солдатские шинели, не пойдут в наступление против революционной социалистической республики, даже если получат приказ от своих генералов. Последующие события показали, что Троцкий жестоко просчитался. Его подвели самоуверенность, неправильная оценка «пролетарской» психологии масс.
Германская сторона заявила, что она аннулирует перемирие. Тем не менее Троцкий передал телеграфное распоряжение Верховному главнокомандующему Н.В. Крыленко о демобилизации русской армии. Последний успел не только издать приказ, но и начать демобилизацию. И хотя в этот же день Ленин распорядился отменить приказ, всё равно критическое положение ещё больше усугубилось. Армия стала как бы самодемобилизовываться.
Германские войска перешли в наступление, они захватили всю территорию Латвии и Эстонии, заняли Нарву и Псков. Идея о «революционной войне» и расчёты Троцкого лопнули как мыльный пузырь.
Как мы знаем, Ленин сумел завоевать большинство на VII экстренном съезде РКП(б), а новой делегации удалось заключить Брестский мир на уже более тяжёлых условиях. Кроме уступки новых территорий Советская Россия вынуждена была согласиться выплатить Германии колоссальные контрибуции. После Бреста Троцкий подал в отставку, наркомом иностранных дел был назначен Г.В. Чичерин.
Случилось так, что в это время подали в отставку члены Коллегии Народного комиссариата по военным делам во главе с Н.В. Крыленко и Н.И. Подвойским, не согласные с новой линией на создание регулярной армии с привлечением на службу в неё бывших царских генералов и офицеров. Создание регулярной армии несколько отличалось от прежних лозунгов всеобщего вооружения народа, милиционной армии и вообще отныне постоянной армии (тогда имелось в виду царской).
На освободившийся пост руководителя военного ведомства Ленин предложил Троцкого. Ленин прекрасно знал его плюсы и минусы: организаторский талант, жёсткость, тягу к администрированию, железную решительность и непреклонную волю, честолюбие и самоуверенность, что он не остановится ни перед какими соображениями гуманности.
Тем более что накануне Троцкий поддержал его идеи о создании регулярной армии, необходимости использования опыта военспецов и привлечения их к службе в Красной Армии.
В то время Троцкий, как и многие другие революционные деятели, был горячо привержен идее мировой революции, полагая, что Октябрь 1917 года должен стать детонатором всемирной революции. Троцкий всю свою энергию и талант направил на создание Красной Армии.
Он был автором документов, законодательно закрепивших принципы строительства и регламентирующих жизнь и деятельность вооружённых сил.
Человек безусловно талантливый, Троцкий не умел привлекать и сплачивать вокруг себя сторонников. Отталкивали его надменная манера поведения, исключительно высокая самооценка, вспыльчивость и резкость. Ни у кого из первых советских руководителей не было столько недоброжелателей, как у Троцкого.
Единственным человеком, чей авторитет Троцкий признавал, был Ленин. Многие из большевистского руководства не могли понять, почему именно в эти годы гражданской войны и интервенции Ленин стал всецело доверять Троцкому.
Ценил Троцкого как руководителя военного ведомства тогда не он один. Сохранился документ – заявление Оргбюро и Политбюро ЦК большевиков за подписью Ленина, Каменева, Крестинского, Калинина, Серебрякова, Сталина и Стасовой «о невозможности отставки Троцкого с поста председателя РВСР, что было бы величайшим вредом для республики».
Практическая военная деятельность Наркомвоена Троцкого началась летом 1918 года на Восточном фронте. Он столкнулся с тем, что красноармейские полки были «рыхлые, наспех созданные из бродящих элементов». К июню 1918 года Красная Армия насчитывала всего около 200 тысяч человек, а чтобы защитить советскую власть, нужны были миллионы.
Свою задачу Троцкий видел в том, чтобы навести железную дисциплину в войсках и обеспечить победу любым способом. Он считал, что воинская дисциплина должна носить сознательный характер, но что одними призывами невозможно ввести единоначалие, вытравить партизанщину, — нужны крайние меры, вплоть до расстрела. Во многих приказах Наркомвоена, подписанных летом и осенью 1918 года, часто встречаются слова: «предать суду военного трибунала», «расстрелять» и т.д.
Шли ожесточённые бои. В этих условиях красные командиры стремились любой ценой не допустить падения дисциплины. Перед нами приказ по Первой Революционной Армии Восточного фронта № 29 от 23 июля 1918 года: «Всем частям категорически приказываю упорно исполнять возложенные на них боевые задачи.. Трусов и дезертиров, расстраивающих боевые ряды, неуклонно расстреливать на поле боя. Всех укрывающихся или бежавших в тыл каждая встретившая часть обязана расстреливать».[1] А вот ещё: «Примите все меры к остановлению отступающих. Назначьте линию, за которую никто не имеет права отойти. Отошедшие за эту линию будут расстреляны броневиками. Бронированный дивизион этот вполне надёжен. Он сам арестовал своего командира и Муравьёва (бывший главнокомандующий против чехословаков – А.М), а меня освободил…. Командарм первой Тухачевский».
Повторим, что эти приказы появились задолго (более месяца) до приказов Троцкого о расстрелах командиров и красноармейцев. В наскоро сформированных частях массовым явлением было дезертирство. Об этом свидетельствуют и архивные документы. Вот один из них: «Телеграмма. Москва. Председателю РВСР. В Тамбовской губернии… дезертирское восстание. В Тамбове. 11 тысяч дезертиров.. Неоднократно обращались в Орловский Окрвоенком – ответа нет. Обращаемся в РВСР как последней инстанции».[2]
Вот, например, какую телеграмму он направил РВС 3-й армии в октябре 1918 года: «Около двух недель тому назад из Пермской дивизии перебежало к врагу несколько офицеров. Я требовал составления их послужных списков с указанием местопребывания их семей для немедленного ареста таковых, никакого ответа не получил. Равным образом требовал ответа, расстреляны ли комиссары полков, допустившие измену лиц командного состава. Ответа не получил. Требую немедленного разъяснения по всем пунктам. Предреввоенсовета Троцкий».
Реввоенсовет 3-й армии (Смигла, Лашевич) отказался выполнять это распоряжение и направил в ЦК партии большевиков телеграмму: «Мы категорически протестуем против крайне легкомысленного отношения т. Троцкого к таким вещам, как расстрел. Он, узнав, что в таком-то полку перебежало несколько офицеров, требует расстрела комиссаров полков и дивизии.. Этого мы конечно не сделали. Почему только этих комиссаров расстрелять? У нас нет ни одной дивизии, в которых бы не было случая измены. Нужно было бы расстрелять половину РВС, ибо сбежал назначенный им когда-то командующий армией Богословский. Сбежал, не приняв командования. Результатом таких телеграмм является лишь подрыв авторитета т. Троцкого и комиссаров».
Теперь, правда, это уже известный факт применения в Красной Армии такой формы наказания, как децимаций. Приходилось среди архивных документов встречать и такой приговор Военно-революционного трибунала, когда к расстрелу приговаривался даже каждый пятый.
В приказе Наркомвоена от 30 августа 1918 года отмечалось: «Храбрый и честный не может умирать дважды: за себя и дезертира. Подавляющее большинство революционных солдат давно требовало беспощадной расправы над изменниками. Ныне Советская власть от предупреждений перешла к делу. Вчера по приговору военно-полевого суда 5-й армии Восточного фронта расстреляны те командиры и комиссары, которые покинули вверенные им позиции. Затем расстреляны трусливые лжецы, прикидывавшиеся больными. Наконец, расстреляны несколько дезертиров красноармейцев, которые отказались загладить своё преступление участием в дальнейшей борьбе».[3]
Троцкий не был и автором требования о привлечении командиров и комиссаров к суду вплоть до расстрела. Учитывая критическую ситуацию на Восточном фронте в июле 1918 года и в ответ на измену ряда крупных военачальников Красной Армии, ЦК партии большевиков на специальном заседании 29 июля 1918 года обсудил создавшееся положение. В принятом решении подчёркивалось, что военные комиссары несут персональную ответственность за положение на участке фронта: «За побег или измену командующего комиссары должны подвергаться самой суровой каре, вплоть до расстрела.. Все члены партии.. должны подавать пример мужества и готовности бороться до конца».
«Временно советую назначить своих начальников – телеграфировал Ленин 22 августа 1918 года в Саратов, — и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты..»
Однако было бы ошибкой думать, что большевики и лично Троцкий рассчитывали только жестокостью и карательными мерами поддерживать боеспособность Красной Армии. Высоко оценивалось значение пропаганды и агитации, политической работы в частях, моральных поощрений. Именно Троцкому принадлежит авторство предложения о введении особого знака для бойцов, совершивших героические поступки в ходе боевых действий. Таким знаком явился орден боевого Красного Знамени.
* * *
Долгие годы в нашей литературе имела место фальсификация событий, связанных с планами разгрома Деникина летом 1919 года. Версия, предложенная Ворошиловым и с удовольствием принятая Сталиным изображала Троцкого автором «неправильного» плана, а Сталина – правильного.
На самом деле первый план, предложенный Главкомом С.С. Каменевым и одобренный ЦК партии, был изложен в директиве Главкома Южному фронту. Он предусматривал нанесение главного удара по Деникину из района Царицына через донские степи на Новочеркасск. Для этих целей предусматривалось усиление особой группы левого фланга фронта, которым руководил В.И. Шорин.
В начале августа Троцкий предложил наиболее благоприятный, на его взгляд, вариант – начать наступление на воронежском направлении, так как находящаяся здесь 8-я армия была полнокровной и боеспособной. Троцкого поддержали члены РВС Южного фронта Л.П. Серебряков и М.М. Лашевич. Накануне против плана, предложенного Главкомом и утверждённого ЦК, выступили командующий Южным фронтом В.Н. Егоров и член РВС фронта Г.Я. Сокольников. Они также склонялись к предложению Троцкого.
Наиболее рьяно против плана, предложенного Троцким, выступил член ЦК партии и член РВСР И.Т. Смилга. Надо полагать, что и Главкому С.С. Каменеву удалось вторично убедить Политбюро ЦК утвердить предложенный им план и отклонить предложение Троцкого и других. Об этом свидетельствует телеграмма за подписью Ленина, отправленная 6 сентября 1919 года: «Политбюро ЦК, обсудив телеграмму Троцкого, Серебрякова и Лашевича утвердило ответ Главкома и выражает своё удивление по поводу попыток пересмотреть решённый основной стратегический план. По поручению Политбюро Цека Ленин».
Однако дальнейшее развитие событий показало, что план Троцкого, Серебрякова и Лашевича был ближе к реальности. Опираясь на донское и кубанское казачество, деникинцам удалось захватить Курск и Воронеж.
Признав свою ошибку, ЦК партии рекомендовал Главкому выработать новый план, который предусматривал бы наступление через Харьков на Донбасс. Уже на завершающем этапе утверждения нового плана разгрома основных сил противника вслед за Троцким, Серебряковым и Лашевичем выразил свою поддержку назначенный недавно член РВС Южного фронта И.В. Сталин. Но в непосредственной разработке плана разгрома Деникина Сталин участия не принимал.
Осенью 1919 года тревожное положение сложилось на Петроградском фронте. Войска Юденича вновь повели наступление на Петроград. До города на Неве оставалось 25 километров. Троцкий был отозван с Южного фронта. Ему поручалось вплотную заняться Петроградом. Пополнение, своевременно отправленное из центра, мобилизация всех сил, самоотверженность рабочих и красноармейцев позволили отстоять Петроград.
За оборону Петрограда по рекомендации ЦК РКП(б) ВЦИК наградил Троцкого орденом Красного Знамени.
Шёл 1920 год. Было ясно, что победа советских войск в гражданской войне лишь дело времени. Большевистское руководство приступило к экстренным мерам по решению ряда хозяйственных задач и в первую очередь – обеспечению работы железнодорожного транспорта. Этот тяжелейший участок мог поднять лишь энергичный, грамотный, волевой и жёсткий руководитель. ЦК РКП(б) и Совнарком остановились на кандидатуре Троцкого. Весной 1920 года он был назначен наркомом путей сообщения с одновременным сохранением постов председателя РВСР и Наркомвоена.
За несколько месяцев на посту наркома путей сообщения он успел сделать немало. Ввёл жёсткий график ремонта паровозов – своеобразную программу ускоренного восстановления всех паровозов страны. Возглавил правительственную комиссию, которая, выехав на место, не только изучала обстановку, но и организовала работу по восстановлению угольных шахт Донбасса, обеспечив железнодорожный транспорт углём. Повёл решительную борьбу по наведению порядка, укреплению дисциплины на транспорте, повышению производительности труда.
По воспоминаниям многих очевидцев, Троцкий умел сразу наладить контакт с аудиторией. Речи его отличались большой эмоциональностью, железной логикой, богатством образов и блестящих литературных оборотов и, что очень важно для малограмотных красноармейцев – доходчивостью. Во время поездки на фронт он выступал почти на каждой станции. Недаром этот период вошёл в историю нашей страны как митинговый, а Троцкий – как «трибун революции».Он умел словом поднять боевой дух отступающих частей, вернуть дезертиров в строй, переломить ход боевых действий.
Солдаты Красной Армии, — писал Троцкий в приказе в октябре 1920 года, — Советская Республика, в которой нет помещиков, капиталистов, эксплуататоров, в течение десятка лет может стать самой богатой и счастливой страной. Кто мешает этому? – Врангель. Кто стоит на пути к миру? — Врангель. Дворянско-кулацкие банды Врангеля продолжают громить и разрушать нашу страну. Мало того: врангелевцы стремятся притянуть за собой французские войска и превратить Украину во французскую колонию. Нам нужны мир и труд, но на пути стоят врангелевские банды. Солдаты Красной Армии, уничтожьте Врангеля! Сотрите его банды с лица земли!»[4]
Поезд председателя РВСР – «сторож революции»
1923 год. Пятая годовщина Красной Армии. По случаю юбилея в Москве, в бывшем Охотничьем клубе открылась выставка. Внимание посетителей больше всего привлекал один из залов, посвящённый истории создания и деятельности поезда Председателя Реввоенсовета. Тогда он был известен как поезд Троцкого. Среди экспонатов огромное количество литературы, изданной типографией поезда: листовки, брошюры, подшивки поездной газеты «В пути» и журнала «На страже», приказы за подписью Председателя РВСР Троцкого.
Спустя десятилетия мы вынуждены собирать эти материалы по крупицам. Многие документы не сохранились. Было сделано всё, чтобы вычеркнуть из истории имя Троцкого, а заодно с ним и целое ведомство – Реввоенсовет Республики. Поезду тоже не повезло. Сначала о нём ходили легенды, слагали стихи. А затем их место занял вымысел. Например, что поезд своим появлением вызывал мятежи и крестьянские восстания против Советской власти или что поезд и прибывал на фронт исключительно для расстрела командиров, комиссаров и красноармейцев.
Сам Троцкий так оценивал значение поезда: «Поезд связывал фронт и тыл, разрешал на месте неотложные вопросы, просвещал, призывал, снабжал, карал, награждал». Троцкий не желал ограничиваться боевыми сводками с мест, он хотел сам бывать на фронтах, видеть всё своими глазами. Необходим был своего рода походный аппарат управления Наркомвоена. Им стал поезд, сформированный в ночь с 7 на 8 августа 1918 года на одном из путей Казанского вокзала Москвы.
Если мы рассмотрим маршруты движения поезда, то увидим, что они полностью совпадают с «горячими точками» фронтов. Поезд прибывал именно туда, где происходили, напряжённые бои, где требовались помощь и поддержка.
1918 год. Поезд следует в Свияжск, Казань, здесь идут ожесточённые бои. Затем Южный фронт: Козлов, Лиски, Бобров.
1919 год. Критическое положение на Восточном фронте. Поезд Председателя РВСР снова здесь. Вслед за Самарой, Пензой, Симбирском, Казанью, Вологдой, Вяткой поезд направляется в Изюм, Богучары, Харьков, Тулу, Орёл, Петроград, Могилёв.
В общей сложности за годы гражданской войны поезд совершил 36 рейсов, исколесил около 100 тысяч километров. Его команда награждена Почётным революционным знаменем и орденом Красного Знамени. Сохранился приказ РВСР № 309 от 17 ноября 1919 года, который разъяснял, за что команда поезда награждена орденом: «… за бой под Казанью в 1918 году, под Петроградом и в других местах фронтов Советской Республики».
Первоначально поезд состоял из 15 вагонов, часть из которых была бронирована (обита железом), что делало поезд очень тяжёлым и приводило к необходимости иметь два паровоза. Один из этих паровозов на стоянках выполнял обязанности курьера. В составе поезда действовали: секретариат, типография, телеграфная станция, радио, электростанция, библиотека, гараж, баня.
Личный состав поезда включал сотрудников Наркомвоена, Московского Окружного военного Комиссариата, других военных учреждений, а также представителей партийных органов.
Телеграф обеспечивал бесперебойную связь с Москвой, с заместителем Председателя РВСР Э.М. Склянским, благодаря чему Троцкий был не только в курсе всех событий, но имел возможность принять решение. Через телеграф поезда передавались многочисленные телеграммы и доклады с фронтов Ленину, в ЦК, СТО, СНК.
Команда поезда достигала 500 человек и нередко выделяла пулемётные и другие отряды для поддержки фронтовых частей. Отправляясь на фронт, Троцкий брал с собой также очередных выпускников многочисленных курсов комсостава, политработников и военспецов, которые вливались в красноармейские подразделения.
Прибытие поезда на станцию всегда было торжественным (в составе поезда находился оркестр), праздничным. В начале на платформу выходила специальная очень внушительная команда – все в чёрных кожаных костюмах и со специальным металлическим знаком (изготовленным по особому заказу на Монетном дворе) на левом рукаве. Склонность к эффектам была присуща и самому Троцкому. Выразительная внешность: густая копна чёрных волос, голубые глаза, орлиный нос — дополнялись повышенным вниманием к одежде.
Раньше вагон принадлежал одному из министров путей сообщения и был хорошо оборудован, однако, по словам Троцкого «мало приспособлен для работы».
Большую просветительскую работу проводила библиотека поезда. В составе поезда находились вагоны с запасом обмундирования, вооружения, имущества и большим количеством наград и подарков. Троцкий считал, что эти ресурсы поезда «десятки и сотни раз играли роль той лопатки угля, которая необходима в данный момент, чтобы не дать потухнуть огню в камине».[5] Да и вручались награды от имени ВЦИК, Советского правительства или Наркомвоена, а не лично Троцкого.
Три портрета членов РВСР: И.В. Сталин, Э.М. Склянский, Л.П. Серебряков
Читатели старшего поколения, изучавшие историю гражданской войны по сочинениям Сталина и «Краткому курсу истории ВКП(б)» и не знавшие о существовании Сталинской школы фальсификации, вероятно, дали бы восторженную оценку роли Сталина в гражданской войне, назвав её решающей.
В краткой биографии Сталина, изданной в 1950 году, говорилось: «Непосредственным вдохновителем и организатором важнейших побед Красной Армии был Сталин. Всюду, где на фронтах решались судьбы революции, партия посылала Сталина. Он был творцом важнейших стратегических планов. Сталин руководил решающими боевыми операциями. С именем Сталина связаны самые славные победы Красной Армии».
У современного читателя могут возникнуть серьёзные вопросы: Кем был Сталин во время гражданской войны? Какие он занимал посты? Руководитель партии? Председатель Совета Обороны? Председатель Совнаркома? Руководитель военного ведомства или главнокомандующий Вооружёнными Силами Республики? В том то и дело, что нет! Эти посты занимали Ленин, Троцкий, Вацетис, Каменев.
А то, что мы с вами сейчас прочитали, это самая настоящая фальсификация. И начал её один из ближайших сподвижников Сталина – К.Е. Ворошилов. Это он в 1929 году, в канун 50-летия своего вождя, опубликовал статью «Сталин и Красная Армия». А в последующие годы шёл лишь процесс расширения арсенала хвалебных слов и соревнование: кто кого перещеголяет. Вот, например, как это делал С.М. Будённый в середине 30-х годов. В письме, адресованному начальнику Генштаба РККА А.И. Егорову, бывшему в годы войны командующим Южным фронтом, он писал: «На Вашу долю выпало исключительное счастье .. руководить красными армиями совместно с т. Сталиным. Вы прошли изумительную школу СТАЛИНСКОГО руководства… Наша партия во главе с т. СТАЛИНЫМоценила Ваши заслуги.. Мы, красные кавалеристы, горды своим сознанием, что готовим и строим свой род войск под руководством ВЕЛИКОГО Вождя т. СТАЛИНА. С. Будённый».[6]
* * *
Так какой же след оставил И.В. Сталин в истории гражданской войны?
По рекомендации ЦК партии большевиков в 1919 году ВЦИК наградил Сталина высшим военным орденом. В постановлении ВЦИК мы читаем:
«В минуту смертельной опасности, когда, окружённая со всех сторон тесным кольцом врага, Советская власть отражала удары неприятеля, в минуту, когда враги Рабоче-Крестьянской Революции в июле 1919 года подступали к Красной Горке, в этот тяжёлый для Советской России час назначенный Президиумом ВЦИК на боевой пост Иосиф Виссарионович Сталин своей энергией и неутомимой работой сумел сплотить дрогнувшие ряды Красной Армии. Будучи в районе боевой линии, он под боевым огнём личным примером воодушевлял ряды борющихся за Советскую Республику. В ознаменование всех заслуг по обороне Петрограда, а также самоотверженной его дальнейшей работы на Южном фронте ВЦИК постановил наградить И.В. Сталина орденом Красного Знамени».
Причём Сталин был награждён орденом почти одновременно с Троцким. А РВСР объявил об этом в одном приказе от 31 декабря 1919 года, который подписали заместитель Председателя РВСР Э. Склянский и Главнокомандующий всеми Вооружёнными Силами Республики С. Каменев.
Активная деятельность Сталина на фронтах гражданской войны начинается с мая 1918 года.
Постановлением Совнаркома от 31 мая он и А.Г. Шляпников назначаются общими руководителями продовольственного дела на Юге России. Такое решение было продиктовано исключительными продовольственными трудностями, а Сталин был известен в партии как надёжный исполнитель, который брался за любое поручение и проявлял огромное старание по его выполнению. Уже 6 июня с отрядом особого назначения в количестве 400 человек он прибыл в Царицын как уполномоченный ЦК по продовольственному снабжению.
Разобравшись с обстановкой, Сталин тут же телеграфирует в Москву Ленину, Кобозеву, Цюрупе о состоянии и принимаемых мерах по подвозу хлеба, а также об установлении твёрдых цен и карточной системы на продовольствие.
Пользуясь мандатом чрезвычайного уполномоченного Совнаркома, Сталин стремится сосредоточить всю власть в своих руках, но это вызывает недовольство со стороны некоторых ведомств. Возникают конфликтные ситуации.
Понимая, что выполнить правительственное поручение удастся, лишь сняв блокаду с города, Сталин вплотную начинает интересоваться военными вопросами.
Он приходит к выводу, что ему необходимы дополнительные военные полномочия. За ними он обращается 10 июля 1918 года к Ленину в ультимативной форме: «Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командиров и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумаги от Троцкого меня не остановит».
Сталин не являлся членом коллегии Наркомвоена и поэтому не мог без особого разрешения вмешиваться в оперативное руководство войсками. Но сейчас ему нужны были военные полномочия, и он их получает.
Принимая решение о предоставлении чрезвычайных прав Сталину на Царицынском фронте и рекомендуя Волжскому областному управлению «немедленно и беспрекословно исполнять все приказы и распоряжения» Сталина, Ленин вряд ли не согласовал этот вопрос с Троцким, так как при получении таких военных полномочий Сталин оказывался в оперативном подчинении Наркомвоену. Всем известна щепетильность Ленина в этих вопросах.
Но бесспорно одно: Сталин в Царицыне работает много и упорно, входя в Военный Совет округа. Кроме Сталина в Совет вошли С.К. Минин, А.Н. Ковалевский и несколько позже (с 4 августа) – К.Е. Ворошилов. Последний только что прибыл в Царицын во главе 5-й Украинской армии, в беспорядке отступавшей под натиском казачьих войск. Несмотря на большую численность, части этой армии не сумели оказать сопротивление. В них витал дух партизанщины, однако их появление несколько укрепило положение Царицына.
Встретившись с Ворошиловым, Сталин принимает решение ввести его в Состав Военного Совета округа и в его лице приобретает преданного помощника. Сталин и Ворошилов были знакомы с 1906 года. В 1907-1908 годы в период совместной работы в подполье их отношения становятся более тесными. Но их боевое содружество началось именно здесь, под Царицыном. Все последующие годы, вплоть до смерти Сталина, Ворошилов будет служить ему верой и правдой.
Летом 1918 года в Царицыне члены Военного Совета округа вели большую работу. Они собирали разрозненные части и формировали новые дивизии, создавали и вооружали рабочие отряды, привели в боевое состояние несколько бронепоездов.
В Царицыне проявились не только склонность Сталина к жёсткому администрированию, «твёрдой руке», но и подозрительность, огульное недоверие почти ко всем, безжалостность и беспощадность. Подозрительных он приказывал не только арестовывать, но и расстреливать, при этом сам, единолично, выступал в роли судьи. Всё большее раздражение вызывают у Сталина военспецы. В них он видит причину катастрофического положения под Царицыном, и весь свой гнев направляет против них.
Сразу не сложились отношения Сталина с военным руководителем округа (по сути дела, командующим войсками) – бывшим генералом царской армии А.Е. Снесарёвым. Для начала Сталин отменяет приказ Снесарёва о перегруппировке войск, чем нарушает всю систему обороны города.
Свои донесения и телеграммы военно-стратегического характера Сталин шлёт не в военное ведомство, а напрямую Ленину. Это создаёт нервозную обстановку в штабе округа. В довершение он смещает и арестовывает Снесарёва, назначает вместо него А.Н. Ковалевского (буквально через месяц Ковалевский был признан деникинским шпионом и расстрелян).
Коллегиальным командующим войсками объявляется Военный Совет. Все вопросы теперь решали Сталин, Ворошилов и Минин. Они арестовывают большую группу военспецов и помещают их на специальной барже, переоборудованной в плавучую тюрьму. Многие из них были расстреляны.
«Можете быть уверены, — сообщает он Ленину, — что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб всё же дадим. Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им».
Действия Сталина приобретают ещё большую агрессивность в связи с мятежом левых эсеров в Москве, изменой бывшего полковника Носовича и других бывших офицеров в Царицыне.
Многочисленные жалобы, а также настоятельные требования Троцкого вынуждают центр отправить в Царицын специальную инспекцию во главе с членом ВЦИК А.И. Окуловым. Она предотвратила дальнейшую расправку над военспецами. Пришлось выпустить невинных, в том числе и Снесарёва. Последний был отозван в Москву и назначен начальником Западного района обороны. Однако спустя десять с небольшим лет, в период массовых репрессий он уже не мог рассчитывать на спасение.
Окулов в специальном докладе на имя Ленина сообщил, что на «Царицынском фронте продолжается период партизанской войны. Под страхом самых тяжких последствий … мы должны перейти к организации единого фронта, который позволил бы нам с максимальной быстротой ликвидировать кадетское движение на юге..»[7]
Выводы Комиссии пришлись не по душе членам Совета. Ворошилов даже выступил с обвинением, что именно Окулов разрушил армию. На VIII съезде партии Ленин назвал это обвинение «чудовищным». Окулов проводил линию ЦК, Окулов нам докладывал о том, что там сохранилась партизанщина. Окулов это доказал объективными фактами.
В результате принятых центром и Военным Советом решительных мер Царицын за короткий срок подготовился к осаде. Штурм Царицына не принёс успеха белогвардейцам, хотя прямо скажем, защитники города понесли огромные потери.
Иногда задают вопрос: почему Сталин, Минин, Ворошилов не понесли наказание за методы руководства в Царицыне, за то, что в ходе непродуманных боевых действий потеряли 60 тысяч красноармейцев?
Кроме критики на VIII съезде партии со стороны Ленина, никаких других мер принято не было. Вероятнее всего, здесь сыграло свою роль понятие, как «победителей не судят».
В сентябре 1918 года создаётся Южный фронт. Командующим фронтом назначается бывший царский генерал Павел Павлович Сытин, вступивший ещё в январе 1918 года добровольно в Красную Армию. К этому времени он уже успел зарекомендовать себя активным сторонником Советской власти. 17 сентября 1918 года состоялось заседание РВСР. О положении на созданном десять дней назад Южном фронте, докладывал Сталин. Он сделал сообщение о распределении сил на юге, а затем высказался против своего назначения комиссаром к Сытину. И вообще считал неудачной идею создания реввоенсоветов фронтов. Тем не менее РВСР постановил: Образовать РВС Южного фронта из следующих лиц: Сталин, Минин, Сытин (Командующим Южным фронтом) и Ворошилов (помощник командующего фронтом)».[8]
Ещё до встречи с Сытиным Сталин был настроен на конфронтацию, а не на сотрудничество. Он не мог представить себя в роли комиссара при командующем. И согласился, вероятно, лишь потому, что были учтены и его пожелания о том, чтобы Минин и Ворошилов остались членами РВС, а последний даже помощником командующего. Сталин считал, что все решения, в том числе и оперативные, должны приниматься коллегиально, а Сытин должен был их только исполнять.
П.П. Сытин пытался возражать Сталину, убедить его, исходя из военной логики, отказаться от бесконечных мелких согласований при принятии решения. Сталин, заручившись поддержкой Минина и Ворошилова, принимает решение отстранить Сытина от командования. Одновременно он сообщает в Москву, что Сытин как бывший генерал не заслуживает доверия.
Конфликт разрастался. В него оказался втянутым и центр. Сталину не понравилось, что в дело Южного фронта вмешивался Троцкий. Он не желал с ним считаться, и все вопросы решал напрямую с Лениным. Зная, что Троцкий держал сторону военспецов, Сталин выступил и против него. Именно на этой почве у них произошли первые стычки, которые в конце концов превратились в настоящую войну.
2 октября 1918 года ЦК партии большевиков принял решение о подчинении всех партийных работников центральным органам. Центральный комитет считал, что постановления РВСР должны быть обязательны для РВС фронтов. Об этом Сталину по телефону сообщил Я.М. Свердлов.
Тогда Сталин и Ворошилов, зная, что Ленина не было на заседании 2 октября, обратились к нему с письмом, в котором не только опротестовали решение ЦК, но и пытались обвинить Троцкого в том, что он преднамеренно хочет допустить командовать фронтом генерала, не вызывающего доверия. Они предлагали обсудить в ЦК вопрос о поведении Троцкого. Тот в свою очередь грозился отдать под суд Минина и Ворошилова, если они не будут выполнять его распоряжения.
Конфликт был налицо. Ленин принимает решение вызвать Сталина в Москву. После беседы с ним Ленин убедился в необходимости для пользы дела, примирения Троцкого и Сталина. Тем более, что Сталин сам изъявил такое желание. Он, вероятно, понял, что в своих требованиях слишком далеко зашёл. Ленин после разговора со Сталиным посылает телеграмму Троцкому: «Сталин очень хотел бы работать на Южном фронте.. не ставит ультиматума об удалении Сытина… выражая также желание быть членом Высвоенсовета Республики. Сообщая Вам, Лев Давыдович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин».[9]
Но сотрудничества не получилось. Слишком далеко зашла неприязнь друг к другу. Один из них не скрывал это и даже демонстрировал, а другой затаил в себе и ждал момента, чтобы рассчитаться.
Что касается конфликта на Южном фронте, то было принято решение образовать новый РВС фронта в составе Командующего фронтом П.П. Сытина и членов Совета Мехоношина, Лазимира, Окулова, Шляпникова и Леграна. Прежние члены РВС фронта постепенно были отозваны на другую работу: Сталин – в Москву, Ворошилов назначен командующим 10-й армией, Минин – членом РВС этой же армии.
После Царицына авторитет Сталина несколько повысился в глазах членов ЦК, ВЦИК и Совнаркома. Ведь он не только выполнил ответственное задание по продовольственному вопросу, но принял активное участие в обороне города, не побоялся вступить в конфликт с Троцким и не согласился первоначально с линией ЦК – до известной встречи с Лениным.
* * *
Вскоре Сталин получает новое задание, связанное с событиями в Перми, где потерпела крупную неудачу 3-я армия Восточного фронта. 1 января 1919 года ЦК партии и Совет обороны приняли решение о назначении Сталина и Дзержинского в партийно-следственную комиссию для выяснения причин сдачи Перми.
Наступление одной из армий Колчака в декабре 1919 года застало врасплох 3-ю армию Восточного фронта. В результате части Красной Армии без боя сдали Пермь, оставив противнику военное и государственное имущество. Это было вызвано и превосходством противника в силах и средствах, и нерешительностью командиров и комиссаров, и изменой некоторых военспецов. Сдача Перми создавала серьёзную угрозу соединениям Колчака с силами белых на Севере и частями английских, американских и французских войск, захвативших значительные территории, прилегающие к Мурманску и Архангельску.
Сталин и Дзержинский, прибыв в Пермь в январе 1919 года, по результатам расследований представили доклад, в котором говорилось: «При слабом и малоопытном штабе 3-я армия, конечно, не могла устоять против бешенного натиска превосходящих сил противника (пять дивизий), располагающего к тому же опытным командным составом. Это не было, строго говоря, отходом, тем более организованным – это было форменное бегство наголову разбитой и совершенно деморализованной армии со штабом, не способным осознать происходящее и сколько-нибудь учесть заранее неизбежную катастрофу».[10]
Комиссия не только установила потери (20 тысяч убитых, взятых в плен и пропавших, 10 вагонов с ранеными, большое количество вооружения, продовольствия и сырья), но и быстро определила виновных. Группа лиц была предана военному трибуналу. И здесь тоже ощущалась твёрдая и безжалостная рука. Сталин обследовал части 3-й армии на благонадёжность, арестовывая или снимая с должности командиров и комиссаров, перетряс Пермь и ближайшие посёлки.
«В совдепах сидят ненадёжные люди, комбеды в руках кулаков».
Центральный Комитет, рассмотревший 5 февраля 1919 года доклад уполномоченных, значительно смягчил выводы комиссии Сталина-Дзержинского и даже предложил передать арестованных соответствующим ведомствам для принятия решений.
* * *
В течение гражданской войны при острой нехватке опытных партийных кадров, Сталин ещё не раз направлялся решением ЦК и Совета Обороны на различные фронты. Весной 1919 года с мандатом уполномоченного ЦК он прибывает в Петроград, где сложилось тревожное положение в результате активизации войск Юденича. Петроград оборонялся силами 7-й армии и Балтийского флота, сюда перебрасывались свежие части Красной Армии. Прибыв вПитер, Сталин совместно с Председателем Петросовета Зиновьевым организует оборону. Опираясь на свой предыдущий опыт, он много и настойчиво работает по приведению войск в боеготовность, налаживает снабжение, но использует в этой деятельности старые методы: отстраняет одних, предаёт суду других, которые, по его мнению, повинны в создавшемся положении, даёт команду расстрелять заговорщиков и т.д.
В его сообщениях Ленину очень много говорится об измене и массовых заговорах. Эти заявления, конечно, были не без оснований, но Сталин умел так обрисовать обстановку, что вся вина за тяжёлое положение на фронте ложилась исключительно на предателей и заговорщиков.
Сообщая об измене командного состава фортов Красная Горка и Серая Лошадь, Сталин требует пересмотреть политику по отношению к военным специалистам, ужесточить её и заодно призвать к порядку РВСР и его Полевой штаб.
Вероятно, Ленин верил сообщениям Сталина, с целью дискредитации военного ведомства Сталин в начале июня 1919 года сообщает в Совет Обороны о том, что И.И. Вацетис, Ф.В. Костяев и возглавляемые ими учреждения работают на белых. Десятки людей сняты с постов и арестованы. Через некоторое время специальная комиссия признала обвинения необоснованными. Президиум ВЦИК освободил всех арестованных и вернул к прежним местам службы. Вацетис и Костяев перешли на преподавательскую работу в академию РККА.
* * *
Известно, что у Сталина были особые отношения с теми людьми, которых он подбирал, выдвигал, оберегал. Среди них были Ворошилов, Будённый, Щаденко. Своим покровительством и заступничеством он на всю жизнь привязывал к себе военных работников, которые подвергались разносам со стороны Троцкого. Позднее в своих воспоминаниях Троцкий скажет, что Сталин тщательно подбирал людей с «отдавленными мозолями». Сейчас установлено, что Ворошилов, Будённый и Щаденко сочинили и подписали донос на командира 2-й Конной армии Б.М. Думенко, в результате чего последний был расстрелян.
В архиве сохранилась переписка между этими людьми, а также письма и записки Сталину. Даже эти документы показывают, насколько неискренними были они по отношению друг к другу. 25 июня 1920 года Ворошилов писал: «Здравствуйте, дорогой Иосиф Виссарионович! Я узнал, что сюда едет Щаденко. И меня и С.М. (имеется в виду Семён Михайлович Будённый) это поразило. Что он здесь будет делать? Здесь ему работы совершенно нет, и мы оба просим Вас немедленно отозвать его отсюда. Или я должен буду отсюда уйти. На другую работу, вместе с Щаденко здесь, на поле, где должна быть одна мысль и одно чувство, работать нельзя. Пребывание Щаденко в конармии дало только минусы, которые, увеличивать не следует. Сердечный привет. Ал. Ильичу (речь идёт о командующем Южным фронтом Егорове). Ваш К. Ворошилов».[11]
* * *
Вряд ли будет правильным говорить о каких-либо значительных заслугах Сталина в военном плане. Он больше выглядел как волевой, напористый и самоотверженный исполнитель. Полководческие заслуги ему были приписаны позднее. На Южном, Западном и на других фронтах Сталин позволял себе прямое неподчинение решениям ЦК партии, предъявлял ультиматум РВС, подавал в отставку в виде несогласия с линией ЦК в отношении привлечения военспецов в Красную Армию, требовал полной смены персонального состава командования фронтом, саботировал приказ Главкома о передаче 1-й Конной Армии, 12-й и 14-й армий из состава Юго-Западного фронта в состав Западного фронта, наносившего удар на Варшаву (1920 год), хотя ему было известно о решении ЦК РКП(б) и прямое указание Ленина на этот счёт. 1 сентября 1920 года Политбюро ЦК партии удовлетворило просьбу Сталина и освободило его от обязанностей члена РВС Юго-Западного фронта.
Роль И.В. Сталина в гражданской войне нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, он входит во все высшие партийные, государственные и военные органы страны, выполняет ответственные поручения центра, подолгу бывает на фронтах. С другой стороны, он не занимает ключевые посты, не определяет военную политику, военную стратегию, не руководит конкретным военным ведомством или учреждением, а выполняет, как и другие видные работники партии, эпизодические задания. Но бесспорно, что именно в годы гражданской войны у Сталина появились симптомы огульного обвинения других в неправоте, ультимативные требования, горячность, торопливость, подозрительность.
[1] ЦГАСА. – Ф. 157 ОП.3 – Д.27 – Л.15
[2] Там же . Д.39 – Л. 206
[3] Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция – Берлин, 1930 – т.1. – с. 243
[4] ЦГАСА. – Ф. 33987. – Оп.3 – Д, 61 – Л. 593
[5] Троцкий Л.Д. Моя жизнь — Ч.2. – с. 143
[6] ЦГАСА – Ф.33987 – Оп.3 – Д.56 – л. 3-5
[7] ЦГАСА- Ф. 33987. – Оп.3. – Д.5 – л.103
[8] ЦГАСА – Ф.4. – Оп.18 – Д. 1. Л. 24
[9] Ленинский сборник. Т.XXIV – с. 16.
[10] ЦГАСА. – Ф.33987. – Оп3-Д.2 – Л.46-47
[11] ЦГАСА. – Ф 33987 – Оп3-Д.56 – Л. 23
Эфраим Маркович Склянский
29 августа 1925 года, почти все центральные газеты напечатали сообщение: «С глубокой скорбью ЦК РКП(б) передаёт весть о безвременной смерти трагически погибшего т. Э.М. Склянского, неутомимого работника военной обороны пролетарской революции и преданного партии товарища.
29 августа 1925 года Секретарь ЦК РКП(б) В. Молотов».
Здесь же был опубликован и приказ Народного комиссара по военным и морским делам, Председателя РВС СССР от 28 августа 1925 года: «В лице тов. Склянского Эфраима Марковича Советский Союз потерял крупного государственного работника. Имя тов. Склянского широко известно нашей Красной Армии». Далее шло перечисление основных вех жизни Склянского и в конце приказа стояло: «В увековечивание памяти тов. Склянского Э.М. и в ознаменование заслуг перед РККА РВС СССР постановил одну из старейших военных школ 1-ю пехотную ленинградскую, где началась деятельность Склянского по формированию Красной Армии, назвать его именем и впредь означенную школу именовать: 1-я пехотная ленинградская школа имени Склянского.
Наркомвоендел и Председатель РВС СССР М.В. Фрунзе»
В Центральном государственном архиве Советской Армии в фонде Секретариата Реввоенсовета сохранились телеграммы, сообщение о гибели Склянского, а также постановление Совнаркома о назначении персональной пенсии семье Э.М. Склянского.
А теперь приведём другой документ от 14 августа 1957 года в Музей Революции от персональной пенсионерки Склянской Веры Осиповны, где она ввиду приближающего 40-летия Великой Октябрьской революции «напоминает о своём муже СклянскомЭфраиме Марковиче, члене партии с 1916 года, отдавшего жизнь за дело Революции, погибшего в 1925 году в Америке (при служебной командировке). Урна Склянского была привезена из Америки и с почестями погребена в земле на Новодевичьем кладбище. Могила его стоит в полном упадке, убогий холмик, почти без всякой надписи…Прошу .. помочь мне в устройстве ему хотя бы мраморной дощечки с надписью. Склянская В.О».
Кто этот человек, которого с такой скорбью и почётом хоронили, а в конце 50-х годов «забыли»?
Склянский прожил недолгую (всего 33 года), но яркую жизнь. Он родился в 1892 году в Виннице, детство прошло в Житомире. Образование получил в гимназии, которую окончил с золотой медалью, и в Киевском университете в 1916 году – он успешно окончил медицинский факультет и стал военным врачом. В 1913 году он становится членом Киевской подпольной организации РСДРП(б), выполняет ответственные поручения в университете.
Военврач Склянский в годы первой мировой войны, пользующийся большим авторитетом у солдат, избирается членом полкового, затем дивизионного и корпусного солдатских комитетов, которые по сути дела, выполняли функции Советов в армии. По предложению ряда войсковых комитетов Склянский на 2-м армейском съезде депутатов был избран председателем армейского Комитета 5-й армии, он ещё раньше становится членом Двинского комитета РСДРП(б).
Штабс-капитан Склянский избирается делегатом на II Всероссийский съезд Советов. Склянский выделяется среди товарищей своей активностью, смекалкой, аккуратностью и неутомимостью. Такие люди нужны ВРК. Здесь в Военно-революционном комитете он впервые встречается с председателем Петросовета Л.Д. Троцким, с которым предстояло бок о бок проработать почти семь трудных лет.
По заданию ВРК Склянский формирует отряды из революционных солдат для борьбы с войсками Временного правительства, сколачивает артиллерийские батареи для разгрома офицерских штабов, возглавляет сводный отряд для захвата штаба Петроградского военного округа.
После свержения Временного правительства и установления власти Советов Склянский от Петроградского ВРК направляется комиссаром Главного штаба, затем Ставки Верховного Главнокомандования в Могилёв. С ноября 1917 года Склянский назначается членом Коллегии Народного комиссариата по военным делам, затем заместителем Наркомвоена и заместителем Председателя Высшего Военного Совета.
После переезда правительства в Москву и начала боевых действий на фронтах гражданской войны он как член коллегии Наркомвоена принимал деятельное участие в формировании частей Красной Армии, отстаивал мобилизационный принцип её комплектования.
При приближении фронта к Волге, когда в результате выступления Чехословацкого корпуса возникла угроза Советской Республике, все члены Наркомвоена выехали на фронт. Было принято решение оставить Склянского в Наркомате для организации переброски новых частей на Волгу, снабжения фронта оружием, боеприпасами, снаряжением и т.д. Вся информация о положении дел на фронте поступала в адрес Склянского, и он непосредственно докладывал Ленину.
Об их взаимоотношениях можно судить на основе многочисленных записок. Вот одна из них: «Т. Склянский! Податель – тов. Леонид Борисович Красин, старый партиец, о котором Вы, вероятно, также наслышаны. Примите его, пожалуйста, тотчас и окажите ему полное доверие! В деле о флоте надо дать ему все полномочия от Высшего военного Совета. Ваш Ленин».
Ленин поручал Склянскому подписывать телеграммы от его имени, что свидетельствует о полном доверии к нему.
«Надо сегодня дать за Вашей и моей подписью свирепую телеграмму и главштабу и начзапу, что они обязуются развить максимальную энергию и быстроту во взятии Вильны».
После создания РВСР постановлением Совнаркома Склянский в октябре 1918 года назначается заместителем Председателя РВСР. На этой должности он проработал всю гражданскую войну вплоть до 1924 года. Одновременно Склянский являлся членом Совета Обороны, ВЦИК, Коллегии Наркомздрава, председателем Чрезвычайной военно-санитарной комиссии, заместителем председателя Военно-промышленной комиссии (1922 год), участвовал в работе многих других правительственных комиссий.
В Центральном государственном архиве Советской Армии в фондах РВС сохранились многочисленные проекты постановлений Совета Обороны, написанные рукой Склянского. Они касались вопросов строительства Советских вооружённых сил, организации снабжения частей вооружением и боеприпасами, мобилизации населения на отпор врагу.
Он готовил документы для Совета Обороны не только по общим проблемам, но и конкретным вопросам. Наряду с этим Склянский неоднократно выступал с докладами на Совете Обороны, в Совнаркоме и в ЦК партии.
В связи с тем, что Троцкий часто и надолго выезжал на фронт, вся работа РВС ложилась на плечи его заместителя. Работающие со Склянским удивлялись его исключительной работоспособности. Ему приходилось и днём и ночью решать самые неотложные вопросы обеспечения боевых действий на различных фронтах.
Стиль работы Троцкого мог бы вызвать ещё больше нареканий, если бы не исключительно чёткая организация работы всего аппарата РВСР благодаря Склянскому.
Склянский постоянно поддерживал связь с поездом Председателя РВСР. Он информировал Троцкого о событиях на других фронтах, получал от него задания, обсуждал оперативные, кадровые и другие вопросы.
Будучи вторым лицом в военном ведомстве, Склянский осуществлял руководство всеми военными учреждениями, обеспечение боевой деятельности Красной Армии. Но при этом он не вмешивался в работу Главкома и Полевого штаба по разработке военно-стратегических операций. Тем не менее он был в курсе всех принимаемых решение и никто из бывших генералов и офицеров не мог себе представить, что их собеседник, заместитель Председателя РВСР, не имеет специального военного образования.
Историкам ещё предстоит исследовать вклад этого человека в создание Красной Армии и победу над интервентами. Сейчас трудно представить себе работу Совета Обороны, руководимого Лениным без той информации, которая поступала от Склянского. Владимир Ильич в свою очередь поручал ему самые разнообразные дела.
Окружающих людей удивляли неиссякаемый запас трудолюбия Склянского, его энергия, которые вдохновляли всех работников аппарата военного органа страны в самые напряжённые периоды.
Оценивая его деятельность, В.И. Ленин отмечал, что немного найдётся таких работников, как Склянский. Председатель РВСР Троцкий одну из своих книг о гражданской войне (Соч. – Т.17-Ч.II) посвятил своему заместителю Склянскому, написав: «Строителю Красной Армии, воину революции, солдату партии».
В 1923 году Склянский был награждён орденом Красного Знамени. В 1924 году, в связи с проведением военной реформы и осуществлением политики обновления руководящих военных кадров, постановлением Совнаркома (11 марта 1924 года) на пост заместителя Председателя РВС СССР вместо Склянского был назначен член ЦК РКП(б) М.В. Фрунзе.
Через несколько дней Председатель ВСНХ Ф.Э. Дзержинский обратился с просьбой откомандировать Склянского в ВСНХ на хозяйственную работу.
Летом 1925 года Склянский был командирован в Германию, Францию и Америку для заказа новейшего оборудования для лёгкой промышленности.
В августе 1925 года в Америке Склянский трагически погиб. Начиная со второй половины 20-х годов и почти до крушения Советского Союза РВС именовался не иначе как «гнездо троцкизма», «скопище врагов народа», а бывшие работники, естественно, как троцкисты или враги.
Достаточно сказать, что в Энциклопедии Гражданская война и военная интервенция в СССР выпуска 1983 года о Эфраине Марковиче Склянском не сказано ни строчки.
Леонид Петрович Серебряков
4 декабря 1986 года был реабилитирован казнённый как «враг народа» Леонид Петрович Серебряков, один из многих, кого не только физически уничтожили, но и попытались вычеркнуть из истории. Последние полвека (до реабилитации) о нём не упоминалось даже по истории Октябрьской революции и гражданской войны и военной интервенции в СССР, изданных в 1987 году.
Даже в Центральном Государственном архиве Советской Армии (ЦГАСА) кроме разрозненных документов, где упоминается фамилия Серебрякова или имеется его подпись, ничего не сохранилось. Личное дело одного из крупнейших военно-политических работников страны разыскать не удалось, хотя в картотеке архива оно числится. Пятьдесят с лишним лет назад его знала почти вся страна.
Родился 11 июня 1888 года, в 1905 году вступил в РСДРП. Дооктябрьский период революционной деятельности Серебрякова был «богат» частыми арестами, двухлетней ссылкой, выполнением ответственных и опасных партийных заданий по налаживанию подпольной работы в городах юга России. Он участвовал в работе VI Пражской конференции, где познакомился с Лениным. Впоследствии они станут не только соратниками, но и друзьями, не один час проведут вместе за шахматным столом.
После Праги – опять арест и ссылка в Нарым. Осуществив удачный побег, Серебряков занимался восстановлением разгромленных жандармами партийных организаций Закавказья.
Перед октябрьскими днями 1917 года Серебряков — член Московского областного комитета партии. 25 января он шлёт донесение из Одессы как комиссар Румынского фронта и Одесской области. Серебряков избирался членом Оргбюро, Политбюро, секретарём ЦК партии, членом президиума и секретарём ВЦИК. В период гражданской войны исполнял комиссарские функции – член РВС Южного фронта, член РВС Республики, один из первых начальников Политуправления Рабоче-Крестьянской Армии. Архивные документы, которые удалось обнаружить, подписаны начальником Политуправления РВСР Серебряковым. Вот один из этих документов, датированный 19 июня 1919 года:
«Телеграмма. Всем комиссарам штабов армий и фронтов.
Предлагается строго разграничить политсводки от оперативных, помещая в последних лишь сведения оперативного, отнюдь не политического характера. Начальник Политуправления РВСР Л. Серебряков. Начальник политотдела Катанян».[1]
В фонде секретариата РВСР есть учётная карточка члена коллегии наркоматов РСФСР, заполненная собственноручно Л.П. Серебряковым, где указана должность – Начальник Политуправления. Дата заполнения карточки – 11 декабря 1920 года[2]. К этому времени Леонид Петрович уже был и секретарём ЦК РКП(б). Следует учесть, что в годы гражданской войны практиковалось совмещение нескольких должностей.
Более точно установлены даты вторичного назначения Серебрякова начальником Политуправления РВСР. 5 января 1922 года он сменил С.И. Гусева, а 2 октября 1922 года от него этот пост принял В.А. Антонов-Овсеенко.[3]
В 1919 году резко осложнилась ситуация на Южном фронте, в результате состоялось назначение Серебрякова, Лашевича, Смиглы членами РВС Южного фронта.
После детального изучения положения дел Серебряков вместе с Троцким и Лашевичем направляет в ЦК РКП(б) телеграмму, где высказывает своё сомнение по поводу реализации основного стратегического плана, разработанного Главкомом. В этом вопросе мнения Серебрякова и Сталина — другого члена РВС фронта совпали. И они обратились непосредственно в ЦК партии для окончательного принятия решения, где получили поддержку.
Сохранился и ещё документ, подписанный вместе членами РВС Сталиным и Серебряковым и командующим Южным фронтом Егоровым – Телеграмма. «Председателю РВСР Троцкому по вопросу о переговорах с представителями объединённого командования галицийских и петлюровских войск (январь 1922 год).
Позднее, в 30-е годы, Сталин стремился всеми силами перетянуть Серебрякова из оппозиции в свой лагерь. Вероятно он хотел воспользоваться его авторитетом, поэтому предлагал ему высокие посты в Совнаркоме. Серебряков был первым Наркомом автодорожного транспорта. Однако Сталину так и не удалось привлечь на свою сторону Серебрякова, что стоило ему жизни. Серебряков был арестован в августе 1936 года. Ему предъявили грубо сфабрикованные обвинения в шпионаже и терроре. Добивались признаний уже испытанными методами. Генпрокурор Вышинский, оказывается, давно присмотрел для себя дачу Серебрякова. Через несколько дней после вынесения приговора он вселился в неё без зазрения совести. Но время отводит каждому своё место в истории.
Свидетельствуют документы РВСР о белом движении
По свидетельству архивных документов, А.В. Колчак – один из руководителей белого движения – начал свой рабочий день 28 декабря 1919 года с чтения срочных донесений и писем, среди которых было и такое : «Я, командующий войсками Енисейской губернии, генерал-майор Зиневич, как честный солдат, чуждый всякого политического авантюризма и политических интриг, переживший четыре кампании, шёл за Вами, пока верил.. я вижу, что лозунги, во имя которых мы объединились вокруг Вас, были только громкими фразами, обманувшими народ и армию. Живя всегда душа в душу с офицерами и солдатами вверенных мне частей, близко стоящий к народу, как сын простого рабочего, и лишь за время последней войны получивший высокие назначения я всегда говорил им, что веду их в бой только за благо всего народа. И если борьба примет почему-либо другой характер, я .. приму определённое решение . Теперь настало для этого время. Гражданская война пожаром охватила всю Сибирь, армии нет, офицеры, эти безропотные честные борцы за родину, брошены на произвол судьбы. Власть бездействует и позорно бежит на восток, готовая броситься в объятие любой реакции. Я призываю Вас как гражданина, любящего свою родину, найдите в себе достаточно сил и мужества отказаться от власти, которая фактически уже не существует…»
Трудно сказать, как повлияло это письмо на решение Колчака отказаться от власти. Но уже через несколько дней «верховный правитель» со своим немногочисленным окружением покинул штаб.
Направляясь к зарубежным друзьям на специальном поезде, он не забыл взять с собой и эшелон с золотым запасом РСФСР. Перед этим, 4 января 1920 года, он передал власть в Сибири атаману Семёнову. Последний не знал, что делать с этой властью, так как понимал безысходность своего положения. Иначе чем объяснить появление такой телеграммы из Омска: «Москва ВЧК. Передаю телеграмму для сведения: атаман Семёнов отказался от власти, переданной ему Колчаком. Просит правительство Дальневосточной республики доложить тов. Троцкому, что он, Семёнов, вступит в ряды Красной Армии так же, как Брусилов, если ему простятся все грехи».[4]
Правда не получился из есаула Семёнова-Брусилов: на его совести были тысячи казнённых коммунистов и беспартийных. Поэтому и обращение с советским органам, и попытки прибегнуть к «демократической контрреволюции» (из эсеров, меньшевиков и народных социалистов он создал «Краевое народное собрание», а затем «Временное восточно-забайкальское народное собрание») было политическим манёвром, который лишь ненадолго отсрочил конец семёновщины.
Оба поезда Колчака, следовавшие к границе, в ночь с 12 на 13 января 1920 года были задержаны белочехами и 15 января, в обмен на беспрепятственный проезд своих частей во Владивосток, переданы Политическому центру (эсеро-меньшевистская организация, созданная 6 ноября 1919 года в Иркутске), который вместе с местной большевистской организацией осуществил антиколчаковское выступление. По распоряжению Политцентра Колчак и Председатель Совета Министров колчаковского правительства Пепеляев были помещены в губернскую тюрьму.
Через несколько дней после переговоров с представителями Сибревкома и 5-й Красной Армии Политцентр, оказавшийся неспособным организовать вооружённое сопротивление продвигавшимся к Иркутску частям В.О. Каппеля, сложил с себя полномочия и передал власть Иркутскому ВРК.
К началу февраля 1920 года превосходящие силы белогвардейских частей подступали к городу, 6 февраля, обсудив положение, Военно-Революционный комитет Иркутска издал следующий документ:
.. Генерал Войцеховский, отвечая на предложение сдать оружие, в одном из пунктов своего «ответа» упоминает о выдаче ему Колчака и его штаба.
Все эти данные, заставляют признать, что в городе существует тайная организация, ставящая своей целью освобождение одного из тягчайших преступников против трудящихся – Колчака и его сподвижников.
Восстание это, безусловно, обречено на полный неуспех, тем не менее может повлечь за собою ещё ряд невинных жертв и вызвать стихийный взрыв мести со стороны возмущённых масс, не пожелавших повторения такой попытки.
Обязанный предупредить эти бесцельные жертвы и не допустить город до ужасов гражданской войны, а равно основываясь на данных следственного материала и постановлений Совета Народных Комиссаров РСФСР, объявившего Колчака и его правительство вне закона, Иркутский ВРК постановил:
1) Бывшего Верховного правителя – адмирала Колчака и
2) Бывшего Председателя Совета Министров правительства – Пепеляева расстрелять.
Лучше казнь двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв.
Председатель Иркутского ВРК А. Ширямов
Члены И. Левенсон
(вторая подпись неразборчива)
Управляющий делами (подпись неразборчива)».
7 февраля 1920 года в 5 часов утра приговор был приведён в исполнение.
* * *
Конец колчаковщины, первого отряда белой гвардии, явился сильнейшим ударом по всему белому движению, началом его краха.
Организаторы «белого движения», выступая под националистическим флагом, утверждали, что только они могут покончить с «анархией» и сохранить Российскую империю как великую державу. Идеологи белого движения А.И. Гучков, В.В. Шульгин, Н.Н. Львов, П.Б. Струве и другие проповедовали «национальную идею» спасения России от «засилья Интернационала». После свержения советской власти предполагалось установление военной диктатуры, а после «умиротворения страны» будущее должно было решить «Законодательное собрание» типа Земского Собора.
Именно вторая часть этого заявления и привлекала в ряды белого движения, особенно на первоначальном этапе, почти все антисоветские силы – до эсеров и меньшевиков включительно.
На территориях, где хозяйничали белогвардейские войска, восстанавливались старые порядки, земля возвращалась помещикам, фабрики – капиталистам, рабочие и крестьяне подвергались кровавому террору, организовывались еврейские погромы. И самое главное, «национальная» борьба оказалась почти в полной зависимости от интересов иностранных союзников, без военной, материальной и политической поддержки которых белое движение не могло так долго существовать.
29 января 1918 года генерал Каледин официально сообщил Донскому правительству: «Положение наше – безнадёжно. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Сил у нас нет. Сопротивление безнадёжно».
Мобилизация живой силы в ряды Добровольческой армии была делом сложным, Гучков назвал и конкретный адрес: Лагеря русских военнопленных на территории Германии и Австро-Венгрии (их число приближалось к 3 миллионам). О происходящих на родине революционных событиях они знали понаслышке, на себе ощущали массированную пропаганду и агитацию со стороны эмиссаров белогвардейских войск вербующих солдат. Германские и австро-венгерские власти не мешали этой вербовке, но зато энергично препятствовали действиям Советского правительства по возвращению пленных на родину.
Однако не все из завербованных военнопленных становились опорой белого движения. Многие, добравшись до России, переходили в Красную Армию или уходили в партизанские отряды, действовавшие в тылу Деникина или Врангеля.
* * *
Во многих публикациях последнего времени «верховный правитель» Колчак предстаёт перед нами простым доступным, интеллигентным, до конца своей жизни воевавшим «в белых перчатках» человеком, который искал «своё» место в революции. Однако его практические дела в 1917-1920 годах свидетельствуют об обратном. Февральская (1917 год) революция застала его на посту командующего Черноморским флотом, он не принял даже буржуазно-демократическую революцию, был сторонником решительных мер по подавлению восстания народа и осуждал Временное правительство за нерешительность. Решением делегатского собрания матросов он был отстранён от командования. Колчак был отозван Керенским в Петроград и направлен в командировку в Великобританию и США, где обсуждались вопросы борьбы с немецкими подводными лодками и план морского десанта на Босфор.
Вернувшись из Америки, он узнал об Октябрьской революции, Декрете о мире, переговорах с немцами и решительно не принял их.
Колчак обратился к английскому правительству с выражением своей преданности и желания служить даже рядовым в армии Короля Великобритании. Такую преданность Колчака английское правительство оценило высоко, и вскоре он вместе с генералом А. Ноксом прибыл в Омск, где стал собирать вооружённые силы для борьбы со своим собственным народом. Установив военную диктатуру, Колчак провозгласил себя Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами России.
Развернувшаяся упорная борьба империалистов Антанты и австро-германского блока за руководящую роль в объединении сил контрреволюции закончилась победой Антанты. Это произошло осенью 1918 года в связи с поражением австро-германского блока в первой мировой войне. К весне 1919 года Антанте удалось в какой-то степени объединить контрреволюционные силы Сибири и Дальнего Востока с контрреволюционными силами Юга России и Средней Азии. К этому времени Деникин, правда без особого энтузиазма, и другие белогвардейские генералы признали Колчака Верховным правителем и главнокомандующим всеми белогвардейскими силами России.
Чтобы победить Красную Армию, необходимо было завоевать доверие народа, перетянуть его на свою сторону.
Деникин решил создать «Правительство при главнокомандующем вооружёнными силами Юга России». А когда в январе 1920 года Колчак объявил Деникина Верховным правителем, последний образовал в Новороссийске новое «Южнорусское правительство» взамен прежнего. Когда Деникин понял, что правительство, созданное по его инициативе, не выполнило своей роли, он упразднил его 30 марта 1920 года.
Ф.К. Миронов, Н.И. Махно, А.С. Антонов – враги или друзья казачества и крестьян!
Долгие годы в нашей литературе все крестьянские или казачьи выступления против Советской власти трактовались как «мятежи кулацко-эсеровских банд». А в историю многие из них вошли по фамилии их вождей: «махновщина», «григорьевщина», «антоновщина».
Таких выступлений было немало в 1918-1921 годы. Первоначально они вызывались конкретными действиями новой власти (мобилизация в армию, конфискация имущества и т.д.), а затем и её общей политикой по отношению к крестьянству и казачеству.
Одним из первых выступлений крестьян против советской власти было восстание в марте 1919 года в Самарской и Симбирской губерниях, так называемая «чапанная война» («чапан» — крестьянский кафтан). Оно длилось почти два месяца и не обошлось без влияния эсеров. Момент был выбран «удачно» — наступление войск Колчака. Причиной послужила продразвёрстка, а точнее – её повышенные нормы. Общее количество восставших крестьян достигло 100-150 тысяч человек. Интенсивному распространению «чапанной войны» способствовала неумелая, вредная политика многих советских работников и ревкомов.
Следует признать, что большевики в своей политике в должной мере не учитывали характерные особенности казачества. Это было привилегированное военное сословие, сформировавшееся из вольных людей. В истории нашей страны казачество являлось основной движущей силой большинства народных восстаний и крестьянских войн. Десятилетиями, из поколения в поколение пропагандировались казачья сословность и общность интересов всего казачества. Имело значение и лучшая обеспеченность землёй. Недооценка всего этого и привела к негативным последствиям. На практике политика большевиков по отношению к крестьянству была перенесена и на казачество. Сохранялись старые предубеждения против казачества как реакционной силы.
Широкие слои казачества долго колебались в выборе окончательной линии, метались между двумя лагерями. Но реальные события вынуждали сделать выбор: или Деникин, или советская власть. При этом необходимо было отстаивать свой выбор с оружием в руках. Судьбу донского казачества мы хотим проследить на примере одного из ярких его представителей – Филиппа Кузьмича Миронова. Перед нами официальные документы. Первый – «Протокол заседания казачьего отдела ВЦИК Советов» от 10 июля 1919 года:
«Москва- Кремль.
Присутствовали: т.т. Степанов, Макаров, Мошкаров, Коробов, Кузюбердин, Кайгородов, Изюмский, Краснушкин и Долгачёв.
Слушали: О кооптации в члены казачьего отдела ВЦИК казака Усть-Медведицкого округа Донской области Филиппа Кузьмича Миронова и доклад по сему вопросу т. Мошкарова
Постановили: С чувством глубокой и искренней благодарности к тов. Миронову за всю его боевую деятельность по укреплению Советской власти и защите прав и интересов трудового казачества и принимая во внимание полную преданность т. Миронова Советской власти.., засвидетельствованными не только словами, но и кровавыми боями с противниками строя Советской власти в течение двух лет, причём т. Миронов стяжал себе славу непобедимого вождя кооптировать тов. Миронова в члены казачьего отдела ВЦИК, использовав его знания как военного стратега на фронте в действующей армии поусмотрении высших военных властей».
Второй документ – это следственные материалы, датированные октябрём 1919 года. Вот выдержки из речи государственного обвинителя И.Т. Смилги и из постановления Чрезвычайного трибунала:
«Я обвиняю бывшего казачьего полковника Миронова и всех его участников в том, что во время войны Советской власти с Деникиным они, занимая ответственные посты в Красной Армии подняли вооружённый мятеж против Советской власти…. Перед нами преступник, болтающий о счастье человека, а на деле открывающий Мамонтову дорогу на Москву. К таким людям у нас не должно быть жалости. Сор мелкобуржуазной идеологии должен быть сметён с пути революции и Красной Армии. Чрезвычайный трибунал постановил: Миронова, Булаткина, Матвеенко, Фомкина, Праздникова, Данилова, Изворина, Федосеева, Дронова, Корноева, Григорьева – подвергнуть высшей мере наказания – к расстрелу…. 7 октября 1919 года».
Ещё документы: приказы РВСР от 20 сентября 1920 года о назначении Ф.К. Миронова командующим второй Конной армии и от 5 февраля 1921 года с объявлением о награждении орденом Красного Знамени командарма Ф.К. Миронова: «За исключительную энергию и выдающуюся храбрость, проявленные в последних боях против Врангеля». В промежутках между этими приказами было ещё постановление ВЦИК от 25 ноября 1920 года о награждении Почётным революционным оружием (как известно, к оружию прикреплялся орден Красного Знамени) Ф.К. Миронова: «За доблестное руководство войсками армии при переправе через Днепр в районе гор. Никополя и при разгроме первого корпуса противника, чем решил участь Мелитопольской укреплённой позиции».
Что за странные повороты судьбы? Кто же был на самом деле казак Филипп Кузьмич Миронов? Враг советской власти или её защитник?
Ф.К. Миронов родился в 1872 году в станице Усть-Медведицкой. В 20 лет поступил на военную службу. В 26 лет окончил казачье юнкерское училище в Новочеркасске. Принимал активное участие в русско-японской и первой мировой войнах. Его храбрость и мужество были хорошо известны в казачьей среде. Об этом говорили и награды: ордена Владимира, Анны и Станислава 3-й и 4-й степени, георгиевское оружие. Миронов имел звание войскового старшины (что соответствовало подполковнику). В декабре 1917 года, в период демобилизации армии, он был избран командиром 32-го Донского казачьего полка.
Октябрьскую социалистическую революцию Миронов принял всецело. С первых же дней гражданской войны он принимал активное участие в боях с белоказаками, за что в конце 1918 года был награждён орденом Красного Знамени (под номером три).
Он не смог примириться с той ролью казачьих войск, которую определило им царское правительство в период первой российской революции. Выступление Миронова против использования казаков в карательных операциях по подавлению революционных выступлений было поддержано многими станичниками.
Ему же, Миронову, казаки доверили отвезти в 1908 году в Государственную думу Наказ казачества по земельному вопросу. Однако эта поездка закончилась арестом и увольнением со службы.
Принимая после Октябрьской революции активное участие в революционных преобразованиях на Дону вначале как военный комиссар Усть-Медведицкого округа, член окружного ревкома, а затем и как командир Особого корпуса, Ф.К. Миронов стал очень популярным. Его авторитет как защитника интересов казаков, борца за свободу и достоинство человека и как хорошего специалиста военного дела, стратега, побеждавшего врагов с малыми потерями, был непререкаем.
Миронов не мог примириться с огульными реквизициями, массовыми арестами и даже расстрелами казаков, произволом со стороны некоторых местных партийных и советских работников. Он очень резко критиковал их за это и пытался предложить свой вариант социалистического строительства на Дону.
Так, 25 июня 1919 года в телеграмме, направленной Ленину, Калинину и Троцкому, Миронов писал: «Я стоял и стою не за келейное строительство социальной жизни, не по узкопартийной программе, а за строительство гласное, за строительство, в котором народ принимал бы живое участие (я тут буржуазию и кулацких элементов не имею в виду). Только такое строительство вызовет симпатии крестьянской толщи и части истинной интеллигенции».[5]
Эта и ряд других телеграмм, многочисленные обращения к населению Дона, написанные в 1919 году, выступления на митингах наглядно показывают, что Миронов пытался удержать основные массы казачества на стороне советской власти. Однако советскую власть он понимал по-своему, как власть всеказачьих Советов и не мог понять, а тем более согласиться с политикой расказачивания.
Насильственные действия со стороны ревкомов, Донбюро и центра усиливали протесты всех групп казачества. Власти в свою очередь пытались подавлять эти протесты только силой. Это подрывало веру казаков в советскую власть и было главной причиной их перехода в лагерь белых и массового дезертирства из Красной Армии. Недовольство политикой новой власти на Дону, проводимой на основании директивы Оргбюро ЦК РКП(б) от 29 января 1919 года,явилось причиной вспыхнувшего в марте 1919 года вешенского восстания, которое охватило многие округа Донской области.
Миронов решительно выступает против этой директивы. Он шлёт телеграмму Ленину, просит принять меры, «поскольку деятельность некоторых ревкомов, особотделов, трибуналов и некоторых комиссаров вызывает поголовное восстание»[6], предупреждает местные ревкомы, Донбюро и РВС, что, если не прекратится массовое истребление казаков, он будет вынужден встать на их защиту.
Чтобы не допустить столкновения с войсками Миронова (к этому времени он командовал 23-й дивизией 9-й армии), РВСР принимает решение перевести его на Западный фронт помощником командующего Белорусско-Литовской армии. Однако через несколько месяцев, когда обстановка на юге обострилась, Миронову было поручено на базе бывшего экспедиционного корпуса сформировать корпус из казаков, находившихся на службе в Красной Армии, и выступать против Деникина.
Прибыв на станцию Анна и подробно разобравшись с обстановкой, Миронов в июне 1919 года представил доклад Троцкому (копию направил Ленину и Калинину), который выходит за рамки обычного анализа состояния красноармейских частей: «Назначая меня командиром корпуса, РВС Южфронта заявил, что бывший экспедиционный корпус силён, что в нём до 15000 штыков, в числе коих до 500 курсантов, и что это одна из боеспособных единиц фронта. Если такие же сведения даны Вам, то я считаю революционным долгом донести о полном противоречии этих сведений с истинным положением вещей..»[7]
На деле в корпусе оказалось всего около 3000 штыков на протяжении 165 вёрст по фронту. Тем не менее новый командир корпуса был намерен мобилизовать имеющиеся силы, призвать трудовых казаков под своё знамя и защищать Дон от белогвардейцев: «Я человек беспартийный, но слишком много отдал здоровья и сил борьбе за социальную Революцию, чтобы равнодушно смотреть, как генерал Деникин на коне Коммуны будет топтать Красное Знамя Труда».
Миронов предлагает усилить его корпус свежей дивизией и передать в его подчинение 23-ю дивизию, которой он раньше командовал, «как основу будущего могущества моей армии, с которой я и начдив Голиков лично пойдём захватывать вновь инициативу в свои руки, чтобы другим дивизиям армии и армиям дать размах. Или назначьте меня командармом 9-й, где боевой авторитет мой стоит высоко».
От вопросов чисто военных он переходит к политическим: «Политическое состояние страны властно требует Созыва Всероссийского Народного представительства, а не однопартийного, дабы выбить из рук предателей-социалистов почву из-под ног, продолжая упорную борьбу на фронте и создавая мощь Красной Армии. Этот шаг возвратит симпатии народной толщи, и она охотно возьмётся за винтовку спасать землю и волю».
«Назовите меня как угодно, — пишет он, — но созовите Народное представительство – народ стонет!» Приведя много жутких примеров произвола комиссаров, Миронов делает вывод: «Народ готов броситься в объятия помещичьей кабалы, лишь бы муки не были так очевидны, как теперь».
Одной из причин этого Миронов считал то, что в правящую партию большевиков затесалось много карьеристов, людей нечистоплотных. Выход он видит в проведении чистки партии. «Чистка, — писал он, — должна быть произведена по такому рецепту: все коммунисты, вступившие в партию после Октябрьской революции, должны быть сведены в роты и отправлены на фронт. Вы сами увидите тогда, кто истинный Коммунист, кто шкурник, кто провокатор, кто заполнял все ревкомы, особотделы».
Человек убеждённый и порядочный, Миронов настаивает на встрече, считая её крайне необходимой для более широкого изложения своих взглядов на создавшееся положение.
Такая встреча состоялась в Кремле 8 июля 1919 года. С Мироновым встретились Ленин, Калинин и комиссар казачьего отдела ВЦИК Макаров.
Получив поддержку со стороны руководителей Советского государства, Миронов энергично продолжил дело формирования корпуса. Через полтора месяца Миронову удалось сформировать лишь одну дивизию. Его нетерпение вылилось в обвинение командования 9-й армии, а затем и РВС в саботаже и нежелании формировать мощный корпус. Был ли в самом деле саботаж или это ему казалось? Вероятно, всё-таки определённое недоверие и настороженность со стороны окружавших его командиров и особенно политработников Красной Армии были. Его взгляды, настойчивость (вплоть до визита в Кремль) не всем могли понравиться.
Обстановка ухудшилась после того, как в корпус прибыла группа комиссаров во главе с Лариным. В лице политработников Миронов увидел противников формирования корпуса, стал подозрительно относиться к ним, конфликтовать, нервничать, подозревать всех в доносительстве (и вероятно, не без оснований). В конце концов он делает непродуманный, отчаянный шаг: принимает решение самостоятельно вывести части корпуса на фронт против Мамонтова и Деникина. Правда, накануне Миронов телеграммой предупредил штаб 9-й армии о своём решении.
Реакция командования Южного фронта была молниеносной: Немедленно потребовать от комкора отменить своё решение, а если Миронов не подчинится, то остановить его силой. В мыслях командира корпуса, вероятнее всего, не было стремления выступить тогда против Советской власти. Напротив, он горел желанием вести свои войска против её врагов.
Почти 20 дней части Донского казачьего корпуса двигались на фронт. Всё это время командование Южного фронта пыталось всеми силами остановить Миронова. Член РВСР И.Т. Смилга телеграфирует члену РВСР С.И. Гусеву: «Сообщаю положение дел с Мироновым. Я объявил его мятежником и изменником, двигаю против него войска. Я ему заявил, что если он добровольно сдастся, то будет сохранена ему жизнь и свобода. Он в большой нерешительности. О дальнейшем сообщу завтра».[8]
Миронов же обращается ко всему трудящемуся народу с воззванием, которое продублировал телеграммой в Пензу в адрес члена РВСР И.Т. Смилги:
« От лица подлинной социальной революции заявляю:
- Не начинайте со мной и корпусом вооружённой борьбы, ибо платформа наша приемлема: «Вся власть народу»!» в лице подлинных Советов крестьянских, рабочих и казачьих депутатов, избранных на основе свободной социальной агитации всеми трудящимися.
- Первый выстрел принадлежит вам, и, следовательно, первую каплю крови прольёте вы.
- Доказательством того, что мы не хотим крови, служит то, что в Саранске остаются все коммунисты на местах.
- Мною арестованы две недели назад два коммуниста за организацию покушения на мою жизнь – Бухтин и Лисин; но и в этом случае я освободил бы, если бы не знал, что на совести этих бывших уголовных элементов лежит много невинно пролитой крови населения слободы Михайловки. Первым выстрелом с вашей стороны они будут расстреляны, как элементы, способствовавшие восстанию на Дону. …
- Донской корпус ждёт от вас политической, государственной мудрости, чтобы общими усилиями разбить Деникина, но если корпус доберётся до фронта, то он сделает это один.
Командующий Донским корпусом гражданин Усть-Медведицкой станицы Ф. Миронов».[9]
Столкновений между Донским корпусом и преследующим его конным корпусом под командованием С.М. Будённого избежать не удалось. Миронов принял решение разоружиться. Будённый, исполняя приказ Председателя РВСР от 12 сентября 1919 года, в котором Миронов объявлялся изменником и предателем, человеком вне закона, собирался расстрелять его на месте. И только появление Троцкого сохранило тогда жизнь Миронову. Он приказал отправить арестованных под конвоем в штаб 9-й армии в г. Балашов для организации публичного суда.
На суде Миронов подтвердил, что он был не против идейного коммунизма вообще, а только против отдельных личностей, которые «своими действиями подрывали авторитет Советской власти». Среди этих личностей и даже их руководителей был назван Троцкий.
В ряде публикаций о Миронове утверждается, что Троцкий за это высказывание Миронова и преследовал его вплоть до ареста и убийства в 1921 году. Вряд ли с этим можно согласиться. Тем более что архивные документы об этом молчали. Напротив, учитывая чистосердечное раскаяние осуждённых, Троцкий выступил за мягкий приговор.
А такое публичное раскаяние было. Совсем недавно среди архивных документов удалось обнаружить письмо Миронова, направленное в Ревтрибунал для передачи Троцкому и Енукидзе: «Даю торжественное обещание отдать жизнь до последней капли крови на борьбу с контрреволюцией и капиталом за торжество социальной революции и коммунистического строительства. Веря ещё в возможность внимания Чрезвычайного Революционного Трибунала к нам, прошу во имя хорошего прошлого предать забвению наше преступление, даровать нам жизнь, вернуть веру и послать на фронт.
Приношу искренне раскаяние во всём, извинение перед Троцким за боль, нанесённую ему необдуманностью моею, прошу его вернуть мне доверие и восстановить меня в моих правах, чтобы я ещё не один раз, а несколько мог бы оправдать любую задачу, какую поставит мне Советская власть. 6.10.1919 г. Ф. Миронов».[10]
Это подтверждает и телеграмма государственного обвинителя Смилги, адресованная Председателю ВЦИК Калинину. Предсовнаркома Ленину, Секретарю ВЦИК Енукидзе: «Прошу помиловать осуждённого с его товарищами. Для политики на Дону вполне достаточно смертный приговор. Миронов и его товарищи принесут ещё пользу Советской власти и Красной Армии».
Приговор был отменён, все обвиняемые были освобождены.
Было подтверждено стремление центра покровительствовать тем, кто поддержит новую власть, дать возможность оглядеться и разобраться тем, которые настроены выжидательно и, наконец, «беспощадно истреблять все те элементы, которые будут прямо или косвенно оказывать поддержку врагу или чинить затруднения Красной Армии».
В январе 1920 года Ф.К. Миронов вступает в партию большевиков. И уже как член партии постановлением ЦК направляется на руководящую советскую работу на Дон. Весну и лето Филипп Кузьмич работает в Ростове, заведуя земельным отделом Донского исполкома.
В сентябре этого же года в связи с угрозой Врангеля, Миронов приказом РВСР назначается командующим Второй Конной армией, которую он принял в боевом состоянии. Вторая Конная армия и её новый командарм сражались храбро. Рано утром 8 октября 1920 года создалась угрожающая обстановка на участке 6-й армии. Командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе и член РВСР С.И. Гусев направили Ф.К. Миронову телеграмму: «Невзирая ни на какие изменения в обстановке в районе Апостолово, Никополь, Александровск, нами не может быть допущен разгром фланга 6-й армии и отход её с линии реки Днепр и, в частности, Каховского плацдарма. Вторая Конная армия должна выполнить свою задачу до конца, хотя бы ценой самопожертвования».
И конармия выполнила свою задачу, командарм лично водил полки и бригады в атаки. Успех боя определило решение Миронова в критический момент ввести две резервные бригады, которые сам повёл в атаку.
В своём приказе по Южному фронту от 17 октября 1920 года М.В. Фрунзе дал самую высокую оценку данной операции и действиям Второй Конной армии.
За мужество и личную доблесть в руководстве войсками Миронов был награждён, как мы уже отмечали, высокой боевой наградой того времени – Почётным революционным оружием.
Однако несмотря на военные успехи, у Миронова не складывались отношения с комиссарами. Да и как они могли сложиться, если членом РВС Второй Конной армии был Д.В. Полуян, который год назад на процессе по делу Миронова являлся председателем трибунала.
20 октября 1920 года С.И. Гусев, член РВС Южного фронта писал Троцкому: «Дело в РВС Второй Конной армии нескладно, и по приезде Смилги необходимо будет кому-нибудь из нас двоих поехать туда и там оставаться.
Такой вывод был сделан из неоднократных телеграмм, которые Гусев получал от Полуяна. Вот одна из них: «Миронов совершенно больной — истерик, помешан к тому же на историческом значении своей личности.. Миронов вообще не имеет организаторских способностей, его действия непредсказуемы и в связи с этим необходимо снять его с поста командарма».[11]
Но война подходила к концу, и Миронов был назначен Главным инспектором кавалерии РСФСР. По дороге в Москву, к новому месту службы, он заехал в родные места. Здесь 13 февраля 1921 года решением Дончека он был арестован и под конвоем отправлен в Бутырскую тюрьму, в которой ему предстояло провести остаток своей жизни – менее двух месяцев.
В архивах обнаружены два письма Миронова Э.М. Склянскому, заместителю Председателя РВСР от 28 февраля и 16 марта 1921 года для передачи Троцкому, в котором он просит разобраться в своём деле, но ответа не получил. Жизнь Миронова оборвалась трагически. 2 апреля во время прогулки во дворе тюрьмы он был застрелен часовым с вышки. Наиболее распространённая версия о причинах убийства – месть, а его организатор – Троцкий. Кстати сказать, не меньше, чем Миронов, Троцкого обвиняли Сталин, Зиновьев, Лашевич, Ворошилов и другие и в более тяжких «грехах»». И даже ставили вопрос о его смещении со всех постов. Тем не менее Троцкий не мстил и не преследовал их. Он считал, что это ниже его достоинства (ставя себя рядом с Лениным, хотя неоднократно и признавая его превосходство), поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что убийство Миронова – дело рук Троцкого.
Миронова (без сомнения, по ложному доносу) арестовали не сотрудники особого отдела или армейских трибуналов, а работники Дончека, а это уже ведомство, как и сама Бутырская тюрьма, Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК), которую возглавлял Ф.Э. Дзержинский. У последнего с Троцким были такие отношения, которые исключают какой-либо сговор. Необходимо дождаться рассекречивания архивных документов (если они вообще сохранились) и только потом сказать всю правду о судьбе Миронова, назвав естественно, и имена истинных виновников его преступного и подлого убийства.
* * *
Трагедия гражданской войны как самой ожесточённой классовой борьбы заключалась именно в том, что она не терпела нерешительность, половинчатость позиции, вообще нейтралитет. Ярким примером реакции крестьянства на ошибки советской власти в проведении социальной политики в деревне является Махновское движение.
Вот как сказано о Махно в «Энциклопедии» Гражданская война и военная интервенция в СССР: Москва 1983 г.:
«Махно Нестор Иванович (1889-1934), один из главарей мелкобуржуазной контрреволюции на Украине. Из крестьян. Окончил церковно-приходскую школу. За участие в террористических актах и «экспроприациях» в 1909 году приговорён к 10 годам каторги. Отбывал заключение в Бутырской тюрьме в Москве; анархист. В 1917 году уехал в село Гуляй-Поле. В апреле 1918 создал вооружённый анархический отряд. Начал партизанскую борьбу с австро-германскими оккупантами и германскими властями. Отличался храбростью и жестокостью. Опирался на зажиточные слои крестьян, среди которых приобрёл большую популярность. В 1919-20 воевал против белогвардейцев и петлюровцев, а также против Красной Армии. Трижды вступал в соглашение с Советской властью, трижды нарушал его и поднимал мятеж. 26 августа 1921 бежал в Румынию».
* * *
Известие о Февральской революции Нестор Иванович Махно встретил в Бутырской тюрьме. Выходец из бедной многодетной семьи, с детства познавший нищету, батрачивший у местных богачей, Махно с романтизмом воспринял идеи и практические действия небольшой анархической группы, члены которой называли себя «экспроприаторами». После нескольких убийств группа была арестована. Военный суд приговорил в 1908 году Махно к двадцати годам каторги, но так как осуждённый ещё не достиг совершеннолетия, то было принято решение содержать его в тюрьме. В заключении Махно пробыл девять лет. За это время из осуждённого уголовника он превратился в политического, сблизившись с «идейными» анархистами.
Вернувшись в родное Гуляй-Поле, Махно возглавил Совет крестьянских депутатов. Его требования как анархиста, революционера крайнего толка о немедленных радикальных преобразованиях находили поддержку в крестьянских массах. Анархисты призывали бойкотировать Временное правительство и Центральную раду, отобрать землю и организовать коммуны. Создав в своём регионе Комитет защиты революции, Махно и его сторонники объявили его революционной территорией, где не имели права появляться представители власти.
В период интервенции и гражданской войны Махно возглавил крестьянскую повстанческую армию численностью до 20 тысяч человек и, взаимодействуя с другими партизанскими отрядами, освободил к приходу Красной Армии значительную часть Украины от австро-германских войск и петлюровцев. По инициативе советского командования части Махно в феврале 1919 года вошли в состав 2-й Украинской армии в качестве Заднепровской бригады, а позже 7-й украинской дивизии. В марте-мае 1919 года эти части вели боевые действия с белогвардейцами на участке фронта Мариуполь-Волноваха.
В это же время Махно начинает проявлять недовольство советской властью. Он считает, что революция ничего не прибавила к завоеваниям местных крестьян, которые, по существу, взяли землю до известного Декрета о земле. Напротив, Махно и его сторонники начинают протестовать против национализации земли, продразвёрстки, комбедов.
Союз между частями Махно и Красной Армии осложнился и потому, что их организация, сущность и принципы построения значительно отличались. Красная Армия перешла от добровольческого принципа формирования к регулярному, со своим уставом, командирами, жёсткой военной дисциплиной.
Что касается повстанческой армии, то здесь исповедовались партизанские порядки, выборность командиров. Махновцы не брезговали грабежами и повальными расстрелами офицеров. Да и титул «батько» привлекал Махно, чем звание «комбриг Красной Армии».
Со стороны руководства Красной Армии была предпринята попытка превратить эти отряды в боевые красноармейские части. Туда направлялись комиссары-коммунисты, махновцы обеспечивались вооружением. Однако тактического взаимодействия не получилось. В любое время отряды Махно могли покинуть боевые позиции или принять самостоятельное решение о наступлении, не учитывая замыслы армейского или фронтового командования. Назревал конфликт не только в военных вопросах, но и в социально-экономических.
С первых дней установления новой власти Махно саботировал её аграрные и продовольственные мероприятия. Он не пускал в свой район продотряды (как не пускал в своё время представителей Временного правительства и Центральной рады). При этом он опирался на широкую поддержку крестьян. Только в течение трёх месяцев (с января по апрель 1919 года) в Гуляй-Поле были проведены три съезда Советов нескольких волостей.
Перед нами резолюция состоявшегося 10 апреля 1919 года третьего съезда представителей от 72 волостей и нескольких фронтовых частей: «Настоящее положение на Украине и в Великороссии характеризуется захватом власти политической партией «коммунистов-большевиков», не останавливающихся ни перед какими мерами для убеждения и закрепления за собой государственной власти, с центра вооружённой силой проводящих свою преступную по отношению к социальной революции и трудящимся массам политику, съезд постановил:
- Категорически протестовать против незаслуженного присвоения съезду в телеграмме Дыбенко (начальник Первой Заднепровской стрелковой дивизии) звания «контрреволюционный а также против его разгона».[12]
Делегаты съезда заявили протест против реакционных приёмов большевистской власти, проводимых комиссарами и агентами чрезвычаек, расстреливающими рабочих, крестьян и повстанцев под всякими предлогами, что «подтверждается имеющимися у нас данными».
Съезд призвал продолжать мобилизацию в повстанческую армию. Особенно много нареканий и возмущений было высказано в адрес ЧК. «Чрезвычайные комиссии, предназначенные для борьбы с настоящей контрреволюцией и бандитизмом, превратились в руках большевистской власти в орудие для подавления воли трудящихся и достигли размеров, в отдельных отрядах, в несколько сот человек с оружием. Требуем все эти прекрасно вооружённые реальные силы отправить на фронт, распределив их по разным здоровым революционным частям, борющимся с действительной контрреволюцией».
Да и как было не возмущаться, если даже в тот период, когда части махновской армии сражались против Деникина, местные органы ЧК продолжали усиленную пропаганду против Махно и, находясь в тылу, преследовали и арестовывали его сторонников. Такие действия не способствовали укреплению союза Красной Армии и махновских войск, а, напротив, сводили на нет успех на фронте и усиливали возмущения в тылу.
В резолюции съезда было записано:
«Мы призываем товарищей рабочих, крестьян, повстанцев и красноармейцев соблюдать в своих рядах полную товарищескую революционную дисциплину и к прекращению всякой национальной травли… Мы требуем изменения в корне продовольственной политики, замены реквизиционного отряда правильной системой товарообмена между городом и деревней и насаждения широкой сети обществ Потребителей и Кооператоров и полного упразднения частной торговли.
Мы требуем полной свободы слова, печати, собраний всем политическим левым течениям…
Диктатуру какой бы то ни было партии категорически не признаём…
Долой комиссародержавие!
Долой чрезвычайки, современные охранки! Долой борьбу партий и политических групп за власть! Долой однобокие большевистские Советы! Да здравствует свободно избранные Советы трудящихся, крестьян и рабочих!»
В условиях ожесточённых боевых действий с войсками Деникина командующий Украинской армией, а затем и Украинским фронтом В.А. Антонов-Овсеенко предпринимал все меры, чтобы приостановить конфликт с Махно. Последний тоже всеми силами пытался доказать свою верность союзническим обязательствам. Махно не поддержал мятеж атамана Григорьева, махновцы уничтожили самого Григорьева, командира полка Бондаря из его штаба, обезоружили остальную часть солдат атамана, и они разбежались.
Ссора, а затем и убийство атамана Григорьева уже никак не могли повлиять на взаимоотношение Махно с командованием советских частей. Союз был явно непрочным. Вероятно, он мог бы продержаться и дольше, но появление на фронте Наркомвоена Троцкого и его требование немедленно покончить с анархо-кулацкими войсками вынудили местных командиров приступить к расформированию некоторых частей Махно и в целом объявить войну махновщине.
Пока «Союзники» выясняли отношения, Деникин собрал мощные силы и прорвал фронт. Советские войска и остатки повстанческой армии вынуждены были откатиться назад. Виновниками этого сразу были признаны махновцы, которые якобы открыли деникинцам фронт. Махно категорически отверг такое обвинение и даже попытался взаимодействовать с командованием 14-й армией, куда отправил свой штаб. Однако штаб Махно в полном составе был арестован, отправлен в Харьков и казнён за измену. С этих пор Махно официально отказался от звания «комбриг Красной Армии», оставшись с одним титулом «батько», и начал вести борьбу против бывших союзников.
Вряд ли будет справедливым обвинять Махно в разгроме Южного фронта. Причины неудач – в ошибках и упущениях командования и аппарата фронта, который не смог предвидеть наступление армии Деникина. Да и широкая борьба с махновщиной, начатая по инициативе Троцкого, сыграла в данном случае негативную роль.
После отступления частей Красной Армии Махно пытался противостоять Деникину. Несмотря на то, что ему удалось собрать новые силы, он вынужден был отходить на Запад под натиском превосходящих сил. Тем не менее стремительные марши и неожиданные удары махновцев в тылу Деникина были ощутимыми.
Казалось бы, опять появилась возможность для сотрудничества. В январе 1920 года РВС 14-й армии предлагает Махно выступить на Польский Фронт. Но Махно, сославшись на огромные людские потери (несколько тысяч раненых) и болезни отказался. Поэтому опять выдвигается лозунг «Долой махновщину!»
В ответ Махно резко сокращает (до 8 тысяч) свою армию, реорганизует её, переходит к тактике партизанской войны и начинает совершать нападения на красноармейские части, уничтожает комбеды и продотряды.
Именно в это время появляется большое количество прокламаций, листовок, воззваний, разоблачающих «бандита Махно». Так, политический отдел РВС Первой Конной армии (член РВС К.Е. Ворошилов) выпустил большим тиражом листовку «Долой бандитов». В ней отряды повстанческой армии во главе с Махно однозначно фигурировали как бандиты, грабители, жулики. Сообщалось также, что во главе всех банд на Украине «стоят деникинские офицеры, которым всякие погромы и национальная вражда, конечно, на руку. У нас имеются на этот счёт самые достоверные сведения».
Новая опасность в лице Врангеля, казалось бы, позволяла ещё раз попробовать найти общий язык обеим сторонам. В результате переговоров Махно с представителем Украинского Советского правительства и командующим фронтом было заключено соглашение.
После разгрома Врангеля части повстанческой армии были разоружены, а Махно с небольшим отрядом опять продолжил борьбу против Советской власти. После нескольких столкновений с частями Красной Армии Махно и горстка преданных ему людей переходят румынскую границу. Затем он попадает в Польшу, Францию и умирает в 1934 году. До конца жизни Махно считал себя революционером, о чём писал в своих мемуарах.
* * *
Долгих три года крестьяне Советской России, Украины и Белоруссии жили надеждами на скорое окончание гражданской войны. Однако и в 1920 году, когда война полыхала уже на окраинах, облегчение не наступало. Продразвёрстка продолжала свирепствовать. В крестьянской среде всё сильнее зрело недовольство. То там, то здесь вспыхивали восстания. Самым значительным из них было восстание в Тамбовской губернии. Оно более известно по имени руководителя мятежа — А.С. Антонова. Александр Степанович Антонов (1888-1922), член партии эсеров с 1906 года, за свою революционную деятельность был отправлен в ссылку и только после победы Февральской революции вернулся на родину – в Тамбов. Здесь он избирался в губернский комитет партии эсеров, входил в руководство Тамбовской городской милиции, а с октября 1917 года был назначен начальником уездной милиции в Кирсанове. С начала 1918 года Антонов и его сторонники ведут агитационную работу против власти большевиков. Первыми их требованиями были: создание правительства из представителей различных антибольшевистских партий и союзов, созыв Учредительного собрания.
Несмотря на то, что на территории Тамбовской губернии функционировала советская власть, эсеры чувствовали себя здесь уверенно. Продолжал действовать нелегальный губком эсеров, были созданы подпольные Союзы трудового крестьянства, которые, по сути дела, стали опорными пунктами будущего мятежа.
К началу восстания была подготовлена политическая программа Союза трудового крестьянства. «Основной и конечной целью, — говорилось в ней, — Союз ставит свержение власти большевиков, для чего организует добровольческие партизанские отряды».
Мятежники в ходе подготовки восстания основную ставку делали на зажиточных крестьян, которые больше всего страдали от политики властей. Однако социальная база восстания вскоре расширилась. Причины те же, что и в других местах: продразвёрстка, отсутствие промтоваров, нарушения революционной законности, частые мобилизации.
Восстание началось 15 августа 1920 года в селе Хитрово Тамбовского уезда, где один из комитетов Союза трудового крестьянства разоружил и арестовал прибывший туда продотряд. Через три дня восставшие захватили село Каменку, объявив его своей столицей, и провозгласили лозунги: «Долой продразвёрстку!», «Да здравствует свободная торговля!». Вскоре восстание охватило почти всю Тамбовскую и часть Воронежской губернии. По некоторым данным в конце 1920 года восставших было около 15 тысяч, а к маю 1921 года уже 50 тысяч, из которых 8-10 тысяч находились в регулярных вооружённых отрядах.
О серьёзных намерениях восставших свидетельствовало создание двух армий и отдельной бригады во главе со своим оперативным штабом. Ими активно и небезуспешно применялась тактика партизанской борьбы. Повстанцы препятствовали вывозу хлеба в центральные районы, разгоняли совхозы и коммуны, убивали партийных и советских работников (по официальным данным, более 2000 человек).
Могло ли не возникнуть восстание? Вряд ли. Социалисты-революционеры, которые не примирились с отстранением их от власти стремились взять реванш. Поэтому они почти во всех районах, где имели влияние, выступали против большевиков. Как же удалось организаторам восстания добиться такого влияния на крестьянство? Одной из главных причин массовой поддержки восставших со стороны крестьянства была затянувшаяся продразвёрстка.
Но почему именно жители Тамбовской губернии выразили свой протест вооружённым путём? Примыкающая к голодающему центру, она стала районом, куда вынуждены были неоднократно наведываться продотрядчики. Понятно, что сопротивление в той или иной форме было неизбежно, особенно когда продразвёрстка распространялась на картофель, мясо и другие продукты. Плюс к этому мобилизации, трудовая и гужевая повинность и т.д. Именно поэтому искра, зажжённая эсерами, превратилась в пожар.
Первоначально, когда отряд Антонова насчитывал сотни человек (таких отрядов было множество – Кошелева, Каменюка, Фёдорова, Сычёва и т.д), командование Красной Армии и местные гражданские власти не приняли мер по его изоляции. В последующем изоляция уже стала невозможной, так как большинство населения поддерживало восставших.
В августе 1920 года в Тамбовской губернии было введено осадное положение. В октябре Совнарком поручил Дзержинскому, Склянскому и Корнееву ускорить разгром антоновщины. В январе 1921 года Оргбюро ЦК РКП(б) с участием руководства Тамбовской губернии обсудило ход борьбы с мятежниками, после чего в этот район была направлена комиссия ВЦИК, которую возглавил Антонов-Овсеенко.
Надо полагать, что комиссия правильно определила одну из главных причин восстания, о чём свидетельствует досрочное прекращение взимания продразвёрстки в Тамбовской губернии, осуществлённое по указанию Ленина. Одновременно было мобилизовано более 300 коммунистов Москвы, Петрограда, Тулы для оказания помощи местным партийным организациям в проведении агитационно-пропагандистской и организационной работы, направленной на изоляцию организаторов мятежа от основной массы восставших.
Но эти запоздалые меры не дали ожидаемых результатов. И тогда на смену политическим методам борьбы с мятежниками власти применили военные, менее желательные, менее популярные, более того – кровавые, но способные, по замыслу руководства губернии и центра, оперативно разрешить конфликт.
Действия Красной Армии против повстанцев с участием артиллерии, пехоты, конницы, аэропланов и бронемашин напоминали военные сражения.
В январе-феврале 1921 года в Тамбовской губернии была резко увеличена численность войск Красной Армии и доведена до 32500 штыков, около 8 тысяч сабель, 463 пулемётов и 63 орудий. Вместо налётов на базы мятежников и борьбы сплошным фронтом командование советских войск стало применять новый метод – окружение вооружённых отрядов антоновцев. Но и эта система не дала ожидаемых результатов, так как при появлении усиленных красноармейских частей восставшие оказывались мирными жителями, а после их ухода, опять вооружившись, продолжали нападать на отдельные отряды и местные охраны власти.
В начале мая 1921 года, по предложению Ленина, командующим войсками Тамбовской губернии был назначен М.Н. Тухачевский, его заместителем – И.П. Уборевич, известные военачальники, на деле неоднократно проявившие свои военно-стратегические способности.
Новый командующий запросил дополнительные силы, пополнение насчитывало более 5 тысяч бойцов, в основном курсантов. Антоновщину Тухачевский воспринимал как политический бандитизм (явление, распространённое в тот период).
Тухачевский разработал новую тактику. Были созданы специальные кавалерийские бригады, которые неотступно преследовали отряды Антонова. Однако и их действия не приносили ожидаемых результатов, так как антоновцы пользовались сочувствием и поддержкой населения, добровольно предоставлявшего свежих лошадей и продовольствие преследуемым.
Тем не менее отряды антоновцев таяли не только из-за боевых потерь, но и в результате дезертирства. Особенно это стало заметно после всеобщей отмены продразвёрстки и введения гораздо меньшего и строго фиксированного продовольственного налога. Кроме того, соответствующими органами было принято решение о прекращении судебных дел против нарушителей правил продразвёрстки.
Большинство трудового населения Тамбовской губернии восприняло НЭП как долгожданный поворот. Да и разрушительная стихия достигла своего апогея, крестьянам хотелось созидать.
Вторая армия антоновцев потерпела сокрушительное поражения в районе станции Инжавино. Чуть позднее была разгромлена и первая армия.
[1] ЦГАСА – Ф.8 – Оп.1. – Д.142 – л.138
[2] ЦГАСА – Ф. 33988 – Оп.1 – Д.192 – Л. 139
[3] ЦГАСА – Д.386. – Л. 8,11; Д.450 – л. 54
[4] ЦГАСА. – Ф. 33987. – Оп.3. – Д.39. – л. 156
[5] ЦГАСА. – Ф.33987. – Оп3 – Д.25 – Л.11
[6] ЦГАСА. – Ф. 33987. – Оп.3. – Д.25 – Л.12
[7] ЦГАСА – Ф. 33987. – Оп.3. — Д. 25 – Л.11.
[8] ЦГАСА. – Ф.33987- Оп.3. – Д.25. – Л.1
[9] ЦГАСА. – Ф. 33987 – ОП.3. – Д.25 – Л.13
[10] ЦГАСА. – Ф. 33987. – ОП.2 – Д.66. – Л.256
[11] ЦГАСА. — Ф. 33987. — ОП.3 – Д.2. – л. 42-44
[12] ЦГАСА. – Ф.33987. – Оп.3. – Д.5 – Л.282.
Сталин – наследник Ленина[1]
30 декабря 1922 года Ленин, несмотря на запрет врачей, начал диктовать дежурному секретарю заметки «К вопросу о национальностях или об «автономизации».
В дальнейшем урывками диктовал он своё выступление на предстоявшем весной 1923 года XII съезде партии. Всё это впоследствии было объединено под названием «Письмо к съезду». Поскольку в этих заметках Ленин высказывал оценки ближайших соратников и размышлял о том, кто бы мог его заменить, заметки назвали «Завещанием».
Ленин особенно точно и глубоко оценил Сталина как личность, когда встал вопрос о замене руководителя партии и государства. Покушение на Ленина, его болезнь вынудили подумать о преемнике.
Почему Ленин, выбирая кандидата на пост генсека ЦК, остановился на кандидатуре Сталина?
Прежде всего, следует отметить, что к 1922 году его ближайшими соратниками были члены Политбюро ЦК: Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин. Он проявил максимум энергии и способностей в первые дни советской власти, в годы гражданской войны и в наступивший послевоенный период.
Из членов Политбюро на первый план в качестве преемника Ленина выходил Троцкий. Он занимал пост председателя Реввоенсовета республики, ведал военными вопросами на протяжении всей гражданской войны, в партии имел ореол выдающегося революционера, «Красного Наполеона», а в армии у него было много своих соратников и выдвиженцев.
Но Ленин хорошо знал всю предреволюционную деятельность меньшевика-центриста Троцкого, лавирующего между большевиками и их противниками, и к тому же имеющего свою очень амбициозную линию.
Ленин писал о Троцком, что «он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
Между тем Троцкий открыто рвался к власти. Поэтому, несмотря на его высокую активность и большие способности, умение показать себя и блеснуть звонкими фразами, Ленин не мог рекомендовать Троцкого в качестве своего преемника. Да и личные отношения между Троцким и Лениным никогда не были близкими и товарищескими. Об этом говорит такой факт: когда Ленин умер, Троцкий находился в Сухуми на отдыхе. Несмотря на то, что похороны Ленина состоялись 27 января, то есть через 5 дней после смерти, Троцкий так и не приехал в Москву, чтобы отдать последние почести вождю партии! Ничего, кроме своей неприязни к Ленину, он этим не показал.
У Троцкого не было товарищеских отношений и со Сталиным. Эти два человека неоднократно сталкивались между собой, вместо совместной работы ставили вопрос о невмешательстве в дела друг друга.
Когда на восточном фронте возникла катастрофическая ситуация со сдачей Перми, наводить порядок туда поехали Сталин и Дзержинский, а Троцкий, ответственный за провал на фронте, был отстранён. Когда осложнилась обстановка на Южном фронте в борьбе с Деникиным, туда был направлен Сталин и другие члены ЦК, и опять поставлен вопрос о том, чтобы Троцкий, как председатель РВС республики не вмешивался в дела Южного фронта. Ленин не случайно писал:
«… думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения (соображений чисто личного свойства) являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить между прочим, увеличение числа членов ЦК от 50 до 100 человек…»
Наиболее близким к Ленину по своей революционной деятельности был Зиновьев. Об этом говорил и сам Ленин. Но когда Зиновьев вместе с Каменевым выдал буржуазии подготовку вооружённого восстания в 1917 году, Ленин прямо заявил, что товарищами их больше не считает.
Зиновьев, так же как и Троцкий, претендовал на роль вождя партии. До революции ставил себя рядом, наравне с Лениным, а когда в 1919 году был избран председателем Исполкома Коминтерна, то неоднократно пытался показать себя вождём в мировом масштабе. Давал Ленину разные поручения Исполкома Коминтерна и подчёркивал свою независимость, противопоставляя себя партии.
Что касается Каменева, то Ленин считал, что и этот претендент, несмотря на свои незаурядные способности и организаторский талант, на высший пост в партии не подходит. В острый момент борьбы может поступиться своими принципами, заколебаться и стать штрейбрехером.
«Октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, — писал Ленин, — конечно, не является случайностью».
После революции Каменев снова вошёл в доверие. Ленин и в последние годы своей работы поручал ему ряд ответственных заданий. Однако это был человек, однажды уже запятнавший себя, поэтому Ленин не мог доверить ему продолжить своё дело.
Таким образом, среди членов Политбюро не было человека, кроме Сталина, на которого Ленин мог бы положиться и передать ему роль вождя партии. Были молодые члены ЦК партии, выделявшиеся своими способностями и энергией, но их Ленин не рассматривал как своих преемников, оставляя для них эту возможность в будущем. В «Письме к съезду» он продиктовал:
«Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо иметь в виду следующее: Бухарин ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большими сомнениями могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал диалектики).
Затем Пятаков – человек, несомненно, выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и административной стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьёзном политическом вопросе.
Конечно, и то и другое замечание делается мной лишь для настоящего времени в предположении, что эти выдающиеся и преданные работники не найдут случая пополнить свои знания и изменить своей «односторонности».
Такие суждения, возможно, объяснялись довольно узким составом членов ЦК (всего полтора десятка), которые окружали Ленина. Малочисленность ЦК являлась одной из слабых сторон тогдашнего партийного руководства.
Ленин стремился обеспечить преемственность своего дела и незыблемость революционных идей Коммунизма, оградить своё учение от извращений и ревизии.
А прямая угроза этому исходила прежде всего со стороны Троцкого и недалеко отстававших от него Каменева, Зиновьева, Бухарина.
На роль преемника более других подходил Сталин, который никогда не выступал со своими теориями, соблюдал верность идеям Ленина, твёрдо следовал за ним и, если допускал ошибки, то быстро исправлял, не усугубляя их. Можно было надеяться, что он не свернёт с революционного ленинского пути.
В лице Сталина Ленин видел человека, который может постоять за себя и не уступить ни Троцкому, ни Зиновьеву и Каменеву в борьбе за власть. Ленин считал Сталина «вернейшим и деятельнейшим революционером», смелым и решительным человеком. Сталин обладал природным умом, хорошей памятью и твёрдой волей, организаторским талантом и большой энергией. Но…
22 декабря (1922 года-А.М) произошла ссора Крупской со Сталиным. Сталин был ответственным, по поручению Политбюро, за соблюдением режима лечения Ленина. Обнаружив, что Крупская, вопреки запрещению врачей, позволяет Ленину диктовать, Сталин сделал ей замечание. Она ответила ему довольно резко. Сталин напомнил, что она не только жена, но и коммунист, за нарушение дисциплины её могут привлечь к ответственности в Контрольной комиссии.
По рассказу сестры Ленина Марии Ильиничны, Крупская так обиделась на Сталина, что дома впала в истерику, «рыдала, каталась на полу».
На следующий день Крупская написала письмо Каменеву:
«Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Владимира Ильича с разрешения врачей. Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чём можно и о чём нельзя говорить с Ильичом, я знаю лучше всякого врача, так как знаю, что его волнует, что нет, и, во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к вам и к Григорию (Зиновьеву), как более близким товарищам В.И. и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности».
5 марта (1923 – А.М) Крупская рассказала Ленину о размолвке со Сталиным. Ленин тут же продиктовал письмо с грифом «строго секретно», в копиях Каменеву и Зиновьеву.
«Уважаемый т. Сталин!
Вы имели грубость позвать жену к телефону и обругать её. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но, тем не менее, этот факт стал известен через неё же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным против меня.
Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться, или предпочтёте порвать между нами отношения.
С уважением, Ленин».
За два месяца после инцидента у Крупской, наверное, утихла обида, и она, опасаясь разрыва Ленина со Сталиным, попросила секретаря Володичеву не отправлять этот письмо адресату. Но секретарь не захотела нарушать просьбу Ленина и отправила письмо Сталину.
Сталин ещё 1 февраля 1923 года обратился к Политбюро с просьбой освободить его от полномочий «по наблюдению за исполнением режима, установленного врачами для товарища Ленина».
Получив грозное послание Ленина, Сталин 7 марта продиктовал ответ. Он объяснил, что произошло недоразумение, что, если нужно, может взять назад сказанные слова, но не понимает, «в чём тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят».
Ленин не прочитал ответа Сталина, было не до того, болезнь обострилась. Она дошла до такой степени, что Владимир Ильич просил, чтобы прекратили его невыносимые страдания и дали ему цианистый калий.
23 марта Сталин написал обращение в Политбюро:
«Строго секретно»
Членам Политбюро
В субботу 17 марта товарищ Ульянова (Н.К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном, просьбу Владимира Ильича Сталину» о том, чтобы, я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Владимиру Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н.К. говорила, между прочим, что Владимир Ильич «переживает неимоверные страдания», что «дальше жить так немыслимо», и упорно настаивала, «не отказывать Ильичу в его просьбе». Ввиду особой настойчивости Н.К. и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В.И. дважды вызывал к себе Н.К. во время беседы со мной и с волнением требовал «согласия Сталина») я не счёл возможным ответить отказом, заявив: «Прошу Ильича успокоиться и верить, что когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование «. В. Ильич действительно успокоился.
Должен, однако, заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу В. Ильича, и вынужден отказаться от этой миссии, как бы она ни была гуманна и необходима, о чём довожу до сведения членов Политбюро ЦК
21 марта 1923 г. И. Сталин»
Ниже приводится решение членов Политбюро на записку:
«Читал. Полагаю, что «нерешительность» Сталина – правильна. Следовало бы в строгом составе членов Политбюро обменяться мнениями. Без секретарей. (технич).
Томский. Читал: Г. Зиновьев. Молотов. Читал :Н. Бухарин, Троцкий и Каменев».
По-видимому, в этот же день Сталин пишет:
«Строго секретно»
Зин., Каменеву.
Только что вызывала Надежда Константиновна и сообщила в секретном порядке, что Ильич в «ужасном» состоянии и требует цианистого калия, обязательно. Сообщила, что пробовала дать калия, но не хватило выдержки», ввиду чего требует «поддержки Сталина».
Сталин»
«Нельзя этого никак. Ферстер даёт надежды, — как же можно? Да если бы и не было этого! Нельзя, нельзя, нельзя!
Г. Зиновьев Л. Каменев»
Ленин, как известно, скончался 21 января 1924 года. О причинах его смерти существует официальные медицинские заключения.
Но Троцкий, ещё раз подтвердив свою натуру авантюриста, ослеплённый злобой к Сталину, в октябре 1940 года, исказив вышеописанный эпизод, написал статью в американский журнал «Лайф», в которой заявлял, что Сталин «ускорил конец вождя», намекая на отравление. Даже далеко не дружественный к СССР «Лайф», отказался печатать эту «утку» «за неимением неоспоримых фактов»
Отказались это печатать и другие солидные американские журналы. Но Троцкий всё же опубликовал свой вымысел в малоизвестном журнальчике «Либерти» в августе 1940 года.
В угаре разоблачительства Троцкий передёргивает факты, заявляя: «Замечательно, что об обращении к нему Ленина Сталин не предупредил ни Крупскую, ни сестру Ленина Марию. Обе они бодрствовали у изголовья больного. Если Ленин действительно обратился к Сталину и если он действительно хотел предупредить выполнение просьбы больного, то, прежде всего, предупредил бы жену и сестру. На самом деле обе они узнали об этом эпизоде только после смерти Ленина».[2]
Как мы видели, необычную просьбу Ленина Сталину передала именно Н.К. Крупская, ложь Троцкого очевидна.
На узком заседании Политбюро, когда встал вопрос о захоронении Ленина, мнения разделились. Сталин был категорически против кремации.
«Нужно забальзамировать тело Ленина. Существуют на сей счёт новейшие методы, таким образом, сохранить Ленина на многие годы. Это не противоречит и старым русским обычаям. Поместить его в специально оборудованный склеп.
Тут же стал горячо возражать Троцкий, так много сил приложивший к истреблению русской церкви и веры:
— Бальзамировать останки Ленина – это значит под коммунистическим флагом воскресить практику русской православной церкви поклонения мощам святых угодников.
Троцкого поддержали Бухарин и Каменев.
Конкретное решение не было принято, отложили до съезда.
26 января на II Всероссийским съезде Советов Сталин от имени партии дал широко известную клятву верности из семи заветов:
«Товарищи! Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы – те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина…
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!
25 лет пестовал товарищ Ленин нашу партию и выпестовал её, как самую крепкую и самую закалённую в мире рабочую партию.. Единством и сплочённостью добилась она победы над врагами рабочего класса.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии, как зеницу ока, клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь.
Величие Ленина в том, прежде всего, и состоит, что он, создав Республику Советов, тем самым показал на деле угнетённым массам всего мира; что господство помещиков и капиталистов недолговечно, что царство труда можно создать усилиями самих трудящихся, что царство труда нужно создать на земле, а не на небе.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить и укреплять диктатуру пролетариата. Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своих сил для того, чтобы выполнить с честью и эту твою заповедь!
Диктатура пролетариата создалась в нашей стране на основе союза рабочих и крестьян. Рабочие и крестьяне не могли бы победить капиталистов и помещиков без наличия такого союза.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять всеми силами союз рабочих и крестьян, клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!
Второй основой Республики Советов является союз трудящихся национальностей нашей страны… Не только диктатура пролетариата избавляет эти народы от цепей и угнетения, но и эти народы избавляют нашу Республику Советов от козней и вылазок врагов рабочего класса своей беззаветной преданностью Республике Советов, своей готовностью жертвовать за неё.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять и расширять союз республик, клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы выполним с честью и эту твою заповедь!
Третьей основой диктатуры пролетариата является наша Красная Армия, наш Красный Флот… Ленин не раз указывал нам, что укрепление Красной Армии и улучшение её состояния являются одной из важнейших задач нашей партии.
Поклянёмся же, товарищи, что мы не пощадим сил для того, чтобы укрепить нашу Красную Армию, наш Красный Флот!
Сила нашей страны, её крепость, её прочность состоит в том, что она имеет глубокое сочувствие и нерушимую поддержку в сердцах рабочих и крестьян всего мира.
Вы видели за эти дни паломничество к гробу товарища Ленина десятков и сотен тысяч трудящихся. Через некоторое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле товарища Ленина.
Можете не сомневаться в том, что за представителями миллионов потянутся потом представители десятков и сотен миллионов со всех концов света для того, чтобы засвидетельствовать, что Ленин был вождём не только русского пролетариата, не только европейских рабочих, не только колониального востока, но и всего трудящегося мира земного шара.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам верность принципам коммунистического интернационала. Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и расширять союз трудящихся всего мира – коммунистический интернационал!»[3]
Съезд принял предложение Сталина – переименовать Петроград в Ленинград и соорудить для будущих потомков мавзолей на Красной площади в Москве, поместив в него Ленина, а также поставить памятники в столицах союзных республик, в Ленинграде и Ташкенте.
Незадолго до смерти Ленин увидел, что он, судя по всему, ошибся в оценке достоинств и недостатков Сталина. Сыграла пагубную роль Крупская своей размолвкой со Сталиным и жалобой на него Ленину. Под впечатлением этой жалобы Ленин написал «добавление к письму от 24 сентября 1922 года», в котором предложил освободить Сталина от должности Генерального секретаря и назначить вместо него другого человека.
«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между ними, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на его место другого человека, который во всех других отношениях отличается от товарища Сталина только одним перевесом – более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д….»
Предлагая заменить Сталина, Ленин не указал другого кандидата, и, когда полный текст «Письма к Съезду» в мае 1924 года был доведён до делегатов XIII съезда партии, ленинское предложение не было принято.
Письмо обсуждалось по делегациям, а не на заседании. Делегаты съезда понимали, что главный вопрос состоял в том, чтобы не допустить к власти Троцкого, который ещё при жизни Ленина объявил поход против ленинского ЦК, обвинив ленинскую гвардию в перерождении
Кто мог противостоять Троцкому? Только человек с железной волей, непримиримым характером и верный ленинизму. В то время Сталин был именно таким. Другого такого человека в составе ЦК не было. Советы Ленина являлись священными для каждого члена партии, но делегаты съезда, учитывая обстановку в стране и партии, оставили Сталина Генеральным Секретарём.
После кончины Ленина, как он и предвидел, началось ожесточённая борьба внутри партии, между правыми и левыми. Главный удар оппозиционеры наносили по руководящей группе ЦК, возглавляемой Сталиным.
После XII и XIV съездов партии, на пленумах ЦК Сталин дважды ставил вопрос об освобождении его от должности Генсека, но большинство членов ЦК с этим не соглашалось и его вновь избирали Генсеком. Атакам троцкистов и зиновьевцев, рвавшимся к власти, нужно было противопоставить твёрдую волю Сталина.
По поводу смерти Ленина
Речь на II Всесоюзном съезде Советов 26 января 1924 года[4]
Товарищи! Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы – те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина. Нет ничего выше, как честь принадлежать к этой армии. Нет ничего выше, как звание члена партии, основателем и руководителем которой является товарищ Ленин. Не всякому дано быть членом такой партии. Не всякому дано выдержать невзгоды и бури, связанные с членством в такой партии. Сыны рабочего класса, сыны нужды и борьбы, сыны неимоверных лишений и героических усилий – вот кто, прежде всего, должны быть членами такой партии.
Вот почему партия ленинцев, партия коммунистов, называется вместе с тем партией рабочего класса.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии, клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!
25 лет пестовал товарищ Ленин нашу партию и выпестовал её, как самую крепкую и самую закалённую в мире рабочую партию. Удары царизма и его опричников, бешенство буржуазии и помещиков, вооружённые нападения Колчака и Деникина, вооружённое вмешательство Англии и Франции, ложь и клевета стоустой буржуазной печати, – все эти скорпионы неизменно падали на голову нашей партии на протяжении четверти века. Но наша партия стояла, как утёс, отражая бесчисленные удары врагов и ведя рабочий класс вперёд, к победе. В жестоких боях выковала наша партия единство и сплочённость своих рядов. Единством и сплочённостью добилась она победы над врагами рабочего класса.
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии, как зеницу ока.Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!
Тяжела и невыносима доля рабочего класса. Мучительны и тягостны страдания трудящихся. Рабы и рабовладельцы, крепостные и крепостники, крестьяне и помещики, рабочие и капиталисты, угнетённые и угнетатели, — так строился мир испокон веков, таким он остаётся и теперь в громадном большинстве стран… Только в нашей стране удалось угнетённым и задавленным массам трудящихся сбросить с плеч господство помещиков и капиталистов и поставить на его место господство рабочих и крестьян… Величие Ленина в том, прежде всего, и состоит, что он, создав Республику Советов, тем самым показал на деле угнетённым массам всего мира, что надежда на избавление не потеряна, что господство помещиков и капиталистов недолговечно, что царство труда можно создать усилиями самих трудящихся, что царство труда нужно создать на земле, а не на небе…
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить и укреплять диктатуру пролетариата. Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своих сил для того, чтобы выполнить с честью и эту твою заповедь!
Диктатура пролетариата создалась в нашей стране на основе союза рабочих и крестьян. Это первая и коренная основа Республики Советов. Рабочие и крестьяне не могли бы победить капиталистов и помещиков без наличия такого союза. Рабочие не могли бы разбить капиталистов без поддержки крестьян. Крестьяне не могли бы разбить помещиков без руководства со стороны рабочих. Об этом говорит вся история гражданской войны в нашей стране…
Но борьба за укрепление Республики Советов далеко ещё не закончена, — она приняла лишь новую форму. Раньше союз рабочих и крестьян имел форму военного союза, ибо он был направлен против Колчака и Деникина. Теперь союз рабочих и крестьян должен принять форму хозяйственного сотрудничества между городом и деревней, между рабочими и крестьянами, ибо он направлен против купца и кулака, ибо он имеет своей целью взаимное снабжение крестьян и рабочих всем необходимым…
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять всеми силами союз рабочих и крестьян. Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!
Второй основой Республики Советов является союз трудящихся национальностей нашей страны…
Все они одинаково заинтересованы в укреплении диктатуры пролетариата. Не только диктатура пролетариата избавляет эти народы от цепей и угнетения, но и эти народы избавляют нашу Республику Советов от козней и вылазок врагов рабочего класса своей беззаветной преданностью Республике Советов, своей готовностью жертвовать за неё…
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять и расширять союз республик, клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы выполним с честью и эту твою заповедь.
Третьей основой диктатуры пролетариата является наша Красная Армия, наш Красный Флот. Ленин не раз говорил нам, что передышка, отвоёванная нами у капиталистических государств, может оказаться кратковременной. Ленин не раз указывал нам, что укрепление Красной Армии и улучшение её состояния является одной из важнейших задач нашей партии. События, связанные с ультиматумом Керзона и с кризисом в Германии (экономический и политический кризис 1923 года после подавления революционного движения в Германии и усиления буржуазной реакции по всей Европе. – А.М), лишний раз подтвердили, что Ленин был, как и всегда, прав.
Поклянёмся же, товарищи, что мы не пощадим сил для того, чтобы укрепить нашу Красную Армию, наш Красный Флот!…
Сила нашей страны, её крепость, её прочность состоит в том, что она имеет глубокое сочувствие и нерушимую поддержку в сердцах рабочих и крестьян всего мира… Вот почему Ленин, гениальнейший из гениальных вождей пролетариата, на другой же день после пролетарской диктатуры заложил фундамент Интернационала рабочих. Вот почему он не уставал расширять и укреплять союз трудящихся всего мира – Коммунистический Интернационал.
Вы видели, за эти дни паломничество к гробу товарища Ленина десятков и сотен тысяч трудящихся. Через некоторое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле товарища Ленина…
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам верность принципам коммунистического интернационала. Клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и расширять союз трудящихся всего мира – Коммунистический Интернационал!
«Правда № 23,
30 января 1924 г.
Главный оппонент[5]
Лейба Давидович Бронштейн родился в 1879 году в семье земельного арендатора в деревне Яновка Херсонской губернии, на Украине. Получил среднее образование – учился в Одессе и Николаеве. Одарённый от природы юноша, с блестящей памятью и ораторскими способностями, мечтал стать литератором. Читать революционную литературу, рассуждать о свободе и народе тогда было модно, увлекался этим и Лёва, за что, с группой других занимавшихся революционным делом, в январе 1898 был арестован.
Склонность к саморекламе и авантюризму проявлялась уже тогда: Лёва затеял свадьду в Бутырской тюрьме, с религиозной процедурой и раввином. Женился он на Александре Соколовской, которая затем последовала с ним в ссылку.
Там в течение шести лет она родила двоих детей. Однако Лёва, с его широкой деятельной натурой, жить в ссылке не хотел, он сбежал – оставил жену, детей и уехал за границу.
Во Франции Лев Давидович сблизился с богачами-сионистами. Лёва опять женился, теперь на дочери миллионера Животовского, который в компании с банкирами Варбургом, Шиффом финансировал революционное брожение в России.
Чтобы не быть голословным, приведу рассказ одного из самых близких единомышленников Троцкого в те годы и позже – Раковского:
«Я во всём этом лично принимал участие. Но я вам скажу ещё больше. Знаете ли вы, кто финансировал Октябрьскую революцию? Её финансировали «Они» (под «они» Раковский имеет в виду лидеров сионизма – В.К), в частности, через тех же самых банкиров, которые финансировали революцию в 1905 году, а именно Якова Шиффа и братьев Варбургов: это значит, через великое банковское созвездие, через один из пяти банков – членов Федерального Резерва – через банк «Кун, Леб и К», здесь же принимали участие и другие американские и европейские банкиры, как Гуггенгейм, Хенауэр, Брайтунг, Ашберг, «Ниа-Банкен» — это из Стокгольма. Я был там, в Стокгольме, и принимал участие в перемещении фондов.
Пока не прибыл Троцкий, я был единственным человеком, который выступал посредником с революционной стороны…
…Как и почему возвышается неведомый Троцкий, одним махом приобретающий власть более высокую, чем та, которую имели самые старые и влиятельные революционеры?
Очень просто. Он женился. Вместе с ним прибывают в Россию его жена — Седова. Знаете вы, кто она такая? Она дочь Животовского, объединённого с банкирами, Варбургами, компаньонами и родственниками Якова Шиффа, то есть той финансовой группы, которая, как я говорил, финансировала также революцию 1905 года. Здесь причина, почему Троцкий одним махом становится во главе революционного списка. И тут же вы имеете ключ к его настоящейперсональности».
Финансовые покровители, как только получили информацию в 1905 году о назревшем революционном взрыве в России, запустили туда Троцкого и дали команду своей сионистской «пятой колонне» поддержать его и подчиняться ему.
Троцкий в книге «Моя жизнь» несколько иначе объясняет эту ситуацию: «Я приехал в Россию в феврале 1905 года. Другие главари эмиграции вернулись лишь в октябре и ноябре. Среди русских товарищей не было ни одного, у кого бы я мог чему-нибудь поучиться. Напротив, мне пришлось самому взять на себя роль учителя,… события 1905 года выявили во мне, как мне кажется,…. революционную интуицию, и на протяжении моей дальнейшей жизни я мог опираться на её твёрдую помощь. Со всей ответственностью заявляю, что в анализе политического положения в целом и его революционных перспектив я не могу обвинить себя в каких-либо серьёзных ошибках суждения».
После поражения революции 1905 года, в которой Троцкий был председателем появившегося тогда Петроградского совета, он эвакуировал за границу. Здесь его покровители проанализировали создавшееся положение. «Они» пришли к выводу: продолжать поддержку Троцкого как руководителя революционного движения и всячески компрометировать его главного конкурента Ленина.
Троцкому организовали, для повышения его популярности, поездки и выступления по всей Европе, с целью привлечения сторонников из числа социалистов, меньшевиков, эсеров и всех левацки настроенных элементов. «Они» готовили своего вождя для будущей революции и щедро финансировали штаб и деятельность Троцкого.
Все выступления Троцкого, устные и печатные, до его возвращения в Россию проходили в полемике с Лениным в теоретических и практических вопросах, касающихся революционного движения. Лев Давидович постоянно затевал дискуссии, в которых всегда был против Ленина и большевиков.
Вот как писал Троцкий о Ленине в 1913 году: «Всё здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несёт в себе ядовитое начало собственного разложения». «Ленин — профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении».
В 1916 году шла война, и выступления Троцкого, как пораженца, являлись криминальными, поэтому его высылают из Франции – союзника России. «Хозяева решили воспользоваться этим и показали своего «избранника» американским коллегам. Троцкий и там понравился, он начинает издавать газету «Новый мир».
Кстати, в Нью-Йорке оказался тогда и стал сотрудничать с Троцким ещё один антиленинец — Бухарин. В Америке Троцкий и Бухарин работали до Февральской революции, свершившейся в России, после чего «Они» сразу же дали команду Троцкому немедленно направляться в Россию и брать руководство революцией в свои руки с целью реализации сионистских замыслов.
На пути произошёл казус – Троцкого арестовали в Канаде. Немедленно «Они» предприняли меры, и Троцкий был освобождён по личной просьбе премьер-министра Временного правительства Керенского. Это убедительно показывает, что хозяевами последнего и первого были одни и те же люди.
* * *
В Петербурге Троцкий начинает создавать свою партию из прибывших с ним «эмигрантов» и различных левацких групп.
Но вскоре, убедившись, что революционная ситуация под контролем большевиков, Лев Давидович забывает о своих многолетних разногласиях с Лениным и подаёт заявление о вступлении в РКП(б).
Ленин стремился объединить в единый фронт все партии и политические группы в борьбе за создание Советского правительства. Троцкого поддержали многочисленные единомышленники по взглядам (и по крови), его не только приняли в партию, но даже ввели в ЦК!
Очень любопытно, предельно откровенно по этому поводу показание Раковского: «Троцкий имеет возможность «неприметным образом» оккупировать весь государственный аппарат. Что за странная слепота! Вот это-то и есть реальность в столь воспеваемой Октябрьской революции. Большевики взяли то, что «Они» им вручили».
Ну а дальше энергичный, красноречивый, нахрапистый, самолюбивый, не останавливающийся ни перед чем Троцкий начал делать головокружительную карьеру. Он быстро стал председателем Реввоенсовета, по сути верховным главнокомандующим всеми вооружёнными силами республики.
«Свои» боготворили его, да и как не боготворить, когда он в порыве откровенности, в митинговом запале, выкрикивал такие слова в адрес царской России:
«Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках её укрепим власть и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путём террора, кровавых бонь мы доведём до животного состояния… А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, — О, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию – офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей».
Не Якобсона ли имел в виду Троцкий, когда любовался, как лихо расстреливают офицеров «сынки часовых дел мастеров». Именно Якобсон ни за что расстрелял бывшего блестящего офицера, гениального русского поэта Николая Гумилёва. Якобсон приговорил Гумилёва к смерти лично, являясь даже не судьёй, а следователем. Он не установил за четыре коротких допроса никакой вины Гумилёва, но написал:
«Заключение:… Считаю необходимым применить по отношению к гр. Гумилёву Николаю Станиславовичу (очень спешил Якобсон, даже отчество спутал: вместо Степановича сделал Станиславовичем – В.К), как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции, высшую меру наказания – расстрел».
И Гумилёв был расстрелян.
* * *
Широко известный британский разведчик Брюс Локкарт, разоблачённый и высланный из России за организацию антисоветского заговора, в своей книге «Английский агент» пишет: «….английская разведка рассчитывала использовать в своих интересах разногласия между Троцким и Лениным».
Локкарт установил с Троцким постоянную связь, он встречался с ним очень часто прямо в кабинете Троцкого (который был тогда наркомом иностранных дел) и получал от него из первых рук информацию о положении в правительстве и его решениях по всем вопросам». Локкарт откровенно пишет в своей книге о том, что «мечтал устроить с Троцким грандиозный путч».
В марте 1918 года англо-французские разведчики вели подготовку высадки военного десанта в Мурманске. Руководил этой операцией английский военно-морской атташе Кроми.
План операции предполагал сосредоточить в Мурманске значительные силы белогвардейцев и перебросить туда Чехословацкий корпус. Этот корпус находился на Украине и должен был вывестись в Европу через Сибирь и Дальний Восток. В нём было 50 тысяч человек. Заговорщики хотели использовать чехов в своём восстании.
Для осуществления этого Локкарт обратился к Троцкому за помощью, и, по словам Локкарта, Троцкий «согласился послать Чешский корпус в Мурманск и Архангельск».
Ленин категорически запретил направлять Чехословацкий корпус в Мурманск и предотвратил тем самым осуществление замысла Троцкого и Локкарта.
Летом 1918 года чехословацкие офицеры и солдаты подняли мятеж при проезде через Сибирь и захватили ряд важнейших городов. Возвращаясь на Запад, они овладели городами Урала и Среднего Поволжья, заняли Самару и Сызрань.
6 июля 1918 эсером Блюмкиным был убит германский посол Мирбах (чтобы спровоцировать возобновление боевых действий с Германией. Это убийство стало началом мятежа левых эсеров. Они арестовали председателя ВЧК Дзержинского и готовились ворваться в Большой театр, где заседал V Всероссийский съезд Советов.
Однако Ленин опередил их и приказал арестовать всех левых эсеров, находившихся в Большом театре.
Заговор провалился. ВЧК арестовало многих. Но надо отметить некоторые детали: готовил мятеж Савинков на деньги Локкарта и Рейли, французского посла Нуланса, чешского националиста Масарика.
Любопытно мнение Троцкого о том, кто убил Мирбаха и начал тем самым крупную контрреволюционную акцию:
«… он состоял членом моего секретариата и был лично связан со мной… Он был членом левоэсеровской оппозиции и участвовал в восстании против большевиков. Это он убил немецкого посла «Мирбаха»… Всегда, когда я нуждался в храбром человеке, Блюмкин был в моём распоряжении».
Но и это был не тот заговор, о котором, как пишет Локкерт, он «мечтал с Троцким».
Впоследствии эта затея получила название «Заговор послов», его готовили Локкарт и Рейли. Кстати, Рейли (Розенблюм) – одессит, сын ирландского моряка и одесской еврейки. Он был резидентом англичан, опытным разведчиком, владел семью языками. Именно Рейли разработал «план грандиозного путча».
План был дерзок и реален, он предусматривал: 28 августа 1918 года, во время чрезвычайного заседания ЦК большевиков в Большом театре (откуда была известна точная дата?Это же решилось на Политбюро!), начальник охраны Кремля, подкупленный Рейли за два миллиона рублей, расставит латышских стрелков во всех дверях. По определённому сигналу эта «охрана» закроет все двери и направит оружие на участников заседания. Предполагалось: особый отряд во главе с Рейли врывается на сцену, арестовывает руководителей партии и убивает здесь Ленина. Одновременно в городе начинают действовать подготовленные к этому 60 тысяч офицеров, а союзные войска и армия Юденича делают бросок на Петербург. У Рейли имелось удостоверение на имя сотрудника ВЧК. Он был вхож всюду. Его агенты работали в Кремле, в штабе Красной Армии, он имел полную необходимую информацию.
Но мятеж сорвался. Дзержинский перехитрил английских заговорщиков, они были арестованы. Локкарт и другие английские разведчики попали за решётку. Позднее их обменяли на большевиков, находившихся под арестом в Англии (в их числе был М. Литвинов – будущий советский нарком иностранных дел).
Локкарт очень обиделся на Троцкого. Вот его окончательная оценка Троцкого после провала заговорщических планов – всё в той же книге «Английский агент»:
«Троцкий был так же не способен равняться с Лениным, как блоха со слоном».
Не будем пока навешивать на Льва Давидовича и обидный ярлык предателя. Составим окончательное мнение о нём на основании самых надёжных аргументов – по делам.
А многие дела в его бурной и многогранной политической деятельности, прямо скажем, не украшают. Взять хотя бы историю с Брестским миром.
Ленин назвал поступок «Иудушки Троцкого» безумием. Его вероломство обернулось стране огромными потерями: немцы перешли в наступление от Балтийского до Чёрного моря.
Делегация была вынуждена подписать унизительный Брестский мир, по которому немцам передавались Польша, Украина, Финляндия, Кавказ, огромные контрибуции золотом, нефтью, углём, хлебом и прочими природными богатствами.
А что же с Лейбой Бронштейном? Назовём его здесь подлинным именем, потому что в этом предательстве он открывается в своём подлинном обличии – как исполнитель указаний и единомышленников тех, кто скрывается под понятным местоимением «Они».
Почему же Ленин, ЦК, партия не привлекли Троцкого к ответственности?
Был у Троцкого ещё один надёжный спасательный круг – это кровное родство со многими единомышленниками, они дружно стали выступать в защиту Троцкого, опять-таки разглагольствуя о мировой революции. Сообщник по оппозиции Бухарин даже заявил: «В интересах мировой революции мы считали целесообразным идти на возможные утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной».
Троцкого всё же сняли с поста наркома иностранных дел. Он публично признал свою вину и обещал Ленину безоговорочное сотрудничество. В общем, выкрутился.
Время было горячее, надо было остановить наступление немцев. И вроде для исправления ошибки Троцкого назначили наркомом по военным делам, председателем Революционного Совета.
* * *
Заслуги Троцкого как военного деятеля сильно преувеличены. Об этом очень заботились «Они». Троцкого знал весь мир, он был персоной номер один в зарубежной прессе. Его именовали не иначе, как «Красный Наполеон».
Только Троцкому приписывались победы, одержанные в боях Егоровым, Фрунзе, Ворошиловым, Будённым и другими красными полководцами.
Но объективности ради надо сказать – Лев Давидович был абсолютно штатский человек. Сменил Лева штатский костюм на длиннополую шинель, зеркально начищенные сапоги, повесил на ремень «маузер» и стал повелевать армиями. Сел в комфортабельный бронепоезд, окружил себя многочисленной охраной из «мальчиков в кожанках», сынков часовых дел мастеров из Одессы». О стратегии, тактике и прочих военных атрибутах он не имел ни малейшего представления.
О победах Троцкого на фронтах гражданской войны трубили во всех странах и на всех континентах все те же родственники по крови, у которых уже тогда была в руках вся пресса.
Архивные документы говорят об ином.
Летом 1919 года, когда Колчак двигался к Волге, Троцкий заявил, что Колчак не опасен и надо с Востока перебросить часть сил против Деникина. ЦК партии, Ленин не согласились с председателем РВС, его план отклонили и заявили, что это открывает Колчаку дорогу от Волги на Москву. Троцкий был отстранён от руководства боевыми операциями на Восточном фронте.
Широко известно о том, как Сталин выправлял положение под Царицыном.
Осенью 1919 года также был отвергнут план Троцкого о наступлении против Деникина ударом на Новороссийск, через нелояльные к Советской власти донские и кубанские казачьи территории.
И вновь ЦК направляет на Южный фронт своих людей Егорова и Сталина с новым планом, который принёс победу. Троцкого ЦК отстранил уже от руководства операциями на Южном фронте.
В 1920 году начатая Троцким и его любимчиком Тухачевским операция на польском фронте провалилась, принеся огромные потери – людские, материальные и территориальные. Вместо того, чтобы позаботиться о резервах, Троцкий больше митинговал, утверждая, что Красная Армия на своих штыках принесёт революцию в Европу.
Объективность вышеизложенного подтверждает сам Троцкий.
«В современных исторических исследованиях можно на каждом шагу встретить утверждения: в Брест-Литовске Троцкий не выполнил инструкций Ленина, на Южном фронте Троцкий пошёл против директивы Ленина, на Восточном фронте Троцкий действовал вразрез указаниям Ленина и пр. и пр.
Прежде всего надо отметить, что Ленин не мог давать мне личных директив. Отношения в партии были совсем не таковы. Мы оба были членами ЦК, который разрешал все разногласия .Если между мной и Лениным было то или иное разногласие, а такие разногласия бывали не раз, вопрос автоматически переходил в Политбюро, и оно выносило решение. Следовательно, с формальной стороны тут не шло никаким образом речи о нарушении мною директив Ленина. Никто не отважится сказать, что я нарушал постановления Политбюро или ЦК».
Обратив внимание ещё раз на «скромность» Льва Давидовича но, главное, на то, что факты крупнейших неудач он не отрицает.
Одним из ближайших помощников Троцкого был полковник царской армии Вацетис. Он занимал при нём пост главнокомандующего. Советские чекисты установили, что Вацетис участвовал в интригах против командования Красной Армии, и был смещён с должности.
Но столько «тонкой» иронии можно услышать в словах Троцкого, если продолжить приведённую выше цитату из его книги «Моя жизнь»: «Вацетис в минуты вдохновения издавал приказы, таким образом, словно не существовало ни Совнаркома, ни Центрального Исполнительного Комитета».
* * *
Троцкий руководил фронтами, имел колоссальную власть и популярность. Фактически он стал вторым человеком после Ленина. Но даже такое высокое положение его не устраивало – не для того он приехал (заслан) в Россию, чтобы быть вторым. Оставался всего один шаг до положения главы государства. Но на этом пути стояли два человека, которые своим существованием не позволяли осуществить заветные планы, — это были Ленин и император Николай II.
Ленин имел всероссийское и международное признание как лидер партии, революции и глава правительства, он пользовался феноменальным авторитетом в партии и любовью народа. В открытом соперничестве с Лениным у Троцкого было мало шансов на победу, и поэтому Лев Давидович принимает решение «убрать Ленина» давно проверенным и надёжным путём. Разумеется, это было сделано очень и очень осторожно, чтобы не повредить репутации будущего лидера партии и главы государства. Троцкий только дал команду, а исполнители замаскировали покушение на Ленина под политическую акцию эсеров, которые якобы вложили пистолет в руки члена своей организации Фанни Каплан.
Покушение удалось только наполовину: Ленин остался жив, но почти выбыл из строя как руководитель всех партийных и государственных дел страны. Троцкий обрёл ещё большую власть.
Сталин тогда как соперник ещё не просматривался, его положение Генерального секретаря расценивалось в качестве общего руководителя канцелярии партии.
В Политбюро большинство были сторонниками Троцкого, и он считал, что вывести Сталина за штат будет несложно, только нельзя этого делать, пока жив Ленин, который выдвигал Сталина на этот пост, и будет защищать его.
Вторым и не менее серьёзным препятствием на пути Троцкого к единовластию в России был царь. Он был изолирован, находился в Екатеринбурге, но шла гражданская война, белые обложили молодую республику со всех сторон. В случае их победы будет реставрирована монархия и Николай II как символ, как законный глава государства может снова занять трон.
Значит, надо «убрать царя Николая II». И Троцкий даёт тайную команду (то, что покушение Каплан на Ленина и уничтожение царской семьи совершилось по указанию Троцкого, было выявлено и доказано на судебных процессах 1935-1938 годов).
Волю Троцкого по расстрелу царской семьи выполнили те, кому можно было доверять – то есть единомышленники. Указание дал, председатель ВЦИК Яков Соломонович Мовшевич (он же Свердлов). Исполнителями были: Янкель Вайсбарт (он же Белобородов, председатель Уралсовета), Яков Мовшевич Юровский (лично стрелял в царя), Шая Исакович (он же Голощёкин), Тинкус Лазаревич Вайнер и другие.
12 июля 1918 года Уральский Совет под председательством Белобородова (Вайсбарта) принимает решение: предать Романовых казни, не дожидаясь суда. В ночь с 16 на 17 июля, царская семья была расстреляна. 18 июля 1918 года Белобородов доложил о содеянном Свердлову, председатель ВЦИК одобрил действия Уралсовета.
Троцкий не забыл эту услугу Белобородова: в марте 1919 года его «продвинули» — избрали членом ЦК. В апреле 1919 года Белобородов вместе со Свердловым, с благословления Троцкого, осуществлял «расказачивание». Он подавлял восстание в Вешенской и истреблял казаков, находясь на Дону с мандатом, дающим ему неограниченные полномочия «по ускорению ликвидации этого восстания», отстранять и предавать суду Революционного трибунала» всех, кого он посчитает нужным.
Троцкий двигал своего протеже дальше и выше: с 1921 года Белобородов – заместитель наркома НКВД РСФСР, а с 1923 по 1927 год – уже нарком.
Таким образом, репрессии против русских в тот период лежат на совести этого троцкиста.
В статье В. Сироткина «Ещё раз о белых пятнах» («Неделя», 1989, №№24,25) приводятся слова из письма Г.Я. Сокольникова Н.Н. Крестинскому: «Белобородов, в отсутствие Дзержинского…. пробует вести себя так, как в Екатеринбурге» что имеется в виду под этим намёком, профессор Сироткин уточняет: «пришла целая команда «Белобородовых», и фабрикация дел против инакомыслящих в партии была поставлена на поток».
Кого Белобородов считал в те годы инакомыслящими, видно из его биографии, написанной в перестроечное время и опубликованной в 1995 году в книге В. Некрасова «Тринадцать «железных наркомов».
«В политическом отношении в бытность наркомом внутренних дел РСФСР А.Г. Белобородов больше поддерживал взгляды Троцкого, чем позицию Сталина. В октябре 1923 года он среди других видных партийных и советских работников подписал троцкистское «Заявление 46-ти», которое было направлено против «режима фракционной диктатуры внутри партии», т.е. сторонников Сталина.
В 1927 году А.Г. Белобородов также подписывает две «троцкистские платформы: летом — платформу «83» и 3 декабря1927 года – заявление 121 деятеля троцкистской оппозиции. Обе платформы выражали несогласие с позицией Сталина по важнейшим партийным и государственным вопросам.
О близости А.Г. Белобородова к Л.Д. Троцкому свидетельствует такой факт, приведённый Троцким в автобиографической книге «Моя жизнь» (события относятся к 1927 году):
«Я жил уже не в Кремле, а на квартире у моего друга Белобородова, который всё ещё числился народным комиссаром внутренних дел».
Таким образом, убийца царской семьи расчищал дорогу Троцкому к власти сознательно и был его близким соратником.
* * *
Я.М. Свердлов тоже был очень энергичный и распорядительный человек. Ленин высоко ценил его и даже называл «Мотором революции». Должность председателя Всесоюзного Исполнительного Комитета (ВЦИК) очень сложная и беспокойная, организовать исполнение решений Политбюро, правительства, Съездов и пленумов партии в то время было невероятно трудно. Но Свердлов с этим справлялся и пользовался всеобщим уважением. Он сгорел на работе, умер в 1919 году от туберкулёза. По другой версии, его убил в Москве рабочий за расстрел царской семьи. По сей день я не встречал исследований и документов на эту тему.
Троцкий сказал: «Восстание на Дону надо пресечь калёным железом – безжалостно уничтожить не только мятежников, но и жителей казачьих хуторов и станиц…»
Свердлов принял указание к исполнению.
2 сентября 1918 года ВЦИК объявил массовый красный террор против буржуазии и её агентов (как бы в ответ на покушение на Ленина). Истреблялись русские офицеры, священники, чиновники, учёные, писатели.
Ничем иным, как геноцидом, не назовёшь исполнение сионистского завета об очищении российской земли от русских. Физическое уничтожение – смертный приговор казачеству.
Вот собственноручное творение Свердлова (Яноша Соломона Мовшевича): «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их полностью, провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое участие в борьбе с Советской властью… Расстреливать каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи».
Это, по сути дела, террористический, варварский акт, названный «Решение орг. Бюро ВЦИК от 24 января 1919 года» подписали: Свердлов, его жена Новгородцева, Володарский (Гольдштейн), Крестинский.
Были расстреляны десятки тысяч казаков, женщин, детей, стариков. Вершилось это опричниками Троцкого, теми самыми «сынками часовых дел мастеров» в кожанках, с маузерами, которыми гордился и любовался Троцкий.
Вскоре в Крыму по прямому приказу Троцкого без суда и следствия было расстреляно десять тысяч русских офицеров как превентивное мероприятие – чтобы они не ушли в белое движение. Эти действия Троцкий обосновал уже теоретически: «У нас нет времени выискивать действительных активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения физического всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти».
Ради сокращения текста я ещё многое убавил, не изложил (расстрелы каждого пятого или десятого перед строем, уничтожение талантливых русских командующих – Думенко, Миронова – по ложным обвинениям).
Сами вершители этих злодеяний в глубине души понимали, что творят страшные преступления и, возможно, придётся отвечать. У Якова Свердлова, после его смерти, в сейфе обнаружили 7 заготовленных заграничных паспортов и 7 бланков чистых паспортов, золотые монеты царской чеканки на сумму 108525 рублей, 705 золотых изделий с драгоценными камнями.
Жена Свердлова К.Т. Новгородцева была тайной хранительницей алмазного фонда Политбюро (был спрятан на её квартире).
* * *
В общем, на всех этапах жизни: до революции и после вступления в партию большевиков — Троцкий был оппозиционером, боролся за власть в партии и государстве, а вернее за захват России. Теория Троцкого о мировой революции (при практическом осуществлении её еврейскими кадрами) прямо смыкается с сионистскими поползновениями овладеть Россией.
В 1920 году в Нью-Йорке была издана брошюра «Кто правит Россией», в ней приведены списки руководящих органов «Рабоче-крестьянской Социалистической России» на 1920 год.
Вот как укомплектовал Троцкий порученный ему Военный комиссариат. Из 43 членов: русских – 0, латышей – 8, немцев – 1, евреев – 34.
Чтобы суждения были абсолютно объективными, подкрепим их голосом с третьей стороны. Причём голос этот принадлежит Уинстону Черчиллю, который в те годы прилагал все силы (поход Антанты) к уничтожению молодой Советской республики. На Черчилля работала лучшая в мире разведка, он прекрасно знал, что происходит в России.
Вот цитата из речи Черчилля, произнесённой 5 ноября 1919 года в палате представителей в Лондоне:
«Нет надобности преувеличивать роль, сыгранную в создании большевизма и подлинного участия в русской революции интернациональных евреев – атеистов. Более того, главное вдохновение и движущая сила исходят от еврейских вождей. В советских учреждениях преобладание евреев более чем удивительно. И главная часть в проведении системы террора, учреждённого Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, была осуществлена евреями и в некоторых случаях еврейками.
Всемирный заговор для ниспровержения культуры и переделки общества на началах остановки прогресса, завистливой злобы и немыслимого равенства продолжал непрерывно расти. Он был главной пружиной всех подрывных движений 19-го столетия.. Сейчас эта шайка необычных личностей, подонков больших городов Европы и Америки, схватила за волосы и держит в своих руках русский народ, фактически став безраздельным хозяином громадной империи. Нет нужды преувеличивать роль этих интернациональных и большей частью безбожных евреев в создании большевизма и в проведении русской революции. Их роль, несомненно, очень велика, вероятно, она значительно превышает роль всех остальных».[6]
Важное предупреждение[7]
Прежде чем перейти к изложению роковых событий, происходивших в стране и партии в тридцатые годы, считаю необходимым признаться, что я никогда не был антисемитом.
Никогда не страдал этим комплексом. Считаю недопустимым предубеждённый подход к оценке событий и деяний отдельных личностей, исходя из их национальности. Антисемитизм так же вреден и порочен, как русофобия, неприязнь к лицам кавказской, любых других национальностей и т.п.
Одновременно уточняю: я чётко различаю и отделяю антисемитизм от сионизма. Генеральная Ассамблея Организации Объединённых Наций в своей резолюции № 3379 в ноябре 1975 года осудила германский фашизм и сионизм как формы расизма и расовой дискриминации, поставив между ними знак равенства. То есть сионизм – это тот же фашизм, но только когда вместо немцев претендуют на мировое господство евреи – экстремисты. Сионизм является одной из разновидностей человеконенавистнической теории и практики, ставящей своих сторонников в расовом отношении выше всех других наций и стремящейся к мировому господству путём геноцида, истребления целых народов.
Сионизм придуман и реализуется самим «богом избранным народом» для оправдания его господства над другими «более низкими расами».
Сионизм является монополией евреев-экстремистов, но сотни и тысячи представителей других национальностей служат, а точнее прислуживают сионистам, являются их верными пособниками, получая за это вознаграждение высокими должностями, допуском в политические и коммерческие структуры, в СМИ, кино, литературу, на эстраду, телевидение, радио.
Всё это проявилось в тридцатые – сороковые годы прошлого столетия, но особенно жёстко осуществлено сионистами в нашей стране в перестроечные и постперестроечные годы – годы так называемых реформ.
* * *
Псевдонимы обычно берут артисты, писатели, подбирая себе для большей популярности броские, звучные, красивые имена. Несколько фамилий обычно придумывают себе уголовники, чтобы скрыть свои прежние судимости и преступления. Революционеры-профессионалы для конспирации тоже скрывались под разными фамилиями. Во всех случаях, когда человек прячется под псевдонимом, имеется намерение скрыть своё подлинное лицо, а иногда и прошлое.
Еврейские фамилии в годы перед Октябрьской революцией не вызывали антипатии, наоборот, евреи как сословие, отчасти притесняемое царизмом, встречали сочувствие у прогрессивно настроенных людей. Обстоятельства вынуждали революционеров брать другие фамилии. Так появились Ленин (Ульянов), Сталин (Джугашвили), Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Апфельбаум), Каменев (Розенфельд), Свердлов (Бухман), Мартов (Цедербаум), Ярославский (Губельман), Молотов (Скрябин) и многие другие.
В деятельности некоторых членов партии обнаруживается «второе дно», то есть необходимость спрятать своё двуличие. С русским псевдонимом сионистам было спокойнее маскироваться, превращать свои идеи в антипартийные дела. Истинная же национальная принадлежность, видная по фамилии, выдавала, настораживала, лишала конспирации сионистов, потому что было известно: Сионистом мог быть любой еврей. Вот и меняли они фамилии на русские, грузинские, армянские и по сей день суетливо требуют исключить из паспорта и из всех анкет «пятый пункт» — о национальной принадлежности. (В современной Российской Федерации в паспортах исключена национальность – А.М).
Ещё раз повторю: при всём уважении к евреям я вынужден писать о сионизме, и не ставлю знака равенства между каждым евреем и сионистом. Еврей – понятие национальное, природное, как и русский, татарин или чукча.
Сионист – категория политическая, такая же, как гитлеровский нацист, чеченский национал — террорист, американский куклусклановец.
Своими расистскими идеями об избранности евреев, о превосходстве их над другими народами, о «богоизбранности» и праве на мировое владычество сионизм компрометирует прежде всего еврейский народ. Это противопоставление оскорбляет другие расы. Порождает ненависть к евреям. Антисемитизм – это не что иное, как результат порочной теории и практики сионистов.
Немцы дорого заплатили за увлечение расистской теорией и практикой, желанием построить своё безбедное существование за счёт других народов мира. Сегодня они с большим стыдом вспоминают свой фашистский угар. Они взяли на себя грех уничтожения миллионов людей, в том числе и шесть миллионов евреев (может быть, особая к ним ненависть была как к конкурентам на владение мира?)
Сионизм сегодня – роковая опухоль человечества. Сионизм в Россию начал проникать ещё до Октябрьской революции, в царские времена. Уж тогда им ставилась задача овладения огромным Евразийским материком. Эмиссары сионизма внедрялись во все политические партии и движения, в том числе и в коммунистическую, большевистскую. В революционные коммунистические дела и преобразования вносился ощутимый сионистский акцент. Борьба за власть между троцкистами и сталинистами носила его постоянно.
Борьба Троцкого с Лениным, а затем со Сталиным, за власть проходила весьма успешно, в том числе и в смысле продвижения сионистских замыслов.
Чтобы читатели поняли явный национальный перебор, при описании событий я привожу иногда рядом с псевдонимами подлинные фамилии.
* * *
Был в истории Советского государства такой исторический момент, который предопределил многие значительные трагические последствия. И самое удивительное, что этот судьбоносный эпизод сделали малозаметным, приложили много усилий, чтобы вообще спрятать его не только от народа, но и от членов партии.
В числе многих организаций и партий в период Февральской и Октябрьской революций существовала Еврейская коммунистическая партия (ЕКП), (в учебнике истории 10 класса в 1967 году сообщалось, что в период Февральской и Октябрьской революций наряду с другими партиями (эсеры, кадеты, РКП(б) и т.д.) существовала партия Бунд, впоследствии переименованная в Еврейскую коммунистическую партию и всё – больше нигде об этих партиях не упоминалось – А.М).
Она действовала сепаратно, отдельно от коммунистов-большевиков, меньшевиков и других партий. Называясь еврейской коммунистической, эта партия в официальном уставе и программе имела соответствующую фразеологию, но на деле являлась еврейской сионистской организацией, которая ставила чёткую задачу: в мутной воде революционной многопартийной неразберихи пробраться к власти и осуществить вековую мечту сионистов – прибрать к рукам Россию с её бескрайней территорией и природными богатствами.
Но события сложились так, что верх взяли в октябре большевики. Еврейская коммунистическая партия несколько лет пребывала как бы не удел; большевики овладели не только властью, но и умами, надеждами народов, населяющих Россию.
Однако в подвешенном состоянии ЕКП находились недолго. Заокеанские хозяева, «Они», нашли ей очень выгодные применение: влить её в ВКП(б), тем более что в самой этой ВКП(б) было много евреев, пусть даже не все они были сионистами, но извечное их непреложное правило (и даже закон) – помогать, протаскивать друг друга – позволяло рассчитывать, что евреи-большевики будут верными «зову крови» и поспособствуют приёму ЕКП в ВКП(б).
Однако Ленин со свойственной ему прозорливостью понял, к чему стремятся коммунисты-сионисты и какие могут быть последствия от этого объединения. Ленин категорически отверг попытки ЕКП и некоторых своих соратников, которые поднимали этот вопрос. Причём Ленин отражал подобные намерения неоднократно.
Но когда Владимир Ильич доживал последние дни, Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Апфельбаум), Каменев (Розенфельд) всё же протащили ЕКП в ВКП(б). Причём они умышленно осуществили это, пока Ленин ещё дышал, чтобы в будущем опираться на тот факт, будто объединение произошло при жизни Ленина и якобы с его согласия.
Хотя в действительности Ленин, ввиду болезни, уже отошёл от дел и об этом ничего не знал. И даже Сталин – Генеральный секретарь – не был поставлен в известность.
На январском пленуме ЦК РКП(б) 1923 года в числе других вопросов был очередной отчёт Сталина перед Политбюро и ЦК о работе Секретариата. Заседание Политбюро и ЦК по установленной при Ленине традиции вёл глава правительства Каменев (Розенфельд).
Неожиданно для всех присутствующих Каменев (Розенфельд) заявил:
— Политбюро считает первым вопросом, вместо отчёта товарища Сталина, заслушать сообщение о положении дел в дружественной нам Еврейской компартии. Пришло время, товарищи, когда без бюрократических проволочек следует всех членов ЕКП принять в члены нашей большевистской партии.
Члены ЦК молчали. Сталин даже растерялся: Каменев говорил от имени Политбюро, но при нём, при Сталине, этот вопрос на Политбюро не поднимался. Значит, было какое-то внеочередное, тайное заседание, а может быть, такового вообще не было.
Пауза затянулась. Сталин понимал: выступить открыто против, значит навлечь на себя ненависть тех, кого хотят протащить в партию, а заодно и тех, кто им способствует изнутри. Но нельзя было и промолчать, молчание – знак согласия.
Сталин попросил дать ему слово. Со свойственной ему находчивостью в критические минуты он сказал:
— Я не против приёма нескольких тысяч членов ЕКП в Российскую коммунистическую партию большевиков. Но приём должен быть без нарушения устава – то есть индивидуальным. Все вновь вступающие, согласно уставу, должны представить рекомендации пяти членов нашей партии с пятилетним стажем. Я говорю об этом потому, что в программе Еврейской компартии записано: евреи-божья нация, призванная руководить всем международным еврейским рабочим движением. В ЕКП принимаются только евреи. Необходимо, чтобы вступающие в нашу партию и вся ЕКП на своём съезде отказались от сионистских задач своей программы.
Троцкий буквально вскочил со стула и со свойственной ему экспрессией, чётким и зычным голосом хлестнул в Сталина:
— Здесь случай особый. То о чём говорит Сталин, уже практически осуществлено. На декабрьском пленуме ЦК ЕКП 1922 года принято решение: отказаться от сионистской программы партии и просить о приёме всей партии в состав партии большевиков. Я думаю, нельзя, как рекомендует Сталин, начинать нашу совместную деятельность с недоверия, это будет оскорбительно.
Вслед за Троцким (Бронштейном) поднялся Зиновьев (Радомышельский-Апфельбаум), он был не только Председателем Петроградского совета, членом Политбюро, а ещё и председателем Исполкома Коминтерна.
— Поскольку ЕКП на своём пленуме отказалась от сионистской программы, — убеждал Зиновьев, — Исполком Коминтерна рассмотрел обращение ЕКП и рекомендует ЕКП объединиться с РКП(б) на базе её программы и устава. Исполком Коминтерна принял соответствующее решение. Я его зачитаю. – Зачитав документ, Зиновьев резюмировал: — Таким образом, решение Исполкома Коминтерна принято и оно обязательно для РКП(б). Напрасно товарищ Сталин пытается усложнить этот вопрос.
Сталин понимал, что он и его сторонники находятся в меньшинстве и в случае его упорства троцкисты могут сыграть с ним злую шутку, вплоть до снятия с поста Генерального секретаря. Но всё же он сказал:
— Надо поручить товарищу Куйбышеву (председателю Партийной Контрольной комиссии (ПКК) подработать условия приёма еврейских партийных организаций в состав РКП(б).
Председательствующий Каменев посчитал дело решённым, и предложил перейти к следующему вопросу:
— Заслушаем отчёт товарища Сталина о работе канцелярии Политбюро.
Тем самым Каменев, как всегда, снова подчеркнул, что Сталин всего лишь руководитель «канцелярии».
9 марта 1923 года в «Правде» очень мелким шрифтом в малозаметном месте за подписью секретаря ЦК В. Куйбышева было опубликовано постановление ЦК РКП(б) о вхождении ЕКП и её отдельных членов в состав РКП(б).
Ленин так и не узнал об этом решении. О нём вообще постарались быстро забыть, его нигде не упоминали потом, не включали в сборники партийных документов. Но значение этого внешне незначительного эпизода оказалось для дальнейшей жизни партии и России колоссальным.
Десятки тысяч новых влившихся «коммунистов» стали верными, надёжными соратниками Троцкого и его единомышленников в борьбе за власть. Они при содействии своих единокровных братьев быстро продвигались по службе и через год-два стали руководящими работниками в районных, областных, союзных и центральных комитетах партии, органах Советской власти, министерствах и учреждениях, прокуратуре, судах, в армии и даже ГПУ.
На это не могли закрывать глаза честные евреи, издавшие в 1923 г. в Берлине примечательный сборник «Россия и евреи». В обращении «к евреям всех стран!» они отметили, что в глазах русского народа «Советская власть отождествляется с еврейской властью, и лютая ненависть к большевикам обращается в такую же ненависть к евреям. Теперь еврей – во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе Красной Армии… Он видит, что проспект Святого Владимира носит теперь славное имя Нахимсона, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск в Слуцк. Русский человек видит теперь еврея и судьёй и палачом»,… «А всё еврейство в целом…. На неё (революцию) уповает и настолько себя с ней отождествляет, что еврея-противника революции всегда готово объявить врагом народа» (И.И. Бикерман).
Примечательно, что авторы сборника отмежевались от евреев-большевиков как предателей интересов и России и еврейства. Они предупредили, что рано или поздно коммунистический режим падёт, и это грозит еврейству трагическими последствиями: «Непомерно рьяное участие евреев-большевиков в угнетении и разрушении России – грех, который в самом себе носит возмездие…»; за это «евреи неминуемо должны… в будущем жестоко поплатиться..»
Троцкисты были повсюду. Они проводили свою единую линию по компрометации Сталина и его единомышленников. Казалось, его судьба предрешена, в скором будущем он будет отстранён от дел. Но события сложились так, что Сталин вопреки предположениям троцкистов, неожиданно обрёл новый дополнительный и очень весомый авторитет в партии. Он был стратегом, не лез в драку в открытую.
* * *
Как это ни странно, позиции Сталина укрепила смерть Ленина.
То, что Троцкий не приехал на похороны, было его крупным тактическим просчётом. Во-первых, его отсутствие могло быть воспринято (так и было) как неуважение к Ленину, как высокомерие и желание подчеркнуть своё величие. Во-вторых, не он, а Сталин стал первым лицом на процедуре прощания с вождём партии. Хотя до этого дня Троцкий был более популярным и властным лидером партии, чем Сталин.
В один день одной речью Сталин как бы перехватил инициативу у Троцкого. Обычно считают, что Сталин произносил клятву Ленину у гроба. Это не так.
Ленин скончался 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут в Горках.
26 января на траурном заседании IIсъезда Советов Сталин от имени большевистской партии произнёс знаменитую речь, которая вошла в историю как клятва. Эта речь была опубликована 30 января 1924 года в «Правде» и стала своеобразным программным документом для партии и личной клятвой Сталина на всю его жизнь. Популярность и авторитет Сталина поднялись сразу на несколько порядков выше прежнего. Сторонники Ленина увидели в нём своего лидера в борьбе с троцкистами и оппортунистами.
Сталин, как тонкий стратег, уловил выигрышную для себя и партии ситуацию, по его инициативе на Пленуме ЦК РКП(б) было принято обращение «К партии, ко всем трудящимся», в нём брошен клич: «Рабочие от станка, стойкие сторонники пролетарской революции – входите в РКП! Пролетарии! Шлите в ряды партии лучших, передовых, честных и смелых борцов!»
В партию пришли новые молодые силы, не заражённые инфекцией троцкизма и оппортунизма. Это был вошедшей в историю партии «Ленинский призыв»: из общего числа коммунистов – 735000 в 1924 году – 241591 были представителями этого «ленинского призыва».
Новое пополнение стало надёжной опорой Сталину в дальнейшей работе и борьбе с оппортунистами, а по существу, с противниками России. Новое пополнение было достойным противовесом и старым троцкистам, которые боролись с Лениным при его жизни , и тем, кого они притащили в партию после революции – членам еврейской компартии Бунда, перекрасившимся эсерам, меньшевиков и прочим.
На XIII съезде РКП(б) с 23 по 31 мая Сталин, благодаря своей стратегической победе, чувствовал себя уверенно и был поддержан своими новыми сторонниками в составе делегатов при обсуждении планирования, а затем при осуществлении очередных народно-хозяйственных задач. Оппозиционеры предприняли попытку скомпрометировать Сталина в глазах старых и новых членов партии, заявляя, что было скрыто и до сих пор не оглашено завещание Ленина, в котором он якобы нелестно, характеризовал Сталина.
Для того, чтобы с письмом Ленина делегаты ознакомились более детально и большее их количество могло высказать свои суждения (на общем заседании это невозможно), а также с целью соблюдения секретности, было принято решение обсуждать письмо на закрытых заседаниях по делегациям. В этом были заинтересованы и троцкисты, так как о некоторых из них в письмах Ленина высказаны очень нелестные характеристики.
Сталин подал заявление об отставке.
Делегаты ознакомившись с «Завещанием», обсудили его, дали положительную оценку работе Сталина, как Генерального секретаря, и съезд обязал Сталина оставаться на своём посту и продолжать работу, противодействовать расколу партии. Сталин и его сторонники выполнили эти решения съезда.
К концу 1925 года был в основном завершён восстановительный период, возвращены к жизни более 400 крупных предприятий, отстроено около десяти крупных электростанций. Объём производства достиг 3/4уровня довоенного, 1913 года. Вспомним, на X съезде в 1921 году Ленин с горечью говорил:
«Россия из войны вышла в таком положении, что её состояние больше всего похоже на состояние человека, которого избили до полусмерти». Успехи были налицо, жизнь требовала их закрепления и приумножения.
Борьба за армию[8]
Постепенно укрепляя свои позиции в партии, Сталин с большим опасением воспринимал положение в армии, где полностью господствовал Троцкий – председатель Реввоенсовета СССР и народный Комиссар по военным и морским делам.
В годы гражданской войны Троцкий создал себе огромную популярность и власть. Почти на все руководящие командные и политические должности он назначил преданных ему людей.
Сталина военные знали как партийного руководителя, его влияние на армию было слабым.
В борьбе, которая шла между троцкистами и сталинцами, армия могла оказаться решающей силой. Сталин это понимал и в 1923 году сделал первую попытку ослабить позиции Троцкого.
На очередном пленуме было предложено включить в состав РВС несколько членов ЦК, а также создать при председателе РВС исполнительный орган, в который входили бы члены ЦК (и Сталин в их числе).
Троцкий категорически возражал против этих предложений, и даже обратился с письмом в Центральную Контрольную комиссию (ЦКК) ЦК, в котором обвинил партийный аппарат во главе со Сталиным не в реформе РВС, а в личных против него, Троцкого, происках – и вообще Сталин допускает много серьёзных просчётов в экономической и военной политике.
Оппозиция, наращивая демарш Троцкого против Сталина, послала в Политбюро «Заявление 46-ти». В нём сорок шесть видных военных и партийных деятелей поддерживали Троцкого. Сталин созвал (в октябре 1923 года) Пленум ЦК РКП(б), на котором изложил суть возникших противоречий как попытку Троцкого создать кризис в партии, подорвать её единство. Пленум поддержал Сталина, осудил фракционеров, в том числе и «Заявление 46-ти».
Свой успех Сталин закрепил на XIII Всесоюзной партконференции в январе 1924 года, в её резолюции функционеров не только осудили, но потребовали «карать их сурово».
Однако сам Троцкий оставался на прежних руководящих постах в армии. Сталин стал искать возможность ослабить его влияние среди военных. Мощным оружием в руках Троцкого было Политическое управление РВС, которое возглавил Антонов-Овсеенко – верный соратник Троцкого, он призывал армейских коммунистов выразить недоверие ЦК, чем, по сути дела, игнорировал решение Пленума и Всероссийской конференции. Сталин, опираясь на эти решения, добился освобождения Антонова-Овсеенко от должности как фракционера.
Встал вопрос, кого назначить на этот важный и ответственный пост? Сталин посоветовался со своими единомышленниками Ворошиловым и Будённым.
— Может быть, Бубнова назначить? – спросил Климент Ефремович.
— Он же подписал «Заявление 46-ти», — возразил Сталин.
— Подписал, но он не троцкист, я его по гражданской войне хорошо знаю, — сказал Будённый, — наш мужик.
— Он не раз поддерживал оппозиционеров, — настаивал Сталин.
Ворошилов поддержал Будённого:
— Я тоже Бубнова знаю как честного коммуниста, не раз с ним откровенно говорил. После смерти Ленина он твёрдо стоит на наших позициях. А то, что он раньше с троцкистами якшался, даже хорошо: Троцкий не будет возражать против его назначения.
Сталин встретился с Бубновым, убедился в его лояльности. Для упрочения позиции нового начальника Политуправления была назначена комиссия ЦК с задачей – обследовать положение в армии. В комиссию были включены: А.А. Андреев (председатель), А.С. Бубнов, К.Е. Ворошилов, Г.К. Орджоникидзе, М.В. Фрунзе, Н.М. Шверник.
Сторонники Сталина провели глубокую и, прямо скажем, пристрастную ревизию в Вооружённых Силах, итоги обсуждались на февральском Пленуме ЦК 1924 года, они были буквально разгромными, в резолюции было отмечено об «угрожающих развалом армии» недостатках и дана установка на проведение широкого комплекса мероприятий по оздоровлению и укреплению Вооружённых Сил. Проводить в жизнь эти решения было поручено М.В. Фрунзе, назначенному заместителем Троцкого (вместо его сторонника Склянского). Фрунзе также был назначен по совместительству начальником штаба РККА и начальником Военной академии. Председателем РВС пока оставался Троцкий, но в состав РВС СССР Сталин продвинул своих сторонников: Ворошилова, Будённого, Бубнова, Орджоникидзе.
Вскоре Сталину удалось через новый состав РВС сменить командующего Московским военным округом – вместо троцкиста Муралёва был назначен К.Е. Ворошилов.
Бубнов, укрепляя позиции сталинистов, работал очень активно и плодотворно, в мае 1924 года было создана комиссия под его председательством, она почистила преподавательский состав академий.
Но всё же главная сила армии – её воинские соединения и части – ещё возглавлялись сторонниками Троцкого, особенно много их было среди комиссаров. И Сталин нашёл хорошо обоснованный, законный, якобы подсказанный практикой повод. В его адрес поступила докладная записка, составленная четырнадцатью высшими военачальниками, среди них были герои гражданской войны:Дыбенко, Федько, Вострецов, Фабрициус, Гай и другие. Они предлагали немедленно ввести в Красной Армии единоначалие… то есть упразднить институт комиссаров. Объяснили они это предложение тем, что комиссары выполнили свою миссию как политические руководители, теперь опытные командиры, в большинстве коммунисты, не нуждаются в опеке. Тем более, что комиссары превратились в доносчиков и склочников, влезая в бытовые дрязги.
По тому, как своевременно появилось это письмо, по его соответствию замыслу Сталина, по личностям подписантов (среди них не было ни одного троцкиста) можно предположить, что документ этот был инспирирован самим Генсеком. Предположение это подкрепляется ещё и тем, что сам Сталин не стал принимать меры, а направил докладную в Политуправление – Бубнову – с просьбой изложить свои соображения.
Не знаю, по доверенности со Сталиным (чтобы усыпить бдительность Троцкого) или по своей инициативе (с той же целью) Бубнов сначала не согласился с предложением военачальников. Он мотивировал это тем, что однажды нечто подобное предпринималось самим Троцким в 1923 году, его приказом № 511 допускалось отсутствие комиссара даже при беспартийном командире. Тогда это приказ был признан ошибочным и отменён.
Поэтому Бубнов спрашивал: Не исказим ли мы теперь линию партии?» Он опасался, что немедленное устранение комиссаров коснётся многих и может вызвать взрыв недовольства, и предлагал постепенное проведение в жизнь единоначалия.
По сути дела это была игра слов, на деле Бубнов не возражал докладной 14-ти, а ещё круче проводил в жизнь линию Сталина, потому что предлагал хорошо подготовить командиров-единоначальников в политическом отношении, что на практике означало не допустить их в число троцкистов.
В июне 1924 года была создана Комиссия Оргбюро ЦК РКП(б) под председательством Бубнова (!) с исключительными полномочиями по определению политических и деловых качеств командиров-единоначальников и всего начальствующего состава армии и флота. Основным методом работы комиссии и её подкомиссии (не доверяя анкетам и бумагам) было личное общение с военнослужащими в частях и учреждениях. При этом велась широкая разъяснительная работа через газеты, чтобы беспартийные командиры и комиссары, не стоящие на троцкистских позициях, не опасались за своё будущее: они могут стать полноценными единоначальниками.
Параллельно с этой очистительной работой проводилась широкая агитационно-пропагандистская работа – в частях снимались транспаранты и плакаты, изображающие Троцкого как «вождя Красной Армии», менялась тематика политзанятий (вместо темы «Троцкий» — вождь Красной Армии» предлагалось «Вождь Красной Армии – РВС СССР». Позднее и это было заменено на «руководство партией». Брошюра Бубнова «Воинская дисциплина и партийная организация» ставила все точки над «и», утверждая приоритет за парторганами в армии.
В ноябре 1924 года состоялось совещание начальников политорганов армии и флота (обновлённых и очищенных), в резолюции совещания осуждался троцкизм и его намерение оторвать армию от партии, предлагалось поставить на Пленуме ЦК вопрос о снятии Троцкого с высоких постов. В январе 1925 года Пленум ЦК рассмотрел это предложение, поддержанное парторганизациями Москвы, Минска, Киева, Тбилиси, Баку и других городов, и освободил Троцкого от обязанностей председателя РВС и наркомвоенмора СССР. На эту должность был назначен М.В. Фрунзе, а его заместителем – К.Е. Ворошилов.
Сталин довел свою линию до полного логического конца:Политуправление было выведено из состава РВС и становилось Политуправлением РККА с правами отдела ЦК РКП(б). Его начальник А.С. Бубнов избран секретарём ЦК. Все связи армейских партийных организаций с местными партийными (гражданскими)комитетами ликвидированы. Отныне партийные органы армии подчинялись непосредственно ЦК и его Генеральному секретарю Сталину.
Надо признать, эту гигантскую работу Иосиф Виссарионович осуществил в невероятно трудных условиях превосходства Троцкого и его оппозиции в армии и на флоте. Только тонкая и последовательная тактика Сталина и его сторонников привела к исторической победе. Отныне и до последнего вздоха Сталин был единоначальником Красной, а позднее Советской Армией и стал её Генералиссимусом.
Всё это он проделал, как поётся в «Интернационале» «своею собственной рукой». Крепкая была рука, ничего не скажешь.
Однако, преодолев культ Троцкого, партия не избавилась от этой болезни, которая постепенно переросла в культ Сталина. Что было, то было, нельзя и не надо это отрицать.
Началось преувеличение военных заслуг Сталина статьёй Ворошилова «Сталин и Красная Армия», которая была опубликована в 1930году. В ней Сталину приписывалось руководящая роль в создании Красной Армии, что не соответствовало действительности. Участие его на фронтах в годы гражданской войны преувеличенно преподносилось как события главные, решающие.
Продолжил это недоброе дело(в конечном счёте не возвышающее, а компрометирующее Сталина) Мехлис, который, будучи главным редактором «Правды», год от года наращивал хвалебный накал в центральном печатном органе ЦК.
Сталин в беседах с писателями и журналистами иронизировал над этими безмерными комплиментами в свой адрес, но решительных мер против разгорающегося культа своевременно не принял, за что позднее получил вполне справедливые упрёки и осуждения.
Сталин и Русская Православная церковь[9]
Одной из крупных акций троцкистов по доведению до абсурда некоторых пунктов большевистской программы партии была борьба с религией. Как известно, в программе компартии сказано о её атеистических взглядах, о необходимости просвещать народ, избавлять людей от древнего пережитка, которым пользовались монархи, чтобы держать верующих в покорности.
Антирелигиозную борьбу предусматривалось вести путём просвещения, агитации, разъяснения и прочих идеологических форм партийной работы.
Троцкисты взяли на вооружение (кроме других дискуссий и споров того времени) этот постулат борьбы с религией и, доведя его до абсурда, хотели вызвать недовольство православных верующих, поссорить их с большевиками.
Как это делалось? Сегодня известны и тайные дела, и документы.
Пользуясь кровавым накалом гражданской войны, троцкисты (сионисты) предприняли попытку ликвидировать Православную церковь и духовенство одним «революционным ударом» — через ЧК.
Мог ли Калинин – русский человек (крещённый) – подписать такой варварский документ по отношению к русским православным священнослужителям? Приказной, энергичный тон – «расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше». Это не стиль Калинина. В дальнейшем моём повествовании читатели убедятся – Калининне может быть автором этого письма, его чисто человеческие качества несовместимы с подобной жестокой кровожадностью. Калинин всегда отличался доброжелательностью, за что пользовался огромным уважением, и звали его в народе «Всесоюзным старостой».
[1] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010 с. 29-34
[2] Троцкий Л.Д. Сталин Т.2 с. 256-257
[3] Сталин И.В. Сочинения, т.8, 1924 с.46-51 «Правда» № 23, 30 января 1924 г.
[4] Сталин И.В. ПСС, том 6-1924, с. 47-51 ИПЛ, Москва. 1953
[5] Карпов В.В. Генералиссимус Москва, «Вече», 2010 , с.35-48
[6] Уинстон С. Черчилль Полное собрание речей 1887-1963 гг. Издательство Ed. R.R.Games. 1974
[7] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010, с.49-55
[8] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010 с. 78-81
[9] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010 с.56-71.
Но документ перед нами и подписан Калининым. Всё правильно. Только скрыта за этим большая партийная тайна. Дело в том, что решением Политбюро Калинина обязали подписывать все документы, подготовленные Троцким. Уничтожение православных церквей и священников распоряжением и стараниями сиониста могло вызвать возмущение народа и окончиться печально. Вот и подставили русского уважаемого Калинина как ширму, для того чтобы спрятать истинных варваров.
Этот документ подготовил, несомненно, Троцкий. В годы гражданской войны он издал подобных расстрельных приказов сотни – это его стиль, его беспощадность.
Здесь мы видим подпись Ленина после Калинина, хотя по должности (указанной здесь же) Ленин как председатель правительства выше председателя ВЦИК, являющегося исполнительным органом. Закономерно предположение – подпись Ленина допечатана позднее, и поставлено его факсимиле – что практиковалось в работе аппарата ЦК. В солидном двухтомном научном труде «Политбюро и церковь в 1922-1925 гг» (Архивы Кремля) на стр.5.том 1 при описании документов сказано: «… в определении автографичности — выявлены единичные случаи, когда подпись членов Политбюро под подлинными документами исполнялись их техническими секретарями, делопроизводителями, подчас с умелым подражанием автографу: оказалось также, что иногда одни члены Политбюро исполняли подписи за других».
Но не исключено, что и сам Ленин подписал этот страшный документ. Ниже я приведу письмо Ленина, подтверждающее и это предположение, и то, почему Калинин был вынужден подписывать не только данное «Указание», но и многие другие подобные документы, подготовленные Троцким.
В годы послевоенной разрухи поразил страну жестокий неурожай. При ВЦИК была создана Центральная комиссия помощи голодающим (ПомГол). Руководил её работой глава законодательной власти М.И. Калинин.
Глава Православной церкви патриарх Тихон 22 августа 1921 года издал воззвание «О помощи голодающим», призывая к благотворительным пожертвованиям.
Троцкий обращается с запиской к членам Политбюро ЦК РКП(б) с предложением о создании секретной комиссии по изъятию ценностей из московских церквей для закупки хлеба за рубежом для голодающих.
Совнарком назначает Троцкого «особоуполномоченным СНК по учёту и сосредоточению ценностей».
Помощь голодающим Троцкий расширяет до борьбы с Церковью через изъятие церковных ценностей, разрушения церквей и репрессий против священников.
Ленин, со свойственной ему широтой мышления, предложил использовать создающуюся трудную ситуацию не только для помощи голодающим, но гораздо шире. Поводом послужило сопротивление изъятию ценностей в городе Шуе.
Письмо В.И. Ленина членам Политбюро о событиях
в г. Шуе и политике в отношении церкви
19 марта 1922 г.
Товарищу Молотову
Для членов Политбюро Строго секретно
Просьба ни в каком случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (Тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе. Ленин.
По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас же твёрдое решение в связи с общим планом борьбы в данном направлении. Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Политбюро 20-го марта, то поэтому изложу свои соображения письменно…
Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр).
Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс.
Самую компанию проведения этого плана я представляю себе следующим образом:
Официально выступать с какими то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, — никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.
На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение Съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок…
Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на Съезде, т.е. на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина, без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы подчинение ей всех операций было обеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке…
К секретному заседанию делегатов Съезда, о котором пишет Ленин, Троцкий подготовил «Совершенно секретную» пространную записку «О политике по отношению к церкви». В ней Лев Давыдович со свойственной ему чертой – показать свою образованность – описывает деяния церкви с давних времён в Европе и в царской России, вскрывает её буржуазно-соглашательскую суть.
Церковь вся пропитанная крепостническими, бюрократическими тенденциями, не успевшая проделать буржуазной реформации, стоит сейчас лицом к лицу с пролетарской революцией. Какова же сможет быть её дальнейшая судьба? Намечаются два течения: явно, открыто контрреволюционое с черносотенно-монархической идеологией и «советское». Идеология «советского» духовенства, по-видимому, вроде сменовеховской, т.е. буржуазно-соглашательская.
В то время, кроме репрессивной борьбы с религией, проводилась тайная линия ГПУ по разложению Церкви изнутри, предпринимались попытки «раскола», создания обновленческой церкви, которая сотрудничала бы с советской властью. Троцкий называл такую Церковь «сменовеховской».
Это мероприятие не устраивало Троцкого, ему не нужна была Православная Церковь вообще.
«Сменовеховцев» Троцкий предлагает использовать временно, как тактическое средство:
«Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то она стала бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в её нынешнем виде. Ибо, принимая покровительственную «советскую» окраску, «передовое» духовенство открывает себе тем самым возможность проникновения и в те передовые слои трудящихся, которые составляют или должны составлять нашу опору.
- поэтому сменовеховское духовенство надлежит рассматривать как опаснейшего врага завтрашнего дня. Но именно завтрашнего. Сегодня же надо повалить контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство, не ангажируясь политически, а тем более принципиально. (Позорные передовые статьи в партийных газетах о том, что «богородице приятнее молитвы накормленных детишек, чем мёртвые камни и пр.).
- Чем более решительный, резкий, бурный и насильственный характер примет разрыв сменовеховского крыла с черносотенным, тем выгоднее будет наша позиция. Как сказано, под «советским» знаменем совершаются попытки буржуазной реформации православной церкви. Чтобы этой запоздалой реформации совершиться, ей нужно время.
Вот этого-то времени мы ей не дадим, форсируя события, не давая сменовеховским вождям очухаться.
- Кампания по поводу голода для этого крайне выгодна, ибо заостряет все вопросы на судьбе церковных сокровищ. Мы должны, во-первых заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей; во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организованного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии.
- Во время этой кампании мы должны сменовеховским попам дать возможность открыто высказываться в определённом духе. Нет более бешенного ругателя, как оппозиционного попа. Уже сейчас некоторые из них в наших газетах обличают епископов поимённо в содомских грехах и пр.
Думаю, что следует разрешить им и даже внушить им необходимость собственного органа, скажем, еженедельника для подготовки созыва собора в определённый срок. Мы получим, таким образом, неоценимый агитационный материал. Может быть, даже удастся поставить несколько таких изданий в разных концах страны. Мы до завершения изъятия сосредотачиваемся исключительно на этой практической задаче, которую ведём по-прежнему исключительно под углом зрения помощи голодающим. Попутно расправляемся вечекистскими способами с контрреволюционными попами, ответственными за Шую, и пр.
- К моменту созыва собора нам надо подготовить теоретическую и пропагандистскую кампанию против обновлённой церкви… Просто перескочить через буржуазную реформацию церкви не удастся. Надо, стало быть, превратить её в выкидыш. А для этого надо прежде всего вооружить партию историко-теоретическим пониманием судеб православной церкви и её взаимоотношений с государством, классами и пролетарской революцией.
- Надо уже сейчас заказать одну программно-теоретическую брошюру, может быть с привлечением к этому делу М.Н. Покровского, если у него есть малейшая возможность….»
Первыми с этой запиской знакомились члены Политбюро, любопытно их мнение: «За – Молотов, За-Зиновьев, За-Калинин». Сталин не высказывался ни «за», ни «против».
2 апреля 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) утвердило «Практические предложения по изъятию ценностей»
Ещё раз обращаю внимание на то, что Политбюро принимает меры по изъятию церковных ценностей для помощи голодающим.
Троцкий же превращает это мероприятие в борьбу с Церковью вообще, с истреблением как старой, так (со временем) и обновлённой «сменовеховской» церкви. Это и есть доведение антирелигиозной (по программе – мирной, агитационной) борьбы до абсурда, то есть, прикрываясь антикоммунистическими высказываниями, вызвать недовольство среди верующих и духовенства (старого и нового толка), чем противопоставить народ и священнослужителей правительству. А правительство, в свою очередь, будет вынуждено подавлять это сопротивление, то есть истреблять верующих.
За выполнение директив Троцкого взялись с присущей им энергией и хорошей организованностью десятки тысяч бывших членов ЕКП, принятых в ВКП(б) и только формально заявивших об отказе от своих сионистских постулатов.
Не нужно увеличительного стекла, чтобы разглядеть во всём вышесказанном сионистские намерения: а) уничтожить стоящую на их пути православную веру; б) озлобить народ против большевиков, якобы являющихся проводниками этой антирелигиозной террористической политики.
По предложению Троцкого для осуществления его антирелигиозной программы были созданы газета «Безбожник» и журнал «Воинствующий безбожник», а также «Центральный Совет Союза воинствующих безбожников», состав которого (и подчинённых ему редколлегией, и актива авторов) не вызывает сомнения в их не только троцкистской, но и сионистской направлености. Они вели повседневную атаку на православную веру. Ложь, провокации, грубое надругательство над чувствами верующих, оскорбление священнослужителей – это хорошо организованная и оплачиваемая кампания.
В глубоком научном исследовании Н.А. Кривовой «Власть и церковь в 1922-1925гг» (Москва, АИРО-XX, 1997) сказано:
«Назначением М.И. Калинина – председателя официального высшего органа советской власти Президиума ВЦИК – председателем комиссии реализовывалась затея В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого прикрыть самовластие партии и ГПУ, «легальными» органами власти.
В схеме Троцкого основной силой осуществления кампании в стране должна была стать разветвлённая сеть секретных подготовленных комиссий на местах с параллельно существующими ширмами для прикрытия – официальными комиссиями… Создавалась двойная система особой конспирации, когда за плечами официальных комиссий советской власти действовал реальный механизм изъятия церковных ценностей в виде партийно-чекистских секретных комиссий Л.Д. Троцкого.
Разрабатывались методы организации агитационной работы, которую планировалось проводить неофициально, не объявляя её, привлекая к ней лучших агитаторов. Главные её цели – борьба с религией и церковью…
22 марта 1922 года утверждены на заседании Политбюро ЦК РКП(б) серии предложений Троцкого о мероприятиях по захвату ценностей, представляющих собой инструкции по ведению пропагандистской кампании вокруг церкви. Их суть – прикрытие действительных целей кампании. Агитационное прикрытие…
Первое, что должно было сработать и ввести в заблуждение, это непосредственная передача средств голодающим. Троцкий выдвинул предложение «ассигновать немедленно миллион рублей в счёт изъятых церковных ценностей для получения хлеба для голодающих», широко и демонстративно оповестив об этом как о первом ассигновании.
Под видом участия духовенства в работе по учёту церковного богатства Калинину было велено привлечь лояльного епископа Антонина (Грановского) «как спеца» и опять же придать это широкой огласке. Фигура епископа была подобрана троцкистами удачно и не случайно. Он был человеком чудовищно честолюбивым, угрюмым, внутренне надломленным и больным…
Дале Троцкий беспардонно продиктовал 6 тезисов интервью Калинина, которое тот должен был дать печати от имени ВЦИК. Главной задачей Калинина было доказать официально распространяемую точку зрения, что изъятие ценностей не является борьбой с религией и церковью.
Следующая цель, которую Троцкий преследовал и пытался осуществить руками Калинина, касалась раскола. Калинин должен был публично объявить о том, что по вопросу изъятия ценностей духовенство разбивается на две группы.
Первая, та, что лояльна властям, считает необходимым оказать голодающему народу помощь из церковных средств, которые созданы самим народом и ему, конечно же, принадлежат. А вот вторая «явно антинародная, жадная и хищная». Она заняла «враждебную позицию по отношению к голодающему крестьянству, тем самым заняла враждебное положение и по отношению к советской власти».
Попытками опорочить российское духовенство в отказе помочь голодающим и объявить его преступным в контрреволюционной агитации против Советской власти Троцкий рассчитывал поспособствовать расколу и восстановить против духовенства народные массы, поддержавшие сопротивление церкви проведению в жизнь декрета об изъятии, и направить их в лоно лояльной «обновленческой» церкви.
Кроме того Калинин призван был разъяснить крестьянам голодающих губерний, широким беспартийным массам и красноармейцам, что это «по их инициативе возник декрет об изъятии ценностей». И что сейчас, несмотря на акты отчаянного сопротивления изъятию по всей России «многомиллионные массы со всех сторон требуют полного и твёрдого выполнения декрета».
Партийная печать тут же ответила залпом статей. Вечером 25 марта 1922 года в редакции газет «Известия», «Рабочий», «Коммунист», «Беднота», «Рабочая Москва» были направлены копии «беседы» с Председателем ВЦИК М.И. Калининым с «просьбой» напечатать её уже 26 марта 1922 года. Тон «беседы» соответствовал прямым указаниям Троцкого ужесточить отношение к духовенству и, несмотря на лицемерное отрицание основной цели кампании – разгрома церкви, призвать к открытой борьбе с ней.
Все бразды правления держал в своих руках «главный двигатель широкой операции по разгрому российской православной церкви Л.Д. Троцкий» («Архивы Кремля», Москва, 1997).
В виду болезни Ленина, Троцкий верховодил в Политбюро, он пресекал малейшие попытки сопротивления акции по уничтожению Русской Православной Церкви. Об этом свидетельствует такой факт.
По указанию Троцкого (и Ленина) в Шуе был проведён суд Ревтрибунала над двадцатью четырьмя священнослужителями. Четверо из них были приговорены к расстрелу.
Дальше привожу цитату из исследования Н.А. Кривовой «Власть и церковь в 1922-1925 гг.», в подтверждение объективности моего повествования: «Узнав о приговоре, Калинин на следующий же день 26 апреля 1922 года телеграммой «вне всякой очереди» от имени Президиума ВЦИК предложил Сессии Трибунала приостановить исполнение смертного приговора. Случай неординарный, несмотря на то, что ВЦИК безусловно обладал правом помилования. Пренебрегая установками Ленина, Троцкого и директивами Политбюро ЦК РКП(б), М.И. Калинин посмел ослушаться и выступить как Председатель Президиума ВЦИК».
Троцкий был взбешён этой непокорностью Калинина и поставил на Политбюро вопрос о недисциплинированности председателя ВЦИК, который не выполняет предыдущее решение Политбюро о том, что он обязан подписывать и выполнять всё исходящее от Троцкого в борьбе с Православной Церковью. Политбюро рассмотрело этот вопрос, осудило поведение Калинина, пригрозило ему взысканием и утвердило расстрельный приговор Ревтрибунала.
Ниже приведена выписка из протокола этого заседания Политбюро.
Постановление Политбюро ЦК РКП(б)
о политике по отношению к церкви и о «недопустимости волокиты»
в исполнении расстрельных приговоров.
Из протокола заседания Политбюро № 8, п.11
от 26 мая 1922 г.
Строго секретно
- – О церкви
(предложение т. Троцкого)
а) Принять предложение т. Троцкого (см. материалы ЦК)
б) Указать т.т. Калинину и Енукидзе на недопустимость волокиты, проявленной ими в проведение в жизнь решения ПБ от 18.V.с.г. (протокол 7, п.13) и предложить выполнить его в течение сегодняшнего дня.
Секретарь ЦК
Калинин, видимо, знал о негативном отношении Сталина к репрессиям троцкистов против Церкви (в чём читатели убедятся через несколько страниц), поэтому Михаил Иванович просит защиты у Сталина.
Письмо М.И. Калинина в ЦК РКП(б) И.В. Сталину
о невыполнении на местах циркулярного письма ЦК РКП(б)
об отношении к религиозным организациям
8 июля 1924 г.
ЦК РКП
Тов. Сталину
Ни циркуляр ЦК РКП от 16/VIII – 23г., ни соответствующие указания ВЦИК, ни ряд инструкций 5-го отдела Н.К.Ю. не привели к спокойному проведению на местах церковных вопросов, что доказывается ежедневными обращениями во ВЦИК…
Я бы хотел, чтобы Вы, тов. Сталин, ознакомились с документами, дали бы от имени ЦК строгую директиву об обязательном проведении директив ЦК. Между прочим, нарастает стремление захватить всё большее количество храмов и обратно-растёт сила сопротивления, нарастает раздражение широких масс верующих.
Необходимо принимать соответствующие меры.
При сём прилагаю сводку ГПУ и исключительный по всей важности документ, исходящий от коммунистов, без подписи.
М.И. Калинин
Сталин к антирелигиозной акции троцкистов относился отрицательно, как видно из письма Калинина, он пытался снизить накал репрессий. Но в те годы Сталин не обладал ещё такой властью, которая позволила бы ему открыто восстать против могучего тогда Председателя Реввоенсовета Троцкого.
Страну захлестнула волна террора против священнослужителей и верующих, защищающих церковные ценности от изъятия. Судебные процессы были проведены в Москве (дважды), Смоленске, Петрограде, Казани, Астрахани, Царицине и других городах. Всего только в 1922 году более 250 судебных процессов, в 1923 году больше 300, за два года осуждено 10 тысяч человек, из которых каждый пятый приговорён к расстрелу.
Калинин продолжал сопротивляться, он не только уклонялся от подписи расстрельных приговоров, но и выходил с ходатайством об их отмене. Троцкий продолжал наседать на непокорного Михаила Ивановича.
Делегаты XII партсъезда, приехавшие с разных концов страны, выражая положение дел на местах, осудили грубые, репрессивные приёмы антирелигиозной борьбы, как не соответствующие программе партии.
Сталин опираясь на мнение делегатов и решение XII съезда, издал:
Циркулярное письмо ЦК РКП(б) № 30
«Об отношении к религиозным организациям»
16 августа 1923 г.
Строго секретно
Всем губкомам, обкомам, краевым комитетам, национальным ЦК и бюро ЦК
Циркулярное письмо ЦК РКП № 30
(Об отношении к религиозным организациям)
ЦК предлагает всем организациям партии обратить самое серьёзное внимание на ряд серьёзных нарушений, допущенных некоторыми организациями в области антирелигиозной пропаганды и, вообще, в области отношений к верующим и к их культам.
Партийная программа говорит: «Необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма». Резолюция XII-го партсъезда по вопросам антирелигиозной агитации и пропаганды подтверждает, что «нарочито грубые приёмы часто практикующиеся в центре и на местах, издевательство над предметами веры и культа взамен серьёзного анализа и объяснения – не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков».
Между тем некоторые из наших местных организаций систематически нарушают эти ясные и определённые директивы партийной программы и партийного съезда.
Далее Сталин приводит многочисленные приёмы надругательства над православными храмами и репрессий духовенства:
«Эти и подобные им, многочисленные примеры с достаточной яркостью свидетельствуют о том, как неосторожно, несерьёзно, легкомысленно относятся некоторые местные организации Партии и местные органы власти к такому важному вопросу, как вопрос о свободе религиозных убеждений. Эти организации и органы власти, видимо, не понимают, что своими грубыми, бестактными действиями против верующих, представляющих громадное большинство населения, они наносят неисчислимый вред советской власти, грозят сорвать достижения партии в области разложения церкви и рискуют сыграть на руку контрреволюции.
Исходя из сказанного, ЦК постановляет:
- Воспретить закрытие церквей, молитвенных помещений…по мотивам неисполнения административных распоряжений о регистрации, а где таковое закрытие имело место – отменить немедля;
- Воспретить ликвидацию молитвенных помещений, зданий и прочих путём голосования на собраниях с участием неверующих или посторонних той группе верующих, которая заключила договор на помещение или здание;
- Воспретить ликвидацию молитвенных помещений, зданий и пр. за невзнос налогов, поскольку такая ликвидация допущена не в строгом соответствии с инструкцией НКЮ 1918 г. п. II;
- Воспретить аресты «религиозного характера», поскольку они не связаны с явно контрреволюционными деяниями «служителей церкви» и верующих;
- При сдаче помещений религиозным обществам и определении ставок строжайше соблюдать постановление ВЦИКа от 29/III – 23 г;
- Разъяснить членам партии, что наш успех в деле разложения церкви и искоренения религиозных предрассудков зависит не от гонений на верующих – гонения только укрепляют религиозные предрассудки, — а от тактичного отношения к верующим при терпеливой и вдумчивой критике религиозных предрассудков, при серьёзном историческом освещении идеи бога, культа и религии и пр;
- Ответственность за проведение в жизнь данной директивы возложить на секретарей губкомов, обкомов, облбюро, национальных ЦК и крайкомов лично.
ЦК вместе с тем предостерегает, что такое отношение к церкви и верующим не должно, однако, ни в какой мере ослабить бдительность наших организаций в смысле тщательного наблюдения за тем, чтобы церковь и религиозные общества не обратили религию в орудие контрреволюции.
Секретарь ЦК И. Сталин 16/VIII– 23 г.
Это было прямое противостояние Сталина Троцкому и защита Православной Церкви.
Ни съезд, ни Сталин не отмечают личную ответственность Троцкого и троцкистов за выявленные недостатки и отступления от программы партии, потому что все указания шли от имени председателя ВЦИК Калинина и Политбюро, а все фамилии реальных виновников погрома Российской Церкви, как известно, «во избежание шовинистических выпадов» были спрятаны, законспирированы.
Акцию против Русской Православной Церкви Троцкий и его единомышленники осуществили в полном объёме – они скомпрометировали большевиков в глазах верующих, репрессировали тысячи священников, разрушили, превратили в склады сотни церквей, породили раскол среди служителей церкви, создав новую «сменовеховскую», церковную иерархию.
Церкви и верующие были ограблены троцкистами нагло и безжалостно. Вот сколько изъято ценностей только до 1.11.22 г.
Сводная ведомость ЦК Последгол ВЦИК
о количестве изъятых церковных ценностей
(4 ноября 1922 г.)
Ведомость
количества собранных церковных ценностей
по 1-е ноября 1922 г.
- По телеграфным сведениям местных Комиссий по изъятию церковных ценностей изъято:
|
1. Золото |
33 п.32 ф. |
555,05 кг |
|
2. Серебра |
23997 п. 23 ф. |
393 881,29 кг. |
|
3. Бриллиантов |
35 670 шт |
|
|
4. Прочие драгоценные камни |
71 762 шт. |
|
|
5. Жемчуга |
14 п. 32 ф. |
243,83 кг. |
|
6. Золотой монеты |
3115 руб |
|
|
7. Серебряной монеты |
19 155 руб. |
|
|
8. Различных драгоценных вещей |
52 п. 30 ф. |
865, 37 кг. |
Всего изъято по приблизительному подсчёту на сумму 4 650 810 р. 67 к.
Кроме указанных ценностей, отобраны антикварные вещи в количестве 964 предметов, которым будет произведена особая оценка.
/ЦК Последгол ВЦИК: А. Винокуров/
Пересчитал в килограммах, из расчёта 1 пуд – 16, 38 кг, 1 фунт (торговый) – 453,59г – А.М)
Все изъятые под предлогом помощи голодающим ценности в действительности пошли совсем на другие дела. Определённый процент – Троцкому, о чём сказано в постановлении Политбюро:
«Реввоенсовет немедленно получит из числа драгоценностей на 25 миллионов рублей ….. Сумма эта предназначена на мобилизационные запасы, не облагается налогом и при определении военной сметы не учитывается». И ещё Троцкому шли огромные суммы на осуществление его главной мечты – разжигание мировой революции.
В письме Ленину, Красину, Молотову 23 марта 1922 года он требует денег немедленно: «… для нас важней получить в течение 22-23 гг. за известную массу ценностей 50 миллионов, чем надеяться в 23-24 гг. получить 75 миллионов (для) наступления пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран…»
Самые ценные антикварные вещи после изъятия, под строгим наблюдением лично Троцкого, направлялись в Госмузей. Какая трогательная забота о ценностях русского искусства! Но эта забота сразу обретает иной смысл, когда читатель узнает — Госмузей возглавляла жена Троцкого, мадам Троцкая (Седова).
Большевики, захватив в начале 1920 года золотой запас империи, не нуждались в «церковных ценностях»; в этой кампании у троцкистов преобладала богоборческая цель, и вместо ожидаемых Лениным «сотен миллионов» или «миллиардов» золотых рублей они получили тысячную долю того: больше у церкви не было.
Кроме того «большевики» издали декреты о национализации всего достояния России, а также о конфискации имущества, золота и драгоценностей не только у церкви, но и у буржуазии, чиновников, эмигрантов (декрет от 16.4 1920). Российские ценности (как пишет профессор Саттон) шли за границу целыми пароходами. До сих пор публиковались лишь неполные сведения об этой закулисной стороне ограбления нашего Отечества, но ясно, что в руках троцкистов-сионистов оказались огромные богатства, накопленные Россией.
Газета «Нью-Йорк-Таймс» сообщала, например, что только за первые восемь месяцев 1921 года в США вывезли золота на 460 миллионов долларов, из них 102,9 миллиона приходится на фирму, основанную Шиффом – «Кун, ЛебиК».
Вспомните: именно этот сионистский босс финансировал Троцкого, когда тот отправлялся из Америки делать революцию.
Теперь Шифф, Варбург и другие деньгодатели получали свои дивиденды.
Американские газеты не раз описывали (как и профессор Саттон) механизм «отмывания» награбленного золота: оно переплавлялось в Скандинавии и ввозилось в США с новыми клеймами. В частности, «директор шведского Монетного двора заявил, что в этом году (с 1.01.по 22.04.1921) они переплавили 70 тонн золота стоимостью около 42 миллионов долларов США, и большая часть этого золота ушла в США. На переплавленное золото ставились клейма шведского Монетного двора. Количество «большевистского» золота, находящегося в настоящее время в стокгольмских банках, оценивается в сумму более 120 миллионов долларов США», — сообщил он.
О том, как продавались ценности за границей, видно из записки в Политбюро наркома внешней торговли Красина:
«Сейчас это дело стоит ниже всякой критики. Обыкновенно этот товар попадает в руки товарищей из Коминтерна, что абсолютная бессмыслица, так как людям, являющимся в данную страну по большей части нелегально и для работы, с такого рода торговлей ничего общего не имеющей, поручается продажа товара, на котором при современных условиях свободно могут провалиться даже легальные профессиональные торговцы.
В лучшем случае продажа ведётся по-дилетантски через случайных знакомых и по ценам значительно ниже тех, которые могли бы быть выручены при более деловой постановке сбыта. Для продажи более крупных партий, подбираемых сейчас Гохраном, эти архаические методы уже совершенно недопустимы и опасны».
Таким образом , забота о голодающих, ради чего объяснялось изъятие церковных ценностей, отошла на десятый план.
Огромные суммы расходовались на возглавляемую Троцким агитационно-пропагандистскую работу (Луначарский) и на тайную и явную кампанию по расколу и разгрому Российской Православной Церкви.
Любопытная характеристика Троцкого той поры, которую даёт в своей книге «Большой террор» Роберт Конквест – автор, очень недружественный к Советскому Союзу, компартии и особенно к Сталину:
«Троцкий, вместе с остальными членами Политбюро, препятствовал попыткам больного Ленина оказывать воздействие на текущие дела «с больничной койки». В последующих интригах Троцкий проявил себя отнюдь не прямым и последовательным, а как раз изворотливым и малодушным. Видный западный исследователь того периода, профессор Гарвардского университета Адам Улам, пишет, что изложение событий самим Троцким — это «жалкая полуправда с попытками игнорировать факты».
«Троцкий никогда не упускал случая скрыть или извратить факты в интересах политики, — продолжает Конквест. – Общая надёжность его сочинений может быть оценена в свете выдвинутого Троцким обвинения, что Сталин якобы отравил Ленина. Этому нет ни малейших доказательств, да и бросил Троцкий это обвинение только в 1939 году, через много лет после смерти Ленина, и после своего изгнания из страны», — уже сотрудничая с гитлеровцами, готовившими войну против СССР.
И далее у Конквеста сказано:
«Когда говорят о том, что Троцкий был привлекательной личностью, то имеют в виду, главным образом, его выступления на крупных митингах, его острые сочинения, его общественный вес. Но при всём том Троцкий отталкивал многих своим тщеславием, с одной стороны, и безответственностью, с другой. И в том смысле, что он был склонен выдвигать «блестящие» замыслы и потом требовать их воплощения, невзирая ни на что, во что бы то ни стало.
Тщеславие Троцкого, в отличие от той же черты у Сталина, было более поверхностным. В Троцком было что-то театральное. В годы гражданской войны он показал себя очень жестоким, казнил людей больше, чем приписывают Сталину.
Но даже в этом Троцкий выказывал черты позёрства, этакого Великого Революционера, драматически и умело исполняющего волю Истории. Если бы Троцкий пришёл к власти, то, несомненно, правил бы беспощадно, люди для него были материалом для достижения своих амбициозных, тщеславных целей».
Действия Сталина в эти годы можно считать дальновидными – он не мог открыто противопоставить себя Троцкому и его единомышленникам; тактика Сталина была выжидательная – сохранить себя и своих пока ещё немногочисленных сторонников в руководстве партии для дальнейшей борьбы. Стратегические замыслы Сталина в религиозных делах проявятся позднее.
Сталин очень уважал Ленина и поэтому попытался микшировать его резкие антирелигиозные указания.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Сов. Секретно
1793
Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков)
Центральный комитет
12.04.1940 г.
Особая папка
Указание
Все документы, имеющиеся в ЦК, связанные с ук. тов. Ленина В.И. № 13666/2 от 1 мая 1919 г. хранить в спецфонде и без личного распоряжения товарища Сталина никому не выдавать
(зав. архчастью ЦК (подпись)
Позднее, укрепив свою власть и неоднократно победив оппозиционеров на съездах и пленумах, Сталин уже издаёт и такие документы, защищающие православие:
Пролетарии всех стран соединяйтесь!
Строго секретно
Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков)
Центральный Комитет
№ 1037/19
от 12 сентября1933г. т. Менжинскому В.Р.
12.09.1933
В период с 1920 по 1930 годов в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов, 300 из них (оставшихся) переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изоляторы и колонии для подростков и беспризорников.
Планы архитектурных застроек предусматривает снос более 500 оставшихся строений храмов и церквей.
На основании изложенного ЦК считает невозможным проектирование застроек за счёт разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества.
Органы Советской власти и рабоче-крестьянской милиции ОГПУ обязаны принимать меры (вплоть до дисциплинарной и партийной ответственности) по охране памятников архитектуры древнего русского зодчества.
Секретарь И.Сталин
Таким образом, все обвинения Сталина в терроре против церкви и духовенства, выдвигаемые в публикациях перестроечного периода, бьют мимо цели. Эти обвинения следовало бы адресовать Троцкому и его соратникам-сионистам.
Вот документ, окончательно реабилитирующий Сталина в этом отношении.
Пролетарии всех стран соединяйтесь!
Строго секретно
Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков)
Центральный Комитет
№ 1697/13
11.11.1939г. Товарищу Берия Л.П.
Выписка из протокола № 98 заседания Политбюро ЦК от 11.11.1939 г.
Решение от 11 ноября 1939 года
Вопросы религии
По отношению к религии, служителям русской православной церкви и православноверующим ЦК постановляет:
- Признать нецелесообразной впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви, преследования верующих.
- Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией»; адресованное пред. ВЧК товарищу Дзержинскому, и все соответствующие инструкции ВЧК – ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей русской православной церкви и православноверующих, — отменить.
- НКВД СССР произвести ревизию осуждённых и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительной деятельностью. Освободить из-под стражи и заменить наказание на не связанное с лишением свободы осуждённым по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти.
- Вопрос о судьбе верующих, находящихся под стражей и в тюрьмах, принадлежащих иным конфессиям, ЦК вынесет решение дополнительно.
Секретарь ЦК И.Сталин (подпись)
Если критики Сталина утверждают, что он был диктатором и единолично управлял страной, то давайте отметим как его личную заслугу освобождение многих тысяч священников и верующих, которых посадил в тюрьмы Троцкий, а после его изгнания – его единомышленники. Вот ещё один документ.
Секретно
Центральный комитет Всесоюзной
Коммунистической партии(большевиков)
СССР Секретариат
Народный комиссариат 22.12.39 г.
Внутренних дел товарищу Сталину И.В.
22 декабря 1939 г. 224989
№ 1227 «Б» г. Москва
Справка
Во исполнение решения ПБ ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 года за № 1697/13 из лагерей ГУЛАГ НКВД СССР освобождено 12860 человек, осуждённых по приговорам судов в разное время. Из-под стражи освобождено 11 223 человека. Уголовные дела в отношении их прекращены. Продолжают отбывать наказание более 50 000 человек, деятельность которых принесла существенный вред советской власти.
Личные дела этих граждан будут пересматриваться. Предполагается освободить ещё около 15 000 человек.
Народный комиссар внутренних дел
Союза СССР Подпись (Л. Берия)
22 декабря 1939 г.
Такова правда, позволяющая снять со Сталина персональное обвинение в репрессиях против Российской церкви и духовенства. О его сближении с Церковью в годы войны будет сказано в соответствующих главах.
О стратегии[1]
В своё время я прослушал курс лекций по стратегии в военной академии Фрунзе и на высших академических курсах Генерального штаба. Работая над этой книгой, ещё раз прочитал труды (те разделы, в которых авторы рассуждают о стратегии) Наполеона, Мольтке, Клаузевица, Шлиффена, а также первого русского профессора стратегии, барона, генерала от артиллерии Н.В. Медема, который преподавал стратегию и военную историю в XIX веке, и, наконец, А.А.Свечина – военного учёного и теоретика советских времён, тоже читавшего курс лекций по стратегии в академии Генерального штаба, царского и советского генерала. Разумеется, ещё раз проштудировал трёхтомник Маршала Шапошникова «Мозг армии» и др.
«Советский энциклопедический словарь» даёт следующее толкование этого понятия:
«Стратегия военная, высшая область военного искусства. Охватывает вопросы теории и практики подготовки вооружённых сил к войне, её планирование и ведение, исследует закономерности войны, разрабатывает способы и формы подготовки и ведения стратегических операций, определяет цели и задачи фронтам, флотам и армиям, распределяет силы по театрам военных действий и стратегическим направлениям. Стратегия военная тесно связана с политикой государства и вытекает из требований военной доктрины. Политика ставит перед стратегией военные задачи, а стратегия обеспечивает их выполнение. Стратегия военная связана с экономикой и зависит от экономического строя государства, уровня развития производства, от моральных возможностей народа…»
Сталин после смерти Ленина действительно создал, по выражению Свечина, «идеальный пьедестал», с которого видел «далёкие горизонты»; очевидна полная его самостоятельность в гигантских стратегических проектах, как теоретических, так и при их осуществлении, потому что он вёл страну и армию по неведомому прежней истории пути строительства нового социалистического общества.
В годы мирного строительства проявилось в теории и на практике стратегическое мышление Сталина, отметим только два гигантских свершения – индустриализацию и коллективизацию, без которых Советский Союз остался бы беспомощным в капиталистическом окружении и был бы смят и уничтожен ещё до нападения Гитлера.
Индустриализация за годы пятилеток дала стране возможность создать оборонную промышленность и современное вооружение – это стратегический расчёт Сталина и далёкая его прозорливость.
На XIV партконференции (27-29 апреля 1925 года) Сталин заявил о том, что в СССР имеется всё необходимое для осуществления ленинской программы построения социалистического общества.
На XII съезде (17-25 апреля 1923 г), который проходил впервые без Ленина, Троцкий и его сторонники выдвинули свою капитулянтскую программу. Маскируясь революционной риторикой о мировой революции, они утверждали, что невозможно построить социализм в одной отдельно взятой стране и поэтому надо отдать в концессию иностранному капиталу ключевые отрасли промышленности, отменить монополию на внешнюю торговлю, закрыть как нерентабельные, крупнейшие заводы — Путиловский, Брянский и другие. В политически идеологическом плане Троцкий ратовал за свободу фракций и группировок. Предлагалось изгнать из партийного аппарата старых «педантов» и «классных дам», заменив их молодёжью, ибо «молодёжь – вернейший барометр партии».
Троцкий не имел самостоятельной программы революционных преобразований, его деятельность во все периоды строилась только на отрицании то ленинских, то сталинских программ и предложений. Он был не создатель, а разрушитель, не революционер, а контрреволюционер. Таковы и все его последователи.
В докладе «О социал-демократическом уклоне в нашей партии на XV Всероссийской конференции ВКП(б) 1 ноября 1926 года Сталин в заключительном слове целый раздел назвал «Фокусы Троцкого, или Вопрос о «перманентной революции». Сталин прямо спрашивал:
— Что такое «перманентная революция»?
И коротко отвечал:
— Отрицание ленинской «теории социализма в одной стране».
Но, приводя кучу всяких не относящихся к делу цитат, Троцкий не захотел, однако, остановиться на основной статье Ленина о возможности победы Социализма в одной стране (1915)..
Теперь, спустя многие годы, когда обнажилось и роль Троцкого как подсадной утки в революционном движении, очень чётко просматривается за его речами о «революции, с «красным знаменем над всей Землёй» продвижение главной тайной цели – вспомните, пожалуйста, основной постулат сионизма: миром должен владеть один, Богом избранный народ.
В книге «Перманентная революция» Троцкий писал:
«Завершение социалистической революции в национальных рамках немыслимо… Социалистическая революция начинается на национальной арене, развивается на интернациональной и завершается на мировой. Таким образом, социалистическая революция становится перманентной (непрерывной – А.М) в новом, более широком смысле слова: она не получает своего завершения до окончательного торжества нового общества на всей нашей планете».
Такова стратегия троцкизма.
Большинство партийных организаций при обсуждении речи Сталина поддержало его стратегическую программу. Но троцкисты сразу кинулись в трибунную драку. Главный тезис их возражений – социализм построить в одной стране невозможно.
В докладе на XIVсъезде (18-31 декабря 1925 г) Сталин рассмотрел возможные линии развития народного хозяйства, предложенные оппозицией:
— Есть две генеральные линии: одни исходят из того, что наша страна должна остаться ещё долго страной аграрной, должна вывозить сельскохозяйственные продукты и привозить оборудование, что на этом надо стоять, по этому пути развиваться и впредь. Эта линия требует, по сути дела, свёртывания нашей индустрии… Эта линия ведёт к тому, что наша страна никогда, или почти никогда, не могла бы по-настоящему индустриализоваться, наша страна из экономически самостоятельной единицы, опирающейся на внутренний рынок должна была бы объективно превратиться в придаток общей капиталистической системы. Эта линия означает отход от задач нашего строительства.
— Это не наша линия.
— Превратить нашу страну из аграрной в индустриальную, способную производить своими собственными силами необходимое оборудование, — вот в чём суть, основа нашей генеральной линии.
В этом Сталин видел надёжную опору обороноспособности страны – «иначе нас сомкнут», его стратегическая дальновидность не нуждается в комментариях.
Сталин говорил, что существующие противоречия на пути строительства социализма должны быть преодолены и будут преодолены:
— Кто не верит в это дело – тот ликвидатор, тот не верит в социалистическое строительство. Эти противоречия мы преодолеем, мы их уже преодолеваем… И без помощи со стороны мы унывать не станем¸ караул кричать не будем, своей работы не бросим и трудностей не убоимся. Кто устал, кого пугают трудности, кто теряет голову, — пусть даст дорогу тем, кто сохранил мужество и твёрдость. Мы не из тех, кого пугают трудности. На то и большевики мы, на то и получили ленинскую закалку, чтобы не избегать, а идти навстречу трудностям и преодолевать их.
Выступление Каменева длилось более двух часов. Он высказал против партии и ЦК весь набор обвинений. Лишь в самом конце речи обнародовал главный замысел оппозиции: желание изменить руководство партии и в первую очередь убрать Сталина с поста генерального секретаря.
Лишь ленинградская делегация аплодировала Каменеву. Но весь зал встал и приветствовал Сталина.
В заключительном слове Сталин не оправдывался:
— …. На личные нападки и всякого рода выходки чисто личного характера я не намерен отвечать, так как полагаю, что у съезда имеется достаточно материалов, чтобы проверить мотивы и подоплёку этих нападок… Партия хочет единства. И она добьётся его вместе с Каменевым и Зиновьевым, если они этого захотят, без них – если они этого не захотят.
Не получив поддержки своим нападкам на Сталина, глава делегации ленинградских коммунистов Зиновьев вместе с Каменевым предложил перенести работу съезда в Ленинград. Эту уловку делегаты раскусили. Съезд осудил раскольничью деятельность фракционеров. В ответ на это Зиновьев увёл из зала ленинградскую делегацию. Вернувшись в Ленинград и дезинформировав многих местных товарищей, они добились принятия губкомом неслыханного, не имеющего прецедента решения — запретить обсуждения в парторганизациях материалов XIVсъезда. Оппозиция препятствовала распространению в Ленинграде газеты «Правда». Её идейным рупором стала газета «Ленинградская правда». 25 декабря она в своей передовой призвала к неподчинению решениям съезда.
В ответ съезд 28 декабря принял «Обращение ко всем членам Ленинградской партийной организации», в которой дал принципиальную оценку провокационной деятельности оппозиции.
При тайном голосовании по выборам нового состава ЦК партии против Каменева, Троцкого и Зиновьева голосовала одна треть делегатов съезда. «Похоже, что голосование на съезде пошло по национальному признаку», — заявил Зиновьев (Радомышельский).
Сталин опять был избран Генеральным секретарём, впервые в жизни сел в кресло председателя и открыл заседание высшего органа партийной власти.(До этого заседания Политбюро вёл Каменев, как председатель Совнаркома, по традиции, установившейся со времён Ленина).
Сталин зря времени не терял. Через две недели после Съезда, 18 января 1926 года, власть в Ленинграде перешла от Зиновьева к другу и единомышленнику Сталина Сергею Мироновичу Кирову. Зиновьев был освобождён от всех должностей. Вскоре в Москве от всех должностей был освобождён и Каменев.
Оппозиционеры, используя свободу слова, стали дружно выступать в средствах массовой информации против Сталина. Троцкий, Зиновьев и Каменев на стихийных митингах пытались дезорганизовать работу руководящего штаба партии, втягивали его членов в новые и новые бесконечные дискуссии, устраивали нелегальные собрания, создавали подпольные группы, распространяли фракционные документы.
6 июня 1926 года в лесу под Москвой было проведено собрание оппозиционеров. Позаботились о пароле, патрулях, других средствах конспирации. Был причастен к организации собрания Зиновьев, а кандидат в члены ЦК, заместитель председателя РВС СССР Лашевич на собрании призывал к борьбе с Центральным Комитетом.
На пленуме ЦК 14-23 июля оппозиционеры вновь выступили против Сталина. В речи 22 июля он, отвергая требование Зиновьева отменить резолюцию X съезда «О единстве партии», показал, что линия троцкистско-зиновьевского блока не имеют ничего общего с ленинизмом, а требование свободы фракций и группировок тождественно лишению партии возможности руководить политической и экономической жизнью страны.
Сталин подчёркивал:
— Партия может и должна допустить в своей среде критику, борьбу мнений. Но она не может допустить того, чтобы её решения срывались, её рамки ломались, основы единства разрушались.
Фракционеры опять подняли вопрос о «Завещании Ленина». Они пытались использовать содержащуюся в этом письме критику особенностей характера Сталина, надеясь таким образом подорвать его авторитет.
Оппозиционеры распространяли «Завещание» Ленина (так они называли письмо) без соответствующих мест, в которых указывалось на небольшевизм Троцкого и предательское поведение Зиновьева и Каменева в октябре 1917 года.
По поручению Политбюро Сталин зачитал на Пленуме полный текст письма Ленина «К съезду».
Прения на Пленуме были длительными и горячими. С разоблачениями оппозиционеров выступили С.М. Киров, В.М. Молотов, Г.К. Орджоникидзе, Я.Э. Рудзутак и многие другие.
Оппозиционеры получили серьёзное предупреждение: Зиновьев был выведен из Политбюро, Лашевич исключён из состава ЦК и снят с поста заместителя председателя РВС СССР, другие участники нелегального Собрания в лесу под Москвой получили взыскания.
На заседании Политбюро 11 октября 1926 года Сталин говорил:
— Не подлежит сомнению, что оппозиция потерпела жестокое поражение. Ясно также, что возмущение в рядах партии против оппозиции растёт.
Пленум ЦК в конце октября признал невозможным дальнейшее пребывание Зиновьева в Коминтерне, а Каменева и Троцкого – в составе Политбюро.
Сталинская индустриализация и коллективизация[2]
Начало начал
Историю советской индустриализации надо начать с зарождения самой идеи индустриализации, как таковой. Это тем более важно и интересно, поскольку до революции отдельной задачи по индустриализации страны не ставилось. Государство или пыталось создавать благоприятные условия для частного предпринимательства и иностранных инвестиций, или же решало какие-то конкретные хозяйственные задачи. Это могло быть строительство Транссиба, строительство флота или же, в годы Первой мировой войны, развитие производства боеприпасов и взрывчатых веществ.
Происхождение индустриализации
Начнем исследование сталинской индустриализации с новшества – с происхождения самого термина «Индустриализация» применительно к сталинской политике. Термин «Индустриализация» обозначает переход от целиком или преимущественно аграрной экономики к экономике промышленного производства.
В Российской империи был достигнут довольно значительный объем промышленного производства (см. таблицу №1)
Таблица 1
|
№ п/п |
Произведено в 1913 году |
Источник – Кафенгауз Л. Б. Эволюция промышленного производства России (последняя треть XIX века – 30 годы XX века) М. 1994 с. 133, 176-177 |
*Источник – «Россия 1913 год». Статистико-документальный справочник, С.-Петербург. Блиц, 1995, с. 43 |
|
1 |
Уголь |
29 млн. т., из которых в Донецком районе 25,2 млн. т. |
31, 2 млн. т. |
|
2 |
Чугун |
4,2 млн. т. |
4, 6 млн. т. |
|
3 |
Сталь |
4,2 млн. т. |
4, 9 млн. т. |
|
4 |
Металлопрокат |
3,5 млн. т. |
4,0 млн. т. |
|
5 |
Нефть |
9,8 млн. т. |
9,2 млн. т. |
|
6 |
Нефтепродукты |
6,5 млн. т. |
6,6 млн. т. |
* Это был тот самый уровень 1913 года, с которым сравнивались все последующие советские достижения, по крайней мере, до 1940 года, а в отдельных статистических сборниках – и до самого распада СССР.
В 1939 году вышел сборник «СССР и капиталистические страны», составитель которого профессор Я.А. Иоффе поместил данные о том, что в 1913 году Россия вырабатывала 6,9% от промышленного производства США, то есть меньше в 14 раз. Удельный вес России в мировом производстве был определён в 2,6% на 1913 год.[3] Правда, нужно отметить, чтобы полученная Я.A. Иоффе цифра была весьма приблизительной, поскольку базировалась на основе системы индексов цен, охватывающих свыше 60% всей промышленной продукции, как в России, так и в других странах. Тем не менее, эта оценка надолго стала общепризнанной.
Неточность этой оценки была заметна по сопоставлению физического производства некоторых видов продукции. В 1913 году Россия выплавляла 4, 2 млн тонн чугуна, а остальной капиталистический мир – 74,6 млн. тонн.[4] Итого на Россию приходилось 5,6% мировой выплавки.
Цифры добычи угля и выплавки чугуна в царской России приводились во всех полагающихся местах, и любой мог видеть, что по производству этих важнейших видов промышленной продукции Российская империя не так чтобы сильно отставала от СССР времен первой пятилетки, проводившего напряженную борьбу за освоение выплавки чугуна в объеме 6 млн. тонн в год.
После войны оценки уровня развития царской России были несколько скорректированы. В 1960 году был сделан пересчёт данных Я.A. Иоффе. Разрыв с США сократился – до 8 раз. Значит, Россия производила 12,1% американской промышленной продукции. Доля Российской империи в мировом производстве составляла на основе новых данных в 1913 году – 4%, а в 1917-м – 3%.[5]
По отдельным отраслям Россия опережала самые развитые страны. По нефтедобыче – США, по выплавке чугуна – Францию. Российская империя занимала в мире второе место по нефтедобыче и лесозаготовкам, третье место по выработки ткани, четвертое – по машиностроению, пятое – по чугуну, стали и железной руде, и наконец, шестое место по общему промышленному производству.[6]
В свете того, что в 1913 году тяжёлая промышленность производила 42,7% общего промышленного производства, уровень развития Российской Империи до революции вовсе не позволял полагать, что развитие крупной индустрии при Сталине началось с нуля и чистого листа.
В 1913 году Россия действительно лидировала в зерновом экспорте – 554,5 млн. пудов (8,872 млн. тонн), Аргентина же экспортировала 535, 2 млн. пудов (8,563 млн. тонн).
Суммарный экспорт Аргентины, США и Канады составлял в 1913 году 1080,2 млн. пудов зерна (17,383 млн. тонн), что почти вдвое больше российского экспорта.
Почему же Сталин назвал свою политику именно политикой индустриализации, а не как-то иначе? Какие у него были основания?
Казалось бы, чего проще, открыть первоисточники и посмотреть, какова была формулировка. Поиски приведут к известной резолюции XIV съезда ВКП(б), в которую Сталин вписал задачу превращения СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую машины и оборудование.[7] Но это, в сущности, ничего не объясняет. Российская империя, наряду со ввозом, производила немало своих машин и оборудования, а СССР, несмотря на сталинские директивы, наряду с собственным производством ввозил самое разнообразное оборудование.
За первые две пятилетки ввоз машин и оборудования составил 11,1 млрд. руб.[8]. Причём импорт его сыграл огромную роль в оснащении важнейших предприятий, построенных в годы индустриализации.
Дело в том, что многие термины в 1920-х и в 1930-х годах имели совершенно другое значение, чем привычное нам.
Что такое индустриализация
Обычно индустриализацию понимают как переход от господства аграрного производства к производству промышленному. Отчасти это правда, поскольку в индустриальных странах действительно промышленное производство давало большую часть стоимости произведенных товаров. К примеру, США в 1913 году, резко опережавшие Россию по уровню промышленного развития, производили больше хлеба. Россия – 67, 2 млн. тонн, а США – 102,9 млн. тонн.
Это неудивительно, в свете того что в США уже тогда в агропроизводстве широко применялись тракторы, комбайны, автомобили, тогда как в России пахали и сеяли главным образом лошадьми.
К тому же сельскохозяйственное производство помимо хлеба давало большой спектр сырья для последующей промышленной переработки, например, текстильное сырье – хлопок, лен, а также жиры, кожи и растительное масло, и в этом смысле промышленность не могла развиваться без опоры на крепкий аграрный сектор.
В доиндустриальном способе производства главное место занимала живая сила рабочих или рабочего скота. Индустриальное производство использовало главным образом работу механических двигателей, паровых или внутреннего сгорания, использующих минеральное топливо.
У применения машин были еще важные хозяйственные последствия:
1 – машинное производство гораздо меньше зависело от численности и квалификации рабочей силы, могло расти, как за счет введения в строй новых станков и двигателей, так и за счет совершенствования самих станков.
Далее, ремесленный рабочий долго учился. Например, кузнецу требовалось учиться 12-15 лет, прежде чем он получал навыки изготовления сложных изделий. Оператора станка можно было подготовить в основном за несколько месяцев, а за 3-4 года станочник достигал уже высокой квалификации и хороших навыков. Гораздо меньшая затрата физического труда позволяла при необходимости ставить к станкам женщин и детей.
2 – механические двигатели не зависели от капризов природы.
3 – паровой двигатель открыл возможность добывать больше ресурсов и перерабатывать больше сырья, непредставимо много по сравнению с доиндустриальной эпохой.
Таким образом, индустриализация – это переход от ручного производства к машинному.
Машинный способ производства давал целый поток качественных и превосходно обработанных продуктов и товаров. Массовое производство товаров делало общества богатым и зажиточным. Это положение можно выразить и в цифрах. В первом пятилетнем плане (1928-1932) приведена таблица зависимости национального богатства от использования неживой энергии[9]:
|
СССР |
США |
Германия |
Англия |
Франция |
|
|
Трудоспособных (млн. человек) |
45 |
39 |
22 |
18 |
16 |
|
Возможна работа людей (млрд. кВт-ч) |
2,95 |
2,5 |
1,4 |
1,5 |
1,05 |
|
Работа животных (млрд. кВт-ч) |
16,1 |
15,9 |
2,9 |
1,1 |
2,5 |
|
Энергия топлива (млрд. кВт-ч) |
40 |
536 |
145 |
102 |
53 |
|
Энергия водных сил (млрд. кВт-ч) |
1,9 |
21,7 |
2 |
0,5 |
3,7 |
|
Общая работа без людей (млрд. кВт-ч) |
58 |
573 |
149 |
103,6 |
59,2 |
|
Отношение к работе людей |
19,7 |
229 |
107 |
69 |
56 |
|
Показатели |
|||||
|
Энергетический |
1 |
11.2 |
5,2 |
4,4 |
2,7 |
|
Национальное имущество |
1 |
12,1 |
6,6 |
8,9 |
6,6 |
|
Народный доход |
1 |
8,9 |
3,2 |
5,2 |
3,9 |
Эта таблица была настоящим переворотом в экономической науке и самым серьезным вкладом в неё со времён Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов».
Она самым наглядным образом показывала, почему наиболее развитые европейские страны и США были намного богаче СССР. По количеству живого труда и рабочего скота СССР превосходил все европейские страны и даже был впереди США. Скота было больше, чем во всех развитых европейских странах, вместе взятых.
Но все эти страны резко превосходили Советский Союз в использовании топлива: США – в 13,4 раза, Германиия – в 3,6 раза.
Источник богатства США и европейских странах состоял в самом широком использовании топлива для нужд народного хозяйства, трансформируемого в механическую работу.
В России самая начальная индустриализация началась примерно в то же время, что и в других европейских странах, в начале XIX века. С 1815 по 1830 год в России было построено 150 паровых машин, 650 металлообрабатывающих и 975 прядильных станков, около 3000 различных других машин, таких как краны.[10] Начало индустриализации было довольно бурным: по подсчетам С.Г. Струмилина, за 30 лет промышленной революции в Великобритании было установлено паровых машин суммарной мощностью в 4,5 тысячи лошадиных сил, а в России за тридцатилетие Промышленной революции, с 1830 по 1860 год – 200 тысяч лошадиных сил, из которых 140 тысяч приходилось на транспорт (100 тысяч – железные дороги и 40 тысяч – пароходы.[11]
Однако бурный старт вскоре затормозился, тогда как остальные индустриальные страны резко рванули вперёд по использованию пара. В 1860 году в США было установлено двигателей суммарной мощностью 800 тысяч лошадиных сил, в Великобритании – 700 тысяч, во Франции – 178 тысяч.[12] К 1890 годам разрыв резко увеличился. В России имелось двигателей суммарной мощностью 3 млн. лошадиных сил, в США – 24,8 млн, в Великобритании – 12,7 млн., в Германии – 4,4 млн. лошадиных сил.[13]
По ряду причин индустриальное развитие в России затянулось и переход к машинному производству не завершился. В промышленности господствовал ручной труд.
В 1913 году на один станок в среднем приходилось пять рабочих, то есть 80% промышленной продукции производилось вручную. На предприятиях были тысячи и тысячи рабочих занятых тяжелым физическим трудом.
В 1925 году на металлургических заводах СССР, на домнах работало 1797 каталей, 563 верховых, 363 шлаковщиков, 394 дробильщиков руды, 271 чугунщиков, 1395 чернорабочих.[14]
Сейчас в это трудно поверить, но тогда вокруг домен работали десятки и даже сотни человек.
Так что промышленность Российской империи и первых лет Советской власти нельзя было назвать в полной мере индустрией. Это была некая переходная форма, в которой в структуру ручного, механического по существу, производства были вкраплены сравнительно немногочисленные элементы машинного производства. В этом заключался корень экономического отставания России от ведущих промышленных держав.
Таким образом, под индустриализацией в сталинскую эпоху понималось не создание промышленности с нуля, а завершение перехода от ручного к машинному производству со всеми вытекающими отсюда для народного хозяйства последствиями.
Развитие без внешних связей
У Сталина была еще одна причина (кроме отсталости России) называть свою программу именно индустриализацией: он страстно желал порвать экономические связи с капиталистическими странами и создать собственный топливо-сырьевой и технический базис для советской индустрии.
В силу природных условий, разные страны наделены необходимым сырьем очень неравномерно. Великобритания стала первой развитой индустриальной страной, в силу очень выгодной геологии острова и наличия на нём больших запасов прекрасного угля и железной руды, лежавшие рядом. США также сделались наиболее мощной индустриальной державой, поскольку обладали колоссальными запасами железной руды, угля, нефти и другого промышленного сырья, но полностью зависели от Великобритании в поставках натурального каучука, марганца, хромитов, олова и никеля. Российская империя имела хорошие запасы железной руды, угля и нефти, но тоже не стояла в стороне от масштабной сырьевой торговли и часть своих потребностей в промышленном сырье удовлетворяла импортом. В 1913 году Россия импортировала от собственного потребления 29,7% угля, 97,4% свинца, 90,3% цинка, весь алюминий (бокситы не ввозились по причине отсутствия электролизного производства).[15]
В XX веке уже сложилось в основных чертах международное разделение труда в сфере машиностроения, появились фирмы с признанной репутацией поставщика качественного и надежного оборудования того или иного профиля. Поскольку в капиталистических странах не было монополии на внешнюю торговлю, то частные фирмы и компании могли свободно приобретать и ввозить иностранное оборудование. Торговля связывала все страны мира в единое целое, и для капиталистической системы это было нормально. Связи с иностранным капиталом были до революции очень важны, они определяли и лимитировали развитие российской промышленности, как в целом, так и в отдельных отраслях.
Россия в марте 1918 года подписала Брестский мир с Германией, мир сепаратный, и вышла из войны. Это решение Ленина поставило Советскую Россию в остро враждебные отношения с Великобританией и Францией, и со всеми странами, с ними связанными и от них зависимыми. Эту и без того сложную ситуацию обострила большевистская доктрина, заявившая в 1919 году о задаче построения мировой Республики Советов и сокрушения власти капиталистов во всём мире. Наконец, капиталистам очень не понравилась национализация промышленности, проведённая в мая 1918 года, и государственная монополия на внешнюю торговлю РСФСР. Это привело к тому, что практически все хозяйственные связи с капиталистической заграницей оказались разорваны.
Правящие круги крупнейших индустриальных держав мира резонно полагали, что Советская Россия, столкнувшись с сильнейшими экономическими трудностями довольно быстро пойдёт к ним на поклон, попросит кредитов и технической помощи. Тут-то большевикам и будут навязаны условия. Однако, несмотря на сильнейшую разруху после Гражданской войны (без поддержки иностранных государств такой Гражданской войны в таких масштабах в России бы не было. – А. М.) и голод, Советская Россия вовсе не спешила с такими просьбами.
В январе 1922 года страны – победители в мировой войне постановили созвать в Генуе экономическую конференцию, на которую приглашались представители Германии, России, Австрии, Венгрии и Болгарии (то есть Россия была отнесена к числу стран, проигравших мировую войну) для обсуждения возражения торговли в Европе. В числе принципов было признание всех старых долгов (аннулированных в 1918 году) и компенсация всех убытков за конфискацию и секвестр имущества иностранных предприятий.
В постановлении было особо указано, что дипломатическое признание России возможно лишь в том случае, если российское правительство примет эти условия.[16]
Италия особо приглашала на эту конференцию Ленина. РСФСР приняла приглашение и действительно представила в финансовую комиссию меморандум о потребных иностранных кредитах в следующих размерах:
|
Восстановление сельского хозяйства |
2,8 млрд. рублей |
|
восстановление промышленности |
1 млрд. рублей |
|
восстановление железных дорог |
2 млрд. рублей |
|
Всего |
5,8 млрд. рублей золотом[17] |
После нескольких дней обсуждения этого меморандума представители РСФСР выдвинули Контрпретензии за интервенцию и блокаду. Если от России требовали возврата довоенных долгов и компенсации национализированных капиталов в размере 9,6 млрд. рублей, а также военных долгов в размере 8,8 млрд. рублей, то РСФСР выставила претензии в нанесении ущерба на 39 млрд. руб., а также право на получение с Германии репараций в размере 16,1 млрд. рублей.[18]
Стороны не договорились. Только с Германией вопрос был полностью урегулирован, по Рапалльскому договору 1922 года Германия и РСФСР отказывались от требований выплаты старых долгов и военных репараций. Так что из генуэзский эпопеи с полной ясностью вытекало то, что капиталистические державы несомненно попробуют установить прямой или косвенный контроль над экономикой Советской России. Сталину, конечно, все детали и нюансы переговоров в Генуе были прекрасно известны, и из этого прямо вытекало, что на внешние связи рассчитывать нельзя. Поэтому надо было весь импорт заменить собственным производством: наладить добычу недостающего сырья, производство необходимого оборудования и товаров. Промышленное развитие России в известном смысле возвращалось к началу промышленной революции, когда для создания собственной индустрии требовалось найти на территории страны необходимые ресурсы и начать их добычу.
[1] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010 с.72-77.
[2] Верхотуров Д. Сталинская индустриализация. Москва, «Вече», 2017
[3] Иоффе Я.A. СССР и капиталистические страны. Статистический сборник технико-экономических показателей народного хозяйства СССР и капиталистических стран за 1913-1937 гг. М-Л.: Госпланиздат, 1939, с. 8.
[4] Иоффе Я.A. СССР и капиталистические страны. Статистический сборник технико-экономических показателей народного хозяйства СССР и капиталистических стран за 1913-1937 гг. М-Л.: Госпланиздат, 1939, с. 158.
[5] Лельчук В.С. Социалистическая индустриализация СССР и её освещение в Советской историографии. М.: Наука. 1985. с. 237.
[6] Лельчук В.С. Социалистическая индустриализация СССР и её освещение в Советской историографии. М.: Наука. 1985. с. 243.
[7] Лельчук В.С. Социалистическая индустриализация СССР и её освещение в советской историографии. М.: Наука, 1975, стр.107.
[8] Иоффе Я.А. Экономическое соревнование социализма и капитализма (цифровой материал для пропагандистов). М.: Госполитиздат, 1939, с. 107.
[9] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т.2.4.1. Строительная и производственная программа плана. М.: Плановое хозяйство, 1929. с.9.
[10] Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР М.: Наука, 1966, с. 377.
[11] Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР М.: Наука, 1966, с. 370.
[12] Соловьёва А.М. Развитие паровой энергетики в промышленности России в XIX веке. История СССР. 1978, № 2. стр. 18-37.
[13] Соловьёва А.М. Развитие паровой энергетики в промышленности России в XIX веке. История СССР. 1978, № 2. стр. 18-37.
[14] Материалы учета профессионального состава персонала фабрично-заводской промышленности в 1925 году. М.: УСУ СССР, 1929 с. 67.
[15] Иоффе Я.A. СССР и капиталистические страны. Статистический сборник технико-экономических показателей народного хозяйства СССР и капиталистических стран за 1913-1937 гг. М-Л.: Госпланиздат, 1939, с. 27.
[16] Внешняя политика СССР. Сборник документов. Т II (1921-1924 гг.), М., 1944, с. 234-235.
[17] Внешняя политика СССР. Сборник документов. Т II (1921-1924 гг.), М., 1944, с. 342-345.
[18] Внешняя политика СССР. Сборник документов. Т II (1921-1924 гг.), М., 1944, с. 348.
Последствия разрушений
Нужно отметить ещё один момент, который лежал в основе того, почему Сталин называл свою политику именно индустриализацией и попутно отрицал довольно высокий уровень промышленного развития Российской империи.
После Гражданской войны, в начале 1920-х годов промышленные достижения царской России представляли собой больше статистический интерес, чем реально служили основой для дальнейшего промышленного развития.
Общий итог Гражданской войны и интервенции для промышленности был сокрушительный. По данным С.Н. Прокоповича, производство в 1920 году составляло:
по нефти 42,7% от уровня 1913 года,
по углю 27%, по вагонам 14,8%,
по чугуну 2,4 %, по кирпичу 2,1%,
по паровозам 14,8%, по пряже 5,1 %.
Количество рабочих в 1920 году составляло 43,1% от числа рабочих в 1913 году. Производительность составляла 52% от уровня 1913 года.[1]
В 1920 году промышленное производство упало с 8,43 млрд. довоенных рублей до 1,72 млрд. рублей, то есть до уровня 20,4% к 1913 году.[2]
Сталинская политика индустриализации строилась на трёх основаниях.
Во-первых, необходимо было завершить давно начатый, но сильно затянувшийся переход от ручного производства к машинному.
Во-вторых, надо было преодолеть колоссальные последствия разрухи, отбросившей страну на десятилетия назад, и вдохнуть жизнь в жалкие остатки промышленности Российской империи.
В-третьих, первые две задачи надо было выполнить почти в полном отрыве от внешних хозяйственных связей, с опорой на собственные ресурсы: финансовые, людские, природный. Надо было выбрать новый и особенный путь промышленного развития, в корне отличающийся от опыта индустриализации любой другой страны.
Советские хозяйственники могли опираться как на российский дореволюционный опыт, так и на опыт передовых индустриальных держав. В этом сочетании и состояло своеобразие сталинской индустриализации, названной так по праву.
Из того, что было точно известно большевикам в целом, и Сталину конкретно, по поводу того, каким именно образом проводить индустриализацию, первое место занимала, конечно же, идея хозяйственного планирования.
Вклад инженерства
Во время процесса «Промпартии» в ноябре-декабре 1930 года один из подсудимых, Л.К. Рамзин, рассказывал об идеологии вредительского заговора инженеров и подчеркнул, что один из организаторов, П.K. Пальчинский (человек определенно несоветский: один из активных деятелей крупнейшего дореволюционного угольного синдиката в России «Продуголь», член временного правительства и генерал-губернатор Петрограда в 1917 году, руководитель обороны Зимнего дворца во время его исторического штурма) усиленно продвигал среди единомышленников идею инженерной исключительности и того, что страной должны руководить инженеры.
Исход Первой мировой войны и революция освободили русских инженеров от ига капитализма, причём как положительно – от зависимости от владельцев капитала, так и отрицательно – от высокого жалованья и долей в капитале (некоторая часть инженеров была совладельцами заводов, фабрик, шахт, железных дорог), а также от чинов.
Хотя академическая и инженерная общественность в основной своей массе не приняла большевиков и советскую власть, тем не менее уже в начале 1918 года начались переговоры руководства Академии наук с новым правительством в лице Наркома просвещения РСФСР об участии в разрешении самых неотложных хозяйственных вопросов. Предложения Академии наук были приняты, и академики перешли на Советскую службу.
У Академии наук был веский аргумент в переговорах – Комиссия по изучению естественных производительных сил (КЕПС), созданная в 1915 году по предложению В.И. Вернадского при отделении физико-математических наук. Она должна была решить проблему сырья и топлива, недостаток которых стал остро ощущаться в конце войны.[3] Из КЕПС вышел такой крупный советский геолог и специалист по созданию новых промышленных центров, как академик А.Е. Ферсман. Академики, несмотря на огромные тяготы Гражданской войны, взялись за разработку целого ряда важнейших научно-технических вопросов, имеющих самое прямое отношение к индустриализации страны.
Главная идея индустриализации
Итак, что же заставило считать, что индустриализация была не только и не столько походом за уголь и металл? Заставило так считать открытие, что план электрификации, знаменитый ГОЭЛРО, был стержневой идеей планирования, служившей основой для выработки всё более частных планов.
Электрификации уделялось большое внимание, план ГОЭЛРО дважды пересматривался, и для первой пятилетки был выбран особый вариант, принципиально схожий с изначальной версией, но в деталях отличавшийся. потом был выбран второй план электрификации, который определял экономическое развитие СССР в 1930 годы, вплоть до начала Великой Отечественной войны. Индустриализация, таким образом, была походом за электроэнергией, из которой уже вытекали более частные задачи, такие как рост добычи угля и выплавка чугуна со сталью.
У большевиков, у Ленина и, конечно, у Сталина дело было организовано совсем по-другому. Выработка планов у них была поставлена на серьезную основу. Планы, прошедшие горнило обсуждений и споров, утверждались, и им придавалась сила закона и обязательного исполнения.
Ядром планового творчества была электрификация, разрешавшая важнейшую задачу индустриализации перехода от ручного к машинному производству.
Гений электрификации
После взятия власти были приняты необходимые декреты, создан центральный контролирующий и распределяющий орган – Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ) РСФСР. Но дело не пошло. Во-первых, Ленин и его товарищи не смогли использовать в качестве инструмента контроля и распределения финансовую систему, поскольку финансы в конце войны пришли в полное расстройство. Хотя изначально были планы национализации банков, полного или почти полного вытеснения из оборота наличных денег и проведение начисления зарплаты и всех сделок по купле-продаже безналичным расчётом.
Расстройство финансов надолго натурализовало экономику, твёрдые деньги в СССР появились уже после смерти Ленина, с введением в оборот червонца. (Как это похоже на время разрушения СССР – натуральное хозяйство, расчёт бартером. – А.М.) Восстановление и рост производства требовали перераспределения ресурсов с потребления на капитальные вложения в средства производства, сильно изношенные за годы войны, и эта задача входила в зримое противоречие со сложившейся плановой практикой (через комиссию использования во главе с Л.Н. Крицманом и М.А. Лариным, утверждённой 21 июня 1918 года). Переход на другую орбиту хозяйственной политики требовал изменения самих принципов составления планов, разработки какой-то главной руководящей линии, которой подчинялись бы все хозяйственные органы и в соответствии с ней составляли бы свои текущие и перспективные планы.
Торф и электроэнергия
Непосредственным поводом к началу разработки первого грандиозного плана, ставшего основой всей советской индустриализации, стал, конечно, сильнейший топливный голод, поразивший РСФСР уже осенью 1919 года, когда последние запасы угля и кокса были израсходованы.
В 1919-1920 годах потребление топлива на железных дорогах ещё больше падало, вместе с увеличением процента больных паровозов. Налегание на дрова не могло разрешить топливного кризиса, не считая того, что Европейской части России стало грозить обезлесение со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Поэтому Кржижановский ещё в 1919 году выдвинул предложение срочно переходить к добыче торфа, которого в Центральном и Петроградском районе залегало очень много, гораздо больше, чем было запасов древесины.
С десятины торфяника можно было добыть топливо в 25 раз больше, с чем с десятины леса. К тому же торфяник продолжал расти и пополнял запасы. «Наши торфяные богатства поистине неисчерпаемые», – писал Г.М. Кржижановский.[4]
Сам по себе торф не мог заменить качественный донецкий уголь. У него была низкая теплотворная способность, и тонна угля приравнивалась к 3,2 тонн торфа. К тому же торф добывался сырым, требовалась его сушка, а сухой торф с его склонностью к самовозгоранию не поддавался перевозки на дальние расстояния по примеру угля.
Но от крупных торфяников до промышленных потребителей в городах были десятки и сотни километров. Кржижановский нашёл решение этой проблемы в том, чтобы торф сжигать поблизости от места добычи для выработки электроэнергии, которую можно было передавать на дальние расстояния к потребителю. Он подсчитал, что c 1000 десятин торфяника можно вырабатывать 40 млн. кВтч электроэнергии. Для обеспечения всех 43 электростанций Центрального промышленного региона, которые вырабатывали 300 млн. кВтч, достаточно всего лишь 8000 десятин торфяников и добычи 200 млн. пудов торфа в год.
Суть электрификации
Суть замысла электрификации России заключалась в следующем: строить на основе самого дешевого и легкодоступного топлива, которым в то время были дрова, бурый уголь и торф, рабочие электростанции, которые своими энергосетями охватывали район примерно около 200 верст в округе. Станции принадлежали государству, откуда произошло их название: ГРЭС – Государственные районные электростанции. На восьмом заседании комиссии «ГОЭЛРО» 9 марта 1920 года было решено использовать, как основной тип ГРЭС на ближайшее десятилетие[5], станции мощностью в 40 тыс. кВт. Планом предусматривалось строительство 30 станций, которые делили страну на 30 промышленных округов.
Всего было запланировано строительство 8 гидростанций и 22 тепловых электростанций общей мощностью в 1 млн. 385 тысяч кВт. Разницу между сегодняшними потребностями и планом развития электроэнергетики отнесли на развитие промышленности и рост потребности в энергии и, исходя из этого рассчитали примерный рост производства. Этот расчет производился не только по всей промышленности в целом, но и по каждой отрасли в отдельности. При отраслевом планировании каждой отрасли хозяйства выделялся плановый лимит электроэнергии, который должен был быть использован на покрытие потребностей отрасли и её развитие в течение 10 лет. Каждая подкомиссия создавала свои отраслевые планы в рамках этих лимитов, определявшихся уровнем производства электроэнергии.
Топливо в плане ГОЭЛРО
В начале была сделана общая оценка потребления и качества топлива. В 1916 году из 5 млрд. пудов условного топлива 1,4 млрд. пудов (28%) приходились на промышленное потребление, 1,2 млрд. пудов (24%) – на транспорт, и 2,4 млрд. пудов (48%) – на домовое потребление.
Производительность труда в добыче топлива была в 4,5 раза ниже, чем в США, и в 1,6 раза ниже чем в Германии. Средняя теплотворная способность топлива была в 1,5 раза ниже Европейского уровня. Душевое потребление топлива было в 4,7 раза ниже, чем за границей. «Топливный голод» – вот был вердикт комиссии.
На перспективу в десять лет комиссия ГОЭЛРО запланировала следующие изменения в топливном балансе:
|
Виды топлива (млн. пудов усл. т.) |
1916* |
% |
1930** |
% |
|
Донецкий уголь |
1320 |
15,3 |
2500-3000 |
41 |
|
Местный уголь |
130 |
1,5 |
240-430 |
5 |
|
Торф |
90 |
1 |
220-450 |
5 |
|
Сланец |
– |
– |
40-70 |
1 |
|
Нефть и газ |
360 |
4,1 |
640-1000 |
12 |
|
Дрова |
6700 |
77,9 |
2200-2750 |
36 |
|
Всего |
8600 |
100 |
5840-7700 |
100 |
* 50 лет ленинского плана ГОЭЛРО. Сборник материалов под редакцией П.С. Непорожнего. М.: Энергия, 1970. с. 143.
** План электрификации РСФСР. Введение к докладу VIII Съезду Советов Государственной Комиссии по электрификации России. М, 1920, с. 59.
Транспорт и ГОЭЛРО
Железные дороги играли решающую роль в снабжении крупных промышленных центров в Москве и Петрограде углём. Это было очевидно ещё во время Первой мировой войны, а Гражданская война показала эту взаимную зависимость угля и железных дорог резко и зримо.
Советская республика могла построить новые железнодорожные магистрали, тем более что во время Гражданской войны шло интенсивное железнодорожное строительство. Но этот путь кроме расхода металла требовал также увеличения расхода топлива на паровозную тягу. Этот путь не годился по причине острого дефицита топлива. Поэтому, на основе иностранного опыта, было предложено два решения: сверхмагистрализация и электрификация транспорта. Работами по электрификации железных дорог руководили инженеры Г.О. Графтио и Д.И. Комаров.
Электрификация железных дорог давала огромные преимущества. Паровоз, с учетом подготовки, мог вырабатывать в год 1500-2000 часов при постоянной бригаде и 2500-3000 часов при сменной бригаде. Электровоз, не требовавший длительной подготовки, которая съедала почти треть всего времени работы паровозов, мог выработать 6000-7000 часов в год.
К тому же электровоз не требовал ни качественного угля, ни нефти, электроэнергия могла производиться из дешёвого местного топлива. Это было самое главное. Уже на первой очереди электрификации экономилось 140 млн. пудов угля в год, а вся программа приводила к годовой экономии в размере 220 млн. пудов угля. Подобная экономия стоила затрат на электрификацию.
Инженеры рассчитывали провести электрификацию всех основных магистралей в Европейской части РСФСР на протяжении 12500 верст. Но и эта задача оказалась неподъемной.
Первый электрифицированный участок железной дороги в СССР открылся на участке Хашури-Лихи через Сурамский перевал в Грузии. Профиль этого перевала, с подъемом, составляющим 29 тысячных, был слишком тяжел для паровозов, и потому здесь в 1932 году началась эксплуатация электровозов С10, произведенных в США компанией General Electric, а потом советских электровозов ВЛ19 и ВЛ22.
Электрификация магистральных дорог началась в 1929 году. В 1929-1931 годах было электрифицировано 61,6 км путей Москва – Пассажирская — Софрино (III сверхмагистраль). В 1933-1934 гг. два перегона 34,5 км Москва — Пассажирская — Балашиха (II сверхмагистраль). В этом пункте план ГОЭЛРО выполнен не был.
Первый крупный электрифицированный участок на сверхмагистралях, запроектированных в плане ГОЭЛРО, был построен только в 1953-1955 годах – 639,5 км на участке Исилькуль — Омск — Татарская — Барабинск.
Успехи и неудачи
План развития промышленности удалось наметить только схематично. Идеи создания «энергорайонов» в сочетании с идеей концентрации производства стала основой для одной из базовых идей планирования в СССР. Район представлялся в таком виде единым целым, многоотраслевым комбинатом на единой энергетической базе, которую составляла районная электростанция.
Уже в работах ГОЭЛРО были выделены основные районы: Северный, Южный, Уральский, Центральный, Поволжский и Сибирский, по каждому из которых был сделан отдельный доклад с перспективами развития промышленности в связи с электрификацией. Основные черты плана развития промышленности включали в себя следующие положения. Во-первых, расширение промышленного производства на 85%. Во-вторых, прокладка 30 тысяч вёрст новых железнодорожных путей. В-третьих, усиление тепло и энергоснабжения на 80%. В-четвертых, увеличение производства чугуна до 500 млн. пудов в год.
Примерные расходы на развитие хозяйства включали в себя колоссальную сумму в 17,2 млрд. рублей золотом, из них:
расширение обрабатывающей промышленности – 5
расширение добывающей промышленности – 3
восстановление и расширение транспорта – 8
электрификация – 1,2
Подсчёты показывали, что собственных финансовых ресурсов в течение 10 лет будет примерно 11 млрд. рублей, а дефицит в размере 6,2 млрд. предполагалось покрывать за счет кредитов и концессий.
Тем не менее, комиссия ГОЭЛРО вынуждена была учитывать и мировое хозяйственное окружение: «Таким образом, наш хозяйственный план должен будет подвергаться пересмотру по мере того, как будет фактически изменяться вся мировая обстановка в переживаемую нами эпоху переходного времени».[6]
Гениальное предвидение сбылось: действительно изменение мировой обстановки внесло серьезные корректировки в план индустриализации в первые пятилетки.
В отношении промышленности в плане ГОЭЛРО была составлена только самая грубая инженерная прикидка. Но Ленин настаивал на том, что в плане должна быть хоть какая-то конкретная программа. После долгих обсуждений было решено остановиться на программе первоочередного электростроительства для покрытия текущих потребностей со сметными расчетами затрат стройматериалов и денег. По первоочередному плану предполагалось построить 20 тепловых установок и 10 гидроустановок. Для реализации этой программы потребовалось: цемент – 6 млн. бочек, кирпич – 150 млн. штук, сортовой прокат – 8 млн. пудов, медь – 2,5 млн. пудов, изоляторы – 2 млн. штук, турбогенераторы – 1100 тысяч кВт, гидротурбин – 640 тысяч кВт, котлы – 4500 тысяч кв.м, здания – 1560 тыс. куб. саженей.[7]
На сооружение всех электростанций предполагалось затратить 370 млн. рабочих дней. Стоимость первоочередного электростроительства оценивалась в 833,8 млн. руб. золотом. Итого по плану один киловатт обходился в 600 золотых рублей.[8]
Всего весь план электростроительства ГОЭЛРО должен был обойтись в 1 млрд. 116,8 млн. золотых рублей.
Наличие такой сметы позволяло уже составить конкретный план производства сразу для нескольких отраслей и загрузить хотя бы наиболее крупные и важные заводы.
Доклад съезду
План электрификации РСФСР. Введение к докладу VIII Съезду Советов Государственной комиссии по электрификации России к 20 декабря 1920 года тиражом 5000 экземпляров был привезён в Большой театр, где готовилось заседание Съезда Советов.[9] 22 декабря 1920 года в день открытия VIII Съезда Советов, Ленин сделал свой вводный доклад «План электрификации – это наша вторая программа партии».
«Наша программа партии не может оставаться только программой партии. Она должна превратиться в программу нашего хозяйственного строительства, иначе она не годна и как программа партии. Она должна дополниться второй программой партии, планом работ по воссозданию всего народного хозяйства и доведению его до современной техники. Без плана электрификации мы перейти к действительному строительству не можем».[10]
Условие победы Советской власти Ленин определял чётко и ясно, не оставляющим сомнений образом: «Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны. Иначе страна останется мелко крестьянской, и надо чтобы мы это осознали. Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно».[11]
Хозяйственный план был поднят на уровень второй политической программы. Выступление Ленина усилил доклад Кржижановского, состоявшийся вечером 26 декабря 1920 года. Для этого доклада была сделана специальная электрифицированная карта, на которой лампочками были обозначены запроектированные объекты плана ГОЭЛРО. Этот доклад поразил депутатов съезда и породил у них большие надежды на будущее.
Пересмотр плана ГОЭЛРО
Обычно подчёркивается огромное историческое значение плана ГОЭЛРО, но крайне мало говорится о его выполнении и вообще дальнейшей судьбе. Отсюда складывается ложное впечатление, что идеи электрификации в СССР были отброшены, и Ленин со всей своей гениальностью сработал в корзину.
План ГОЭЛРО был пересмотрен и существенно скорректирован, а затем уже в конце первой пятилетки, был составлен генеральный план электрификации СССР, который представлял собой развитие первоначальной идеи электрификации страны.
Новые перспективы
К 1925 году основные электростанции по плану ГОЭЛРО ещё не были построены. Волховская ГЭС находилась в постройке и дала ток только 5 декабря 1926 года. Днепровская ГЭС была заложена в 1927 году. Проекты Свирских ГЭС пересматривались, и к активному строительству Свирской ГЭС (позднее Нижне-Свирской) приступили в 1927 году. Крупнейшая на Украине Штеровская ГРЭС также была в постройке и дала ток 8 октября 1927 года. Из крупных электростанций, намеченных в плане ГОЭЛРО, в 1925 году работала только Каширская ГРЭС, запущенная 4 июля 1922 года (на её открытии Ленин произнес речь). Поэтому в 1925 году электроэнергетика в СССР основывалась на электростанциях, построенных и запущенных ещё до революции.
Быстрое восстановление промышленности в 1922-1925 годах было приобретено отчасти за счет торможения электрификации. Таким образом, главной причиной постановки вопроса о пересмотре плана ГОЭЛРО были хозяйственные условия.
Период 1921-1925 годов, когда основную роль в топливоснабжении стал играть каменный уголь и нефть, закончился. Топлива стало снова не хватать.
При разработке контрольных цифр на 1926/27 год плановики столкнулись с нехваткой топлива и недостаточностью запасов. Потребление его росло быстрее, чем прирастала добыча. В 1925/26 году план по добыче был выполнен на 97%, а потребление составило 102,4% к плану. Расхождение – 5,4% в натуральных показателях около 140 млн. пудов условного топлива.
Пересмотренный план электрификации, внесённый в первую пятилетку, отличался от ГОЭЛРО только количественно, а не качественно, поэтому мы вправе считать его продолжением ГОЭЛРО. Однако, чтобы отличать план ГОЭЛРО от плана электрификации первой пятилетки, можно ввести условное название – ГОЭЛРО-бис, обозначающее пересмотренный, дополненный и уточнённый план электрификации, разработанный для первого пятилетнего плана.
Генеральный план электрификации СССР
В рамках первого пятилетнего плана была завершена оценка развития электрификации, в сравнении с планом ГОЭЛРО, и была составлена итоговая таблица строительства крупных электростанций (тыс. кВт).[12]
(в тыс. кВт )
|
По плану ГОЭЛРО к 1930 г. |
На 1 декабря 1928 г. |
Пятилетний план, оптимальный вариант |
|
|
Всего Ленинградский район |
160 |
174,5 |
488 |
|
Всего по ЦПО |
240 |
282 |
1097 |
|
Всего по Волге |
100 |
– |
66 (138) |
|
Всего по Уралу |
165 |
6 |
200 |
|
Всего по Средней Азии |
40 |
– |
43,5 |
|
Всего по Северо-Кавказскому краю |
180 |
10 |
178,5 |
|
Всего по УССР |
460 |
20 |
712 |
|
Всего по БССР |
– |
– |
55 |
|
Всего ЗСФСР |
– |
115 |
175,2 |
|
Всего по СССР |
1425 |
607,5 |
3143,7 |
В плане первой пятилетки было, по сути дела, отменено строительство 14 районных электростанций, то есть около половины всех электростанций, запланированных в плане ГОЭЛРО. Вместо отмененных электростанций было введено 25 новых районных электростанций и еще 6 электростанций в Москве и Ленинграде. Эта программа по составу электростанций и их мощности превышала план ГОЭЛРО.
Дефицит электроэнергии для растущей промышленности оказался огромен – 13 млрд. кВтч. По сути дела, чтобы восполнить только эту нехватку, требовалось реализовать еще один план ГОЭЛРО. В.В. Куйбышев, который до конца 1930 года возглавлял ВСНХ СССР – главный промышленный орган в стране, всеми силами продвигал самые высокие темпы развития индустрии, оппонировал Госплану СССР и Кржижановскому, а также составил собственный вариант первой пятилетки, с резко повышенными показателями. После того, как он сам стал главой Госплана, ему самому пришлось решать эту сложную проблему развития энергетического базиса Советской индустрии, которую отчасти создал он сам.
В этот момент в постройке было 54 электростанции суммарной мощностью в 3337,6 тысяч кВт. Частично эти мощности вводились в строй уже в следующем, 1931 году. Если на 1 января 1931 года мощность электростанций составляла 1300 тысяч кВт, то по контрольным цифрам на 1 января 1932 года мощность должна была составить 2300 тысяч кВт, что значительно превышало план ГОЭЛРО.
По отчетным данным, на 1 января 1932 года план ГОЭЛРО был перевыполнен на 11%, с установленной мощностью в 1581,8 тысяч кВт.
Руководитель разработки второго плана электрификации Г.И. Ломов писал: «Несмотря на прорывы в области выполнения плана ГОЭЛРО в отдельных районах, в целом он выполнен. Это дало нам ту основную энергетическую базу, на основе которой можно было уже начинать широкую механизацию промышленности в основных районах Советского Союза».[13] Таким образом, в начале 1932 года Ленинский план электрификации уже принадлежал истории и больше руководящей роли для развития промышленности и народного хозяйства не имел. Итак, уже в декабре 1930 года появилась идея составления второго плана электрификации, который должен был дать плановые показатели как для нового генерального плана на следующие 15 лет, так и для второго пятилетнего плана, и для перспективного развития электроэнергетики.
Постановлением Госплана СССР от 25 февраля 1931 года был образован оргкомитет по составлению Генерального плана электрификации СССР, под руководством первого заместителя Госплана СССР Г.И. Ломова.
Летом 1932 года вышел в свет «Генеральный план электрификации СССР» в 9 томах, который определял путь развития Советской энергетики во всех её тонкостях.
Общая концепция второго плана электрификации
В советской послевоенной литературе второй план электрификации совершенно не упоминался, и это стало одной из основных причин сильнейшего искажения истории советского планирования. Получалось, что второй и третий план не имели никакой теоретической опоры, в отличие от первой пятилетки, вытекающей из плана ГОЭЛРО.
Подробный анализ второго плана электрификации позволяет сказать, что подобная точка зрения совершенно ошибочна. Оба пятилетних плана стояли на прочной основе второго плана электрификации.
Издание генерального плана электрификации СССР получило такую структуру:
Том 1 – Энергоресурсы
Том 2 – Электрификация промышленности
Том 3 – Электрификация транспорта
Том 4 – Электрификация сельского хозяйства
Том 5 – Электрификация быта и коммунального хозяйства
Том 6 – Электрооборудование
Том 7 – Электростанции и сети
Том 8 – Сводный план электрификации
Том 9 – Доклады на пленуме Всесоюзной конференции по электрификации.
Общую концепцию второго плана электрификации сформулировал Ю.Н. Флаксерман в четырех основных пунктах.
Первый пункт заключался в том, то планировалось создать единую систему энергетического хозяйства. План должен был покончить с таким пережитком капиталистического хозяйства, как существование разрозненных электростанций и объединить все топливные ресурсы, все силовые и тепловые мощности в единую систему. ГОЭЛРО единой системы не предлагал.
Второй пункт заключался в том, что электрификация проводилась на основе идей комбинатов. В 1930 году в сборнике «10 лет ГОЭЛРО» он выдвигал три типа комбината». Первая форма – ГЭС и энергоемкое производство (Днепрокомбинат), вторая форма –топливо как сырьё для химической переработки (Бобриковский комбинат) и третья форма – комбинация выработки тепловой и электрической энергии.[14]
Третий пункт состоял в том, что электрификация теперь проводилась вместе с теплофикацией …
В журнальной публикации Флаксерман писал «Мы будем комбинировать выработку пара и электроэнергии на одних и тех же установках, и в тоже время как пар будет распределяться внутри данного комбината, электроэнергия пойдёт по всему СССР и осуществит межрайонные энергетические связи».[15]
Предполагалось, что второй план электрификации будет составлен из расчета передачи энергии на 2-2,5 тысячи километров.[16] В этом случае можно было вырабатывать электроэнергию в районах, богатых топливом, а потом её передавать в районы с недостатком топлива.
Уже в первой пятилетке строительство заводов шло в целом в соответствии с этим принципом. Энергетические мощности заводских теплоэлектростанций проектировались для покрытия нужд в тепловой энергии производства и быта, а недостаток электроэнергии восполнялся от общей сети.
Четвёртый пункт состоял в том, что электрификация и теплофикация проводились параллельно с развитием и реконструкцией городов, а также с развитием сельской местности: «С созданием различных комбинатов будет связано проектирование и постройка новых поселений, новых городов. Схема электроснабжения новых Социалистических поселений и городов – это значит, электроэнергия от общей сети, горячая вода и пар также от общей сети».[17]
К началу 1932 года комиссия Ломова выработала основные количественные характеристики второго плана электрификации. К 1937 году должно было быть установлено 22 млн. кВт установленной мощности, из которых 20-21 % приходился на гидросиловые установки, а 78% – на тепловые установки. Правда, Ломов отмечал, что это мощность вовсе не исчерпывает энергетической потребностей страны, поскольку сводка заявок отраслей промышленности и народного хозяйства дала потребную мощность в 38 млн. кВт в 1937 году.[18]
В свою очередь тепловые установки распределялись по видам топлива следующим образом:
угольные – 54 %
торфяные – 15%
нефтяные – 5%
сланцевые – 2%
дровяные – 2%.
К 1937 году должно было быть построено и оборудовано 150 теплоэлектроцентралей мощностью от 25 до 150 тысяч кВт, а также введено типовое напряжение на линиях электропередачи в 220 кВ, против 110 кВ, использовавшихся в первой пятилетке.[19]
Что будем жечь
СССР обладал колоссальными запасами топливно-энергетических ресурсов. Суммарно они определялись более чем в триллион тонн условного топлива.
Более подробно эти источники характеризовались следующим образом:
Все виды топлива – 1 050 482 млн. тонн условного топлива, из них:
уголь – 880 663 млн. тонн
нефть – 4606 млн. тонн
торф – 30 461 млн. тонн
дрова – 19 329 млн. тонн
гидроресурсы – 115 423 млн. тонн.[20]
Комиссия Ломова подчеркивала, что речь идет о приблизительных подсчетах запасов угля, поскольку запасы Печорского и Тунгусского угольных бассейнов тогда еще не были хорошо разведаны. В общий сводке не учитывались ресурсы ветровой энергии, которые оценивались в 13,5 млрд. тонн условного топлива ежегодно, главным образом потому, что эти ресурсы почти не использовались. Но они, даже по грубой и примерной оценке, вдвое превышали наличные на тот момент запасы нефти. Впрочем, на 1 января 1932 года тоже самое можно было сказать и о гидроресурсах. Тогда в эксплуатации было 15 гидравлических установок общей мощностью 96,8 тысяч кВт, из которых 58 тысяч кВт приходилось на одну Волховскую ГЭС, ещё 13 тысяч кВт на ЗАГЭС.[21]
Однако в постройке было 18 ГЭС общей мощностью свыше 1 млн. кВт, так что активное использование гидроэнергетических ресурсов становилось вопросом самого ближайшего будущего. Казалось бы, при такой структуре запасов топлива главное место в энергетике должен был занять уголь. Однако в силу того, что основные запасы угля лежали вдалеке от промышленных центров, а дальние топливные перевозки подлежали решительному искоренению, то в структуре потребления топливно-энергетических ресурсов упор был сделан на возрастание доли гидроэнергии и сокращение доли угля. Это видно из следующей таблицы распределения мощностей по видам топлива (в тысячах кВт).[22]
|
1932 % |
План 1937 |
% |
Генплан |
% |
|
|
Вода |
11,6 |
4389 |
19,3 |
19674 |
32,8 |
|
Уголь |
35,9 |
10674,5 |
47 |
22411 |
37,3 |
|
Сланцы |
0,6 |
561 |
2,5 |
1461 |
2,4 |
|
Торф |
17,2 |
3780 |
16,7 |
8230 |
13,7 |
|
Нефть и мазут |
5,6 |
1148 |
5,1 |
2631 |
4,4 |
|
Древесное топливо |
– |
148,5 |
0,6 |
336 |
0,8 |
|
Смешанно |
29,1 |
1999 |
11,2 |
5257 |
8,8 |
В общем, планирование структуры топливно-энергетических ресурсов наглядно показывает, что основная установка плана ГОЭЛРО на местное топливо стала основной установкой и Генерального плана электрификации, причём в более жесткой форме, чем в предыдущей плановой разработке. Угольные электростанции должны были работать на местном угле, причем в подавляющем большинстве случаев на низкосортном угле, не годном для коксования и химической переработки.
Энергетические районы
Важнейшей частью Генерального плана электрификации СССР был титульный список новых электростанций, намеченных к строительству в каждом из выделенных районов до окончания Генерального плана. Этот список включал 348 новых электростанций. Даже наиболее мощный в РСФСР Московский район должен был в конце Генплана увеличить свою мощность в 4,9 раза, УССР увеличивала свою мощность в 6 раз, среднеазиатские республики – в 68 раз
Если в 1932 году в СССР имелось 5610 тыс. кВт установленной мощности, то в 1937 году её должно быть 22700 тыс. кВт, а до конца Генплана предполагалась гигантское по тем временам цифра в 60 млн. кВт.[23] Прирост мощности был запланирован почти точно на порядок, или в 10,7 раза.
Генплан электрификации был великим планом, достойным звания генерального, определяющим развитие всего хозяйства на 10-15 лет вперёд, и он был достойным наследником Ленинского плана ГОЭЛРО.
Введение теплофикации
Теплофикация – централизованное производство и распределение тепловой энергии, комбинированное с выработкой электроэнергии. Первая пятилетка было временем бурного развития распространения теплофикации, которая заняла видное место в плане электрификации. В СССР первая теплотрасса была построена в Ленинграде, от третьей Ленинградской электростанции до Обуховской больнице, в конце 1924 года.[24]
Однако, появившись в СССР, идея теплофикации претерпела серьезные изменения. В неё была внесена концепция параллельной работы теплоэлектроцентрали с общей энергетической системой, а также концепция отпуска тепла для сторонних нужд, например, для отопления жилых домов, расположенных рядом с заводами. Этого не было в западных примерах, там теплоэлектроцентрали были сугубо заводскими и изолированными.
На первых шагах требовалось решать множество инженерных научных проблем, связанных с прокладкой теплотрасс, эксплуатацией, подводкой тепла к потребителям. В 1929 году, вместе с запуском экспериментальной ТЭЦ теплотехнического института в Москве, эти проблемы были в основном решены.
Летом 1932 года в СССР было 43 фабрично-заводских ТЭЦ суммарной мощностью 254 МВт. К этому времени семь из них были реконструированы в районные ТЭЦ, то есть способные отдавать тепло сторонним потребителям.
Одновременно восемь электростанций переоборудовались в теплоэлектроцентрали, и строилось ещё пять новых и мощных фабрично-заводских ТЭЦ, суммарной мощностью 194 МВт. Самая мощная из них была Березниковская ТЭЦ при химкомбинате мощностью 88 МВт. На 1 мая 1932 года в постройке было 36 районных теплоэлектростанций суммарной мощностью 2058 МВт. К этому моменту было построено 70 км. теплотрасс, в том числе в Москве – 25км, и в Ленинграде – 12 км.[25]
Эффект от введения теплофикации и сокращения потребления топлива к 1937 году оценивался в 14 млн. тонн условного топлива.[26] Сэкономленному топливу, в первую очередь углю, нетрудно было найти другое, более полезное применение.
Энергетическая сеть
Для обеспечения использования электроэнергии в промышленности в столь широких масштабах требовалось всё же решить проблемы с генерацией.
Решение напрашивалась такое – концентрировать генерирующие мощности в районах, обладающих запасами топлива и ресурсами гидроэнергии, а потом передавать эту энергию в промышленные районы. Подсчеты показывали, что передача энергии на расстояние свыше 500 км требует освоения высокого напряжения.
Академик А.А. Чернышев дал такую зависимость расстояния энергопередачи от напряжения:
220 кВ – 150-180 тыс. кВт на расстояние 400-500 км
330 кВ – 250-300 тыс. кВт на расстояние 600-700 км
440 кВ – 400-450 тыс. кВт на расстояние 1100-1200 км
660 кВ – 650-720 тыс. кВт на расстояние 2000-2500 км.[27]
Соответственно, чем выше напряжение линии электропередач, тем большее количество энергии и на большее расстояние можно перебросить. По расчетам Челинцева для переброски из Сибири на Урал и в Центрально-Чернозёмную область 10 млн. кВт в 1945 году потребуется освоить или постоянный ток напряжением 600-1000 кВ, или трехфазный ток напряжением 600 кВ.
Был ещё один аргумент за электропередачи. При кустовой системе распределения требовалось предусматривать порядка 25% резервной мощности для покрытия пиков потребления энергии. Если бы электростанции были бы соединены линиями электропередач, то это позволило бы снизить резерв до 10% от установленной мощности и ниже.
По СССР на конец второй пятилетки мощность сэкономленного резерва мощностей сложилась во внушительную сумму – около 2000 МВт.[28]
По обзору Ю.Н. Флаксермана, стандартное напряжение в СССР было 110 кВ, распределительные воздушные сети работали с напряжением 38 кВ. Только в новых энергосистемах принималось более высокое напряжение. В Днепровском энергокольце, выстраиваемом вокруг ДнепроГЭС, напряжение было принято 154 кВ, а ЛЭП Свирь-Ленинград от Свирской ГЭС работала с напряжением 220 кВ.[29]
В Генеральном плане электрификации была поставлена задача освоения напряжения в 200-300 кВ и передача электроэнергии на расстояние 300-400 км.
Создание единой высоковольтной сети СССР было запланировано с размахом: 30 тысяч км и объединение 50 млн. кВт по Генплану, из них 10-11 тысяч км и объединение 17 млн. кВт мощности в течение второй пятилетки.[30]
План был очень напряженным, и на освоение техники высокого напряжения было очень мало времени.
Техническое использование электроэнергии
На первое место во втором плане электрификации вышло использование электроэнергии в различных технологических процессах.
«Прежде всего во второй пятилетке должен получить осуществление принцип полной электрификации промышленности. К 1938 году не должно быть неэлектрифицированных предприятий».[31]
Общая картина распределения электроэнергии в размере 62 млрд. кВтч между отраслями промышленности на конец второй пятилетки выглядела следующим образом: (в млрд. кВтч)
|
Топливная промышленность – 6,2 |
Лесная промышленность – 2 |
|
Черная металлургия – 7,8 |
Бумажная промышленность – 2 |
|
Цветная металлургия – 12 |
Прочие отрасли группы А – 1,5 |
|
Машиностроение – 7 |
Текстильная промышленность – 5 |
|
Химия – 11 |
Пищевая промышленность – 2,5 |
|
Стройматериалы – 4,5 |
Прочие отрасли группы Б – 0,5.[32] |
В цветной металлургии развивалось производство алюминия с его высокой энергоемкостью. В то время расход энергии составлял 31,5 тысяч кВтч на тонну алюминия. На выплавку 200 тысяч тонн алюминия требовалось израсходовать 6,3 млрд. кВтч, или около половины всего расхода электроэнергии по отрасли.
В химии 65% затрат электроэнергии шло на синтез аммиака и производство удобрений, которые поглощали 7 млрд. кВтч.[33]
В чёрной металлургии основными потребителями электроэнергии было прокатное производство, потребляющее 2,7 млрд. кВтч, и выплавка ферросплавов – 2 млрд кВтч.[34] На эти нужды шло 60,2 % от всего расхода электроэнергии в чёрной металлургии. Однако только лишь развитием энергоёмких производств электрификация промышленности не ограничивалась. Электроэнергия должна была проникнуть в самые различные технологические процессы и обеспечить их коренную реконструкцию. М.И. Рубинштейн сформулировал задачи использования электроэнергии в промышленности следующим образом:
- Использование электричества в качестве двигательной силы – вопрос об электромоторном приводе.
- Электротермия – использование тепловой энергии электрического тока, прежде всего в электрометаллургии, электрохимии, керамических производств и прочее.
- Электросварка, которая, по существу, является отраслью электротермии, но имеет особое самостоятельное значение.
4 Электрохимия, причём границы её с электротермией весьма условны, так как тепловое и химическое действие тока неразрывно связаны друг с другом.
- Электрическое освещение.
- Вопрос об электроочистке, вернее регулировании температуры, состава воздуха, влажности и т. д.
- Вопросы связи, сигнализации, контрольно-измерительных приборов.
- Самое важное – автоматическое управление и регулирование производственных процессов.[35]
Электротермия позволяла не только радикально сократить потребление угля, но и получить продукт очень высокого качества: «Электроплавка позволяет вести процесс в любой атмосфере – воздушной, в газовой, при любых давлениях, если нужно, в условиях вакуума, что создает целый ряд преимуществ при плавлении высококачественных сталей».[36]
Металлургия получила возможность выпускать стали и сплавы, которые невозможно было получить в обычных металлургических печах, а также в производстве ферросплавов.
Настоящая революция произошла в области сварки, развитию которой во второй пятилетке придавали огромное внимание. В СССР до 1927 года собственной электросварки почти не было – все сварочные машины были зарубежными. В 1927 году были выпущены первые 20 советских электросварочных машин, а в США – 2300. Однако с началом Великой депрессии производство сварочных машин в США резко упало с 4200 в 1929 году до 2998 машин в 1930 году. В 1930 году в СССР было выпущено 1900 сварочных машин, а 1931 году – 4500 машин, а в США – 2300.[37]
Советский Союз быстро вырвался вперёд по использованию электросварки, и не только по числу сварочных машин, но и по технологическому уровню. В СССР был создан первый в мире электросварочный автомат, что имело огромное значение для военного производства и исходе Второй Мировой войны.
Принципы сталинского социализма
Сталинской индустриализации были присущи и другие концептуальные идеи, в огромной степени влиявшие на ход всего процесса, но при этом весьма скупо отражённые даже в публикациях того времени. Для современного читателя они совершенно неизвестны.
К числу этих идей принадлежит, к примеру, идея комбинирования, а также теоретические основы советского социализма. Неудивительно, что на почве явного недостатка знаний стали расти всякие странные представления о сталинской экономике как об «административно-командной», или как о «мобилизационной».
Необходимо обратить внимание на экономические основы сталинского социализма, на чём он строился и что собой представлял.
Комбинирование
Одной только электрификации ещё явно недостаточно, чтобы понимать весь комплекс идей, положенных в основу индустриализации. Нужно рассмотреть ещё одну концептуальную идею, разработанную Г.М. Кржижановским несколько позднее плана ГОЭЛРО и ставшую к нему дополнением, – принцип комбинирования.
Этот принцип, один из основополагающих принципов организации Советской промышленности, был заново открыт в результате изучения публикаций того времени, а конкретно, журнала Госплана СССР «Плановое хозяйство».
Именно в этой подшивке журнала «Плановое хозяйство» нашлись статьи, в которых излагался этот принцип комбинирования. Из него сразу стало ясно, что Сотворение грандиозных предприятий, таких как ДнепроГЭС, Магнитогорский или Кузнецкий металлургические комбинаты, проходило в соответствии с определённым замыслом.
Советские плановики воспринимали их (предприятия) как часть целой производственной системы, охватывающей крупный район и даже часть страны, нацеленной на эксплуатацию всех природных ресурсов этого района и производство различной продукции. В этой системе были предприятия, ответственные за топливо и энергию, ответственные за сырье и материалы, ответственные за переработку и выпуск конечной продукции, вплоть до самой сложной. Это и был комбинат.
24 октября 1921 года в Президиуме Госплана состоялся доклад представителя промышленной секции Госплана А.А. Башмачникова о принципах составления производственных программ. К тому моменту самые неотложные трудности, связанные со снабжением хлебом и топливом, были уже решены.
Поэтому следовало подумать о составлении производственных программ на ближайший 1921/1922 год и на последующие годы. На этом заседании впервые столкнулись два метода планирования. Один метод, которого придерживались специалисты, не являющиеся коммунистами, заключался в восстановлении промышленности до довоенного уровня. Они понимали задачу так: сначала, первым этапом, восстановление промышленности и хозяйства до уровня 1913 года, со всеми характерными пропорциями русской военной промышленности. А затем только, вторым этапом, дальнейшее развитие. Но второй этап наступит, в самом лучшем случае, согласно их прикидкам, только в начале 1930-х годов.
Этот подход гарантировал крайне медленный рост советской промышленности.
К слову сказать, этот подход разделяли многие коммунисты, и это стало одной из причин острой внутрипартийной борьбы между Сталиным и Бухариным.
Партийное меньшинство Госплана, в первую очередь Кржижановский, С.Г. Струмилин и И.Г. Александров,[38] смотрели на задачу совершенно с другой стороны: не обращая внимания на падение производства, на разгром, немедленно перестраивать промышленность и хозяйство, выводить его на новый уровень, и подниматься до уровня 1913 года уже на принципиально другой производственной и энергетической основе, как собственно, и говорится в плане ГОЭЛРО.
В их планах акцент ставился на максимально возможном развитии производства. Главной идеей их планирования была концентрация производства на лучших предприятиях, с наилучшим оборудованием, технологиями, с крепким рабочим коллективом. Кроме того, нужно было всеми мерами содействовать росту промышленного производства, не останавливаясь перед большими расходами и затратами. Нужно было, по их мнению, уже сейчас приступать к развитию новых отраслей промышленности, которых не было в 1913 году, тем более под влиянием военных потребностей в этом направлении уже имелся определенный задел.
В тот день Президиум Госплана принял решение – принципы составления производственных программ, составленные в Промсекции Госплана отвергнуть и вернуть на доработку.
Через несколько дней, 29 октября 1921 года состоялось новое заседание Президиума Госплана по вопросу метода планирования. В конечном итоге очень долгих и жарких дебатов получился документ, который лёг в основу советского планирования:
«1. Предпосылкой для правильного составления плана промышленности, ввиду существующего бестоварья, является форсирование производства до возможной степени с целью удовлетворения потребностей государства и населения…
- Государственная промышленность должна быть построена на основе технической рационализации и хозяйственного расчёта, то есть с таким учетом издержек производства и его результатов, и, прежде всего стремления к безубыточному ведению дела, разумея под последним возможность реализации продуктов не ниже себестоимости.
Исключения из принципа безубыточности возможны лишь для предприятий, развертывание которых возможно в порядке перспективного плана, и предприятия, продукты которых необходимы народному хозяйству.
- Прежде всего, до включения в хозяйственный план, должен быть в специальном порядке произведен отбор наиболее жизнеспособных предприятий, то есть могущих быть обеспеченными всеми элементами производства: оборудованием, сырьем, рабочей силой, построенных в наиболее выгодных транспортных условиях, и работающих с наименьшими затратами…»
- Ввиду ограниченности ресурсов государственного фонда и трудностей, связанных с централизованным снабжением, все предприятия, включенные в хозяйственный план, подразделяются на две категории:
а). обеспечиваемые сырьем, топливом и денежными знаками за счёт государства,
б). переводимые на самоснабжение…
- Государственные предприятия, переводимые на самоснабжение, не могут приобретать путём товарообмена или покупать те продукты, которыми они могут быть снабжены государственными органами снабжения…
- При организации промышленности следует иметь в виду:
а). районирование промышленности, применительно хотя бы к тем районам, выделение которых уже является делом предрешенным,
б). группирование объединений в одно хозяйственное целое с учетом территориальной близости предприятий – соединение в одно целое предприятий:
1). по принципу теплосилового комбинирования,
2). связанные последовательными стадиями производственного процесса,
3). основные предприятия с подсобными,
4). предприятия, продукты которых могут служить источником товарообменного фонда для других предприятий того же объединения.
- Заработная плата должна быть поставлена в связь исключительно с производительностью труда».[39]
Этот документ лег в основу всех планов, составленных в Госплане СССР до конца 1930-х годов, в первую очередь, конечно, в основу планов первой и второй пятилеток. В нём наиболее важен шестой пункт, представляющий собой первую конкретную формулировку принципа комбинирования.
Это время, приходящееся на 1922-1924 годы представляет собой «темный период» в истории индустриализации, наполненный смутными и хаотичными решениями, настоящим калейдоскопом планов, большинство из которых даже не принималось к рассмотрению. Наконец, это было время напряжённой борьбы за рост промышленного производства, в которой очень значительную роль сыграл Ф.Э. Дзержинский, занявший пост председателя ВСНХ СССР.
Вместе с тем, при всех трудностях, этот период дал твёрдую валюту – червонец, бурный подъем экономики и хорошие восстановительные темпы, а также сильнейший импульс к развитию всего хозяйства, выразившийся в первую очередь в убеждении, что хозяйству нужна твердая перспективная линия.
Комбинирование есть сущность советской промышленности
В 1925 году Кржижановский, вернувшийся после некоторого перерыва на пост председателя Госплана СССР, вернулся к своей теории комбинирования, существенно её развил и дополнил, а также сделал более ясной и образной, что было немаловажно для её понимания в среде хозяйственного руководства и плановиков. Кржижановский прекрасно понимал значение новой теории для всего дела индустриализации. Если такой новой теории не создать и не закрепить её в головах советского хозяйственного руководства, то индустриализации и не получится: страна постепенно скатится к уровню и пропорциям 1913 года, коэффициенту В.Г. Громана 63:37 (речь идёт о соотношении промышленного и сельскохозяйственного производства, которое Громан считал неизменным для России) и, как следствие, к зависимости от внешней торговли с капиталистами.
23 июня 1925 года Кржижановский сделал доклад в президиуме Госплана СССР. Доклад был длинным и посвященным самым разным вопросам. В отличие от доклада Кржижановского немного изменим порядок тезисов, чтобы более ярко показать их внутреннюю логическую связь и структуру.
Кржижановский выдвигал пять основных положений.
Первое: «… мы рисуем себе весь процесс промышленности – от сырья до готового изделия – под углом зрения не американских небоскребов и не просто получение прибыли, а с точки зрения потребностей. Это элементарные вещи: жилище, одежда, пища и средства связи»…
Второе: «Основной Государственный комбинат обрабатывающей промышленности: металл, текстиль и основная химическая промышленность, корреспондирующий ему энергетический комбинат, топливо, водная и электрическая энергия».[40]
Третье: «… по-моему мы должны противопоставить учению о мелкой земской единице и надеждам народнического типа на общину – противопоставить наше построение о социализме, чисто советское строение, учение об укрупнённой волости – района, но не просто как объединении административного порядка, а как объединении социального и хозяйственного порядка».[41]
Четвёртое: Кржижановский выделил два основных грузовых потока, один из которых шёл к периферии государства, а второй представлял межрайонный внутренний грузопоток.[42]
Пятое: «Социалистическое накопление должно стать формой обороны», – резюмировал Кржижановский.[43]
Таким образом, если у буржуазных экономистов всегда присутствует хозяйственный оборот, основанный на обмене ценностей, то у Кржижановского имеется однонаправленный хозяйственный процесс: от добычи сырья – через переработку – к потреблению продукции. Кржижановский, таким образом, отрицала рыночные, меновые отношения в промышленности, да и в большей части народного хозяйства в целом.
Кржижановский отрицал частную собственность, выражая здесь общую точку зрения коммунистов о том, что средства производства не могут находиться в частной собственности, но шел гораздо дальше этого простого отрицания: он отвергал своеволие в принятии хозяйственных решений, хаотичную борьбу интересов, и вся хозяйственная жизнь должна подчиняться не просто плановым решением, а даже более жесткой, инженерной по природе необходимости, вытекающей из производственных, технических процессов.
В СССР делалась ставка на максимально полное, по возможности, использование сырьевых и энергетических ресурсов районов, а вовсе не на прибыльность. Александров особо подчеркнул, что структура капитала в рамках такого народного хозяйства будет кардинально отличаться от структуры капитала в капиталистических странах. В его работах была не только теория, но и конкретный образец такого комбината – Днепровского комбината, сформированного вокруг ДнепроГЭС, и дающей энергию целому ряду производств. «В Днепровском проекте это комбинирование проведено очень глубоко», – отмечал Александров.[44]
По первоначальному проекту этого района-комбината, его центром должна была стать Днепровская ГЭС мощностью в 210 тысяч кВт. Электроэнергия расходовалась на следующие производства[45]:
|
Производство (тысяч тонн) |
Расход электроэнергии (млн.. кВт ч) |
|
|
Алюминий |
6 |
300 |
|
Ферромарганец |
80 |
400 |
|
Аммофос |
150 |
600 |
|
Медь и латунь |
25 |
55 |
|
Карбид кальция |
6 |
25 |
|
Каустическая сода |
6 |
16 |
«Задача снижения удельных расходов топлива и достижение в производствах наивыгоднейшего энергобаланса приводит к организации комбинированных производств, к созданию энергетических комбинатов (замкнутых на ограниченной территории, на основе связанности их технологических процессов или раскинутых на обширных районах)».[46]
«Силой же, которая решительно и быстро движет нас к внешней организационной и технической основе хозяйства, является электрификация – самое мощное и главное условие для комбинирования, его база. Превращая все виды энергетических ресурсов в единую универсальную двигательную силу, она преобразует самый тип, самую структуру капитального строительства».[47]
Как уже говорилось, в рамках такого подхода не было никакого места для столь привычных буржуазным экономистам явлений: рынка, колебания спроса и предложения, конкуренции. Всё это было начисто отброшено, и связи между производственными узлами строились только как технологические, жёстко определёнными параметрами технологий, расчётами и планами.
«Комбинирование есть сущность советской промышленности», – было категорично заявлено в тексте первого пятилетнего плана.[48]
[1] Прокопович С.Н. народное хозяйство СССР. Нью-Йорк. Издательство им. Чехова, 1952, Т.1, с. 325, 330.
[2] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т.1. Сводный обзор. М.: Плановое хозяйство, 1929. с.15.
[3] Козлов Б.И. Академия наук и индустриализация СССР. Очерки социальной истории. 1925-1963 гг. M.: Academia, 2003, с. 64.
[4] Кржижановский Г.M. Основные задачи электрификации России. Харьков, 1920, с.6.
[5] Впоследствии стали строить многократно более мощные станции. Уже построенные и введенные в строй были реконструированы и их мощность увеличена.
[6] План электрификации РСФСР. Введение к докладу VIII Съезду Советов Государственной Комиссии по электрификации России. М, 1920, с. 192.
[7] План электрификации РСФСР. Введение к докладу VIII Съезду Советов Государственной Комиссии по электрификации России. М, 1920, с. 218.
[8] 50 лет плана ГОЭРЛО. Сборник материалов. М.: Энергия, 1970, c. 305-306.
[9] Гвоздецкий В.Л. План ГОЭЛРО – статистическая программа социально-экономического и научно-технического развития Советского Государства.
[10] 50 лет Ленинского плана ГОЭЛРО. Сборник материалов. М.: Энергия, 1970, с. 59.
[11] 50 лет Ленинского плана ГОЭЛРО. Сборник материалов. М.: Энергия, 1970, с. 60.
[12] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т.2.4.1. Строительная и производственная программа плана. М.: Плановое хозяйство, 1929, с. 60-63.
[13] Генеральный план электрификации СССР Том 8.4.1 Сводный план электрификации М-Л 1932, с. 14.
[14] 10 лет ГОЭЛРО. Сборник статей. М-Л, 1930, с. 196.
[15] Флаксерман Ю.Н. Единая Социалистическая система энергетического хозяйства. Плановое хозяйство, 1931, № 5-6, с. 46.
[16] Проблемы генплана электрификации СССР. М-Л, 1931, с. 22.
[17] Проблемы генплана электрификации СССР. М-Л, 1931, с. 20.
[18] Генеральный план электрификации СССР. Т. 8.4.1. Сводный план электрификации. М-Л, 1932, с. 4.
[19] Ломов Г.И. Новый план электрификации СССР. Плановое хозяйство, 1932, №1, с. 72-80.
[20] Генеральный план электрификации СССР. Т 8.4.1. Сводный план электрификации. М-Л, 1932, с. 21.
[21] Генеральный план электрификации СССР. Т 8.4.1. Сводный план электрификации. М-Л, 1932, с. 113.
[22] Генеральный план электрификации СССР. Т 8.4.1. Сводный план электрификации. М-Л, 1932, с. 80-83.
[23] Генеральный план электрификации СССР. Т 8.4.1. Сводный план электрификации. М-Л, 1932, с. 79.
[24] Шефтель А. К десятилетию Советской теплофикации. План, 1934, № 11.
[25] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 108.
[26] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 130.
[27] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 247.
[28] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 93.
[29] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 16.
[30] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 85-86.
[31] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 5.
[32] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 62.
[33] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 59.
[34] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 48.
[35] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 140.
[36] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 152.
[37] Генеральный план электрификации СССР. Под редакцией Г.И. Ломова. Т.9. М.: СОЦЭКГИЗ, 1933, с. 163.
[38] Впоследствии составитель проекта Днепровской гидроэлектростанции.
[39] Протокол № 82/26. Протоколы Президиума Госплана РСФСР за 1921 год, М.: Экономика, 1979. Т. 1, с.124-130.
[40] Кржижановский Г.М. К пересмотру плана ГОЭЛРО. Плановое хозяйство, 1925, № 7, с. 19.
[41] Кржижановский Г.М. К пересмотру плана ГОЭЛРО. Плановое хозяйство, 1925, № 7, с. 16.
[42] Кржижановский Г.М. К пересмотру плана ГОЭЛРО. Плановое хозяйство, 1925, № 7, с. 20.
[43] Кржижановский Г.М. К пересмотру плана ГОЭЛРО. Плановое хозяйство, 1925, № 7, с. 25.
[44] Александров И.Г. Днепрострой. Плановое хозяйство, 1926, № 12, с. 172.
[45] Александров И.Г. Днепрострой. Плановое хозяйство, 1926, № 12, с. 184.
[46] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т. 2 4.1. Строительная и производственная программа плана. М: Плановое хозяйство, 1929, с. 41.
[47] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т. 2 4.1. Строительная и производственная программа плана. М: Плановое хозяйство, 1929, с. 101.
[48] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т. 2 4.1. Строительная и производственная программа плана. М: Плановое хозяйство, 1929, с. 106.
Опорные комбинаты
Уже в 1926-1927 годах началось проектирование первых комбинатов.
В первом пятилетнем плане было упомянуто шесть комбинатов, намеченных к постройке или уже начатых.
- Урал – сложный индустриальный комбинат, в котором проводилось комбинирование чёрной и цветной металлургии с химической промышленностью и переработкой леса.
- Ленинград – машиностроительный комбинат.
- Днепрострой – электрометаллургический комбинат (производство черного металла, ферросплавов, алюминия), комбинированный с химической промышленностью.
- Донбасс – угольно-металлургический комбинат, комбинированный с химической промышленностью.
- Кузнецкий комбинат – угольно металлургический комбинат.
- Подмосковный комбинат – комбинирование угольной, металлургической промышленности с электроэнергетикой, химической и стекольной промышленностью.[1]
Урал обеспечивал себя топливом: каменным и древесным углем, обеспечивал себя железной рудой и рудами цветных металлов, химическим сырьем, продовольствием и сельскохозяйственным сырьем. Из привозного сырья был только кузнецкий кокс (150 млн. пудов в год), поскольку на Урале было мало коксующегося угля, а также бакинская нефть. Но ввоз топлива не шел ни в какое сравнение с перевозками нефти и угля в Москву и Ленинград.
Из этого положения Уральские плановики сделали закономерный вывод – Урал должен стать центром военной промышленности: «Комбинация уральской металлургической военной промышленности с возможной в ближайшем же будущем крайне разнообразной химической военной промышленностью Урала обеспечивает полное по составу обслуживание военных нужд Союза в наиболее удобном центральном и отдельном от границ пункте.[2]
(Если бы всё было сделано, как думал Уралплан, легче было бы перенести ВОВ – А.М.)
В рамках машиностроительных объединений в Ленинграде и в Москве проводилась централизация литейных производств, ранее имевшихся на всех предприятиях. Строились крупные и малые литейные заводы, обслуживающие сразу несколько крупных машиностроительных предприятий. Это было одновременно специализацией и концентрацией производств, комбинированием и кооперацией, централизацией снабжения. Нигде, кроме СССР, не планировалось создать систему комбинатов в масштабах целой страны, выпускающую все виды промышленной продукции.
Даже теперь мировая экономика не дошла до той стадии технического объединения промышленности в цельную систему, как это планировали советские плановики в конце 1920-х – начале 1930-х годов.
Политэкономическая система СССР
Как видно из первых же формулировок теории комбинирования, она категорически отрицала рынок и свободные экономические отношения, отрицала рыночную конкуренцию. Она требовала совершенно иной экономической системы. Это очень важный момент, без которого нельзя понять, откуда СССР черпал ресурсы для своей индустриализации. По этому поводу возникало немало всяких теорий, ссылающихся то на внешнюю помощь, то на какой-то мифический «второй контур» экономики, то на пресловутую «командно-административную систему».
Все эти теории подводят к мысли, что будто бы ресурсы сталинской индустриализации брались из воздуха, и что можно и сейчас так же, буквально росчерком пера, создать нужные для модернизации страны ресурсы, из которых вырастут фабрики и заводы. Разумеется, подобные представления не имеют ничего общего с реальностью. У советских плановиков было достаточно четкое и ясное представление о сущности своего хозяйства, и они это понимание достаточно четко выразили, чтобы в этом вопросе разобраться.
Государство – владелец прибавочной стоимости
Ядром этой новой советской экономической системы стал вопрос о производимой в народном хозяйстве прибавочной стоимости и её использовании. Маркс в «Капитале» показал, что прибавочная стоимость, производимая рабочим сверх своих потребностей, и переходящая в распоряжение собственника средств производства, то есть капиталиста, есть основа извлекаемой капиталистом прибыли, и вообще источник всего экономического развития.
Несмотря на то что в советской литературе много говорилось об отличиях советской экономической системы от капиталистической, тем не менее базис у них был общий – всё та же прибавочная стоимость.
Это было доказано известным советским экономистом С.Г. Струмилиным еще в середине 1920-х годов. Он сделал анализ советской хозяйственной системы на примере данных по 73 государственным трестам на 1925/26 год с марксистской точки зрения.
По данным, собранным Струмилиным, в 1925/26 году цена продукции промышленности (c + v + m) составляла 4,5 млрд.. червонных рублей, из них:
– воспроизведенная ценность (с) – 2,1 млрд. червонных рублей (45,8 % )
– оплаченный труд (v) – 1,1 млрд. червонных рублей (24,5 %)
– прибавочный продукт (m) – 1,3 млрд. червонных рублей (29,7 %)
Новая ценность (v + m) составила 2,4 млрд. червонных рублей (54,2 %).
Струмилин подчеркивал: «Здесь хозяином предприятий является государство, которое получает не только предпринимательскую прибыль, но и вообще всю прибавочную стоимость, извлекаемую в данном предприятии.[3]
С этой точки зрения, плановики совершенно могли не заботиться о норме прибыли, поскольку вся прибавочная стоимость тем или иным способом оказывалась у государства.
В 1925/26 году все 73 государственных треста получили прибыль в смысле всей прибавочной стоимости в размере 887,4 млн. червонных рублей, имели убыток в размере 487 млн. червонных рублей, следовательно сальдо составило 400,3 млн. червонных рублей. Они были распределены следующим образом[4]:
|
Млн. червонных рублей |
% |
|
|
В доход государства |
182 |
45,5 |
|
В доход государства по подоходному налогу |
37,5 |
9,4 |
|
Всего доход государства |
219,5 |
55 |
|
На увеличение промышленных фондов |
126,2 |
31,6 |
|
В фонд улучшения быта рабочих |
47,5 |
12 |
Итак анализ Струмилина со всей ясностью показывал, что советское хозяйство капиталистическое в своей основе, и к нему приложимы все выкладки анализа Маркса. Но возникла и существенная разница, состоящая в том, что в СССР собственником основной части средств производства в стране было государство. Это был ключевой момент.
В СССР государство распределяло всю прибавочную стоимость, 55% её оставалось в распоряжении государства и могло расходоваться на самые разнообразные нужды: направляться обратно в промышленность, расходоваться на крупные и капиталоёмкие проекты, на общественные нужды и на нужды обороны. 31,6% оставались в распоряжении предприятий (это было внутрипромышленное накопление, сыгравшее большую роль в индустриализации), а 12% возвращалось рабочим в виде расходов на улучшение быта, или как говорили позднее, в фонды общественного потребления. За счёт того возврата каждый рабочий получал прибавку к заработной плате в размере 4,5%.
По всей цензовой промышленности в 1924/25 году рабочий получал в виде зарплаты 12,6% от валовой продукции на одного рабочего, а в 1925/26 году – 14,5%.
Соответственно государство получало в 1924/25 году – 3463 рублей из 3960 рублей валовой выработки, а в 1925/26 году – 3398 рублей из 3974 рублей валовой выработки, 87,4 и 85,5 % соответственно. В 1913 году – 13,9%. Разница, как видим, была очень резкой.
Прибавочная стоимость и была главным и решающим источником ресурсов для сталинской индустриализации. Трудом миллионов рабочих создавалась продукция, необходимая для строительства и оснащения новых фабрик и заводов, руками же рабочих выполнялись все необходимые работы. Управление процессом производства в масштабе всей страны было сутью самого процесса планирования.
Действительно, для государства, владеющего 85% и более всей выработки всех рабочих в стране, не столь трудно было построить, скажем, железную дорогу, если она была необходимой, или угольную шахту, рудник, электростанцию. Не требовалось искать инвестора и заманивать его обещаниями будущих прибылей.
Если государственных ресурсов не хватало, что случалось в годы индустриализации довольно часто, то руководство стройкой облагалась полномочиями использовать любые местные ресурсы в пределах досягаемости. Все местные ресурсы тоже были государственными.
Чем больше объём прибавочной стоимости, а объём этот прирастает в ходе реконструкции народного хозяйства на основе электрификации (в Госплане были выполнены подсчеты соответствия мощности двигателей и рабочей силы, 20 рабочих или 40 человек населения примерно соответствовали одной лошадиной силе двигателя: то есть 1600 млн. человек населения мира в тот момент соответствовали 40 млн. л. с., в СССР мощность двигателей составляла 300 млн. л. с., что соответствовало 6 млрд. рабочих)[5], тем больше можно выделить материальных ресурсов для нужд обороны, в то время одной из наиболее значимых потребностей социалистического государства. В этом смысле социалистическое накопление есть форма обороны.
Хозрасчетная система
Исходя из этого важнейшего положения, доказанного С.Г. Струмилиным, нетрудно понять сущность системы хозрасчета, появившегося в сталинские времена и существовавшего вплоть до распада СССР.
Хозрасчёт, насколько можно судить из советской послевоенной литературы, никогда в полной мере не понимался советскими экономистами. Главным образом потому, что работы Струмилина были единственным открытым признанием того, что государство присваивает и аккумулирует всю прибавочную стоимость. Впоследствии это, по политическим соображениям, отрицалось. Более того, утверждалось, что Советское государство существует для блага рабочих и крестьян, и начало этому положил сам Сталин.
Признать, что Советское государство эксплуатирует трудящихся точно также, как капиталист эксплуатирует своих наемных рабочих, было трудно и политически небезопасно, поскольку противников Советской власти всегда хватало и они цеплялись за любой аргумент против неё. Здесь же речь шла о самой экономической сущности советского строя. Потому в СССР не могли толком объяснить ни существование товарно-денежных отношений при социализме, ни самой системы хозрасчета.
Между тем вопрос, если его рассматривать под правильным углом оказывается довольно прост.
Во-первых, государство, создавая план определяло общий объем необходимого прибавочного продукта, как в натуральной, так и в денежной форме. Каждый продукт имел цену по государственному прейскуранту, и через него продукция любого производства пересчитывалась в деньги.
Во-вторых, необходимость существования денег вызывалась двумя обстоятельствами. Первое состояло в том, что разные виды продукции не сводимы друг к другу и нуждаются в общем знаменателе для сопоставления. Второе обстоятельство состояло в том, что в производстве любого вида продукции была доля труда рабочих, который требовал возмещения широким списком потребительской продукции. По этой причине труд измерялся в человеко-часах, оцененных по тарифной сетке в деньгах, а дальше рабочий мог обменять полученный денежный эквивалент труда на нужные ему товары.
Таким образом в советском хозяйстве деньги служили посредником в трансформации труда в продукцию, и одного продукта в другой, соответственно, как и говорилось в теории расширенного общественного воспроизводства Маркса. Советский рубль всегда был внутри страны «товарным рублём», то есть его покупательская способность определялась объёмом производимой в народном хозяйстве продукции.
В-третьих, обмен денег на продукцию мог откладываться, и часть денег неиспользованная на производственное или личное потребление, становилась накоплением, что могло быть израсходовано на какие-то другие нужды, например постройку нового завода. Деньги в накоплении соответствовали определенному объему продукции и труда рабочих…
В-четвертых, государство выдавало деньги в форме бюджетных ассигнований или кредитов, не просто так, а в соответствии с планами (для общего управления финансами с 1930 года составлялся единый финансовый план СССР), в том числе с планом, данным этому конкретному предприятию.
В практическом использовании выделенной суммы у предприятия была определенная автономия, руководство предприятия могло в пределах плана маневрировать деньгами, направляя их на те работы и нужды, которые были первоочередными в данный момент. Главное – выполнить план и уложиться в представленный предприятию кредит.
В советском финансовом законодательстве четко разделялись три формы финансирования государственной промышленности: безвозвратные ассигнования (они назывались выдачей), собственно кредит (представление средств с условиями и сроками возврата), и ссуда (кредит, выдаваемый под условия возврата и выплату процентов).
В 1929-1930 годах государство монополизировало предоставление кредитных средств промышленности и ввела правило, что кредит выдавался только под проекты, сметы или заключенные договора. Само предприятие имело собственный производственно-финансовый план (промфинплан), в соответствии с которым строилась вся работа предприятия, производство и сбыт продукции.[6]
В-пятых, получив средства, предприятие было обязано заключить договора со всеми поставщиками сырья, материалов, комплектующих и со всеми покупателями своей продукции. Правила соблюдения договоров были строгими, покупатель вступал во владение товаром только после оплаты. Товар обычно отгружался сразу после поступления заявки, но если оплаты не происходило, то товар находился у покупателя на ответственном хранении, и поставщик мог его куда-то перенаправить. Строгость соблюдения договоров была связана с тем, что покупатель, получивший продукцию без оплаты, получил бы не предусмотренный финансовым планом кредит, предприятие-поставщик нерационально израсходовало бы свои кредитные и оборотные ресурсы, а работники его не получили бы возмещения за свой труд, то есть, таким образом, лишались своей доли, предусмотренной планом потребительской продукции.
Вот это и была система хозрасчета, предусматривающая рациональное использование выделяемых государством средств в соответствии с плановыми заданиями. Без этой системы аккумуляция в руках государства и последующее использование всей производимой прибавочной стоимости были бы невозможными.
Рациональная забота о рабочих
Советская экономическая система эксплуатировала труд рабочих. Но в этом деле также были существенные отличия от капиталистической системы, в том, что государство брало на себя создание условий для воспроизводства рабочей силы.
Ещё в 1921 году плановое руководство поняло, что для того, чтобы рабочий хорошо работал, его надо хорошо кормить. Первые же попытки восстановления промышленности уперлись в количество выделяемых промышленности продовольственных ресурсов, что заставило Госплан РСФСР летом 1921 года составить план продовольственного снабжения на год.
Главный его составитель С.Г. Струмилин показал зависимость выработки рабочего от размера его пайка. Он привел данные о рационе русского рабочего до революции и таблицу зависимости производительности рабочего от потребленных в день калорий.
|
Потребление в день калорий на одного рабочего |
Прибыль от одного рабочего в год предприятию (руб.) |
Заработок рабочего в год (руб.) |
Примечание |
|
3750 |
351 |
233 |
рабочий работал без убытка |
|
3000 |
148 |
187 |
рабочий работал без убытка |
|
Минимальный уровень питания 2500 |
11 |
156 |
чистый убыток составлял 340 руб. |
|
Минимальный уровень питания на гране поддержания физического существования 2.000 |
-124 (убыток) |
124 |
чистый убыток составлял 475 руб.[7] |
|
в 1913 году – 3913 |
Иными словами, чем меньше пищи потреблял рабочий, тем меньше он возмещал своей работой своё содержание. |
||
|
в 1917 году – 3445 |
|||
|
в 1918 году – 2680 |
|||
Согласно приведённому выше расчёту, каждый рабочий не вырабатывал продукции из-за снижения производительности труда на 260 рублей. В итоге терялось 1600 млн. рублей золотом непроизведённой продукции.
В 1920 году была введена система «бронированного снабжения». Рабочие получали продовольствие практически вне зависимости от выработки и соблюдения дисциплины. К 1 января 1921 года на бронированном снабжении находилось 3 млн. 125 тысяч человек. Летом того же года их численность выросла до 3 млн. 762 тысяч человек. При этом количество прогулов составило 38% человеко-дней, а выработка составляла 52% от довоенной. Такое положение привело к превращению завода в Собес для рабочих, получавших продукты даже за невыход на работу. Струмилин предложил число рабочих на снабжении сократить, а паёк оставшимся увеличить. По его подсчетам, нужно было установить паёк в 3400 калорий в день для взрослого и 2600 калорий – для члена семьи.
Для сравнения – Красноармейский паёк составлял 2900 калорий в день, что было вполне приемлемо. Паёк солдата армии США составлял тогда 2929 калорий, французской армии – 2995, немецкой – 3069 калорий.[8]
Увеличение калорийности пайка всего на 1тысячу калорий поднимало производительность рабочего с 253 до 584 рублей, то есть в 2,3 раза.[9]
На заседании Президиума Госплана, совместно с представителями Наркома продовольствия, было предложено число рабочих сократить с 4 млн. до 3,5 млн. человек, а число советских служащих с 2 млн. 154 тысяч до 1,5 млн. человек.[10]
С июля 1921 года бронированное снабжение было практически прекращено, и Наркомпрод стал создавать систему коллективного снабжения, в которую было включено 990,1 тысячи рабочих в промышленности и 815 тысяч рабочих на транспорте.
Урок продовольственного планирования пошел впрок, и в дальнейшем, когда от крайностей первых послевоенных лет уже отказались, началась политика постепенного повышения доли рабочих в общем объеме производимой стоимости.
Государство стало сокращать присваемую прибавочную стоимость, отдав часть её рабочим, чтобы укрепить и увеличить производительность труда и общее развитие хозяйства.
Исходя из того, что в 1924/25 году 1,82 червонных рубля соответствовали довоенному рублю, а в 1925/26 году соответствие стало 1,66 : 1.
Итак, в 1924/25 году рабочий получал 559 червонных рублей, а вырабатывал продукции на 2027 довоенных или 3689 червонных рублей. Следовательно, рабочему доставалось 15,1% выработки. В 1925/26 году рабочий получала 695 червонных рублей, а вырабатывал на 2349 довоенных или 3899 червонных рублей, и получал 17,1 % выработки.[11]
В СССР, наряду с индивидуальной оплатой труда, возникли и развивались общественные фонды потребления. В чём это выражалось? Например, в организации общественного питания и создания фабрик-кухонь.
Домашний труд составлял в 1929 году 107,9 млрд. рабочих часов, в том числе 71,5 млрд. часов на приготовление пищи или около 50% всего отработанного населением времени.[12]
Время на приготовление обеда в столовой сокращалось до 2,4 минуты против 35 минут в домашних условиях.
Вскоре после появления первых фабрик-кухонь при заводах и фабриках, например Иваново-Вознесенской, открытой 29 марта 1925 года, появились данные о росте производительности труда по сравнению с предприятиями, где питание было неорганизованным. В 1928 году в СССР было 1000 общественных столовых с мощностью до 650 тысяч обедов в день.[13]
Аналогичные подсчёты, сделанные для образования и культурной работы, также показывали, что государственное финансирование этих сфер также является выгодным, поскольку рост образовательного и культурного уровня рабочего ведет к росту квалификации, и, как следствие, росту выработки.
Сопоставления выработки по возрастам показали такую закономерность. Если пик выработки у необразованного рабочего, занятого физическим трудом, приходится на 32 года, после чего следует постепенный спад, то у квалифицированного рабочего пик производительности приходится на 45-48 лет. Образованный рабочий не только больше вырабатывает, но и поддерживает высокую выработку на протяжении большей части своей трудовой жизни. Впрочем, была ещё одна причина бережно относится к рабочим кадрам. СССР имел большой запас рабочей силы, но вовсе не беспредельный. Каким образом Госплан оценивал прирост рабочей силы на предстоящие пятилетия?
|
Всего прирост населения (%) |
Прирост рабочего населения (%) |
|
|
первая пятилетка |
11,2 |
14,30 |
|
вторая пятилетка |
10,60 |
4,80 |
|
третья пятилетка |
9,10 |
7,50 |
Причины такого замедления темпов прироста населения и резкого падения прироста рабочего населения состояло в том, что с 1932 года в трудоспособный возраст вступало поколение 1915-1922 годов рождения, которое было ослаблено войной и голодом, а также было малочисленнее предыдущего поколения.
В первую пятилетку нужно было сделать упор на работы, не требующие сложного оборудования и высокой квалификации, пригодные для молодых рабочих, а в последующей пятилетке делать ставку на техническую реконструкцию и замену живого труда машинами. Из этого же следовал и другой вывод, что нельзя рабочую силу эксплуатировать хищнически и на износ, ибо в этом случае подрывалась бы сама основа экономического развития СССР.
Рассчитывать на привлечение иностранной рабочей силы советские плановики не могли. Хотя в 1920-е годы было немало примеров приезда в СССР рабочих из США или Германии, и были даже примеры еврейской трудовой эмиграции, но всё же приезд иностранных рабочих совершенно не повлиял на общий баланс трудовых ресурсов.
Борьба с оппонентами
В действительности проведение индустриализации было связано с упорной борьбой мнений по поводу экономического курса вообще и его конкретных деталей.
Причём борьба шла как внутри партии, так и между коммунистами и беспартийными противниками индустриализации в Сталинской трактовке. Она захватывала целую эпоху, около десяти лет, примерно в 1920 по 1930 год, и шла почти беспрерывно, перекидываясь с одного фронта противоречий на другой. В сущности, Сталинская индустриализация набрала темпы и стала решающим процессом в экономической жизни страны только после того, как основные оппоненты были разгромлены в идейных и политических спорах.
Можно выделить три основные линии противоречий и идейной борьбы.
Первая линия состояла в расхождении толкования доктринальной партийной идеологии и программы. Все коммунисты довоенного периода были в общем согласны с тем, что нужно стремиться к мировой революции и всеобщему сокрушению капиталистической системы. Но по поводу того, как именно это следовало сделать, вспыхивали острые споры: стоит ли укреплять завоеванный «бастион революции «или же стоит ждать революции в развитых капиталистических странах, по крайней мере в Европе. Эта линия противоречий разделила Сталина и Троцкого.
Вторая линия состояла в спорах на тему самой возможности индустриализации в России. Очень многие, главным образом буржуазные экономисты, считали, что это невозможно, и делали вывод, что нужно встроиться в мировое хозяйство, улучшить отношения с капиталистическими державами, получить от них кредиты и техническую помощь. Пока же этого не произошло, следовало развиваться в той мере, в какой это позволяло состояние народного хозяйства. В основном вдоль этой линии стояли буржуазные экономисты и инженеры, с одной стороны, и коммунисты – с другой. Однако эта линия прошла и внутри партии, разделив Сталина и Бухарина.
Третья линия состояла в том, чтобы строить полностью некапиталистическое общество здесь и сейчас, не считаясь с наличным состоянием хозяйства. Эта позиция не получила оформления, и её высказывали различные группы и отдельные товарищи. Причиной было то, что эта точка зрения фактически ставила задачи мировой революции на второй и даже на третий план, в силу чего не могла получить широкую поддержку в партии. Резко некапиталистический характер мировоззрения и предложений сторонников этой точки зрения не позволил им найти поддержку и вне партии.
Как бы там ни было, но и Сталину пришлось дорого заплатить за победу своего курса индустриализации. Борьба мнений и вызванные ею последствия превратили индустриализацию из более или менее планового движения к намеченным целям в героическую схватку с трудностями, потребовавшую немалого напряжения сил и жертв.
Заговор буржуазных экономистов
Начнем, пожалуй с буржуазных экономистов, чьё выступление против концепта индустриализации было самым коротким по времени. Их сопротивление было сломлено ещё до начала первой пятилетки, несмотря на их большое влияние в советских плановых и хозяйственных органах.
Почему они именуются именно буржуазными? Во-первых, потому, что они действительно представляли собой выходцев из дореволюционной буржуазии либо кругов инженерства, тесно связанных с крупными капиталистами. До революции они занимали высокое общественное положение: имели чины, большое жалованье и состояние, многие из них были совладельцами шахт и заводов.
Советская власть в первые же годы после революции взяла на службу сотни и тысячи представителей дореволюционной буржуазии и инженерства, остро нуждаясь в квалифицированных кадрах для восстановления и управления промышленностью.
Струмилин писал об этом: «В интересах скорейшего построение социализма советская власть в свою очередь охотно привлекала и привлекает беспартийных специалистов всякого рода, хотя бы на роли временных помощников, отнюдь не строя себе особых иллюзий насчет их идеологии и требуя от них и лишь элементарной профессиональной добросовестности и служебной лояльности. Поэтому с первых же дней плановой работы кадры плановых органов были в очень значительном проценте заполнены представителями буржуазной интеллигенции самых разных мастей и оттенков».[14]
Во-вторых, эти люди вовсе не были сторонниками новой власти, и многие относились к ней враждебно, сохранили всё своё прежнее буржуазное мировоззрение. Их сотрудничество с большевиками было вынужденным. Уехать по каким-либо причинам они не могли, а других сфер, где были бы востребованы их знания, в СССР не было. Основная черта их политического мировоззрения состояла в том, что они считали приход большевиков к власти случайным и полагали, что в любом случае Россия, таким или иным образом, вернется на прежнюю дорогу капитализма.
Многие из них работали в хозяйственных органах и в годы Гражданской войны, не выступая против заведенных тогда порядков. Их значение резко изменилось с объявлением новой экономической политики (НЭП), которая быстро превратилась в возрождение частного капитала и рынка. Буржуазные экономисты в советских органах стали, по сути, агентами возрождавшегося частного капитала.
Условия НЭПа сильно их ободрили, укрепив во мнении о неизбежности скорого краха власти большевиков и в грядущем возрождении капитализма в России. Поэтому в начале 1920-х годов они стали усиленно продвигать свою концепцию, состоящую из следующих пунктов:
- … восстановление на уровне 1913 года. С этой идеей были согласны и коммунисты, которые также сравнивали текущее положение с уровнем 1913 года и активно использовали довоенные цены для расчётов в «твердой валюте», что было необходимостью в условиях девальвации совзнака. Они понимали уровень 1913 года как некий статистический уровень производства, народного дохода, цен, необходимый для нужд учёта.
Но буржуазные специалисты придавали этой идеи буквальный смысл: восстановления всей структуры, всех пропорций, всех особенностей хозяйства образца 1913 года. Только с этого уровня, мол, можно начинать реконструкцию хозяйства.
- … сбалансированность хозяйства. Коммунисты понимали баланс, как подвижный, постоянно меняющейся баланс между производством и потреблением, что вытекало из их хозяйственного опыта времён войны. Буржуазные специалисты под балансом понимали статичный баланс народного хозяйства, соответствующий определенным неизменным коэффициентам. Самым знаменитым стало соотношение продукции промышленности и сельского хозяйства, которое пропагандировал Громан, – 63:37. Такой баланс сложился в 1913 году, и Громан требовал так планировать развитие хозяйства, чтобы вернуться к этому коэффициенту.
- … буржуазные специалисты везде и всюду требовали обязательной коммерческой рентабельности предприятий и соответствия выпуска продукции платежеспособному спросу.
Это требование было выдвинуто членом Промсекции Госплана И. A. Калинниковым ещё весной 1922 года: «Производственный план не должен отвечать теоретической потребности в фабрикатах государства и населения, а должен точно соответствовать покупательной их способности».[15] Это был прямой выпад против концепции, сформулированной Кржижановским.
Нужно ещё подчеркнуть, что за этой, чисто экономической, позицией и скрывались далеко идущие намерения, связанные с подготовкой свержения Советской власти.
Сейчас имеется выраженная тенденция к тому, чтобы отрицать такие помыслы у дореволюционного инженерства. Представителей этих кругов изображают как людей, совершенно оторванных от политики и не озабоченных ничем, кроме развития промышленности. Но это не так. Советский строй был для них совершенно чужд. До революции инженеры, в особенности состоятельные, стояли очень высоко над рабочими, между ними было непроходимая социальная пропасть.
В революцию инженеры на фабриках и заводах массово вооружались пистолетами и револьверами на случай рабочих волнений, в ходе которых избить и выгнать опостылевшего инженера было обычным делом. После революции инженеры потеряли всё и пошли на службу к тем, кого еще несколько лет назад самолично избивали палкой. Из этого нетрудно понять, что их ненависть к Советской власти была столь же едкой, как концентрированная серная кислота.
Открытое влияние и скрытое вредительство
Как выяснилось впоследствии, уже на процессах Шахтинского дела и «Промпартии», многие из инженеров сохранили и поддерживали связи с бывшими владельцами национализированых предприятий, которые уехали за границу, собирали и передавали им сведения о текущем положении и выполняли их указания, общий смысл которых сводился к двум моментам: всеми силами мешать большевикам хозяйствовать и постараться вернуть фабрики и заводы прежним владельцам в максимально первозданном виде.
Потом, уже в 1927 году, когда политическая ситуация в Европе обострилась, и во Франции стали обсуждать планы повторной интервенции в Россию, инженерство стало готовить экономический саботаж. Они тайно передавали бывшим владельцам или прямо разведкам экономические сведения, срывали хозяйственный рост, восстановление предприятий, особенно в ключевых отраслях, таких как угольная промышленность, черная металлургия и железные дороги, а также должны были подготовить экономический крах СССР к сроку намеченной интервенции.[16]
Основной вклад их в намеченное крушение советского строя состоял именно в скрытом тайном и трудно распознаваемом вредительстве.
Нечего представлять обвинения, выдвинутые против инженерства на процессах, как некие выдумки. Этот способ действия был целесообразен и эффективен с точки зрения их социальных интересов и политического мировоззрения, а также условий, в которых они не могли образовать легальную несоветскую политическую организацию и вообще действовать открыто.
Надо сказать, использовали они вредительство настолько виртуозно, что коммунисты, работавшие с ними бок о бок в течение многих лет, в Госплане СССР и в других хозяйственных организациях, сами имевшие неплохой опыт подпольной и конспиративной работы, не смогли его распознать.
Главным средством, с помощью которого инженеры проводили вредительство, была их репутация как высококлассных специалистов. Почти все 1920-е годы им действительно во многих случаях верили на слово. Ввиду высокой квалификации и познаний в устройстве народного хозяйства им было поручено составление первых проектов пятилетних планов.
Все эти планы отличались своим крайним минимализмом. Пятилетка Калинникова предусматривала рост продукции промышленности с 1156 млн. золотых рублей в 1922/23 году до 3260 млн. рублей в 1927/28 году, при этом должно было быть привлечено за пять лет 443 млн. рублей иностранных кредитов.[17]
План развития черной металлургии предусматривал рост производства чугуна с 300 тысяч тонн в 1922/23 году до 1 млн. 230 тысяч тонн в 1927/28 году (то есть 29,2% довоенной выплавки) при плановом убытке в 14 млн. рублей за 5 лет.[18]
Рост стоимости валовой стоимости промышленной продукции по плану Калинникова достигал 98,3% довоенного уровня, тогда как выплавка чугуна – 29,2%, а грузооборота железных дорог – 65,7% довоенного уровня.
Это говорит о том, что буржуазные специалисты делали ставку на развитие легкой индустрии, производящей товары широкого потребления, для сбыта на рынке.
Все планы, составленные буржуазными экономистами, были нацелены на усиление роли частного капитала и облегчение им накопления за счёт государственной промышленности, а в перспективе и на восстановление буржуазной республики. План экономического развала Советской власти изнутри провалился благодаря бдительности руководства Госплана, которое единодушно отвергло все предложенные планы и ни одну из проектировок не приняло даже, в качестве ориентировок. Так, в плане Калинникова промышленная продукция указывалась в размере 1156 млн. рублей, тогда как по отчетным данным она составляла (на момент составления плана) 1480 млн. рублей, то есть, в 1,2 раза больше.
Контрольные цифры на 1925/26 год были составлены в Президиуме Госплана СССР, где доминировали коммунисты, и вскоре были опубликованы.
Буржуазные специалисты сразу же после публикации контрольных цифр на 1925/26 год развернули против них самую бурную агитацию, причём сразу в нескольких высших органах: на коллегии ВСНХ и Наркомфина, на заседаниях СТО. Главный тезис, что контрольные цифры Госплана – абсолютно оторванные от реальности, фантастические и потому не могут быть приняты.
Между тем позднее Струмилин показал полную беспочвенность подобных обвинений. Когда в 1926 году Струмилин подвёл итоги 1925/26 хозяйственного года и сопоставил их с контрольными цифрами Госплана, то картина наглой и бездоказательной критики контрольных цифр со стороны буржуазных специалистов встала во всей красе.
К примеру, буржуазные специалисты считали оценки Госплана по объему экспорта в размере 1100 млн. червонных рублей абсолютно нереальными. Между тем оценку Наркомата внешней торговли, который оценивал экспорт в 1074 червонных рублей, эти же самые специалисты считали вполне реальной.
Буржуазные специалисты нападали и на оценки Госплана капитальных вложений в промышленность, составлявшие по контрольным цифрам на 1925/26 год 800 млн. червонных рублей. Между тем утвержденная программа вложений составила 788 млн. червонных рублей, а реальное исполнение по промфинплану – 780 млн. червонных рублей, то есть 99% от плана.[19]
Однако Струмилин, вскрывший тогда недобросовестность буржуазных экономистов в Госплане, так и не догадался, что речь идет не о простом восстановлении уровня и структуры хозяйства в 1913 году и не о чрезмерной осторожности, а о подрывной работе.
Вредительство, судя по весьма скупым и неоднозначным данным было явлением массовым, захватившим тысячи дореволюционных инженеров, работавших в различных советских хозяйственных органах и на предприятиях.
Как правило, они были людьми, имевшими отношение к принятию решений: директорами и главными инженерами предприятий, объединений, трестов.
Например, целиком в их руках было руководство важнейшим угледобывающим Донецко-Грушевским управлением, где вредители руководили всеми пятью крупными шахтами. Директорат треста «Донуголь», объединявший все шахты Донбасса, состоял целиком из вредителей, позднее осуждённых по Шахтинскому делу.[20]
Сколько их было в точности и насколько далеко простиралась их сеть – неизвестно до сих пор.
По большому счёту нам хорошо известны только два дела – Шахтинское и дело «Промпартии».
Еще встречаются некоторые указания на вредительство на железных дорогах, в чёрной металлургии, в машиностроении, в золото-платиновой промышленности. Есть подозрение, что далеко не вся сеть вредителей была выявлена и вычищена.
Начав с угольной промышленности, чекисты нашли нити, ведущие к железным дорогам, оттуда к энергетике и машиностроению, а потом уже в самом конце, вышли и на группу вредителей в Госплане СССР.
Уголь был путеводной нитью в разоблачении заговора буржуазных экономистов. Именно с ареста сотрудника Госплана СССР В.А. Ларичева, ведавшего вопросами топливоснабжения, весной 1930 года появилась возможность вскрыть главную и наиболее опасную организацию.
Методы вредительства в планировании
Вредительство в планировании было наиболее опасным видом вредительства, поскольку его результаты сказывались не на отдельных предприятиях, а на всём народном хозяйстве в целом, тормозили и срывали весь ход начатой индустриализации.
На процессе «Промпартии» ведущее место занимали вопросы подготовки интервенции и связанные с этим переговоры с заграничными эмигрантскими организациями, в первую очередь с «Торгпромом».
Первоначально «Инженерный центр» в 1926 году занимался главным образом сохранением имущества старых владельцев, торможением развития конкретных предприятий, передачей информации, а также работой по предоставлению капиталистам концессий на особо выгодных условиях.
Однако в связи с тем, что весной 1927 года заграничные круги сделали ставку на интервенцию в СССР, перед «Инженерным центром» была поставлена другая задача – затормозить развитие всего народного хозяйства в целом и по возможности ввергнуть его в кризис, особенно в угольной, металлургической промышленности и на транспорте, что должно было облегчить интервенцию.
Руководство «Инженерного центра» принялось вербовать работников Госплана. Калинников показывал на процессе: «В 1927 году, как Хренников мне сказал, вопрос о переходе с конкретного вредительство на плановое уже начал усиленно занимать круги «Инженерно-технического центра». Ему было необходимо привлечь центральную фигуру из Госплана Союза, через которую проходили бы ответственные планы по промышленности. Вот почему Хренников обратился ко мне с предложением принять более близкое участие в «Инженерном центре».[21]
То же самое говорил и Рамзин: «Шли разговоры о создании своего инженерского Госплана, который должен корректировать в соответствии со взглядами и убеждениями инженерства ту экономическую политику, которую проводит Советская власть. Говорили о том, что помимо официального Госплана нужно иметь свой инженерский Госплан, через который и следует влиять на экономическую политику, проводимую Советской властью, путем, во-первых вербовки ряда членов из официального Госплана и проведении через них своей политики».[22]
Собственно, такими агентами «Инженерного центра» в Госплане стали Калинников, Чарновский и Ларичев. В некотором роде они собирались использовать Госплан в качестве инструмента для проведения своей политики, как показал Чарновский 29 ноября 1930 года.
Надо сказать, что вредители действовали весьма изобретательно. Например, в сокращении использования местного топлива – торфа и бурого угля – они не удовлетворились сокращением добычи торфа до 15 млн. тонн на конец первой пятилетки, как показывал Рамзин.
Рамзин показал: «Были две постановки вопроса. Одна заостряла вопрос о местном топливе, давая возможность отодвигать проблему связи Юга и Северо-запада и Юга и ЦПО. Вторая постановка, шла, наоборот, в пользу преувеличения донецкого топлива, она производила своего рода демпинг по отношению к местному топливу».[23]
Из этой дискуссии, которая получила своё отражение в хозяйственной прессе, нельзя было понять, к чему склоняются хозяйственники.
Упор на местное топливо серьезно затруднял топливоснабжение Ленинграда и Центрально-промышленной области вокруг Москвы, поскольку эти районы не обладали достаточными ресурсами местного топлива. Упор на донецкий уголь также позволял расстроить снабжение топливом во время войны, по примеру расстройства хозяйства во время Первой мировой войны. Помимо этого, как показывал Рамзин, умышленно задвигался на задний план наиболее выгодный метод добычи торфа – фрезерный, а также развивалась идея газификации торфа, которая получилась слишком дорогой и капиталоёмкой.
Рамзин признавал электрификацию ключевым вопросом, поскольку от него зависела механизация и рост добычи угля. Потому всеми силами тормозилось строительство Штеровской электростанции на штыбах, запланированной ещё в плане ГОЭЛРО, а на вопросы о том, где Донбасс возьмёт электроэнергию, вредители указывали, что энергоснабжение будет возможно с Днепрогэса, когда он будет достроен.
Не менее изобретательно тормозилась электрификация Центрально-промышленного района на основе подмосковного угля. По показаниям Рамзина, торможение строительства Бобриковской станции было директивой «Промпартии» (созданной летом 1928 года на основе «Инженерного центра» после провала в Донбассе и ареста П.И. Пальчинского, видимо изначального организатора вредительства). Для этого также была умышленно раздута дискуссия о строительстве Бобриковской или Тверской электростанции. Проект Тверской электростанции разрабатывался в противовес Бобриковской электростанции. В отношении последней крайне медленно велась разработка проекта. Пока он разрабатывался, он успел устареть, что его пришлось переделывать. Тогда Энергоцентру было заказано пять вариантов нового проекта, один из которых рассчитывался на оборудование на 100 атмосфер, которое было только в США и заказать которое было нельзя.
Рамзин показывал, что все эти вредительские меры по топливу должны были помочь интервенции: «По плану 1929/30 года, то есть того года, в который намечалась интервенция, при малейшем нарушении снабжения должна была произойти топливная катастрофа».[24]
По опыту Первой мировой войны уже было известно, что топливная катастрофа неминуемо приведёт к параличу промышленности и транспорта и поставит СССР на грань военного поражения. Опыт 1917 года, тогда ещё живой в памяти, самым наглядным образом доказывал, что это вполне возможно.
В отношении металла проводилось минимальное планирование и создание острых диспропорций. Калинников уточнял в своих показаниях, что вместе с установлением низких плановых заданий проводилось расширение диспропорций: «На мне лежала обязанность увязывать промышленный план. Когда я получил задание из «Инженерного центра», а потом из ЦК вредительски увязывать этот план, то я старался пропускать все те дефекты, которые получались в виде несогласования развитие отдельных отраслей, а также в виде диспропорций, которые были во вредительских работах Госплана, а также и в планах, представляемых из ВСНХ».
По расчётам вредителей, общий кризис должен был наступить к 1930 году, и в этот момент должна была состояться интервенция. Подготовка к этому началась с лета 1928 года, когда «Инженерный центр» был преобразован в «Промпартию», в ЦК вошли: Хренников, Рамзин, Ларичев, Калинников, Федотов и Чарновский. В этот момент вся тяжесть работы, в связи с провалами в Донбассе, Шахтинским делом и арестом Пальчинского, была перенесена в плановые органы.
В октябре 1928 года в Париже состоялись переговоры с представителями «Торгпрома» и французского Генерального штаба, причём Рамзин показывал, что эти встречи проводились специально для того, чтобы выяснить серьезность намерений и подготовки зарубежной стороны.
В этот момент между Госпланом и ВСНХ шла усиленная борьба за варианты плана. То, что вредителям удалось провести свой вариант развития металлургии в пятилетний план, было для них очень большим успехом.
Интервенция, не получилась в силу внешних обстоятельств. Главным плацдармом для наступления на СССР была Польша, которая по соглашению с Францией, заключённому в начале 1920-х годов должна была содержать армию в 600 тысяч человек.
В дополнение к польской армии требовалось ещё собрать около 200 тысяч человек из эмигрантов и из белогвардейцев, которые к тому времени сохраняли свою военную структуру и организации.
В силу хозяйственных и финансовых трудностей, польская армия уже к 1924 году была сокращена до 350 тысяч человек, а экономический кризис и вовсе сделал подготовку интервенции в СССР делом малореальным. Помимо этого, экономический кризис серьезно ударил по всем странам Восточной Европы, которые могли бы выступить в качестве плацдарма для интервенции: Румынии и Чехословакии. Расчёт на интервенцию не оправдался.
Хозяйственная слабость Польши в решающий момент выбила ключевое звено из плана нападения на СССР.
В 1929 году промышленное производство Польши составляло лишь 86,56% довоенного уровня. Во время мирового экономического кризиса, к 1932 году производство упало на 53,7% к уровню 1929 года, по чугуну – на 70%, по стали и прокату – на 60%.
Попытка ликвидировать Урало-Кузнецкий комбинат
В то же самое время, когда Уралплан создал первые варианты Уральской черной металлургии, использующей богатые железные руды горы Магнитной и прекрасный коксующийся кузнецкий уголь, после чего Урал должен был стать одним из важнейших в СССР центров выплавки металла, вредители выступили против того проекта, пытаясь его ликвидировать.
В Госплане УССР в 1926 году была создана комиссия по металлургии под руководством Я.Б. Диманштейна, которая пыталась разработать свой вариант развития черной металлургии, с решительным упором на реконструкцию южных заводов, причём в их работе сразу проявилось стремление противопоставить южную металлургию уральской и сибирской.
Диманштейн был крупным дореволюционным экономистом, профессором Харьковского университета, и в годы Гражданской войны он был тесно связан с Союзом горнопромышленников Юга России, из рядов которого вышли Шахтинские вредители. Сохранились его воспоминания о поездке в мае 1918 года из Харькова в Киев, во время немецкой оккупации, в ходе которой он посетил правительство Украинской народной республики и Центральную Раду. Как и многие крупные экономисты, после революции он стал работать в плановых органах.
По представлении специалистов группы Диманштейна, основными потребителями металла в народном хозяйстве были: железные дороги, сельское хозяйство и широкий потребительский рынок. Всё потребление металла ими оценивалось в размере всего 600 млн. пудов на 5 лет.[25]
Между тем проект пятилетнего плана на 1926/27 – 1929/30 годы предусматривал за пятилетие выплавку чугуна в размере 1446,3 млн. пудов и 1372 млн. пудов стали, то есть в 2,4 раза больше, чем рассчитывали специалисты Госплана УССР. Диманштейн считал, что оценки пятилетнего плана сильно завышены.
Развитие машиностроения они вообще не брали в расчёт.
В 1927 году это был явный шаг назад даже не от проектов пятилетнего плана, а уже от практики планирования промышленности ВСНХ СССР, который научился составлять точные производственные и сбытовые программы для подконтрольных ему отраслей промышленности.
После такого вступления Диманштейн перешёл к прямой атаке Урало-Кузнецкого проекта. По его мнению Криворожской и Керченской руды вполне достаточно для развития черной металлургии, и мнение о недостаточности запасов криворожских руд – это миф. Отверг он и мнение об истощении запасов коксующего угля в Донбассе. Наконец, по его мнению, себестоимость металла на Урале будет столь высокой, что не сможет конкурировать с украинским металлом. Основной вклад в высокую себестоимость должны будут вложить, по мнению Диманштейна, перевозки кузнецкого угля на Урал, на Магнитогорский завод.
По подсчетам другого известного металлурга В.Е. Грум-Гржимайло, чугун с проектируемых Уральских заводов должен выходить куда дешевле, чем с южных заводов. Он давал такие цифры для себестоимости пуда чугуна:
Магнитогорский завод – 48,5 руб.,
Криворожский завод – 58,45 руб.
Среднеуральский завод – 53,6 руб.[26]
В разработках Уралплана были предложения по развитию металлообработки и машиностроения, что уже создавало потребителей для уральского металла, а также были проекты по строительству железных дорог в Казахской АССР, в Сибири и на Дальнем Востоке, для чего тоже требовался металл.
Диманштейн формулировал свои выводы очень резко: «Не только Урало-Кузнецкий проект, в разных вариантах, но и всякая концепция создания на Урале металлургии, работающей на Сибирском топливе, представляется бесконечно вредной».[27]
Потому он предлагал построить в Кузбассе один металлургический завод на 40 млн. пудов чугуна и два новых завода на 40 млн. пудов чугуна на Юге.
Диманштейн и его единомышленники не только выпустили книгу со своими выводами, но и развернули настоящую газетную кампанию, опубликовав около 20 статей в хозяйственных газетах и журналах, добиваясь того, чтобы их аргументация нашла поддержку. Надо отметить, что к этой аргументации прислушались и быстро на неё дали ответ.
Расчёты Диманштейна, который впоследствии оказался участником группы вредителей и был осужден по делу «Промпартии», был довольно прост. Отсутствие крупной черной металлургии на Урале и в Сибири резко тормозило развитие Кузбасса и передавало главную роль в снабжении углём Донецкому бассейну. Потому Диманштейну оставалось только нажимать на нерентабельность перевозок кузнецкого кокса на Урал (2200 км) и всячески хвалить возможности Украины и Донецкого района. Он полагал, что плановики-коммунисты откажутся от развития крупной черной металлургии на Урале и в Сибири, что сделает СССР очень уязвимой страной. Украинскую металлургию достаточно легко захватить как наступлением из Польши, так и десантом с моря, что и было показано во время Гражданской войны. В случае интервенции, если вся металлургия СССР была бы на Украине, страну не так сложно было бы поставить на грань поражения.
Погром буржуазных экономистов
Вредительство в Госплане СССР стало внезапным открытием для коммунистов-плановиков. Оказалось, что они во главе с Кржижановским, все эти годы работали в окружении врагов, пользовавшихся их доверием. Плановикам пришлось каяться и писать саморазоблачительные статьи. Больше всего пришлось каяться Кржижановскому, поскольку всем было прекрасно известно, что именно он привел в Госплан почти всех подсудимых по делу «Промпартии», в частности Ларичева и Рамзина.
В октябрьско-ноябрьском номере журнала «Плановое хозяйство» за 1930 год Кржижановский написал саморазоблачительную статью, в которой признал, что вредительство в электроэнергетике имело большие масштабы. «Вредителям удалось значительно затормозить проведение Ленинского плана электрификации».[28]
Он, конечно, в своей статье поносил двурушничество Рамзина, Осадчего и других вредителей, но свои ошибки ему оправдать было нечем. Ошибки обошлись ему дорого. Кржижановский был снят с поста председателя Госплана СССР и надолго исчез с авансцены планирования, заняв пост директора энергетического института. Вместо него был назначен В.В. Куйбышев.
Во время следствия по делу «Промпартии» были арестованы член Президиума Госплана СССР В.Г. Громан и сотрудник Госплана В.А. Базаров, в рамках дела «Союзного бюро ЦК меньшевиков», и потому арест был использован для сведения с ним окончательных счётов. В журнале «Плановое хозяйство» вышло сразу две статьи с резкой критикой Громана и Базарова. Одна – Р.Е. Вайсберга, другая – М. Рагольского.
Вайсберг подчеркнул, в отличие от Кржижановского, что борьба с вредителями велась всегда и была крайне упорной: «Но здесь необходимо с самого начала подчеркнуть, что нельзя себе представлять дело таким образом, будто вредители не получали в плановой работе никакого отпора, никакого противодействия. Весь плановый фронт за последние годы представлял из себя поприще, на котором происходила отчаянная борьба между коммунистами и открытыми вредителями.»[29] Это действительно было так. С 1925 по 1930 год не было, пожалуй, ни одного сколько-нибудь значимого вопроса планирования или экономического развития, по которому бы не шли подобные споры. Выделенные им «вредители-синтетики» или громано-базаровская группа (в неё по данным М. Рагольского, входили: Громан, Базаров, Вишневский, Шуба, Пистрак, Гухман, Бройман, Зелингер), больше всего действовала в конъюнктурных обзорах, в составлении контрольных цифр, пятилетнего и генерального плана. Если члены «Промпартии» планировали развитие ключевых отраслей промышленности с разрывами и диспропорциями, то Громан стремился установить такие пропорции народного хозяйства, чтобы задержать развитие на максимально низком уровне.
Вайсберг считал, что вредительство в планировании велось в соответствии с определенной философией, основной момент которой он сформулировал следующим образом: «Она заключается в том, что пролетариат взявший в свои руки власть, способен только разрушать производительные силы страны, и может существовать только за счет основного капитала, унаследованного от прошлого некапиталистического строя».[30]
Из этого вытекало стремление Громана навязать планированию военное соотношение продукции промышленности и сельского хозяйства – 63:37, а также дать широкие возможности для развития частного хозяйства. На основе этой пропорции профессор Осадчий разработал один из самых первых вариантов генерального плана: «Та же комиссия Осадчего по генеральному плану, о котором мы говорили выше, руководствовалась громановской пропорцией 63:37, устанавливая роль товарной продукции обобществленного и частного сектора примерно так: 240:1800, то есть комиссия считала, что за 15 лет частное хозяйство должно настолько усилиться в нашей стране, что даст прирост товарной продукции на целых 180%.[31]
Вайсберг ещё до открытия вредительства критиковал Громана и писал, что он берёт хозяйственную стихию в развитии с дореволюционного времени, когда она находилась под властью помещиков и капиталистов, и на этой основе строит своё предвидение и экстраполяции.
Кроме совершенно неприемлемого для коммунистов бурного роста частного хозяйства, получалось значительное торможение основных отраслей промышленности. Вайсберг привёл данные о том, насколько соответствовали показатели генерального плана комиссии Осадчего в действительности.[32]
|
Генплан комиссии Осадчего (%) |
Фактическое развитие в 1929/30 г. к 1925/26 г. (%) |
|
|
Чёрная металлургия |
120,00 |
191,40 |
|
Крупное машиностроение |
110,00 |
245,00 |
|
Металлопромышленность |
235,00 |
436,40 |
Отсюда последовал вывод: «К 1929/30 году план Осадчего был перевыполнен».[33] Только если раньше подобное отставание плана от действительности считалось недостатками самого планирования, то в конце 1930 года стало ясно, что это было вполне умышленное вредительство с целью затормозить развитие народного хозяйства.
Громан действительно предлагал повысить сельскохозяйственные и понизить промышленные цены, чтобы достичь своего соотношения в 1925/26 году. Однако в реальности в этом году (1929/30) соотношение товарных масс сельского хозяйства и промышленности составляло 33,1:66,9, и в последующие годы доля сельского хозяйства стала резко падать. К 1930/31 году соотношение составляло в неизменных ценах 1926 года 19,3:80,8, а в текущих ценах – 26,1:73,9.[34]
Иными словами, бурное развитие народного хозяйства в период реконструкции сразу же сломало пропорцию Громана, и уже к началу первой пятилетки не было никакой возможности вернуться к его пропорции, если только не проводить свёртывание индустриализации.
В общем и целом, критики сделали вывод что вредители стремились к реставрации пропорций, характерных для довоенного капиталистического хозяйства, к усилению и развитию частного сектора при торможении развития социалистического сектора, что не могло не привести к свержению советской власти и интервенции, о чём показывали подсудимые на процессе «Промпартии». На этом дискуссия с буржуазными экономистами кончилась. Собственно, спорить стало не с кем, поскольку почти все видные представители этих самых буржуазных экономистов были арестованы и проходили по различным процессам. Заговор оказался разгромлен.
Ущерб от вредительства
Если попробовать оценить тот ущерб, который делу индустриализации нанесли вредители в промышленности и в Госплане, то надо признать, что он был значительный и едва было не привёл к срыву всей индустриализации.
Самый большой урон был нанесён чёрной металлургии, без которой вообще невозможно говорить об индустриализации. Стараниями вредителей получилось так, что СССР вступил в первую пятилетку не только с острым дефицитом металла, но и с одной только дореволюционной металлургической базой, ещё не подвергшейся реконструкции.
Потребности заметно опережали выпуск. По оценке Главметалла, потребность в чёрных металлах составляла: (в млн. пудов)
1925/ 26 г. – 377
1926/ 27 г. – 411
1927/ 28 год – 445
1928/ 29 г. – 480
1929/30 г. – 517.[35]
Главметалл сделал жесткий вывод, что производство почти всех видов промышленной продукции и работа транспорта зависит от затрат металла и продукции металлопромышленности.
Так, на 1 млн. рублей сельскохозяйственной продукции требовалось 9416 рублей сортового железа (то есть проката). На 1 млн. рублей продукции металлообработки 269000 рублей, и на один 1 млрд. пудовёрст грузооборота железных дорог требовалось 27500 рублей сортового железа.[36]
Председатель Главметалла ВСНХ СССР В.И. Межлаук подчеркивал: «Первая из них – проблема устранения диспропорций между развитием металлургии и металлообрабатывающей промышленности. Всемерное форсирование металлургии, построение новых заводов и переоборудование старых должно быть первой задачей в области металлопромышленности все ближайшие 10 лет«.[37]
Иными словами, заводы надо строить, не откладывая, и они должны дать первый металл по крайней мере в 1927/28 году. Однако в 1925 и в 1926 годах ни одного крупного металлургического завода не было начато постройкой.
Начало сооружения крупнейших комбинатов таких как Магнитогорский и Кузнецкий, началось в 1929 году, на четыре года позже, как раз в то время, когда по первоначальным планам они должны были дать первую продукцию. Эти четыре года были, по существу, вычеркнуты из индустриализации.
Затягивание начала строительства новых металлургических заводов поставило промышленность в крайне невыгодное положение и вынудило председателя ВСНХ В.В. Куйбышева, наследовавшего пост после смерти Дзержинского в августе 1926 года, всеми силами форсировать развитие черной металлургии.
В августе 1928 года в ВСНХ был подготовлен проект увеличения выплавки чугуна с 8 до 10 млн. тонн. При всех расчётах выходило, что металлический голод оставался неизжитым даже к концу пятилетия, при том, что возникло много новых потребителей металла. Куйбышев имел влияние в Политбюро ЦК ВКП(б), и его поддерживал Сталин, так что его стараниями партийные органы стали поддерживать высокие темпы роста выплавки чугуна и стали. Это заставило пересматривать как вообще планы развития черной металлургии, так и проекты конкретных заводов.
В начале 1930 года, в связи с составлением плана «Большого Урала», вынесенного в Президиум ВСНХ 26 января 1930, который предусматривал увеличение выплавки чугуна в 3,5 раза по сравнению с показателями пятилетнего плана, стала всё же закрепляться более высокая цифра. Она складывалась из программы реконструкции треста «Югосталь», который должен был выплавлять 6 млн. тонн, из увеличенной мощности Кузнецкого и Магнитогорского заводов, которые должны были выплавлять 3,7 млн. тонн чугуна (в том числе Магнитогорский завод – 2, 5 млн. тонн), ещё 4,5 млн. тонн чугуна должны были дать другие Уральские металлургические заводы. При такой программе получалось уже 14,2 млн. тонн чугуна. Остаток до 16-17 млн. тонн чугуна планировалось добрать за счёт чугуна в Центральной промышленной области и Ленинграде, где имелись довольно крупные чугунолитейные заводы, обслуживающие машиностроительные предприятия, а также строительством Липецкого металлургического завода на рудах Курской магнитной аномалии.
На основе подобных расчётов появилась директива XVI съезда ВКП(б) о выплавке 17 млн. тонн чугуна. Куйбышев на съезде говорил: «Тут нужно обратить внимание на неизбежную неравномерность роста чёрной металлургии. 1930/31 и 1931/32 годы будут ещё по преимуществу жить продукцией старых металлургических заводов, и только 1932/33 год будет годом, когда в производство войдут новые гиганты всей своей мощностью, годом, когда будут закончены строительством огромные реконструируемые заводы Южной Украины и Урала».[38]
Иными словами, весь его план выплавки 17 млн. тонн чугуна строился на одновременном строительстве и запуске сразу нескольких крупных металлургических заводов (он называл Магнитогорский, Кузнецкий, Запорожский, Мариупольский и Нижнетагильский заводы), а также рассчитывал, что в контрольных цифрах на 1931/32 год получится предусмотреть ещё строительство нескольких металлургических заводов на хопёрских, орско-халиловских и криворожских рудах.
Летом 1930 года Магнитогорский и Кузнецкий заводы только-только заложили первые доменные печи и стали заливать фундаменты основных цехов. Куйбышев пошел на риск, начав строительство без проектов и без должным образом подготовленной строительной базы.
На съезде партии Куйбышев получил тяжелый удар критики от Г.К. Орджоникидзе, который выступил с большим докладом от имени Центральной контрольной комиссии и Наркомата рабоче-крестьянской инспекции, в котором показал, что дела в тяжёлой промышленности, и в особенности на стройках, идут очень неважно. После краткого введения Орджоникидзе обрушился на черную металлургию: «Обследование и изучение чёрной металлургии со всей очевидностью показало, что серьёзно продуманного и проработанного пятилетнего плана по металлургии у нас не имеется. Имевшийся пятилетний план ВСНХ по Югостали страдал рядом крупнейших дефектов. В значительной мере преуменьшались возможности использования наличного оборудования».[39]
Орджоникидзе указал, что рост коэффициента использования печей на пятилетку составляет 1-2 %, и производительность домен и мартенов сильно отстаёт от заграничного уровня. По его словам, в пятилетке ВСНХ по чёрной металлургии предусматривался снос 10 домен и строительство взамен них новых, а также реконструкция сразу 12 заводов, при этом ни на один не было готового проекта.
В противовес политике Куйбышева, Орджоникидзе предложил сохранить старые печи на пятилетку, которые могли дать 1800 тысяч тонн чугуна сверх запроектированных в пятилетке ВСНХ 2400 тысяч тонн, за счёт рационализации подготовки сырья, повышения коэффициента использования и съёма металла.
Критика была очень серьёзной, так что ночью 3 июля 1930 Куйбышев написал покаянное письмо в ЦК партии с признанием своих ошибок.
Сталин поддержал решение об увеличении планов выплавки: «Нам нужно к концу пятилетки не 10 млн. тонн чугуна, как требует этого пятилетний план, а 15-17 млн. тонн. Эта задача должна быть выполнена, если мы хотим по-настоящему развернуть дело индустриализации нашей страны».[40]
Но сразу же после съезда развернулась работа по ускорению развития металлургии, в которой Политбюро принимало самое активное участие. 30 июля 1930 года было принято решение об ускорении развития металлургии Урала и о пуске Нижнетагильского завода. 5 августа 1930 было одобрено строительство Липецкого металлургического завода. Были приняты меры для ускорения строительства Магнитогорского и Кузнецкого комбинатов.
Судя по всему, решающий вклад в дальнейшее развитие событий внёс процесс «Промпартии» и показания подсудимых, которые партийному руководству и хозяйственникам стали известны уже вначале октября 1930года. Эти показания коренным образом изменили ситуацию вокруг развития металлургии.
Оказалось, что неправы и Кржижановский, и Куйбышев. Председатель Госплана СССР, по сути дела, защищал минималистскую установку в планировании чёрной металлургии, которая гарантировала металлический голод и торможение развития машиностроения.
Председатель ВСНХ СССР, по сути дела, проводил политику распыления и омертвления капитальных вложений. Решение было вынужденным, но легче от этого не становилось. По итогам 1929/30 года строительство новых заводов было в глубоком кризисе: освоено 63 % капиталовложений, 40 % строек строили без проекта и 17 % – по эскизным проектам, стройки имели 73 % стройматериалов, и, что в особенности важно, только 47,5 % кирпича, и было заказано только 52 % всего необходимого оборудования.[41] Было крайне сомнительно, что будут доведены в срок до конца уже начатые стройки, а Куйбышев просил ещё денег на новые капитальные вложения.
Вопрос о развитии чёрной металлургии был вынесен на заседание Политбюро 30 октября 1930 года. На нём было принято подтвердить план в 17 млн. тонн чугуна, но при этом отсрочить пуск машиностроительных предприятий до ввода в строй металлургических мощностей, пока для потребителей не будет производиться достаточное количество металла. После этого было решено сменить руководство и Госплана, и ВСНХ. Кржижановскому дали почетную отставку (от более серьёзных выводов по поводу разведения вредителей в Госплане его спасла впечатляющая партийная биография), Куйбышев отправился в Госплан планировать народное хозяйство, а руководство ВСНХ поручили Орджоникидзе.
Рассчитаться за последствия вредительства в планировании развития металлургии, за рискованную политику Куйбышева и за выделенный им вексель на 17 млн. тонн чугуна, предстояло низовым работникам. СССР освоил выпуск 17 млн. тонн чугуна только в конце второй пятилетки.
В общем итоге индустриализации последствия вредительства оказались не столь заметными, как могли бы быть. Дело в том, что вмешался внешний фактор, на который не могли рассчитывать ни вредители, ни Сталин. Это был фактор чистого сталинского везения. Как раз накануне запланированной интервенции в СССР в 1930 году, в США случился «чёрный вторник» 29 августа 1929 года, капиталистическую экономику охватил масштабный кризис, который всё изменил. Капиталисты теперь стали остро нуждаться в советском рынке для сбыта продукции, в том числе металла и разнообразной машиностроительной продукции, произвели очень значительные по объему поставки, что конечно сгладило негативные эффекты от резкого отставание чёрной металлургии от темпа индустриализации.
Крестьянский социализм в отдельно взятой стране
Сталинский концепт индустриализации подвергался атакам с другого фланга, который получал во внутрипартийных дискуссиях условное название «правый уклон». Суть этого идейного течения, вождем которого был видный партийный теоретик Н. И. Бухарин, состояла в том, чтобы проводить индустриализацию с опорой на постепенное развитие крестьянского хозяйства и в условиях НЭПа, когда государственный сектор народного хозяйства выступает на внутреннем рынке торговым контрагентом крестьян, именно эта торговля между городом и деревней выступает приводом индустриализации. Эту позицию сталинцы иногда иронично называли «индустриализацией с ситцевого конца», намекая на то, что зажиточный крестьянин больше интересуется потребительской продукцией, вроде этих самых ситцевых тканей.
Этот спор между Сталиным и Бухариным, который был, конечно, столкновением двух концепций, за десятилетия подвергся масштабным искажениям.
У сталинского подхода, состоявшего в ведущей роли крупной промышленности и тяжёлой индустрии в процессе индустриализации, и у бухаринского подхода, делавшего ставку на НЭП, внутреннюю торговлю и ведущую роль крестьянства, была своя правота, и далеко не сразу ход споров склонился в пользу именно сталинского концепта. Более того, примерно до начала первой пятилетки именно сталинская позиция ощутимо уступала в убедительности, причём по целому списку обстоятельств и факторов. Сталину пришлось выработать и выдвинуть оригинальный план реконструкции сельского хозяйства, чтобы одолеть противостоящую точку зрения, получившую весьма значительную поддержку в партии.
Советская Россия – страна крестьянская
Первый и самый главный факт, лежавший в основе этих споров, состоял в том, что Россия была страной крестьянской. Этот факт был странным и противоречивым, поскольку в то же самое время Россия входила в список крупнейших индустриальных стран.
Здесь нужно ясно понять это противоречие, которое и сделало крестьянский вопрос в эпоху индустриализации тяжёлым, сложным и драматическим по своему разрешению. Крупная индустрия концентрировалась всего в нескольких компактных районах: Северный – вокруг Петербурга, Центральный – вокруг Москвы, Поволжский – вокруг Нижнего Новгорода, а также крупный и важный промышленный район на юге – Донецкий, сосредоточение угля и стали. Была ещё группа старых уральских заводов и довольно крупный промышленный район, связанные с добычей нефти, в Баку. Вокруг них расстилалось необозримое крестьянское море, состоящие из 21 млн. крестьянских хозяйств.
Разница между промышленными районами и остальной крестьянской частью страны была колоссальной, и во всём, от применяемых технологий до уровня жизни и бытовых привычек. Если в промышленности применялись современные на тот момент технологии и электрическое оборудование, то значительная часть крестьянства пахала землю сохами и косулями, как при князе Рюрике.
При этом крестьянство оказывало существенное влияние на экономическое развитие страны и не только тем, что в 1913 году производило 66% национального дохода. Во-первых, деревня была поставщиком рабочих рук, как насовсем, так и временно. Значительная часть рабочих не утрачивала связей с деревней и земледелием. До революции и в первые годы советской власти был весьма распространён обычай уходить летом с заводов и фабрик на сельхозработы. Кроме этого были отхожие промыслы, то есть крестьяне отправлялись из своей деревни на заработки. Часть таких отходников делала это регулярно (например, это были плотники, каменщики, землекопы и т.п. рабочие), а часть – временно и сезонно, после уборки урожая, в течение зимних месяцев. Это колебание людей между городом и деревней придавало всему народному хозяйству цикличный и сезонный характер, привязанный к ритму сельхозработ. Промышленность снижала темпы в летние месяцы и набирала их зимой.
Во-вторых, такой же сезонный характер имела работа транспорта и торговля. После уборки ярового урожая, примерно в начале октября, начиналась скупка хлеба у крестьян, в деревне разворачивалась бойкая торговля, открывались и работали многочисленные ярмарки. Зерно в то время гужевыми подводами привозилось к железной дороге, откуда часть его сразу вывозилась в города, а также к пристаням. Скупщики хлеба накапливали новый урожай в амбарах, чтобы с началом речной навигации следующего года сплавлять его баржами до морских портов на экспорт. Железные дороги в этот сезон работали с нагрузкой, поскольку вместе с перевозками хлеба увеличивался также вывоз угля в крупные промышленные центры, да и вообще население закупало топливо на зиму.
К концу декабря – началу января вся эта бурная хозяйственная деятельность падала до минимума, оживая к марту – апрелю, когда шла вывозка заготовленного леса к сплавным рекам, и к следующему пику хозяйственных работ в мае – июне – времени посевной и массового сплава самых разнообразных грузов по рекам, по высокой воде. После окончания посевной и установления межени на реках в июле активность снова затихала до осени и уборки урожая.
То есть крестьянство, по существу заставляло жить всю страну по вековечному расписанию сельхозработ. Это, конечно, имело на развитие промышленности тормозящий эффект, от недогрузки оборудования в летние месяцы до необходимости иметь солидные товарные запасы и оборотные капиталы для приспособления к сезонной крестьянской торговле. В СССР вплоть до конца второй пятилетки это влияние ощущалось очень сильно. С 1921 по 1930 год был введён хозяйственный год, с октября по август, приуроченный к сбору урожая. Внутренняя торговля в значительной степени определялась хлебозаготовками, проводимыми в основном осенними месяцами, а хозяйственная жизнь определялась индексами цен на хлеб. Лишь с 1935 – 1936 годов, когда народное хозяйство в основном прошло реконструкцию, а государство стало накапливать крупные маневровые запасы зерна, это влияние утратило свой определяющий характер.
В первые советские годы это крестьянское влияние на хозяйство усилилось по сравнению с дореволюционными временами, причём сразу по нескольким направлениям.
Первое: расстройство транспорта в годы Первой мировой и Гражданской войн вызвало расстройство хлебоснабжения городов, продовольствие стало поступать нерегулярно, в недостаточном количестве, с колёс.
Второе: земельная реформа 1918 года, проведённая в соответствии с известным лозунгом: «Земля – народу!» и на основе трудового принципа (землёй владел тот, кто её непосредственно обрабатывал) привела к исчезновению сектора крупных помещичьих хозяйств, до революции производивших основную массу товарного хлеба, отпускаемого в города и на экспорт
Третье: безудержные военные хлебозаготовки, не только в порядке продразвёрстки, но и в порядке низового произвола, а также военное разорение, прокатившееся по основным хлебопроизводящим губерниям, где шли боевые действия, привели к сокращению запашки во всех хозяйствах и сделали аграрный сектор преимущественно натуральным, потребительским, то есть крестьяне старались сеять столько, чтобы хватило только на себя, ибо излишек всё равно отберут. «В результате крестьяне стали планировать свое хозяйство по чисто потребительскому типу – без всяких «запасов, что называется, в обрез», – писал С. Г. Струмилин.[42]
Общее сокращение подвоза хлеба в города во время Гражданской войны и голод заставили рабочих в значительной степени окрестьяниться. Часть из них бросила заводы и фабрики и отправилась в деревню, где было проще с продовольствием, а часть вынуждена была браться за плуг.
Даже такой индустриальный гигант, как Путиловский завод в Петрограде, в 1919 году вынужден был создать свой совхоз и отправлять рабочих на сельхозработы. Промышленность, ради собственного прокормления, заводила многочисленные связи с деревней: создавала подсобные хозяйствах, оказывала крестьянам услуги по ремонту инвентаря, производила товары для обмена на хлеб. Поскольку в годы Гражданской войны металла для нужд сельского хозяйства почти не отпускалось, то любой металлолом или металлический хлам можно было сменять на хлеб. По этой причине Ленин в марте 1921 года сделал крупную уступку крестьянам, провозгласив НЭП, а в Госплане РСФСР в 1921 году сделали вывод, что хлеб – это то, что определяет вообще состояние и развитие всего народного хозяйства и особенно городской промышленности. Первым планом, составленным в этом новом органе, был как раз план хлебоснабжения. Введение новой экономической политики было в первую очередь, что общепризнанно, уступкой крестьянству в целях получения с него хлеба, остро необходимого для городов, промышленности и армии. Хлеб у крестьян был. Продразверстка в 1920 году устанавливала объем обязательных закупок в размере 452 млн. пудов, то есть почти в два раза меньше, чем до революции. Реально было заготовлено 346,8 млн. пудов. Установленный в 1921 году продналог предполагал собрать в РСФСР 240 млн. пудов, в Украине – 117 млн. пудов хлеба, всего 357 млн. пудов хлебов, в том числе 238 млн. пудов продовольственного зерна.[43] Это примерно 40% от дореволюционных сборов. У крестьянства должен был оставаться излишек в размере 225 млн. пудов продовольственного зерна, который и должен был поступить на продуктообмен хлеба на промтовары. Ещё более значительными были запасы неучтенного хлеба, который Ленин введением более низкого продналога намеревался выманить из амбаров и ям в сферу продуктообмена, тогда натурального, поскольку денежное хозяйство было расстроено и не работало. По подсчётам С. Г. Струмилина, в 1920 году было недоучтено 676 млн. пудов зерна. Это количество превышало семенной фонд, засыпанный в том году – 454,3 млн. пудов. Иными словами, крестьяне должны были иметь для обмена около 900 млн. пудов хлеба, то есть столько, сколько изымалось из сельского хозяйства до революции.
В мартовском номере журнала «Народное хозяйство» появилась статья А. Свидерского «Новая экономическая политика». А.И. Свидерский был членом Коллегии Наркомпрода и был участником обсуждений вопросов введения НЭПа. Очевидно, эта статья была написана и опубликована по просьбе Ленина, для того, чтобы разъяснить суть происходящих перемен.
Во-первых, в статье изначально не было никаких шагов к рынку, как это приписывалось идеям НЭПа позднее. Это была чисто продовольственная реформа.
Во-вторых, Свидерский указывал, что продовольственная разверстка не является изобретением большевиков и не выступает характерным элементом советского строя. Продразвёрстка – как система обязательных поставок государству по твёрдым ценам – проявилась в конце 1916 года при царском правительстве, затем существовала при буржуазном временном правительстве, а позднее проводилась советской властью.
Большевики вынуждены были пользоваться продразверсткой, поскольку захватили власть в самом начале хлебозаготовительной кампании 1917/18 года.
В-третьих, идея продразверстки не признается соответствующей идеям коммунизма. Напротив, идея продуктообмена – это коммунизм: «Путь к коммунизму идет через установление таких взаимоотношений государства с крестьянством, при которых крестьянин, сдавая все излишки своего производства государству, получал от государства все нужные ему продукты».[44]
Ленин, таким образом, не только сделал эту уступку крестьянству, и не только продавил провозглашение НЭПа на съезде партии, сломив сопротивление недовольных, но и подвёл под неё доктринальную базу, сформулировав тезис, что путь к коммунизму пролегает через кооперирование крестьянства. Сила зависимости народного хозяйства от крестьян была такова, что заставила Ленина принять тезис, который раньше был в арсенале его оппонентов по революционному движению: народников и социалистов – революционеров.
Это было первое, главное и самое веское основание для того, чтобы выступать за «индустриализацию с ситцевого конца». В 1927 году, когда начались первые стычки между Сталиным и Бухариным, зависимость промышленности и народного хозяйства от деревни была наличным фактом, и ещё были живые, красочные воспоминания о продовольственных трудностях, «террористической войне за хлеб» мая 1918 году и других военно-продовольственных кампаниях.
Даже такой пламенный большевик, как Дзержинский, заложил в план, в 1925 году строительство заводов по выпуску сеялок, молотилок, плугов, кос и другого сельхозинвентаря.[45] В то время план повальной электрификации и форсированного развития тяжелой промышленности, на которых базировался сталинский концепт, выглядели оторванными от действительности фантазией. Сталину долго нечего было этому возразить, и заметно, что в течение почти всех 1920-х годов он держался в стороне от хозяйственной проблематики. Возможность произносить речи об угле и стали, и о том, что промышленность «у нас есть теперь», он получил позднее и в других условиях. Выраженно крестьянский характер СССР перед началом первой пятилетки, равно как и очевидная зависимость развития всего народного хозяйства от деревни, создали немало сторонников приоритета развития сельского хозяйства и «индустриализации с ситцевого конца».
[1] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т. 2 4.1. Строительная и производственная программа плана. М: Плановое хозяйство, 1929, с. 97-100.
[2] Генеральный план хозяйства Урала на период 1927-1941 годов и перспективы первого пятилетия (материалы к Генплану РСФСР и СССР). Свердловск: Уралплан, 1927, с. 67.
[3] Струмилин С.Г. Процесс ценообразования в СССР. Плановое хозяйство, 1928, № 7, с. 47.
[4] Струмилин С.Г. Процесс ценообразования в СССР. Плановое хозяйство, 1928, № 7, с. 54.
[5] Рамзин Л.К. Ресурсы энергии в СССР. Плановое хозяйство, 1925, № 1, с. 174.
[6] Бюджетная система и единый финансовый план СССР. Систематический сборник общесоюзного законодательства. 4.I-II. М. Советское законодательство, 1932, с. 86.
[7] Струмилин С.Г. Избранные произведения в пяти томах. Т. 2. На плановом фронте. М.: АН СССР, 1963 с. 27.
[8] Струмилин С.Г. Избранные произведения в пяти томах. Т. 2. На плановом фронте. М. Ан СССР, 1963 с. 30.
[9] Хозяйственные проблемы Советской Республики. Выпуск 1. Хозяйственные проблемы. М. 1921, с. 30-31.
[10] Протокол № 59. Протоколы Президиума Госплана РСФСР за 1921 год. М.: Экономика, 1979, с. 69.
[11] Перспективная ориентировка на 1927/28–1931/32 годы. М.: Плановое хозяйство, 1928, с. 38-39.
[12] Струмилин С.Г. Избранные произведения в пяти томах. Т. 4. Очерки социалистической экономики СССР. М.: Наука, 1964, с. 10.
[13] Халатов А. За переустройство быта (Сборник статей по вопросам общественного питания). М.: Всенарпит, 1930, с. 15.
[14] Струмилин С.Г. Избранные произведения в пяти томах. Т. 2. На плановом фронте. М.: Издательство АН СССР, 1963, с. 174.
[15] Цитируется по: Струмилин С. Г. избранные произведения в пяти томах. Т. 2. На плановом фронте. м.: Издательство АН СССР, 1963, с. 181.
[16] Процесс «Промпартии» (25 ноября – 7 декабря 1930 года), М., 1931, с. 49-50,51.
[17] Струмилин С.Г. Избранные произведения в пяти томах. Т. 2. На плановом фронте. М.: Издательство АН СССР, 1963, с. 198.
[18] Струмилин С.Г. Избранные произведения в пяти томах. Т. 2. На плановом фронте. М.: Издательство АН СССР, 1963, с. 195.
[19] Струмилин С.Г. Индустриализация СССР и эпигоны народничества. М.-Л., 1927, с. 23-24.
[20] Экономическая контрреволюция в Донбассе. (Итоги Шахтинского дела). Статьи и документы. М.: Юридическое издательство НКЮ РСФСР, 1928, с. 105.
[21] Процесс «Промпартии» (25 ноября – 7 декабря 1930 года), Стенограмма судебного процесса и материалы, приобщённые к делу. М. Советское законодательство, 1931, с. 185.
[22] Процесс «Промпартии» (25 ноября – 7 декабря 1930 года), Стенограмма судебного процесса и материалы, приобщённые к делу. М. Советское законодательство, 1931, с. 160.
[23] Процесс «Промпартии» (25 ноября – 7 декабря 1930 года), Стенограмма судебного процесса и материалы, приобщённые к делу. М. Советское законодательство, 1931, с. 350.
[24] Процесс «Промпартии» (25 ноября – 7 декабря 1930 года), Стенограмма судебного процесса и материалы, приобщённые к делу. М. Советское законодательство, 1931, с. 78.
[25] Диманштейн Я.Б. Проблемы районирования металлопромышленности в связи с условиями промышленного развития Украины и Союза. Выводы работы комиссии по металлу при Госплане УССР. Харьков, 1927, с. 132.
[26] Генплан хозяйства Урала на период 1927-1941 года и перспективы первого пятилетия (материалы к Генплану РСФСР и СССР). Свердловск: Уралплан, 1927, с. 248.
[27] Диманштейн Я.Б. Проблемы районирования металлопромышленности в связи с условиями промышленного развития Украины и Союза. Выводы работы комиссии по металлу при Госплане УССР. Харьков, 1927, с. 202.
[28] Кржижановский Г.М. Вредительство в энергетике. Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 23.
[29] Вайсберг Р. «Объективная «наука госплановских вредителей. Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 28.
[30] Вайсберг Р. «Объективная «наука госплановских вредителей. Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 36.
[31] Вайсберг Р. «Объективная «наука госплановских вредителей. Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 39.
[32] Вайсберг Р. «Объективная «наука госплановских вредителей. Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 35.
[33] Вайсберг Р. «Объективная «наука госплановских вредителей. Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 33.
[34] Рогальский М. О вредительской теории планирования Громана – Базарова. Плановое хозяйство. 1930, № 10-11, с. 66.
[35] Материалы особого совещания по воспроизводству основного капитала при Президиуме ВСНХ СССР. Серия 1. Пятилетние гипотезы по отраслям промышленности. Книга 23. Металлическая промышленность. М.- Л.:, 1926, с. 43.
[36] Материалы особого совещания по воспроизводству основного капитала при Президиуме ВСНХ СССР. Серия 1. Пятилетние гипотезы по отраслям промышленности. Книга 23. Металлическая промышленность. М.- Л.:, 1926, с. 52.
[37] Материалы особого совещания по воспроизводству основного капитала при Президиуме ВСНХ СССР. Серия 1. Пятилетние гипотезы по отраслям промышленности. Книга 23. Металлическая промышленность. М.- Л.:, 1926, с. 6.
[38] XVI съезд ВКП(б). Стенографический отчёт. М-Л.: Государственное издательство, 1930, с. 483.
[39] XVI съезд ВКП(б). Стенографический отчёт. М-Л.: Государственное издательство, 1930, с. 301.
[40] Сталин И. В. Сочинения. Т. 12, М.: Госполитиздат, 1954, с. 331.
[41] Индустриализация СССР 1929-1932. Сборник документов, М.: Наука, 1969, с. 134-139.
[42] Струмилин С. К хозяйственному плану на 1921 – 1922 годы. Народное хозяйство, 1921, № 5, с. 18.
[43] Струмилин С. К хозяйственному плану на 1921 – 1922 годы. Народное хозяйство, 1921, № 5, с. 13.
[44] Свидерский А. Новая продовольственная политика. Народное хозяйство, 1921, № 3, с. 6.
[45] Материалы особого совещания по воспроизводству основного капитала при Президиуме ВСНХ СССР. Серия 1. Пятилетние гипотезы по отраслям промышленности. Кн. 23. Металлическая промышленность. М-Л., 1926, с. 34.
Сельское хозяйство тоже должно расти
Немаловажным моментом, сделавшим немалый вклад в укрепление позиции «правого уклона», стал, как ни странно, вопрос о темпах развития народного хозяйства. Эта тема стала активно обсуждаться с конца 1924 года, когда первые послевоенные трудности были преодолены и наметился хороший восстановительный рост. Разгорелась бурная дискуссия, в которой оформились такие позиции. Ряд экономистов и хозяйственников держались тезиса, что хозяйство должно расти с темпом 30 – 40 % и выше в год. Эту мысль впервые предложили, очевидно Г.Л. Пятаков и Е.А. Преображенский, а потом она была подхвачена Л. Д. Троцким и его сторонниками виде лозунга «сверхиндустриализации». Впоследствии она неизменно преподносилась как троцкизм и искажение линии партии, однако же сторонником высоких темпов был такой убеждённый сталинец как Куйбышев, под руководством которого в ВСНХ СССР разрабатывались планы роста индустрии на 20 – 30 % в год, а также был проект генерального плана Сабсовича, созданного при поддержке Куйбышева, который исходил из роста в 40 – 50 %.
На другом фланге были буржуазные экономисты со своей фирменной идеей «затухающих темпов». Они предлагали на пятилетие начать в первый год с роста в 20 – 30 %, а потом плавно снижать его до 14 – 15 % в год, а после окончания пятилетки переходить на нормальные темпы роста в 5 – 7 % в год, как в капиталистических странах.
В разрешение этого вопроса значительный вклад сделал В.Е. Мотылёв. Он за 1926 – 1928 годы провёл обработку обширного статистического материала о темпах роста в наиболее развитых капиталистических странах: США, Великобритании, Франции и Германии с целью отыскать закономерности в темпах роста и найти способ, в наибольшей степени подходящий к хозяйственным задачам в СССР. Мотылёв считал: «Далеко не все мыслимые методы ускорения темпа оказываются в нашей системе хозяйства целесообразными и реальными».[1]
Анализируя статистические материалы, он обнаружил, что сам по себе темп роста тяжелой индустрии не гарантирует высокого темпа роста всего хозяйства. Темп роста сдерживался низкими темпами развития сельского хозяйства, что приводило к разрыву между промышленностью и сельским хозяйством. Европейские страны, в особенности Великобритания и Франция, имеющие обширные заморские колонии, компенсировали низкие темпы развития сельского хозяйства ввозом сельхозсырья из колоний.
Но было в капиталистическом мире исключение – США. Темп роста американского хозяйства заметно опережал темпы роста европейских стран, при том, что США не имели обширных колоний. Мотылёва заинтересовал этот феномен, и он провёл исследование статистики хозяйства США с 1801 по 1901 год, в ходе которого, выявилось, что быстрые темпы роста всего хозяйства складывались из одновременного подъёма промышленности и сельского хозяйства: «Таким образом, важной особенностью американского темпа индустриализации является одновременный подъём промышленности и сельского хозяйства. Темпы развития сельского хозяйства приближались к темпу роста лёгкой индустрии».[2]
Он рекомендовал следовать американскому типу индустриализации и предлагал установить годовые темпы роста отраслей народного хозяйства по оптимальному плану для сельского хозяйства – 8 – 10 %, для лёгкой промышленности – 17 – 20 %, для тяжёлой индустрии – 25 – 30 %.[3]
Его работы оказали большое влияние на разработку окончательной версии первого пятилетнего плана, и в целом его предложения были приняты. Однако помимо этого Мотылёв поставил вопрос также о росте сельского хозяйства. Оно должно было существенно вырасти, и возникла проблема, каким именно образом этого можно достичь. Вокруг неё и вспыхнули дискуссии между Сталиным и Бухариным.
К социализму черепашьими шагами
Сельское хозяйство СССР, и до революции стоявшее на высоком техническом уровне, потерпело во время Первой мировой и Гражданской войны серьёзный ущерб. В Гражданскую войну погибло 39 % лошадей, 35 % волов, 34 % крупного рогатого скота.[4]
В 1920/21 году производство зерновых в потребляющих губерниях (которые в основном не испытывали прямого воздействия войны) составило 95 % от довоенного уровня, тогда как в производящих губерниях, бывших ареной войны – 40 %.[5]
Зерновое снабжение оказалось подорвано. Расширение посевов тормозилось недостатком семян. Весной 1920 года государство предоставило 76,3 % семян от запланированного количества. В 1920 году сельскохозяйственное производство упало с 11,6 млрд. довоенных рублей до 8 млрд. рублей, то есть до уровня 68,9 %.[6] Зерновые посевы, составлявшие в 1913 году 94,4 млн. гектаров, сократились к 1922 году до 66,2 млн. гектаров.[7] Валовый урожай упал с 4,5 млрд. пудов в среднем за дореволюционное пятилетие, до 1,9 млрд. пудов в 1921 году.
Сказались не только реквизиции хлеба, не только уход и гибель мужчин, но и крайняя нехватка сельскохозяйственного инвентаря. Уже в 1918 году только на территории РСФСР требовалось до 3,5 млн. плугов и 300 тысяч уборочных машин.[8] К окончанию Гражданской войны нехватка сельхозинвентаря приняла просто катастрофические размеры.
Технический уровень сельского хозяйства сильно упал. Даже в 1927 году, после нескольких лет восстановления, 30 % крестьянских хозяйств имели в качестве пахотных орудий только соху, и всего было в употреблении около 5 млн. сох, сильно уступавших по производительности плугу. Это вело к худшей обработке земли, к затягиванию сроков пахоты и сева, что негативно сказывалось на урожайности.
Уже только военного ущерба было бы достаточно, чтобы ввергнуть сельское хозяйство в затяжной кризис. Однако помимо этого на этой отрасли сказались успехи революции. Земельная реформа 1918 году привела к масштабному перераспределению земли за счёт крупных помещичьих хозяйств и отчасти за счёт кулака. Это привело к резким сдвигам в производстве валового и товарного зерна (в млн. пудов).[9]
|
До войны |
Валовая продукция |
Товарная продукция |
|
Помещики |
600 |
281,6 |
|
Кулаки |
1900 |
650 |
|
Середняки и бедняки |
2500 |
369 |
|
Всего |
5000 |
1300,6 |
|
В 1927/28 году |
Валовая продукция |
Товарная продукция |
|
Совхозы и колхозы |
80 |
37,8 |
|
Кулаки |
617 |
126 |
|
Середняки и бедняки |
4052 |
466,2 |
|
Всего |
4749 |
630 |
Итак, результатом земельной реформы стало перераспределение производства товарного зерна в пользу середняков и бедняков, как и вообще сильное осереднячивание деревни. Это, конечно, было большим успехом революционных преобразований, но за него пришлось уплатить сокращением производства товарного зерна более чем вдвое, по сравнению с дореволюционным временем, что сильно сказывалось на темпах восстановления городской промышленности и экономики в целом. В распоряжении государства стало значительно меньше товарного хлеба, и этот факт стал определяющим в борьбе между разными способами подъёма сельского хозяйства.
Введение НЭПа сформировало на тот момент наиболее простой и очевидный способ подъёма сельского хозяйства, с которым соглашались все хозяйственники.
Однако уже в 1922 году начался рост посевных площадей, который в 1924 году дошёл до 82,9 млн. гектаров зерновых и 10,3 млн. гектаров технических культур, которых засеивалось больше, чем до революции. НЭП выдержал испытание практикой, что и подтолкнуло Бухарина к тому, чтобы провозгласить его долгосрочной хозяйственной политикой. За 30 – 40 лет, с его точки зрения, государственный сектор разовьётся и окрепнет настолько, что вытеснит полностью частное хозяйство.
Бухаринцы считали, что, раз соревнование будет долгим, то можно частника не давить пока, а предоставить ему относительную свободу. Индустриализацию проводить тоже нужно, но только за счёт доходов самого государства.
Политбюро, где в 1925 году сторонники Бухарина оказались в большинстве, приняло такую позицию: «они устами Бухарина, заявили, что ничего, кроме социализма и коммунизма, всё равно строить не могут, и его будут строить, хоть для этого придётся плестись черепашьими шагами».[10]
Таким образом, ставка на НЭП не была волюнтаризмом Бухарина, как нередко потом утверждалось сталинцами, а была следствием Ленинской политики, а также была испытана на деле и давала ощутимый хозяйственный результат.
Дальнейшая стратегия революции
В разрешение аграрного вопроса вмешались также вопросы доктринального порядка, связанные с общей стратегией дальнейшего развития революции после победы её в России.
Образование социалистического государства, победа в Гражданской войне и укрепление власти большевиков ещё не означали не только победы, но и даже коренного перелома в классовой борьбе в мировом масштабе. СССР оказался один на один со всем капиталистическим миром, который, испугавшись революции в России, предпринимал все усилия к подавлению революционной волны и ликвидации большевистской угрозы.
В Первой мировой войне, несмотря на весьма благоприятные условия, европейский пролетариат не выступил за революцию, а поддержал свои буржуазные правительства и массово пошел на войну. Большевики смогли победить только в России, чей капитализм оказался настолько сильно расшатан под влиянием военного напряжения, что не смог совладать с революционной волной. Вторым фактором, обеспечившим успех революции, стала поддержка крестьянства, которой пообещали землю на принципах трудового землепользования. Ленин в начале 1920-х годов осознал фактор крестьянской поддержки очень остро и стал работать над новой теорией мировой революции, в который бы, при сохранении ведущей и организующей роли городского пролетариата, очень весомую роль сыграли бы крестьянские массы. Однако из-за болезни и смерти Ленин разработку этой теории завершить не успел.
В партии после смерти Ленина сложилось два лагеря с разными представлениями о дальнейшей стратегии мировой революции. Первый лагерь был представлен Л. Д. Троцким и его сторонниками, которые на первое место ставили классический марксистский подход и ставку на пролетарскую революцию в крупнейших европейских капиталистических странах, в особенности в Германии, как в стране, проигравшей мировую войну и ввергнутой в очень тяжёлое социально-экономическое положение. Троцкий весьма ценил победу революции в России, но считал, что завоёванный «бастион революции» должен немедленно прийти на помощь европейскому пролетариату, в первую очередь силами Красной Армии, и помочь ему взять и укрепить власть.
Впоследствии стало принято говорить об ошибках Троцкого, но всё же в начале 1920-х годов в его позиции была своя правда.
Для Германии Первая мировая война кончилась революцией. 3 ноября 1918 года моряки в Киле подняли восстание, призвали ко всеобщей забастовке, которая, прокатившись по стране со скоростью пожара, уже 9 ноября привела к отречению Кайзера Вильгельма II от престола и образованию 10 ноября социал-демократической республики. В декабре 1918 года Карл Либкнехт и Роза Люксембург создали коммунистическую партию Германии и попытались в январе 1919 года установить диктатуру пролетариата. Попытка оказалась неудачной, их выступление было разгромлено, а сами вожди погибли. Бурные революционные события произошли в Венгрии, Словакии, Италии. Именно на этой революционной волне в марте 1919 года был создан III Интернационал, поставивший перед собой задачи мировой революции и установления мировой диктатуры пролетариата.
Опыт этой борьбы показал, что без поддержки со стороны Советской России революционеры в других странах слишком слабы и терпят поражение.
Украинская Народная Республика Советов была образована 25 декабря 1917 года в Харькове, а в январе 1918 годах перенесла столицу в Киев. На II Всеукраинском съезде Советов 17 – 19 марта 1918 года к УНСР формально присоединились ещё несколько советских республик: Донецко-Криворожская Советская республика и Одесская Советская республика, образованные вначале 1918 года. После этого объединения появилась Украинская Советская республика составе РСФСР. Эти государства смело в апреле-мае 1918 наступление немецких войск, которым удалось почти полностью оккупировать всю Украину. Немцы создали свое украинское государство – Украинскую державу под руководством гетмана П. Скоропадского. В Крыму в марте 1918 года была создана Советская Социалистическая республика Тавриды в составе РСФСР. За 52 дня своего существования она успела образовать СНК Тавридской ССР, провести кое-какие преобразования, национализировать промышленность, отправить 5 млн. пудов продовольствия в Россию, но в конце апреля 1918 года была оккупирована и ликвидирована немецкими войсками.
Литовская Советская республика, образованная 16 декабря 1918 года и Советская Социалистическая республика Белоруссия, образованная 1 января 1919 года, 27 февраля 1919 года объединились в Литовско-Белорусскую ССР (Литбел), однако наступление польских войск привело к оккупации почти всей Беларуси и части Литвы к августу 1919 года. Литбел прекратил свое существование, и эта республика была официально упразднена по Московскому договору РСФСР с несоветской Литвой 12 июля 1920 года.
17 декабря 1918 года была провозглашена Латвийская Социалистическая Советская республика, войскам которой при поддержке Красной Армии удалось захватить почти всю республику и столицу – Ригу. Однако прибалтийский ландвер, немецкие войска и белогвардейские части в мае 1919 году взяли Ригу. В январе 1920 года вся Латвия была захвачена войсками несоветской Латвийской республики, и Советская республика прекратила свое существование.
С 27 января по 16 мая 1918 года существовала Финляндская Социалистическая рабочая республика. Она распространила свою власть только на южные районы Финляндии, и исторический момент для неё оказался неудачным. После заключения Брестского мира, в марте 1918 года РСФСР вынуждена была демобилизовать армию, в том числе и на территории Финляндии, и отвести флот из Гельсингфорса (сейчас Хельсинки. – А.М.), оставив финских товарищей без поддержки. Белогвардейцам удалось выиграть сражение за город Тампере, взятый с двух попыток и после длительных уличных боёв. В начале апреля 1918 года на помощь белым в Финляндии высадился 12-тысячный немецкий десант, и вскоре после этого правительство республики переехало из Гельсингфорса в Выборг. 25 апреля правительство рабочей республики покинуло Выборг, а красные части сопротивлялись до 16 мая 1918 года. В развернувшемся «белом терроре» было казнено 8500 человек и ещё 13500 человек погибло в концлагерях.
В Европе советские республики существовали тоже очень недолго. Самая успешная из них – Венгерская Советская республика – просуществовала 133 дня, с 21 марта по 6 августа 1919 года, и была ликвидирована румынскими войсками.
21 день, с 16 июня по 7 июля 1919 года, просуществовала Словацкая Советская республика, созданная венгерской Красной Гвардией в рамках Венгерской СФСР, и была ликвидирована чехословацкими войсками.
19 дней с 13 апреля по 3 мая 1919 года, просуществовала Баварская Советская республика, ликвидированная частями немецкой армии и Фрайкора.
В это время Советская Россия сама была в кольце фронтов и вела напряженную борьбу с белогвардейцами, так что никакой помощи своим товарищам в других странах оказать не могла.
Троцкий, как глава Реввоенсовета РСФСР, то есть глава вооруженных сил, горячо выступал за оказание такой военной поддержки, и как можно быстрее.
Второй лагерь, которым в начале 1920-х годов руководил Ленин, и куда входили Сталин, Бухарин и другие партийные руководители, исходил из того же самого опыта крушения советских республик, но делал другие выводы. Во-первых, мировая буржуазия ещё слишком сильна, чтобы её можно было взять одной решительной революционной атакой. Поражение Красной Армии в Польше в августе 1920 года, когда пришлось не только отказаться от взятия Варшавы и отступить, но и уступить Польше значительные территории, это только лишний раз доказывало, Польская армия, пользовавшаяся поддержкой Франции, Великобритании и США, оказалась сильнее. Бросить все силы в наступление сейчас означало риск потери недавно завоёванного «бастиона революции» и ликвидации результатов Октябрьской революции 1917 года.
Во-вторых, надо улучшить экономическое положение в России, преодолеть последствия разрухи и военного ущерба, накопить сил и через некоторое время начать новый раунд вооруженной борьбы с капиталистами (а капитализм никогда и не отказывался от борьбы с социализмом и коммунизмом – планирование вторжения в Россию в 1930 году через Польшу).
По существу, это означало постановку вопроса о возможности победы социализма в одной, отдельной взятой стране.
По большому счёту, эту задачу разрешил именно Бухарин, ставший после смерти Ленина главным теоретиком в партии. Бухарин говорил, что победа социализма в одной стране, в СССР, вполне возможна, даже в условиях капиталистического окружения. Для этого есть уже установившаяся диктатура пролетариата, контроль над промышленностью и экономической жизнью, армия, способная отразить попытки интервенции. Дальнейшее развитие социализма требуют лишь хозяйственного подъёма и сохранения смычки между пролетариатом и крестьянством в духе НЭПа, так, чтобы крестьянин понимал и ощущал выгодность для него советской власти. Первоначально Сталин считал, вслед за Лениным – революционером, и вслед за большинством в партии, что победа социализма в одной стране невозможна.
Немного позднее, более основательно изучив ленинское наследие, Сталин нашёл у него два момента в рукописях относительно состояния капитализма, которые относились ко времени написания книги «Об империализме, как о новейшем этапе капитализма». Ленина тогда писал: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих, даже в одной, отдельно взятой стране… Развитие капитализма совершается с высшей степени неравномерностью в разных странах. Иначе и не может быть при товарном хозяйстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах».[11]
После этих цитат Сталин совсем другими глазами посмотрел на ленинскую статью «О кооперации», которой они в Политбюро в момент её опубликования уделили так мало внимания. Эта статья была как раз тем, что резко отделяло его от Троцкого, позволяло ему бороться с ним на теоретическом поле, попутно обвиняя в извращениях и искажениях ленинизма. И эта же статья помогла Сталину сконструировать свою версию ленинизма. Сталин впоследствии изъял из библиотек первое издание «Вопросы ленинизма» с фразой о невозможности построения социализма в одной стране. Во всех же последующих изданиях, статьях и работах по теории Сталин указывал и настаивал на необходимости строительства социализма в отдельной стране, то есть в СССР.
В середине 1920-х годов Сталин во внутрипартийной борьбе поддерживал Бухарина, высказывавшего схожие положения, однако нужно подчеркнуть, что при некотором согласии, основания для поддержки тезиса у них всё же были разные. Бухарин исходил в целом из ставки на крестьянство, а Сталин исходил из идеи индустриализации, которую он провозгласил на XIV съезде партии в 1925 году, сразу после того, как был составлен более или менее реалистичный и весьма хорошо проработанный план развития промышленности – план ОСВОК. Их согласие оказалось временным и рухнуло уже через пару лет. (План ОСВОК был составлен в ВСНХ СССР в начале 1925 года под личным руководством председателя ВСНХ Ф.Э. Дзержинского – это был первый план восстановления основного капитала промышленности).
Кризис хлебозаготовок
Решающим и поворотным пунктом, в котором Сталин размежевался и с Бухариным, и вообще с идеями крестьянского социализма в отдельной стране, стал кризис хлебозаготовок 1927/ 28 года.
Процесс, растянувшейся на несколько осенних и зимних месяцев 1927 – 1928 годов стал переломной точкой в советской хозяйственной политике индустриализации. Период смены политики также не был одномоментным, и сам занял время с весны 1928 года по осень 1929 года, когда было решено перейти к массовой коллективизации.
В перестроечной литературе коллективизация представала чем-то отдельным и особенным, связанным главным образом с ненавистью Сталина к «трудолюбивому крестьянину». Мол, так его сильно обидели кулаки во время поездки в Сибирь, что Сталин решил им устроить «великий перелом». В действительности же вопрос касался решительно всего, и индустриализации в особенности. Речь шла не только о накоплении достаточного фонда хлеба для промышленности, городов и армии, а речь шла в первую очередь о поддержании высоких темпов развития хозяйства и о ликвидации зависимости всего народного хозяйства от сезонного сельскохозяйственного производства.
Стоял вопрос и о том, куда бросить накопления страны: в производство товаров для обмена на хлеб, как это делалось в рамках НЭПа, либо же в производство средств производства для оснащения новых фабрик и заводов. Из всех этих вопросов вытекала различная аграрная политика и различные методы преобразования сельского хозяйства.
Но сначала посмотрим на хлебозаготовки и их кризис. Хлебозаготовки в СССР в то время велись таким образом. Во-первых, это была скупка хлеба государственными заготовительными органами по закупочным ценам. Эта мера появилась в 1922 году, тогда же был создан «Хлебопродукт», ведавший всеми закупками и хранением зерна. Первоначально часть зерна крестьяне сдавали в порядке натурального продналога, введённого в 1921 году в замен продразвёрстки, но уже в 1924 году продналог, ставший единым сельхозналогом, взимался деньгами, а закупки зерна составили основную часть заготавливаемого государством хлеба.
Во-вторых, первоначально государство широко маневрировало закупочными ценами, например, они ощутимо повышались в течение зимы и весны, чтобы побудить крестьян продать излишки хлеба, непроданные сразу после снятия урожая. К 1927 году разрыв между осенними и весенними заготовительными ценами был сокращён.
В-третьих, чтобы крестьянин имел выгоду с госзакупок, государство во время заготовительной кампании открывало торговлю промышленными товарами. Выручку с продажи урожая можно было тут же обратить в товары или сельхозинвентарь.
«Хлебопродукт» быстро стал мощной государственной конторой по операциям с зерна, обзавёлся ссыпными пунктами по всей стране, куда крестьяне свозили хлеб. Там зерно принимали, взвешивали, складывали в амбары и производили расчёт с крестьянами. Эта система скупки хлеба несколько лет работала без особых перебоев, но в 1927 году дала серьезный сбой. На начало 1928 года государству надо было иметь фонд в 500 млн. пудов, тогда как реально было заготовлено 300 млн. пудов, на 128 млн. пудов меньше, чем в предшествующем году.[12] Возникла угроза серьезной нехватки продовольствия в городах.
Почему это произошло? Наиболее распространённая точка зрения состоит в том, что причиной тому была «военная тревога» 1927 года, то есть резкое ухудшение отношений СССР с капиталистическими странами, когда возникла угроза войны. Это обстоятельство вызвало потребительскую панику, ажиотажный спрос на товары и продовольствие, в силу чего крестьяне, особенно кулаки, стали придерживать хлебные излишки, рассчитывая продать урожай позже и по более выгодной цене. Это отчасти правда, но только это не единственная причина.
Во-первых, по сравнению со дореволюционным временем вообще в деревне стало меньше товарного зерна, которое продавалось на рынке, государству или частным скупщикам. До революции деревня производила 1300 млн. пудов товарного зерна, а в 1927 году – 630 млн. пудов, в два раза меньше.
Во-вторых, большая часть зерна расходовалась внутри сельского хозяйства. Так по данным хлебофуражного хозяйства СССР за 1928 год, из 73 млн. тонн производства расходовалось 70,8 млн. тонн, в том числе 12 млн. тонн откладывалось на семена, 20,3 млн. тонн шло на корм скоту и 36,5 млн. тонн расходовалось на личное потребление, из них 31,2 млн. тонн сельскохозяйственным населением. Города потребляли 5,3 млн. тонн хлеба.[13]
В-третьих, помимо этого, в балансе указано, что на начало 1928 года имелись запасы прошлых лет в размере 43,6 млн. тонн. Этого хватило бы, чтобы прокормить всё городское население СССР течение 8 лет.
Наиболее вероятно предположить, что запас в размере 46-47 млн. тонн ежегодно учитываемый в хлебофуражном балансе СССР, в действительности отчасти был статистическим эвфемизмом, и на деле это были потери зерна.
В СССР учёт урожая то время делался по оценкам на корню, то есть биологического, а не амбарного урожая, и в запас зачислялась разница между валовой оценкой урожая и его амбарным сбором. Реально этот хлеб шёл на «продовольствие» грызунам и саранче.
В 1932 году продовольствия в стране остро не хватало, в городах хлеб продавался по заборным книжкам, а в целом ряде сельских районов СССР начался сильный голод.
Известно, что на самогон тратилось 40 млн. пудов или 640 тысяч тонн зерна, а остальное – это было, видимо, содержимое хлебных ям, куда крестьяне прятали своё зерно. То есть значительная часть зерна терялась и не доходила до потребителей, что сельских, что городских. Зерновое хозяйство СССР было в то время чрезвычайно расточительным.
В-четвертых, лето 1927 года было очень засушливым и такой важный зерновой район, как Северный Кавказ, в который тогда входили крупные зерновые районы Ставрополья и Кубани, хлеба недодал. В нормальные годы Северный Кавказ сдавал порядка 100 млн. пудов, а в 1927 году сдал только 27,7 млн. пудов.
Наконец, в-пятых, немаловажной причиной «хлебной стачки» 1927/1928 года было то, что крестьяне явно недополучали промышленных товаров. К 1927 году у них скопилось около 400 млн. неотоваренных рублей, а снижение цен на промышленные товары в 1927 году увеличило спрос ещё на 300 млн. рублей. Крестьяне предъявляли спрос на 700 млн. рублей или 40 % всего производства промтоваров. Городская промышленность поставила товаров на 1518,2 млн. рублей в 1927/28 году, при этом на село приходилось товаров на 845 млн. рублей. Итак, промышленность спрос сельского населения покрыть не могла. НЭП, как политика продуктообмена, работавшая в условиях, когда сельское хозяйство только оправлялось после потерь от войны и голода 1921 года, стала рабочей. Добавив ещё к этому, что с 1926 года кулакам был резко сокращен отпуск сельхозорудий и инвентаря, а трактора вообще перестали продавать.
Таким образом, в 1927 году наиболее зажиточные крестьянские хозяйства встали перед вопросом: а стоит ли продавать хлеб государству, если выручку нельзя отоварить? Действительно, когда в сентябре 1927 года началась новая хлебозаготовительная компания, то хлеб продали в основном бедняцкие хозяйства (имевшие тогда приоритет в снабжении промтоварами) и с октября зерно осталось только у кулаков, которые продавать его отказались. В декабре 1927 года заготовки составили 50,9 % от месячного плана.
Потом вся эта ситуация изображалась исключительно как стремление кулаков к хлебной спекуляции, но это выглядит как очень натянутое объяснение. Фактически же основная масса зерна обращалась вне сферы влияния государства, расходовалась и транжирилась в самом сельском хозяйстве, а государство оказалось неспособно этот излишек извлечь. У него оказалось слишком мало товаров, чтобы сменять их на хлеб.
НЭП дал осечку и поставил города перед угрозой голода. В этих условиях советское руководство пришло к выводу, что нужно обвинить кулака в хлебной спекуляции, в СССР запрещённой, и хлеб у него отобрать. В том, что Сталин так легко и просто отказался от НЭПа, есть несколько причин.
Во-первых, сам по себе НЭП, как его определял Ленин, был политикой временной, вызванной чрезвычайно тяжелыми обстоятельствами конца Гражданской войны.
Во-вторых, Сталин прекрасно помнил, как в 1921 году Ленин круто повернул руль хозяйственной политики, когда нужда заставила, и можно было не сомневаться, что и в этой ситуации он бы поступил так же.
В-третьих, НЭП не только не работал, но затягивал советское хозяйство в ловушку: чтобы дать крестьянам больше товаров, надо было больше вложить и больше развить промышленность, что как раз подрубалось на корню нехваткой хлеба. Кризис хлебозаготовок показал, что ситуация была тупиковой и требовала какого-то неординарного выхода.
Коллективизация[14]
Вместо того, чтобы решать народнохозяйственные задачи и выполнять решение съезда об индустриализации, оппозиционеры продолжали расшатывать единство партии, навязывали всякие дискуссии, дискредитировали ЦК и Сталина.
В сентябре 1927 года они направили в ЦК ВКП(б) «Платформу 13». Она называлась так потому, что её подписали тринадцать троцкистов, в том числе Каменев, Зиновьев, Троцкий и другие. Почти на ста страницах в двенадцати разделах излагались подробно вопросы международные, народнохозяйственные, партийные и главное – борьба за власть и смещение Сталина.
Свою платформу опортунисты требовали опубликовать для предсъездовской дискуссии.
Им было отказано, тогда они создали подпольные типографии в Москве, Харькове, Ленинграде и стали сами печатать эту платформу и другие материалы. Таким образом, оппозиционеры не только нарушали партийную дисциплину, но и советскую законность. В Москве была обнаружена нелегальная типография, созданная Мрачковским. Его арестовали. Троцкий стал защищать, публично солидаризировался с подпольщиками, хвалил их, называя честными борцами.
21-23 октября 1927 года объединённый пленум ЦК и ЦКК рассмотрел вопрос об оппозиции. Был заслушан доклад о фракционной деятельности Троцкого и Зиновьева. Состоялись прения, предоставили возможность высказаться и оппозиционерам. Они повторили свои заученные обвинения в адрес партии и её руководства.
Выступая на пленуме, Сталин сказал:
— Прежде всего, о личном моменте. Вы слышали здесь, как старательно ругают оппозиционеры Сталина, не жалея сил. Это меня не удивляет, товарищи. Тот факт, что главные нападки направлены против Сталина, этот факт объясняется тем, что Сталин знает лучше, может быть, чем некоторые наши товарищи, все плутни оппозиции, надуть его, пожалуй, не так-то легко…
Оппозиционеры вновь подняли вопрос об утаивании «Завещания, о критических замечаниях Ленина в адрес Сталина. Сталин доказал, что и речи не могло быть об «утаивании» от партии этого письма Ленина:
— Говорят, что в этом «завещании» товарищ Ленин предлагал съезду, ввиду «грубости» Сталина, обдумать вопрос о замене Сталина на посту Генерального секретаря другим товарищем. Это совершенно верно. Да, я груб, товарищи, в отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию. Я этого не скрывал и не скрываю. Возможно, что здесь требуется известная мягкость в отношении раскольников. Но этого у меня не получается. Я на первом же заседании Пленума ЦК после XIII съезда просил Пленум освободить меня от обязанностей Генерального секретаря. Съезд сам обсуждал этот вопрос. Каждая делегация обсуждала этот вопрос, и все делегации единогласно, в том числе и Троцкий, Зиновьев, обязали Сталина остаться на своём посту.
— Что же я мог сделать? Сбежать с поста? Это не в моём характере… Человек я, как уже раньше об этом говорил, подневольный, и когда партия обязывает, я должен подчиняться..
Пленум рассмотрел вопрос о подпольной фракционной работе Троцкого и Зиновьева, вывел их из состава ЦК. Но они не только продолжали дискуссии, а начали прямые выступления. 7 ноября 1927 года, в день десятилетия Октября, оппозиционеры организовали свои контрманифестации в Москве и Ленинграде. Милиция спасла оппозиционеров от гнева рабочих, иначе их просто-напросто избили бы.
На XV съезде ВКП(б), состоявшемся в декабре 1927 года, произошло первое, пока ещё не акцентированное, размежевание взглядов Сталина и Бухарина.
2 декабря 1927 года открылся XV съезд партии. В отчётном докладе Сталин говорил о главном: Успешно осуществлялась программа индустриализации — создана угольно-металлургическая база страны, строятся Сталинградский тракторный, Уралмашстрой, Днепрострой, Магнитогорскстрой, Кузнецкстрой, Ростовский сельмашстрой, Саратовский комбайнстрой, автомобильные заводы в Горьком и в Москве, Турксиб, идут и многие другие, менее масштабные стройки. И всё это без иностранных кредитов!
Трудности были огромные: недоедали, недосыпали, жили в бараках – но энтузиазм был великий – верили в светлое будущее, верили Сталину, одобряли его политику.
Сталин указал на отставание сельского хозяйства от промышленности и наметил выход из этого угрожающего всему народному хозяйству положения.
— Выход, — говорил Сталин, — в переходе мелких и распылённых крестьянских хозяйств в крупные и объединённые хозяйства на основе общественной обработки земли, в переходе на коллективную обработку земли на базе новой, высшей техники.
— Выход в том, чтобы мелкие и мельчайшие крестьянские хозяйства постепенно, но неуклонно, не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения, объединять в крупные хозяйства на основе общественной, товарищеской, коллективной обработки земли, с применением сельскохозяйственных машин и тракторов, с применением научных приёмов интенсификации земледелия.
-Других выходов нет.
XVсъезд вынес решение о всемерном развёртывании коллективизации сельского хозяйства. В то же время съезд дал директиву о составлении первого пятилетнего плана народного хозяйства. Так в самый разгар создания социалистической индустрии Сталиным была намечена новая грандиозная задача – коллективизация сельского хозяйства.
Был в докладе Сталина и раздел «Партия и оппозиция».
Приведу отрывки из стенограммы, в них видны итоги предсъездовской дискуссии и отношение делегатов.
— Вы спрашиваете: почему мы исключили Троцкого и Зиновьева из партии? Потому, что мы не хотим иметь в партии дворян. Потому, что закон у нас в партии один, и все члены партии равны в своих правах.
— Если оппозиция желает жить в партии, она подчиняется воле партии, её законам, её указаниям без оговорок, без экивоков. Не хочет она этого – пусть уходит туда, где ей привольнее будет. Новых законов, льготных для оппозиции, мы не хотим и не будем создавать.
— Она должна отказаться от своих антибольшевистских взглядов открыто и честно, перед всем миром.
Много написано о коллективизации, о репрессивных методах. Особенно этим занимались троцкисты. Конечно, были на местах, в провинции не очень образованные коммунисты, которых назначили на различные должности, благодаря пролетарскому происхождению и горячим выступлениям (искренне) за революцию. Они нажимали, принуждали, а шибко непокорных репрессировали. Эти заблуждающиеся по своей политической малограмотности по сути дела помогали троцкистам, озлобляли народ против большевиков-сталинцев, которые якобы и проводили эту репрессивную коллективизацию. Что было, то было, нельзя отрицать нажима, принудительных мер, да и арестов и ссылок. Сотни тысяч людей пострадали от крутых мер при создании колхозов. Но был ли другой путь? И кто проводил репрессии?
Ответим на первый вопрос.
Сталин помнил, какие огромные, порой катастрофические, трудности испытывала страна, и особенно армия, в годы гражданской войны из-за нехватки хлеба. Не раз вставал вопрос – быть или не быть молодой республике. Собрать хлеб у единоличников было делом очень хлопотным: продразвёрстки, налоги, просто силовые поборы отталкивали крестьян от партии, а в основе её политики лежал постулат – союз рабочих и крестьян. Какой же это союз, когда один «союзник» из города приходит на село с винтовкой и отбирает хлебушек?
В годы «военного коммунизма» это ещё как-то можно было объяснить. В мирное же время, и особенно в будущем, следовало искать другой путь. Сталин и его соратники нашли его в коллективизации сельского хозяйства, которая позволяла, благодаря применению техники, удобрений, высокой организации труда, повысить продуктивность, но что особенно важно – планово распределять и перераспределять зерно и другие продукты в случае неурожая в каких-то районах. И опять подчеркну стратегическую дальновидность Сталина: плановое, централизованное ведение сельского хозяйства позволяло создавать стратегические запасы, а в случае войны – бесперебойно снабжать армию продовольствием. Сталин постоянно напоминал о капиталистическом окружении и угрозе войны.
Теперь ответим на второй вопрос.
Практическое осуществление коллективизации шло очень болезненно, веками приросшие к своей земле крестьянке не хотели объединяться в колхозы. Если беднота после некоторого колебания шла на объединение с другими (терять-то нечего), то середняки, и особенно кулаки, отказывались обобществлять свои хозяйства. Вот и появились нажим, отклонение от намеченной программы добровольного вступления в колхоз.
Сегодня все перегибы и репрессии в период коллективизации приписывают Сталину. Однако документы и факты не подтверждают этого. Нет ни одного выступления, в котором Сталин призывал бы к крайностям и силовым методам. Напротив, известно немало документов, написанных Сталиным или разработанных при его личном участии и свидетельствующих об обратном.
Так, 30 января 1930 года крайкомам и обкомам ВКП(б) зерновых районов страны была направлена директива ЦК за подписью Сталина, в которой местных работников предупреждали:
«С мест получаются сведения, говорящие о том, что организации в ряде районов бросили дело коллективизации и сосредоточили свои усилия на раскулачивании. ЦК разъясняет, что такая политика в корне неправильна. ЦК указывает, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в развитии колхозного движения, результатом и частью которого является раскулачивание. ЦК требует, чтобы раскулачивание не проводилось вне связи с ростом колхозного движения, чтобы центр тяжести был перенесён на строительство новых колхозов, опирающееся на действительно массовое движение бедноты и середняков. ЦК напоминает, что такая установка обеспечивает правильное проведение политики партий.
2 марта 1930 года была опубликована знаменитая статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой допущенные ошибки и перегибы резко осуждались. Почему же было так много искривлений на местах? Почему о коллективизации остались такие неприятные, негативные воспоминания?
Придётся нам опять взглянуть на подводную часть айсберга на поверхности: все коммунисты произносили нужные речи, агитировали за колхозы. Но действительность постоянно напоминала о том, что не все коммунисты одинаковы на деле. Оппозиция в период коллективизации, как и прежде, применяла тактику компрометации большевиков путём доведения до абсурда решений Съезда и указаний ЦК.
Оппозиционеры распространяли слухи и сплетни о том, что в колхозы всё будет общее, даже жёны, которых будут отпускать во временное пользование по талонам или карточкам. Спать колхозники будут под общими одеялами. Сочинялись и прочие пугающие нелепости. Обобществление проводили вплоть до кур и мелкой живности. Всё это людей отвращало, отталкивало от вступления в колхозы, чего и добивались оппозиционеры.
Абсурдность достигалась сверхреволюционными перегибами или, наоборот, вселением недоверия, порождением упаднических настроений. Сталин видел это двурушничество оппозиционеров и на пленуме 1928 года говорил:
— Если, например, правые говорят: «Не надо было строить Днепрстрой»,а «левые», наоборот, возражают: «Что нам один Днепрстрой, подавайте нам каждый год по Днепрострою», — то надо признать, что разница, очевидно, есть.
— Если правые говоря: «Не тронь кулака, дай ему свободно развиваться», а «левые», наоборот возражают: «Бей не только кулака, но и середняка, потому что он такой же частный собственник, как и кулак», — то надо признать, что разница, очевидно есть.
Как выяснилось позднее, оппозиционеры перешли в годы коллективизации к активным контрреволюционным действиям. Используя недовольство кулаков и отчасти середняков, троцкисты, бухаринцы и прочие стремились разжечь гражданскую войну путём организации восстаний. Вот что показал об этом на суде Рыков.
Рыков: — Мы с Бухариным выступали открыто, об остальных я не могу сказать – были ли открытые выступления в защиту программы правых.
— В этот период так называемой открытой борьбы, наряду с легальной, открытой борьбой сразу стал складываться и нелегальный центр правых в составе меня, Бухарина и Томского. Создался он сам по себе, потому что мы трое принадлежали к одному составу Политбюро. Руководство борьбой было в наших руках. Этот центр удержался и продолжал свою контрреволюционную работу до последнего времени.
— Нелегальная работа заключалась в том, что такие же группы в тот период — с 1928 по 1930 год стали создаваться и на территории Союза.
— Главными составными частями того, что вошло в состав контрреволюционной организации в Москве, был Томский со своими профессионалистами. Бухарин со своими связями, в частности, со своими учениками, с его «школой», потом я с целым рядом своих сторонников, затем Угланов с группой своих сторонников из москвичей. Это сразу составило организацию правых. До 1930 года шло накопление этой организации и использование открытых выступлений для вербовки сторонников и создания определённой популярности организации.
— В этих целях, в целях борьбы с партией мы использовали профсоюзный съезд. Почти все 93 человека, которые голосовали за Томского и против партии на профсоюзном съезде, вошли в нашу контрреволюционную организацию. После того как было вынесено решение Съезда о несовместимости взглядов правых с принадлежностью к партии, мы перешли полностью на нелегальность.
Рыков: — Центр правых обращал на Северный Кавказ особое внимание, как в связи с большим удельным весом казачества и зажиточного казачества и специфическими традициями, так и ввиду его политического и хозяйственного значения, как области, граничащей с Украиной, имеющей большое количество национальных республик и дающей большое количество хлеба.
— Туда в 1932 году ездил специально Эйсмонт в целях организации нашего участия в кулацком движении, так как оно развивалось там довольно сильно. Эйсмонт поехал туда с моего ведома и после предварительного разговора со мной, с целью, как я уже сказал, всемерного обострения кулацкого движения на Северном Кавказе и содействия его распространения.
Вышинский: — Следовательно, вы послали Слепкова для организации кулацких восстаний на Северном Кавказе?
Бухарин: — Следовательно, послал для того, чтобы поднять восстание.
Вышинский: — Теперь можно перейти к Сибири.
В Сибири оппозиционеры проводили аналогичные «мероприятия».
Наряду с организацией массовых повстанческих вспышек, оппозиционеры вели широкую кампанию по возбуждению недовольства среди крестьян. Якобы руководствуясь решениями партии о проведении коллективизации и демонстрируя своё деловое рвение в этом направлении (а на самом деле, опять-таки, доводя до абсурда), троцкисты и сионисты(вспомните влитых в РКП(б) членов еврейской компартии – они теперь были секретарями горкомов, райкомов, прокурорами, судьями), желая озлобить и натравить народы против большевиков и особенно против Сталина, репрессировали не только кулаков, но середняков и бедняков, которые неосторожным словом обмолвились о коллективизации или о тех же перегибщиках, извращающих добрые начинания партии.
Троцкисты и сионисты провели настоящий геноцид по отношению к местному населению по всей стране. Тысячи русских, украинцев, белорусов, татар и других народов отправились в тюрьмы и лагеря. По сей день коллективизацию вспоминают почти в каждой сельской семье недобрым словом. Всё это лежит на совести оппозиционеров.
Вот неполный список виновников тех массовых репрессий против крестьянства. Привожу только руководящую верхушку оппозиционеров, более широкий слой палачей на местах ещё предстоит выявить и обнародовать другим исследователям.
Комиссариат внутренних дел (ОГПУ):
Комиссар – Ягода Г.Г.
Помощник – Агранов Я.С. (Соренсон)
Начальник Главного управления милиции – Бельский Л.Н.
Начальник Главного управления лагерей
и поселений – Берман М.Д.
Заместитель – Раппопорт С.Г.
Начальник Беломорских лагерей – Коган Л.И.
Начальник Беломорско-Балтийского лагеря – Фирин С.Г.
Начальник Главного управления тюрем – Апетер
Уполномоченные ОГПУ:
Азербайджана – Пуринс
Винницкой области – Соколинский
Дальневосточного края – Дерибас Т.Д.
Западной области – Блат
Казахстана – Золин
Киевской области – Балицкий В.А.
Ленинградской области – Заковский
Московской области– Реденс
Оренбургской области– Райский
Северо-Кавказского края – Фридберг
Смоленской области –Нельке
Средней Азии – Пилер
Сталинского края – Раппопорт
Таджикистана – Солоницин
Узбекистана – Круковский
Харьковской области – Карлсон
Подобные списки можно привести с фамилиями работников суда, прокуратуры, партийных органов в центре, в областях и районах.
Таким образом, все успехи и недостатки, допущенные при осуществлении коллективизации, следует поделить между Сталиным и Троцким. Причём на стороне Сталина, в его намерениях и делах, мы видим положительные меры – добровольность, разъяснения. А у троцкистов наоборот – отрицательные, репрессивные действия, которые были направлены на срыв, на компрометацию коллективизации, что они полностью подтвердили на судебных процессах.
* * *
Сталин и его сторонники на съезде говорили о наступлении на кулака заметно более жёстко, чем бухаринцы, и Сталин утверждал о необходимости коллективизации сельского хозяйства. «Других выходов нет», — сказал он в своём выступлении на съезде.[15]
Бухарин и его сторонники говорили о наступлении на кулака в более мягких и осторожных фразах. Кроме этого противоречия, на съезде впервые прозвучала критика Бухарина как партийного теоретика. С ней выступили сторонники Сталина: Щацкин, Ломинадзе и руководитель Профинтерна Лозовский[16].
Ничего удивительного, теория Бухарина о строительстве социализма черепашьими темпами путём врастания крестьян в социализм рушилась и разваливалась на глазах.
Резолюция съезда, несмотря на критику Бухарина и его взглядов, была написана во вполне бухаринском духе и предписывала активнее развернуть государственную помощь коллективным хозяйствам, агитацию за вступление в эти кооперативные хозяйства, а также провести некоторые меры против кулаков.
После закрытия съезда состоялось заседание Политбюро, на котором Сталин предложил принять решение о проведении против скупщиков зерна карательной кампании. По уголовному кодексу, в 107-й статье предусматривалось наказание за спекуляцию хлебом, которое наказывалось лишением свободы и конфискацией имущества.
Сталин предложил попробовать в интересах оживления хлебозаготовительной кампании принять решение о более последовательном применении этой статьи. Решение прошло единогласным голосованием, причём Бухарин, Рыков и Томский поддержали решение как временную и необходимую меру. 6 января 1928 года Секретариат ЦК по распоряжению Сталина рассылает в парторганизации директивы с требованием усилить нажим на кулака и строже применять 107-ю статью и в неделю добиться перелома в хлебозаготовках.
Неделя прошла, не дав заметных результатов, и тогда Сталин разослал по стране своих доверенных сторонников: Кагановича, Микояна, Жданова, Андреева и Шверника, с широкими полномочиями нажима на местные власти. В телеграмме Сталина говорилось: «Хлебозаготовки представляют таким образом крепость, которую мы должны взять во что бы то ни стало. И мы её возьмём, если поведём работу по-большевистски с большевистским нажимом»[17].
15 января 1928 года Сталин сам отправляется в поездку по Сибири. Должен был ехать Орджоникидзе, но он заболел и Сталин отправился вместо него.
18 января 1928 года Сталин приезжает в Новосибирск и на заседании Сибкрайкома принимается план увеличения хлебозаготовок до 60 млн пудов. К этому моменту уже была «хлебная тройка», в которую вошли председатель Сибкрайисполкома Р.И. Эйхе, секретарь Сибкрайкома С.И. Сырцов и заведующий Сибкрайторгоотделом А.Н. Злобин.
20 января 1928 года в Сибкрайкоме состоялось совещание, где Сталин впервые высказал свои соображения о необходимости крупных перемен в сельском хозяйстве. Он отметил, что после революции страна стала мелкокрестьянской, общинные переделы земли подрывают развитие хозяйств (даже несмотря на то, что в марте 1927 года община была ликвидирована и её полномочия были переданы сельсоветам). Сталин говорил: «Я думаю, что через каждые десять лет при таких путях развития сельского хозяйства, которые у нас имеются, будут новые вспышки делёжки. Хотя имеется закон у Наркомзема о том, чтобы делёжку затормозить, но это ни к чему не поведёт – делиться будут. И выходит, что не только с точки зрения существующих фактов наша страна является страной самой мелкокрестьянской, но и с точки зрения перспектив она должна и дальше, если не сделает поворот в развитии сельского хозяйства, и дальше развиваться как страна мелкокрестьянская».[18]
У мелких крестьян нет техники, нет минеральных удобрений, нет научных знаний и передовой агротехники, и потому урожай у них будет маленьким, а сами хозяйства будут или потребительскими или полупотребительскими. Ситуация толкает или к тому, чтобы развивать крупные единоличные крестьянские хозяйства, то есть кулаков, либо же каким-то образом создавать крупные продуктивные хозяйства.
Сталин побывал в Барнауле 22 января, потом отправился дальше на восток и 2 февраля 1928 года был на станции Зеледеево, к западу от Красноярска. Проконтролировав отправку вагонов с зерном, Сталин поехал обратно. 6 февраля 1928 года Сталин вернулся в Москву, и на заседании Политбюро произошло первое столкновение с бухаринцами.
Бухарин обвинил Сталина в терроризировании середняцких хозяйств, в перегибах в политике, и заявил о недопустимости таких крупных мер, какие были приняты в Сибири: в каждом районе были заведены уголовные дела на кулаков, у которых обнаруживались запасы зерна. Между Сталиным и Бухариным начался спор, в котором Сталин уже гораздо резче и определённее отстаивал своё понимание причин хлебозаготовительного кризиса и настаивал на проведении коллективизации.
Нажим, между тем, дал свои плоды, и к марту 1928 года было заготовлено ещё 275 млн пудов хлеба, то есть больше плана – 575 млн пудов. Дефицит хлеба был ликвидирован.[19]
Однако, судя по письму Наркома земледелия РСФСР В.Г. Яковенко Сталину от 3 октября 1928 года, нажим этот нанёс существенный урон сельскому хозяйству. Нарком посетил Канский округ Сибкрая в июне-августе 1928 года, то есть после хлебозаготовок и посевной, и написал, что крестьяне сокращают запашку, переходят от посевов овса и ржи к пшенице, а также начали кормить скот пшеничным зерном и мукой. Крестьяне после всех событий хлебозаготовительной кампании остались без какого-либо переходящего запаса зерна на будущий год.
Ликвидация Бухарина
Кризис хлебозаготовок привёл к столкновению между Сталиным и Бухариным. Это было столкновение не только и не сколько двух партийных руководителей в борьбе за власть, сколько столкновение двух концепций.
Сталин усмотрел в кризисе хлебозаготовок признак отставания сельского хозяйства от темпов развития промышленности.
Это понимание Сталин выразил в беседе со студентами Института красной профессуры, Камакадемии и Свердловского университета 28 мая 1928 года. В ней он высказал достаточно отчётливую и ясную мысль, что путём развития сельского хозяйства и уничтожения кризисов в хлебозаготовках является создание крупных хозяйств, могущих использовать машины и передовую агротехнику. Сталин указал на то, что колхозы дают 47,2 % товарного хлеба от своего производства, а вся масса мелких и средних хозяйств – всего 11,2 %[20], и сослался на записку члена Коллегии ЦСУ В.С. Немчинова о строении сельского хозяйства до войны, которая показывала, что основную массу товарного хлеба тогда давали крупные помещичьи хозяйства. В 1927 году в деревне 28,3% крестьянских дворов не имели скота, а 31,6 % хозяйств не имели своего пахотного инвентаря. То есть треть крестьян являлись, по существу, едоками, и практически не могли производить продукцию сами.
Сталин в этой речи сосредоточил внимание на трёх способах развития сельского хозяйства:
« 1) Выход состоит, прежде всего, в том, чтобы перейти от мелких, отсталых и распылённых крестьянских хозяйств к объединённым, крупным, общественным хозяйствам, снабжённым машинами, вооружёнными данными науки и способными произвести наибольшее количество товарного хлеба. Выход – в переходе от индивидуального крестьянского хозяйства к коллективному, к общественному хозяйству в земледелии.
2) Выход состоит, во-вторых, в том, чтобы расширить и укрепить старые совхозы, организовать и развить новые крупные совхозы.
3) Выход, состоит, наконец, в том, чтобы систематически подымать урожайность мелких и средних индивидуальных крестьянских хозяйств».[21]
… Сталин, по сути выдвинул оригинальную программу индустриализации в сельском хозяйстве.
… Широко известна ленинская фраза о ста тысячах тракторов, направленных в деревню. Но тогда не было возможности приступить к широкомасштабному перевороту, хотя разнообразная помощь крестьянскому хозяйству оказывалась.
… В партии стали раздаваться недоумённые вопросы сторонников бухаринского курса о том, что делается в деревне.
Сталин в ответ на эти возражения написал статью «Ленин и вопрос о союзе с середняком», опубликованную в «Правде» 3 июля 1928 года. В ней он, оперевшись на ленинские формулировки и цитаты, резко отверг все высказанные возражения.
На следующий день открылся Пленум ЦК. Бухарин собирался выступить на нём с критикой сталинской линии. Но статья изменила расстановку сил.
… Когда на Пленуме речь зашла о сельском хозяйстве, Бухарин вдруг увидел, что поддержки за ним нет. Украинская делегация отказалась вступать в спор, а ленинградцы даже открыто отмежевались от Стецкого, бывшего в их делегации от Бухарина.
Зато сторонники Сталина на Пленуме развернули широкую и острую критику Бухарина. Тут вспомнили все его прегрешения. Бухарин пытался говорить о реквизициях, о волнениях в деревне, но Молотов и Каганович назвали его паникёром.
К своим сторонникам присоединился и сам Сталин, назвавший правых капитулянтами и напоследок обрушивший на голову Бухарина речь о том, что крестьянин должен платить «нечто вроде «дани».
Бухарин был поражён этой речью. Через пять дней после завершения Пленума ЦК, 17 июля 1928 года открылся 6-й Всемирный конгресс Коминтерна… Бухарин в тот момент был главой Исполкома Коминтерна. Борьба была тем более ожесточённой, что Конгресс должен был принять новую программу … Сильнее всего сталинцы напирали на то, что коммунисты всего мира должны бороться против «правых уклонистов», идеи которых очень сильно напоминали бухаринские идеи. То есть идея ставки на крестьянские массы в революционной борьбе была отвергнута.
…удалось настроить большинство конгресса против Бухарина и протащить тезис об опасности «правого уклона». Под давлением большинства председателю Коминтерна пришлось уступить.
19 сентября 1928 года Куйбышев на конгрессе Коминтерна от имени советской делегации огласил новую программу индустриализации, в которой содержалась формула: «Максимум вложений в тяжёлую индустрию».
Бухарин ответил на это выступление статьёй «Заметки экономиста» появившейся в «Правде» 30 сентября 1928 года… Хоть в то время дискуссия шла главным образом со Сталиным и Куйбышевым, тем не менее ни тот ни другой в статье ни разу упомянуты не были. Зато он дал многословный разбор прегрешений перед партией Троцкого и его сторонников, снова обвиняя их во всех смертных грехах. Практической надобности в этом уже не было, ибо Троцкого к тому моменту уже успели выслать из Москвы.
.. Вывод статьи беспощадный и уничтожительный: «Мы должны научиться культурно управлять в сложных условиях реструктивного периода…»[22]
… По существу Бухарин требовал за счёт строительных программ профинансировать усиление поставок товаров в деревню, как раз на сумму, которая должна была покрыть и накопленный, и текущий спрос, и тем самым разрешить хлебозаготовительную проблему в духе НЭПа. Он требовал за счёт торможения индустриализации рассчитаться с крестьянством.
Сталин же сделал политический вывод, что эта статья вышла за рамки фракционной деятельности в партии, и 8 октября Политбюро ЦК, оставив бухаринцев в меньшинстве, осудило выход этой статьи и тем самым весьма недвусмысленно дало понять, что Бухарин стал кандидатом на выведение из руководства партии.
После выхода статьи «Заметки экономиста» началась массовая чистка сторонников Бухарина в парторганизациях. Прошли увольнения сторонников Рыкова в государственных и хозяйственных органах. Было сменено руководство Института красной профессуры. Сторонники и ученики Бухарина были выбиты из всех центральных и ведущих газет. В редакциях «Правды» и «Большевика» прошли большие кадровые перемены, из-за чего Бухарин утратил влияние на содержание статей. Эти центральные и авторитетнейшие печатные органы стали разъяснять политику партии в сталинском духе. 18-19 октября 1928 года прошёл Пленум московской парторганизации, на котором бухаринцы потерпели тяжёлое поражение, и вскоре было заменено её руководство. От политической поддержки правого курса в партии практически ничего не осталось.
В декабре 1928 года сторонники Сталина захватили Исполком Коминтерна, руководителем которого Сталин направил Молотова, и руководство профсоюзным движением, в котором реальным руководителем стал Каганович. Бухарин и Томский вскоре ушли с постов номинальных руководителей этих органов.
30 января на заседании Политбюро и ряда работников ЦК ВКП(б) Бухарин, в ответ на обвинения Сталина во фракционной деятельности и в стремлении «сколотить антипартийный блок с троцкистами», прочитал своё заявление с ответными обвинениями. В этом заявлении он подверг критике сталинский курс в экономике. Рефреном прозвучало обвинение, что Сталин, мол, скатился на троцкистские позиции и теперь проводит троцкистский курс.
Особенно много Бухарин говорил о развале сельского хозяйства… «Основным источником хлеба будет ещё долгое время индивидуальное хозяйство крестьян»[23].
Но пленум ЦК и ЦКК 16 апреля 1929 года, перед которым прошло несколько острейших столкновений, большинством голосов поддержал резолюцию Сталина, направленную против Бухарина… Сталин одержал убедительную политическую победу над Бухариным и его сторонниками.
Вскоре Сталин закрепил свою политическую победу и в статье «Год великого перелома» заявил:
«Рухнули и рассеялись в прах возражения «науки» против возможности и целесообразности организации крупных зерновых фабрик в 40-50 тысяч гектаров.
…Рухнули и рассеялись в прах утверждения правых оппортунистов (группа Бухарина) насчёт того, что:
а) крестьяне не пойдут в колхоз,
б) усиленный темп развития колхозов может вызвать лишь массовое недовольство и размычку крестьянства с рабочим классом,
в) «столбовой дорогой» социалистического развития в деревне являются не колхозы, а кооперация,
г) развитие колхозов и наступление на капиталистические элементы деревни может оставить страну без хлеба.
Всё это рухнуло и рассеялось в прах, как старый буржуазно-либеральный хлам».[24]
К двенадцатой годовщине Октябрьской революции в октябре 1929 года можно подытожить главные достижения партии и поставить цель для дальнейшей работы. Теперь, когда оппозиция в партии в основном сломлена никто не в состоянии помешать Сталину проводить свой курс.
И потому статью свою Сталин закончил твёрдым выводом: «Мы идём на всех парах по пути индустриализации – к социализму, оставляя позади нашу вековую «российскую» отсталость. Мы становимся страной металлической, страной автомобилизации, страной тракторизации. И когда посадим СССР на автомобиль, а мужика на трактор, — пусть попробуют догнать нас почтенные капиталисты, кичащиеся своей «цивилизацией». Мы ещё посмотрим, какие из стран можно будет тогда «определить» в отсталые и какие в передовые».[25]
Успехи и неудачи
История борьбы за концепт индустриализации подводит к немаловажному выводу: Столь крупная и масштабная программа может быть осуществлена лишь в условиях господства одной линии и одного подхода.
Дело здесь не только и не столько в стремлении Сталина к единоличной власти в партии и в государстве, а в том, что если в руководстве имеются два или три различных взгляда на хозяйственное развитие страны (в 1920-е годы было три основных подхода: Сталинский – индустриализация и полная реконструкция народного хозяйства, бухаринский – крестьянский социализм в отдельно взятой стране, буржуазный – возврат к капитализму…), то основные усилия уходят на бесконечные и беспрестанные споры по любому поводу.
Вся хозяйственная и плановая история СССР 1920-х годов наполнена этими спорами и дискуссиями.
…В конце концов партийному руководству пришлось взять на себя роль арбитра директивы, на основе которых и был составлен окончательный вариант первого пятилетнего плана.
Восемь лет безрезультатной работы – большая цена за плюрализм мнений. (Как же не хватило нам этих лет, чтобы успеть подготовиться во всеоружии к началу Великой Отечественной войны. – А.М).
По существу, в 1920-е годы советское хозяйство вытянули на восходящую орбиту усилия ВСНХ СССР и двух его наиболее ярких руководителей: Дзержинского и Куйбышева. Дзержинский в 1923-1924 годах буквально выбил и вытряс увеличение производства металла… Эпопея напряжённой борьбы Дзержинского за металл и стала причиной его преждевременной смерти… Куйбышев превратил ВСНХ СССР, по сути дела, в параллельный плановый орган, разрабатывающий свой вариант пятилетки, конкурирующий и спорящий с Госпланом СССР, а также, поскольку у него были финансы и ресурсы, сам свои же планы старался выполнить.
Стараниями Куйбышева в 1927-1929 годах была проведена программа реконструкции ряда важнейших промышленных предприятий, которая сложилась, по сути дела, в особую программу, которую я называю «предпятилеткой».
Сильная затяжка с приступом к индустриализации очень повредила и поставила всё дело в крайне невыгодные условия. Потребовалось в очень сжатые сроки сделать огромный объём работ, в который, кроме собственно плановых заданий, входило ещё то, что не было сделано и завершено в предшествующие годы.
… Начало строительства гигантов индустрии и начало коллективизации практически совпали по времени и пришлись на осень 1929. За это пришлось заплатить крупной хозяйственной катастрофой 1932 года.
Если бы таких бесплодных, поглощающих время и силы споров не было бы, то ход индустриализации был бы более плавным и сбалансированным. Она бы растянулась на три пятилетки, вместо двух. Но при этом, скорее всего, обошлось бы без крупных провалов. Такая возможность была.
…Многое в истории индустриализации пошло бы совершенно по-другому. …Реально приступ к индустриализации состоялся в конце 1929 года, когда наконец сталинская линия стала доминировать и господствовать. С этого времени Сталин принимал все основные решения.
Сталинское везение
У него могло бы вообще ничего не получиться. Индустриализация могла быть сорвана нарастающим в стране хозяйственным кризисом из-за разногласий с крестьянством, она могла быть прервана интервенцией, которую во Франции вполне серьёзно планировали на 1930 год.
Вероятность интервенции не была фантастическим допущением в то время, а СССР перед началом первой пятилетки был весьма слаб в военном отношении, и его военное производство не могло обеспечить потребности армии в вооружении и боеприпасах. Неспособность советской военной промышленности того времени произвести необходимое вооружение и боеприпасы – это вовсе не голословное утверждение.
СССР тогда ощутимо уступал своим наиболее вероятным противникам на западе. Тогда основными противниками СССР считалась коалиция восточноевропейских государств – Польши, Румынии, Чехословакии. Французское военное и политическое руководство прилагало немало усилий, чтобы сколотить блок союзных себе государств в Восточной Европе. В 1921-1922 годах появилась т.н. «Малая Антанта», или военный блок Румынии, Югославии и Чехословакии против Венгрии, а затем, через договор с Румынией, к ней фактически присоединилась Польша. В течении 1920-х годов Франция, заключив с этими странами ряд соглашений, встала во главе этого объединения. Хотя формально «Малая Антанта» была направлена против возрождения монархии в Австрии или Венгрии, тем не менее этот блок мог быть развёрнут и против СССР. Во всяком случае, вплоть до конца 1930-х годов именно восточно-европейские страны в СССР считались главными вероятными противниками.
… По суммарной численности войск эта коалиция (Франция, Польша, Румыния, Чехословакия) превосходила Красную армию вдвое, по добыче угля – в 3,3 раза, по выплавке стали – в 2,5 раза. Только по нефти у СССР было преимущество; её добывалось вдвое больше, чем в странах «Малой Антанты». Промышленное производство, с учётом того, что в Чехословакии было хорошо развитое машиностроение, в том числе и военное, означало, что в случае войны «Малая Антанта» может вооружить и развернуть куда большую армию, чем в мирное время.
Франция обладала на тот момент наиболее развитой в мире военной авиацией. Воздушный фронт Франции состоял из 6114 самолётов против 1285 самолётов в ВВС РККА. Польская армия имела 498 самолётов. Превосходство в авиации у «Малой Антанты» было более чем в 5 раз… Франция имела также крупный флот, резко превосходивший советские военно-морские силы того времени, причём большая часть французского флота была построена и введена в строй после 1922 года.
… Подобное военное превосходство вполне позволяло «Малой Антанте» осуществить нападение на СССР, и в таком случае французские, польские и румынские войска смогли бы оккупировать Белоруссию, Украину, захватить Донбасс, а также захватить Закавказье и бакинские нефтепромыслы, которые для Франции, испытывавшей острый дефицит нефти, были бы первоочередной целью войны.
… Война неминуемо бы закончилась поражением и свержением советской власти.
Отменённая интервенция
Но Сталину повезло, и везение его было грандиозным. Через полгода после утверждения первого пятилетнего плана 24 октября 1929 года в США произошёл биржевой крах, превратившийся 29 октября в финансовую катастрофу глобального масштаба. Началась Великая депрессия, которая очень сильно подрубила экономические и военные возможности всего капиталистического мира.
Значение Великой депрессии в истории сталинской индустриализации вообще долгое время замалчивалось, словно бы это одно из крупнейших событий мировой экономической истории XX века СССР совершенно не коснулось.
Она даже не упоминалась в связи с индустриализацией в советской литературе, не говоря уже о том, чтобы подчеркнуть влияние её на советскую экономическую политику и ход индустриализации. Потом, уже в 1990-е и 2000-е годы, стали постепенно признавать факт наличия такого влияния, но тоже однобоко: главным образом с точки зрения закупок оборудования за рубежом и иностранной технической помощи. Однако это только часть всего того влияния, которое Великая депрессия оказала на ход индустриализации.
Были и другие немаловажные обстоятельства.
… Капиталистический мир превосходил СССР на порядок. В США в 1929 году выплавлялось 57 млн тонн стали. В главных капиталистических странах (США, Германия, Франция, Великобритания) – 92,5 млн тонн[26]. В СССР – 4,3 млн тонн стали.
Только главные страны капиталистического мира превосходили СССР по этому важнейшему виду промышленной продукции в 21,5 раз.
На долю США в 1927 году приходилось 40% добычи угля в мире, 50% выплавки стали, 70% добычи нефти, 65% кукурузы, 55% хлопка, 20% пшеницы, 25% свинины. Автомобильный парк в США вырос с 7,5 млн единиц в 1919 году до 26,5 млн в 1929 году, а всего было произведено 33 млн автомобилей. За это же время было продано 13 млн радиоприёмников, 1,5 млн холодильников, 5,5 млн стиральных машин[27].
О таком уровне производства в СССР не могли мечтать.
…Наличный факт решающего превосходства капиталистов был неоспорим.
Именно поэтому буржуазные экономисты действовали так напористо, потому что они тоже хорошо понимали этот факт и из него выводили, что советской власти ничего не светит в экономическом противостоянии с капиталистическим миром.
Всё это было веско, обоснованно и опиралось на цифры, но произошло то, что предсказать было трудно. Биржа в США рухнула, и возникший финансовый кризис произвёл в капиталистической экономике опустошения, заметно превышавшие военные опустошения. Всего за несколько дней октябрьского кризиса 1929 года исчезли состояния на сумму 50 млрд долларов.
…У населения осталось на руках кредитов на 35 млрд., взятых на приобретение товаров, которые они не были в состоянии выплатить.
Прекращение потребительского кредитования (например, 75% автомобилей до кризиса продавалось в кредит) привело к резкому падению сбыта товаров.[28]
Это потянуло всю экономику в пучину кризиса и сильно ударило по основным промышленным мощностям. Американская чёрная металлургия в 1931 году сократила выплавку стали до 26 млн тонн, а в 1932 году – до 13,3 млн тонн[29].
Из 285 доменных печей было потушено 239. Произошло невероятное: разрыв между СССР и основными капиталистическими странами в 1932 году сократился до 4-х раз.[30]
Экономический кризис, начавшийся в США, прокатился по всему миру и везде вызвал разорение, упадок, закрытие фабрик и заводов, очень существенное сокращение производств. Это обстоятельство, конечно, не могло не радовать советское руководство, которое нежданно-негаданно избавилось от этого давящего капиталистического превосходства и в значительной степени уверовало в успех начатой индустриализации.
Помимо этого экономический кризис отменил интервенцию. Причина банальная – финансовый кризис и острая нехватка денег. Военные расходы урезались в числе первых, и вначале 1930-х годов в мире прокатилась волна поразительного миролюбия и тяги к разоружению, хотя ещё за несколько лет до этого крупнейшие капиталистические страны наращивали свои армии и флоты, увеличивали свои военные расходы.
Так Франция в 1920-е годы тратила 12,5 % госбюджета на военные нужды, а за вычетом платежей по долгам – 20%; Польша также тратила 33-34% своего бюджета на военные нужды. Франция отказалась воспрепятствовать вводу германских войск в демилитаризованную Рейнскую область в марте 1936 года по той же причине, что была не в состоянии нести финансовые расходы на мобилизацию необходимых сил, которые, по оценкам генерала Мориса Гамелена, должны были составить 30 млн франков в день. Месяц мобилизации – 1 млрд франков. Французское правительство находилось на грани банкротства и спаслось лишь чрезвычайными мерами. Тяжёлое положение, ещё более плачевное, чем во Франции, сложилось также и в странах Восточной Европы, которые должны были выступить главной ударной силой «Малой Антанты»: Польше, Румынии, Чехословакии. Экономический кризис в этих странах, сильно зависимых от экспорта и импорта, был настолько силён, что временно, на несколько лет, сделал их совершенно не готовыми к любой войне, даже сравнительно небольшой и непродолжительной.
Разумеется, в таких условиях ни о какой интервенции в СССР и речи быть не могло.
Великая депрессия подарила Сталину целое десятилетие мира, в течение которого он сумел в основных чертах свою грандиозную программу индустриализации завершить.
Торговля с капиталистами
Фактическая отмена интервенции в СССР была фактором значимым и очень благоприятным, ибо давала время для завершения индустриализации и гораздо лучшей военно-хозяйственной подготовке к войне, чем в конце 1920-х годов.
… Однако сталинское везение, связанное с Великой депрессией, выразилось ещё во втором факторе, оказавшем ему сильную помощь.
… Кризис мировой торговли, связанный с введением в 1930 году заградительных пошлин сначала в США, а потом и в других странах вытекал из финансового кризиса.
Капиталисты вдруг оказались очень сговорчивыми и очень заинтересованными в торговле с СССР.
Советский рынок оказался чуть ли не единственным на тот момент рынком в мире, способным предъявить крупный и платёжеспособный спрос на промышленную продукцию и технику.
..экономические связи с капиталистическим миром … стали устанавливаться и поддерживаться ещё с 1920 года, когда состоялась первая и знаменитая сделка по закупке в Швеции паровозов. Арманд Хаммер оказался первым иностранным предпринимателем, открывшим своё концессионное предприятие в РСФСР летом 1921 года, снабжал советское правительство хлебом и помогал закупать трактора для сельского хозяйства. Хаммер оказался удачливым концессионером, поддерживающим связи с СССР почти всё время его существования.
В начале 1920-х годов в СССР появилось несколько достаточно крупных иностранных концессий, связанных с добычей золота, угля и нефти (самая крупная и успешная нефтяная концессия была заключена с японскими компаниями на добычу нефти в северной части Сахалина), а также несколько индустриальных колоний, созданных иностранными рабочими, приехавшими в СССР помогать строительству социализма. Самой знаменитой была Автономная индустриальная колония в Кузбассе, разрабатывающая угольные месторождения и создававшая коксохимическое производство в Кемерово. Но общий результат концессий и колонии оказался в масштабах экономики незначительным. В 1927 году советское правительство стало выкупать у иностранцев их концессионные предприятия, с тем, чтобы в советской экономике не было сектора производства, связанного с иностранным капиталом. Это отношение к концессиям выразилось в момент начала строительства Днепрогэса, когда Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отказаться от иностранного участия в строительстве плотины.
При этом заинтересованность в иностранной технике оставалась. В «Правде» 11 июня 1929 года говорилось: «Нет сомнения, что на протяжении первой пятилетки успех реконструкции в решающей степени определяется тем, с каким темпом мы будем переносить и внедрять в нашу промышленность достижения иностранной техники. Основным элементом, из которых слагается процесс перенесения к нам иностранной техники, является посылка работников нашей промышленности за границу для ознакомления и изучения процессов производства на заграничных предприятиях».[31]
В 1928 году за рубеж выехала комиссия Главметалла ВСНХ под руководством Межлаука. В её задачу входило посещение ведущих иностранных фирм, ознакомление с передовыми способами производства, новейшими образцами промышленной техники, заключение договоров на поставку техники и техническую помощь. Сначала комиссия приехала в Германию и посетила предприятия Рурского бассейна. Были проведены переговоры с представителями фирмы Круппа.
Затем комиссия приехала в США и посетила Нью-Йорк, Детройт, Питсбург, Чикаго. Велись переговоры с Генри Фордом, Вальтером Крайслером, Джоном Рокфеллером, представителями концернов «Дюпон де Шемур» и «Дженерал электрик».[32]
Комиссии Межлаука удалось заключить договор на помощь в строительстве Сталинградского тракторного завода со строительной фирмой «Альберт Кан». Эта фирма пользовалась прочной репутацией в США, она возводила заводы Форда.
В мае 1929 года был заключён договор и самим Фордом на предоставлении технической помощи, безвозмездную передачу патентов и на закупку шасси автомобилей на 30 млн долларов[33]. Генри Форд был первым из американских индустриальных королей, который согласился пойти на широкое и разностороннее сотрудничество с СССР. Свою позицию Форд объяснил так: «Россия начинает строить. С моей точки зрения, не представляет разницы, на какую теорию опирается реальная работа, положение в будущем решать будут факты… Если Россия, Китай, Индия, Южная Америка разовьют свои потребительские способности, то что мы станем делать? Нельзя думать, что Англия и Соединённые Штаты в состоянии будут снабдить их всем необходимым. Только одержимые глупой жадностью, причём здесь больше глупости, чем жадности, могут думать, что мир всегда будет зависеть от нас и смотреть на наш народ, как на вечные фабричные руки всех народов. Нет! Народы сделают то, что сейчас делает Россия.»[34]
Форд, очевидно, предвидел наступление кризиса в США, раз так ярко и образно выразился об американской жадности. Действительно, непосредственной причиной биржевого краха стала жадность, стремление нажить побольше денег ради того, чтобы потратить их на роскошь… Так, богачи в 1928 году потратили на роскошь 21 млрд долларов. Это огромная сумма. Для сравнения, она была вдвое больше всего внешнего долга Великобритании. Сумма капитальных вложений в советскую промышленность первой пятилетки составила 24,8 млрд рублей. По официальному курсу 5,3 рубля за доллар, это составит 4,6 млрд долларов. Американские богачи только за счёт своих расходов на роскошь могли полностью профинансировать три советские довоенные пятилетки. Форд понимал, что за это придётся поплатиться, что американскую экономику ожидают нелёгкие времена, и стал заранее ещё до кризиса, налаживать контакты с СССР. Это ему удалось.
Компания Форда участвовала в проектировании и строительстве Горьковского автозавода, а первый объект Форда в СССР заработал буквально через несколько месяцев после заключения контракта. В Нижнем Новгороде был построен автосборочный завод, собиравший автомобили марки «Форд» из импортных частей, и первая такая машина была собрана в январе 1930 года.
… было заключено соглашение с фирмой Круппа о технической помощи, согласно которому фирма должна была принимать и обучать у себя ежегодно до 30 человек инженеров и рабочих из Советского Союза.
В числе первых поехал в Германию в Эссен, И.Т. Тевосян, которого после подготовки за границей выдвинули на должность начальника объединения «Спецсталь», которое должно было освоить производство высококачественных сталей.
Но самое главное, что они изучали, и к чему привыкали на немецких заводах, так это к дисциплине производства, поставленной на крупповских предприятиях на очень большую высоту. Вместе с ними дисциплине производства учились рабочие и мастера, которым предстояло работать в крупнейших доменных и мартеновских цехах советских металлургических заводов.
В октябре 1929 года Главмашинострой ВСНХ СССР начал переговоры с Американской ассоциацией инженеров и рядом фирм о возможности посылки советских инженеров для ознакомления с производством, для заключения договоров о технической помощи и поставки оборудования. Сотрудничество с американскими фирмами позволило быстро, в кратчайшие сроки, поднять советское машиностроение до мирового уровня.
В январе 1930 года в США едет в командировку группа инженеров со Сталинградского Тракторостроя во главе с начальником Тракторостроя Ивановым. Цель их поездки – всестороннее изучение американского тракторостроения колёсных тракторов, изучение возможностей американского станкостроения, составление технологии производства трактора 15/30 и заказ необходимого оборудования.
Советские инженеры объехали все крупнейшие тракторостроительные фирмы США: «Форд», «Джон Дир» и «Клето». Но самый важный для них завод Мак-Кормика, где производился прототип будущего СТЗ, отказался от сотрудничества и наотрез отказался пускать советских инженеров. Завод Мак-Кормика выпускал всего 20-30 тысяч машин в год, и владелец фирмы видел в советском заводе конкурента. Но Иванов и его помощник всё-таки сумели посмотреть и изучить производство своего конкурента.
.. Иванов писал в своих воспоминаниях: «Мы сталкивали капиталистические фирмы лбами, брали у них лучшее, что имела Америка. Она работала на нас, на наши новые заводы, для которых мы закупали оборудование, но не слепо копировали, а пытались синтезировать достижения американской техники».[35]
В январе 1930 года в командировку в США поехал начальник Челябинского тракторостроя К.П. Ловин. Группа Ловина изучала изготовление тяжёлых гусеничных тракторов… Инженеры объехали заводы фирм «Катерпиллер», «Аллен Чалмерс», «Аллиганс» и другие заводы, где производились тяжёлые гусеничные тракторы.
.. Фирма «Катерпиллер» показала группе Ловина свои заводы, но вот предоставить чертежи трактора и содействовать в разработке технологии производства руководство фирмы наотрез отказалось. Их можно было понять, поскольку американцы производили 5-6 тысяч тракторов в год, тогда как советский ЧТЗ проектировался для выпуска 40 тысяч машин в год.
…Тогда было решено проектные работы развернуть в США. С помощью наркома РКИ Орджоникидзе было выделено 3,5 млн долларов на составление чертежей трактора, разработку технологии и составления проекта. В начале апреля 1930 года в арендованном помещении на 13-м этаже в небоскрёбе «Юнион Траст Билдинг» в Детройте Ловин разместил проектное бюро ЧТЗ из 40 советских и 12 американских инженеров-проектировщиков.[36]
В бюро привезли трактор, разобранный на части и группа инженеров-технологов взялась за составление рабочих чертежей трактора и составление технологического проекта завода.. Инженеры-проектировщики, вместе с инженерами фирмы «Альберт Кан» начали доработку проекта завода, составленного Гипромезом. Сроки были жёсткими. Технологический проект требовалось подготовить до 15 мая 1930 года, генплан завода – до 1 июня, чертежи конструкций и фундаментов – до 1 июля. На проектировку завода отводилось чуть больше двух месяцев.
По эскизному проекту Гипромеза планировалось строить 12 корпусов. Американцы предложили построить всего три корпуса, использовав новейшую систему стальных конструкций на цельнометаллических опорах для перекрытия такой грандиозной площади.
Это, по их мнению, должно было существенно сократить и сроки, и стоимость строительства. Правда, для осуществления такого проекта требовалось 15 тысяч тонн проката. Позднее прокат был куплен в Германии, и уже на советских заводах из него делали металлоконструкции для ЧТЗ. Инженеры уложились в сроки. И 10 августа 1930 года состоялась закладка цехов ЧТЗ.
… В феврале 1930 года в США уехали комиссии Кузнецкстроя и Магнитостроя для заключения договоров о технической консультации и заказа оборудования для новых, мощных доменных печей заводов-новостроек. Американские фирмы не могли выполнить поставки оборудования. Тогда было принято решение купить в США чертежи новейшего металлургического оборудования, а заказы на изготовление разместить в Германии, на крупнейших заводах. Чертежи новейшего оборудования металлургических заводов согласилась продать фирма «Фрейн».
Комиссии с Магнитостроя 14 марта 1930 года удалось подписать с фирмой «Мак-Ки» договор на проектирование и строительство обновлённого Магнитогорского комбината с новой мощностью. По нему американцы обязались составить полный проект нового завода мощностью в 2,5 млн тонн чугуна в год, рабочие чертежи зданий и сооружений, сметы, а также осуществлять руководство строительством. Комиссии с Кузнецкстроя также удалось найти фирму, которая согласилась осуществлять техническое консультирование и составление Кузнецкого металлургического комбината (КМК). Договор с той же фирмой «Фрейн» был подписан в июне 1930 года.
Строительство таких огромных заводов, как Магнитогорский и Кузнецкий, в СССР было новинкой, и потому руководство «Новостали», ВСНХ СССР пошли на сотрудничество с американцами. Правда, надо сказать, что американцы выполнили только часть работ, установленных договором.
Орджоникидзе инициировал посылку в Германию и США советских инженеров-строителей, специально для изучения самых новейших, индустриальных методов строительства. Особенно его интересовало изготовление сборных железобетонных конструкций… Уже в 1933 году стал возводиться механосборочный цех Харьковского тракторного завода, где применялись железобетонные колонны и балки перекрытий.[37]
…Помимо немецкого опыта, огромный вклад в развитие советских строительных технологий внесла фирма «Альберт Кан», которая в общей сложности участвовала в строительстве 500 объектов на общую сумму в 2 млрд долларов, то есть почти всех объектов, возводившихся в годы первой пятилетки.
В конце октября 1929 года в США выехала комиссия Шарикоподшипникстроя во главе с Вишневским. .. Американцы отказались предоставить техническую помощь. Тогда представители Машинообъединения обратились к итальянским фирмам, производящих подшипники. Самой крупной итальянской фирмой была фирма «РИВ», которая согласилась оказать помощь в проектировании завода и в организации производства подшипников. В мае 1930 года председатель Машинообъединения А.Ф. Толоконцев подписал договор с фирмой «РИВ».
1-й ГПЗ планировалось развить в три очереди: Первая очередь – 24 млн подшипников в год, вторая – 36 млн, третья – 50 млн штук в год.
18 августа 1930 года проект фирмы «РИВ» был принят за основу строительства.[38]
Это только наиболее крупные проекты, в которых участвовали иностранные компании и фирмы. Всего же с 1923 по 1933 год для сотрудничества в развитии тяжёлой промышленности было заключено 170 договоров технической помощи, из которых 73 приходилось на немецкие компании, 59 – американские, 11 – французские, 9 – шведские. Это не считая отдельных контрактов на поставку техники, на закупку оборудования, материалов или выполнения отдельных работ.
Участие капиталистов в советской индустриализации было столь значительным, что уже в наши дни породило весьма расхожую теорию о том, что без этой помощи никакой индустриализации не состоялось бы, и вообще всю промышленность в СССР создали американцы, прямо вот взяли и привезли фабрики и заводы в готовом виде из США. Это, разумеется, крайне далеко от действительности.
Во-первых, все планы индустриализации и первые варианты проектов крупных новостроек были составлены в расчёте только на свои силы. …Столь масштабное участие капиталистов было неожиданным явлением, всецело связанным с последствиями Великой депрессии и было чистым везением, из которого, впрочем, выжали всё, что возможно.
Во-вторых, период активного сотрудничества с капиталистами, дошедшего до весьма ощутимых масштабов (в 1932 году в СССР находилось 37,5 тысячи иностранных специалистов и членов их семей, появился даже термин «иноработник»), был сравнительно коротким. Уже в августе 1931 года Сталин потребовал не заключать новых контрактов с иностранными компаниями по причине валютных затруднений (СССР также испытывал последствия сокращения внешней торговли), трудностей с получением кредитов, а также развёрнутой в США кампании против торговли с СССР. В 1930 году был введён запрет на ввоз советских товаров, изготовленных с участием труда политзаключённых. Политика санкций была и в то время.
В-третьих, в СССР стремились освоить иностранную технику и технологии в возможно более короткие сроки и освободиться от импорта. Политика изучения, копирования и освоения была поставлена очень широко, и с 1931 года Орджоникидзе вёл специальный список оборудования, которое раньше импортировалось, а затем осваивалось на советских заводах.
В общем, отношение к иностранным специалистам было откровенно потребительским: с них старались получить как можно больше и в возможно более короткие сроки, а потом просто выгнать вон.
Весь характер сотрудничества с иностранными компаниями, а также данные по внешней торговле СССР ясно показывают, что Сталин своё везение, связанное с Великой депрессией, использовал предельно рационально и утилитарно.
… Взять с капиталистов максимум в те сжатые сроки, в которые требовалось пробежать наиболее трудную фазу индустриализации, а потом с ними разойтись – вот такой был сталинский подход.
Необычайная и неожиданная уступчивость капиталистов помогла разрешить одну из важных проблем: необходимости в считаные годы проделать всё то, что должно было быть сделано за 8-10 лет. Готовые проекты, готовые технологии, вместе со станками и оборудованием, консультации иностранных специалистов и возможность учиться у них очень сильно экономили время. Без иностранного участия «пятилетка за четыре года» могла бы и не получиться.
[1] Мотылёв В.Е. Проблема темпа развития СССР, М., 1929, с. 11.
[2] Мотылёв В. Е. О темпе индустриализации СССР. Проблемы экономики 1929, № 1, с. 28.
[3] Мотылёв В. Е. О темпе индустриализации СССР. Проблемы экономики 1929, № 1, с. 38.
[4] Каменев Л. Б. Наши достижения и наши задачи в области овладения стихией рынка. Плановое хозяйство, 1925, № 1, с. 13.
[5] Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование в годы войны и революции, М.: Наука, 1991, с. 16.
[6] Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. Т. 1. Сводный обзор, М.: Плановое хозяйство, 1929, с. 15.
[7] Конюхов Г.А. КПСС в борьбе с хлебными затруднениями в стране (1928-1929), М.: Соцэкгиз, 1960, с. 40.
[8] Гладков И.А. Очерки строительства советского планового хозяйства в 1917 – 1918 гг., М.: Госполитиздат, 1950, с. 190.
[9] Конюхов Г.А. КПСС в борьбе с хлебными затруднениями в стране (1928 – 1929), М.: Соцэкгиз, 1960, с. 47.
[10] Валентинов Н. Наследники Ленина, М.: Терра, 1991, с. 84.
[11] Цитата по: Валентинов Н. Наследники Ленина, М.: Терра, 1991, с. 71.
[12] Конюхов Г.А. КПСС в борьбе с хлебными затруднениями в стране (1928 – 1929), М.: Соцэкгиз, 1960, с. 66.
[13] Машков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929-1932 гг.), М.: Издательство МГУ, 1966. Приложение.
[14] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010, с. 82-92
[15] Верхотуров Д. Сталинская индустриализация. Москва. «Вече», 2017
[16] Коэн С, Бухарин Политическая биография 1888-1938. М.: Прогресс, 1988 с. 328
[17]Косачёв В.Г. Накануне коллективизации. Поездка И.В. Сталина в Сибирь // Вопросы истории, 1998, № 5, с. 102
[18] Цит. по: Из истории коллективизации. Поездка И.В. Сталина в Сибирь //Вопросы истории, 1998, № 5 с.102
[19] Конюхов Г.А. КПСС в борьбе с хлебными затруднениями в стране (1928-1929). М.: Соцэкгиз . – 1960, с. 155
[20] Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 11-е издание. М.: Госполитиздат, 1953 с. 193
[21] Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 11-е издание. М.: Госполитиздат, 1953 с. 196-198
[22] Бухарин Н.И. Избранные произведения М.: Экономика, 1990 с.486
[23] Цит. по: Коэн С. Бухарин Политическая биография 1988-1938. М.: Прогресс, 1988 с.370
[24] Сталин И.В. Вопросы Ленинизма 11-е издание. М.: Госполитиздат. 1953 с. 301-302
[25] Там же с. 305.
[26] Варга Е.С. Избранные произведения т.2, Экономические кризисы. М.: Наука, 1974. с.178.
[27] Лан В.И. США от первой до второй мировой войны. М.: Госполитиздат, 1947, с.178.
[28] Лан В.И. США от первой до второй мировой войны. М.: Госполитиздат, 1947, с.287.
[29] Варга Е.С. Избранные произведения.т.2, Экономические кризисы, М.: Наука, 1974, с.121
[30] Варга. Там же с. 121
[31] Цит. по Емельянов В. О времени, о товарищах, о себе М.: Советская Россия, 1974 с.68
[32] Хавин А.Ф. У руля индустрии. М.: Издательство политической литературы, 1968 с. 154
[33] Там же с.156
[34] Тепляков Ю. Операцию начнём на рассвете М.: Издательство политической литературы, 1975, с.89
[35] Тепляков Ю. Там же с. 93
[36] История Челябинского тракторного (1929-1945 гг) М.: Профиздат, 1972 с. 24
[37] Гинсбург С.З. О прошлом для будущего. М.: Издательство политической литературы 1988 с. 72-74
[38] Первый подшипниковый. История первого государственного шарикоподшипникового завода. 1932-1972. М.: Мысль, 1973, с. 12-14
Катастрофа «зерновых фабрик»
Помимо удач и невероятного везения в сталинской индустриализации была также крупная неудача, настолько значительная по своим результатам, что её правильнее было бы назвать хозяйственной катастрофой. Речь идёт о крушении грандиозного плана кардинального переустройства сельского хозяйства, предпринятого в первой пятилетке.
«Зерновые фабрики», то есть зерносовхозы – крупные государственные хозяйства, специализированные на выращивании пшеницы, это крушение пережили, доказав свою эффективность.
Во-первых, «зерновые фабрики» — это то немногое, что осталось от всего плана развития совхозов времён первой пятилетки… В основном же сведения о существовании такого плана и деталях его реализации можно найти только в публикациях начала 1930-х годов.
Во-вторых, само название – «зерновые фабрики» – выражает базовую и центральную идею преобразования сельского хозяйства. Оно действительно должно было стать, по замыслу разработчиков, подобным фабричному производству: крупным, планируемым, предельно механизированным, выдающим большой объём товарной продукции, столь необходимой народному хозяйству.
В-третьих, при всей своей эффективности, зерносовхозы внесли определённый вклад в развитие хозяйственной катастрофы и связанный с ней голод 1932-1933 годов.
В принципе в литературе давно уже установилась точка зрения, что в сельском хозяйстве Сталин потерпел крупную неудачу, и в перестроечных публикациях, да и во многих современных, это общее место.
.. Однако полностью принять эту точку зрения нельзя.
Считается, что неудачей Сталина была коллективизация крестьян и ликвидация кулака, как политика, уничтожившая «трудолюбивого мужика» и ввергшая страну в крупномасштабный голод.
Между тем как раз коллективизация была одной из наиболее успешных страниц сталинской индустриализации, и сама по себе идея колхозов является выдающимся сталинским изобретением.
… Название было взято старое, существовавшее по крайней мере с 1918 года, но сталинский колхоз резко отличается по устройству и принципу функционирования от колхозов времён Гражданской войны и нэпа. Колхоз оказался очень устойчивой формой хозяйствования, он пережил и голод, и Великую Отечественную войну (его преимущество оценили даже немцы во время оккупации), именно благодаря колхозам сельское хозяйство смогло выдержать все пертурбации реализации грандиозного плана переустройства аграрного сектора.
Далее, полностью считать провальной сталинскую аграрную политику тоже нельзя. Сталин, столкнувшись с негативными, катастрофическими последствиями проводимой политики, резко переложил руль, и сельское хозяйство довольно быстро оправилось от понесённого ущерба, и даже более того – разрешило зерновую проблему в СССР.
После 1934 года и до войны в СССР не было ни одного крупного неурожая, а в стране было много хлеба.
Это обстоятельство после войны отрицалось и замалчивалось. Исследования Анатолия Башкина «Урожаи 30-х или украденные достижения» показывает, что в 1956 году статистические данные по урожаям за 1930-е годы были пересчитаны.
Вместо оценки урожая на корню, как было принято в то время, данные были пересчитаны в «амбарный урожай». Пересчёт понизил урожай на 25-30%. Исследователь составил таблицу, которую мы приведём в сокращённом виде.[1]
|
Валовый сбор (млн тонн) |
Современная статистика |
Статистика до 1939 года |
|
1928/29 |
73,3 |
73,3 |
|
1929/30 |
71,7 |
71,7 |
|
1930/31 |
83,5 |
83,5 |
|
1931/32 |
69,5 |
69,4 |
|
1932/33 |
69,9 |
69,9 |
|
1933/34 |
68,4 |
89,8 |
|
1934/35 |
75 |
89,4 |
|
1935/36 |
55,8 ? |
90,1 |
|
1936/37 |
97,4 |
82,7 |
|
1937/38 |
73,6 |
120,3 |
|
1938/39 |
73,2 |
95 |
|
1939/40 |
65,6 |
100,9 |
Уже из анализа этой таблицы можно судить об её фальсификаторском характере.
Во-первых, составителей послевоенных статистических таблиц полностью устроила оценка биологического урожая (или оценка урожая на корню) для 1928/29-1932-33 годов. Потом для данных по второй и третьей пятилетке оценка на корню их удовлетворять перестала и данные «скорректировали» пересчётом на амбарный урожай. Таким образом, данные по урожаю в сборнике «Народное хозяйство СССР за 70 лет» и данные по урожаю за 1930-е годы несопоставимы между собой – это грубейшая статистическая ошибка (фальсификация, а проще – преступление. — А.М).
Во-вторых, бросается в глаза очевидная чепуха. Урожай в размере до 70 млн тонн – это урожай сильного голода с массовой смертностью. Но при этом, без малейшего смущения, составители послевоенного статсборника пишут для 1935/36 года урожай в размере 55,8млн тонн, то есть намного ниже страшных голодных лет. Однако хорошо известно, что никакого массового голода в СССР в 1935/36 годах не было, а в 1934 году были отменены продовольственные карточки – мера, показывающая, что в стране достаточно хлеба.
В нормальной довоенной статистике, пусть и не вполне точной, но зато верной и построенной на сопоставимых данных, а не на махинациях с методами учёта, хорошо видно, что с 1933/34 года и до самой войны СССР получил семь урожаев зерновых, из которых четыре урожая по старым меркам считались хорошими, один – очень хорошим, а два – рекордными.Это очевидные показатели успеха в перестройке сельского хозяйства, поскольку до первой пятилетки считалось, что раз в пять лет должен быть один серьёзный неурожай. … В общем итоге индустриализации последствия грандиозной хозяйственной катастрофы оказались заметны весьма мало, хотя они, конечно, оказали своё влияние на второй пятилетний план, вынудив Сталина ощутимо понизить темпы роста.
Но сам факт наличия такой катастрофы отрицать нельзя и вообще очень интересно разобраться в причинах этой неудачи.
Первые попытки сельскохозяйственного плана
… Если основные линии развития народного хозяйства в целом, промышленности и электрификации были начертаны ещё в 1920-1921 годах, то в отношении сельского хозяйства подобного теоретического богатства не было.
Плановики и хозяйственники просто не знали, что делать с необозримым крестьянским морем. … В ноябрьском номере журнала «Плановое хозяйство» за 1925 год Ф.Р. Дунаевский опубликовал статью с говорящим названием «О своевременной индустриальной поправке к нашей сельскохозяйственной политике».. Дунаевский был работником Всеукраинского института труда в Харькове и был известен своими разработками в области теории управления. Скорее всего, статья появилась по просьбе Кржижановского. Это было типично для него – в спорных вопросах выдвигать местного специалиста.
Дунаевский поставил две основные задачи в области сельского хозяйства:
«Нужно:
- Повысить производительность сельского хозяйства до крайних пределов, нам позволяет мировая техника и те формы, организационные и экономические, которые этой технике соответствуют;
- Обеспечить беспрепятственное влияние планового государственного руководства, как на направление развития сельского хозяйства, так и на реализацию его продукции в общественных целях».[2]
Производительность, современная техника и планирование — вот три столпа развития сельского хозяйства, которые выдвигал Дунаевский в своей статье.
… Дунаевский обосновал преимущество механизации: возможность увеличения пахотной площади до 75 десятин на человека (основная масса крестьянских хозяйств имела 3-5 десятин на человека), возможность выполнения в срок всех агротехнических мероприятий, что давало рост урожая на 30-40%, оборудование стоило в погектарном расчёте не дороже лошади.[3]
В своей статье он говорил о создании полеводческой индустрии и создании на свободных территориях механизированных хлебных фабрик, а также о насаждении полеводческой индустрии среди крестьян. Единственное затруднение в проведении механизации – это подготовка кадров. «Нужна новая профессия, новая специальность», – заключал Дунаевский. … Дунаевский впервые сказал о том, что механизация в деревне не пройдёт гладко и прямо: «Надо дать себе отчёт в том, какие силы косности будут затронуты и взбудоражены развиваемой здесь постановкой вопроса. Здесь столкнутся вокруг этого вопроса два полярных уклада мировоззрения и две несовместимые культуры».[4] Это его предсказание об ожесточённой борьбе за утверждение в деревне колхозного строя и механизированного хозяйства сбылось.
… В поддержку Дунаевского выступил такой крупный знаток сельского хозяйства как П.И. Лященко, который полностью поддержал идею механизации и высказался за создание опытных тракторных хозяйств.
…Сначала требовалось подготовить деревню к принятию новой техники. Для этого Лященко предлагал вести кооперирование крестьян на почве сбыта и переработки продукции. С другой стороны, новую технику ещё нужно произвести и опробовать в реальных условиях полевых работ, выработав наиболее рациональные способы её использования. Полной ясности по этим вопросам в 1926 году ещё не было.
Уже через несколько лет Месснер И.Б. провёл исследование оснащённости сельского хозяйства и выяснил, что около 10 млрд рублей сельхозпродукции производится при помощи инвентора и тракторов на сумму 900 млн рублей[5].
По его мнению, СССР находился в выгодных условиях по сравнению с США и Германией, первая из которых не имела достаточно рабочих рук, а вторая не имела достаточно земли для развития механизированного сельского хозяйства. В СССР же были и земли, в том числе неосвоенные, и рабочие руки.
Правда, Месснер выступал сторонником осторожного подхода… Призыв к осторожности оказался не лишним, поскольку в ходе коллективизации такие ошибки были допущены, и они привели к серьёзному удару по сельскому хозяйству, особенно в Казахской АССР, где механизация сельского хозяйства проводилась особенно безрассудно.
… Статья Дунаевского сформулировала основные направления индустриализации сельского хозяйства, и в этом отношении она имела очень важное, историческое значение.
Концепт тракторизации
«Сельское хозяйство является базой народного хозяйства – продовольственной, сырьевой и экспортной, а потому развитие сельского хозяйства должно происходить в определённом равновесии с общим народнохозяйственным подъёмом»[6], — писал Н.П. Огановский, один из разработчиков сельскохозяйственного плана.
… Основные направления развития сельского хозяйства в СССР были разработаны под руководством М.М. Вольфа, который был председателем сельскохозяйственной секции Госплана СССР. Именно его разработки, сделанные в конце 1920-х годов, были положены в основу плана коллективизации. Товарность зернового сельского хозяйства в целом по СССР, по данным хлебооборота 1926/27года не превышала 30%. Из валового сбора в 778 млн. пудов хлеба 69,3% составляло личное потребление, тогда как экспорт составлял 3,4 % сбора, а снабжение городов, армии и промышленности – 8% сбора.[7]
По данным выборочных сельскохозяйственных переписей 1927 года, по СССР не имели пашни 3% хозяйств, посевов – 5,5%, рабочего скота – до 31%, пахотного инвентаря – до 37%, никаких средств производства – 3%.[8]
… По данным Вольфа, 10% хозяйств владели 35-45% средств производства, 30% рабочего скота по стоимости, и имели 32,5% посевов.[9]
… Конкретная задача пятилетнего плана развития сельского хозяйства в СССР – заменить кулацкие хозяйства социалистическими.
«План ставит себе целью.. создать социалистическое земледелие, которое к концу пятилетки по меньшей мере имело бы такой удельный вес в товарном зерне, какой имеет сейчас верхушка – вот одна из основных установок плана».[10]
В своей работе М.М. Вольф отражал взгляды Политбюро ЦК ВКП(б), которое 29 сентября 1927 года образовало комиссию по составлению политических директив партии по разработке пятилетнего плана. В 1927 году начался процесс стремительной перестройки хлебного рынка. В этом году начались стройки и подготовительные работы на нескольких крупных новостройках, интенсивно восстанавливались и реконструировались заводы. Городское население начало расти, и стало расти потребление хлеба, которое за год выросло на 20%. Одновременно начался кризис хлебозаготовок. Эти факторы вынудили сократить экспорт хлеба, который в то время был существенной статьёй внешней торговли СССР и одним из источников средств на индустриализацию. Если в 1926/27 году было продано 2,4 млн тонн зерна на сумму 695 млн рублей, то в 1927/28 году было продано всего 356 тысяч тонн на сумму 119 млн рублей.[11]
Кризис хлебозаготовок обошёлся государству убытками в размере 576 млн рублей, или 27,7% от общей суммы экспорта за 1927/28 год.[12]
Социалистический сектор в деревне был очень слаб и производил в 1927 году всего 60 тысяч тонн товарного хлеба. В отношении колхозов, которые также должны были стать одной из опор социалистического сектора в сельском хозяйстве, был выдвинут план высоких темпов обобществления крестьянских хозяйств в основных зерновых районах, и планировалось освоение в масштабах СССР силами колхозов около 20 млн гектаров пашни, из них 15 млн гектаров – механизированной тягой, 5 млн гектаров – конской тягой.[13]
… Тракторизация давала большой выигрыш. Трактор в год обрабатывал 220 гектаров посевов, от пахоты до уборки, и обмолота, тогда как лошадьми можно было обработать 6-10 гектаров.[14] Один трактор заменял до 36 лошадей и открывал возможности запахивать меньшим количеством техники значительную площадь.
Тем более, что в 1928 году у сторонников тракторизации появился мощный аргумент – опыт работы Шевченковской машино-тракторной станции на Украине. Руководитель этой МТС А.М. Маркевич написал книгу об опыте работы своей МТС, и она произвела настоящий переворот в планировании сельского хозяйства.
Шевченковская МТС появилась изначально в виде тракторной колонны, созданной при совхозе им. Шевченко, которая занималась обработкой земли за небольшую плату в 250 крестьянских хозяйствах.
Сначала было 10 тракторов. Однако эффект был настолько велик, что уже на следующий год МТС имела уже 68 тракторов и обработала 15 тысяч десятин в 1163 хозяйствах.
По расчётам Маркевича, на создание МТС требовалось примерно 800 тысяч рублей капитальных вложений, из которых 450 тысяч рублей приходилось на трактора. В расчёте на гектар – 30 рублей[15].
Это было меньше, чем обычно вкладывалось капитала крестьянами в своё хозяйство.
Предложенная Маркевичем форма механизации сельского хозяйства стала определяющей. 5 июля 1929 года Совет труда и обороны принял историческое решение о создании МТС по всей стране.
… По подсчётам М.М. Вольфа, механизация отдельного хозяйства обходилась в 80 рублей на гектар и до 150 рублей с оборотными средствами. Механизация в форме МТС и колхозов – 35-40 рублей на гектар.[16] Кроме того, обработка тракторами была дешевле. Так вспашка одного гектара трактором обходилась в 7,9 рубля, а лошадьми – 10 рублей.[17]
Именно в силу этих факторов план развития сельского хозяйства составлялся под масштабную тракторизацию и включал в себя огромный план освоения 15 млн гектаров тракторной тяги. … Для освоения такой площади требовалось много тракторов, много керосина, бензина, смазочных масел. Только для распашки и обработки новых 15 млн гектаров требовалось 68,1 тысячи тракторов «Интернационал», не считая уже распахиваемых земель. Чтобы распахать тракторами хотя бы половину от запланированной на конец первой пятилетки площади по оптимальному варианту 134,5 млн гектаров, требовалось не менее 300 тысяч тракторов «Интернационал».
По прикидкам Вольфа выходило, что в течение двух-трёх лет, то есть до 1932 года будет дефицит тракторов. Тогда Вольф, конечно, не знал, что планы по производству тракторов будут безнадёжно провалены и насыщение МТС техникой начнётся только в 1934-1935 годах, но опасения уже высказывал.
Общие черты социалистического агропроизводства
Трактору нужны были крупные земельные участки, в несколько сотен гектаров, чего не было даже у самых богатых кулаков. На средних наделах в 5-6 десятин трактору делать нечего.
Отсюда возник вопрос: какие нужны формы хозяйства, чтобы можно было с успехом применять машинную технику? Ответ на этот вопрос, в общем-то, был уже известен.
Во-первых, до революции трактора и сложные сельхозмашины использовались главным образом в крупных помещичьих хозяйствах, выращивавших зерно на продажу. Другим примером были крупные механизированные хозяйства в США, в частности хозяйство «Кэмпбелл-ФармингКорпорейшн» в штате Монтана, которое имело 38 тысяч гектаров и полностью механизированные работы.
Т. Кэмпбелл даже приехал в январе 1929 года в Москву, где выступал перед руководителями и директорами совхозов «Зернотреста». А 28 января 1929 года встретился со Сталиным, который широко использовал в работе пример Кэмпбелла.
Во-вторых, в СССР уже была форма крупного социалистического хозяйства – совхоз. Первые совхозы появились осенью 1917 года на землях ликвидированных помещичьих имений и назывались тогда «Советскими имениями».[18]В большинстве своём имения сразу после земельной реформы и бегства владельцев растаскивались крестьянами, которые делили между собой земли, скот и движимый инвентарь. Но в целом ряде случаев продуктивные имения сохранялись и превращались в совхозы. Уже в 1918 году был создан 3101 совхоз.[19]
В начале 1920-х годов это был доминирующий тип подсобного земледельческого хозяйства, не было ни одного предприятия или учреждения, которое бы не имело своего совхоза.
… В 1928 году насчитывалось 4398 совхозов, занимающих 4,3 млн гектаров.[20]
Совхозы в 1926 году имели меньше основных фондов на гектар сельхозугодий, чем крестьяне (крестьяне – 73,3 рублей, совхозы – 62,7 рублей), но при этом производили, больше продукции в расчёте на рубль основных фондов (крестьяне – 45,7 рублей, совхозы – 80 рублей).[21] Таким образом, одно наличие в хозяйстве агронома повышало продуктивность почти в два раза. Потому от совхозов ожидали резкого роста производства, если они будут снабжены тракторами и машинами.
В-третьих, опыт показал, что крестьян можно сгруппировать в более крупное и, следовательно, более продуктивное хозяйство, если объединить их земельные наделы в один участок земли и проводить полевые работы совместно. Эта форма имела официальное название Сельскохозяйственной артели, но также имела и второе, широко распространённое название – Колхоз.
Прообразы колхозов тоже появились в 1918-1919 годах, но они сильно отличались от более поздних, классических сталинских колхозов, тем, что их создавали, как правило, беднейшие крестьяне или лица, желавшие заняться земледелием, на небольших участках земли (в среднем 45-50 гектаров) и главным образом в потребительских целях.
Сталин в 1928 году, убедившись после поездки в Сибирь, что единоличное крестьянство продавать хлеб государству не желает и нужно создавать крупные обобществлённые хозяйства, государственные и кооперативные (колхозы никогда не относились к государственной форме собственности и всегда считались кооперативами), внёс существенные изменения в структуру колхозов.
Первое изменение состояло в том, что нужно создавать колхозы на большой пахотной площади, в сотни и тысячи гектаров.
Второе изменение состояло в том, что средства производства – лошади, упряжь, плуги, сельхозмашины и инвентарь, а также рабочий и продуктивный скот – должны обобществляться в рамках общего хозяйства. Сельхозартели конца 1920-х годов такого принципа не имели, там крестьяне совместно проводили работы, каждый со своей лошадью и своим инвентарём. Новый принцип давал шанс беднейшим крестьянам, не имевшим лошадей и плугов, работать в продуктивном хозяйстве не в качестве наёмных батраков, а в качестве равноценных членов артели.
Третье изменение состояло в том, что колхозники должны были иметь прямую экономическую связь с государством, без посредства рынка и торговцев. Государство должно было продавать крестьянству не только промтовары, но и услуги по машинной обработке земли. МТС становились государственными хозяйствами, работу которых крестьяне оплачивали натуральной продукцией по определённым нормам. Сохранялись также и государственные закупки хлеба по заготовительным ценам.
Колхоз должен был в первую очередь продавать хлеб государству, а оставшееся, после засыпки семенного фонда, мог продать на рынке или распределить между членами артели.
К началу индустриализации в 1929 году планируемая структура социалистического сельского хозяйства оформилась и состояла из трёх элементов: совхоз – крупные механизированные государственные предприятия, «зерновые фабрики», МТС – государственные предприятия по продаже коллективным крестьянским хозяйствам услуг по машинной обработке земли, и колхоз – собственное коллективное крестьянское хозяйство.
Так, колхозы и МТС создавались в основном в районах, уже имевших крестьянское население. Для этого проводилась коллективизация крестьян, создавались колхозы, и дальше в районах, нарезаемых по определённой земельной норме (обычно на 40-50 тысяч гектаров пахотных угодий), создавались МТС. В районах, уже занятых крестьянами, крупных совхозов не создавалось.
Но зато в степной, чернозёмной полосе СССР, протянувшейся от Украины до Алтая, где было много свободной земли, предполагалось как раз развернуть эти самые «зерновые фабрики».
Совхозы в степной зоне должны были быть крупными, 30-40 тысяч гектаров, иметь свои трактора и сельхозмашины и производить товарную продукцию. Совхозы, как было заявлено уже в начале 1928 года, должны были полностью заменить кулака в производстве товарного зерна и за первую пятилетку освоить уровень производства в 100 млн пудов товарного зерна в год.
Грандиозное совхозное строительство
… Государство уже в пору нэпа пошло по пути организации своих совхозов по промышленному образцу ..
… В 1924 году был создан Государственный сельскохозяйственный синдикат (Госсельсиндикат), в составе которого был 31 сельхозтрест, объединивший 833 совхоза. [22] Среди них были специальные семеноводческие, племенные и плодопитомники, работавшие на государственный счёт и освобождённые от всех налогов, и производственные, работавшие на основе хозрасчёта.
Госсельсиндикат был акционерным обществом со своим капиталом в размере 5 млн рублей, разделённых на паи по тысяче рублей каждый, причём Наркомат земледелия РСФСР имел две тысячи паёв или 40% капитала[23]. Остальные паи принадлежали государственным предприятиям и учреждениям, кооперативным обществам. По всей видимости, частного капитала в Госсельсиндикате не было.
Конечно, довольно странно видеть в СССР хозяйственную структуру капиталистического образца. Однако с точки зрения как общей политэкономии советской экономики, которая была по существу своему капиталистической, так и с точки зрения условий нэпа, когда государство имело на внутреннем и на внешнем рынках частных капиталистов в качестве контрагентов, в этом ничего нет удивительного.
… Оказалось, что акционерное общество наиболее подходящее. Оно избавляло государственные органы, в частности Наркомзем РСФСР, от рутинной управленческой работы и давало трестам и совхозам необходимую для ведения хозяйства экономическую автономию.
Опыт Госсельсиндиката был призван успешным и в апреле 1926 года Совет труда и обороны СССР учредил новое акционерное общество (АО) сельскохозяйственной направленности – «Овцевод» с капиталом 10 млн рублей, в число акционеров которого вошли Наркоматы земледелия союзных республик, Госсельсиндикат и ряд других государственных трестов[24].
Новое АО решало важную хозяйственную задачу снабжения шерстью текстильных предприятий. Вскоре после «Овцевода» был создан другой трест – «Скотовод» — с главной задачей разведения крупного рогатого скота. Оба треста были тесно связаны не только с чисто экономическими, но и с военными задачами. «Овцевод» поставлял шерсть для производства шинельного сукна и овчины для полушубков, а «Скотовод» — кожу для сапог, ботинок, снаряжения, сёдел и конской упряжи, а также мясо для заготовки тушёной консервированной говядины.
Сельтресты в РСФСР были в 1920-х годах убыточными. С 1926 по 1928 год их убыток составил 6,9 млн рублей.
Кризис хлебозаготовок в 1927/28года привёл, помимо уже обозначенных выше последствий, также к реорганизации совхозов, особенно зерновых. Сталин всерьёз вознамерился создать крупное социалистическое агропроизводство и выдавить кулака из хлебозаготовок.
В июле 1928 года Пленум ЦК ВКП(б) поставил организовать «Зернотрест» — объединение государственных зерновых совхозов. После правительственного постановления от 1 августа 1928 года «Зернотрест» был образован, снова как акционерное общество с капиталом в 100 млн рублей, в прямом подчинении СТО СССР на правах особой хозяйственной единицы, действовавшей по плановым заданиям и на основе хозрасчёта. Прибыль «Зернотрест» должен был распределять следующим образом: 10% на быт рабочих, 10% — в резервный капитал, 25% на расширение и 0,25% на поощрения. Остальные 54,75% шли в доход государства.[25]
Новый трест сразу же приступил к работе. В конце 1928 года было организовано 10 крупных зерносовхозов, из которых пять было создано на Нижней Волге, по одному на Средней Волге, Казахстане, на Северном Кавказе и на Урале. Наиболее известным из этой первой серии зерносовхозов стал совхоз «Гигант» в Сальских степях на Северном Кавказе.
… Первоначально совхозу было выделено 125 тысяч гектаров, но уже после первого урожая в 1929 году, когда сняли по 70 пудов с гектара и сдачи государству 600 тысяч центнеров зерна, земли были увеличены до 200 тысяч гектаров[26]. У него было своя тракторная колонна, центральная ремонтная мастерская, огромный склад техники и машин, занимавший 100 гектаров.
На фоне хлебозаготовок, которые в 1928/29 году шли с ещё большим нажимом, первый крупный урожай «Гиганта» смотрелся выдающимся достижением…. В совхоз потянулись экскурсанты, осенью 1929 года приезжал Максим Горький, в 1930 году тракторную колонну совхоза наградили орденом Ленина. «Гигант» который был в пять раз крупнее хозяйства Кэмпбелла, показал возможность создания крупного государственного зернового хозяйства, организованного как агропромышленное предприятие.
… Всего за несколько месяцев конца 1929 года и начала 1930 года, как раз во время полного поражения бухаринцев и приступа к первой пятилетке, советское хозяйственное руководство сделало ставку на бурное и ускоренное развитие вот таких крупных специализированных и товарных хозяйств, объединённых в тресты.
Крестьянское хозяйство стало смотреться отсталым, и, судя по дальнейшим событиям, возобладали взгляды о том, что это самое единоличное крестьянское хозяйство надо поскорее уничтожить в хозяйственном отношении.
Итак, в 1930 году началось создание одного треста за другим. В январе 1930 года «Овцевод» и «Скотовод» были реорганизованы из АО в тресты. Всего было создано в 1930-1931 годах вместе с «Овцеводом» и «Скотоводом» 14 трестов. В 1930 году был составлен план создания 100 живсовхозов (так сокращённо называли совхозы животноводческого профиля) «Скотовода» на площади 13,2 млн гектаров. План был выполнен и перевыполнен: создано 136 живсовхозов на площади 17,8 млн гектаров. В 1931 году планировалось завершить оформление 187 совхозов на площади до 28 млн гектаров (что в полтора раза превышало площадь Прибалтики и вдвое площадь Чехословакии).[27] Две трети этой площади приходилось на Казахстан и Сибирь.
Хотя совхозы «Скотовода» создавались, исходя из средней площади в 100-150 тысяч гектаров, в Казахской АССР возникали по-настоящему колоссальные хозяйства. Скот для комплектования совхозов брался из государственных заготовок скота, проводимых объединением «Союзмясо».
… Несмотря на трудности первого года работы, правление треста «Скотовод» смотрело в будущее с оптимизмом, на 1933 год имелся план увеличения скота до 7 млн голов, что превысило бы всё стадо крупнорогатого скота, к примеру, в Германии. Правда, этим планом было сбыться не суждено.
«Зернотрест» также осваивал земли в Сибири и в Казахстане, где также, как грибы после дождя, росли всё новые и новые совхозные гиганты.
К концу 1931-началу 1932 года в Казахстане было создано 23 зерновых совхоза.
… Осенью 1932 года в Сибири имелось 32 зерносовхоза, занимавших общую площадь 3,3 млн гектаров, а после раздела Сибкрая на Западную и Восточную Сибирь в Западной Сибири осталось 28 зерносовхозов на площади 2,6 млн гектаров. Создание их шло настолько быстро и на таком скудном материальном базисе, что часть из них не смогла приступить к пахоте и севу.
В 1931 году 9 зерносовхозов были переданы в тресты «Овцевод» и «Скотовод», но всё равно из 19 зерносовхозов в 1931 году сеяли только 14.[28]
Эффективность сибирских зерносовхозов была примерно такой же, как казахстанских. Черепановский совхоз в Алтайском округе, имевший 219,5 тысячи гектаров земли, в 1931 году посеял 15,5 тысячи гектаров, или 7% от своих земельных угодий.[29]
… Землю совхозам отводили сугубо административными методами, практически без учёта возможности её обработки или даже сколько-нибудь продуктивного использования. Надо полагать, что землю совхозам отводили лучшую, иногда забирая её у крестьян.
Хищнически разорить крестьян
Столь грандиозные планы совхозного строительства после войны в СССР замалчивались, и некоторые, весьма неполные и неточные, сведения об этом можно узнать из сравнительно немногочисленных публикаций, выпущенных в период этой совхозной горячки.
У этого молчания были две веские причины.Во-первых, всё это закончилось сильнейшим голодом в 1932-1933 годах, охватившим как раз степную полосу СССР: Украину, Северный Кавказ, Поволжье, Сибирь и Казахстан. В этих районах голод был чрезвычайно сильным и повлёк массовую смерть.
Во-вторых, некоторые аспекты совхозного строительства показывают, что в 1929-1933 годах, то есть в период первой пятилетки, реально проводилась антикрестьянская политика, направленная на скорейшую ликвидацию единоличного крестьянства и обращения его в сельский пролетариат. Эта линия шла вразрез со всей проводимой до этого политикой поддержки крестьян и установления с ними смычки.
То, что Сталин в первую пятилетку изволил не любить крестьян, — это было давно известно. Достаточно посмотреть на методы хлебозаготовок, практиковавшиеся в это время.
Например, по Сибири план хлебозаготовок был установлен в октябре 1928 года на уровне 108 млн пудов (против 77,7 млн пудов, собранных за прошлую заготовительную кампанию с личным участием Сталина), а в январе 1929 года он был повышен до 115 млн пудов. Нажим усилился, в хозяйствах, не выполнивших план по сдаче, описывали имущество или даже распродавали. В Сибири было описано 8 тысяч и распродано 4,2 тысячи крестьянских хозяйств. Несмотря на это, до июля 1929 года было заготовлено 105,6 млн пудов зерна, то есть план вытянуть не смогли[30]
В заготовительную кампанию 1929/30 года, которая была короче, чем раньше, в связи с переходом на хозяйственный год с 1 января, и несравненно жёстче, чем предыдущие, Сибкрайком применил твёрдое обложение к 108 тысячам хозяйств, потом ещё 3,5 тысячи крестьян, не сдавших хлеба, обложили в пятикратном размере, а также до конца хлебозаготовок осудили 6 тысяч крестьян, из которых 2 тысячи было выслано. Ценой такого нажима было собрано 76,2 млн пудов, то есть примерно на уровне 1927 года.[31]
Это лишь один пример из множества подобных, имевших место в пору коллективизации по всей стране.
Возникает немаловажный вопрос о причинах подобной политики… Критики, отмечая свирепые хлебозаготовки, выводят всё из обидчивости Сталина и его особой нелюбви к трудовому крестьянину – кулаку.
Сторонники же ссылаются на версию, пущенную в обиход самим Сталиным, что дело было в перегибах на местах. Обе версии несостоятельны … ничто не мешало Сталину, обнаружив перегибы, тут же разослать телеграммы с соответствующими указаниями. Кое-какие перегибы действительно были устранены (вроде закрытия церквей или запрещения торговли), но в целом политика как была, так и осталась антикрестьянской. Из этого следует, что Сталин её перегибом не считал и давал указания именно в таком духе.
Таким образом, Сталин в годы первой пятилетки определённо разрушал крестьянское хозяйство, и делал это сознательно. У Сталина была рациональная причина так поступать. Тем более, что во всей его длинной и чрезвычайно богатой государственной биографии вообще нельзя обнаружить ни одного сколько-нибудь крупного, но при этом непродуманного и ничем не аргументированного решения. Эта рациональная причина состояла именно в совхозах.
Получив первый успешный опыт «Зернотреста», Сталин захотел всё сельское хозяйство перестроить по этому совхозному типу.
.. Эта точка зрения разделялась всеми, и в центральном руководстве, и на местах… На местах сельскохозяйственные планы, спущенные из Госплана СССР, значительно изменялись в сторону увеличения.
Размах Госплана КазАССР поражает. Они запланировали за пятилетие освоить 26,5 млн гектаров (индивидуальная, колхозная и совхозная запашка) и получить огромный урожай – порядка 97 млн центнеров валового сбора зерновых. Соответственно были запланированы и заготовки: «Рассматривая пятилетний план сельского хозяйства Казахстана, Наркомторг намечает к вывозу из Казахстана в другие районы СССР к концу пятилетия зерновых продуктов – 24 млн центнеров, из которых одной только пшеницы – 22 млн центнеров, шерсти овечьей и верблюжьей – 23 тысячи тонн, мелких кож – 8700 тысяч штук, кож крупных – 1500 тысяч штук, мяса – 290 тысяч тонн, масла – 27 тысяч тонн, яиц – 180 млн штук».[32]
Проектировки Госплана Казахской АССР в 4 раза перекрыли предположения Сельскохозяйственной секции Госплана СССР, который отводил Казахстану распашку в 6,5 млн гектаров. Более того, по оптимальному варианту пятилетнего плана, по всему СССР колхозы должны были освоить 22,6 млн гектаров.
Сталинцы явно, как можно судить по делам, мыслили так: надо хищнически взять у крестьян всё, что только можно из них выжать, буквально разорить их, поскольку всё равно дни кулака и единоличника сочтены…
Например, председатель Сибкрайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе, весьма откровенно говорил на собрании Новосибирского городского партактива 27 января 1930 года, что речь идёт о радикальной ломке хозяйственных форм и быта, и что нужно быть готовым к тому, чтобы сломить сопротивление кулака: экспроприировать у него средства производства, наиболее активную часть кулачества выслать в концентрационный лагерь в Нарым или Туруханск, а другую часть использовать в трудовых колониях[33].
Этот план, в общем был выполнен. Уничтожение кулацких хозяйств в Сибири прошло в несколько этапов с января 1930 года по июль 1931 года, и за это время было ликвидировано 111,2 тысяч хозяйств (при том, что в 1930 году были учтены как кулацкие 73,6 тысячи хозяйств).[34] Выселенные на север кулаки ехали на своих подводах за 300-500 км… Эйхе в июле 1931 года запрашивал в Москве разрешение на выселение ещё 10-15 тысяч кулаков, но получил отказ.
… Разгром кулаков и отчасти единоличников был масштабный и проведён с большой жестокостью. Сознательно и целенаправленно уничтожался целый сектор сельского хозяйства.
Нереальные планы
Если поставить в картину коллективизации безудержное строительство совхозов, то становится понятно, что жёсткая и антикрестьянская по сути политика времён первой пятилетки имела в своей жестокости рациональное основание: ликвидация крестьянства ради построения крупных социалистических хозяйств агроиндустриального типа, разного рода «зерновых фабрик», «мясных фабрик», и так далее. Такой подход полностью соответствовал духу и характеру индустриализации.
Но у Сталина эта затея не получилась, причём настолько, что потом пришлось не только сдать назад в целом ряде вопросов, касающихся колхозного крестьянства, но и замалчивать вообще эту страницу истории индустриализации. Ещё бы, провал был такого масштаба, что доруководились до голода, во многом затмившего голод 1921 года.
В принципе, могло бы и получиться, тем более, что в создании таких крупных хозяйств не было ничего невозможного, да и потом СССР имел много крупных, богатых и продуктивных совхозов. Более того, и сейчас основа зернового хозяйства и России, и Украины, и Казахстана – это как раз крупные агропредприятия, представляющие собой те же самые совхозы, только несколько реорганизованные. Да и в общем итоге, в первую пятилетку по крайней мере зерносовхозы возложенную задачу по производству товарного зерна выполнили, и в 1931 году сдали государству 17,9 млн центнеров, а в 1932 году – 16,9 млн центнеров зерна. В 1931 году сдача составила 111,8 млн пудов, то есть директива была выполнена.[35]
Но в целом получился провал. Общее состояние сельского хозяйства резко ухудшилось. Общее производство зерновых упало с 73 млн тонн в 1928 году до 67,1 млн тонн в 1932 году. Количество зерна на корм скоту сократилось с 20,3 млн тонн в 1928 году до 13,8 млн тонн в 1932 году, что вызвало массовый убой скота и резкое сокращение поголовья скота в СССР. Страна лишилась более половины своего поголовья: количество крупнорогатого скота с 1928 по 1933 год упало с 70,5 млн до 38,7 млн голов, свиней – с 25,4 до 12 млн голов, овец – с 146,7 млн до 50,2 млн голов.
Наконец потребление зерна земледельческим населением с 1928 по 1932 год сократилось с 31,2 млн тонн до 26 млн тонн. Резкое сокращение количества потребляемого зерна и массовый убой скота вызвали сильный голод. Что это, если не провал?
Причина, в сущности, была одна – крайне недостаточная техническая база для создания столь крупного агропроизводства в столь краткие сроки.
Чтобы это доказать, можно сделать такой приблизительный расчёт. В 1926 году в СССР распахивалось 112,1 млн гектаров. В том же году, как показывают данные «Малой советской энциклопедии», в народном хозяйстве было 22,3 тысячи тракторов. По норме годовой обработки для крестьянских хозяйств, в 110 гектар на трактор в год, они могли распахать 2,45 млн гектаров или 2,1 % всей запашки.
На 1931 год планировалось распахать 134,5 млн гектаров. К этому моменту в сельском хозяйстве имелось уже поставленных 76,2 тысячи тракторов, и на 1931 год было запланировано выпустить 49,5 тысяч тракторов.[36] Всего – 125,7 тысячи тракторов. При норме годовой обработки земли для коллективного хозяйства в 220 гектаров эти трактора могли обработать 27,6 млн гектаров, или 20,5% всей запланированной к распашке площади. Но это по данным за 1931 год. Если смотреть с точки зрения планов из 1928 года, когда в сельском хозяйстве было 32,3 тысячи тракторов, а пятилетний план планировал за пять лет произвести по оптимальному плану 91 тысячу тракторов. То есть суммарно 123,3 тысячи тракторов, то перспективы тракторизации были ещё меньше, примерно на 2%.
Площадь машинной обработки увеличилась бы в 10 раз, что было бы весьма неплохим успехом. Вольф писал, что прирост поголовья рабочего скота за пять лет ожидается на уровне 19-20%, так что в принципе была возможность справиться с планом распашки по вариантам первого пятилетнего плана. Поставки тракторов высвобождали бы примерно 3,4 млн голов лошадей, которыми можно было бы укрепить обработку земли лошадьми.
Как мы уже знаем, эти планы в 1929-1930 годах были пересмотрены в сторону резкого увеличения. Скажем, уже планы распашки в Казахстане по пятилетнему плану были малореальными. Вольф указал, что в рамках пятилетнего плана предполагается распахать 6,5 млн гектар земель. Эта распашка требовала 29,5 тысячи тракторов и 195,6 тысячи тонн керосина. Столько техники и топлива СССР дать Казахстану не мог.
Аналогичное положение было и на Украине, и в Поволжье, и в Сибири. Везде планы распашки и развития зерносовхозов, составляемые местными плановыми органами, значительно превышали возможности снабжения их тракторами. В итоге в 1930-1932 годах почти повсеместно колхозы и совхозы получили огромные площади и совершенно недостаточное количество тракторов.
Явная нехватка тракторов вела к трём последствиям. Во-первых, зерносовхозы распахивали лишь 15-20 % выделенных им земель.
Во-вторых, стремление распахать побольше вело к небрежной обработке земли, что в условиях засушливой степной зоны вело к падению урожайности. Урожайность в зерносовхозах была,ненамного лучше колхозной. В 1930 году – 5,1 центнера с гектара, в 1931 году – 1,8 центнера с гектара, в 1932 году – 5,5 центнера с гектара[37]. Обращает на себя внимание то, что в пору массового создания и расширения площадей зерносовхозов, в 1931 году, урожайность упала до минимального уровня, который соответствует сильнейшей засухе. Засуха в тот год и в самом деле была, однако применение правильной агротехники при достаточном количестве тракторов всё равно позволяло получить урожай в 10-12 центнеров с гектара.
Не имея в достатке тракторов, зерносовхозы оказались бессильны перед засухой.
В-третьих, перегрузка тракторов вела к их быстрой поломке, а крайне недостаточные ремонтные мощности для приведения в порядок довольно капризных и ненадёжных тракторов образца 1930-х годов вели к тому, что значительная часть тракторного парка простаивала в ожидании ремонта. В 1938 году из 75 тысяч тракторов в совхозах 8,6 тысяч числилась на консервации из-за отсутствия запчастей.[38]
Проблема была острой, совхозы использовали трактора 15 иностранных и 3 советских марок, что заставило Наркомат совхозов в марте 1936 года принять решение о выбраковке 11,5 тысячи тракторов иностранных марок.
Аналогичное дело обстояло и на Украине, в которой в 1930 году было создано 8 зерносовхозов с общей площадью в 186 тысяч гектаров, которые имели 523 трактора. В среднем по 355 гектаров на трактор. После этого урожайность упала и в украинских зерносовхозах. Если в 1930 она составляла 7 центнеров с гектара, то в 1931 году – всего 4,5 центнера с гектара.
Налицо был провал всего начинания, плана создания «пшеничных фабрик», которые не только не показали особой эффективности крупных механизированных хозяйств по сравнению с мелким крестьянским хозяйством, но и не смогли его превзойти. Это стало очевидно уже в 1931 году, когда Сталин распорядился создать комиссию по проверке совхозов.
Но маховик уже раскрутился и приближал сельское хозяйство СССР к катастрофе. К концу 1931 года крестьянское хозяйство, прошедшее одновременную ускоренную коллективизацию и создание крупных и даже гигантских колхозов и коммун, раскулачивание с ликвидацией сотен тысяч довольно продуктивных крестьянских хозяйств, по крайней мере четыре кампании хлебозаготовок, отличавшихся крайне свирепым характером, обобществление скота и массовые мясозаготовки, было раздавлено и уже не имело сил ни для сопротивления этой политике, ни для продуктивного земледелия. Последней каплей была сильная засуха 1931 года и невероятное размножение грызунов, которые в 1932 году оккупировали весь степной район СССР. Итогом этого стало резкое падение урожая зерновых с 83,5 млн тонн в 1930/31 году до 69,4 и 69,4 млн тонн в 1931/32и в 1932/33 году[39]. Сокращение – 14,2 млн тонн.. В те годы советское сельское хозяйство выехало за счёт нечернозёмных потребляющих районов, выращивавших в основном рожь.
Нужно признать, что пусковым моментом, приведшим к катастрофе, было именно безудержное совхозное строительство, ради быстрейшего успеха которого пошли на разгром крестьянства. Потом совхозы не заработали, как планировалось, не дали ожидаемых миллионов тонн зерна. Сельское население оказалось один на один с сильной засухой, с разрушенным и расстроенным хозяйством, без необходимых продовольственных и семенных запасов, без достаточного количества техники и надеяться ему было не на что.
Из опыта этой хозяйственной катастрофы такой вывод: какие бы ни были планы, сколько бы они не обещали, тем не менее нельзя рушить старое хозяйство, пока не заработало новое.
Последствия катастрофы
Справедливости ради надо отметить, что при всём своём антикрестьянском настрое Сталин тем не менее колхозное крестьянство в беде не бросил, и как только стали ясны масштабы произошедшей катастрофы, стал предпринимать меры помощи.
Первая мера — продовольственная помощь. Продпомощь стала оказываться Казахстану ещё в марте 1930 года. 9 марта 1932 года Политбюро ЦК ВКП(б) выпустило постановление о выделении дополнительной продпомощи: 500 тысяч пудов ржи и 1 млн пудов проса.
9 июля 1932 года Политбюро приняло ещё одно решение: отгрузить из Средней Азии в Казахстан 6 тысяч тонн хлеба, и 2 тысячи тонн хлеба со Средней Волги в Восточно-Казахстанскую область. 27 марта 1933 года Политбюро приняло решение об отпуске 15 тысяч тонн пшеницы, 167 тонн ячменя, 500 тонн овса в счёт семссуды. 14 сентября 1933 года Политбюро приняло решение отпустить в качестве продпомощи для откочевщиков 500 тысяч пудов хлеба из резервного фонда СНК СССР.
28 ноября 1933 Политбюро приняло решение об отпуске в качестве продпомощи 1 млн пудов зерна. Итого в 1932-1933 годах только по этим решениям было отпущено Казахстану более 3 млн пудов хлеба в качестве продпомощи.
Но решающая помощь была оказана в сентябре 1932 года, после знаменитого письма председателя СНК Каз АССР Ураза Исаева, который через голову первого секретаря Казкрайкома Ф.И. Голощёкина написал Сталину письмо о полном провале колхозного и совхозного строительства в автономной республике: по сути дело, это был донос. Ответ Сталина последовал 17 сентября 1932 года. В этот день ЦК ВКП(б) принял постановление о помощи Казахстану. В нём выдвигались следующие меры помощи:
— отпустить 2 млн пудов продовольственной помощи и семенной ссуды.
— освободить в течение двух лет от скотозаготовок и мясозаготовок,
— списать задолженность и освободить на два года от государственных налогов и обязательных платежей,
— допустить пользование до 100 голов овец, 8-10 крупного рогатого скота, 3-5 верблюдов и 8-10 табунных лошадей на хозяйство.[40]
В общем с сентября 1932 года по декабрь 1934 года Казахстан получил 5 млн центнеров зерна в качестве продпомощи[41]. Это 31,2 млн пудов. Из них основная масса поступила в конце 1933 года и в 1934 году, когда продовольственная помощь широко предоставлялась возвращающимсяоткочевщикам.
Восстановление сельского хозяйства в Казахстане шло очень тяжело и требовало чрезвычайных мер …. И уже осенью 1934 года голод прекратился. Практиковалась массовая раздача населению скота с совхозных и колхозных ферм — и для того, чтобы прокормить колхозников, и для того, чтобы сохранить хоть остатки некогда многочисленного стада.
Большая помощь была оказана Украине. Всего в 1932 году Украина получила в порядке семенной ссуды, продовольственной и фуражной помощи 3,2 млн центнеров, а в 1933 году – 5,3 млн центнеров. Это 53,1 млн пудов в сумме.
В феврале-апреле 1933 года решения о выделении помощи принимались практически каждую неделю. Из всего украинского семенного фонда в 1933 году 45,4 % пришлось на семенную ссуду. Причём на основе продпомощи была организована масштабная сеть столовых.
По данным ЦУНХУ на май 1933 года, в сельских столовых по европейской части СССР питалось 8,8 млн человек. На Украине в это же время было 20,7 тысячи столовых, к которым было прикреплено 3 млн человек. Всего в 1933 году общественное питание, включая питание во время полевых работ, охватило 39 млн человек.[42]
Ради оказания продовольственной помощи был существенно сокращён экспорт зерна. По данным статистики внешней торговли, в 1931 году на экспорт ушло 4,91 млн тонн хлеба, в 1932 году – 1,32 млн тонн, в 1933 году – 1,53 млн тонн.[43]
Вторая мера – реорганизация совхозов. В ноябре 1932 года был создан Наркомат зерновых и животноводческих совхозов СССР, в ведение которого перешли все совхозные объединения, созданные на основе трестов в 1931 году.
Впоследствии, в 1935 году, было создано 23 территориально-производственные управления, которым были подчинены все совхозы на определённой территории. Это позволило устранить разнобой в управлении и столкновение хозяйственных интересов отдельных совхозных трестов и объединений. Кроме того, переподчинённые наркомату совхозы стали работать с колхозами в гораздо более тесной связке.
В 1934 году начался процесс постепенного разукрупнения совхозов и разделение на части слишком больших хозяйств, которыми трудно было управлять… Из 228 зерносовхозов создали 360, причём их средний размер сократился с 56,3 тысячи гектаров до 30,3 тысячи гектаров, что уже было более приемлемо с точки зрения агротехники того времени.[44]
В 1934 году Наркомат совхозов разработал проекты севооборотов для разукрупнённых совхозов с целью сбережения плодородия земли. Севообороты вводились на площади 6,5 млн гектаров, из которых 31,8 % отводились под пар, 22,6 % под озимые, и 35,7 под яровые культуры. Было также проведено районирование: Крым, Северный Кавказ должны были сеять преимущественно озимые культуры, а Урал и Казахстан, где зимы были более суровыми, – преимущественно яровые[45].
Некоторая часть совхозов была ликвидирована (всего ликвидировано 376 совхозов).[46]
Этот процесс также выразился в сокращении совхозных земель и возврате части земли колхозам.
.. Интересная мера – с 1935 года колхозам стали выдаваться акты на бессрочное владение землёй. Выдача актов на бессрочное пользование землёй, по существу, признавала политику землеустройства, проводимую в годы первой пятилетки, неправильной, хотя и без громогласного заявления об этом.
Третья мера – наказание виновных. Инициаторам и исполнителям этого плана — М.М. Вольфу, который к 1933 году стал заместителем наркома совхозов СССР, А.М. Маркевичу, который к 1933 году стал заместителем наркома земледелия СССР и председателем Трактороцентра СССР, пришлось дорого заплатить за свой план. В марте 1933 года по решению Коллегии ОГПУ группа из 35 высокопоставленных работников была приговорена к расстрелу и лишению свободы. Вольфа расстреляли в 1933 году. Маркевич сидел в лагере и был расстрелян в 1937 году.
В публикациях и литературе обычно всю вину возлагают на Сталина, тем более, что Сталин активно поддерживал идею зерносовхозов, и объясняют «дело Трактороцентра» его стремлением найти виновных в провале грандиозной идеи и возникновении голода. Однако согласиться с такой точкой зрения нельзя. Если Сталин отдавал общие директивы, то от Вольфа, Маркевича и их сотрудников зависела разработка деталей. Причём это были квалифицированные специалисты, в особенности Маркевич, который, по существу, создал первую МТС а потом и Трактороцентр. В СССР не было более опытного специалиста в тракторном хозяйстве.
Остаётся вопрос: почему ни Вольф, ни Маркевич не смогли несложным подсчётом определить, что темпы расширения запашки, темпы расширения площадей зерносовхозов в ряде районов сильно обгоняют возможности обеспечения сельского хозяйства тракторами, автомобилями и комбайнами, от которых в решающей степени зависела работа зерносовхозов?
Почему Маркевич, который прекрасно знал возможности имеющейся тракторной техники, не указал, что Госплан КазАССР несколько заносит и он составляет явно невыполнимые планы? Почему в Трактороцентре, который возглавлял тот же самый Маркевич, до этого прекрасно справившийся с организацией первой МТС, по итогам проверки в 1932 году царил невероятный бюрократизм, неразбериха, и случалось, что техника поставлялась в те районы, где для неё не было применения (вроде того, что льнотеребилки отправлялись на Украину, где не было посевов льна, пшеничные плуги поставлялись в северные районы, где не сеяли пшеницу, а трактора и комбайны поступали неукомплектованными и без запчастей)? Как так получилось, что у зерносовхозов пахотных угодий оказалось больше чем тракторов?
Ответ на этот вопрос даёт уже цитированное выступление Эйхе на собрании Новосибирского партактива. В нём он заявил, что Госплан СССР планирует, что в конце пятилетия, то есть в 1932 году, промышленность будет производить 500 тысяч тракторов в расчёте на 10-сильные[47]. Это примерно соответствует выпуску 161,2 тысячи тракторов типа СТЗ 15/30. Что же, если бы промышленность и в самом деле вышла бы на такой уровень производства в 1932 году, то, скорее всего, план создания крупного совхозного хозяйства мог бы и получиться. Однако же в первом пятилетнем плане по оптимальному варианту было запланировано выпустить 55 тысяч тракторов, а исполнение плана составило 49,8 тысячи тракторов, то есть в 3,2 раза меньше, чем ожидал тов. Эйхе.
Вольф и Маркевич, конечно, знали об этих планах, но почему-то внушали низовым работникам заведомо преувеличенные надежды на трактора. Под влиянием этих надежд местные плановые органы создавали грандиозные планы тракторной распашки под трактора, которых не только не было в наличии, но и не могло быть. Потому их действия были квалифицированы впоследствии как вредительство. Правда, причины этого так и остаются неясными.
… Такое положение могло взяться из-за следования именно тому самому американскому опыту. Хозяйство Т. Кэмпбелла, имело 38 тысяч гектаров и всего 52 трактора, 21 комбайн, 11 молотилок и 12 грузовых автомобилей. На трактор в хозяйстве приходилось 730 гектаров. Запланированная урожайность была 7 центнеров с гектара.
Многие специалисты, посещавшие это хозяйство, обращали внимание на то, что для него характерны: неглубокая пахота, слабая агротехника с годовым паром земли, слабая борьба с сорняками и небрежный посев. По существу, хозяйство существовало за счёт хищнической эксплуатации земли и расхищения её естественного плодородия.
Все эти характерные черты хозяйства Т. Кэмпбелла оказались и в советских зерносовхозах: огромные площади, гораздо большие, чем в США, недостаток тракторов до норм, исчисленных для МТС, слабая агротехника и даже засев около 20% имеющихся пахотных земель, слабая борьба с сорняками. Особенностью системы была неглубокая вспашка, которую в 1931 году внедрил М.Е. Коварский, заместитель А.М. Маркевича по Трактороцентру, который создал вторую на Украине МТС. Коварский требовал пахоты не более чем на 8-12 см, и под эту задачу выпускалась сельскохозяйственная техника: плуги, бароны, культиваторы.
Подобная мелкая вспашка сокращала сроки полевых работ, сокращала расход горючего и увеличивала межремонтные сроки для оборудования. Таким образом, можно было распахивать гигантские площади сравнительно небольшим количеством тракторов. Уязвимым местом мелкой вспашки было то, что она создавала благоприятные условия для размножения сорняков и вредителей, а также приводила к быстрому высыханию почвы в засушливых районах, создавая предпосылки для сильнейшего неурожая.
… В 1933 году, после выяснения причин, виновники были арестованы и расстреляны, от заимствования американского опыта отказались и даже объявили это вредительством, а метод мелкой вспашки был официально осуждён на сессии ВЦИК СССР. Это был первый, и он же самый суровый и жестокий урок того, с какой осторожностью надо относиться к заимствованию чужого, пусть даже и самого передового опыта.
Самое интересное то, что этот опыт не пошёл впрок, и в 1950-х и 1960-х годах было повторено то же самое: заимствование американского опыта, массовая распашка целинных земель, введение монокультуры, с теми же самыми последствиями, которые СССР вынужден был компенсировать закупкой зерна за рубежом.
Итоги эпопеи
Каковы же были последствия катастрофы «зерновых фабрик»? Результат оказался неоднозначен. Во-первых, всё же новая система агропроизводства на основе совхозов и колхозов укрепилась, и никакого отказа от неё не произошло. Отчасти это было вызвано тем, что старая система крестьянского земледелия рухнула и возвращаться было просто не к чему. Это хорошо понимали и крестьяне, которые именно после голода почти поголовно пошли в колхозы. Процент коллективизации, который в 1930-1932 годах сильно колебался, уже в 1934-1935 годах превысил 95%. Выбора не было, и колхозы стали единственной для них формой ведения сельского хозяйства. По мере того, как заводы стали выпускать всё больше тракторов и сельхозтехники, колхозы и совхозы всё более укреплялись, и это хорошо заметно уже с 1936-1937 годов. Совхозы засевали в год от 10,5 до 11,5 млн гектаров, урожайность поднялась с 5,5 центнеров с гектара в 1933 году до 10,7 центнера с гектара в 1937 году, сдача государству зерна составила в 1935 году 1,7 млн тонн.[48]
Однако у этого успеха была и негативная сторона. Сделать совхозы «фабриками» и главными производителями сельскохозяйственной продукции не получилось. Основным производителем осталось колхозное крестьянство, и в дальнейшем именно колхоз находился в центре внимания советской аграрной политики.
Во-вторых, Сталин, конечно, крепко ободрал крестьянство, взяв с него на нужды индустриализации. За первую пятилетку с населения было собрано различными способами 21,5 млрд рублей (это сумма, практически точно соответствовавшая сумме капитальных вложений в тяжёлую промышленность за первую пятилетку, — 21,3 млрд рублей), из которых собственно, на крестьян приходилось: сельхозналог – 1,98 млрд рублей, возврат сельхозссуд – 2 млрд рублей, самообложение(специальный налог на культурно-бытовые нужды – 1,3 млрд рублей, промысловый налог – 0,67 млрд рублей. Всего 5,95млрд рублей или 27,6%. Столько же дали займы первой пятилетки – 5,9 млрд рублей[49].
Крестьяне дали, конечно больше, поскольку их доля была и в подоходном налоге, и в кооперации, и в займах. Прямое финансовое, участие крестьянства в финансировании индустриализации можно оценить в 40%.
Далее, Сталин взял с крестьянства много хлеба сильно за него недоплатив.
В 1929/30-1931/32 годах было заготовлено 44,26 млн тонн зерна (из общего урожая за те же годы 216,8 млн тонн, в заготовки пошло 20,3 % валового урожая), из которых 40,79 млн тонн сдали колхозы и единоличники. При средней закупочной цене 8,3 рубля за центнер крестьяне выручили от продажи государству 3,38 млрд рублей.
На свободном рынке уже в 1930 году центнер зерна стоил 36,7 рублей, и рыночная стоимость зерна составила бы 14,96 млрд рублей. Таким образом, с недоплаты за хлеб было получено 11,5млрд рублей за три года первой пятилетки.
Вообще, индустриализация обернулась для крестьян чистым убытком. Они выплатили за пятилетку (реально за 3,5 года с сентября 1929 по январь 1932 года) государству только прямых налогов 5,9 млрд рублей, то есть по 140 млн рублей в месяц, тогда как выручка от продажи зерна государству в помесячном расчёте составила 91,6 млн рублей.
Итого за 42 месяца первой пятилетки убытки крестьян составили 2,1 млрд рублей, что соответствует капиталу 1,2 млн зажиточных хозяйств. В реальности убытки были, конечно, больше, но точно вряд ли можно подсчитать.
Этот результат был положительным для индустриализации, поскольку крестьянство, по грубой оценке, оплатило разными способами около 60% вложений в тяжёлую промышленность (остальное было взято с городского населения, из внутрипромышленных накоплений, то есть прибыли от продажи промтоваров, а также от экспорта). Но для крестьян это был негативный результат, выразившийся в разорении и голоде.
Но на этом позитивные итоги аграрной эпопеи первой пятилетки заканчиваются.
В-третьих, СССР в результате голода понёс большие потери населения, которые по наиболее распространённым сейчас оценкам составили 7-7,5 млн человек. Во всяком случае, официальная оценка Госдумы РФ от 2 апреля 2008 года — 7 млн человек. Из них около 2,5 млн человек в РСФСР (без Казахстана, выделенной в 1936 году в союзную республику), 1,5 млн человек в КазАССР, и около 3 млн человек в УССР. По всей видимости, это реалистичная оценка.
Эти потери населения означали также, что СССР лишился порядка 2,5 млн человек трудоспособного населения. Для сравнения – общий прирост рабочих в промышленности в годы первой пятилетки определялся в 5 млн человек. Учитывая тот факт, что во второй пятилетке в трудоспособный возраст вступало поколение, родившееся в годы Первой мировой и Гражданской войн, сравнительно малочисленное, и прирост рабочей силы во второй пятилетке падал с 14,3 до 4,8 %, потеря была чувствительной и значительной.
Сельское население сокращалось не только за счёт смертности в годы голода, но и за счёт бегства в города. В 1932-1935 годах через города прошёл поток населения в сумме 44,1 млн человек, в том числе 18 млн человек в 1932-1933 годах (при том, что голод охватил районы СССР с населением 65,5 млн человек, из чего видно, что очень значительная часть населения охваченных голодом районах спасалось в городах, из них осело в городах 8,4 млн человек[50], и это несмотря на введение паспортной системы и прописки).
Города в первой пятилетке, конечно, получили и хлеб и мясо, пусть и в недостаточном количестве и в порядке нормированной продажи. Но при этом поток крестьян, направившихся в города, резко обострил жилищную проблему, острую и до начала индустриализации.
Степные районы, особенно Казахстана (где убыль сельского населения составили 30%) и в Сибири, столкнулись с тем, что у оставшихся колхозников работы было больше. В Западной Сибири, в 1940году было 10,4 % общесоюзных посевов зерновых, но колхозников было всего 4%. На одного трудоспособного колхозника приходилось 5,7 гектара, тогда как в среднем по СССР – 3,3 гектара.
Катастрофа 1932-1933 годов также вызвала резкое сокращение поголовья лошадей в колхозах, и в том же 1940 году на лошадь в западносибирских колхозах приходилось 18,1 гектара, тогда как в среднем по РСФСР – 3,7 гектара.[51]
В-четвёртых, более чем ощутимый ущерб от сельскохозяйственной катастрофы заставил Сталина снизить темп роста народного хозяйства на вторую пятилетку. На пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 года, где Сталин торжествовал по поводу индустриальных побед, он заговорил о меньших темпах:
«Вот почему я думаю, что для второй пятилетки нам придётся взять менее ускоренные темпы роста промышленной продукции. В период первой пятилетки ежегодный прирост промышленной продукции составлял в среднем 22%. Я думаю, что для второй пятилетки придётся взять 13-14% ежегодного прироста промышленной продукции в среднем, как минимум…»[52]
Это был крайне радикальный поворот, поскольку ещё на XVI съезде ВКП(б) в 1930 году в своём политическом докладе Сталин объявил всех, кто говорит об уменьшении темпов роста, классовыми врагами.
Но для такого решения у Сталина были веские причины. Во-первых, это отсутствие неотложной необходимости спешить, поскольку в тот момент капиталистические страны переживали последствия тяжёлого кризиса и угрозы их нападения не было. Во-вторых, это уже упомянутый ущерб от катастрофы «зерновых фабрик»; аграрному сектору нужно было время и средства для восстановления, и на это время нужно было освободить колхозы от взносов в пользу тяжёлой индустрии.
В-третьих, сама промышленность уже набрала неплохой темп развития. Сталин обратил внимание на то, что процент прироста в 1925 году давал 45 млн рублей, а в 1933 году тот же процент прироста будет давать 320-340 млн рублей. 13 % прироста давали до 4,4 млрд рублей. Это было обоснование снижения темпов роста во второй пятилетке.
Пленум утвердил это снижение годовых темпов во вторую пятилетку с 21-22% до 13-14%. После довольно продолжительных споров, занявших весь 1933 год, второй пятилетний план был утверждён с темпом роста для группы «А», то есть по тяжёлой промышленности в 14,5%.
Стало очевидно, что очень высокие темпы роста, 20-25%, советской экономике не по зубам. Если промышленность ещё может их выдержать, то вот сельское хозяйство, даже с колхозно-совхозной структурой, такие темпы вытянуть не может. Советские планы стали ориентироваться на темпы 12-15% в пятилетие.
Скомканное начало
Если история со строительством совхозов имела успешное, многообещающее начало и провальный конец, то строительство индустрии развивалось в противоположном направлении: от тяжёлого, трудного и наполненного неудачами начала к скорому и триумфальному концу.
Вообще, советская индустриализация имела совершенно особый характер, не похожий на индустриализацию других стран. Она была очень короткой и очень динамичной. Индустриализация, скажем Германии, растянулась примерно на 40 лет, с того момента, когда были заложены первые основы крупной индустрии: железные дороги, Рурские шахты, металлургические и машиностроительные заводы, до того момента, когда Германия получила место среди лидирующих стран.
Скорость создания новой индустрии, безусловно, имела значение, выраженное известными словами Сталина о том, что нужно в десять лет пробежать тот путь, который капиталисты сделали за сто лет, иначе нас сомнут, но она несла с собой и негативные факторы.
Во-первых, не было времени на вдумчивое проектирование и прилаживание всех деталей нового промышленного производства. Строительство индустрии велось торопливо, по небрежно составленным проектам, а то и вовсе без них.
Во-вторых, в условиях бешеных темпов и явной нехватки опыта совершалось множество ошибок и просчётов, которые потом устранялись с большим трудом. Да, на штурм были брошены все ресурсы смекалки и изобретательности, индустриализация имела множество примеров очень остроумных и неожиданных решений, но всё же смекалка не заменяла собой методичной работы.
В-третьих, быстрые темпы стройки, которые потом ещё подгонялись решениями партийного руководства, привели к тому, что решение большой и трудной задачи строительства почти с нуля 518 новых промышленных предприятий велось теми скудными средствами, которые были в наличии. Потому на стройках индустриализации преобладал тяжёлый ручной труд, использование самых примитивных инструментов при явном недостатке механизации и машин. К великой стройке оказалось неготова и промышленность стройматериалов, так что почти все стройки так или иначе сталкивались с острым дефицитом леса, кирпича, цемента, строительные работы тормозились недостатком стройматериалов.
Начало массового строительства летом 1929 года, опиравшегося на явно недостаточную и плохо подготовленную базу, стало главной причиной скомканного начала индустриализации, целого ряда неудач и провалов.
Ускорение темпов
2 декабря 1927 года открылся XV съезд ВКП(б) на котором вопрос о директивах к пятилетнему плану получил очень тщательное обсуждение. Выступали А.И. Рыков от СНК СССР, Г.М. Кржижановский от Госплана СССР и Куйбышев от ВСНХ СССР.
При подведении итогов за 1927/28 год при составлении контрольных цифр на 1928/29 год выяснилось, что промышленность сильно обогнала плановые расчёты, то было конечно, следствием линии Куйбышева, который форсировал капитальное строительство и реконструкцию, а также темпы развития производства.
По данным за 1927/28 год было видно, что развитие добычи железной руды и выплавки металла всё ещё сильно отставало и составляло от уровня 1913 года по железной руде 62,9%, по чугуну – 79,1%, по стали 93,5%.
В этих условиях складывалась ситуация, что новая промышленность столкнётся с нехваткой металла.
Рост капиталовложений в чёрную металлургию в 1932 году, в последнем году первой пятилетки, по сравнению с 1928/29 годом вырос в 8,5 раз.[53]
…Опыта проектирования крупных заводов, катастрофически не хватало. Из-за этого и шло постоянное, в разы, удорожание строительства. Не было проекта, чтобы чего-нибудь не забыли внести в смету расходов, например, такую «мелочь» как строительство подъездного железнодорожного пути.
В своём выступлении на XV съезде Куйбышев привёл несколько примеров таких промахов.В смету строительства коксовых печей в Донецке «забыли» включить сооружение паропровода, электроподстанции, железнодорожные пути и монтажные работы. Всего промах – 13 млн рублей, первоначально было запрошено 7 млн рублей.[54]
Самый крупный просчёт был допущен при проектировании и оценке Тельбесского (Кузнецкого) завода. Его строительство первоначально оценили в 5 млн рублей, но ещё до увеличения его мощности в 1930 году стоимость завода успела возрасти до 40 млн рублей, то есть в 8 раз.[55]Эти просчёты, впрочем не портили общего настроения победного начала дела индустриализации. После больших успехов 1929 года новый, 1930 год начался как будто очень даже неплохо.
Провал Куйбышева
Но уже летом 1930 года по ускорению темпов был нанесён тяжёлый удар. На XVI съезде ВКП(б) в июне-июле 1930 года выяснилось, что темпы строительства новых предприятий очень сильно отстают от плановых показателей, причём это была полностью вина председателя ВСНХ СССР Куйбышева.
Первой крупной недоработкой было то, что дело составления проектов для строящихся заводов оказалось практически сорванным. Более подробно о сложившемся тогда положении говорит конъюнктурный обзор Госплана СССР о выполнении народнохозяйственного плана за октябрь 1929-июль 1930 года…. По данным этого обзора, в июле 1930 года 40% строек вообще не имели проектов, 17% работали по эскизным проектам, и только 40%имели готовые и утверждённые проектные материалы… На Магнитострое дошло до того, что когда прибыл проект, пришлось сносить ряд уже построенных зданий.
Второй крупной недоработкой Куйбышева был срыв снабжения строек стройматериалами. Куйбышев почти ничего не сделал для своевременного развития промышленности стройматериалов.
Третьей крупной недоработкой Куйбышева был срыв заказов на оборудование… с заказом оборудования главной причиной была нераспорядительность руководства.
По собранным Конъюнктурным отделом Госплана СССР данным оказалось, что к июлю 1930 года было оформлено только 52% заказов на оборудование для достраивающихся заводов[56].
В это же время Наркомат Рабоче-крестьянской инспекции (НРКИ) под руководством Орджоникидзе вёл напряжённую работу, разбираясь с положением в тяжёлой промышленности.
2 июля 1930 года, на заседании Съезда председатель Центральной контрольной комиссии и нарком РКИ Орджоникидзе сделал доклад о положении в тяжёлой промышленности и о грубых ошибках руководства ВСНХ
Орджоникидзе отметил, что у ВСНХ в отношении Урала вообще не было никакой пятилетки: «Одним словом, тут у ВСНХ не оказалось ни хорошей, ни плохой пятилетки. Вся проблема как «Большого Урала», так и реконструкция была свалена на плечи местных организаций, которые, конечно не в силах были её целиком поднять».[57]
Критика Куйбышева была разгромной. Ночью 3 июля 1930 года Куйбышев написал покаянное письмо в ЦК ВКП(б) с признанием своих ошибок…
Решение Политбюро последовало очень скоро. Решили заменить Куйбышева на Орджоникидзе. Тот тоже неплохо разбирался в хозяйстве и имел гораздо более жёсткий характер и чрезвычайную требовательность к подчинённым. 14 августа 1930 года Орджоникидзе постановлением ЦИК и Совнаркома СССР был назначен председателем ВСНХ.
Однако до 10 ноября Куйбышев продолжал исполнять обязанности председателя ВСНХ. Политбюро дало ему шанс поправить дело. Он остался на посту потому, что начались большие политические события, и пока Сталину было крайне необходим на посту председателя ЦКК такой человек, как Орджоникидзе. Началась работа по выведению Рыкова с поста председателя Совнаркома СССР. Потом, совершенно неожиданно вскрылся заговор Сырцова и Ломинидзе против руководства партии. Орджоникидзе вступил в должность председателя ВСНХ только 11 ноября. Куйбышева передвинули на пост председателя Госплана СССР вместо снятого после вскрытия вредительства в планировании Кржижановского.
Штурм «особого квартала»
Задача Орджоникидзе была поставлена сложная: нужно было за остаток календарного 1930 года нагнать план и, если это окажется возможным, его перевыполнить.
Завенягин А.П. так писал о том: «Когда тов. Серго в конце 1930 года был назначен председателем ВСНХ, он не стал терять времени. Уже через несколько дней он перевернул в ВСНХ всё вверх дном. Через какую-нибудь декаду была разработана и проведена в жизнь новая структура аппарата, сделавшая её более оперативной».[58]
Орджоникидзе начал работу по выведению строек и промышленности из провала… Все силы ВСНХ были брошены на то, чтобы закрыть допущенный прорыв в выполнении планов строительства и производства.
То время, которое в 1930 году составляло разницу между старым и новым хозяйственными годами, решено было учитывать как пятый квартал… 3 сентября 1930 года Политбюро ЦК обратилось с призывом мобилизовать все силы на выполнение программы третьего года пятилетки… Полностью этот напряжённый план выполнить не удалось. Из 201 млн было освоено 152,8 млн рублей, или 73,1% от плана. Морозы не дали возможность развернуть строительство в полную мощь. Но по ряду ударных объектов удалось достичь 100%-го выполнения плана. Полностью сделали все запланированные работы БерезниковскийХимстрой, строительство Соликамского химкомбината и Саратовского комбайностроительного завода. Также были полностью выполнены все работы на Мариупольском и им. Дзержинского металлургических заводах[59].
Меры были приняты и по чёрной металлургии. 30 июля было принято решение об ускорении развития Урала и о пуске Нижне-Тагильского завода. 5 августа было одобрено строительство Липецкого металлургического завода. Были приняты меры для ускорения строительства Магнитогорского и Кузнецкого комбинатов. На заседании Политбюро 30 октября 1930 года было принято подтвердить план в 17 млн тонн чугуна на конец пятилетки, но при этом отсрочить пуск машиностроительных предприятий до ввода в строй металлургических мощностей, пока для потребителей не будет производиться достаточное количество металла.
За особый квартал было освоено 793,9 млн рублей, что составило 98% к общему плану, и было гораздо больше, чем за полгода работы.
Положение с годовым планом удалось выправить. На новый хозяйственный год перешёл лишь небольшой остаток, и теперь уже можно было не опасаться за срыв пятилетки.
Сталин требует лучше хозяйствовать
Новые хозяйственные задачи потребовали изменения системы управления промышленностью, самой партийной политики в отношении хозяйства.
Сталин, как политический руководитель индустриализации, в начале 1931 года занялся разработкой этого вопроса.
В начале 1931 года состоялась 1-я Всесоюзная Конференция работников социалистической промышленности. На ней 4 февраля 1931 года Сталин выступил с докладом «О задачах хозяйственников», в котором очертил те задачи, которые встают перед хозяйственниками в связи с завершением строительства основ новой тяжёлой индустрии СССР и с резким увеличением промышленной продукции.
Сталин напомнил, что означает обещание выполнить поставленный план: «Но что значит обязательство выполнить контрольные цифры на 1931 год? Это значит – обеспечить общий прирост промышленной продукции на 45%. А это большая задача. Такое обязательство означает, что вы не только даёте обещание нашу пятилетку выполнить в 4 года – это дело уже решённое…, — это значит, что вы обещаетесь выполнить её в 3 года по основным, решающим отраслям промышленности.»[60]
План 1930 года, который предусматривал увеличение выпуска продукции на 31-32% хозяйственники тоже обещали выполнить, но сделать этого не смогли.
Прирост продукции составил 25%. Сталин так объяснил главную причину такого положения дел: «Были ли у нас в прошлом году «объективные» возможности для полного выполнения плана? Да, были. Неоспоримые факты свидетельствуют об этом. Эти факты состоят в том, что в марте и апреле прошлого года промышленность дала прирост продукции на 31% в сравнении с предыдущим годом. Почему же, спрашивается, мы не выполнили плана за весь год? Что помешало? Чего не хватило? Не хватило уменья использовать имеющиеся возможности. Не хватило уменья правильно руководить заводами, фабриками, шахтами».[61]
Руководство хозяйством, руководство заводами и фабриками, руководство строительством, которое сформировалось в 1920-х годах, оказалось непригодным для того, чтобы руководить промышленностью в новых условиях.
… Ещё в 1923 году был выброшен лозунг, о котором напомнил Сталин: «Лет десять назад был дан лозунг: «Так как коммунисты технику производства ещё как следует не понимают, так как им нужно ещё учиться управлять хозяйством, то пусть старые техники и инженера, специалисты ведут производство, а вы коммунисты, не вмешивайтесь в технику дела, но, не вмешиваясь, изучайте технику, изучайте науку управления производством, не покладая рук, чтобы потом стать вместе с преданными нам специалистами настоящими руководителями производства, настоящими хозяевами дела».[62]
Лозунг этот до какого-то времени себя оправдал. Однако уже в 1925 году начался выпуск из советских институтов новых, уже советских, технических специалистов. Процессы по организациям вредителей, говорил Сталин, стали сигналами, что этот лозунг окончательно устарел и требует замены:
«Надо самим стать специалистами, хозяевами дела, надо повернуться лицом к техническим знаниям – вот куда нас толкала жизнь. Но ни первый сигнал, ни даже второй сигнал не обеспечили нам ещё необходимого поворота. Пора, давно пора повернуться лицом к технике. Пора отбросить старый лозунг, отживший лозунг о невмешательстве в технику, и стать самим специалистами, знатоками дела, стать самим полными хозяевами дела».[63]
Раньше главным и основополагающим подходом к решению хозяйственных проблем был лозунг: «Техника решает всё!».То есть проводилось перевооружение промышленности новой техникой, самой современной и наиболее производительной.
Но теперь, когда основная часть работы по оснащению промышленности новой техникой уже проделывалась, нужно было перейти к освоению этой техники, и ключ к решению хозяйственных проблем стал заключаться в лозунге: «Кадры решают всё!»
Более подробно Сталин осветил новый подход в речи «Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства» на совещании хозяйственников 23 июня 1931 года.
В этой речи Сталин говорил о шести новых условиях развития промышленности Советского Союза. Это новый принцип снабжения рабочей силой, это по-новому организованная заработная плата, это новая организация труда, это появление молодой поросли технических специалистов, это поворот к советской власти старых технических специалистов и введение хозрасчёта.
Раньше рабочий сам шёл на завод. А теперь этот самотёк прекратился, и потому, что резерв рабочих рук был исчерпан, и потому, что была перестроена структура сельскохозяйственного производства, в которой нашлась работа для масс ранее безработных крестьян. «Что же из этого вытекает? Из этого вытекает, во-первых, то, что нельзя больше рассчитывать на самотёк рабочей силы. Значит от «политики» самотёка надо перейти к политике организованного набора рабочих для промышленности. Но для этого существует только один путь – путь договоров хозяйственных организаций с колхозами и колхозниками».[64]
Сталин большую часть своей речи посвятил именно этому вопросу: в чём причины «текучести» кадров, и как с ней бороться: «Где причина текучести рабочей силы? В неправильной организации зарплаты, в неправильной тарифной системе, в «левацкой» уравниловке в области зарплаты.
В ряде предприятий тарифные ставки установлены у нас таким образом, что почти исчезает разница между трудом квалифицированным и трудом неквалифицированным, между трудом тяжёлым и трудом лёгким. Уравниловка ведёт к тому, что квалифицированный рабочий вынужден переходить из предприятия в предприятие для того, чтобы найти, наконец, такое предприятие, где могут оценить квалифицированный труд должным образом.
… Итак ликвидировать текучесть рабочей силы, уничтожить уравниловку, правильно организовать зарплату, улучшить бытовые условия рабочих – такова задача».[65]
Следующей крупной задачей, которая становилась перед промышленностью – это была задача повышения производительности труда, задача освоения новой высокопроизводительной техники. Однако, как говорил Сталин, в решении этой задачи есть большое препятствие, под названием обезличка: «Что такое обезличка? Обезличка есть отсутствие всякой ответственности за порученную работу, отсутствие ответственности за механизмы, за станки, за инструменты… Как могла укорениться у нас обезличка на ряде предприятий? Она пришла в предприятия как незаконная спутница непрерывки.. Дело в том, что на ряде предприятий перешли у нас на непрерывку слишком поспешно, без подготовки соответствующих условий, без должной организации смен, более или менее равноценных по качеству и квалификации, без организации ответственности каждого за данную конкретную работу. А это привело к тому, что непрерывка, предоставленная воле стихии, превратилась в обезличку. В результате мы имеем на ряде предприятий бумажную, словесную непрерывку и не бумажную, реальную обезличку..[66]
Итак, Сталин требовал от хозяйственников новой организации труда, в которой бы учитывались виды труда, в которой бы каждый рабочий отвечал за свою работу и получал в соответствии со своей квалификацией и результатами своей работы заработную плату: «Итак, ликвидировать обезличку, улучшить организацию труда, правильно расставить силы на производстве – такова задача».[67]
Меры были приняты сразу, уже в ноябре 1931 года. СНК СССР снова ввёл непрерывную шестидневную рабочую неделю с фиксированными выходными днями. Это позволило отказаться от сменных бригад и ликвидировать обезличку.
(вместо пятидневной недели, введённой декретом СНК СССР от 26 августа 1929 года).
Рассмотрев положение с организацией труда, Сталин перешёл к рассмотрению вопроса об инженерно-техническом персонале страны.
Для того, чтобы строительство и развитие и дальше шли высокими темпами, нужно привлечь многократно большее число инженерно-технических работников. Но здесь вопрос становится в политическом смысле – это будет новая техническая интеллигенция: «Но нам нужны не всякие командные и инженерно-технические силы. Нам нужны такие командные и инженерно-технические силы, которые способны понять политику рабочего класса нашей страны, способны усвоить эту политику и готовы осуществить её на совесть. А что это значит? Это значит, что наша страна вступает в такую фазу развития, когда рабочий класс должен создать себе свою собственную производственно-техническую интеллигенцию, способную отстаивать его интересы в производстве, как интересы господствующего класса».[68]
Дальше Сталин сформулировал основы одного из самых своих выдающихся изобретений — системы выдвиженцев: «Но это только одна сторона дела. Другая сторона дела состоит в том, что производственно-техническая интеллигенция рабочего класса будет формироваться не только из людей, прошедших высшую школу, — она будет рекрутироваться также из практических рабочих, из культурных сил рабочего класса на заводе, на фабрике, в шахте.. Задача состоит в том, чтобы не оттирать этих инициативных товарищей из «низов», смелее выдвигать их на командные должности, дать им возможность проявить свои организаторские способности, дать им возможность пополнить свои знания и создать им соответствующую обстановку не жалея на это денег».[69]
Так Сталин сформулировал основы той кадровой системы, с помощью которой он создал крепкие
кадры руководителей промышленности и хозяйства, руководителей партии и государства и военачальников. В самом кратком виде выдвиженчество можно сформулировать так: берётся человек из низов, из числа инициативных рабочих-ударников, и его начинают двигать на руководящие должности. Или его поднимают в руководство того предприятия, на котором он работал, или же отправляют учиться для того, чтобы в последующем этот выдвиженец стал руководителем большого масштаба. Если выдвиженец справился с возложенными на него задачами, его двигают дальше и выше, а на его место приходит другой выдвиженец. Таким образом, человек с самого низа от простого рабочего вполне мог дорасти до министра или директора очень крупного производства. Если же человек не справился с возложенными обязанностями, то его смещают и постепенно понижают в должности.
Однако такая система работала хорошо только тогда, когда хозяйство страны постоянно расширялось, постоянно росло. Появлялись новые и новые руководящие посты, которые как раз и замещались выдвиженцами. Но как только рост хозяйства остановился, кончилась и эпоха выдвиженчества.
Выдвинув лозунг подготовки кадров технической интеллигенции из числа рабочих, Сталин тут же призвал изменить отношение к старым кадрам технических специалистов. Он сказал, что её среде наметился решительный поворот в сторону советской власти, и это произошло, во-первых, в силу больших успехов советского хозяйственного строительства, и, во-вторых, оттого, что в стране были разгромлены активные противники советской власти. Теперь, сказал Сталин, задача состоит в том, чтобы смелее привлекать к работе старые кадры и уделять им больше внимания и заботы.
В конце своей речи Сталин уделил внимание вопросам накопления и введения на предприятиях хозрасчёта. Когда-то доходы от лёгкой промышленности и сельского хозяйства,бюджетные накопления помогли поднять на новый уровень промышленность.
Но теперь этих источников становится мало. Если и дальше продолжать финансирование это строительство за счёт прежних источников накопления, то тогда темпы его никогда не будут выдержаны. Сталин обращает внимание хозяйственников на внутрипромышленные накопления за счёт снижения себестоимости продукции: «К этому надо добавить то обстоятельство, что благодаря бесхозяйственному ведению дела принципы хозрасчёта оказались совершенно подорванными в целом ряде наших предприятий и хозяйственных организаций.
…Это факт, что за последнее время себестоимость на целом ряде предприятий стала повышаться. .. А что такое снижение себестоимости? Вы знаете, что каждый процент снижения себестоимости означает накопление внутри промышленности в 150-200 миллионов рублей.»[70]
Сталин поставил задачу ликвидировать бесхозяйственность в производстве, внедрить и укрепить хозрасчёт. Это будет означать, что при снижении себестоимости в год на 10% промышленность будет обеспечивать накопление в размере 1,5-2 млрд рублей ежегодно. Ради такой суммы стоит постараться.
Вот так Сталин сформулировал новые задачи, которые встали перед хозяйством страны в итоге первой пятилетки. Промышленность переходила в новую фазу развития, в которой уже были непригодны и неприемлемы старые методы хозяйствования, и требовалось как можно быстрее, как можно лучше научиться хозяйствовать по-новому.
Хозяйствовать по-новому должны были не только низовые руководящие работники, но и центральные Наркоматы. В конце 1931 года Сталин принял решение разделить ВСНХ на три промышленных наркомата. Он уже давно не оправдывал своё первоначальное название – Высшего Совета народного хозяйства, потому что давно, уже десять лет, занимался только вопросами промышленности и особенно тяжёлой индустрии. Все остальные функции контроля над остальными сферами хозяйства страны давно уже были переданы в другие государственные организации.
Более того, в условиях ввода в строй новостроечной промышленности сохранение ВСНХ становилось ненужным ещё и по той причине, что председатель этого органа уже не мог одинаково эффективно управлять всеми частями государственной промышленности. Всё было сведено вместе: руководство стройками, руководство работающей тяжёлой и лёгкой промышленностью, с их различными и разнообразными задачами, работа по составлению планов и контрольных цифр… А теперь, когда в строй войдут пять сотен новых предприятий, один человек уже будет не в состоянии управлять всем этим огромным хозяйственным комплексом.
Исходя из этих соображений, Сталин решил разделить ВСНХ на три Наркомата: тяжёлой промышленности, лёгкой промышленности и лесной промышленности.
Сталин написал проект решения Политбюро о разделении ВСНХ на Наркоматы, и 23 декабря 1931 года на заседании Политбюро состоялось обсуждение этого предложения. Орджоникидзе выступил против этого предложения, произнёс очень резкую речь, в которой напал на Молотова, обвинив его в организации устранения его, Орджоникидзе, от управления хозяйством, и потребовал для себя отставки. Политбюро отставку Орджоникидзе отклонило. Политбюро приняло такое решение: предложение Сталина поддержать, для выработки окончательной резолюции образовать специальную комиссию в составе Сталина, Молотова, Орджоникидзе и Кагановича и перенести на отдельное заседание Политбюро заявление Орджоникидзе. Через два дня был готов окончательный вариант резолюции о разделении ВСНХ, и 25 декабря 1931 года он был утверждён Политбюро ЦК.[71]5 января 1932 года это решение было оформлено постановлением ВЦИК и Совнаркома СССР. Наркомом тяжёлой промышленности назначался Орджоникидзе.
Последствия скомканного начала индустриализации
Линия Куйбышева на максимальное ускорение темпов развития промышленности, которую Сталин некоторое время поддерживал, тем не менее принесла больше вреда, чем пользы. Именно из-за этого начало индустриализации оказалось скомканным и потом породило немало трудностей, преодолеваемых героическими штурмами.
Во-первых, Куйбышев перенапрягал государственные финансы, омертвляя значительный объём средств, выделенных на капитальные вложения, в незавершённом строительстве. В 1932 году доля средств в незавершённом строительстве достигла пикового значения в 71% капитальных вложений. Значительный остаток перешёл на вторую пятилетку. Колоссальные усилия, вкладываемые в строительство, не давали достаточно быстрой отдачи, не только в финансовом смысле, но и в виде остро необходимой народному хозяйству и новостроечным предприятиям продукции. Яму, выкопанную Куйбышевым, пришлось заваливать усиленным импортом.
В 1930 году импорт из США обошёлся в 921,4 млн рублей, из Германии – 879,1 млн рублей. Экспорт в эти страны составил: в США – 142,6 млн рублей, в Германию – 716,4 млн рублей.[72]
Основной объём импорта составили машины, оборудование и промышленная продукция. В США было куплено на 223,1 млн рублей тракторов, на 72,8 млн рублей сельскохозяйственных машин, на 67,6 млн рублей автомобилей и шасси для окончательной сборки уже в СССР.[73]
В отличие от американского импорта, в немецком преобладали приборы и сложное технологическое оборудование, инструменты. В том числе на 79,6 млн рублей было закуплено энергетического оборудования, в том числе мощные генераторы «Симменс-Шуккерт» для Днепрогэса, и на 32,3 млн рублей судов, немецкий прокат (на 143,9 млн рублей, общим весом в 140,3 тысячи тонн).[74]
В 1931 импорт из США несколько сократился и составил 801,2 млн рублей. В 1932 году он упал до 110,3 млн рублей. Зато сильно вырос немецкий импорт. В 1931 году он составил 1431,1 млн рублей, а в 1932 году – 1142 млн рублей. Сократился почти втрое он только в 1933 году, когда ввоз из Германии составил 515,9 млн рублей.[75]
… Исключительно удачные внешние условия и необычная сговорчивость капиталистов в годы Великой депрессии сделали возможным проведение столь масштабных внешнеторговых операций. Сталинское везение позволило быстро исправить ошибки Куйбышева.
… В 1932 году выплавка чугуна составила 6,1 млн тонн, а в 1933 году – 7,1 млн тонн, в 1934 году уже 10,4 млн тонн, подскочив сразу более чем на 3 млн тонн, что показывает, что проектировщики первого пятилетнего плана были вполне реалистичными. Если бы реконструкция старых заводов и строительство новых начались бы с лета 1929 года, велись бы своевременно и по графику, без метаний и шараханий, то реализация этой программы могла бы состояться уже в конце 1932 года, то есть за полгода до окончания пятилетки.
Индустриализация в 1930 году балансировала на грани срыва. Однако своевременным вмешательством и кадровыми перестановками партийному руководству удалось положение выправить и направить ход индустриализации в победное русло.
Битва за новостройки
Это была блестящая и поистине героическая страница индустриализации… Первая пятилетка запомнилась именно этим «штурмом и натиском» на стройплощадках «великих строек коммунизма». …в первую пятилетку было построено 518 новых заводов и фабрик, электростанций и других важных объектов.
Днепрострой
Проект Днепровской гидроэлектростанции появился ещё в годы Гражданской войны, и он был внесён в план Гоэрло. Тогда же, практически не откладывая дела, ВСНХ пытался приступить к строительству, как это было сделано с Волховской, Шатурской и Каширской станциями.
1 января 1921 года была создана проектно-строительная организация – Днепрострой. Её руководителем стал один из авторов плана электрификации и член Президиума Госплана РСФСР Иван Гаврилович Александров.
1 июля 1921 года Ленин подписал постановление Совета труда и обороны (СТО) о плане электростроительства, в котором было предписано начать изыскательные и строительные работы на Днепрострое[76]. На лучший проект Днепровской станции был объявлен конкурс. Задание было сложным и трудным для советских инженеров-проектировщиков, потому что никто до этого ничего подобного не делал.
Победил проект И.Г. Александрова, составленный в 1921-1924 годах. Комиссия центрального электротехнического совета ВСНХ СССР признала в июне 1925 года проект неосуществимым…… Александров потребовал, чтобы к экспертизе проекта была привлечена третья сторона, какая-нибудь крупная фирма, занимающаяся строительством гидростанций.
В качестве независимого консультанта была выбрана американская фирма, «Х.Л. Купер», которая как раз занималась строительством гидростанций и недавно завершила строительство гидростанции на Ниагаре. После переговоров, которые шли всю осень и зиму 1925 года, фирма согласилась провести техническую экспертизу проекта. Хью Купер уже участвовал в строительстве крупнейших платин в мире: Ниагарской, плотины на Миссисипи, плотины Мак-Кол в штате Пенсильвания, Вильсоновской плотины в штате Теннесси. Он не только дал согласие на техническое консультирование проекта, но и согласился принять участие в строительстве.
… Купер дал положительную оценку Днепрогэса. Она пришла в ЦЭС ВСНХ уже после смерти Дзержинского… 22 декабря 1926 года СТО СССР образовал Управление Днепростроя под руководством Александрова… Политбюро ЦК ВКП(б), следившее за ходом переговоров, 31 января 1927 года приняло решение строить Днепровскую станцию своими силами. Куперу было предложено осуществлять техническое консультирование на строительстве. Он это предложение принял.
7 февраля 1927 года постановлением Совнаркома СССР было образовано правление Днепростроя в составе Э.И. Квиринга (председатель), И.Г. Александрова (первый заместитель) и Б.К. Викторова (второй заместитель). Начальником строительных работ был назначен Александр Васильевич Винтер (руководил строительством Шатурской тепловой электростанции), который одновременно руководил работами на левом берегу Днепра. На правом берегу работами руководил бывший начальник строительства на Волховстрое И.И. Кандалов. Из США прибыли первые машины: 60 паровозов, 12 паровых экскаваторов, 30 паровых подъёмных кранов, 17 деррик-кранов с длинными стрелами[77]. Это была, пожалуй, самая механизированная стройка в СССР в то время.
Закладка Днепровской электростанции состоялась 8 ноября 1927 года. Началось строительство Днепрогэса. В месте Кичкасских порогов Днепр разделялся на три протоки, разделённых высокими скалами. … За зиму 1927-1928 года боковые протоки Днепра были загорожены стеной из ряжей, и в январе 1928 года началась забивка шпунтовых свай для укрепления ряжевой перемычки.
…В конце августа 1930 года все скальные работы на платине Днепростроя были закончены, котлован для плотины высечен, и теперь предстояло приступить к бетонным работам. 1 сентября 1930 года первые кадки бетона легли в плотину гидростанции. Общий объём бетонирования составил 704 тысячи кубометров. Пуск станции намечался к 7 ноября 1932 года.
Купер, наблюдая за работой, отметил очень высокий энтузиазм и сказал, что американские рабочие ни за что бы не стали трамбовать бетон ногами. В начале 1931 года на стройку прислали несколько десятков машин для трамбовки, и от уплотнения бетона ногами отказались.
28 марта 1931 года, в пять вечера, в гребень плотины была уложена последняя кадка с бетоном. Предстояло установить на площадке машинного зала шесть генераторов по 48 тысяч кВт мощности каждый, из них пять импортных, фирмы «Дженерал электрик», а один – советский, выпущенный на ленинградском заводе «Электросила».
..16 апреля 1932 года монтаж первого генератора Днепрогэса был закончен, и в 3 часа 15 минут дня дала первый ток станция.
…Главный потребитель электроэнергии – «Запорожсталь»- в марте 1932 года был построен только на 10%. Другой крупный потребитель – «Азовсталь» — в августе 1932 года был готов на 60% и ещё достраивался. Ещё не был достроен Краматорский завод тяжёлого машиностроения. Так что пришлось на первых порах передавать энергию в систему Донэнерго.[78] 10 октября 1932 года Днепровская гидроэлектростанция была введена в строй действующих станций.
Магнитострой
История строительства Магнитогорского металлургического комбината началась в 1918 году с большого замысла, основы которого изложил Юрий Ларин, с идеи создания Урало-Кузнецкого комбината, объединяющего огромные запасы уральской руды с не менее огромными запасами кузнецкого угля. В апреле 1918 года Горно-металлургический отдел ВСНХ объявил конкурс на лучший проект хозяйственной организации Урало-Кузнецкого комбината, сокращённо УКК. Только вот из-за вспыхнувшей войны разработку этой идеи пришлось отложить.
В мае 1925 года, по заданию Уралоблсовнархоза, в Уралпроектбюро началось составление эскизного проекта завода под руководством С.М. Зеленцова. В июне 1925 года в Уралплане был заслушан доклад профессора геологии А.И. Заварицкого о рудных запасах г. Магнитной и о возможности строительства там металлургического завода. На основании этого доклада Президиум Уралплана пришёл к выводу, что в этом районе возможно строительство металлургического завода мощностью в 660 тысяч тонн чугуна в год[79].
Магнитная – это название целой местности площадью в 2,5 квадратных километра на левом берегу реки Урал.
…По уточнённым данным, здесь залегало 275,2 млн тонн руды с 60% содержанием железа[80]. Их разработка потребовала бы десятков лет, но пока корректив в планы строительства не вносили.17 декабря 1925 года Уралоблсовнархоз своим постановлением утвердил место строительства завода[81].
Вскоре после своего создания к проектировке Магнитогорского завода подключился Гипромез, под руководством А.П. Завенягина, будущего знаменитого маршала индустрии и одного из создателей советской атомной промышленности. Тогда же Завенягин только окончил Промакадемию, и это было его первое назначение после диплома.
Члены специальной комиссии по металлу Госплана УССР под руководством профессора Я.Б. Диманштейна выступили резко против осуществления проекта УКК. Они заявили об утопичности проекта, об огромной стоимости, об абсолютной нерентабельности, и в добавок ещё и обвинили Госплан РСФСР в стремлении разрушить металлургическую промышленность Украины. Дискуссия шла очень долго, затянувшись до 1930 года. Конец ей положило постановление ЦК ВКП(б) «О работе Уралмета» от 15 мая 1930 года, в котором признавалось недостаточным развитие уральской металлургии и чётко ставилась задача развития металлургии Урала.
…17 июля 1927 года на заседании СТО СССР был сделан доклад представителей ВСНХ и Госплана о строительстве заводов на Урале. В числе упомянутых был и Магнитогорский металлургический. В то время его мощность определялась в 656 тысяч тонн чугуна в год.
В сентябре 1928 года Геологический комитет СССР утвердил данные разведок по горе Магнитной, которые определяли рудные запасы с 265 млн тонн руды. Теперь на основании этих данных могло быть выдано задание на составление проектов рудников и металлургического завода.
На основании утверждённого проекта 15 января 1929 года Совнарком и СТО на совместном заседании приняли решение о строительстве Магнитогорского металлургического завода. Согласно этому решению к 1 января 1934 года должен быть построен завод мощностью 656 тысяч тонн чугуна и 662 тысячи тонн стали в год.[82]
Впоследствии проект завода пересматривался ещё два раза, и 15 февраля 1930 года его окончательная производительность была определена в 2,5 млн тонн чугуна на первой очереди завода, с доведением на второй очереди до 4 млн тонн чугуна в год.
3 февраля 1929 года был образован Магнитострой – строительная организация под руководством С.М. Зеленцова. Главным инженером был назначен В.Л. Гассельблот, начальником горного отдела – В.П. Боголюбов, начальником отдела доменного производства – профессор И.А. Соколов.
10 марта 1929 года на стройплощадку прибыли первые рабочие Магнитостроя. Первой задачей перед строителями встало строительство железнодорожной ветки от ближайшей станции Карталы до горы Магнитной длиной в 145 километров. Строить ветку им помогал трест Транстрой. В конце июля 1929 года был заменён начальник Магнитостроя. Вместо болевшего и так и не принявшего на себя обязанностей Зеленцова был назначен В.А. Сокольянинов. К 1 декабря 1929 года на стройке насчитывалось всего 3 тысячи 260 человек.
24 ноября 1929 года представители Магнитостроя и Кузнецкстроя подписали договор о социалистическом соревновании. Основные работы велись на руднике, который 10 августа 1929 года выдал первую вагонетку железной руды.[83]
11 ноября 1929 года вышло постановление ЦИК и Совнаркома СССР о строительстве Магнитогорского комбината и г. Магнитогорска.
15 февраля 1930 года было наконец принято решение о мощности комбината и определены календарные сроки ввода в строй первых домен Магнитки. Первые две домны должны быть построены до 1 октября 1931 года и 1 октября 1932 года выдать первый чугун.
Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение направить на Магнитострой комиссию треста «Новосталь» (он был создан как объединение новых, строящихся металлургических заводов) под руководством Я.П. Шмидта и комиссию ВЦСПС под руководством И.В. Косиора для оценки ситуации на стройке и организации снабжения и помощи.
Дело приближалось к закладке первых магнитогорских домен. Это были сверхмощные печи, объёмом в 1150 кубометров. Такие же печи работали только в США. В Германии самые крупные домны доходили только до 700-800 кубометров внутреннего объёма. 14 марта 1930 года трест «Новосталь» заключил договор с американской фирмой «Мак-ки» на техническое консультирование в строительстве завода и на разработку проекта. Согласно этому договору, они должны были предоставить готовый проект в июне 1930 года. Но этот пункт договора выполнен не был.
1 июля 1930 года на Магнитострое была заложена домна № 1. Через четыре дня, 5 июля 1930 года, на склонах г. Кара-Дыр началось строительство г. Магнитогорска.
По проекту завода металлургическое производство должно было обеспечиваться водой из искусственного водохранилища. Для его создания планировалось перегородить реку Урал железобетонной плотиной длиной 1100 метров и высотой 10 метров, строящейся по американскому проекту. Это была самая большая в мире плотина такого назначения. Её строительство началось 26 июля 1930 года.
В отличие от Кузнецкстоя, руководство стройки ничего не решилось закладывать на свой страх и риск (не были готовы проекты большинства зданий и сооружений завода).
Плотина водохранилища была достроена только 28 октября, на две недели позже намеченного срока.
… После провала плана 1930 года и штурма плотины в особом квартале, в январе 1931 года на строительство Магнитогорского комбината приехала комиссия ЦК ВКП(б) с целью осмотреть строительство и принять все меры для помощи стройке. Магнитострой укрепили руководящими кадрами. Шмидт был смещён, а вместо него приехал бывший главный инженер треста «Югосталь» Я.С. Гугель. Под его руководством завод вступил в эпоху монтажа конструкций и выдал первый чугун. В начале 1931 года ЦК ВКП(б) провёл большую работу по укреплению строительства Магнитки кадрами, запасами стройматериалов.
… Фирма «Мак-ки» не выполнила своих договорных обязательств, и потому 24 декабря договор с ней был расторгнут. Доработку проекта передали в проектное бюро «Стальпроект» треста «Востоксталь». Проектные работы были окончательно завершены в июне 1931 года и проект 1 июля 1931 года был окончательно утверждён.Беспроектное строительство на Магнитострое кончилось.[84]
В июле 1931 года были возведены стены котельного цеха заводов и дело дошло до монтажа котлов. Котлы были импортными, немецкими, фирмы «АЕG». Их монтажом заведовал шеф-монтёр фирмы Гартман. Он сразу заявил, что монтаж котлов по инструкции фирмы проводится 60 дней и 17 часов «и только так он может гарантировать качество работ. Начальник монтажного отдела Тумасов и бригадир монтажников Банных сказали, что такие сроки их не устраивают и они намерены собрать котлы за 30 дней в недостроенном цехе. Гартман забрал чертежи и ушёл. Руководители монтажа договорились с немецкими рабочими-монтажниками, которые знали устройство топок и котлов без чертежей, и с их помощью начали сборку. Вся система была собрана за 24 дня. Гартман отказался от испытания котлов. Когда давление в котлах достигло 40 атмосфер, Гартман, прослышавший о начале испытаний, появился в котельном цехе и стал осматривать оборудование. Из 1600 труб только одна была не в порядке. Гартман тогда сказал советским инженерам и монтажникам: «Скажите господам Тумасову и Банных, что это мировой рекорд по скорости и качеству монтажа, я признаю себя побеждённым большевистскими темпами».[85]
Советские инженеры переворачивали представления о работе. 15 мая 1931 года были завершены все работы на строительстве Магнитогорского рудника, который стал теперь выдавать руду на-гора.
Каждый выходной день во время штурма на стройке организовывался субботник. В них принимали участие 42 тысячи человек.
Пока шла подготовка первой магнитогорской домны к первой плавке, 23 октября 1931 года была достроена Магнитогорская ГРЭС, которая в тот день дала первый ток. В конце года была достроена коксовая батарея № 8, которая 28 декабря 1931 года выпустила свой первый кокс.
1 февраля 1932 года в 9 часов тридцать минут вечера был получен первый чугун магнитогорской домны № 1. Сразу же новая домна стала производить чугун. Уж 26 марта 1932 Сталинградский тракторный завод получил первый магнитогорский чугун.
22 апреля 1932 года, через два с половиной месяца после пуска домны, завод «Красный путиловец» получил эшелон с 1,5 тысячами тонн магнитогорского чугуна.
Вскоре первая магнитогорская домна вышла на уровень проектной отметки, выдав 23 марта 1932 года 1037 тонн чугуна, тогда как первая плавка была всего 24 тонны[86].
Начальником строительства комсомольской домны № 2стал С. Скакунов. Из огромного комсомольского состава стройки, включавшего в себя 11 тысяч человек, были выбраны самые лучшие рабочие – сварщики, клепальщики, монтажники, футеровщики, и весь этот коллектив начал ударными темпами возводить вторую магнитогорскую домну.
Домна № 2 выдала первый чугун 7 июня 1932 года, через пять месяцев после пуска домны № 1. В это время на комбинате ещё не были завершены другие основные цеха: мартеновский, прокатный, коксохимической. Домны стали выплавлять чугун «на экспорт», отправлять его на другие металлургические и машиностроительные предприятия.
Достраивалась третья домна, мартеновский цех готовился пустить сталеплавильные печи и приступить к выпуску стали. В прокатном цехе монтировался первый советский блюминг, выпущенный для Магнитогорского комбината.
27 июня 1933 года домна № 3 выдала свой первый чугун, 8 июля 1933 года первую сталь выдала мартеновская печь № 1, а 27 июля первую болванку прокатал магнитогорский блюминг.
В декабре 1933 года на Магнитогорском комбинате работало 3 домны, три мартеновские печи, две коксовые батареи и блюминг. В это время Магнитка уже давала 11% всего советского чугуна. Металлургический цикл Магнитогорского комбината был завершён 8 августа 1934 года пуском прокатного стана «500».
Кузнецкстрой
Кузнецкий металлургический комбинат – это второе важное звено Урало-Кузнецкого комбината. Здесь в Кузнецкой котловине, есть рядом крупные запасы высококачественного угля, сложенные в мощные крутопадающие пласты. Они особенно мощные в южной части котловины, где подходят к поверхности и кое-где даже подмываются Обью, Бией и Катунью.
Рядом, в горах Кузнецкого Алатау, есть крупные железорудные залежи. «Алатау»- значит «золотые горы». Здесь действительно всего хватает, начиная от железа, и кончая золотом и редким камнем.
В начале 1924 года в Кемерово была пущена первая коксовая батарея. Первый кокс был отгружен на Урал уже в мае того же года, и 13 июня 1924 года на Нижне-Салдинском заводе была произведена первая плавка на кузнецком коксе[87].
17 июня 1927 года СТО СССР принял решение о строительстве Тельбесского завода (по названию одноимённой речки).
… Было принято решение организовать встречные перевозки руды и угля с Урала на Кузбасс и обратно (из-за малых запасов руды Тельбесского месторождения). Строить Кузнечный завод можно и нужно, но уже на основе привозной уральской руды, и на дополнительном источнике того же Тельбесского месторождения.
Эти соображения были изложены в записке, подготовленной Президиумом ВСНХ СССР и направленной 14 января 1929 года в СТО СССР. На следующий день СТО рассмотрело материалы записки и приняло историческое решение – строить Магнитогорский и Кузнецкий заводы.
Правление Гипромеза приняло решение разместить составление проекта завода среди крупнейших западных фирм, специализирующихся на строительстве крупных металлургических заводов.
Техсовет на своей 10-й сессии выбрал и утвердил проект немецкой фирмы «Фрейн». Советские инженеры проектировали вспомогательные сооружения и объекты смежных производств. Проектировкой железного рудника в Тельбессе занималась группа профессора Г.К. Вильки, коксовых батарей – группа инженера Н.Н. Шульгина. За работами лично следил секретарь Сибкрайкома партии Р.И. Эйхе.
В апреле 1929 года, после утверждения проекта завода мощностью 400 тысяч тонн чугуна и 430 тысяч тонн проката в год, Тельбесский завод был переименован в Кузнецкий завод, а строительная организация переименована в Кузнецкстрой.
Рядом с площадкой находился старый Гурьевский завод. В 1928/29 году завод выпускал 6 тысяч тонн чугуна, 8 тысяч тонн полосовой стали, 8 тысяч тонн проката и 7 тысяч тонн чугунного литья, а также 3 тысячи тонн огнеупорного кирпича. Для Кузнецка это было спасением.
20 июня 1929 года на Кузнецкстрое начались планировочные земляные работы. 27 июня 1929 года развернулись строительные работы, так же как и на Магнитострое, по сооружению железнодорожной ветки до завода. Через четыре месяца, 25 октября 1929 года, по ней пошёл первый паровоз. Нужно было подготовить стройку к приёму в будущем году 10-15 тысяч рабочих.
В начале 1930 года резко ускорилось строительство Кузнецкого комбината… В феврале 1930 года в США поехала комиссия Кузнецкстроя для заказа оборудования.
.. За зиму рабочие заготовили в горных лесах 17 тысяч кубометров леса и начальник строительства рудника планировал со вскрытием Тельбеса сплавить его вниз по реке.
1 мая 1930 года состоялась торжественная закладка домны № 1.
В мае 1930 года на Политбюро и Пленуме ЦК ВКП(б) рассматривались вопросы работы треста «Уралмет» и строительство комбината. На Кузнецкстрой был послан начальником строительства С.М. Франкфурт.
15 июля 1930 года пришла телеграмма из США с сообщением об изменении проекта мартеновского цеха. Проектная комиссия, работавшая в США, приняла решение установить в мартеновском цехе не семь печей мощностью в 110 тонн в сутки, а 15 печей мощностью в 150 тонн в сутки, с дальнейшим увеличением мощности до 250-300 тонн.
На стройку продолжали приходить телеграммы, которые предлагали то один вариант завода, то другой.
Позднее Косиор признал, что именно Бардин и Франкфурт сделали пуск завода в 1932 году возможным.
В конце концов и американцы поняли, что строительство завода уже идёт своим чередом, свернули проектные работы и направили своих инженеров на площадку.
В июле 1930 года из Томска на площадку окончательно переехали последние подразделения Кузнецкстроя.
Инженеры Кузнецкстроя вместе с инженерами фирмы «Фрейн» стали дорабатывать проект завода. Мощность завода должна была быть в 1200 тысяч тонн чугуна в год, 1450 тысяч тонн стали, 1130 тысяч тонн проката. Были перепроектированы доменный и мартеновский цеха.
Вместо 700-тонных доменных печей инженеры предложили установить 1000-тонные печи, такие же, как на Магнитогорском заводе.[88]
19 августа 1930 года были получены чертежи, и началось строительство Кузнецкой ГРЭС.
В октябре подоспели чертежи коксохимического цеха. Работы на его площадке начали не откладывая. Также в октябре 1930 года наконец-то были готовы чертежи мартеновского цеха, и началось спешное развёртывание бетонных работ.
На Кузнецкстрое в начале 1931 года развернулось в полную мощь строительство не только одних домен. Если на Магнитострое Гузель решил построить одну домну и пустить её в ход, тем самым показав пуск завода, то начальник Кузнецкстроя Франкфурт и главный инженер Бардин решили пустить не один цех, а сразу целый завод.
К началу 1931 года были уже построены и введены в строй литейный, металлообрабатывающий и огнеупорный цеха. Готовились к сдаче котельная, механический и кузнечный цеха. Приступили к строительству всех остальных цехов[89].
Управление Кузнецкстроя, при помощи Орджоникидзе, начало размещать заказы на оборудование для стройки. В изготовлении его участвовали 120 заводов Украины, Ленинграда и Москвы.
Завод для своего производства должен был расходовать 150 тысяч кубометров воды в сутки. Рядом была Томь, которая могла обеспечить такое потребление воды, и на Кузнецкстрое не стали строить плотин и создавать водохранилищ. Трудность была в сооружении гигантского водопровода. Он состоял из водоприёмной галереи, береговой насосной станции, водоприёмного колодца, двух ниток трубопровода диаметром в 1300 мм и насосной станции второго подъёма.
Надо сказать, что этот деревянный трубопровод прослужил 40 лет. Только в 1971 году его деревянные трубы заменили на стальные.
22 сентября 1931 года Управление Кузнецкстроя было преобразовано в Управление Кузнецкого металлургического комбината и Франкфурт стал его директором.
21 января 1932 года, вступила в строй первая турбина на 6 тысяч кВт и станция (Кузнецкая ГРЭС) дала свой первый ток. 10 февраля станция стала выдавать промышленный ток.
3 апреля 1932 года домна № 1 выдала первую плавку чугуна в 64 тонны, 16 июня 1932 года в 2 часа 50 минут первый чугун был получен с домны № 2.
Кузнецкие домны включились во всесоюзное соревнование 101 домны на эффективность работы. В этом соревновании победили кузнецкие домны. 9 сентября было выплавлено на двух домнах 1577 тонн чугуна, 15 сентября – 1640 тонн. А вскоре был установлен мировой рекорд дневной выплавки – две кузнецкие домны выплавили 2 тысячи тонн чугуна.
19 сентября в первом мартене Кузнецкого комбината получили первую сталь. Вслед вводились другие мартеновские печи. 31 октября выдала первую плавку печь № 2, а 29 декабря – печь № 3.
5 ноября кузнецкий блюминг прокатал первый блюмс.
В декабре 1932 года в строй вступал прокатный цех. 4 декабря прокатал первые заготовки прокатный стан «900». 23 декабря вступили в строй станы «800» и «750». 24 декабря в 9 часов вечера чистовая клеть стана «750» прокатала первый пробный рельс.
30 декабря 1932 года Кузнецкий завод выпустил первую партию своей продукции – рельсы.[90]
Во вторую пятилетку комбинат вступил с полным циклом металлургического производства.
Сталинградский тракторный завод (СТЗ)
Сталинградский тракторный – это гордость сталинской индустриализации. Он был самым первым заводом, построенным в начале 30-х годов, и вошёл в строй тоже в числе самых первых, ещё до того, как вступили в строй гиганты: Уралмаш, Челябинский, Харьковский тракторные, Краматорский и другие.
… 11 ноября 1925 года Президиум ВСНХ принял решение о его строительстве.
Решено было выпускать американский трактор «Интернационал» мощностью в 10 лошадиных сил по 3-5 тысяч штук в год.
На первенца советского тракторостроения возлагались большие надежды. Новое мощное тракторное производство позволит совершить коренной переворот в сельском хозяйстве и сбросить экономическое господство крестьянина.
12 июля 1926 года на пустыре возле окраины города состоялась торжественная закладка нового завода. На торжественный митинг прибыл Валерий Иванович Межлаук, митинг посреди чистого поля, в 18 километрах от города открыл секретарь Сталинградского губкома партии Б.Г. Шеболдаев.
Проектировку завода и его строительство вело одно ведомство – Госпромстрой СССР. Площадь механосборочного цеха, где устанавливался главный конвейер завода, составляла 40 тысяч квадратных метров. Площадь литейного цеха – 28 тысяч квадратных метров, кузнечного – 22 тыс. кв. метров.
Эта площадь должна была быть перекрыта новейшими для того времени в СССР стальными конструкциями и забетонирована.
За сооружение СТЗ всерьёз принялись только летом 1929 года, когда Госпромстрой был отстранён от строительства, все работы переданы Тракторострою в Сталинграде.
Тем временем развернулась работа над проектом завода. 1 апреля 1927 года была образована специальная комиссия под председательством наркома РКИ Орджоникидзе, которой предстояло рассмотреть вопрос о заводе, о целесообразности его строительства. По материалам работы комиссии СТО СССР 1 июля 1927 года принял решение строить завод, на котором должен был быть освоен выпуск тракторов «Интернационал» в 10 тысяч штук в год.
Весной 1928 года Сталин начал переустройство сельского хозяйства на машинной основе. В свете новых, только что возникших задач, производственная программа СТЗ была пересмотрена, и увеличена вдвое, до 20 тысяч тракторов «Интернационал» в год.
20 июля 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло такое решение.
22 сентября 1928 года руководить Сталинградским Тракторостроем направили В.И. Иванова, бывшего балтийского матроса, бывшего до этого назначения председателем Орловского губисполкома.
Первым делом он занялся проработкой вопроса об увеличении мощности завода и постановке на конвейер более мощного трактора.Вопрос оказался настолько серьёзным, что дошёл до Политбюро, и Иванов был принят лично Сталиным.
Сталин очень подробно расспрашивал его о ходе работ и о том, почему он хочет производить более мощную машину.
«- Нам нужна самая лучшая машина, — ответил Иванов.
— У вас здоровые аппетиты, товарищ Иванов, — сказал Сталин»[91]
Сталин согласился с предложением Иванова и попросил его присылать отчёт о работах лично ему каждую неделю. 11 декабря 1928 года Политбюро ЦК приняло кардинальное решение: завод перепрофилировать под производство трактора американской фирмы «Мак-Кормик» 15/30 мощностью до 30 л.с, с выпуском в 40 тысяч машин в год[92].
Проект переделали в рекордные сроки. Уже 21 февраля 1929 года законченный проект былпредставлен в Главмашинострой ВСНХ, который его утвердил. С этого времени началось настоящее строительство СТЗ. Был заключён договор о строительстве завода с фирмой «Альберт Кан», которая строила заводы «Форда». Представителем фирмы на площадку приехал инженер Калдер, занимавший пост вице-президента фирмы.
Весной 1929 года основные земляные работы на строительстве завершились, и дело дошло до начала сооружения основных цехов завода.
Металлоконструкции для перекрытия механосборочного цеха заказали в США, в фирме «Мак-Линтин», и они должны были прибыть только к 1 сентября 1929 года. Кальдер предложил, не дожидаясь прибытия конструкций, заложить и забетонировать бетонные башмаки под опоры ферм с крепёжными анкерными болтами. Так же строили фордовские заводы. К началу сентября 1929 года башмаки и болты были забетонированы.
Первый эшелон с конструкциями пришёл на две недели позже намеченного срока, 17 сентября, а к монтажу приступили только 25 сентября. Первая же конструкция точно встала на своё место. Потом, когда уже стали устанавливать остальные конструкции, из 1800 анкерных болтов пришлось переделать только два[93]. Это сэкономило много времени. Монтажники сумели собрать конструкции механосборочного цеха за 32 дня, вместо 163 дней по американской технологии сборки, конструкции кузнечного цеха – за 52 дня, вместо 182 дней, и конструкции литейного цеха были собраны за 72 дня, вместо 193 дней, отведённых по технологии строительства. Монтажники работали и днём и ночью при свете прожекторов.[94]
Завод уже готовился принять новые станки, но рабочих, способных работать на них, не было.
ЦК ВЛКСМ собрал со всей страны и направил на строительство тракторного завода и обучение в фабрично-заводском училище (ФЗУ) 7 тысяч комсомольцев. 15 апреля 1930 года открылось ФЗУ, началось обучение сразу ста групп учащихся в четыре смены.
К началу мая 1930 года строительные работы на СТЗ были завершены, и теперь можно было приступить к монтажу оборудования.
В июне 1930 года СТЗ предстояло выпустить свой первый трактор. В тракторе 4400 деталей, из которых только 517 деталей производится на самом тракторном заводе. Всё остальное, а это по большей части нормали, то есть болты и гайки, должно было поставляться заводами-смежниками. И вот 17 июня 1930 года первый колёсный трактор «СТЗ» сошёл с конвейера.
В третьем квартале 1930 года план производства тракторов был выполнен на 1,5%. Себестоимость каждого трактора составила 1025 рублей, вместо планируемых 150 рублей[95].
На январь 1931 года заводу был установлен план по выпуску 900 машин, с превеликими трудностями, удалось собрать 707 тракторов.
… В августе завод вышел на уровень 85 машин в день, в конце сентября-100 машин. Ещё сравнительно немного, и производство дорастёт до проектной мощности 144 трактора в день. Подъём шёл медленно, но неуклонно, и 20 апреля 1932 года завод впервые вышел на проектный уровень производства. Только через год и десять месяцев после пуска[96]. Уже в 1931 года стоимость трактора упала в три раза и составила 386 рублей на трактор. В 1932 году она ещё понизилась и упала до уровня 329 рублей. Производство, освоенное в полную мощь, обладало огромными резервами развития и удешевления продукта.
Уралмаш
В апреле 1926 года Главметалл отпустил финансирование на составление проекта Свердловского машиностроительного завода. Проектирование шло неспешными темпами, пока наконец 3 июля 1927 года СТО СССР не принял решение о строительстве завода тяжёлого машиностроения на Урале, а 6 сентября 1927 года утвердил место строительства, недалеко от Свердловска… На заседании Главметалла ВСНХ СССР 1 июля 1928 года проект был утверждён.
2 марта 1928 года Президиум ВСНХ СССР создал строительную организацию – Уралмашинострой во главе с А.П. Банниковым, членом ЦИК СССР, членом бюро Уральского обкома ВКП(б).
Новый завод должен был состоять из трёх основных производств: металлургического, то есть производства чугунного и стального литья; горячей обработки, то есть изготовления поковок и прессованных деталей, а также термической обработки металла; и холодной обработки, то есть механической обработки металла. В составе завода планировалось построить 9 основных и 27 вспомогательных цеха. Кроме этого заводу придавались свои электроотопительная и газогенераторная станции.[97]
Банников выдвинул план строительства, сходный в общих чертах с планом Винтера на Днепрострое. Сначала нужно возвести столовые, магазины и жильё для рабочих. Следом начнётся строительство кирпичного завода, песчаного карьера, известкового завода, каменного карьера, чтобы стройка не зависела от других в снабжении стройматериалами. Затем начинается незамедлительное строительство цеха металлоконструкций и строительство вспомогательных цехов завода.
15 июля 1928 года был заложен Уралмашзавод. В августе 1928 года был построен каменный карьер, в котором начиналась разработка бутового камня. В сентябре 1928 года было завершено строительство собственного кирпичного завода. 20 сентября закладывается ремонтно-строительный цех и здание центральной лаборатории.
После долгой борьбы весной-летом 1929 года за стройку, за высокие темпы работ, в мае 1929 года в адрес Уралмашиностроя пришла телеграмма из Главметалла ВСНХ о том, что строительство завода признано нецелесообразным и работы сворачиваются.
Вскоре пришла вторая телеграмма – работы свернуть и переехать в Тагил.
Банников выехал в Москву и стал ходить по хозяйственным организациям, добиваясь отмены приказа. В конце концов он дошёл до Наркомата РКИ, пробился к Орджоникидзе и изложил ему суть дела. Тот обещал разобраться[98].
Решение о строительстве Уралмаша было пересмотрено. 29 декабря 1929 года СТО СССР придал строительству исключительное значение. Во время этих событий был полностью достроен и пущен цех металлоконструкций, вошедший в строй 15 июля 1929 года.
Уже в середине августа 1930 года стало ясно, что годовой план окажется недовыполненным. 20 августа Партбюро Уралмашиностроя объявляет сорокадневный штурм – ударная работа до 1 октября 1930 года.
… За зиму 1930 года удалось завершить бетонные и каменные работы на строительстве основных цехов и уже в январе 1931 года приступить к монтажу металлоконструкций. На плавильных печах начался монтаж конструкций.
В начале 1931 года были объявлены пусковыми четыре цеха: сталелитейный, где завершился монтаж металлоконструкций, чугунолитейный, модельный и инструментальный цеха. 14 апреля 1931 года в Президиуме ВСНХ состоялось совещание по Уралмашинострою, на котором докладчиком выступал Банников. Орджоникидзе так оценил строительство Уралмаша: «Надо признать темп работ на Уралмашинострое явно недостаточным и даже позорным»[99]. Орджоникидзе взял с Банникова обещание, что в следующем году он услышит отчёт об успехах.
На стройке остро не хватало рабочих. Обеспечение стройки кадрами составило в мае 1931 года всего 65,9% от необходимого количества. Райком партии взял на вооружение сталинские шесть условий работы по-новому.
16 июля 1931 года в 10 часов 30 минут утра начался первый рабочий день нового завода. Был включён первый станок инструментального цеха.
22 сентября 1931 года в сталелитейном цехе была пущена единственная в СССР качающаяся сталеплавильная печь системы Вельмана.
В 1932 году Уралмаш должен был не только войти в строй действующих предприятий, но и выпустить продукции на 27,5 млн рублей. Поэтому работа по строительству цехов тут же переходила в монтаж и освоение оборудования, и цех сразу же приступал к работе. Завод становился на ноги. Банников, зачинатель Уралмаша, не дожил до того момента, когда завод был полностью достроен и пущен. Он умер 13 апреля 1932 года в Москве.
По проекту сталеплавильный цех Уралмаша был в полтора раза мощнее, чем цех на заводе Круппа. В мае 1931 года вошла в строй мартеновская печь № 1, 9 апреля 1932 года – печь № 2, 21 мая была пущена электросталеплавильная печь. Уже в мае 1932 года цех превысил свою проектную мощность.
В литейных цехах сразу же развернулась работа по изготовлению деталей и оборудования для чёрной металлургии и горной промышленности. … Уралмаш должен был изготовить блюминг для Чусовского завода.
Из-за плохого освоения оборудования работающие цеха Уралмаша в 1932 году работали вполсилы. Только один цех – инструментальный – полностью справился с плановым заданием.
В 1933 году Уралмаш должен был выпустить: грохотов «Гризли» — 30 штук, пушек Брозиуса – 16 штук, агрегатов Мак-Ки – 7 штук, прессы, шахтные лебёдки, листовой прокатный стан для «Запорожстали», блюминг для «Азовстали», завершить изготовление блюминга для Чусовского завода. Всего продукции на 38 млн рублей.[100]
Лозунгом для работы стала борьба за превращение марки «УЗТМ» в такую знаменитую и надёжную марку промышленного оборудования, как марка Круппа, «Демаг» и Вагнера.
29 марта 1933 года первая пушка Брозиуса была закончена. Этот день стал днём окончательного пуска Уральского завода тяжёлого машиностроения. Ко дню пуска завода работники завода посадили 3900 саженцев деревьев, 16 тысяч кустов и более 100 тысяч цветов[101].
Челябинский тракторный завод
На Челябинсктракторострое работы по возведению завода начались в марте 1930 года… В это время в США работает комиссия Ловина, которая договаривается о составлении проекта завода.
На площадке же тем временем идут планировочные работы по имеющемуся эскизному проекту. Приступили к возведению опытного завода ЧТЗ, на котором в дальнейшем планировалось вести изготовление и испытание опытных образцов новой техники.
Стройка замерла в ожидании указаний, которых всё не было и не было. Ловин в это время вёл безуспешные переговоры.
Наконец, заместитель начальника Челябинсктракторостроя В.В. Борисов не выдержал и в начале апреля 1930 года поехал в Москву, предварительно отправив в ЦК ВКП(б) письмо о положении на стройке.
11 мая Борисова принял сам Сталин, подробно расспросил его о ходе работ и заверил, что строительство Челябинского тракторного завода находится под особым наблюдением ЦК[102].
В середине июня 1930 года Челябинсктракторострой начал подготовительные работы по строительству основных цехов. 1 июля 1930 года был заложен первый дом жилого городка ЧТЗ.
10 августа 1930 года состоялась закладка литейного и кузнечного цехов завода. В этот день был заложен знаменитый Танкоград.
Вскоре после этого приехал из США Ловин вместе с группой американских инженеров. 7 ноября 1930 года в строй вошёл опытный завод ЧТЗ. Технология и чертежи трактора уже имелись, и на опытном заводе началось изготовление первого трактора типа «Катерпиллер».
В конце августа 1930 года ночью была снесена разметка площадки литейного цеха. Пока восстанавливали разметку ночью злоумышленники подожгли практически готовый новый дом. К следствию были подключены органы ОГПУ. Следователи установили виновника этих поджогов и вредительства. Им оказался некто Стручков, устроившийся на стройку плотником, до войны он был приказчиком у князя Долгорукова. Вместе с ним удалось поймать ещё одного вредителя. Обратили внимание, что часто выходит из строя дробилка. Возле дробилки выставили наблюдение, и ночью задержали Сизякина, который подкладывал в дробилку кувалду. В ОГПУ выяснили, что он служил в армии Колчака, в отряде карателей, и лично расстрелял четырёх коммунистов[103].
1929/30 хозяйственный год и особый квартал 1930 года Челябинсктракторострой закончил в числе отстающих строек.
В новый 1931 год Челябинсктракторострой вступил с пущенным в ход опытным тракторным заводом, на котором началась сборка первого трактора ЧТЗ. Первый трактор завода был готов 15 февраля 1931 года.
На стройке дела шли провальным порядком. Из-за нехватки стройматериалов план месячных работ едва-едва выполнялся на 5-6%. 30 апреля 1931 года ЦК ВКП(б) вынесло постановление «О ходе строительства Челябинского тракторного завода», в котором стройка признавалась важнейшим объектом народного хозяйства СССР и предписывалось оказать всю возможную помощь в деле строительства завода.[104]
Строительство было укреплено кадрами. Заместителем Ловина был послан Л.Б. Сафразьян. Это был кадровый чекист, один из основателей хозяйства Главного управления лагерей ОГПУ. С его помощью строительство подсобных цехов и заготовку стройматериалов для Челябинсктракторостроя укрепили работой заключённых.
К началу 1932 года удалось полностью достроить инструментальный цех, и 9 января там начался монтаж оборудования. 25 января станки были пущены и опробованы.
ЧТЗ должен был производить гусеничные трактора. А это база для танкового производства, поскольку шасси танка и гусеничного трактора между собой принципиально не различаются. Кроме того, рядом с тракторным заводом строился завод текстильного станкостроения. Он известен под названием Челябинскстанкострой.
… В ходе строительства, его перепрофилировали в танковый завод. Учитывая, что в 1931 году производство танков находилось в состоянии становления и ему было далеко до широкого выпуска и высокого качества, понятно, почему к ЧТЗ было такое внимание.
23 мая 1932 года вопрос о строительстве тракторного завода был вынесен на заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Через два дня решение Политбюро было оформлено постановлением СТО СССР. Суть решения сводилась к тому, чтобы оказать всю возможную помощь для ускорения строительства завода.
3 июня 1932 года в ремонтно-инструментальной кузнице завода был пущен в действие паровой молот – рабочее место № 1 нового тракторного завода.
17 сентября 1932 года СТО установил новые сроки пуска завода. Он должен был быть пущен в июне-июле 1933 года. 22 сентября было образовано заводоуправление. Ловин стал одновременно директором завода и начальником Челябинскстакторостроя. 28 ноября СТО ещё раз пересмотрел сроки пуска завода и принял решение, что его нужно пустить не позднее 15 мая 1933 года. 4 декабря 1932 года вышло постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б), в котором существенно расширялись права заводоуправления в деле организации снабжения. Тогда был создан Отдел рабочего снабжения –ОРС, который занимался заготовками продовольствия. К ЧТЗ прикрепили для постоянной сдачи продукции Челябинский свиносовхоз, Катайско-Далматовский птицесовхоз и Митрофановский овощной совхоз.[105]
До 1 февраля 1933 года нужно было установить 1229 станков, подключить их, настроить и отрегулировать. Инженер Г.Г. Одобашьян запроектировал для литейного цеха разливочный конвейер для поточного изготовления стальных отливок. Заказ на оборудование разместили в США. Когда туда пришёл этот заказ, американцы решили, что русские пошутили, и отправили письмо с соответствующим содержанием. Пришлось заказ подтвердить.
23 февраля 1933 года было отковано первое звено для гусеничной ленты транспортёра.
Ловин установил для кузнечного цеха напряжённый план. За март месяц они должны были выпустить 94450 звеньев, к 12 часам ночи 28 марта было изготовлено уже 103700 звеньев[106].
15 мая 1933 года в 3 час 30 минут трактор «обулся» в гусеницы, и через 10 минут выкатился на заводской двор. Пуск завода состоялся. За строительство ЧТЗ строители Ловин, Сафразьян, В.В. Борисов и другие, всего десять человек, были награждены орденами Ленина.
После того как завод был в основном построен и пущен, старые строительные кадры перебросили на новые стройки. Л.Б. Сафразьян с ЧТЗ и П.С. Каган с СТЗ были направлены на строительство Ярославского автозавода. Сафразьян – начальником строительства, Каган – главным инженером и заместителем начальника. Ловин был передвинут на пост первого заместителя начальника Главэнерго Наркомтяжпрома. Директором Челябинского тракторного завода 20 марта 1933 года был назначен А.Д. Брускин.
К заводу было приковано внимание всего мира. Тракторный завод в Сталинграде, считали капиталисты, не может служить показателем технических успехов большевиков, потому что освоить выпуск трактора типа «Фордзон» можно и в России. Но гусеничные, тяжёлые трактора типа «Катерпиллер», с маркой «ЧТЗ» – это серьёзное изделие, требующее хорошо развитого производства. Если большевики справятся с производством трактора, то нужно будет признать, что у них есть современная машиностроительная промышленность. Весь мир следил за тем, справятся большевики с трактором «ЧТЗ» или нет.
На оставшиеся семь месяцев 1933 года заводу был определён план в 2 тысячи машин. На конец года из 2 тысяч тракторов удалось произвести только 1650 машин.[107]
Уже на XVII съезде, в феврале 1934 года Орджоникидзе заявил, что тракторов СССР больше не ввозит. Советская промышленность может удовлетворить потребности народного хозяйства в тракторах всех марок и модификаций. Проектная мощность завода была достигнута в ноябре 1934 года, когда завод стал выпускать по сто машин в день.
Освоение гусеничного трактора с бензиновым двигателем было только первой ступенью развития производства. Следующей ступенью было освоение массового производства дизелей, дизельной топливной аппаратуры и массовое производство тракторов с дизельными двигателями.
Летом 1934 года Наркомат тяжёлой промышленности объявил конкурс на лучший дизельный двигатель. В самые короткие сроки разными проектными организациями было разработано три проекта: М-13, М-75 и ЧТЗ-НАТИ. Проекты дизелей рассматривались в марте 1935 года. Лучшим оказался двигатель М-75, который потом и запустили в производство.
На испытаниях в августе 1935 года он дал запроектированные показатели мощности, веса и расхода топлива.
Главным в дизельном двигателе для производственников была топливная аппаратура.
Мировой монополист в производстве деталей к топливной аппаратуре немецкая фирма «БОШ» отказалась от сотрудничества наотрез.
Комиссия из четырёх инженеров дизельного цеха под руководством Э.И. Гуревича поехала в США, на завод «Катерпиллер», где уже была к тому времени освоена технология производства тракторных дизельных двигателей. Фирма согласилась ознакомить советских инженеров с этим производством. Там советские дизелестроители получили первоначальный опыт современного на тот момент дизелестроения.
На ЧТЗ возводился специальный цех для изготовления и сборки топливной аппаратуры, со специальным оборудованием для герметизации и обеспыливания цеха. Был размещён большой заказ на изготовление станков высокой точности. На «Красном пролетарии» в Москве заказали 51 станок, на Горьковском заводе фрезерных станков – 55 станков, на Ижевском станкостроительном заводе – 29 станков для оборудования цеха дизелестроения. На заводе были организованы специальные курсы для обучения рабочих будущего дизельного цеха.
Освоение изготовления прецизионных деталей топливной аппаратуры растянулось на полтора года.
20 июня 1937 года в 3 часа 15 минут с главного конвейера завода сошёл первый дизельный трактор «С-65». Уже в сентябре 1937 года завод выпустил первый тысячный дизельный трактор[108].
Нижегородский автомобильный завод
В отличие от многих других строек, строительство Нижегородского автомобильного завода велось более ритмично и не испытывало тех болезненных явлений недостатка опыта, какие испытывали другие стройки. Нижегородский автозавод должен был стать главным опорным пунктом автомобилизации страны.
4 марта 1929 года ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли совместное постановление о начале строительства автозавода в Нижнем Новгороде, которое было одобрено 4 апреля Политбюро. 23 мая 1929 года Политбюро своим решением создало специальную постоянную комиссию по автомобилизации страны, которой было поручено наблюдение и руководство строительством автозаводов в Нижнем Новгороде и в Москве.
Во-вторых, оперативно был создан Нижегородский автострой под руководством С.С. Дыбеца. В-третьих, 31 мая 1929 года Межлаук от имени Президиума ВСНХ СССР подписал договор с Генри Фордом. Это был самый крупный производитель автомобилей в мире. Это был надёжный и серьёзный контрагент. Проект разрабатывался советскими инженерами с помощью инженеров Форда. Выпуск завода был определён в 120-140 тысяч автомобилей в год. Строительный проект составляла другая крупная фирма – «Остин» из Кливленда[109].
Американские партнёры, в отличие от большинства других партнёров на других стройках, Нижегородскийавтострой не подвели, вовремя предоставив все необходимые материалы.
Строительство завода Главмашинострой ВСНХ СССР поручил тресту «Металлострой», которому предстояло до 1 мая 1930 года освоить большой объём работ: провести планировочные работы, построить железнодорожную ветку от завода «Двигатель революции», на котором предполагалось разместить мощности по производству моторов, железнодорожную ветку от станции Доскино, построить склады, жилые дома, бараки, магазины, бани, столовые, возвести гавань на Оке и построить эстакаду вдоль берега для приёма стройматериалов[110].
Эти работы были проведены в плановые сроки практически без срывов.
2 мая 1930 года состоялась закладка завода, первый камень лёг в фундамент кузнечного цеха № 1. 3 мая был заложен механосборочный цех, 8 мая – ремонтно-механический корпус, 21 мая – прессовый и рессорный цеха, 10 июня – кузнечный цех № 2, а 20 июня – деревообделочный цех.
1 октября 1930 года был заложен литейный цех. К концу 1930 года на строительстве автозавода удалось возвести корпуса основных цехов и начать в них монтаж металлоконструкций.
1 января 1932 года завод заработал. Начали собирать автомобили «Форд-АА» и «Форд-А» под маркой НАЗ – Нижегородский автозавод.
28 января началась сборка первых грузовиков, а 29 января в 19 часов 15 минут с конвейера завода сошёл первый грузовик НАЗ-АА.
В марте темпы производства были удвоены, и уже собиралось 10 машин в сутки[111].
Одновременно велись подготовительные работы по выпуску легковых автомобилей.
Очень тяжело давалось освоение сложных и точных иностранных станков. Особенно измучил рабочих и инженеров завода шведский «Ингерсол», станок по расточке блоков двигателей.
Станок ломал безжалостно все советские резцы. 6 декабря 1932 года был выпущен первый советский легковой автомобиль ГАЗ-А.
В 1934 году в США поехала новая делегация с Горьковского автозавода – учиться самым передовым методам производства и закупать самые совершенные и высокопроизводительные станки для реконструкции завода. Эта командировка проходила уже совершенно в других условиях, чем поездки в США в начале 30-х годов. США признали Советский Союз и установили торговые и дипломатические отношения. В США открылись советские посольство и торгпредства.
В Детройте советские инженеры встретили тёплый приём. Делегация инженеров проработала в США до сентября 1936 года. Изучались образцы станков. Лучшие тут же закупались и вывозились в Советский Союз. В 1935 году делегация работала не столько на свой автозавод, сколько на оборудование новых заводов, строящихся во второй пятилетке.
Строился и оборудовался Ярославский завод тяжёлых грузовиков, строился Уфимский моторостроительный завод и другие новые крупные заводы.
Завершение индустриализации
Индустриализация имела две характерные черты: завершение перехода от ручного к машинному производству и максимально возможный разрыв экономических связей с капиталистическим миром.
.. В 1934 году зависимость от импорта оборудования и вообще внешней торговли резко падает, а многочисленные новые предприятия начинают оснащаться техникой советского производства, 90% из которой было произведено на предприятиях, построенных в первую пятилетку.
Новое машинное производство построено и дальше начинает развивать само себя.
Конец индустриализации в целом падает на 1932-1933 годы, на время между первой и второй пятилетками (второй пятилетний план был принят с годовой задержкой, в силу чего в 1933 году исполнялся отдельный годовой план). В этот момент были завершены основные стройки первой пятилетки, и заложенная по плану индустриализации производственная структура в основном заработала и начала давать свою продукцию.
Большая часть из 3000 предприятий, созданных в СССР до войны возникла как раз во второй половине 1930-х годов.
Главный успех индустриализации
Выше приводились данные, взятые из первого пятилетнего плана, что для СССР соотношение энергии топлива к рабочей силы людей составляло 19,7, для США- 229, для Германии-107, для Великобритании — 69 и для Франции — 56.
Для того, чтобы посмотреть на изменения, произошедшие в годы первой пятилетки, можно привести данные профессора С.Н. Прокоповича[112].
Он подсчитал энергетические возможности СССР, включая людскую силу и работу животных, выразил всё это в условном топливе.
Количество энергии, которую доставляет работа людей, возросла, но существенно не изменилась. Работа рабочего скота, в первую очередь лошадей, сократилась на 25% только в первой пятилетке (1928-1932 гг). В дальнейшем доля рабочего скота ещё более сократится. Выросла в три раза количество используемой древесины и вдвое – торфа.
Существенно выросли источники энергии: уголь – на 40%; нефть и нефтепродукты – на 77% и электроэнергия – в 2 раза.
По данным Прокоповича видно, что СССР перед индустриализацией отставал ощутимо от ведущих капиталистических держав и в 1,3 раза уступал Франции по использованию энергии топлива. Эффект от индустриализации виден сразу:
СССР всего за 5 лет обогнал по этому коэффициенту Францию и Великобританию и встал сразу за Германией. Во второй пятилетке СССР по соотношению работы людей к энергии топлива обогнал и Германию.
Уже в 1932 году удельный вес ручного труда рабочих на металлургических заводах сократился с 82% до 35-41%, а доля механизированного труда рабочих выросла с 5-7% до 35-50%.[113]
В 1934 году из 10,4 млн тонн чугуна 4,9 млн тонн было выплавлено на новых механизированных комбинатах. Всего 12 разливочных машин заменили 1000 рабочих, резко ускорив процесс разливки чугуна[114]. Результат механизации сказался в чёрной металлургии уже в 1934 году.
В 1939 году в СССР было только 11 немеханизированных доменных печей, которые давали 6,4% всего чугуна[115].
Решающий вклад в механизацию промышленности в годы индустриализации сделали старые машиностроительные заводы. В СССР в 1927/28 году насчитывалось 22 самых крупных ведущих машиностроительных предприятия, которые выпускали большую часть машиностроительной продукции.
Эти заводы в первую пятилетку были существенно расширены, увеличены их основные фонды и количество занятой рабочей силы.
На «Электрозаводе» было 1800 рабочих, а в 1932 году стало 11870 рабочих. Выпуск продукции увеличился с 11,3 млн до 189 млн рублей, или в 16,7 раза.
На «Красном путиловце» было 9670 рабочих, а стало 20,2 тысячи. Выпуск продукции увеличился с 47,4 млн до 163 млн рублей или в 3,4 раза.
На Луганском заводе было 6470 рабочих, а стало 10,2 тысячи человек. Выпуск продукции увеличился с 24,5 млн до 49,2 млн рублей, или в 2 раза.
Автозавод им. Сталина (бывший «АМО») имел в 1927/28 году 1870 рабочих, а в 1932 году в его цехах работало уже 15,1 тысячи человек. Выпуск продукции увеличился с 12,8 млн до 187 млн рублей, или в 14,6 раза.
Если в 1927/28 году эти 22 завода производили продукции на 284,6 млн рублей, то в 1932 году стали производить на 1294,5 млн рублей. Их выпуск увеличился в 4,5 раза.[116]
На «Красном пролетарии» в Москве, который когда-то был заводом братьев Бромлей, развивалось производство станков… Начальный уровень завода с которым он вступил в первую пятилетку, — 369 станков на сумму 3 млн 390 тысяч рублей.После капитальной реконструкции завода в ходе первой пятилетки производство поднялось до 567 станков на сумму 21 млн 453 тысячи рублей.
25 апреля 1932 года на заводе был собран и опробован первый отечественной разработки и производства станок ДИП – «Догоним и Перегоним».[117]
Самым большим достижением советского машиностроения в первой пятилетке стал выпуск первого советского блюминга для Магнитогорского металлургического комбината в 1931 году. В то время чёрная металлургия переходила от выработки проката из небольших слитков к выработке из многотонных слитков.Но этот переход потребовал установки новых, более мощных станов для обжима больших слитков. Эти станы получили название блюмингов.
К началу 30-х годов во всём мире было только шесть блюмингов, и первый советский блюминг готовился стать седьмым. Это было огромное сооружение длиной 74 метра, шириной 25 метров, весом в 1,5 тысячи тонн.
С предложением помощи в проектировании блюминга выступило ОГПУ. У них находились осуждённые по делу «Промпартии» инженеры, способные проделать такую работу.
Группа инженеров: Неймаер, Тихомиров и Тиле под руководством главного конструктора конструкторского бюро тяжёлого машиностроения А.Г. Зиле взялись за разработку чертежей первого советского блюминга. К их работе было приковано внимание Политбюро ЦК ВКП(б), потому что за первым опытом в деле строительства таких крупных агрегатов должен последовать большой заказ для Советской чёрной металлургии.
Осуждённые инженеры с блеском справились со своей работой. В январе 1931 года заказ на первый блюминг был размещён на Ижорском судостроительном заводе.
Блюминг был установлен на Магнитогорском заводе в начале марта 1932 года и пущен в строй 18 марта 1932 года.
В том же 1931 году Ижорский завод изготовил ещё пять однотипных блюмингов. СССР стал обладателем половины всех блюмингов в мире. За разработку проекта блюминга группа инженеров была помилована. Зиле стал главным инженером Ново-Краматорского завода тяжёлого машиностроения.
В начале 1932 года Орджоникидзе поставил перед Краматорским и Уральским заводами тяжёлого машиностроения задачу обеспечить строящиеся металлургические заводы собственным оборудованием.
Машин и оборудования стало производиться столь много, что СССР в начале второй пятилетки начал их экспортировать.
Сталин, начиная индустриализацию, ещё в 1925 году поставил задачу превратить СССР из страны ввозящей машины, в страну, вывозящую машины.
Что пошло на экспорт в 1934 году? Вот данные из справочника «Внешняя торговля СССР 1918-1940 годы».[118] (в шт.) Станки – 393, кузнечно-прессовое оборудование-1, молоты-1, прессы-8, гидротурбины-2, дизель-гегераторы-3, электромоторы-626, дробилки-13, краны-21, трансформаторы-134.
Станки производились заводами: «Фрезером» и «Калибром» в Москве, заводом револьверных станков в Горьком. Кузнечно-прессовое оборудование, молоты и прессы производились на Уралмаше и Краммаше. Турбины производили ленинградские заводы «Красный путиловец» и Металлический завод. Электромоторы производил Ленинградский завод «Электросила». Электропечи и трансформаторы выпускались на московском заводе «Электрозавод». Всего, по данным справочника, СССР в 1934 году получил от экспорта машин и оборудования 2297 тысяч рублей.
Начало экспорта машиностроительной продукции – это наиболее яркое и зримое доказательство успеха самой индустриализации, а также дата, отмечающая её завершение.
СССР, конечно, не остановился на достигнутом, и на вторую пятилетку была подготовлена большая программа развития промышленности.
Планировалось строительство колоссального по масштабам производственного комплекса, который состоял из 1000 объектов тяжёлой промышленности, 250 объектов лёгкой промышленности, 268 объектов пищевой промышленности и 150 объектов лесной промышленности.[119]
К примеру, среди объектов тяжёлой промышленности было 79 электростанций, 151 машиностроительный завод, 25 нефтеперегонных заводов, 130 мартеновских и 45 доменных печей, 108 прокатных станов, 258 угольных шахт, 37 рудников, 24 комбинатов цветной металлургии. Но при этом интенсивное сотрудничество с иностранными компаниями практически прекратилось, а также резко сократилась внешняя торговля, как экспорт, так и импорт.
Этот промышленный комплекс СССР строил и оснащал уже своими собственными силами.
«Из всей продукции машиностроения и металлообработки почти половина направляется для обеспечения плана капитальных работ, потребность которых в оборудовании возрастает до 9,4 млрд рублей в 1937 году против 3,6 млрд рублей оборудования, полученного в 1932 году».[120]
На эти цели направлялось 48,2 % всей продукции машиностроения и металлообработки. В общем, все признаки показывают, что к началу второй пятилетки индустриализация СССР совершилась и были достигнуты две основные цели: переход от ручного производства к машинному и резкое сокращение экономических связей с капиталистическими странами, надобность в чём, в связи с созданием собственной тяжёлой промышленности, отпала.
Торжество Сталина
Сталин торжествовал в своём выступлении на историческом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 года:
«Каковы итоги пятилетки в четыре года в области промышленности? Добились ли мы победы в этой области? Да, добились. И не только добились, а сделали больше, чем мы сами ожидали, чем могли ожидать самые горячие головы в нашей партии. Этого не отрицают теперь даже враги. Тем более не могут этого отрицать наши друзья. У нас не было чёрной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.
У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.
У нас не было серьёзной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было действительной и серьёзной промышленности по производству сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь.
У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.
В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база – на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли это базу, но создали ещё новую угольно-металлургическую базу – на Востоке, составляющую гордость нашей страны.
Мы имели лишь одну единственную базу текстильной промышленности – на Севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новых базы текстильной промышленности – в Средней Азии и Западной Сибири.
И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии.
А всё это привело к тому, что капиталистические элементы вытеснены из промышленности окончательно и бесповоротно, а социалистическая промышленность стала единственной формой индустрии в СССР.
А всё это привело к тому, что наша страна из аграрной стала индустриальной, ибо удельный вес промышленной продукции в отношении сельскохозяйственной поднялся с 48% в начале пятилетки (1928г) до 70% в конце четвёртого года пятилетки (1932 г)».[121]
Это одно из наиболее известных выступлений Сталина, которое цитировалась целиком и в извлечениях бессчетное число раз. Надо сказать, что его слова вовсе не были голословной риторикой, и действительно в первую пятилетку были созданы совершенно новые, ранее отсутствовавшие в СССР отрасли промышленности, которые сразу же взяли высокий темп развития.
Основные итоги первого пятилетнего плана можно представить в виде таблицы:[122]
|
Показатели |
1928/29 факт |
1932 |
% к 1928/29 |
|
|
План (опт) |
Факт |
|||
|
Ресурсы всего (млрд. руб.) |
91,6 |
120,1* |
||
|
Капиталовложения (млрд. руб. ) |
2,07 |
19,1 |
24,8 |
1198 |
|
Капиталовложения в группу «А» (млрд. руб.) |
1,6 |
14,7 |
21,3 |
1331 |
|
Основные фонды (млрд. руб.) |
7,7 |
22,5 |
24,8 |
322 |
|
Валовая продукция (млрд. руб.) |
10,9 |
30,4 |
30,8 |
282 |
|
Валовая продукция группы «А» (млрд. руб.) |
4,3 |
14,5 |
21,3 |
495 |
|
Госбюджета СССР (млрд. руб.) |
5,7 |
– |
31,1 |
545 |
|
Производство |
||||
|
Чугун (млн. тонн) |
4,1 |
10 |
6,1** |
148 |
|
Сталь (млн. тонн) |
4,7 |
10,4 |
5,9 |
125 |
|
Высококачественная сталь (тыс. тонн) |
90,4 |
684 |
756 |
|
|
Прокат (млн. тонн) |
3,6 |
8 |
4,4 |
122 |
|
Уголь (млн. тонн) |
41,1 |
75 |
64,4 |
156 |
|
Нефть (млн. тонн) |
13,2 |
21,7 |
22,3 |
168 |
|
Электроэнергия (млрд. кВт/ч) |
5 |
13,5 |
270 |
|
|
Расход топлива на 1кВт/ч (гр.) |
820 |
— 25% |
715 |
87 |
|
Общее машиностроение (млн. руб.) |
1631 |
2059 |
7628 |
470 |
|
Автомобили (тыс. шт.) |
0,84 |
20 |
23,8 |
3000 |
|
Трактора (тыс. шт.) |
3 |
55 |
49,8 |
3036 |
|
Станки (тыс. шт.) |
1,9 |
18 |
19,7 |
1036 |
|
Сельское хозяйство |
||||
|
Колхозы (тыс.) |
33,3 |
211,1 |
633 |
|
|
Посевная площадь (млн. га) |
1,4 |
22,6 |
36 |
2571 |
|
Валовый сбор хлеба (млн. ц.) |
8,4 |
256 |
3047 |
|
|
Товарный хлеб (млн. ц.) |
3,6 |
82 |
2277 |
|
|
Совхозы (тыс.) |
1,4 |
4,3 |
3100 |
|
|
Посевная площадь (млн. га) |
0,15 |
9 |
6000 |
|
|
Валовый сбор хлеба (млн. ц.) |
12,8 |
71,1 |
555 |
|
|
Товарный хлеб (млн. ц.) |
7,9 |
61 |
772 |
|
|
МТС (тыс.) |
– |
2,4 |
– |
|
|
Тракторов в МТС (тыс.) |
26,7 |
74,6 |
279,4 |
|
|
Комбайнов в МТС (тыс.) |
– |
2,2 |
– |
|
|
Автомобилей в МТС (тыс.) |
– |
6 |
– |
|
|
Лошадей в колхозах (тыс.) |
342,4 |
10770 |
3145 |
|
*Выполнение оптимального варианта плана.
**Выполнение отправного варианта плана.
Основная экономическая задача в ближайший период догнать и перегнать передовые капиталистические страны Европы и США.
По сопоставимым оценкам промышленного производства, приведённым в рублях, ситуация складывалась следующим образом (млрд. руб.):[123]
|
1913 |
1928 |
1929 |
1932 |
1937 |
|
|
СССР |
11 |
16,9 |
21,2 |
38,8 |
90,2 |
|
Капиталистический мир |
406,5 |
529,7 |
559,8 |
351,5 |
570,4 |
|
США |
159,3 |
252,7 |
270,9 |
145,7 |
249,8 |
|
Великобритания |
50,4 |
46,9 |
49,7 |
41,5 |
61,6 |
|
Германия |
63,9 |
64,9 |
65,6 |
34,9 |
76,4 |
|
Франция |
27,3 |
34,5 |
39,7 |
26,1 |
27,4 |
Если в 1928 году разрыв между СССР и капиталистическим миром в промышленном производстве составлял 31,3 раз, то в 1937 году он сократился до 6,3 раз, в Европе СССР уже был лидером.
При подведении итогов второй пятилетки (1932 – 1937) была сделана аналогичная оценка по производству основных видов промышленной продукции, затрагивающая и годы первой пятилетки:[124]
|
Уголь (млн. тонн) |
Чугун (тысяч тонн) |
Сталь (тысяч тонн) |
||||
|
СССР |
Капстраны |
СССР |
Капстраны |
СССР |
Капстраны |
|
|
1929 |
40,1 |
1517,8 |
4022 |
94276 |
4834 |
115600 |
|
1932 |
64,3 |
1061 |
6177 |
33405 |
5927 |
44618 |
|
1937 |
128 |
1418,2 |
14621 |
89800 |
17729 |
117500 |
По некоторым видам полезных ископаемых СССР имел ресурсов больше, чем весь остальной капиталистический мир, тем более, что геологоразведка к тому времени не охватила и половины территории страны, а запасы были очень плохо разведаны. Ресурсная база вполне позволяла значительно нарастить промышленное производство. Это тоже были результаты индустриализации – у СССР теперь была промышленность, способная самостоятельно эти ресурсы освоить и превратить их в продукцию, как мирную, так и военную. Это сразу же сказалось на политическом положении СССР в мире:[125]
|
СССР |
Капиталистический мир |
|
|
Запасы угля (млн. тонн) |
1654,4 |
6545,6 |
|
Запасы нефти (млн. тонн) |
4679,3 |
3285,8 |
|
Площади лесов (млн. га) |
610 |
2390 |
|
Запасы торфа (млрд. тонн) |
150,6 |
100 |
|
Запасы железной руды (млрд. тонн) |
267,4 |
232,9 |
В своём отчётном докладе на XVII съезде ВКП(б) в январе – феврале 1934 года Сталин подвёл политические итоги государственного и хозяйственного строительства в первой пятилетке. Обрисовав кратко положение в капиталистических странах, Сталин подчеркнул, что отношение к СССР в мире существенно изменилось. Был достигнут перелом в 1932 – 1933 годах в отношениях с Польшей, Францией и Турцией. Эти отношения улучшились. Были заключены договоры о ненападении, укрепился мирный Восточный пакт. Восстановлены дипломатические отношения с Соединенными Штатами и Китаем. Улучшились отношения со странами Прибалтики. Советский Союз окончательно вышел из внешнеполитической изоляции, в которой он пребывал со времени революции. Сталин так сказал о причинах этого поворота в международной политике: «Где причина этого перелома, чем он стимулируется? Прежде всего ростом силы и могущества СССР. В наше время со слабыми не принято считаться, – считаются только с сильными. А затем – некоторыми изменениями в политике Германии, отражающими рост реваншистских и империалистических настроений в Германии».[126]
Подводя итог внешнеполитическому положению, Сталин определил содержание внешней политики СССР: «Наша внешняя политика ясна. Она есть политика сохранения мира и усиления торговых отношений со всеми странами. СССР не думает угрожать кому бы то ни было и – тем более – напасть на кого бы то ни было. Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдёт у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, – получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород. Такова наша внешняя политика».[127]
И у Сталина, конечно, были все основания для такого заявления.
[1] Данные по: Народное хозяйство СССР за 70 лет (Юбилейный статистический ежегодник). Финансы и статистика М, 1988 с. 208, 210; Социалистическое строительство СССР (статистический ежегодник), ЦУНХУ Госплана СССР, М. 1936 с. 280.
[2] Дунаевский Ф.Р. О своевременной индустриальной поправке к нашей сельскохозяйственной политике //Плановое хозяйство, 1925, № 11, с.33
[3] Там же с. 39.
[4] Там же с. 34
[5]Месснер И.Б. Предпосылки планового развития механизации сельского хозяйства. //Плановое хозяйство, 1927, № 6. с. 36
[6]Огановский Н.П. Перспективный план реконструкции сельского хозяйства на пятилетие 1927/28-1931/32годы. /Плановое хозяйство, 1928, № 1.с. 33
[7] Немчинов В.С. Избранные произведения т.4 Размещение производительных сил М.: Наука, 1967 с. 331.
[8] Там же с. 326.
[9] Вольф М.М. Пути реконструкции сельского хозяйства в пятилетии М, 1930, с.25
[10] Там же с. 26
[11] Внешняя торговля СССР за 1918-1940 годы. Статистический обзор. М. Внешторгиздат, 1960, с. 94-95
[12] Верхотуров Д.Н. Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР М.: Яуза 2009. с.138
[13] Вольф М.М. Пути реконструкции сельского хозяйства в пятилетии М, 1930, с.43
[14] Там же с. 30
[15]Маркевич А.М. Межселенные машино-тракторные станции М. 1929, с. 70-71
[16] Вольф М.М. Проблемы реконструкции сельского хозяйства //Плановое хозяйство,, 1929, № 2, с. 104.
[17] Трактор//Малая Советская Энциклопедия Т.8 М.: ОГИЗ РСФСР, 1931
[18] Зеленин И.Е. Совхозы в первое десятилетие Советской власти 1917-1927. М. наука, 1972, с. 65
[19] Коваленко Н.И. Оганизация управления совхозами СССР (1917-1937 гг). М. Издательство МГУ, 1980, с. 8
[20]Головиус Ф.К. Совхозы в системе социалистического строительства. М.: Новая деревня, 1928, с. 23
[21] Там же с. 30,36.
[22]Кульчицкий И.И. Пути к возрождению совхозов (Практическое пособие). М.: Издательство НКРКИ СССР, 1925 с.5
[23] Коваленко Н.И. Организация Управления совхозами СССР (1917-1937 гг). М.: Издательство МГУ, 1980, с.51
[24] Коваленко Н.И. там же с. 76
[25] Коваленко Н.И. там же с. 88
[26] Казаков П. Совхоз «Гигант». М.: Союзкино. 1931 с. 19
[27] Мясосовхозы «Скотовода» в 1930 году (Итоги первого года работы). М: Издание «Скотовода», 1931, с. 13
[28] Мартынов Б. 105 совхозов Западной Сибири. Новосибирск: ОГИЗ, 1931. с.9
[29] Там же с. 11.
[30] Герман Е.Н. Пролог: Хлебозаготовки в Сибири накануне коллективизации //Гуманитарный ежегодник. Выпуск 3. сборник научных трудов аспирантов. Новосибирск: СО РАН, 2002, с. 105-109
[31] Герман Е.Н. Пролог: Хлебозаготовки в Сибири накануне коллективизации //Гуманитарный ежегодник. Выпуск 3. сборник научных трудов аспирантов. Новосибирск: СО РАН, 2002, с. 110-111
[32] Каминский К.П. Пятилетний план развития и реконструкции сельского хозяйства Казахстана. Алма-Ата, 1930, с.6.
[33] За сплошную коллективизацию: Новосибирск: Сибкрайиздат, 1930, с.10-11
[34] Попков С.А. Сталинский террор в Сибири 1928-1941 Новосибирск: СО РАН, 1997, с. 43-51
[35] Зеленин И.Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток. 1928-1941. М.: Наука, 1982, с. 46
[36] Трактор //Малая Советская Энциклопедия. Т.8. М.: ОГИЗ РСФСР, 1931
[37] Чуланов Г.У. Иммухамедов Б.М. Чегелёва Т.В. Жубанов З.Г. Очерки истории народного хозяйства КаССР т.2 (июль1928-июнь 1941) Алма-Ата Из-во Ан КССР, 1962, с. 245
[38] Зеленин И.Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток 1928-1941. М.: Наука 1982, с.88
[39] Социалистическое строительство СССР (Статистический ежегодник), ЦУНХУ Госплана СССР, М., 1936, с. 280
[40] Народное хозяйство Казахстана, 1932, № 10, с. 17.
[41] Турсунбаев А. Победа колхозного строя в Казахстане. Алма-Ата. Казахское государственное издательство, 1957, с.230
[42] Макаров В.Т., Христофоров В.С. Новые данные о деятельности Американской Администрации Помощи (АРА) в России //Новейшая история, 2006, № 5.
[43] Внешняя торговля СССР. Статистический обзор январь-декабрь 1932 г. М. – Л, 1932; Внешняя торговля СССР. Статистический обзор январь-декабрь 1933 г. М-Л., 1933.
[44] Зеленин И.Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток 1928-1941. М.: Наука, 1982, с. 64
[45] Там же с. 74
[46] Там же с. 66
[47] За сплошную коллективизацию. Новосибирск: Сибкрайиздат, 1930, с.4
[48] Зеленин И.Е. Совхозы в годы довоенных пятилеток 1928-1941. М,: Наука, 1982, с. 181.
[49]Кульчицкий С.В. Внутренние ресурсы социалистической индустриализации СССР (1926-1937). Киев: Наукова думка, 1979, с. 208
[50] Женщина в СССР. Статистический сборник. М.: ЦУ НХУ Госплана СССР, 1937, с. 69
[51]Анисков В.Т. Колхозное крестьянство Сибири и Дальнего Востока – фронту 1941-1945 гг. Деятель партийных организаций по руководству сельским хозяйством в период ВОВ. Барнаул, Алтайское книжное издательство, 1966, с. 113-116.
[52] Материалы объединённого пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) январь1933 года. Л.:Ленпартиздат, 1933, с. 18
[53] История социалистической экономики. Т. 3. Создание фундамента соц. экономики в СССР в 1926-1932 гг. М. Наука, 1977, с. 204
[54] Куйбышев В.В. Избранные произведения в двух томах. Том первый 1917-1928 гг. Изд-во полит.лит-ры, 1988, с. 373-374.
[55] Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи. В двух томах. Т.2, 1926-1937гг. М.: Госполитиздат, 1957, с. 120
[56] Индустриализация СССР 1929-1932. Сборник документов. М.: Наука, 1969, с.136-139
[57]XVI съезд ВКП(б). Стенографический отчёт. Государственное издательство, 1930, с. 303.
[58] О Серго Орджоникидзе. Воспоминания, очерки, статьи современников. М.: Изд-во политической литературы, 1986, с. 130
[59] Индустриализация СССР 1929-1932. Сборник документов. М.: Наука, 1969, с. 142-145
[60] Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 11-е издание. М.: Госполитиздат, 1953, с. 355
[61] Там же с. 356
[62] Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 11-е издание. М.: Госполитиздат, 1953, с. 360
[63] Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 11-е издание. М.: Госполитиздат, 1953, с. 360
[64] Там же с. 365
[65] Там же с. 367-369
[66] Там же с. 370-371
[67] Там же с. 372.
[68] Там же с. 374
[69] Там же с. 374
[70] Там же с. 379
[71] Внешняя торговля СССР за 1918-1940 годы. Статистический обзор. М.: Внешторгиздат, 1960, с. 528-588, 1049, 1080.
[72] Внешняя торговля СССР за 1918-1940 годы. Статистический обзор. М.: Внешторгиздат, 1960, с. 528-588, 1049, 1080.
[73] Там же с. 1074.
[74] Там же с. 555-556
[75] Там же с. 528-588, 1049-1080.
[76] Гинзбург С.З. О прошлом для будущего. М.: Издательство политической литературы, 1986, с.62
[77] Сделаем Россию электрической. Сборник воспоминаний участников Комиссии Гоэрло и первых электростанций. М.Л-Энергия, 1961, с.34
[78] Хавин А.Ф. Краткий очерк индустриализации СССР. М.: Издательство политической литературы, 1962, с. 128.
[79] Магнитка Челябинск: Южноуральское книжное издательство, 1971, т. 1 с. 36.
[80]Галигузов И.Ф, Чурилин М.Е. Флагман отечественной индустрии. История Магнитогорского металлургического комбината им. В.И. Ленина. М.: Мысль, 1978, с.15
[81] Там же ТУ с. 18
[82]Галигузов И.Ф. Там же с.22
[83]Галигузов И.Ф. Чурилин М.Е. Флагман отечественной индустрии. История Магнитогорского металлургического комбината им. В.И. Ленина М.: Мысль, 1978. с. 25, 27; Магнитка. Челябинск Южно-Уральское книжное издательство, 1971, т.4, с. 10.
[84] Зуйков В.Н. Создание тяжёлой индустрии на Урале (1926-1922гг) М.: Мысль, 1971, с. 128-129.
[85] Петров Ю. Магнитка. М.: Издательство политической литературы. 1971 с. 47
[86] Юность Магнитка. М.: Молодая гвардия, 1981, с. 68
[87] История Кузнецкого металлургического комбината им. В.И. Ленина. М.: Металлург, 1973, с. 15.
[88] История там же с. 86.
[89] Там же с. 103
[90] Там же с. 160-167
[91] Тепляков Ю. Операцию начнём на рассвете. М.: Издательство политической литературы, 1975, с.11
[92] Котляр Э. Победы, тревоги и гибель гвардейцев индустриализации// Наука и жизнь, 1990, № 5, с. 29-35.
[93] Водолагин М.А. Первый тракторный М.: Издательство политической литературы, 1968, с. 20-22
[94] Были индустриальные. Очерк и воспоминания М.: Издательство политической литературы, 1968, с.20-22
[95] Хавин А.Ф. Краткий очерк истории индустриализации СССР. М.: Издательство политической литературы, 1962, с.213,217.
[96] Были индустриальные. Очерки и воспоминания. Там же с. 69.
[97]Унпелев Г. Рождение Уралмаша 1928-1933 гг. М.: Соцэскиз, 1960, с. 6-7
[98] Это только моё предположение, но, по-моему вредительское дело «Промпартии» началось разбора именно с этого случая.
[99]Унпелев Г. Рождение Уралмаша 1928-1933 гг М.: Соцэкгиз, 1960, с.68
[100] Там же с. 156.
[101] Там же с. 163.
[102] Летопись Челябинского тракторного (1929-1945гг) М.: Профиздат, 1972, с. 31.
[103] Там же с. 41
[104] Там же с. 49.
[105] Там же с.92
[106] Там же с.104
[107] Там же с. 126
[108] Там же с. 171
[109] Горьковский автомобильный. Очерк истории завода. М.: Профиздат, 1969, с. 18-20
[110] Там же с. 20-21
[111] Горьковский автомобильный. Очерк истории завода. М.: Профиздат, 1969, с. 44-53
[112] По данным: Прокопович С.Н. Народное хозяйство СССР. Т.2. Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1952, с. 316.
[113] Берри Л.Я. Клименко К.И. Механизация производства в тяжёлой промышленности СССР. М.: Госполитиздат, 1954, с. 89
[114] Гуревич А.И. Победа партии. Чёрная металлургия к VII съезду Советов СССР. М-Л: Объединённое научно-техническое изд-во НКТП СССР, 1935, с. 54
[115] Берри Л.Я. Клименко К.И. Механизация производства в тяжёлой промышленности СССР. М.: Госполитиздат, 1954, с. 94
[116] Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи в двух томах. Т.2. 1926-1937гг. М.: Госполитиздат, 1957, с.436.
[117] Флагман станкостроения. Страницы истории завода «Красный пролетарий» имени А.И. Ефремова. М.: Московский рабочий, 1986, с. 129-150.
[118] Внешняя торговля СССР за 1918-1940 годы. Статистический обзор. М.: Внешторгизда., 1960, с.121-123
[119]Гольперин Ц. Из опыта составления второго пятилетнего плана. //Плановое хозяйство, 1936, № 3, с.77
[120] Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1933-1937гг).т. 1. М.: Госплан СССР, 1934, с. 73
[121] Материалы объединённого пленума ЦК и ЦКК ВКП(б). Январь 1933 года. Л.: Ленпартиздат, 1933, с.14-15.
[122] Составлена по данным: История социалистической экономики. Т. III. Создание фундамента социалистической экономики в СССР, 1926-1932 гг., М.: Наука, 1977.
[123] Иоффе Я. Основная экономическая задача СССР. Плановое хозяйство, 1939, № 3, с. 23.
[124] Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза СССР, М.: 1939, с. 134, 156.
[125] Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР. М.:, 1939, с. 73.
[126] Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 11-е издание, М.: Госполитиздат, 1953, с. 472.
[127] Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 11-е издание, М.: Госполитиздат, 1953, с. 474.
Стала ли страна электрической?
Крупные энергорайоны
В электроэнергетике СССР за годы первой пятилетки произошли крупные изменения, не только количественные, но и качественные. Производство электроэнергии выросло с 5 млрд. кВт·ч в 1928 году до 13,5 млрд. кВт·ч в 1932 году, то есть в 2,7 раза.
Если в 1908 году Россия отставала от США по установленной мощности в 15,3 раза, а от Германии в 4,4 раза, то в 1932 году разрыв с США сократился до 6,5 раз, а с Германией до 1,5 раз.[1]
Уровень централизации производства электроэнергии до революции в России составлял 22 %, в 1932 году в СССР централизация поднялась до 68 %. В СССР были крупнейшие в мире торфяные электростанции. Таким образом, главная идея плана ГОЭЛРО нашла свое воплощение. Вначале второй пятилетки электрификация уже перешла от «энергорайонов» плана ГОЭЛРО к созданию крупных объединённых энергосистем. Во втором пятилетнем плане было указано: «Важнейшим моментом электростроительства является межрайонное кольцевание станций. Преобладающая часть всей выработки электроэнергии будет сконцентрирована в восьми гигантских узлах электроснабжения, которые дадут две трети всей выработки электроэнергии»[2]
В 1934 году уже существовали и работали шесть подобных энергоузлов.[3]
|
Мощность (МВт) |
Выработка электроэнергии (млрд. кВт) |
|
|
Москва |
700 |
3,44 |
|
Ленинград |
516,4 |
2,06 |
|
Донбасс |
620 |
2,76 |
|
Урал |
400 |
1,43 |
|
Днепр |
542 |
1,28 |
|
Горький – Иваново |
340 |
1,09 |
В состав самой крупной энергосистемы в СССР – Мосэнерго – входило в 1934 году 16 станций и теплоцентралей. Сеть линий электропередач Мосэнерго охватывала район в радиусе 250 километров от Москвы. Протяжённость этих сетей составляла более 3000 км (из 10200 км линий электропередач в СССР).
Вокруг Ленинграда тоже была создана своя мощная энергосистема, в 1933 году в неё входили семь станций.
В 1932 году две станции – Волховская и ГРЭС «Красный октябрь» общей мощностью в 111 тысяч кВт. в 1932 году они выработали 1,5 млрд. кВт·ч электроэнергии, что позволило резко сократить перевозки угля по железной дороге в Ленинград. В 1943 году вошла в строй Нижнесвирская ГЭС на реке Свири, соединяющей Онежское и Ладожское озёра. Крупная энергосистема была создана в Донецком районе на основе донецкого угля. В этой энергосистеме было проведено первое крупномасштабное высоковольтное кольцевание сетей, было создано семь колец.
Мощнейшая энергосистема развивалась на Урале. В единую сеть сводились новые мощные тепловые станции и централи заводов: Магнитогорская и Березниковская ТЭЦ, Кизеловская, Егоринская, Среднеуральская и Челябинская ГРЭС, Свердловская ГЭС. Главной топливной базой Московской энергосистемы стал Подмосковный угольный бассейн, сложенный в основном именно низкокачественными бурыми углями и подмосковные торфяники. Мало того, что была разработана методика разжигания низкокалорийных углей, но и была развита углехимия на Бобриковском электрохимическом комбинате. Там была налажена переработка бурого угля в газ, оказалось, что даже и такой уголь способен спекаться в достаточно качественный кокс. Энергосистема Донецкого района переводилась на сжигание антрацитового штыба – угольной пыли, раньше выбрасываемой в терриконы.
Уровень расхода топлива на выработку одного кВт·ч электроэнергии постепенно, но неуклонно понижался, снизившись с 1 килограмма угольного топлива в 1913 году до 840 грамм в 1932 году. В системе Мосэнерго на каждый киловатт-час затрачивалось 690 грамм условного топлива.
Освоение советского оборудования
Успех электрификации был тесно связан с тем, что во время индустриализации усиленно осваивалось производство собственного оборудования. На заводах Ленмаштреста, объединившего самые мощные и важные машиностроительные заводы в СССР, решено было наладить производство турбин, электромоторов, генераторов и промышленного оборудования. Для электроэнергетики и судостроения были необходимы паровые турбины. Производство турбин было освоено на «Красном Путиловце» и на Металлическом заводе. Второй завод выпускал мощные турбины, которые устанавливались на крупных станциях.
Производство маломощных турбин, мощностью от 300 до 12 тысяч кВт, было решено разместить на «Красном Путиловце». На заводе развернулось строительство нового турбинного цеха. За границей было куплено 200 станков, и был заключен договор с британской фирмой «Метрополитен-Виккерс» на техническую помощь. Налаживалось производство турбины ОК-30 мощностью в 3 тысячи кВт по чертежам Металлического завода. В июле 1930 года «Красный Путиловец» получил заказ на выпуск 24 таких турбин.[4]
30 апреля 1931 года в 4 часа дня первая советская турбина этого типа была пущена и опробована.[5] В 1931 году завод собрал ещё 17 турбин этого типа. В марте 1931 года на завод поступили чертежи двух типов турбин от «Метро-Виккерс»: СН – 26, мощностью в 4 тысячи кВт, и ТН – 65, мощностью в 12 тысяч кВт. Турбиностроительный цех начал освоение производства этих типов. Самое крупное достижение советской турбиностроительной отрасли было связано со строительством Днепрогэс и изготовлением турбины для станции на заводе «Электросила». Первая очередь Днепровской ГЭС состояла из шести агрегатов мощностью в 62 тысячи кВт. Такие генераторы могла произвести только компания «Дженерал электрик» в США. Там был размещён заказ на генераторы для Днепростроя. Вместе с этим было принято решение об освоении производства генераторов такого типа и мощности в Советском Союзе. Поэтому в США было заказано всего пять генераторов, а один решено было изготовить в СССР. В 1931 году завод «Электросила» приступил к изготовлению огромного гидрогенератора весом 870 тонн. Он был установлен на Днепрогэсе и дал ток 23 февраля 1933 года.[6] Кроме турбин и генераторов осваивалось производство всего комплекта оборудования электростанций: котловых агрегатов, трансформаторов, кабелей и электрических проводов, выключателей, оборудования подстанций, контрольного оборудования и автоматики, электромоторов и электротехнического оборудования. В среднем каждый год первой пятилетки на электростанциях ежегодно устанавливалось турбин и генераторов мощностью в 693 тысячи кВт.[7]
Электрифицированная промышленность
Электроэнергия должна была заменить на производстве громоздкие, неудобные и опасные для рабочих цеховые трансмиссии, а также заменить приводившие их в движение паровые машины, очень прожорливые и требовавшие больших затрат труда в топке и обслуживании. Электродвигатель, который можно было установить в каждый станок и на каждое рабочее место, был несравненно экономичнее, компактнее, безопаснее и удобнее в обращении. Электрические двигатели применялись в промышленности и до революции, но общий уровень электрификации определялся примерно в 30% или даже до 38%, по другим оценкам. За индустриализацию уровень электрификации промышленности увеличился более чем вдвое и дошёл до 72,5% в 1932 году. Новые заводы, оснащенные импортным оборудованием или освоенным по иностранным образцам советским оборудованием, уже, как правило, имели индивидуальные электрические приводы каждого станка. Уровень электрификации в автотракторной промышленности, самой современной в СССР на то время, достигал 80%.
Промышленность в СССР в конце индустриализации получала около половины всей электроэнергии, производимой в стране – 7,2 млрд. кВт·ч в 1931 году, в том числе 3 млрд. кВт·ч выработанных внутри промышленности на заводских электростанциях. Остальные 4,2 млрд. кВт·ч, или 58,3 % поступали с крупных районных электростанций. Из этого количества 75,8 % шло на работу машин, и ещё 5,2 % шло на технологические нужды, такие как электроплавка стали или электросварка. В 1932 году была сделана первая, вполне конкретная прикидка автоматизации производства. Всего в СССР 5,4 млрд. кВт·ч, или примерно 40 % от общего производства электроэнергии затрачивалось на механическую работу машин. Применение электроэнергии смогло заменить работу 50 млн. рабочих.
Ещё в 1923 году, вскоре после выработки плана ГОЭЛРО, была поставлена задача автоматизации производства. СССР в 1932 году было ещё очень далеко до полной и всеобщей электрификации. Применение электроэнергии в быту только развивалось и ещё было множество населенных пунктов, в которых совершенно не было даже электрического освещения.
В ходе индустриализации СССР стал страной электрической. Во-первых, потому, что создал электроэнергетику на уровне по крайней мере ведущих европейских капиталистических стран. Во-вторых, потому, что получил собственное производство энергетического оборудования, позволявшее в дальнейшем расширять и усиливать энергетический базис. В-третьих, потому, что сделал промышленность преимущественно электрифицированной.
Послесловие
У них, творцов индустриализации, в первую очередь, конечно, у Сталина, этих многих лет не было. Им приходилось разбираться во всех вопросах, искать и принимать решения в режиме реального времени, а точнее в режиме острейшей нехватки времени. Если это обстоятельство принять во внимание, то сама выработка концепта индустриализации и её реализация – это, бесспорно, один из крупнейших в XX веке интеллектуальных подвигов, масштаб которого вполне сопоставим с такими признанными научно-техническими достижениями, как открытие атомной энергии или полеты в космос.
Перед творцами индустриализации стояли задачи выработать конкретный и детальный план, как этого достичь. Вот для этого требовалось колоссальное интеллектуальное напряжение, когда нужно было соединить все известные из мировых научных, технических и экономических достижений сведения с этой мечтой.
Напряжение интеллекта требовалось для борьбы с оппонентами. Их нужно было не просто перекричать, а свалить их неверие и скептицизм выверенными и аргументированными возражениями, из которых так же вытекал совершенно конкретный план действий.
Борьба за стройки и освоение новых технологий также требовала интеллектуальных усилий. Нужно было быстро придумать, изобрести решение встающих проблем, изучить иностранные достижения, понять их суть и придумать, как это применить в наличных условиях советской промышленности.
Светлое будущее, несколько неопределённое и размытое, но по крайней мере в архитектуре приобретшее чёткие черты советского конструктивизма, было для них главной, определяющей и, пожалуй, единственной ценностью людей эпохи индустриализации. Именно эта ценность двигала их на великие и поражающие даже спустя десятилетия совершения. Эта же ценность была основой и жестокости сталинского времени, кроме опыта Гражданской войны, в которой большевики рубили своих идеологических врагов шашками и кололи штыками. Если крестьяне встают на дороге к светлому будущему, то тем хуже для крестьян. С ними, как мы видели, расправились планомерно и жестоко.
При этом, что также немаловажно отметить, у этого общества, по существу, не было прошлого. Всё старое было отброшено и списано революцией, и вплоть до 1934 года в СССР не было даже преподавания истории в школах. У советского общества в конце 1920-х годов, перед началом индустриализации, были только традиции революционного движения, Октябрьской революции и Гражданской войны, в которой партия большевиков вышла победителем. В этих революционных традициях не было акцента на поражения, на тяготы, на страдания, всё это рассматривалось как неизбежная плата за одержанную победу, вроде того, что на любой войне бывают жертвы. Трудности ими не рассматривались как трудности, перед которыми можно, должно и оправданно ссылками на исторический опыт спасовать.
Творцы индустриализации были счастливыми людьми. Они прилагали все силы, интеллектуальные и физические к тому чтобы как можно быстрее достичь это светлого будущего, вовсе не бывшего для них лишь избитой фразой. Надо подчеркнуть, что все они прекрасно помнили, что такое жизнь при капитализме, а новое, советское поколение в годы индустриализации только садилось ещё за школьную парту.
Да, они считали войну неизбежной, но были уверены, что они скоро станут достаточно сильными и вооружёнными, чтобы дать отпор любому вторжению. Очень интересное и необычное было это время, которое мы, со всем своим историческим опытом, вряд ли когда-нибудь поймём полностью и до конца, равно как и людей, живших и действовавших тогда.
Сталинский опыт в полной мере может быть воспринят лишь людьми, которые имеют в голове какую-нибудь грандиозную и очень притягательную идею. Вот для них сталинская индустриализация является почти готовым руководством по построению технического базиса своего общества. Во-первых, без техники и мощного производства светлого будущего, конечно, не достичь. Сталинская индустриализация доказывает это, пожалуй, в максимально наглядном виде. Во-вторых, не важно, насколько низкий отправной уровень, главное выработать концептуальные идеи, разработать под них конкретные технико-экономические планы. В-третьих, если не жалеть сил и средств, то можно добиться самых грандиозных планов буквально за две – три пятилетки.
Я пишу книгу и для сегодняшнего читателя, и для всех будущих поколений, ибо уверен, что грандиозные идеи светлого будущего далеко ещё не кончились.
В первую поездку (1942 год) в Москву Черчилль, когда остался один на один со Сталиным, в присутствии переводчика Павлова обратился к Верховному Главнокомандующему: «Скажите мне, спросил я, – на вас лично тоже тяжело сказываются тяготы этой войны, как проведение коллективизации?»
Эта тема сейчас же оживила Маршала.[8]
«Ну нет, – сказал он, – политика коллективизации была страшной борьбой».
«Я так и думал, что вы считаете её тяжёлой, – сказал я, – ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей».
«С десятью миллионами, – сказал он, подняв руки. – Это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами. Мы должны механизировать наше сельское хозяйство. Когда мы давали трактора крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с тракторами. Мы всеми силами старались объяснить это крестьянам. Но с ними было бесполезно спорить. После того, как вы изложите всё крестьянину, он говорит вам, что он должен пойти домой и посоветоваться с женой, посоветоваться со своим подпаском». Это последнее выражение было новым для меня в этой связи.
«Обсудив с ними это дело, он всегда отвечает, что не хочет колхоза и лучше обойдётся без тракторов».
«Это были люди, которых вы называли кулаками?»
«Да, – ответил он, не повторив этого слова. После паузы он заметил: – Всё это было очень скверно и трудно, но необходимо».
«Что же произошло?» – спросил я.
«Многие из них согласились пойти с нами, – ответил он. – Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области, или в Иркутской, или ещё дальше на север, но основная их часть была весьма непопулярна, и они были уничтожены своими батраками».
Наступила довольно продолжительная пауза. Затем Сталин продолжал: «Мы не только в огромной степени увеличили снабжение продовольствием, но и неизмеримо улучшили качество зерна. Раньше выращивались всевозможные сорта зерна. Сейчас во всей нашей стране никому не разрешается сеять какие бы то ни было другие сорта, помимо стандартного советского зерна. В противном случае с ними обходятся сурово. Это означает ещё большее увеличение снабжения продовольствием».
Я воспроизвожу эти воспоминания по мере того, как они приходят мне на память, и помню, какое сильное впечатление на меня в то время произвело сообщение о том, что миллионы мужчин и женщин уничтожаются или навсегда переселяются. Несомненно родится поколение, которому будут неведомы их страдания, но оно, конечно, будет иметь больше еды и будет благословлять имя Сталина. В условиях, когда вокруг нас свирепствовала мировая война, казалось бесполезным морализировать вслух».
Выстрел в спину[9]
7 ноября 1932 года, в XVгодовщину Октябрьской революции, по традиции на Красной площади проводились парад войск и демонстрация трудящихся.
Сталин стоял на трибуне в окружении соратников. Его жена Надежда Сергеевна шла мимо трибуны Мавзолея в колонне Промакадемии. Она была по-праздничному весёлая. Помахала мужу рукой, вместе с другими кричала «ура!»
Минуя Мавзолей, Аллилуева на ходу попрощалась с товарищами и свернула на гостевую трибуну, — туда где стояли жёны других руководителей партии.
Вечером состоялся официальный приём в Кремле с громкими тостами и концертом известных артистов.
После приёма (на следующий день) Ворошилов пригласил близких друзей к себе на квартиру. Пришёл и Сталин с женой. Вот здесь и произошло непоправимое.
Мне кажется, самым достоверным о происшедшем является рассказ дочери Сталина – Светланы.
«Анна Сергеевна (сестра мамы) говорит, что в самые последние недели, когда мама заканчивала Академию, у неё был план уехать к сестре в Харьков… чтобы устроиться по своей специальность и жить там.Анна Сергеевна всё время повторяет, что у мамы это было настойчивой мыслью, что ей очень хотелось освободиться от своего «высокого положения», которое её только угнетало.. Мама не принадлежала к числу практических женщин – то, что ей «давало» её «положение», абсолютно не имело для неё значения… Она принадлежала сама к молодому поколению революции … и свято верила в свои новые идеалы человека, освобождённого революцией от мещанства и от всех прежних пороков… И среди всех самым высоким идеалом нового человека показался ей некогда отец. Таким он был в глазах юной гимназистки – только что вернувшийся из Сибири «несгибаемый революционер», друг её родителей. Таким он был для неё долго, но не всегда..
И я думаю, что именно потому, что она была женщиной умной и внутренне бесконечно правдивой, она своим сердцем поняла, в конце концов, что отец, — не тот новый человек, каким он ей казался в юности, и её постигло здесь страшное, опустошающее разочарование…»
В Промакадемии преподавали профессора, в большинстве сторонники Троцкого, они повседневно высказывали недоброжелательные суждения о том, что делает Сталин, обвиняли его в диктаторстве.
В ноябре 1927 покончил жизнь самоубийством дипломат Иоффе. Он был неизлечимо болен, не мог больше переносить страдания. Но он был активный троцкист, и единомышленники решили использовать его смерть, объявив, что Иоффе ушёл из жизни в знак протеста политики Сталина.
Похороны, соответственно, превратили в оппозиционный митинг, где выступали Троцкий, Каменев, Зиновьев, они клеймили Сталина как виновника гибели Иоффе и всех бед в стране. Их слушала жена Сталина, присутствующая на похоронах. На неё производят угнетающее впечатление речи ораторов. Добавляют частенько свои ложки дёгтя Бухарин, близкий друг Надежды Сергеевны.
В годы учёбы в Промакадемии втёрся в окружение жены Сталина хитрый мужичок – секретарь партийной ячейки академии, что говорит о его связях с троцкистами, Никита Хрущёв.
Аллилуева ввела его в свой дом. Весёлый и пронырливый, Никита выглядел очень бесхитростным. Сталин запомнил его. После смерти жены, чувствуя за собой какую-то вину, Сталин поддерживал Хрущёва как товарища Нади, выдвигал на должность районного и городского масштаба.
Ну а Никита, развлекая гостей Сталина во время застолий на даче – плясал вприсядку и пел матерные частушки.
Однако вернёмся вместе со Светланой в тот скорбный день.
«Моя няня говорила мне, что последнее время перед смертью мама была необыкновенно грустной, раздражительной. К ней приехала в гости её гимназическая подруга, Полина Семёновна Перл, она же – Жемчужина (жена Молотова). Они сидели и разговаривали…, и няня слышала, как мама всё повторяла, что «всё надоело», «всё опостылело», «ничего не радует»; а приятельница спрашивала: «Ну, а дети, дети?» — Всё, и дети», — повторяла мама. И няня моя поняла, что раз так, значит, действительно ей надоела жизнь…
К сожалению, никого из близких не было в Москве в ту осень 1932 года. Павлуша и семья Сванидзе были в Берлине; Анна Сергеевна с мужем в Харькове, дедушка был в Сочи. Мама заканчивала Академию и была чрезвычайно переутомлена…
А повод был не так уж и значителен сам по себе и ни на кого не произвёл особого впечатления, вроде «и повода-то не было».
Всего-навсего небольшая ссора на праздничном банкете в честь XV годовщины Октября. «Всего-навсего» отец сказал ей: «Эй, ты пей!» А она «всего-навсего» крикнула вдруг: «Я тебе не-Эй!» — и встала и при всех ушла вон из-за стола…»
Вслед за Надеждой Сергеевной вышла Полина Семёновна Жемчужина. Они долго гуляли по кремлёвским дорожкам. Жена Молотова была самой близкой подругой Аллилуевой, после революции они несколько лет жили в одной квартире. Полина Семёновна успокаивала Аллилуеву, проводила её домой.
Но видно, накопившиеся переживания – та пружина, о которой пишет Светлана, была взведена до предела: Надежда Сергеевна застрелилась.
После самоубийства Аллилуевой врачи Сталина (как и позже, после гибели Кирова) распускали слухи с целью скомпрометировать Сталина, они нашёптывали, будто Сталин сам убил жену, потому что она разошлась с ним в политических взглядах. Эта ложь по сей день порой выплёскивается в «демократических» СМИ.
Светлана полностью опровергает эти наветы:
«… Отец был потрясён случившимся. Он был потрясён потому, что он не понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был слишком умён, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает «наказать» кого-то – «вот, мол», «на вот тебе», «ты будешь знать!» Это он понял, но не мог осознать – почему? За что его так наказали? И он спрашивал окружающих: разве он был невнимателен? Разве он не любил и не уважал её как жену, как человека? Неужели так важно, что он не мог пойти с ней лишний раз в театр? Неужели это важно. Первые дни он был потрясён. Он говорил, что ему самому не хочется больше жить. Отца боялись оставить одного, в таком он был состоянии.
Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.
В её книге мы находим полную эволюцию личности матери…
Всё шло, как и полагается в дружной семье. Но начинает проявляться влияние извне. Троцкистское окружение в Промакадемии повседневно, мало-помалу (они умеют это делать) сначала зарождает сомнения относительно позиции мужа, потом – симпатии к своим позициям и, наконец полное согласие с оппозиционерами.
Оппозиционеры снова пытались придать самоубийству политический смысл, ссылаясь на последнее письмо Аллилуевой.
Мне кажется, нет надобности делать какие-то предположения, ответ очевиден, он на поверхности: оппозиционеры-сионисты были большие мастера влиять на психику, на взгляды, на поведение человека, плести интриги. Наверняка, это была хорошо ими подготовленная, отрежиссированная, именно политическая акция.
Они нанесли удар в спину Сталина рукой любимого человека – Надежды Сергеевны… В этом и заключался главный политический смысл содеянного.
Как ни тяжёл был этот удар, Сталин выстоял. Но, наверное, сделал глубокую зарубку в своей цепкой памяти и, когда пришло время, напомнил некоторым «невиновным жертвам террора» и эту свою боль.
Убийство Кирова[10]
Это произошло 1 декабря 1934 года в Ленинграде. Существуют две версии. Первая – бытовая: якобы Сергей Миронович ухаживал за женой Николаева Мильдой Драуле, и Николаев убил Кирова из ревности. Убийца и сам в начале следствия придерживался именно этого. Вторая версия — политическая, а точнее полностью политизированная: Сталин организовал убийство Кирова, опасаясь его как конкурента на пост Генерального секретаря партии. Киров был хорошим организатором и оратором, он пользовался большим авторитетом. Якобы при выборах руководящих органов партии на XVII съезде за Кирова проголосовало столько же, сколько и за Сталина, ходили разговоры, что надо бы заменить его на Кирова. И вот Сталин организовал это чёрное дело – убрал соперника.
Обе эти версии вымышленные. Первая сочинена подлинными организаторами политической акции – оппозиционерами, чтобы скрыть настоящие причины преступления и отвести подозрения от действительных убийц. Вторая версия имела целью скомпрометировать Сталина и отстранить его от власти. Это выдаёт настоящих организаторов убийства, которые уже много лет добивались замены Сталина у руля государства своим лидером. Обвинение Сталина не подтверждается ни здравой логикой, ни фактами, ни документами, ни показаниями подсудимых, а является полностью вымышленной политической провокацией противников Сталина.
Но именно эта версия, взятая на вооружение и Хрущёвым на XX Съезде, всё ещё бытует и всячески муссируется до настоящего времени.
Существует подлинная, неопровержимая третья версия, старательно упрятанная оппозиционерами и скрываемая их последователями – современными «демократами». Ничего не надо искать, нет никаких тайн, всё на поверхности. Организаторы и исполнители убийства сами на следствии и публично на открытом судебном процессе признались: «Да, мы убили Кирова!».Не нужно ничего искать, кого-то разоблачать.
Вот читайте их показания на открытом судебном процессе в августе 1936 года: Подсудимый Евдокимов, касаясь фактической стороны подготовки убийства С.М. Кирова, рассказывает, что летом 1934 года на квартире Каменева в Москве состоялось совещание, на котором присутствовали Каменев, Зиновьев, Евдокимов, Сокольников, Тер-Ваганян, Рейнгольд и Бакаев. На этом совещании было принято решение форсировать убийство С.М. Кирова.
Вышинский: — Так прямо и говорилось – «форсировать убийство Кирова?»
Евдокимов: — Да, так и говорилось
— С этой целью осенью 1934 года, — продолжал Евдокимов, — Бакаев поехал в Ленинград проверить, как идёт подготовка террористического акта против Кирова ленинградскими террористами. Эти террористические группы установили слежку за Сергеем Мироновичем и выжидали удобного момента, чтобы совершить террористический акт.
Вышинский: — Вместе с вами принимали участие в подготовке Зиновьев и Каменев?
Евдокимов: — Да.
Вышинский путём дальнейших вопросов устанавливает, что Бакаев во время своей поездки в Ленинград имел встречу с убийцем С.М. Кирова – Николаевым, с которым Бакаев вёл разговор о подготовке убийства.
Вышинский (обращаясь к Бакаеву): — Вы в Ленинграде виделись с Николаевым?
Бакаев: — Да.
Вышинский: — По поводу убийства С.М. Кирова договаривались?
Бакаев: — Мне не нужно было договариваться, потому что директива об убийстве была дана Зиновьевым и Каменевым.
Вышинский: — Но вам говорил Николаев, что он решил совершить убийство Кирова?
Бакаев: — Говорил он и другие террористы – Левин, Мандельштам, Котолынов, Румянцев.
Вышинский: — Разговор был об убийстве Кирова?
Бакаев: — Да.
Вышинский: — Он проявил свою решимость. А вы как относились к этому?
Бакаев: — Положительно.
(Из дальнейших вопросов Вышинского Бакаеву выясняется, что последний после своей поездки в Ленинград, докладывал Евдокимову и Каменеву о ходе подготовки убийства Кирова. На вопрос Вышинского обвиняемому Каменеву о том, имел ли место действительно такой доклад Бакаева ему, Каменев отвечал утвердительно).
Вышинский: (обращаясь к Каменеву): — Что он вам передал?
Каменев: — Он сказал, что организация подготовлена к совершению удара и что этот удар последует.
Вышинский: — А как вы к этому отнеслись?
Каменев: — Удар был задуман и подготовлен по постановлению центра, членом которого я был, и я это рассматривал как выполнение той задачи, которую мы себе ставили.
(Далее отвечал на вопросы Вышинского Зиновьев).
Вышинский: — Обвиняемый Зиновьев, и вы были организатором убийства товарища Кирова?
Зиновьев: — По-моему, Бакаев прав, когда он говорит, что действительными и главными виновниками злодейского убийства Кирова явились в первую очередь я – Зиновьев, Троцкий и Каменев, организовав объединённый террористический центр. Бакаев играл в нём крупную, но отнюдь не решающую роль.
Вышинский: — Решающая роль принадлежит вам, Троцкому и Каменеву. Обвиняемый Каменев, присоединяетесь ли вы к заявлению Зиновьева, что главными организаторами были вы, Троцкий и Зиновьев, а Бакаев играл роль практического организатора?
Каменев: — Да.
(Каменев дополнил картину подготовки теракта следующим фактом: «В июне 1934 года я лично ездил в Ленинград, где поручил активному зиновьевцу Яковлеву подготовить параллельно с группой Николаева-Котолынова покушение на Кирова. В начале 1934 года мне из доклада Бакаева были известны все детали убийства Кирова Николаевской группой»).
Вышинский: — Убийство Кирова это дело ваших рук?
Каменев: — Да.
Какие же ещё нужны доказательства? Однако недоброжелатели Сталина организовали целый поток публикации, порождающих недоверие к показаниям подсудимых и к самим процессам, заявляя, что всё это инсценировка, что обвиняемые давали показания под давлением следователей, может быть, даже под пытками или воздействием каких-то психотропных препаратов.
Троцкий в своей книге «Преступления Сталина» (Москва, 1994 г.) на 300 страницах пытается утвердить эту тему недоверия к процессам и показаниям подсудимых.
А факты говорят о том, что и заговорщики, и сам Троцкий занимались подготовкой террористических актов не только против «второстепенной фигуры» — Кирова. Так, например, Зиновьев на следствии показал следующее:
«Я также признаю, что участникам организации Бакаеву и Кареву от имени объединённого центра мною была поручена организация террористических актов над Сталиным в Москве и Кировым в Ленинграде.
Это поручение мною было дано в Ильинском осенью 1932 года» (Зиновьев.Протокол допроса от 23-25 июля 1936 г.).
Другой руководитель объединённого блока – Каменев – на вопрос следователя, знал ли он о решении центра убить товарища Сталина и Кирова ответил следующее:
«Да, вынужден признать, что ещё до совещания в Ильинском Зиновьев сообщил мне о намечавшихся решениях центра троцкистско-зиновьевского блока о подготовке террористических актов против Сталина и Кирова. При этом он мне заявил, что на этом решении категорически настаивают представители троцкистов в центре блока – Смирнов, МрачковскийиТер-Ваганян, что у них имеется прямая директива по этому поводу от Троцкого и что они требуют практического перехода к этому мероприятию в осуществление тех начал, которые были положены в основу блока. Я к этому решению присоединился, так как целиком его разделял (Каменев.Протокол допроса от 23-24 июля 1936 г.)
Агент Троцкого – В. Ольберг, командированный в СССР для организации террористических групп, показал следующее:
«Я был непосредственно связан с Троцким, с которым поддерживал регулярную связь, и с Львом Седовым, который давал мне лично ряд поручений организационного порядка в частности, по нелегальной связи с Советским Союзом.
Я являлся эмиссаром Троцкого в Советском Союзе вплоть до моего ареста. С целью ведения в Советском Союзе троцкистской контрреволюционной работы и организации террористических актов над Сталиным, я нелегально приехал в СССР».(В. Ольберг. Протокол допроса от 13 февраля 1936 г.)
Ольберг по приезде в СССР в целях конспирации организовал террористическую группу из троцкистов, находящихся в Москве, и в городе Горьком, имея в виду перебросить её в Москву для убийства Сталина. Убийство предполагалось совершить во время первомайских празднеств 1936 года. В связи с этим, руководитель троцкистской организации в Горьком директор Горьковского педагогического института И.К. Федотов должен был командировать террористов в Москву под видом отличников учёбы пединститута и обеспечить, таким образом, им возможность участвовать в демонстрации на Красной площади.
Почти одновременно с Ольбергом Троцкий перебрасывает и другого своего агента Берман-Юрина. Давая ему директиву об организации террористического акта против Сталина, Троцкий особо подчёркивал, что это убийство должно быть совершено не конспиративно, в тиши, а открыто, на одном из пленумов, или на конгрессе Коминтерна.
«В беседе со мной, — показал на следствии Берман-Юрин, — Троцкий открыто заявил мне, что в борьбе против Сталина нельзя останавливаться перед крайними мерами и что Сталин должен быть физически уничтожен. О Сталине он говорил с невероятной злобой и ненавистью. Он в этот момент имел вид одержимого. Во время беседы Троцкий поднялся со стула и нервно ходил по комнате.
В нём было столько ненависти, что это производило исключительное впечатление, и мне тогда казалось, что это человек исключительной убеждённости. Я вышел от него как загипнотизированный. (Берман-Юрин.Протокол допроса от 21 июля 1936 г.)
Троцкий не ограничивался организацией убийства лишь Сталина, он ставил своей задачей одновременное убийство других руководителей партии – Кирова, Ворошилова, Кагановича, Орджоникидзе, Жданова. Он рассчитывал, что одновременное убийство ряда руководителей партии в Москве, Ленинграде и на Украине вызовет панику в стране и позволит ему, Троцкому, а также Зиновьеву и Каменеву взять власть в свои руки.
Опять власть! Вспомните слова Молотова – современника описываемых событий: «Вся политическая борьба троцкистов и сталинцев была схваткой за обладание властью.
* * *
Сталин дружил с Кировым ещё с гражданской войны, когда Киров организовал поставку хлеба с Северного Кавказа в Царицын, а Сталин принимал этот хлеб в Царицыне и направлял дальше, в голодающий Петроград.
В мирные дни дружба Сталина и Кирова была почти родственной, Сергей Миронович, приезжая из Ленинграда по делам в Москву, останавливался не в гостиницах, а на квартире Сталина. Отпуск Киров проводил обычно вместе со Сталиным. В год гибели Сергей Миронович тоже был у Сталина в Сочи, они играли в городки, на бильярде, парились в бане. Киров уехал от Сталина за три недели до рокового выстрела.
Сталин очень тяжело переживал гибель ещё одного верного друга, он похудел, замкнулся, ходил мрачный, убитый горем. Однажды вечером на даче в Кунцеве, он после долгого молчания, сказал:
— Совсем я осиротел.
Похороны Кирова подробно описала в своём дневнике Мария Анисимовна Сванидзе – жена Александра Семёновича Сванидзе, брата первой жены Сталина. Привожу отрывки из её дневника. «Должна описать похороны, вернее последнее прощание с С.М. Кировым, на котором присутствовали мы с Александром 5/XII
…На ступеньки около гроба поднимается Иосиф, лицо его скорбно, он наклоняется и целует лоб мёртвого Сергея Мироновича. – Картина раздирает душу, зная, как они были близки, и весь зал рыдает, я слышу сквозь собственные всхлипывания мужчин. Также тепло заплакав, прощается Серго – его близкий соратник… Гроб ставят на грузовую машину, убранную красным и зеленью, укладывают венки, и она быстро уносится по Охотному и Моховой, сопровождаемая автомобилями, к крематорию… 6-го были похороны, а 7-го в особняке Наркоминдела Розенгольц (нарком Внешторг) устроил вечер, и наша знать отплясывала до утра в честь Моршандо (министр торговли Франции), так неудачно навестившего Союз в такие траурные дни. И наши подхалимы не сумели показать своего «я», выявить настоящую советскую физиономию, сильную и независимую, и прилично выдержать траур, а расплясались.
Неужели оно сделано с согласия и благословения ПБ и ЦК? Неслыханное дело. Неужели мы, такая великая страна, так трагично потерявшая своего героя, не можем оплакивать его даже в присутствии своих гостей из Франции…
На следующий день Французское посольство дало ответный ужин, но без всяких танцев – они были более тактичны, чем наши министры»
Мария Анисимовна справедливо возмущена бестактностью Розенгольца – ей, ещё не были известны подлинные причины убийства Кирова! В те дни пока ещё функционировала версия, которую придумали оппозиционеры и проводил Ягода, — о том, что Киров был убит Николаевым на почве ревности.
Позднее, когда вскрылись причины и подробности теракта против Кирова, пирушка. – приём, организованный Розенгальцем, — открывается в ином свете и значении.
Как видно из дневника Сванидзе, на приёме не было никого из членов Политбюро и из окружения Сталина. Следовательно, под предлогом приёма в честь французского министра, были приглашены по особому списку только свои оппозиционеры-заговорщики – сторонники Троцкого. И плясали они, наверное, не «барыню», а свои «Шолом» и «Семь-сорок». Это было настоящее торжество по случаю удачно осуществлённой террористической акции. Они праздновали начало свершения «клики Сталина», потому что убийство Кирова было первым в целой серии запланированных терактов.
Этим торжеством они показывали сами себе и Троцкому, как они верны ему и сильны, никого и ничего не боятся, им наплевать на христианские и просто общепринятые правила поведения в дни похорон. Их распирает радость по поводу содеянного. Это подтверждается тем, что нарком внешней торговли Розенгольд и его подельники показывали на суде в Колонном зале в 1937 году.
Розенгольц: — Уже после суда над Пятаковым пришло письмо от Троцкого, в котором ставился вопрос о необходимости максимального форсирования венного переворота Тухачевским. В связи с этим было совещание у меня на квартире.
Вышинский: — А что это за письмо было, нельзя ли подробнее узнать?
Розенгольц: — Там Троцким ставилось несколько вопросов. Прежде всего, указывалось, что если будут медлить, то произойдёт то, что по частям будут разгромлены все контрреволюционные силы. Поэтому, поскольку уже значительный разгром кадров произведён, необходимо ряд возможных акций максимально ускорить.
Вышинский: — Например?
Розенгольц: — Главным образом ставилось два вопроса: первый вопрос – относительно того, чтобы в ответ на приговор по делу Пятакова ответить террористическими актами.
Вышинский: — В отношении кого?
Розенгольц: — В отношении руководителей партии и правительства и вопрос в отношении максимального форсирования военного переворота.
Вышинский: — Позвольте Крестинского сейчас спросить (Крестинскому): — Вы подтверждаете это?
Крестинский: — Да, подтверждаю. Совещание это было у Розенгольца. Это было в начале апреля. Мы на этом совещании говорили уже об аресте Ягоды и исходили из этого ареста как из факта. Об аресте Ягоды я узнал 2-3 апреля. Значит, это было в апреле месяце.
Вышинский: — Вы были также осведомлены об участии Ягоды в заговоре?
Крестинский: — Да, я об этом уже говорил вчера.
Вышинский: — Садитесь. Обвиняемый Розенгольц, продолжайте.
Розенгольц: — Тут же встал вопрос о теракте. Мы с Крестинским обсуждали вопрос о возможном террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.
Вышинский: — Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?
Крестинский: — Мы с ним говорили вообще о необходимости восстановить террористическую деятельность троцкистов, прервавшуюся после смерти Пятакова, и на эту тему мы говорили с Розенгольцем и Гамарником, говорили о необходимости террористических актов против руководителей партии и правительства.
Вышинский: — Против кого именно?
Крестинский: — Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович.
…Таким образом, выявляется, что убийство Кирова было началом целой серии террористических актов с целью захвата власти. Слухи, которые распускали троцкисты об устранении Кирова как конкурента Сталина, с полной очевидностью опровергаются как дезинформация, дымовая завеса, чтобы скрыть преступные замыслы самих заговорщиков.
Вожди и история[11]
В подавляющем большинстве нынешних сочинений о первых послереволюционных десятилетиях предпринят кардинальнейший «пересмотр» тех представлений об этом периоде истории, которые господствовали ранее…
В течение долгого времени все исторические победы и достижения преподносились как плоды разумения и деяния «вождей» –Ленина и Сталина. И ход событий с 1917 по 1953 год оказывался, в основном, попросту выражением деятельности вождей.
Но вот в чём странный и даже нелепый парадокс: авторы, которые со второй половины 1980-х годов начали взапуски проклинать Сталина, а затем Ленина, всецело сохранили в себе внушённое господствовавшей до 1956 года идеологией убеждение, что всё происходившее после 1917 года, в стране – результат мысли и воли вождей!
И для начала обратимся к ряду конкретных «решений» Сталина, дабы убедиться, что они были продиктованы ходом самой истории, а не его личными «замыслами».
* * *
Вот хотя бы первое по времени (конец 1924-1925 гг.) кардинальное сталинское решение о строительстве социализма «в одной стране», которое ранее восхвалялось, а теперь чаще всего проклинается как установка на «национал-большевизм». Между тем давно доказано, что Н.И. Бухарин выдвинул эту проблему ранее Сталина[12] и главное, обосновал её реализацию в двух обстоятельных статьях (которые тогда имели значительно большее влияние, чем сталинские статьи): «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» (1925) и «О характере нашей революции и о возможности победоносного социалистического строительства в СССР» (1926).
Совершившийся в 1925-1926 годы отказ от незыблемой ранее установки на мировую (или хотя бы западно-европейскую) революцию, без которой, мол ни о каком социализме в России не может быть и речи, являлся не волевым, а вынужденным актом. В своих «решениях» и Ленин, и Бухарин (который с конца 1925 до середины 1928 года играл в определении партийной линии безусловно первую роль), и далее Сталин так или иначе реагировали на изменения в экономическом и политическом бытии страны. Решение о немедленной коллективизации, которое в 1928 году выдвинул – уже самостоятельно (и в противовес Бухарину) – Сталин, было продиктовано не политической догмой, а реальным положением в экономике страны.
Вопрос о необходимости коллективизации вообще-то был решён (теоретически – как перспективный план) при Ленине, однако даже ещё в ноябре 1927 года Сталин говорил о коллективизации: «К этому дело идёт, но к этому дело ещё не пришло и нескоро придёт».[13] Тем не менее всего лишь через полгода в мае 1928-го, он выступил с докладом «на хлебном фронте», из которого со всей ясностью следовало, что коллективизация – неотложная, насущнейшая задача. И уже в 1929 году началось её глобальное практическое осуществление.
Ныне все знают, что коллективизация привела к тягчайшим и просто чудовищным последствиям. Позволю себе в связи с этим чисто личное отступление. Многое из того, что произошло в 1929-1933 годы, мне стало известно (прежде всего из бесед с М.М. Бахтиным) ещё в начале1960-х годов, и должен признаться: я пришёл тогда к полнейшему «отрицанию» послереволюционного пути страны.
В декабре 1927 года выявились непредвиденные трудности с «хлебозаготовками» – то есть закупкой у крестьян зерна (а не «продразвёрсткой»). Дело шло о создании необходимых запасов хлеба (для населения городов, для армии и т.д.). Но получить эти необходимые государственные запасы удалось лишь путём применения «чрезвычайных мер».
13 февраля 1928 года Сталин направил обращение «ко всем организациям ВКП(б)» под названием «Первые итоги заготовительной кампании и дальнейшие задачи партии» (между прочим, это обращение было впервые опубликовано лишь в 1949 году). А через два месяца, 13 апреля, Бухарин прочитал и тут же опубликовал пространный доклад: «Уроки хлебозаготовок, Шахтинского дела (о тогдашних «вредителях» в Донбассе – В.К) и задачи партии».
Главные ошибки оба вождя согласно усматривали в том, что крестьянам не было обеспечено потребное количество промышленных товаров, и они не были заинтересованы в продаже своего зерна (деньги оказались ненужными), и, с другой стороны, не велась решительная борьба с «кулаками», активно, мол, срывавшими хлебозаготовки. Здесь важно учитывать, что позднее, в процессе партийной борьбы, Бухарин был объявлен пособником «кулаков», и, как ни дико, это явная клевета и ныне многими принята на веру (хотя теперь принято не бранить, а восхвалять за это Бухарина).
Между тем в своём докладе 13 апреля 1928 года Бухарин даже резче, чем Сталин, говорил о борьбе с кулаками, обличая, в частности, тех коммунистов, которые «не видят необходимости форсированного наступления на кулака».[14]
Изложив результаты исследования В.С. Немчинова, Сталин поставил вопрос о том, «где же выход из положения?», и ответил:
«1) Выход состоит прежде всего… в переходе от индивидуального хозяйства к коллективному. 2) Выход состоит, во-вторых, в том, чтобы расширить и укрепить старые совхозы, организовать и развить новые крупные совхозы». Правда, Сталин добавил ещё: «3) Выход состоит, наконец, в том, чтобы систематически поднимать урожайность… индивидуальных крестьянских хозяйств»[15], — но это явно было уступкой прежним представлениям.
В последние годы очень много наговорено о порождённом спорами о коллективизации противостоянии Сталина и Бухарина. При этом необходимо иметь в виду, что решение о немедленной и всеохватывающей «сплошной» коллективизации было, в сущности, первым самостоятельным и действительно реализованным решением Сталина. Правда, Сталин и ранее пытался осуществить своё решение. Осенью 1922 года он выступал против создания Союза Советских Социалистических Республик, настаивая, чтобы Украина, Белоруссия, Азербайджан, Грузия, Армения вошли на правах «автономных республик» в состав существовавшей с 1917 года РСФСР (хотя против этого категорически возражал, например, ЦК КП Грузии).
Но решение Сталина было квалифицировано Лениным и большинством ЦК РКП(б) как проявление «великодержавного шовинизма» и 30 декабря 1922 года начал свою историю СССР. И в течение следующих пяти с лишним лет Сталин, в сущности, не выдвигал собственных кардинальных решений; он только поддерживал инициативы Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева (в 1923-1924 годах), а затем Н.И. Бухарина (в 1925-начале 1928 года).
* * *
Обратимся к ещё одному из известных «сталинских решений», теперь уже в сфере внешней политики, – «пакту» с Гитлером, заключённому 23 августа 1939 года. Этот «пакт» оценивался и как «мудрое» сталинское решение, предопределившее в конечном счёте возникновение «второго фронта», и, напротив, как крайне недальновидное (приведшее к тяжелейшим поражениям в 1941-м), и «позорное» (союз с фашистами). Сейчас меня интересует другое. Обе оценки – и позитивная, и негативная – обычно исходят из того, что «пакт» был выражением неожиданной личной инициативы Сталина, который ранее – это очевидно – выступал как непримиримый противник германского фашизма.
* * *
И ещё об одном решении Сталина. В 1947 году он выдвинул задачу борьбы с низкопоклонством перед Западом, притом поначалу речь шла не столько об идеологии в прямом, собственном смысле слова, сколько о положении в естественных и технических науках.
Одним из выражений этого нового курса была сталинская речь перед руководителями Союза писателей 13 мая 1947 года, которую зафиксировал (по памяти на следующий день, то есть, по-видимому, весьма точно) Константин Симонов: «А вот есть такая тема, которая очень важна, – сказал Сталин», – которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Всё чувствуют себя ещё несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Почему мы хуже? В чём дело? Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает. Надо бороться с духом самоуничижения»[16].
Это было, поскольку речь шла не об идеологии, а о науке, принципиально новой постановкой вопроса; до войны, в 1930-х годах, Сталин не раз безоговорочно утверждал как раз необходимость «ученичества» у Запада, прежде всего у США: «Мы бы хотели, чтобы люди науки и техники в Америке были нашими учителями а мы их учениками»[17].
Сталинское «указание» не было результатом его собственных размышлений: оно было вызвано письмом, которое в предыдущем, 1946 году направил Сталину один из виднейших учёных того времени П.Л. Капица. «Один из главных отечественных недостатков», согласно мысли Капицы, – «недооценка своих и переоценка заграничных сил». Так, например, А.Ф. Можайский ещё в 1881 году сконструировал прообраз самолёта, а Б.Л. Розинг в 1911-м осуществил первую лабораторную телепередачу, но практическая реализация этих открытий произошла позже в США. И русское первенство в создании – в 1954 году – АЭС в Обнинске и полёте – в 1957-м – спутника (что ввело это русское слово во все языки) было в сущности совершенно новым для России явлением, жажда которого и породила письмо П.Л. Капицы Сталину.
* * *
Любая революция в подлинном значении этого слова не может не быть воплощением «варварства» и «дикости», то есть, выражаясь не столь эмоционально, отрицанием, отменой всех выработанных веками правовых и нравственных устоев и норм человеческого бытия. Именно таков едва ли не главный вывод фундаментального сочинения о Великой французской революции, созданного ещё в 1937 году крупнейшим английским мыслителем Томасом Карлейлем, который в свои юные годы непосредственно наблюдал последний период этой революции.
Карлейль стремился осмыслить бесчисленные чудовищные злодеяния французских революционеров. Затоплялись барки, чьи трюмы были набиты не принявшими новых порядков священниками; но зачем жертвовать баркой? – продолжал Карлейль.– Не проще ли сталкивать в воду со связанными руками и осыпать свинцовым градом всё пространство реки, пока последний из барахтающихся не пойдёт на дно? И маленькие дети были брошены туда, несмотря на мольбы матерей. «Это волчата, – отвечала рота Марата, – из них вырастут волки». Потом… женщин и мужчин связывают вместе за руки и за ноги и бросают. Это называют «республиканской свадьбой». Вооружёнными палачами «расстреливались маленькие дети и женщины с грудными младенцами… Расстреливали по 500 человек зараз».
И образчик «предельной» (или, вернее, беспредельной) чудовищности: В Медоне существовала кожевенная мастерская для выделки человеческих кож; из кожи тех гильотинированных, которых находили достойными обдирания, выделывалась изумительно хорошая кожа наподобие замши.История, оглядываясь назад едва ли найдёт в целом мире более отвратительный каннибализм.Цивилизация всё ещё только внешняя оболочка, сквозь которую проглядывает дикая, дьявольская природа человека»[18], – так завершает Карлейль.
За четверть века (до начала Реставрации в 1814 году) Французская революция пожрала, по разным оценкам, от 3,5 до 4,5 млн. человеческих жизней. Это может показаться не столь уж громадной цифрой, если забыть, что население Франции было тогда в 6-7 раз меньше населения России эпохи её Революции (и, следовательно, гибель 4 млн. французов соответствовала гибели 25-30 млн. жителей России) и что в конце XVIII века не имелось тех средств уничтожения, которые «прогресс» создал к XX веку.
Известнейший специалист в области исторической демографии Б.Ц. Урланис писал о жертвах Французской революции: «…Этот урон был настолько значителен, что французская нация так и не смогла от него оправиться и он явился причиной уменьшения роста населения в Франции на протяжении всех последующих десятилетий»[19]. И в самом деле: ко времени Революции население Франции составляло 25 млн. человек, Великобритании – 11 млн., Германии – 4 млн, а к концу XIX века соответственно: 38 млн., 37 млн. и 56 млн.; то есть население Германии выросло в два с лишним раза, Великобритании – даже в три с лишним, а Франции – всего лишь на 50 процентов.
Ведь революция – это уничтожение – убийство! – существующего к моменту её начала общественного организма; и потому не только те, кто пытаются защищать уничтожаемый прежний строй, но даже и те, кто не борются против него, предстают как её враги. Один из вождей Французской революции, Сен-Жюст, обращаясь к соратникам, дал формулу, ставшую своего рода законом: «Вы должны карать не только предателей, но и равнодушных; вы должны карать всякого, кто пассивен в республике»[20].
* * *
Я обратился к Французской революции, в частности, потому, что варварство Российской революции пытаются «объяснить» некоей специфически «русской жестокостью». Между тем сопоставление реальной картины обеих революций неоспоримо свидетельствует, что всё происходившее с 1917 года в России если даже и не уступает, то и не превосходит дикость и гибельность происходившего после 1789 года во Франции. И необходимо сознавать, что двухсотлетняя даль времени и, кроме того, ежегодные пышные торжества в Париже 14 июля под звуки «Марсельезы» заслоняют чудовищные зрелища, разыгрывавшиеся перед тысячными толпами (гильотинировались и мальчики 13-14 лет, «которым, вследствие малорослости, нож гильотины приходился не на горло, а должен был размозжить череп»), и заглушают вопли людей, запертых в идущих на дно барках.
Нельзя не напомнить, что самый варварский террор приходится на первые пять революционных лет (до 1795 года), когда существовавший до 1789 года общественный организм ещё так или иначе сопротивлялся, боролся за жизнь.
И, возвращаясь к Российской революции, мы сможем убедиться, что дело здесь обстояло так же: самые дикие «методы» и самые громадные жертвы присущи первому пятилетию – до 1923 года.
В 1994 году были впервые опубликованы два поистине чудовищных приказа, отданных в июне 1921 года (когда, между прочим, Сталин ещё не был «генсеком»). Речь шла о бунте тамбовского крестьянства («антоновщина»), начавшемся в августе 1920 года и к июню 1921-го уже почти полностью подавленном. Тем не менее 12 июня командующий войсками Тамбовской губернии (приказ подписал также начальник штаба этих войск) объявил:
«Остатки разбитых банд и отдельные бандиты собираются в лесах. Для немедленной очистки лесов приказываю:
- Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось.
- Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов».
Это отношение к русским крестьянам, бунтовавшим против продразвёрстки (использование которой, кстати сказать, власти неоправданно затянули, что к тому моменту уже было официально признано), как к неким вредным существам, словно бы не имеющим человеческого статуса, о многом говорит. Но ещё более чудовищен был второй приказ, отданный через одиннадцать дней, 23 июня 1921 года:
«Опыт первого боевого участка показывает большую пригодность для быстрого очищения от бандитизма известных районов по следующему способу… По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60-100 наиболее видных лиц в качестве заложников… жителям даётся два часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей… Если население бандитов и оружия не указало по истечении двухчасового срока… взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники и вторично предлагается выдать бандитов и оружие. В случае упорства проводятся новые расстрелы и т.д. (это «и т.д.» бесподобно! – В.К)… Настоящее Полномочное комиссия ВЦИК приказывает принять к неуклонному исполнению».[21]
Как ни прискорбно, цитируемые приказы отдали (и проследили за их исполнением) бывшие русские офицеры, которые до революции, без сомнения, не могли даже вообразить себе подобные акции по отношению к русским крестьянам; это командующий войсками Тамбовской губернии М.Н. Тухачевский, начальник штаба Н.Е. Какурин и главный заправила – председатель Полномочной комиссии ВЦИК В.А. Антонов-Овсеенко (до революции он также был некоторое время офицером русской армии).
Все трое в 1930-х годах погибли, и их участь рассматривается как одно из проявлений варварского сталинского террора. Но согласитесь: их гибель – чем бы она ни была вызвана – меркнет перед их злодеяниями 1921 года по отношению к множеству людей.
В массовом сознании по сей день господствует совершенно ложное представление, согласно которому наибольшие человеческие потери приходятся на вторую половину 1930-х годов, в особенности на 1937 год. Это представление внедрялось в течение долгого времени идеологами, которые человеческие потери первых лет революции и периода коллективизации волновали не столь уже сильно или даже совсем не волновали. А погибших в «1937-м» эти идеологи воспринимали как близких им, «своих» людей.
В действительности человеческие потери 1918-1922 годов и даже 1929-1933 годов были прямо-таки несоизмеримо более значительными, нежели потери второй половины 1930-х годов.
В тщательном новейшем исследовании, осуществлённом сотрудниками Института социально-экономических исследований Госкомстата России Е.М. Андреевым, Л.Е. Дарским и Т.Л. Харьковой, показаны изменения количества населения страны в продолжении сорока лет – с 1920-го по 1959 год (см. в кн.: Население Советского Союза. 1922-1991. М., 1993). Эти подсчёты не претендуют на абсолютную точность, но возможные «погрешности» не могут быть сколь-нибудь существенными.
Подведём итог. Доля «исчезнувших» в 1918-1922-м – 19,9%, в 1923-1927-м – 7,7%, в 1929-1933-м – 11,9%, в 1934-1938-м – всего лишь 6,1% — меньше, чем в «мирных» 1923-1927-м!
Снижение смертности к 1937 году в сравнении с 1927-м обусловлено, в частности, развитием здравоохранения – особенно в сельской местности: с 1927-го по 1937 год количество коек в сельских больницах увеличилось в три, а сельских врачей – в два с половиной раза. Но тем не менее демографические показатели ясно свидетельствуют о том, что в 1937 году – в отличие от первого послереволюционного пятилетия и годов коллективизации – действительно массовой гибели населения страны не было.
Между тем мы располагаем не столь давно рассекреченными цифрами, точно зафиксировавшими количество смертных приговоров, вынесенных в 1937-1938 годах: их было 681692 (известно, к тому же, что не все приговоры приводились в исполнение). Конечно же, это страшная цифра, и мы ещё будем подробно обсуждать «загадку 1937 года», но всё же едва ли уместно говорить в связи с этой цифрой о «народе», ибо дело идёт о гибели всего 0,4% тогдашнего населения страны; такое количество не могло сколько-нибудь значительно повлиять на статистику умерших во второй половине 1930-х годов и вообще быть «замеченной» в этой статистике. Другое дело – соотношение процентной доли умерших в 1933 году (7,1% населения) и в 1937-м – (всего 2,1%): здесь очевидны миллионы погибших (в 1933-м). Тем более разительно сопоставление с долями умерших в течение «мирных» 1923-1927 годов (7,7 %– 10,7 млн.) и в 1918-1922 (19,9% или 29,5 млн). Поскольку в 1923-1927 годах развитие здравоохранения было не очень значительным, уместно считать, что из 19,9% 12,1 (19,9-7,7)% населения начала 1918 года – то есть 17,9 млн. (!)человек явились жертвами Революции. Словом, жертвы 1918-1922 годов (примерно 12% населения) и 1937-1938 годов (0,4 % населения, то есть в 30 раз меньше (!)) поистине несопоставимы.
Мне могут возразить, что множество смертей в первое послереволюционное пятилетие объясняется жестокой засухой 1921 года, вызвавшей массовый голод. То есть миллионы людей погибли из-за стихийного природного бедствия, а не из-за Революции. Однако тридцатью годами ранее, в 1891 году, засуха была ещё более широкомасштабной: неурожай охватил тогда территорию России с населением в 30 млн. (в 1921-м- 5 млн.) человек. И тем не менее, благодаря мерам, предпринятым и государством и обществом, голодных смертей в прямом, точном смысле этого слова в 1891-1892 годах, в сущности, не было; от недостаточного питания умирали лишь больные и слабые. Между тем в 1921-1922 годах миллионы стали жертвами тотального голода.
Те, кто погибли в 1918-1922 от голода и разрухи и, шире, от самого «состояния мира» в эти тяжкие годы, с объективной точки зрения представляют собой жертвы Революции.
* * *
Все пятнадцать арестованных в Зимнем дворце в 01.50 — 02.10 час. 26 октября (8 ноября) 1917 года министров Временного правительства (последнего его состава) были вскоре же освобождены, и большинство из них прожили долгую и по-своему содержательную жизнь. Министр исповеданий А.В. Карташёв эмигрировал, был одним из наиболее выдающихся историков Православия и умер в 1960 году в Париже в возрасте 85 лет. А его коллега министр путей сообщения А.В. Ливеровский никуда не уехал, играл немалую роль в транспортных делах страны, в том числе в героическом строительстве «Дороги жизни» во время немецкой блокады Ленинграда, — города, где он и скончался уважаемым человеком в 1951 году в возрасте 84 лет.
Вообще же из пятнадцати арестованных 26 октября министров семь остались в России, а восемь эмигрировали, живший в Франции военно-морской министр Д.Н. Вендеревский в 1945 году явился в посольство СССР, пил там за здоровье Сталина и даже успел стать гражданином СССР, хотя в 1946-м его постигла смерть (ему было 73 года). А исполнявший (в последние дни существования Временного правительства) обязанности военного министра генерал А.А. Маниковский не пожелал эмигрировать и стал – ни много ни мало – начальником снабжения Красной армии, правда, не надолго: в 1920 году он погиб в железнодорожной аварии.
Конечно, часть оставшихся в России министров не избежала репрессий, но умер насильственной смертью, насколько известно, только один из них – министр земледелия С.Л. Маслов. До 1929 года он был видным деятелем российской кооперации («Центросоюза»), а также преподавал в Московском университете и других высших учебных заведений. В 1930-м его отправили в ссылку, в 1934-м он вернулся в Москву, но 28 июня 1938 года был расстрелян НКВД. Казнь постигла также и одного из эмигрировавших – министра-председателя Экономического совета С.Н. Третьякова – внука одного из создателей галереи, С.М. Третьякова: в декабре 1943 года он был расстрелян (согласно другим сведениям, ему отсекли голову) немецкими нацистами как виднейший тогда агент советской (!) контрразведки в Париже (он стал им ещё в 1929 году – как раз в тот момент, когда в Москве его коллегу Маслова отстранили от руководящей работы в кооперации.
Забегая вперёд, отмечу, что судьбы народных комиссаров, сменивших в ночь на 26 октября министров Временного правительства, были гораздо более прискорбны: казнь постигла десять человек из пятнадцати (наркомов было столько же, сколько арестованных министров), к тому же из пяти умерших своей смертью трое «успели» скончаться раньше, чем над новыми властителями стал падать дамоклов меч Революции.
Широко известно только одно покушение на жизнь Ленина – 30 августа 1918. Но ещё 1 (14) января этого года автомобиль, в котором ехал Ленин по центру Петрограда, был обстрелян залпом из нескольких винтовок, и лишь находчивость сидевшего рядом соратника спасла вождя. Через четыре дня, 5(18) января, Ленин отправился разгонять Учредительное собрание, и ему, ввиду опасности, вручили револьвер, который был тут же у него украден и возвращён лишь на следующий день после настойчивых розысков. Далее, 10 марта в обстановке строжайшей секретности Ленин переезжает – в сущности бежит – из опасного Петрограда в Москву, и ему преграждает путь эшелон, переполненный анархически настроенными матросами; положение спасает сопровождающий беглецов вышколенный батальон латышских стрелков, без которых Ленин вообще едва ли уцелел бы в 1918-1919 годах.
9 июля 1918 года автомобиль Ленина был обстрелян из револьверов у Николаевского (позднее Октябрьского) вокзала в Москве. 30 августа его, что общеизвестно – тяжело ранили. А 19 января 1919 года его автомобиль около Сокольников остановил знаменитый тогда, пользуясь нынешним словечком «авторитет» Кошельков: предсовнаркома Ленин был вышвырнут (буквально) из своей машины, у него отняли бумажник и револьвер, а машину угнали т.д.
Всё это показывает, в какой стране, в каком мире правил диктатор. Цель моя только в воссоздании истинного положения в послереволюционной России.
Атмосфера революции создавала достаточно напряжённое положение и внутри самой власти. Хорошо известно, что любое существенное «решение» Ленина в 1917-1921 годах резко оспаривалось, многими его соратниками, и ему приходилось вести нелёгкую борьбу. Когда же в 1922 году его ослабила тяжёлая болезнь, он не раз «проигрывал».
Когда говорят о «завещании» Ленина, как правило, сосредоточивают всё на содержавшейся в нём «сенсационной» критике главных «вождей», особенно Сталина.Однако Ленин начал своё «завещание» заявлением о необходимости «предпринять ряд перемен в нашем политическом строе (а не перемен в личном составе руководства. – В.К). В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни» (с. 343); в ЦК тогда числилось 27 человек, и Ленин даже объявил, что в новый орган высшей власти следует «выбрать 75-100 новых членов… из рабочих и крестьян»(с. 384), которые, следовательно, должны были занять три четверти (!) мест в этом всевластном органе.
И вот что поистине примечательно: «опасный» и потому засекреченный элемент ленинского «завещания» обычно усматривают в критике «вождей», а ведь в основе своей эта критика стала общеизвестной из ряда публикаций уже в 1927 году. Между тем важнейшие суждения Ленина о необходимости «передачи» власти из рук профессиональных революционеров в руки рабочих и крестьян были опубликованы только в 1956 году!…Настоятельное предложение Ленина ни в коей мере не было реализовано, хотя он видел в нём «шаг государственной важности» (с. 483). Вообще, как уже сказано, с самого начала тяжёлой болезни Ленина его власть стали всё более урезывать.
* * *
В заключение целесообразно ещё раз сказать о существеннейшей «поправке» к подавляющему большинству нынешних рассуждений о варварстве и жестокости революционной политики. Как правило, эти крайне прискорбные явления пытаются объяснить, исходя из характера того или иного деятеля. Отсюда и проистекает возложение всей «вины» на Сталина, а в последнее время – и на Ленина.
Между тем варварство и жестокость были порождены самим существом революционной эпохи.
Когда 25 августа 1936 года были казнены Зиновьев и Каменев, Бухарин написал об этих людях, с которыми была теснейшим образом связана вся его жизнь: «Что расстреляли собак – страшно рад».[22]
Могут сказать, что эти слова вызваны стремлением «отмежеваться» от «врагов народа». Но в чрезмерной резкости проступает привычная для Бухарина готовность без каких-либо треволнений «голоснуть» (по его словечку!) за убийство людей.
И это не «личная» черта, а типовой признак всех вождей революции, то есть черта историческая, которую бессмысленно специально выискивать в Сталине или Ленине и пытаться «не замечать» в том же Бухарине.
Военный заговор[23]
В 1990 году я написал книгу «Расстрелянные маршалы», есть в ней очерк и о М.Н. Тухачевском. Очерк написан в «оправдательном» стиле, в соответствии с опубликованными в те годы газетными и журнальными статьями и реабилитационной эйфорией, которой поддался и я.
В ходе работы над книгой «Генералиссимус» я более глубоко разобрался в причинах репрессий, опираясь на новые архивные документы, рассекреченные в перестроечные годы. В связи с этим пусть не удивляет читателей иная оценка и иной подход к «делу Тухачевского», не совпадающие с тем, что было написано мной прежде.
Собирая и изучая материалы об этом очень громком «деле» 1937 года, я как и прежде стремился находить первоисточники – людей, имевших непосредственное отношение к событиям и подсудимым.
Одним из немногих свидетелей, который долгие годы работал рядом с заговорщиками, знал их с гражданской войны, был Молотов. Поэтому я не раз расспрашивал его во время наших бесед и даже высказывал мысли, которые у меня были:
— Крупнейшие военачальники в гражданскую войну столько подвигов свершили. Вы их хорошо знали, не было сомнения насчёт их «вражеской деятельности»?
Молотов твёрдо и, я бы сказал, даже жёстко ответил:
— В отношении этих военных деятелей у меня никаких сомнений не было, я знал их как ставленников Троцкого – это его кадры. Он их насаждал с далеко идущими целями, ещё когда сам метил на пост главы государства. Хорошо, что мы успели до войны обезвредить этих заговорщиков, – если бы этого не сделали, во время войны были бы непредсказуемые последствия, а уж потерь было бы больше двадцати миллионов, в этом я не сомневаюсь. Я всегда знал Тухачевского как зловещую фигуру…
Любопытно на этот счёт мнение Троцкого, высказанное в его книге «Сталин» (он пишет о себе в третьем лице):
«Все те, которые возглавляли Красную Армию в сталинский период – Тухачевский, Егоров, Блюхер, Якир, Уборевич, Дыбенко, Федько – были в своё время выделены на ответственные военные посты, когда Троцкий стоял во главе военного ведомства, в большинстве случаев им самим во время объезда фронтов и непосредственного наблюдения их боевой работы. Правда, почти все полководцы гражданской войны и строители армии оказались впоследствии «предателями» и «шпионами». Но это не меняет дела. Именно они отстояли революцию и страну. Если в 1933 году выяснилось, что Сталин, а не кто-либо другой строил Красную Армию, то на него, казалось бы, падает и ответственность за подбор такого командного состава. Из этого противоречия официальные историки выходят не без трудностей, но с честью: назначение изменников на командные посты ложится ответственностью целиком на Троцкого; зато честь одержанных этими изменниками побед безраздельно принадлежит Сталину»
Надо признать, логика на стороне Троцкого. Но и слова Молотова о том, что это его кадры, Троцкий фактически подтверждает: он их выбирал, назначал, выращивал.
Я предпринял немало усилий для того, чтобы познакомиться с материалами суда и следствия по делу так называемого «Заговора Тухачевского». Это было очень непросто, всюду, куда я обращался, следовали вежливые отказы. Даже председатель Верховного суда СССР В.И. Теребилов, который относился ко мне доброжелательно (мы оба были депутатами Верховного Совета СССР), и тот многозначительно поднял палец к потолку и сказал: «Это могут разрешить только там». Но в конце концов я своего добился. Листаю казённые, строгие страницы.
«Стенограмма — протокол
Заседание Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР по делу Тухачевского М.Н., Якира И.Э., Уборевича И.П., Корка А.И., Эйдемана Р.П., Фельдмана Б.М., Примакова В.М., Путным В.К.
Судебное заседание от 11 июня 1937 года, 9 часов утра.
Слушается дело по обвинению в измене Родине, шпионаже и подготовке террористических актов..»
Далее опять перечисляются фамилии всех обвиняемых. Дело рассматривается в закрытом судебном заседании..
«Подсудимым объявляется состав суда:
Председательствующий – Председатель Военной Коллегии Верховного Суда СССР армвоенюрист т. Ульрих В.В. Члены присутствия: зам. Наркома обороны СССР, начальник воздушных сил РККА командарм т. Алкенис Я.И., маршал Советского Союза т. Будённый С.М., Маршал Советского Союза т. Блюхер В.К., начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга т. Шапошников Б.М., командующий войсками Белорусского военного округа командарм 1-го ранга т. Белов И.П., командующий войсками Ленинградского военного округа командарм 2-го ранга т. Дыбенко П.Е., командующий войсками Северо-Кавказского военного округа командарм 2-го ранга т.Каширин Н.Д., и командир 6-го кавалерийского казачьего корпуса имени Сталина комдив т. Горячев Е.И.»
Может быть, увидев такой состав суда, подсудимые даже обрадовались, потому что перед ними были их товарищи по гражданской войне, которые хорошо знали об их боевых делах и с которыми они и после войны были в добрых, дружеских отношениях. Но…. Приговор был беспощадный и однозначный.
Даже из краткой стенограммы видно, что бывшие боевые товарищи добивались от подсудимых признания. Видимо, это объясняется тем, что до начала заседания судьи были ознакомлены работниками НКВД с той фальшивкой, которая была подброшена гестапо. И они поверили ей, читая выглядевшие абсолютно подлинными письма Тухачевского, в которых он излагает планы заговора по свершению существующей власти.
Как видно из стенограммы, материалы, изложенные в агентурных сведениях, на процессе не фигурировали. В деле их тоже нет, их по правилам контрразведывательных органов нельзя было рассекречивать.
Так что же получается – подсудимые не виновны? Я склоняюсь к тому, что обвинение в шпионаже надуманное. Не были подсудимые шпионами, ни немецкими, ни японскими. Один из инициаторов создания компромата против Тухачевского – шеф политической разведки Германии Вальтер Шелленберг – в своих мемуарах «Лабиринт», изданных в России в 1991 году пишет:
«В своё время утверждалось, что материал, собранный Гейдрихом с целью запутать Тухачевского, состоял большей частью из заведомо сфабрикованных документов. В действительности же подделано было очень немного – не больше, чем нужно для того, чтобы заполнить некоторые пробелы. Это подтверждается тем фактом, что всё весьма объёмистое досье было подготовлено и представлено Гитлеру за короткий промежуток времени в четыре дня. Решено было установить контакт со Сталиным через одного из немецких дипломатических агентов, работавших под началом штандартенфюрера СС Беме, немецкого эмигранта, проживавшего в Праге. Через него Беме установил контакт с доверенным другом доктора Бенеша, тогдашнего президента Чехословацкой Республики. Доктор Бенеш сразу же написал письмо лично Сталину, от которого к Гейдриху по тем же каналам пришёл ответ с предложением установить контакт с одним из сотрудников советского посольства в Берлине. Мы так и поступили, названный русский моментально вылетел в Москву и возвратился в сопровождении личного посланника Сталина, предъявившего специальные полномочия от имени Ежова, бывшего в то время начальником ГПУ. Сталин запрашивал, в какую сумму мы оцениваем собранный материал. Ни Гитлер, ни Гейдрих и не помышляли о том, что будет затронута финансовая сторона дела. Однако, не подав и виду, Гейдрих запросил три миллиона рублей золотом, которые эмиссар Сталина выплатил сразу после самого беглого просмотра документов. Материал против Тухачевского был передан русским в середине мая 1937 года».
Отметим некоторые сомнительные моменты в этой цитате.
Сталин едва ли сам «запрашивал» и торговался о стоимости «материала». Дата передачи компромата «в середине мая 1937 года» свидетельствовала о том, что этот материал запоздал, так как «дело Тухачевского» по всем параметрам уже было сформировано к маю, маршал был арестован 22 мая и уже 25 мая дал признательные показания.
Значит, фальшивка не сработала? Может быть, и заговора не было?
По этому поводу документы и сами подсудимые дают ответ однозначный – заговор был. Это не значит, что у них были членские билеты какой-то организации, что велись протоколы её заседаний.
А что же было?
Были конкретные заговорщические дела и планы по «дворцовому перевороту», устранение Сталина и его сторонников. Власть! Власть! Не зря Тухачевского называли «Красным Наполеоном». Вот факты открытого судебного процесса 1938 года:
Вышинский: — Насколько я понимаю, по вашей концепции так выходило, что основная ваша надежда в этом преступном замысле была на группу Тухачевского. Так это?
Розенгольц:-Да.
Вышинский: — С этой группой прямую и непосредственную связь держал кто?
Розенгольц: — Крестинский, он всё время торопил Тухачевского.., Момент на котором я остановился, это совещание, которое было с Тухачевским. Оно было в конце марта. Крестинский на очной ставке внёс поправку, что оно было в начале апреля. Но это разногласие несущественное. Было совещание с Тухачевским.
Вышинский: — Когда было совещание, дайте точную дату.
Розенгольц: — Это было в конце марта 1937 года. На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твёрдо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая, ему удастся этот военный переворот осуществить.
Вышинский: — В чём заключался план этого контрреволюционного выступления?
Розенгольц: — Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, накоторый он наиболее сильно рассчитывал, — это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким-нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить кремлёвскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства…
Вышинский: — Значит, Тухачевский заявил, что в первой половине мая он поднимет восстание?
Крестинский: — Да, он это заявил..
Розенгольц: — Относительно Гамарника основным моментом является то, что Гамарник сообщил о своём предположении по-видимому, согласованному с Тухачевским о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причём Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной мере пользуется партийным, политическим авторитетом в войсковых частях. Он рассчитывал, что в этом деле ему должны помочь некоторые из командиров, особенно лихих.
Вышинский: — Значит, кроме того, что Тухачевский вас посвящал в план своего преступного заговора, вас также посвящал в этот план и Гамарник?
Розенгольц: — Да.
Родственница Тухачевского, Лидия Норд, издала в Париже книгу «Маршал М.Н. Тухачевский». Она бывала в семье Михаила Николаевича, слышала его беседы с единомышленниками – Уборевичем, Якиром, Фельдманом и другими. Она восхищается остроумием и иронией, искрящимися в их словах в адрес Сталина, Ворошилова. Она открыто пишет о том, что этих «ортодоксов» собирались «убирать». О тональности и направленности, в которых велись беседы, читатели могут судить по одной цитате из книги Лидии Норд:
«Мне совершенно непонятно германофильство Сталина, — говорил Михаил Николаевич. — Сначала я думал, что у него только показной интерес к Германии, с целью показать «свою образованность»…. Но теперь я вижу, что он скрытный, но фанатичный посланник Гитлера. Я не шучу. Это такая ненависть, от которой только один шаг до любви… Стоит только Гитлеру сделать шаг к Сталину, и наш вождь бросится с раскрытыми объятиями к фашистскому вождю. Вчера, когда мы говорили частным порядком, то Сталин оправдал репрессии Гитлера против евреев, сказав, что Гитлер убирает со своего пути то, что мешает ему идти к своей цели, и с точки зрения своей идеи Гитлер прав. Успехи Гитлера слишком импонируют Иосифу Виссарионовичу, и если внимательно приглядеться, то он многое копирует у фюрера. Немалую роль, по-моему, играет и зависть к ореолу немецкого вождя.. Как ни говорите, и «чином» Гитлер выше – всё-таки был ефрейтором, а наш даже солдатом не был. Стремление первого лезть в полководцы оправданно – «плох тот капрал, который не мечтает стать генералом», а вот когда бывший семинарист хочет показать, что он по меньшей мере Мольтке, — это смешно, а при нынешнем положении вещей и очень грустно. И ещё печальнее то, что находятся люди, которые вместо того, чтобы осадить его, делают в это время восторженные физиономии, смотрят ему в рот, как будто ожидают гениальных мыслей…»
Но несмотря ни на что, наши доморощенные «демократы» как глухие и слепые пишут и пишут в газетах, журналах, сочиняют целые книги, вещают с экранов телевизора о насилии над заговорщиками, их невиновности.
Реальные события и факты не подтверждают этих измышлений. Вот подлинный документ, собственноручно написанный Тухачевским на первом же допросе!
Народному комиссару
Внутренних дел Н.И. Ежову
Будучи арестован 22-го мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 25-го и сегодня 25-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию всё касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа.
Основание заговора относится к 1932-му году. Участия в нём принимали Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и др., о чём подробно покажу дополнительно.
25.5.37 Тухачевский
Следователь Ушаков (Ушамирский) Зиновий Маркович, который вёл дело Тухачевского, а позднее сам был арестован, рассказывал:
«Я его пальцем не тронул и был поражён, что такой сильный физически и духовно (маршал, герой войны) так сразу во всём признался», Ушамирский объясняет это тем, что он выложил Тухачевскому все материалы, которыми располагал, включая и показания сообщников, и Тухачевский, внимательно прочитав их, понял, что ему не вывернуться.
На первом же допросе Тухачевского 25 мая (маршала привезли из Куйбышева на Лубянку 25 мая) была проведена очная ставка с однодельцами.
На этой очной ставке, вполне естественно, сначала Тухачевский отрицал своё участие в заговоре.
А уличавший его Фельдман позже написал: «Я догадывался наверняка, что Тухачевский арестован, но я думал, что он, попав в руки следствия, всё сам расскажет – этим хоть немного искупит свою тяжёлую вину перед государством, но, увидев его на очной ставке, услышал от него, что он всё отрицает и что я всё выдумал…»
Имеется также заявление Тухачевского. От того же 25 мая 1937 г. – об очных ставках с Примаковым, Путной и Фельдманом: «Мне были даны очные ставки с Примаковым, Путной и Фельдманом, которые обвиняют меня как руководителя антисоветского военно-троцкистского заговора. Прошу представить мне ещё пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания».
Просьбу Тухачевского удовлетворили, очные ставки состоялись. Однодельцы показали правду. И тогда Тухачевский в тот же день написал приведённое выше короткое признание. Он даёт обещание: «Обязуюсь самостоятельно изложить следствию всё касающееся заговора…» «Обещание маршал выполнил. На дальнейших допросах назвал несколько десятков заговорщиков. Все были арестованы и расстреляны.
В недавние перестроечные времена натужно искали свидетельства о пытках, которым якобы подвергался маршал Тухачевский. Одно из них опубликовано в «Военно-историческом архиве» № 1 – 1997г:
«Вот некоторые сведения, раскрывающие причины, в силу которых Тухачевский вынужден был дать ложные показания. Бывший сотрудник НКВД СССР, член КПСС Вул в 1956 г. сообщил:
«Лично я видел в коридоре дома 2 Тухачевского, которого вели на допрос к Леплевскому, одет он был в прекрасный серый штатский костюм. А поверх него был одет арестантский армяк из шинельного сукна, на ногах лапти. Как я понял, такой костюм на Тухачевского был надет, чтобы унизить его. Всё следствие по делу Тухачевского и других было закончено очень быстро… Помимо мер физического воздействия, определённую роль в получении показания сыграли уговоры следователей».
Допустим, надели «арестантский армяк». Эту одежду содержащийся во внутренней тюрьме Тухачевский был просто обязан надеть. Но «прекрасный серый костюм» всё же с маршала не сняли. Ну а «лапти» полностью на совести Вула, это очевидно. Вул мог бы придумать что-нибудь более эффектное – железные кандалы, например, или деревянные колодки. И вообще, не маловато ли всего этого, чтобы «физически» сломить такого несомненно стойкого человека, каким был Тухачевский? Других «физических воздействий» на него, как видим не было. Зачем же оскорблять маршала таким подозрением в малодушии? Он был человек сильный духом и телом.
Так произошло и с комкором Фельдманом (бывшим начальником управления по учёту командных кадров РККА). Он был арестован 15 мая 1937 года как один из соучастников подготовленного Тухачевским «дворцового переворота». В первый же день, сразу после ареста, Фельдман написал следователю (Ушамирскому) Ушакову:
«Вы и н-к особого отдела товарищ Леплевский, который также беседовал со мною, предъявили обвинение в военно-троцкистской антисоветской организации и предлагаете встать на путь чистосердечного раскаяния. Прошу ознакомить меня с фактами, изобличающими меня в участии в вышеназванной организации. После этого мне легче будет разобраться в этом вопросе».
Все документы и улики Фельдману были предъявлены. И на первом же допросе 16 мая 1937 года он показал, что в военно-троцкистскую организацию его вовлёк в 1934 году Примаков, что военно-троцкистская организация возглавлялась Тухачевским.
Через несколько дней Фельдман на очной ставке уже сожалеет, что маршал для облегчения вины сразу же не признаётся. А его личные отношения со следователем Ушамирским тоже совсем не похожи на пытки и истязания. Вот одна из записок Фельдмана Ушакову (Ушамирскому):
«Помощнику начальника 5 отдела ГУГБ НКВД Союза ССР товарищу Ушакову. Зиновий Маркович! Начало и концовку заявления я написал по собственному усмотрению. Уверен, что вы меня вызовете к себе и лично укажете, переписать недолго… Благодарю за ваше внимание и заботливость – я получил 29-го печенье, яблоки, папиросы и сегодня папиросы, откуда, от кого, не говорят, но я то знаю, от кого. Фельдман 31.V.1937г.»
Здесь следует напомнить, что Фельдман был одной из зловещих фигур в организации репрессий. Как выяснилось на следствии (и мы говорили об этом выше), троцкисты многие мероприятия партии и правительства доводили до абсурда, желая вызвать недовольство советских людей. Так они действовали при раскулачивании и такую же тактику применили при репрессиях.
Не кто иной, как Фельдман, будучи начальником управления по учёту командного состава РККА, разработал директивную инструкцию об особом учёте «О.У.» Есть документы, убедительно подтверждающие это. Например, составленный в апреле 1964 года секретный доклад управления кадров Министерства обороны СССР «О нарушении законности по отношению к командному, политическому и начальствующему составу в период культа личности Сталина». К докладу приложен «Список бывших военнослужащих от комбрига и выше, в отношении которых отменены решения о привлечении их к уголовной ответственности». Это самый полный «список» — на 274 страницах, который мне доводилось видеть.
Документы эти, как видно из названия доклада, составлены в период хрущёвского развенчания «культа личности Сталина». Составлены, скорее всего, по указанию «развенчателя» и, следовательно, несут в себе оправдательную тенденциозность.
Но подлинные документы, приведённые в том же докладе, позволяют говорить об обратном. Вот как выглядит по ним роль того же Фельдмана.
В докладе кадровиков, в частности, говорится:
«Необоснованные репрессии по отношению к командно-начальствующему составу Советской Армии и Военно-Морского Флота, увольнения и аресты по политическим мотивам в значительных размерах начались в 1935 году после злодейского убийства С.М. Кирова.
Многие командиры и начальники были исключены из партии и уволены из армии в связи с проверкой партийных документов, которая проводилась с мая 1935 года по февраль 1936 года.
Так, в записке бывшего нач. ОРПО ПУ РККА корпусного комиссара Троянкера Б.У. на имя нач. ПУ РККА армейского комиссара 1 ранга Гамарника Я.Б. от 10.12.1935 г. сообщалось, что уже к 1 декабря 1935 г. было исключено из партии в связи с проверкой партийных документов 2948 человек, из которых 60-70 % составлял командно-начальствующий (без политработников) состав. В октябре 1936 года бывший начальник Управления по командно-начальствующему составу комкор Фельдман Б.И. докладывал наркому обороны, что командующими войсками военных округов пачками представляются к увольнению из армии лица командно-начальствующего состава. Основная причина: троцкизм или связь с троцкистами. При проверке же оказывается, что много представлений необоснованных».
То есть Фельдман был очень обеспокоен тем, что арестовывают и увольняют из армии «троцкистов», и открыто защищал их. Это, как говорится, официальная сторона дела. А неофициальная, по показаниям самого Фельдмана после ареста, заключалась в том, что он придумал, как вывести из-под удара своих единомышленников-троцкистов, и доложил об этом одному из руководителей военного заговора – Гамарнику. Гамарник эту идею, понятно, одобрил.
Как и компрометирующее доведение до абсурда решений партии и правительства, так и эта защита маскировались под особое рвение в выполнении указаний Сталина и Ворошилова по очищению армии от врагов и ненадёжных элементов, выявленных после убийства Кирова.
А вот ещё один подлинный документ
«Секретно»
Заместителю народного комиссара
Обороны СССР
армейскому комиссару 1-го ранга
тов. Гамарнику Я.Б.
14 января 1937 г.
Во исполнение ваших указаний о введении условного шифра в отношении лиц начсостава, увольняемых по политико-моральным причинам, докладываю:
Наиболее приемлемым вариантом, не нарушающим Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА, является установление особой нумерации приказа.
После номера приказа проставляются буквы «ОУ» (особый учёт).
В остальном форма приказа ничем не будет отличаться от обычных приказов по личному составу.
Внешне эти приказы будут иметь такой вид:
«Приказ
Народного Комиссара Обороны Союза ССР
по личному составу
№ 115/ОУ
г. Москва
Командир взвода № стрелкового полка лейтенант Семёнов Иван Семёнович освобождается от занимаемой должности и увольняется в запас РККА по ст. 43 п. «б» «Положения о прохождении службы командным начальствующим составом РККА со званием лейтенант запаса».
Все уволенные по приказам НКО с данным шифром будут браться на особый учёт с тем, чтобы не приписывать их к войсковым частям, не зачислять в переменный состав тер. Частей, не призывать в РККА по отдельным заданиям и нарядам и не направлять в войска в начальный период войны. В случае утверждения вами этого мероприятия я дам соответствующие указания командующим войсками военных округов (флотов).
Начальник УНКС Фельдман»
С таким «шифром Фельдмана» были уволены из армии тысячи командиров, и почти все они сразу же по прибытию на место жительства арестовывались, как только местные органы НКВД видели на их документах шифр «ОУ», — он, собственно, был сигналом для ареста. Шифр «ОУ» являлся страшным «клеймом» для латышей, поляков, эстонцев, литовцев, финнов, корейцев, китайцев и лиц других национальностей, не входивших тогда в Советский Союз.
Кроме того, в этом приказе говорилось: «Выявить всех родившихся, проживающих или имеющих родственников в Германии, Польше и других иностранных государствах и наличие связи с ними.
Все командиры с шифром «ОУ», вне зависимости от их честности, опыта работы, партийности, участия в гражданской войне, отличий по защите Родины, были уволены из Красной Армии. Списки этих уволенных в запас командиров направлялись в НКВД. Нетрудно догадаться об их дальнейшей судьбе – в НКВД «рулили» единомышленники Фельдмана, начиная с наркома Ягоды.
В числе многих уволенных с клеймом «ОУ» был, например, комдив Данило Сердич, серб по национальности, которого высоко ценил Жуков. Сердич командовал дивизией, в годы гражданской войны проявил себя исключительно храбрым человеком, был награждён двумя орденами Красного Знамени и Почётным оружием. В дни Октябрьской революции он командовал сводным отрядом Красной гвардии в Петрограде и являлся одним из активнейших участников революции. По национальности он был серб, и этого оказалось достаточно, чтобы под общую метёлку его уволили. Ну а как только он со злополучным шифром «ОУ» вышел из рядов армии, его тут же арестовали и расстреляли.
С клеймом «ОУ» был арестован и поляк комбриг Рокоссовский.
Любопытен и такой пример из книги бывшего министра юстиции РФ В. Ковалёва «Два сталинских наркома» (Москва, 1995, издание «Универс»). Эта книга министра-демократа содержит злую антисталинскую направленность. Она, по расчёту Ковалёва, должна разоблачить Сталина и его подручных в жестокости репрессий.
Действительно, вакханалия репрессий быстро стала неуправляемой. «Тройки» и «двойки», словно соревнуясь в эффективности, с пулемётной скоростью решали судьбы людей. Число осуждённых к высшей мере наказания стремительно росло. Даже возникла проблема индустриализации методов уничтожения. И она была решена.
Конкретные данные на этот счёт стали известны много лет спустя из материалов рассекреченного уголовного дела бывшего начальника административно-хозяйственного отдела Управления НКВД по Московской области Исая Давидовича Берга. В книге Ковалёва говорится о нём следующее:
«Берг тогда являлся начальником оперативной группы по приведению в исполнение приговоров с применением автомашины (душегубки), объясняя это тем, что он выполнял указание руководства УНКВД МО и что без них невозможно было бы исполнить столь большое количество расстрелов, к которым арестованных приговорили три «тройки» одновременно.
Из рассказов на допросах Берга и из разговоров, которые ходили среди сотрудников УНКВД МО, было известно, что процедура приведения приговоров в исполнение, организованная Бергом, носила омерзительный характер, приговорённых к расстрелу арестованных раздевали догола, связывали, затыкали рот и бросали в машину, имущество арестованных под руководством Берга расхищалось.
Не станем подробно рассматривать дело И.Г. Берга, ибо это не предмет нашего повествования. Отметим, что подобных ему «изобретателей» и «умельцев» в оперативных подразделениях по приведению смертных приговоров в исполнение было немало».
Напрасно министр не пожелал «подробно рассматривать», если бы он этим занялся, то обнаружил бы и других коллег Берга.
Гамарник, Тухачевский и другие заговорщики – одного поля ягоды. Об этом свидетельствует и тот факт, что ни один из них не заступился ни за кого из многих тысяч боевых соратников по гражданской войне, отправленных Фельдманом в мясорубку репрессий. Это было их общее дело: истреблять «ленинскую гвардию», вызывать недовольство в армии и народе, компрометировать политику Сталина.
Чистка партии и армии была нужна, её проводил Сталин, это очевидно, и не надо его оправдывать. Но и тот факт, что троцкисты и оппозиционеры подстроились в этом деле к линии партии по очистке и, как во многих прежних делах, извратили её до абсурда, превратив действительно в кровавую вакханалию, тоже отрицать нельзя.
Ещё одно любопытное документальное подтверждение принадлежит одному из тех, кто в 20-е – 30-е годы осуществлял оппозиционную линию Троцкого. Его имя Михаил Шрейдер. Он написал книгу «НКВД изнутри. Записки чекиста». (М. 1995). Шрейдер прошёл много ступеней чекистской службы и действительно всё знал в ней «изнутри».
С ностальгической теплотой он вспоминает «товарищей» по карательной службе: А. Агранова (Соренсона), начальника управления тюрем Аветера, начальника Гулага М. Бермана, его зама Раппопорта, начальника Беломорских лагерей А. Когана, начальника главного управления Л. Бельского, начальника Беломоро-Балтийского лагеря С. Фирина и много других с подобными фамилиями (которые перечислял сам автор).
С ними Шрейдер занимался расказачиванием, раскулачиванием, истреблением христианских священнослужителей: 600 000 русских людей – царских офицеров, попов и кулаков с русскими фамилиями. Шрейдер не без гордости заявляет: «В тюрьмах и лагерях с конца 20-х – середины 30-х годов был образцовый порядок».
Другие авторы – Л. Гордон, Э. Клопов в книге «Что это было»» (М, 1989) сообщают:
«На первой стадии коллективизации, конец 1929 года – первое полугодие 1930 года, было раскулачено свыше 320 000 семей.. (Если в каждой семье минимум 3 человека – это уже миллион – В.К). На второй стадии коллективизации – с осени 1930 года до лета 1931 года – репрессиям подверглись новые сотни тысяч семей.. Таким образом, только в 1929-1931 гг. было раскулачено почти 600 000 семей. Можно заключить, что число арестованных, сосланных и иным образом пострадавших на протяжении (только) первых лет коллективизации, достигает 4-5 миллионов человек».
Таков «образцовый порядок», который навели Шрейдер и перечисленные им сослуживцы, а Троцкий, как выяснилось, был их главный организатор, вдохновитель и опекун.
И тогда встаёт вопрос – причём здесь Сталин, на которого навешивают эти миллионные цифры количества репрессий 20-х – 30-х годов?
А что касается военного заговора – тем, кто ещё сомневается в нём, нелишне перечитать приведённый выше отрывок из стенограммы судебного процесса. Никаких пыток – спокойный диалог. Нет намерения оговорить Тухачевского, лишь деловое изложение обстоятельств: существует план «дворцового переворота», намечены дата и силы, которым предстоит его осуществлять, определено, кого убивать в первую очередь.
Можно полагать, что эти и другие сведения (разговоры на квартирах) доходили до Сталина сразу же после встреч и совещаний, в том числе и тех, на которых обсуждался план контрреволюционного восстания. Регулярно и безотказно работала служба подслушивания, активно действовали разного рода информаторы.
Сталин ещё даже промедлил: арестовали Тухачевского 22-го, а на Лубянку привезли 25 мая. Рисковал Сталин. Очень рисковал. По показаниям ещё одного заговорщика, на секретной сходке Тухачевский стучал кулаком по столу и кричал: «Я не могу больше ждать. Вы что хотите, чтобы нас арестовали как Пятакова и Зиновьева и поставили к стенке»?
Сталин, безусловно, знал и об этом, но арест маршала был оформлен, как полагается – решением Политбюро и санкцией генерального прокурора.
Только и слышишь сегодня: «Сталин – кровавый злодей, уничтожил тысячи невиновных, обезглавил Красную Армию, истребив 40 тысяч командного состава».
Как же так – заговорщики признали свою вину, умоляли суд о пощаде, а нынешние опровергатели их преступных деяний истошно кричат на весь мир: «Не было этого, их вынудили под пытками, им всё приписали, подтасовали».
Впрочем пытки были, были массовые незаконные аресты и расстрелы, но их осуществляли работники НКВД, суда и прокуратуры из числа троцкистов, оппозиционеров, заговорщиков, которых, кстати, выявлял и обезвреживал Берия. Они сами признавались в применении «физических методов» на следствии.
Было два периода репрессий: первый – до середины 30-х годов (троцкистский), второй (сталинский) – после убийства Кирова.
Пытки и какое-либо воздействие на подсудимых в открытых процессах в Колонном зале и на заговорщиков Тухачевского, как установлено, не применялось. Говорят, Сталин сам следил за ходом этих судов. Факты это подтверждают. Не только следил, но и встречался с некоторыми подсудимыми по их просьбе, по их письмам, напоминавшим о старой дружбе, о признании вины и раскаянии.
Много раз в прессе последних лет говорилось о сорока тысяч репрессированных командиров. Причём они представляются как расстрелянные, а не просто репрессированные.
Утверждается также, что подобное истребление продолжалось на протяжении всего периода деятельности Сталина. Однако документы и факты не подтверждают этого обвинения. Всплеск массовых репрессий относятся к тридцатым годам, когда несколько десятков тысяч командиров истребили Фельдман, Гамарник и их соратники по военному заговору.
В 1938 году Сталин сам ужаснулся от допущенных троцкистами перегибов. Тогда на пленуме ЦК ВКП(б) было принято специальное постановление с названной впервые цифрой – 40 тысяч репрессированных. Вот этот документ:
« Постановление Совета народных комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б). СНК СССР и ЦК ВКП(б)отмечают, что за 1937-1938 годы под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистили СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, белых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьёзную опору иностранных разведок в СССР и, в особенности, разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.
Массовые операции по разгрому и выкорчёвыванию враждебных элементов, проведённые органами НКВД в 1937-1938 годах при упрощённом ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры…»
Далее приводятся конкретные примеры нарушения законности и указывается одна из причин массового террора:
«Такого рода безответственным отношением к следственному производству и грубым нарушением установленных законом процессуальных правил нередко умело пользовались пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры – как в центре, так и на местах – враги народа. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей, а в тоже время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты имели место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах…
В целях решительного устранения изложенных недостатков и надлежащей организации следственной работы органов НКВД и Прокуратуры – СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:
- Запретить органам НКВД и прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.
В соответствии со статьёй 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора.
- Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях РК милиции.
Впредь все дела в точном соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрении судов или особого совещания при НКВД СССР.
Установить, что за каждый неправильный арест наряду с работниками НКВД несёт ответственность и давший санкцию на арест прокурор…»
Вот выдержки из выступления на пленуме Сталина:
«- В ходе своевременного и правильного очищения наших вооружённых сил от проникшей в них иностранной агентуры товарищ Ворошилов и его заместители по наркомату обороны явно перестарались. Доверившись «информации», которую получали от бывшего наркома НКВД Ежова, уволили из вооружённых сил около 40 тысяч опытных командиров – якобы за политическую неблагонадёжность. Большинство было уволено под прикрытием ставших модными лозунгов: за связь с врагами народа или за потерю бдительности. Достаточно было НКВД СССР установить, что среди знакомых военнослужащего или среди тех, с кем он повседневно общался по службе, оказался разоблачённый агент иностранной разведки, чего он, конечно, не знал и знать не мог, чтобы такого командира немедленно увольняли из вооружённых сил.
(Воспоминание О.У. Фельдмана – В.К)
Товарища Ворошилова, конечно, можно понять. Потеря бдительности – дело крайне опасное: ведь для того, чтобы осуществить успешное наступление на фронте, нужны сотни тысяч бойцов, а чтобы провалить его – два-три мерзавца- предателя в Генеральном штабе. Однако чем бы ни оправдывали увольнение 40 тысяч командиров из вооружённых сил – это мероприятие не только чрезмерное, но и крайне вредное во всех отношениях. Центральный Комитет партии поправил товарища Ворошилова.
К январю 1938 года в армию и на флот возвращено 11 тысяч ранее уволенных опытных в военном деле командиров. Наши враги за рубежом в провокационных целях распространяют слухи о массовых расстрелах, которые якобы имели место в Советском Союзе, проливают крокодиловы слёзы по разоблачённым нами и расстрелянным своим агентам, по всем этим Тухачевским, Егоровым, Якиром. Утверждают, что разоблачение иностранной агентуры в СССР якобы понизило боеспособность советских вооружённых сил, а число расстрелянных в Советском Союзе чуть ли не перевалило за миллион человек. Это провокационная клевета. В 1937 году за контрреволюционные преступления судебными органами осуждено 841 человек. Из них расстрелян 121 человек.
В 1938 году по статьям о контрреволюционных преступлениях органами НКВД было арестовано 52372 человека, при рассмотрении их дел в судебных органах осуждён был 2731человек, из них расстреляно 89 человек и 49 641человек оправдан. Такое большое количество оправдательных приговоров подтвердило, что бывший нарком НКВД Ежов арестовывал многих людей без достаточных к тому оснований, за спиной ЦК партии творил произвол, за что и был арестован 10 апреля 1939 года, а 4 апреля 1940 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР провокаторы Ежов и его заместитель по НКВД Фриновский расстреляны. Что касается большинства заключённых, находящихся в лагерях системы ГУЛАГа НКВД СССР, то это обычные уголовники, которых в интересах безопасности советского народа нельзя держать на свободе.
Иностранная же агентура, которая всегда организует и провоцирует антисоветские выступления, нами уничтожена. То, что мы, товарищи, очистили вооружённые силы от заговорщиков и предателей, освободили страну от иностранной агентуры, — большая заслуга коммунистической партии перед советским народом. Без этого нельзя было бы осуществить хорошую подготовку страны к обороне, ведь расстрелянные враги народа основной своей задачей ставили свержение советского строя, восстановление капитализма и власти буржуазии в СССР, который бы в этом случае превратился в сырьевой придаток Запада, а советский народ – в жалких рабов мирового империализма.
Важное место в планах врагов народа занимали: подрыв экономической и военной мощи СССР, содействие иностранным агрессорам в деле нападения на СССР, подготовка военного поражения СССР…»
Это сказано Сталиным до Великой Отечественной войны. Нетрудно предположить, какие злодеяния учинили бы троцкисты (хорошо организованные), осуществляя свои планы по содействию гитлеровской и японской армиям.
Далее Сталин рассказал о планах троцкистов – планах, удивительно схожих с тем, что произошло с нашей страной в 80-е и 90-е годы. Можно только изумляться стратегической прозорливость Иосифа Виссарионовича.
« — Захватив власть и установив бонопартистские порядки в стране, опираясь на вооружённое ими контрреволюционное отребье, на уголовные и деклассированные элементы, эти презренные и жалкие предатели намеревались прежде всего отказаться от социалистической собственности, продав в частную собственность капиталистическим элементам важные в экономическом отношении наши хозяйственные объекты; под видом нерентабельных ликвидировать совхозы и распустить колхозы; передать трактора и другие сложные сельскохозяйственные машины крестьянам-единоличникам, именуемым фермерами, для возрождения кулацкого строя в деревне; закабалить страну путём получения иностранных займов; отдать в концессию важные для империалистических государств наши промышленные предприятия; отдать Японии сахалинскую нефть, а Украину – Германии. В то же время осуждённые враги народа стремились всеми силами подорвать боеспособность советских вооружённых сил.
Вот что, например, о планах врагов народа заявил на процессе один из активных участников антисоветского заговора Сокольников:
«Мы понимали, что в своих программных установках нам надо возвращаться к капитализму и выставлять программу капитализма – потому что тогда сможем опереться на некоторые слои в стране, — создавать мелкокапиталистическую среду, мелких торговцев, мелкую буржуазию».
Корни этой компании, этой банды надо искать в тайниках иностранных разведок, купивших этих людей, взявших их на своё содержание, оплачивавших их верную холопскую службу. И мы эти корни нашли.
Не покладая рук, работали иностранные разведчики, отыскивая и находя себе, к сожалению, союзников в нашей стране, помощников в среде, правда, разложившихся, враждебных советскому строю людей.
Поскольку разоблачённые и расстрелянные враги народа имели своей целью открыть ворота иноземному врагу, врагу-агрессору, своевременное разоблачение и ликвидация их – одно из важнейших мероприятий в деле подготовки страны к успешной обороне».
О том, что Сталин был человек решительный, говорить излишне. Обнаружив происки врагов, он принял необходимые, по его понятиям, государственные меры, провёл «оздоровительную» чистку в органах НКВД.
Сталин помнил о десятках тысяч сионистов из Еврейской коммунистической партии, принятых против его воли в ВКП(б). Очень большую силу имели эти сионисты, слившиеся с оппортунистами всех мастей: во главе с Троцким они занимали высокие посты в НКВД, прокуратуре, судах, лагерях и партийных органах.
Сталин помнил многих по именам (да и списки сохранились). Всегда помнил и их чёрные дела, когда решения партии доводились до абсурда и компрометировались добрые начинания истинных большевиков. Сталин всё помнил. И они за всё заплатили.
Завершая исследования о причинах возникновения массовых репрессий в нашей стране с 1922 по 1938 год, необходимо сослаться ещё на один документ, с самого низа айсберга, с той его подводной части, куда, наверное, ещё никто не заглядывал. Документ этот по содержанию ужасный, фиксирующий гибель нескольких сот тысяч человек!
Сов. Секретно
Товарищу Сталину
Справка
В период с 1919 по 1930гг органами ВЧК-ГПУ было расстреляно около 2,5 млн. врагов народа, контрреволюционеров, саботажников и пр.
Из числа сотрудников НКВД, разоблачённых и выявленных врагов народа осуждено 63079 человек. Расстреляно 41080 человек. Продолжают отбывать наказание 22319 человек.
Из всех осуждённых врагов народа 90% — лица еврейской национальности. Данные приведены без учёта смертности в лагерях.
Приложение: сведения по регионам СССР, таблица на 2-х листах, рапорт начальника 1СО НКВД СССР тов. Баштакова на 2-х листах.
Народный комиссар внутренних дел
Союза ССР (Л. Берия)
Верно: руководитель секретариата НКВД СССР
Мамулов С.С.
После публикации этой «Справки» в печати и устно в разговорах мне было высказано немало сомнений о её подлинности, вплоть до того, что эта фальшивка, состряпанная самими сионистами, чтобы подтвердить, что Сталин — антисемит: «90% расстрелянных – лица еврейской национальности».
После дополнительного анализа документов и событий первого после революционного десятилетия (диктатура Троцкого) проясняется следующее: В «Справке» указаны 2,5 миллиона, как писал сам Троцкий: «уничтоженных с наслаждением .. русских офицеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей!»
В следующем абзаце «Справки» сказано о репрессированных сотрудниках НКВД (добавлю от себя – работников судов, прокуратуры, лагерей), из которых 90% — лица еврейской национальности». Они исполнители того уничтожения и поплатились за свои преступления не потому, что были евреи, а Сталин – антисемит. Нет и нет! Это Троцкий создал свою гвардию из евреев.
В истории большевистской партии не раз возникал «еврейский вопрос». Дело в том, что среди троцкистов и зиновьевцев преобладание евреев было уж слишком очевидно. Осмотрительный Сталин не преминул сделать по этому поводу оговорку: «Мы боремся против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи, а потому, что они оппозиционеры». И всё равно Сталина обвиняли в антисемитизме.
Конечно, как человек, выросший в недрах православной культуры, и человек, широко информированный, он не мог не знать и не понимать, какова роль мирового сионизма. Но это совсем не то, что примитивный антисемитизм, в котором его обычно упрекают. Если бы Сталин был антисемитом, он не потерпел бы рядом долгие годы Кагановича, Мехлиса и других, которых очень уважал и ценил. Многие соратники Сталина были женаты на еврейках. Будь он антисемитом, при его властности он бы этого не допустил. Например, еврейками были жена Молотова – Жемчужина, Ворошилова – Горбман, Калинина – Лорберг, Кирова – Маркус, Куйбышева – Коган, Каменева – Бронштейн (сестра Троцкого) и т.д.
Не раз высказывалось мнение, что это неслучайно, что «дочери иеговы» подставлялись и продвигались в подруги жизни к влиятельным людям в соответствии с хорошо продуманным и организованным планом на этот счёт, который разработан и осуществляется единым сионистским центром, теми, кого мы называли «Они».
Не имея на то документальных доказательств (кроме фактов самой жизни), не будем углубляться в эту щекотливую, хотя и очевидную тему.
Великая заслуга Сталина перед народами, населяющими Россию, и особенно перед русским народом, перед историей, заключается в том, что он разглядел, понял сионистское нашествие и отважился на борьбу с этим нашествием под видом «мировой революции».
Стратегическая гениальность Сталина проявилась в терпении и выдержке, когда он, не обладая ещё решающей властью (она была у Троцкого и его единомышленников), вёл дискуссии и споры с оппозиционерами, постепенно укрепляя свою власть, подбирая соратников, завоевывая доверие партии и народа.
Решительность и твёрдость Сталина в достижении поставленной цели – строительстве социализма – проявилась в беспощадной борьбе с явными и скрытыми врагами, вплоть до террора по отношению к активным заговорщикам.
Сталин спас сразу от сионистского нашествия, агентура которого уже проникла во все сферы партийного, государственного аппарата, карательных органов, профсоюзов и творческих организаций. Эта его победа может быть приравнена к победе над германским нашествием 1941-1945 годов.
Сионисты никогда не забудут поражения, которое нанёс им Сталин. В наши дни и вечно они будут поносить, очернять, обливать желчью Сталина, потому что он их лишил очень важного, почти достигнутого продвижения к заветной цели – мировому господству через захват России.
Сталин не дал им возможности разрушить Российское государство и создать на его территории свою «Землю обетованную».
Совершенно ясно, что не один Сталин осуществлял репрессии. Огромную роль играли в этом его верные и услужливые соратники – Ворошилов, Ежов, Берия, Мехлис, Ульрих с одной стороны и с другой – оппозиционеры Троцкий, Ягода, Берман, Аветер, Фельдман и многие другие.
Факты, как говорится, упрямая вещь. Это не высосанные из пальца разного рода публикации недобросовестных исследователей о судебных процессах 1937-1938 годов. А такого добра за последние годы – несть числа. Подобные публикации, как и досужие слухи, создавались и распространялись с определённой целью – породить сомнение по поводу законности этих процессов.
Авторы таких «сочинений» в большинстве не имели прямого соприкосновения ни с подсудимыми, ни с документами следствия. Всё, что они писали, озарённые перестроечной эйфорией, — это переложение всяческих домыслов, чтобы любой ценой выгородить заговорщиков, представить их несчастными жертвами. Это не так, — что подтверждают и непосредственные участники процессов: С одной стороны, сами подсудимые, с другой – журналисты, дипломаты (их сотни), которые присутствовали на открытых заседаниях суда в самом большом зале в центре Москвы.
Все подсудимые на вопрос председателя суда Ульриха – признают ли они себя виновными — отвечали неизменно утвердительно. Попытаемся, во-первых, установить – был ли суд инсценировкой, подвергались ли подсудимые физическому и психическому воздействию.
Известный зарубежный писатель Лион Фейхтвангер по этому поводу в своей книге «Москва, 1937», изданной на Западе (позднее и у нас, но теперь умалчиваемой) писал:
«Пока я находился в Европе, обвинения предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими внимания. Мне казалось, что исторические признания обвиняемых добываются какими-то таинственными путями. Весь процесс представлялся мне какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством.
Но когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились как соль в воде под воздействием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили…
В основном процессы были направлены, прежде всего, против самой крупной фигуры — отсутствующего обвиняемого Троцкого. Главным возражением против процесса являлась недостоверность предъявляемого Троцкому обвинения.
«Троцкий, — возмущались противники, — один из основателей Советского государства, друг Ленина, сам давал директивы препятствовать строительству государства, одним из основателей которого он был, стремился разжечь войну против Союза и подготовить его поражение в этой войне? Разве это вероятно? Разве это мыслимо?»
После тщательной проверки, оказалось, что поведение, предписываемое Троцкому обвинением, не только невероятно, но даже является единственно возможным для него поведением, соответствующим его внутреннему состоянию.
Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной ненависти и презрения к Сталину.
Почему, выражая это устно и в печати, он не мог выразить это в действии? Действительно ли это так невероятно, чтобы он, человек, считавший себя единственно настоящим вождём революции, не нашёл все средства достаточно хорошими для свержения «ложного мессии» занявшего с помощью хитрости его место? Мне это кажется вполне вероятным.
Мне кажется так же вероятным, что если человек, ослеплённый ненавистью, отказывался видеть признанное всеми успешное хозяйственное строительство Союза и мощь его армии, то такой человек перестал также замечать непригодность имеющихся у него средств и начал выбирать явно неверные пути.
… Он великий игрок. Вся жизнь его – это цепь авантюр: рискованные предприятия очень часто удавались ему.
Далее писатель, хорошо информированный о политической ситуации на Западе, пишет о том, что Троцкий не только активизировал своих сторонников в Советском Союзе, вплоть до террора и подготовки физического уничтожения Сталина и его сторонников, на сотрудничество с фашистами, он вместе с ними готовил «пятую колонну» для ослабления СССР перед войной и нанесения ударов в тылу, когда начнётся война.
Фейхтвангер далее продолжает:
«Что касается Пятакова, Сокольникова, Радека, представших перед судом во втором процессе, то по поводу их, возражения были следующего порядка (возражения у писателя – В.К):невероятно, чтобы люди с их рангом и влиянием вели работу против государства, которому они были обязаны своим положением и постами..
Пятаков и Сокольников были не только крупными чиновниками. Радек был не только главным редактором» Известий» и одним из ближайших советников Сталина. Большинство этих обвиняемых были, в первую очередь, конспираторами, революционерами, бунтовщиками и сторонниками переворота – в этом было их призвание. К тому же они верили в Троцкого, обладавшего огромной силой внушения.
Не следует также забывать о личной заинтересованности обвиняемых в перевороте. Ни честолюбие, ни жажда власти у этих людей не были удовлетворены. Они занимали высокие должности, но никто из них не занимал ни одного из тех высших постов, на которые, по их мнению, они имели право: никто из них, например, не входил в состав Политического бюро. Правда, они опять вошли в милость, но в своё время их судили как троцкистов, и у них не было больше никаких шансов выдвинуться в первый ряд. Они были в некотором смысле разжалованы, а «никто не может быть опаснее офицера, с которого сорвали погоны», — говорит Радек.
Его спрашивали: «Вы видели и слышали обвиняемых: создалось ли у вас впечатление, что их признания вынуждены?»
И писатель отвечал:
«Это впечатление у меня действительно не создалось. Людей, стоявших перед судом, никоим образом нельзя было назвать замученными, отчаявшимися существами, представшими перед своим палачом. Вообще не следует думать, что это судебное разбирательство носило какой-либо искусственный или даже хотя бы торжественный, патетический характер.
Ничто не разделяло суд от сидящих в зале. Не было ничего, что походило бы на скамью подсудимых; барьер, отделявший подсудимых, напоминал скорее обрамление ложи. Сами обвиняемые представляли собой холёных, хорошо одетых мужчин с медленными, непринуждёнными манерами. Они пили чай, из карманов у них торчали газеты, и они часто посматривали в публику…
Очень жаль, что в Советском Союзе воспрещается производить в судах фотографирование и записи на граммофонные пластинки. Если бы мировому общественному мнению представить не только то, что говорили обвиняемые, но и как они это говорили, их интонации, их лица, то я, думаю, неверящих стало бы гораздо меньше.
Признавались они все, но каждый на свет манер: один с циничной интонацией, другой молодцевато, как солдат (армии Троцкого), третий внутренне сопротивляясь, прибегая к увёрткам, четвёртый, как раскаявшийся ученик, пятый – поучая. Но тон, выражение лица, жесты у всех были правдивы».
«То, что обвиняемые признаются, объясняется очень просто. На предварительном следствии они были настолько изобличены свидетельскими показаниями и документами, что отрицание было бы для них бесцельно.
.. В 1935 году перед лицом возрастающего процветания Советского Союза, обвиняемые должны были признать банкротство троцкизма».
Послушайте, защитники Бухарина и обвинители правосудия, что кричит Бухарин, по сути дела, уже с того света:
«Мне кажется, что когда по поводу процессов, проходящих в СССР, среди части западноевропейской и американской интеллигенции начинаются сомнения и метания, то они, в первую очередь, происходят из-за того, что эта публика не понимает того коренного отличия, что в нашей стране противник, враг, в то же самое время имеет раздвоенное двойственное сознание. И мне кажется, что это нужно в первую очередь понять… Я про себя скажу, что в тюрьме, в которой я просидел около года, я работал, занимался, сохранял голову. Это есть фактическое опровержение всех небылиц и вздорных контрреволюционных россказней».
И вот последняя фраза в «последнем слове Бухарина», она как будто обращена прямо к нынешним «правозащитникам».
«Я, аpriori, могу предположить, что и Троцкий и другие мои союзники по преступлениям, и II Интернационал будут пытаться защищать нас, в частности и в особенности меня. Я эту защиту отвергаю, ибо стою коленопреклонённым перед страной, перед партией, перед народом. Чудовищность моих преступлений безмерна…»
Нельзя также оскорблять недоверием тех, кого расстреляли. Перед тем как уйти из жизни, они наверняка хотели сказать народу правду. Троцкий был самым главным обвиняемым на открытых судебных процессах, хотя он и не сидел на скамье подсудимых.
[1] Вейц В.И. Современное развитие электрификации в капиталистических странах (очерки), Л.: АН СССР, 1933.
[2] Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1933 – 1937). Т.1, М.: Госплан СССР, 1934, с. 16.
[3] Чернышев А. Основные линии развития электроэнергетики СССР. Плановое хозяйство, 1936, № 1, с. 25.
[4] Костюченко С., Хренов И, Фёдоров Ю. История Кировского завода 1917 – 1945, М.: Мысль, 1966, с. 355 – 356.
[5] Костюченко С., Хренов И, Фёдоров Ю. История Кировского завода 1917 – 1945, М.: Мысль, 1966, с. 356 – 360.
[6] Перельман Л.Я. Электрификация СССР, М.-Л.: Госсоцэкгиз, 1934, с. 19.
[7] История социалистической экономики. Т. 4. Завершение социалистического преобразования экономики. Построение социализма в СССР, 1933-1937 гг., М.: Наука, 1978, с. 140.
[8] В августе 1942 года Сталин не был Маршалом, звание Маршала Советского Союза И.В. Сталину было присвоено только в 1943 году – энциклопедия Великая Отечественная война 1941 – 1945, «Советская энциклопедия», 1985, с. 681.
[9] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010, с. 93-96
[10] Карпов В.В. Генералиссимус Москва «Вече», 2010 с. 97-105
[11] Кожинов В. Россия. Век XX (1901 – 1939) с. 190-194
[12] См. об этом, например: Валентинов Н.В. Построение социализма в одной стране. – В его кн.: Наследники Ленина. М., 1991, с. 264-265.
[13] Сталин И.В. Сочинения, т. 10 М., 1949, с. 225
[14] Бухарин Н.М., цит. изд, с. 279.
[15] Сталин И.В. Соч., т. 11, с. 88, 90, 91.
[16] Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. М., 1989, с. 129, 130.
[17] Сталин И.В. Соч., т. 13, с. 149.
[18]Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991, с. 390-491, 504-505.
[19] Цит. по кн.: Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой французской революции. М., 1989, с. 364.
[20]Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. М., 1960, с. 393.
[21] «Родина. Российский историко-публицистический журнал». – 1994, № 5, с. 56, 57.
[22]«Военно-исторический журнал», 1989, № 2, с. 71.
[23] Карпов В.В. Генералиссимус Москва, «Вече», 2010, с. 106-127
Загадка 1937 года[1]
Об этой «загадке» я, как и многие люди моего поколения, начал размышлять ещё в 1950-х годах,- в особенности, конечно, после ныне всем известного доклада, произнесённого Н.С. Хрущёвым 25 февраля 1956 года на «закрытом заседании»XX съезда КПСС, но вскоре ставшего достоянием весьма широких кругов населения страны, поскольку его текст зачитывался на партийных и даже комсомольских собраниях.
Террор 1937 года предстал в этом докладе как следствие «культа личности Сталина» — культа, который привёл к (цитирую доклад) «сосредоточению необъятной, неограниченной власти в руках одного лица, требовавшего «безоговорочного подчинения его мнению. Тот, кто сопротивлялся этому или старался доказывать свою точку зрения, свою правоту, тот был обречён на исключение из руководящего коллектива с последующим моральным и физическим уничтожением… Жертвами деспотизма Сталина оказались многие честные, преданные делу коммунизма, выдающиеся деятели партии и рядовые работники партии».[2]
В докладе цитировалось «Письмо Ленина XII съезду ВКП(б) от 4 января 1923 года («Сталин слишком груб…» и т.п.) и утверждалось: «Те отрицательные черты Сталина, которые при жизни Ленина проступали только в зародышевом виде, развились… в тяжкие злоупотребления властью со стороны Сталина, что причинило неисчислимый ущерб нашей партии» (с.23). Как было сообщено в докладе, на XIII съезде партии, в мае 1924 года (то есть уже после смерти Ленина), обсуждалось ленинское предложение о замене Сталина на посту генсека ЦК другим лицом, но всё же, к прискорбию, решили, что Иосиф Виссарионович «сумеет исправить свои недостатки (с.23). Однако последний, мол, либо не сумел, либо не пожелал «исправиться».
Итак, террор 1937 года был объяснён в знаменитом докладе по сути дела чисто личными качествами Сталина.
Со временем хрущёвского доклада прошло ни много ни мало сорок лет, однако и по сей день «феномен 1937 года» во многих сочинениях по-прежнему истолковывается именно в этом духе. Таково, например, изданное с 1989 года громадными тиражами пространное сочинение А.В. Антонова-Овсеенко – сына известного революционного деятеля, который, в частности, руководил чудовищным по своей жестокости подавлением Тамбовского крестьянского восстания 1920-1921 годов, а затем назначался начальником Политуправления Реввоенсовета, прокурором РСФСР, наркомом юстиции РСФСР, — на каковой должности он был в декабре 1937-го арестован и погиб. Позднее, в 1943-м, арестовали и его сына – будущего автора книги. Считая главным и даже вообще единственным виновником всех репрессий 1930-1940-х годов Сталина, А.В. Антонов-Овсеенко стремится представить его беспримерным патологическим злодеем. И 1937 год, с его точки зрения породили присущие Сталину «всепожирающая месть и неутолимая злоба»[3].
Беспощадные расправы с людьми – в том числе ни в чём не повинными, – неотъемлемая «особенность», даже своего рода «норма» поведения преобладающего большинства руководящих деятелей того времени; вспомним, как отец Антона Владимировича приказывал расстреливать сотни тамбовских заложников, скорее всего попросту и не знавших, где скрываются повстанцы, которых их принуждали под угрозой смерти выдать.
О том, что Сталин лично не был из ряда вон выходящим воплощением злобы и мести, достаточно убедительно свидетельствует.. (история знакомства дочери Сталина – Светланы Иосифовны с Алексеем Каплером – известным сценаристом фильмов. – А.М)… Попытка «совращения» многоопытным мужчиной несовершеннолетней школьницы сама по себе являлась предусмотренным уголовным кодексом деянием, но Сталин, конечно же, никак не мог допустить официального расследования «дела», касающегося его дочери. И Каплеру, постоянно общавшемуся с иностранцами, НКВД предъявило 2 марта 1943 года стандартное обвинение в «шпионаже». Однако «наказание» было прямо-таки до изумления мягким: «Люсю» (Каплера. — А.М) отправили заведовать литературной частью Воркутинского драматического театра. И Сталину ничего не стоило отдать тайный приказ пристрелить Каплера…- хотя, конечно, и в Москве для этого годился любой «несчастный случай». Тем не менее сталинская «всепожирающая месть» (по выражению А.В. Антонова-Овсеенко) не пошла дальше «административной высылки» Каплера, которая в те суровые времена явно была редким исключением, а не правилом: так, в 1943 году по «политическим» обвинениям в лагеря, колонии и тюрьмы было заключено 68887 человек, а в ссылку отправлено всего только 4787 человек[4] – то есть лишь один из пятнадцати осуждённых.
Объяснение террора 1937 года индивидуальной сталинской психикой – это крайне примитивное занятие, не поднимающееся над уровнем предназначенных для детей младшего возраста книжек, объясняющих всякого рода бедствия кознями какого-либо лубочного злодея. И в конечном счёте именно такое «толкование» 1937 года преподнесено в сочинениях о Сталине, написанных сыном Антонова-Овсеенко, или высокопоставленным армейским партаппаратчиком Волкогоновым, или литератором Радзинским – сочинениях, которыми и по сей день увлекаются широкие круги людей.
Впрочем, хватит об этом – в сущности, комическом – мифе о злодее Сталине, который-де единолично осуществил 1937 год (вернее 1936-1938-й), когда были репрессированы 60-70 процентов людей, находившихся у власти – с самого верха и донизу – хотя жестоко пострадали в той ситуации вовсе не только «руководители». И громадные масштабы репрессий, между прочим, не скрывались. Ещё в декабре 1956 года на широком обсуждении знаменитого тогда романа Владимира Дудинцева «Не хлебом единым», состоявшемся в набитом битком зале Института мировой литературы, я процитировал сталинский доклад на XVIII съезде партии (10 марта 1939 года): «…за отчётный период (то есть с 1934 года – года предшествующего, XVII съезда. – В.К) партия сумела выдвинуть на руководящие посты по государственной и партийной линии более 500 тысяч молодых большевиков, партийных и примыкающих к партии»[5]. Это значит, резюмировал я в своём выступлении, что более 500 тысяч людей, находившихся ранее на «руководящих постах», сумели «задвинуть»… тогда, сорок лет назад, я был за это своё выступление подвергнут резким нападкам, — в частности, со стороны имевшего репутацию «либерала» (впоследствии замредактора «Нового мира») А.Г. Дементьева, принадлежавшего к «номенклатуре ЦК» и в 1930-х-1960-х гибко повторявшего «извивы» генеральной линии партии (обсуждение признанного крамольным дудинцевского романа состоялось в ИМЛ слишком «поздно» — уже после Венгерского восстания, разразившегося 23 октября 1956 года).
Кажется, совсем нетрудно понять, что «замена» более полумиллиона (!) руководителей никак не могла быть проявлением личной воли одного – пусть и всевластного – человека, и причины такого переворота неизмеримо масштабнее и глубже пресловутого «культа личности». Помню, как ещё в те же давние времена Георгий Гачев предложил своеобразное объяснение 1937 года. Победившие в октябре 1917-го революционеры были убеждены, рассуждал он, что они сами по себе суть власть, что «Советское государство – это мы сами». Но затем постепенно создалась прочная и многосторонняя государственная структура, и люди, продолжавшие сознавать и вести себя так, как будто именно и только они являются воплощением всей власти, стали «лишними» и уже потому «вредными». Гачевская мысль производила особенно сильное впечатление и потому, что собственный его отец — эмигрировавший в 1926 году в СССР болгарский революционер – был в 1938 году репрессирован и в 1945-м скончался в лагере.
Тезис о том, что «революционеры» к середине 1930-х годов стали излишним «элементом», раскрывает только одну сторону дела, но всё же он важен и объективен.
Скажу ещё о том, что в кругу моих друзей уже сорок лет назад сложилось убеждение о неосновательности «деления» деятелей 1937 года по категориям «жертвы» и «палачи», — хотя и до сего дня попытки такого деления весьма популярны.
Позднее факты подобного превращения вчерашних «палачей» в «жертвы» стали общеизвестны; так, например, крупнейшие военачальники Я.И. Алкенис, И.П. Белов, В.К. Блюхер, П.Е. Дыбенко и другие 11 июня 1937 года осудили на расстрел своих сослуживцев В.М. Примакова, М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича, И.Э. Якира и других, но в следующем, 1938 году сами были расстреляны.
То, что происходило в 1937 году, было своего рода завершением громадного и многогранного движения самой истории страны, начавшегося примерно в 1934 году, после периода коллективизации. За краткий срок страна очень резко, можно даже сказать, до удивления резко изменилась, хотя, знающим историю России в XX веке нет оснований особенно удивляться быстроте колоссальных перемен.
Так, 10 (23) июня 1917 года Ленин на заседании Первого съезда Советов (большевики составляли там незначительное меньшинство – менее 10 процентов) объявил, что его партия готова взять власть в России. Между тем очевидец, известный литератор Вячеслав Полонский, вспоминал в 1927 году, «как в июне 1917 года Первый съезд Советов хохотал над заявлением Ленина… несколько минут, которые показались мне очень долгими не мог успокоиться от хлынувшего на него веселья»[6]. Однако не прошло и полгода, как «весельчаки» вынуждены были осознать свою полнейшую недальновидность.
Скорее всего именно долгим хохотом встретили бы делегаты XVII съезда партии, избравшие 9 февраля 1934 года новый состав ЦК, чьё-либо заявление о том, что в близком будущем почти две трети членов избранного ими верховного органа власти расстреляют «свои»… Но повторяю, террор 1937 года – это только один из результатов совершавшейся с 1934 года политико-идеологической метаморфозы, хотя, конечно, наиболее поражающей её результат.
«Контрреволюция», осуществляемая по-революционному»
Сосредоточение даже, если прибегнуть к современному жаргонному словечку «заклиненность» на фигуре Сталина фатально мешала и мешает увидеть реальное движение истории в 1930-х годах, — движение, о котором достаточно весомо и верно сказал, например, такой деятель и идеолог, как Л.Д. Троцкий. Речь идёт о его книге «Преданная революция», законченной к началу августа 1936 года (то есть ещё до 1937-го и до расстрела Зиновьева и Каменева 25 августа 1936 года) и издававшейся также под названием «Что такое СССР и куда он идёт?»
«Достаточно известно, — совершенно верно писал он, — что каждая революция до сих пор вызывала после себя реакцию или даже контрреволюцию, которая, правда, никогда не отбрасывала нацию полностью назад, к исходному пункту.. Жертвой первой же реакционной волны являлись, по общему правилу, пионеры, инициаторы, зачинщики, которые стояли во главе масс в наступательный период революции.
Аксиоматическое утверждение советской литературы, будто законы буржуазных революций «неприменимы» к пролетарской, лишено всякого научного содержания».[7]
С негодованием писал Троцкий и о стремлении возродить в СССР семью: «Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый «семейный очаг», то есть архаическое затхлое и косное учреждение. Место семьи… должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания» — то есть «действительное освобождение от тысячелетних оков. Доколе эта задача не решена, 40 миллионов советских семей остаются гнёздами средневековья. Именно поэтому последовательные изменения постановки вопроса о семье в СССР наилучше характеризуют действительную природу советского общества. Назад к семейному очагу! Торжественная реабилитация семьи, происходящая одновременно – какое провиденциальное совпадение! – с реабилитацией рубля (имеется в виду денежная реформа 1935-1936 гг – В.К). Трудно измерить глазом размах отступления! Азбука коммунизма объявлена «левацким загибом». Тупые и чёрствые предрассудки малокультурного мещанства возрождены под именем новой морали» (с. 121,122 127).
Ещё совсем недавно, в течение первой пятилетки (то есть в 1929-1933 годах – В.К), школа и комсомол широко пользовались детьми для разоблачения, устыжения, вообще «перевоспитания» пьянствующего отца или религиозной матери. Этот метод означал потрясение родительского авторитета в самых его основах. Ныне и в этой немаловажной области произошёл крутой поворот: наряду с седьмой (о грехе прелюбодеяния – В.К) пятая (о почитании отца и матери – В.К) заповедь полностью восстановлена в правах, правда, ещё без бога… Забота об авторитете старших повела уже, впрочем, к изменению политики в отношении религии. Ныне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен. По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый эта» (с. 128, 129).
Наконец, возмущался Троцкий, «советское правительство… восстанавливает казачество (выделено самим Троцким – В.К), единственное милиционное формирование царской армии (имелось в виду постановление ЦИК от 20 апреля 1936 года – В.К). Восстановление казачьих лампасов и чубов есть, несомненно, одно из самых ярких выражений термидора![8]
Ещё более оглушительный удар нанесён принципам Октябрьской революции декретом (от 22 сентября 1935 года -В.К), восстанавливающим офицерский корпус во всём его буржуазном великолепии. Достойно внимания, что реформаторы не сочли нужным изобрести для восстановляемых чинов свежие названья (в сентябре 1935 года были возвращены отменённые в 1917-м звания «лейтенант», «капитан», «майор», «полковник». – В.К). В то же время они обнаружили свою ахиллесову пяту, не осмелившись восстановить звание «генерала»(с. 182,185). Впрочем, Троцкий, который был убит 20 августа 1940 года, успел убедиться в последовательности «реформаторов»: 7 мая 1940-го и генеральские звания были возрождены.
Итак, Троцкий определил поворот, совершившийся в середине 30-х годов, как «контрреволюцию» (которая, помимо прочего, закономерно привела в конце концов к уничтожению массы революционных деятелей; Троцкий написал приведённые выше тексты ещё до второго суда над группой Зиновьева-Каменева, обрёкшего её на казни). Естественно может возникнуть вопрос освоего рода абсурде: в стране идут контрреволюционные изменения, а между тем репрессируемых квалифицируют именно как контрреволюционеров… что возникло даже ходовое словечко «каэры» (так произносилась аббревиатура «КР»).
В том же 1936 году, когда Троцкий писал о громадных изменениях, произошедших за краткий срок в СССР, о том же самом, но с прямо противоположной «оценкой» писал видный мыслитель Георгий Федотов, эмигрировавший из СССР осенью 1925 года. Он утверждал, что 1934 год начал «новую полосу русской революции. Общее впечатление: лёд тронулся. Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет своей тяжестью, подтаяли и рушатся одна за другой. Это настоящая контрреволюция, проводимая сверху. Так как она не затрагивает основ ни политического, ни социального строя, то её можно назвать бытовой контрреволюцией. Бытовой и вместе с тем духовной, идеологической. Право юношей на любовь и девушек на семью, право родителей на детей и на приличную школу, право всех на «весёлую жизнь», на ёлку (в 1935 году было «разрешено» украшать новогодние – бывшие «рождественские» — ёлки, что я, тогда пятилетний, хорошо помню. – В.К) и на какой-то минимум обряда – старого обряда, украшавшего жизнь, — означает для России восстание из мёртвых..»[9]
И далее: «Начиная с убийства Кирова (1 декабря 1934 г.) в России не прекращаются аресты, ссылки, а то и расстрелы членов коммунистической партии. Правда, происходит это под флагом борьбы с остатками троцкистов, зиновьевцев и других групп левой оппозиции. Но вряд ли обманут эти официально пришиваемые ярлыки. Доказательства «троцкизма» обыкновенно шиты белыми нитками. Вглядываясь в них, видим, что под троцкизмом понимается вообще революционный, классовый или интернациональный социализм. Борьба сказывается во всей культурной политике. В школах отменяется или сводится на нет политграмота. Взамен марксистского обществоведения восстанавливается история. В трактовке истории или литературы объявлена борьба экономическим схемам, сводившим на нет культурное своеобразие явлений. Можно было бы спросить себя, почему, если марксизм в России приказал долго жить, не уберут со сцены его полинявших декораций» (там же с. 86,87).
Характерно, что Георгий Федотов здесь же вспомнил о Троцком: «Революция в России умерла. Троцкий наделал много ошибок, но в одном он был прав. Он понял, что его личное падение (в 1927 году – В.К) было русским «термидором». Режим, который сейчас установился в России, это уже не термидорианский режим. Это режим Бонапарта» (там же с. 85) – то есть нечто подобное режиму ставшего в конце концов императором полководца Французской революции Наполеона.
Троцкий стремился как можно более решительно разоблачить «предательство» Революции, а Федотов, напротив, — внушить надежду на «воскрешение» России, какой она была до революционного катаклизма. И то и другое стремление мешали объективному пониманию происходившего.
При всех возможных оговорках и Троцкий, и Федотов были правы в основной своей мысли – в том, что страна, начиная с 1934 года переживала «контрреволюционный» по своему глубокому смыслу поворот.
Господствовавшее в продолжение десятилетий прославление и Российской революции, и – что закономерно – любых революций вообще посеяло прочное, но заведомо ложное представление о сущности этих катаклизмов. Беспощадность, которая была присуща всем революциям, когда они сталкивались с каким-либо сопротивлением, поистине не сравнима ни с чем.
Вот типичные факты.
После победы Английской революции в 1648 году часть тогдашней Великобритании – Ирландия – не признала новой власти. Началась жесточайшая борьба, и в 1650 году, как констатируется в специальном исследовании, «английское командование прибегло к таким средствам, как выкуривание (поджог мелколесья) и голодная блокада (поджог и истребление всего, что могло служить повстанцам продовольствием). После трёх лет борьбы Ирландия к концу 1952 г. лежала в развалинах, население Ирландии сократилось почти вдвое».[10]
Через полтораста лет, во время Французской революции, примерно то же самое произошло в своеобразной области страны –Вандее, которая также сопротивлялась новой власти. Борьба с вандейцами «была чрезвычайно кровопролитной по наивысшим оценкам погиб 1 млн человек (учитывая тогдашнее население Франции – примерно 25 млн человек – это было колоссальное количество – В.К) целые департаменты обезлюдели»[11].
В ходе Российской революции такая же ситуация имела место, например, в Области Войска Донского (её и назвали тогда «казацкой Вандеей»), где также погибла примерно половина населения. И конечно, жертвы «контрреволюции» 1930-х годов несопоставимы в этом отношении с результатами Революции: выше было показано, что в 1934-1938 годах погибло примерно в 30 раз (!) меньше людей, чем в 1918-1922 годах.
Сначала следует рассмотреть конкретные черты «контрреволюционного» поворота середины 1930-х годов.
Кардинально изменилось тогда само отношение к «дореволюционной» истории России. В 1930-1932 годах издавалась десятитомная Малая Советская Энциклопедия, в статьях которой, несмотря на их предельную лаконичность, всё же нашлось место для всяческого поношения величайших исторических деятелей России.
Начиная с 1934 года об этих русских деятелях заговорили совершенно по-иному, и вскоре вся страна восхищённо воспринимала апофеозные кинопоэмы «Пётр Первый» (1937), Александр Невский» (1938), Минин и Пожарский» (1939), «Суворов» (1940) и др.
Нельзя не вспомнить и о том, что в 1929-1930 годах по обвинению в «монархическом заговоре» и других подобных грехах было арестовано большинство виднейших историков России разных поколений – С.В. Бахрушин, С.К. Богоявленский, С.Б. Веселовский, Ю.В. Готье, Б.Д. Греков, В.Г. Дружинин, А.И. Заозёрский, Н.П. (не путать с Д.С.) Лихачёв, М.К. Любавский, В.И. Пичета, С.Ф. Платонов, С.В. Рождественский, Б.А. Романов, Е.В. Тарле, Л.В. Черепнин, А.И. Яковлев и многие другие. Но всего через несколько лет все они – за исключением Любавского, Платонова и Рождественского, которые, увы, не дожили до освобождения – не только возвратились к работе, но и были вскоре удостоены самых высоких почестей и наград. К этому следует добавить, что почти все «обвинители» С.Ф. Платонова и других, начиная от воинствующих марксистских историков Г.С. Фридлянда и М.М. Цвибака и кончая руководителями ОГПУ и ЦК ВКП(б) Я.С. Аграновым и Я.Х. Петерсон, были в 1937-1938 годах репрессированы. Поистине символическим актом явилось переиздание в том же 1937 году основного труда скончавшегося в 1933-м главного обвиняемого, С.Ф. Платонова, и избрание в 1939 году недавних «врагов», Ю.В. Готье, действительным членом и С.В. Бахрушина – членом-корреспондентом Академии наук.[12]
Конечно, коренная перемена в отношении власти к дореволюционной истории (и, соответственно, историкам) – это только одна сторона поворота, о котором идёт речь, и для воссоздания полной картины пришлось бы подробно говоритьчуть ли не обо всех областях и аспектах жизни страны в 1934-1936 годах.
Но в данном случае важнее всего понять, что столь масштабный и многосторонний поворот неверно, даже нелепо рассматривать как нечто совершившееся по личному замыслу и воле Сталина.
Троцкий в своём дневнике (который был опубликован лишь в 1986 году) вполне обоснованно записал ещё 18 февраля 1935 года, что «победа Сталина была предопределена. Тот результат, который зеваки и глупцы (позже он сам, в сущности, присоединился к таковым!-В.К) приписывают личной силе Сталина, по крайней мере, его необыкновенной хитрости, был заложен глубоко в динамику исторических сил. Сталин явился лишь полубессознательным выражением второй главы революции, её похмелья».[13]
Впрочем, и в своём опубликованном в 1936 году сочинении «Преданная революция» Троцкий, ставя вопрос, «почему победил Сталин?», ответил так: «каждая революция вызывала после себя реакцию или даже контрреволюцию – то есть суть дела заключалась в закономерном ходе истории после любой революции, а не в «индивидуальной» идеологии и политике Сталина, который, правда, сумел так или иначе понять реальную «динамику исторических сил».
В противовес Троцкому Георгий Федотов (который, как мы помним, сам был в своё время, до революции, членом РСДРП) писал в том же 1936 году: «Россия, несомненно, возрождается материально, технически, культурно. Одно время можно было бояться, что сознательное разрушение семьи и идеала целомудрия со стороны коммунистической партии загубит детей. Мы слышали об ужасающих фактах разврата в школе, и литература отразила юный порок. С этим, по-видимому, теперь покончено. Школы подтянулись и дисциплинировались. Нет, с этой стороны русскому народу не грозит гибель. Строится, правда, очень элементарное, но уже нравственное воспитание. Порядок, аккуратность, выполнение долга, уважение к старшим, мораль обязанностей, а не прав – таково содержание нового послереволюционного нравственного кодекса. Ребёнок и юноша поставлены непосредственно под воздействие благородных традиций русской литературы. Пушкин, Толстой – пусть вместе с Горьким – становятся воспитателями народа. Никогда ещё влияние Пушкина в России не было столь широким. Народ впервые нашёл своего поэта. Через него он открывает свою историю. Он перестаёт чувствовать себя голым зачинателем новой жизни, будущее связывается с прошлым. (цит. изд., с. 108-110).
И это был, повторю ещё раз, ход самой истории, а не реализация некоей личной программы Сталина, который только в той или иной мере осознавал совершавшееся историческое движение и так или иначе закреплял его в своих «указаниях». И, как явствует из многих фактов, его поддержка этого объективного хода истории диктовалась прежде всего и более всего нарастанием угрозы глобальной войны, которая непосредственно стала в повестку дня после прихода к власти германских нацистов в 1933 году.
Вполне естественно, что Георгий Федотов не без волнения писал в конце 1936 года: «Ещё очень трудно оценить отсюда (то есть из эмиграции – В.К) силу и живучесть русского патриотизма. Сталин сам, в годы колхозного закрепощения, безумно подорвал крестьянский патриотизм, в котором он теперь столь нуждается. Мы с тревогой и болью следим отсюда за перебоями русского надорванного сердца. Выдержит ли?» (с.124).
То есть победа в грядущей войне, по убеждению Федотова, всецело зависит от того, насколько глубок и всеобъемлющ совершающийся поворот.
Господствует мнение, что гибель в 1937-1938 годах всех (кроме Сталина) руководителей прискорбной войны с Польшей (Гай (Бжишкян), Гамарник, Корк, Лазаревич, Мясников (Мясникян), Раковский, Розенгольц, Смилга, Тухачевский, Уборевич, Якир и другие – в числе их и Сталин-Джугашвили) привела к крайне тяжким последствиям в 1941 году. Но это, надо прямо сказать, весьма спорный вопрос. Гитлер, который отнюдь не был лишён проницательности (хотя это принято отрицать), в конце войны неоднократно говорил об одной из причин победы СССР: «Правильно сделал Сталин, что уничтожил всех своих военачальников»[14].
* * *
Но вот что в высшей степени важно. Сталин, говоря об угрозе войны с Германией (на заседании XVII съезда партии 26 января 1934 года. — А.М), подчеркнул: « дело здесь не в фашизме, хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной (Италия, как таковая, сама по себе, действительно никогда не имела планов войны против СССР –В.К). Дело в изменении политики Германии» (там же). Эта постановка вопроса и по сей день вызывает негодование тех или иных идеологов: смотрите, говорят они, Сталин ещё в январе 1934 года готов был иметь «наилучшие отношения» с фашизмом! Между тем, в стратегическом и, шире, геополитическом плане такая постановка вопроса была всецело обоснованной. Ибо германский фашизм или, точнее, нацизм лишь в пропагандистских целях уверял, что ведёт борьбу именно и только с большевизмом; действительной его целью было сокрушение России как геополитической силы, и Сталин правильно видел в этом давнюю «традицию»: политика Гитлера была «новой» именно в кавычках. Не исключено, что разведка сообщила Сталину хотя бы о первом выступлении Гитлера перед германским генералитетом 3 февраля 1933 года (фюрер стал рейхсканцлером всего четырьмя днями ранее – 30 января): «Цель всей политики в одном: снова завоевать политическое могущество», а затем – «захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация».[15]
Однако, осознав, что назревающая война будет по существу войной не фашизма против большевизма, но Германии против России, Сталин, естественно, стал думать о необходимости «мобилизации» именно России, а не большевизма.
Впоследствии Сталин будет утверждать, что он всегда, с молодых лет, был озабочен судьбой России (а не большевистской политикой); так, выступая по радио с «обращением к народу» 2 сентября 1945 года, он скажет: «… поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны.. легло на нашу страну чёрным пятном. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побеждённой»[16].
«Руководители революционных рабочих всех стран, — писал Сталин в письме к Демьяну Бедному (от 12 декабря 1930 года), — с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России». Между тем вы, Демьян Бедный, возмущался Сталин, «запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из «Домостроя», стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения»[17].
Приписывание Сталину роли инициатора того (разумеется, весьма относительного) «воскрешения» России, которое уже совершалось в 1930-х годах, несостоятельно уже хотя бы потому, что в течение всего послеоктябрьского времени в стране было немало пользовавшихся более или менее значительным влиянием людей, которые никогда и не «отказывались» от тысячелетней России, — несмотря на риск потерять за эту свою приверженность свободу или даже жизнь. Ведь именно таковы были убеждения названных выше крупнейших историков во главе с С.Ф. Платоновым, арестованных в 1929-м-1930-х годах! То же самое было присуще Сергею Есенину и писателям его круга (Клюев, Клычков, Павел Васильев и другие), которых начали арестовывать ещё в 1920-х годах. И с теми или иными оговорками это можно сказать и о таких достаточно влиятельных в 1920-х – начале 1930 годов писателях (пусть и очень разных), как Михаил Булгаков, Иван Катаев, Леонид Леонов, Михаил Пришвин, Алексей Толстой, Вячеслав Шишков, Михаил Шолохов, да и многих других.
* * *
Как уже говорилось, «реабилитация» исторического прошлого была лишь одним из проявлений того поворота, той «контрреволюции», которая совершалась в 1930-х годах, но проявлением особенно наглядным, особенно выразительным.
Троцкий определил «восстановление» в 1935 году дореволюционных воинских званий как «самый оглушительный» удар по «принципам Октябрьской революции». Но едва ли иначе воспринимал это «восстановление» столь, казалось бы, далёкий от Троцкого Бухарин (Троцкий, кстати сказать, относился к нему с презрением, именуя его в своём кругу «Колей Балаболкиным». Ю.В. Емельянов говорит по этому поводу: «Н.И. Бухарин активно не принял поворота в отношении прошлого. Он никак не мог принять и упорно продолжал клеймить «рабское», «азиатское» прошлое России, обзывая её «нацией Обломовых». Лишь в 1936 году это вызвало огонь критики, и Бухарин отрёкся от столь любимого ярлыка, который он придумал для своей Родины» (цит. соч., с. 292); имеется в виду «покаянная» бухаринская статья, опубликованная в редактируемых им «Известиях» через три дня после нападок на него в «Правде» 14 февраля 1936 года.
«Загадочность» 1937 года во многом обусловлена тем, что открыто говорить о неприятии совершавшегося с 1934 года поворота было, в сущности, невозможно: ведь пришлось бы заявить, что сама власть в СССР осуществляет контрреволюцию! Но именно об этом и заявляли находившиеся за рубежом Троцкий и, — хотя и с совершенно иной оценкой – Георгий Федотов.
На праздновании годовщины ОГПУ, которое состоялось в декабре 1935 года в Большом театре, всех поразило присутствие группы казачьих старшин в вызывающей форме царского образца. Взгляды присутствующих чаще устремлялись в сторону воскрешённых атаманов, чем на сцену. Бывший начальник ОГПУ, отбывавший когда-то каторгу, прошептал, обращаясь к сидевшим рядом коллегам: «Когда я на них смотрю, во мне вся кровь закипает! Ведь это их работа!» — и наклонил голову, чтобы те могли видеть шрам, оставшийся от удара казацкой шашкой (имелся в виду зампред ОГПУ в 1926-1930 годах М.А. Трилиссер вскоре репрессированный. – В.К). Всё это, заключил Орлов, призвано было «показать народу, что революция со всеми её обещаниями кончилась» (с.52,53).
Что же касается верных принципам Революции большевиков, Орлов писал о них: «Они в тайне надеялись, что сталинскую реакцию смоет новая революционная волна. Они помалкивали об этом. Но молчание рассматривалось как знак протеста» (с. 49). Так, один из руководящих деятелей ОГПУ-НКВД Александр Орлов (урождённый Лейба Фельдбин, ставший в 1938 году «невозвращенцем», рассказывал позднее, что начиная с 1934 года «старые большевики» — притом, как он отметил, «подавляющее большинство» из их среды, — приходили к убеждению: «Сталин изменил делу революции. С горечью следили эти люди за торжествующей реакцией, уничтожавшей одно завоевание революции за другим»).[18]
В самом СССР противники «контрреволюции» редко решались говорить нечто подобное. Так кадровый сотрудник НКВД, а затем заключённый ГУЛАГа, Лев Разгон (впоследствии- автор нашумевших мемуаров) уже в наше время обнаружил в собственном следственном «деле» следующую агентурную информацию о своих речах 1930-х годов: «Говоря о картине «Пётр 1» и других, Разгон заявляет: «Если дела так дальше пойдут, то скоро мы услышим «Боже царя храни»[19]
Восстановление дореволюционных «реалий» особенно бросалось в глаза и едва ли не более всего раздражало революционных деятелей. Когда в середине 1930-х годов стали неожиданно возвращаться из ссылки «разоблачённые» в 1929-1930 годах как «монархисты» и «шовинисты» видные историки, сам этот факт, без сомнения, крайне возмущал тех деятелей, которые всего несколько лет назад так или иначе способствовали тотальной расправе над русской историографией.
* * *
Необходимо осознать, что вообще-то смена «правящего слоя» в периоды существенных исторических сдвигов, дело совершенно естественное и типичное. Уместно сопоставить с этой точки зрения 1934-1938 годы с другим пятилетием больших перемен – 1956-1960 годами. В ЦК ВКП(б), избранном на XVIII съезде (в марте 1939-го), только около 20 процентов составили те члены и кандидаты в члены, которые были в прежнем – избранном за пять лет до того, в 1934 году – ЦК, и этот факт часто расценивается как выражение беспримерной «чистки»; однако ведь и в ЦК, избранном на XXII съезде, в 1961 году, также лишь немногим более 20 процентов составляли те, кто были членами (и кандидатами) ЦК до 1956 года!
Что же касается верховного органа власти, Политбюро, то там при Хрущёве была проведена даже намного более решительная «чистка»: если из 9 членов Политбюро 1939 года 6 (включая Сталина) состояли в нём и в 1934 году, то в Президиуме ЦК (так тогда именовалось Политбюро) 1961 года из 10 его членов сохранились из состава 1956 года только 3-сам Хрущёв, «гибкий» идеолог Суслов и «вечный» Микоян (то есть в первом случае «уцелевшие» составляли две трети, а во втором – менее одной трети).
Разумеется, мне сразу же (и многие- возмущённо) напомнят, что в 1930-х годах «чистка» завершалась чаще всего отправлением на казнь, а в 1950-х (кроме Берии)- всего-навсего на пенсию. Однако объясняется это- конечно, чудовищное – «различие» вовсе не тем, что Хрущёв-де был менее «кровожаден», чем Сталин. Есть всецело достоверные сведения о предельной беспощадности Хрущёва и в 1937 году, когда он был первым секретарём в Москве, и в 1938-м, когда он занимал тот же пост на Украине. И только малоосведомлённые люди продолжают сегодня считать, что Хрущёв и другие уничтожили Берию его товарищи не как «соперника» в борьбе за власть, а якобы в качестве представителя прежней «злодейской клики, которую теперь-де сменили другие «добрые» начальники. Но вот хотя бы один выразительнейший факт. Чтобы, так сказать, стереть с лица земли всё «бериевское», сами «органы безопасности» были тогда, в 1954 году (что делалось не в первый раз), выведены из Министерства внутренних дел во вновь созданное учреждение – КГБ. Однако во главе этого Комитета Хрущёв поставил не кого-нибудь, а И.А. Серова, который в своё время был заместителем наркома внутренних дел Берии и, вполне понятно, действовал заодно с ним!
Вот всецело достоверные цифры о количестве смертных приговоров, вынесенных в течение трёх пятилетий после 1937-1938 годов «за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления»: в 1939-1943 годах – 39069 приговоров, в 1944-1948-м – 1282 (несравнимо меньше, чем в предыдущем пятилетии), в 1949-1953 – 3894 приговора (в 10 раз (!) меньше, чем в 1939-1943-м).
Разумеется, даже и последняя цифра страшна: в среднем 780 приговорённых к смерти за год, 65 человек в месяц! Но вместе с тем очевидно неуклонное «затухание» террора – без сомнения, подготовившее тот отказ от политических казней, который имел место после смерти Сталина (кроме казней нескольких десятков «деятелей» НКВД-МГБ).
Эти сопоставления лишний раз показывают, что «объяснение» террора личной волей Сталина совершенно неосновательно; есть множество свидетельств о крайней «подозрительности» и своеволии вождя именно в последние годы его жизни, а между тем масштабы террора всё более сокращались. Речь должна идти совершенно одругом – о закономерном изменении самого бытия страны, самого господствующего в ней, как уже сказано, политического климата.
К 1937 году в стране ещё царила атмосфера Революции и Гражданской, «классовой» войны (недавняя коллективизация и была именно «классовой» войной).
Стоит отметить, впрочем, что иногда действительный смысл происходившего как бы обнажался. Так, например, Алексей Толстой написал в 1938 году следующее: «Достоевский, создавал Николая Ставрогина (главный герой романа «Бесы». – В.К), тип опустошённого человека, без родины, без веры, тип, который через 50 лет (писатель ошибся- через 65 лет. – В.К) предстал перед Верховным Судом СССР как предатель[20], — то есть получалось, в 1937-м судили всё-таки чуждых родине «бесов» Революции.
Один из исследователей обратил внимание и на статью бывшего «сменовеховца» Исая Лежнёва (Альтшулера) в «Правде» от 25 января 1937 года о начавшемся 23 января суде над «контрреволюционерами» Пятаковым, Сокольниковым, Радеком, Серебряковым (все – бывшие члены ЦК) и другими: «Статья эта носит название «Смердяковы», и её главной целью является доказать, что подсудимые не просто враги советской власти, а преимущественно враги русского народа. Лейтмотивом статьи являются слова Смердякова (героя романа Достоевского «Братья Карамазовы».- В.К): «Я всю Россию ненавижу. Русский народ надо пороть-с», — которые, согласно Лежнёву, отражают душевное состояние подсудимых»[21].
Тем не менее, несмотря на такого рода «проговоры» 1937 год проходил всё же под знаком борьбы с контрреволюционерами.
Петерис Стучка (1865-1932), один из первых наркомов юстиции РСФСР, а затем – председатель Верховного суда, недвусмысленно писал: «Так называемая юриспруденция есть последняя крепость буржуазного мира». И чтобы окончательно отменить юриспруденцию, Стучка «отменил» сам её «предмет»- преступность.
Между тем в 1930-х годах юриспруденция так или иначе начинает восстанавливаться.
ОГПУ и НКВД, занимавшиеся расследованием «контрреволюционных преступлений» явно не коснулись тогда те перемены, которые произошли, начиная с 1934 года, в других сферах и областях жизни страны.
Вот характерный пример. Преемник Дзержинского на посту председателя ОГПУ, В.Р. Менжинский (1874-1934), писал о великом «достоинстве» своего предшественника: «На меры репрессии он смотрел только как на средство борьбы, причём всё определялось данной политической обстановкой и перспективой дальнейшего развития революции».
То есть совершенно не имело значения, в чём «повинен» репрессируемый; как поясняет в следующей за процитированной фразе Менжинский, «одно и тоже контрреволюционное деяние при одном положении СССР требовало по его (Дзержинского – В.К) мнению, расстрела, а несколько месяцев спустя арестовать за подобное дело он считал бы ошибкой» (!)[22]
Эти «принципы» деятельности «органов безопасности» всецело сохранились в 1937-1938 годах, когда, если угодно, расстреливали за то, что в 1935-м или 1939-м не стали бы даже арестовывать. Но об этих «органах» речь пойдёт далее.
Как уже сказано, в 1937-м совершилась смена «правящего строя», типичная для любых крупных исторических сдвигов (например, в 1956-1960 годах). Страшное «своеобразие» заключалось в том, что прежние носители власти не только отстранялись, но и уничтожались или, по меньшей мере, оказывались в ГУЛАГе. Однако заведомо ложно широко распространённое представление, согласно которому эта варварская беспощадность является «особенностью» именно 1937 года и, конкретнее, выражением злодейской сущности Сталина.
1937 год самым диким образом соединил в себе восходящую к первым революционным годам стихию беспощадного террора и восстанавливаемые – пусть даже формально – юридические принципы, которые вплоть до 1934-1935 годов начисто отвергали «старые большевики» типа Крыленко и Сольца.
Один из людей моего круга, П.В. Палиевский, ещё на рубеже 1950-х-1960- годов утверждал, что 1937 год – это «великий праздник», праздник исторического возмездия.
Драма «самоуничтожения»
Представление, согласно которому люди, принимавшие участие в массовом терроре периода Гражданской войны и, затем, коллективизации, именно потому, или, выражаясь попросту, именно «за это», сами были подвергнуты репрессиям в 1937-м, уместно, так сказать в умозрительном плане; возмездие в этом смысле, в этом аспекте являет собой, в сущности, метафизическую проблему.
Но есть и другой аспект дела: именно люди, против которых были прежде всего и главным образом направлены репрессии 1937-го, создали в стране сам «политический климат», закономерно — и даже неизбежно — порождавший беспощадный террор. Более того: именно этого типа люди всячески раздували пламя террора непосредственно в 1937 году!
Весьма выразительны с этой точки зрения воспоминания Л.Я. Шатуновской – приёмной дочери П.А. Красикова – прокурора Верховного суда СССР в 1933-1938 годах; он был также одним из руководителей борьбы с Церковью. Шатуновская в 1930-х годах находилась, как говорится, в гуще событий, а в 1970-х эмигрировала в США и опубликовала там книгу «Жизнь в Кремле» (1982) и несколько статей. Она написала, в частности, о гибнувших в 1937-м большевиках (в том числе и близких ей лично):
«Я не нахожу в своей душе ни жалости, ни сочувствия к ним. Конечно, никаких преступлений против партии и государства, в которых их обвиняли, они никогда не совершали. Но была за ними другая, более страшная вина – они не только создали это государство, но и безоговорочно поддерживали его чудовищный аппарат бессудных расправ, угнетения, террора, пока этот аппарат не был направлен против них». Цитируя эти слова в своей книге «О Сталине и сталинизме» (М., 1990, с. 419), популярный в то время публицист Рой Медведев, сын репрессированного в 1937-м большевика, пытался опровергнуть сей «приговор», но его доводы не убеждают.
Важно отметить, что многочисленные современные авторы, предпринимающие попытки разграничить, отделить друг от друга приверженцев и противников террора 1937 года, очень часто причисляют к последним всех либо, по крайней мере, почти всех пострадавших, ставших жертвами репрессий. При этом, в сущности, игнорируется тот факт, что ведь в те времена пострадала едва ли не наибольшая (в сравнении с другими «профессиями») доля сотрудников НКВД, которые, понятно, играли свою необходимую или даже решающую роль в репрессиях; впрочем, авторы многих сочинений – о чём еще пойдёт речь – стремятся и среди «чекистов» отыскать последовательных противников террора.
Внимательно рассматривая «поведение кого-либо из репрессированных тогда политических деятелей до момента ареста, мы едва ли не всякий раз обнаруживаем, что деятель этот сам приложил (или даже крепко приложил !) руку к развязыванию террора.
Обратимся, например, к не так давно опубликованной стенограмме «Февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года» (пленум этот длился 11 дней с 23 февраля до 5 марта), после которого террор и приобрёл весь свой размах. Стенограмма зафиксировала недвусмысленные призывы к беспощадному разоблачению «врагов», прозвучавшие из уст таких вскоре же подвергшихся репрессиям «цекистов», как К.Я. Бауман, Я.Б. Гамарник, А.И. Егоров, Г.Н. Каминский, С.В. Косиор, П.П. Любченко, В.И. Межлаук, Б.П.Позерн, П.П. Постышев, Я.Э. Рудзугак, М.Л. Рухимович, А.И. Стецкий, М.М. Хатаевич, В.Я. Чубарь, Р.И. Эйхе, И.Э. Якир, и др. Нельзя не отметить также, что «разоблачавшийся» непосредственно на этом самом пленуме Н.И. Бухарин (в то время – кандидат в члены ЦК) в своих заявлениях осыпал проклятиями всех своих уже «разоблачённых» к тому времени сотоварищей.[23]
Лев Разгон, публикуя в 1988 году своё ставшее тогда очень популярным «непридуманное», где он гневно проклинал НКВД, ухитрился «забыть» даже и о том, что сам он в 1937 году был штатным сотрудником этого самого НКВД! Согласно его мемуарам, он занимался тогда трогательным делом издания книжек для детей.
* * *
Как уже не раз говорилось, террор 1937 года – это порождение не козней каких-либо «злодеев», а всей атмосферы фанатической беспощадности, создавшейся в условиях революционного катаклизма. Это вполне ясно из изданных в 1983 году за рубежом воспоминаний идеологической, затем литературной деятельницы, далее «диссидентки» и, наконец, эмигрантки Р.Д. Орловой (урождённой Либерзон; 1918-1984). Правда в обобщающих своих суждениях Раиса Давыдовна присоединяется к типичному «разделению»: мол, были хорошие «мы» и некие мерзкие «они», которые и устроили террор 1937-го. Однако множество её конкретных сообщений в сущности начисто опровергает подобные (в том числе и её собственные) голословные противопоставления. Кстати сказать, в другой книге Р.Д. Орлова определила суть 1937 года так: «свои убивали своих». И эта «формулировка» вполне верна[24].
Нельзя не оценить правдивость мемуаристки. Так, рассказывая о своём собственном отце, не самом крупном, но всё же руководящем деятеле, отстранённом от своего поста в 1937 году и ждавшем ареста (чего не произошло), Р.Д. Орлова честно признаётся: «Он спрашивает: «А если меня арестуют?» И я, не подумав ни мгновения: «Я буду считать, что тебя арестовали правильно». Сказала, и пол под ногами не содрогнулся.. Принял ли он мои чудовищные слова как должное? Он и сам говорил, что по-другому нельзя»[25].
Раиса Давыдовна – и опять-таки нельзя не оценить, её искренность- поведала и о своём прямом практическом участии в «чистке». Она училась в ИФЛИ, а затем в ВОКСе (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей – учреждение, теснейшим образом связанное с НКВД) вместе с человеком, которого называет в своих воспоминаниях «Юрий К.» (как сообщил мне А.В. Караганов, речь идёт о Г.С. Кнабс). На заседании партийного бюро ВОКСа его переводили из кандидатов в партию в члены: «Я выступила против приёма К. Остальные были «за», меня не поддержали. И тогда я рассказала содержание личного разговора, который был у нас за несколько месяцев до бюро. Он мне сказал: «Если бы тебе в ЦК велели вешать детей, ты бы проплакала всю ночь, а утром стала бы выполнять приказ». Фраза, — продолжает мемуаристка, — крамольная: каждый коммунист обязан был выполнять любые указания ЦК, в том числе выселять, сажать, да и убивать. Ю.К. исключили из кандидатов партии, выгнали из ВОКСа. Потом я долго не знала, что с ним. Не думала о нём. Вероятно, он автоматически вошёл в категорию «чужой» сегодня (написано в 1979 году- В.К) я бы не подала руки человеку, который сделал нечто подобное (то есть и самой себе – В.К). Если бы сегодня могла сказать: «заставили». Нет, никто не заставлял» (с. 141).
Важно учитывать, что описанный эпизод относится к началу 1940-х годов, а не к 1937-1938 годах, когда Г.С. Кнабе едва ли бы отделался исключением из партии и изгнанием с работы. И воистину странно, что, поведав о подобных фактах, Р.Д. Орлова в то же время не раз вопрошает в этих же своих воспоминаниях:
«Тридцать седьмой год – память ужаса. И бесконечные поиски объяснения почему это произошло?» (с. 72). Или: «Кто же всё это делает?» (с. 55).
* * *
Прежде чем идти далее, нельзя не остановиться на возбуждающем страсти вопросе, который, по всей вероятности, уже возник в сознании читателей. Почему в обсуждение феномена «1937 год» вовлеклось столь много еврейских имён? Одни скажут, что вот, мол, евреи в 1937 году устроили в стране очередную кровавую мясорубку. Русский человек, не лишённый разума и честности, должен возмущаться прежде всего и главным образом теми русскими, которые участвовали в терроре на своей родной земле, а не евреями и вообще людьми других национальностей! Вина этих русских гораздо более тяжкая и позорная, чем вина любых «чужаков».
Выше цитировалось исследование израильского политолога М.С. Агурского, который не «побоялся»напомнить, что к 1922 году в верховном органе власти- Политбюро – состояли три (из общего количества пяти членов) еврея. Между тем в 1930-х годах в составе Политбюро (тогда — десять человек) имелся только один еврей- Каганович. Об этом очень часто говорится в сочинениях о тех временах с целью показать, что евреи тогда уже не играли первостепенной роли в политике. В книге М.С. Агурского есть специальное «приложение» под заглавием «Демографические сдвиги после революции», где прежде всего, как он сам сформулировал, «идёт речь о массовом перемещении евреев из бывшей черты оседлости в центральную Россию», и особенно интенсивно- в Москву: «В 1920 г., — констатирует М.С. Агурский, — здесь насчитывалось 28 тыс. евреев, то есть 2,2 % населения, в 1923 г. – 5,5 %, а в 1926 г. –6,5% населения. К 1926 г. в Москву приехали около 100 тыс. евреев». (с. 265).
Имеет смысл сослаться и на сочинение другого, гораздо более значительного еврейского идеолога – В.Е. Жаботинского. На рубеже 1920-1930-х годов он привёл в своей статье «Антисемитизм в Сов. России» следующие сведения:
«В Москве до 200000 евреев, всё пришлый элемент. А возьмите телефонную книжку и посмотрите, сколько в ней Певзнеров, Левиных, Рабиновичей. Телефон – это свидетельство: или достатка, или хорошего служебного положения[26].
Из обстоятельного справочника «Население Москвы», составленного демографом Морицем Яковлевичем Выдро можно узнать, что если в 1912 году в Москве проживали 6,4 тысячи евреев, то всего через два десятилетия, в 1933 году – 241,7 тысячи, то есть почти в сорок раз больше[27].
Причём население Москвы в целом выросло за эти двадцать лет всего только в два с небольшим раза (с 1 млн. 618 тыс. до 3 млн. 663 тыс.).
В сознании многих людей – о чём уже шла речь — давно внедрено представление, что евреи тем самым вырывались, «освобождались» из чуть ли ни концлагеря – «черты оседлости». Но вот, например, И.Э. Бабель записывает в дневнике об исчезавших на его глазах еврейских местечках в «черте оседлости»: «Какая мощная и прелестная жизнь нации здесь была»[28]
Но обратимся непосредственно к еврейскому «перемещению» 1920-начала 1930-х годов. Сотни тысяч евреев после 1917 года бесповоротно уходили из тех городков и городов на западных землях России, где их предки жили в течение столетий, и устремились в центр России; только в Москву переселились к 1933 году, как мы видели, около четверти миллиона евреев!
Это своего рода «великое переселение», естественно, не могло не иметь самых существенных последствий. «Очень большое число евреев», резюмировал в своём исследовании М.С. Агурский, оказалось «в ряде жизненно важных областей государственной, экономической, социальной жизни» (цит. соч. с. 260).
Стоит сказать о том, что многие из пишущих об истории считают ненужной или даже вредящей истине самое постановку вопроса о роли «национального фактора» и, особенно, о роли евреев в истории России. Так, например, в 1992 году Г.А. Бордюгов и В.А. Козлов в своей совместной книге «История и конъюнктура» заявили:
« Мы собственными глазами видели, как в 1988 г. некоторые люди, опираясь на статью В. Кожинова «Правда и истина» («Наш современник», 1988, № 4), составляли списки партийных работников 20-х и 30-х годов с указанием их псевдонимов и фамилий и подсчитывали количество евреев в составе руководящих партийных органов. Очевидно они считали, что это и есть та самая главная правда, та самая истина, до которой следует докапываться. Заметим, что «простые ответы» часто возникают и от растерянности, и от незнания. Но есть незнание, которое ведёт людей в библиотеки. А есть воинствующее невежество, которое зовёт людей «бить жидов, спасать Россию»[29].
К сожалению, подобные рассуждения отнюдь не редкость, и потому следует разобраться в их существе. Начну с конца. В течение последнего десятилетия (1988-1997) о весомой, а в отдельные периоды даже исключительно весомой роли евреев в трагической истории России 1910-х-1930-х годов писали и говорили многие авторы и ораторы, однако нельзя привести ни единого факта «битья жидов» — хотя межнациональных побоищ за это время в стране было сколько угодно.
И что бы там ни говорилось, в изучении истории нет и не может быть «запретных» тем, а помимо того нельзя не видеть, что замалчивание реальной роли евреев во властных «органах» в 1937 году даст возможность многим современным авторам и ораторам грубейшим образом искажать суть тогдашнего террора: его пытаются толковать (это, кстати сказать, начал делать ещё в 1930-х годах Троцкий) как «антисемитский» (поскольку тогда погибло множество евреев). И конечно же, необходимо внести ясность в эту проблему.
* * *
Конкретная «доля» евреев в важнейших, по определению М. Агурского, «областях жизни» 1930-х годов не выяснена со всей достоверностью, и вокруг этой проблемы нередко возникают сегодня горячие споры. Так, например, страстный борец против «антисемитизма» журналистка Евгения Альбац, признавая в своей книге об «органах», что «среди следователей НКВД-МГБ- и среди самых страшных в том числе – вообще было много евреев» (уже точно установленные факты никак не позволют это игнорировать), всё же утверждает: «… в процентном отношении – к общей численности еврейского народа в стране – евреев в НКВД было не больше, чем, скажем, русских или латышей»[30].
Архивы ОГПУ-НКВД, в сущности, ещё не изучены. Однако, что касается верховного руководства НКВД в середине 1930-х годов, оно доподлинно известно, ибо 29 ноября 1935 года в газете «Известия» было опубликовано сообщение о присвоении «работникам НКВД» высших званий — Генерального комиссара и комиссаров госбезопасности 1-го и 2-го рангов – (соответствовали армейским званиям маршала и командармов 1-го и 2-го рангов, то есть, по-нынешнему, маршала, генерала армии и генерал-полковника). И из 20 человек, получивших тогда эти верховные звания ГБ, больше половины – (включая самого Генерального комиссара были евреи[31], 4 (всего лишь!) – русские, 2- латыши, а также 1 поляк, 1 немец (прибалтийский) и 1 грузин.
Из этих двух десятков людей, которые – подобно множеству других деятелей того времени – были и палачами, и затем жертвами, уцелел тогда (чтобы быть расстрелянным позднее, в 1953 году) только грузин С.А. Гоглидзе. Но ясно, что утверждение Е. Альбац о «процентном соотношении» в свете этой информации оказывается заведомо несостоятельным.
Стоит привести здесь прямо-таки поразительное заявление по поводу обилия евреев в «органах», сделанное принципиальным «юдофилом» А.М. Горьким ещё в 1922 году:
«Я верю, что назначение евреев на опаснейшие и ответственные посты часто можно объяснить провокацией: так как в ЧК удалось пролезть многим черносотенцам, то эти реакционные должностные лица постарались, чтобы евреи были назначены на опаснейшие и неприятнейшие посты»[32].
Закономерно, что Горький начал со слов «я верю» (а не «я знаю»), и, разумеется, он не смог бы назвать хотя бы одно имя из тех «многих черносотенцев», которые, сумев «пролезть» в ЧК, якобы заняли там положение, дающее им возможность назначать евреев на «ответственные посты»!
К тому же – как уже было показано выше – суть дела состояла в назначении на такие посты не именно и только евреев, а вообще «чужаков», которые смотрели на русскую жизнь как бы со стороны и могли в тех или иных ситуациях «не щадить» никого и ничего. Часто можно столкнуться с утверждением, что ВЧК и затем ГПУ вообще, мол, «еврейское» дело. Однако до середины 1920-х годов на самых высоких постах в этих «учреждениях» (постах председателя ВЧК- ОГПУ и его заместителей) евреев не было; главную роль в «органах» играли тогда поляки и прибалты (Дзержинский, Петерс, Менжинский, Уншлихт и др.), то есть, по существу, «иностранцы». Только в 1924 году еврей Ягода становится 2-м заместителем председателя ОГПУ, в 1926-м возвышается до 1-го зама, а 2-м назначается тогда еврей Трилиссер. А вот в середине 1930-х и глава НКВД, и его 1-й зам (Агранов) – евреи. В конце 1936 года впервые в истории ВЧК-ОГПУ-НКВД главой стал русский, Н.И. Ежов, Агранов остался 1-м замом, а из трёх действовавших с конца 1936-го новых замов – М.Д. Бермана, Л.Н. Бельского (Левина) и М.П. Фриновского – только последний не был, возможно, евреем (точных сведений о его национальности у меня нет). Далее «Главное управление ГБ Центра» состояло к 1937 году из 10 «отделов» (охраны, оперативного, контрразведывательного, секретно-политического, особого и т.д.), и начальниками по меньшей мере 7 (!) из этих 10 отделов были евреи[33].
Чтобы показать, сколь значительной была в 1930-х годах роль людей еврейского происхождения в жизни столицы СССР, обратимся к такой, без сомнения, важной области, как литература, – к доподлинно известному нам национальному составу Московской организации ССП (Союза советских писателей), точнее, наиболее влиятельной её части.
На первый взгляд может показаться, что это «перескакивание» от ОГПУ-НКВД к ССП неоправданно. Но можно привести целый ряд доводов, убеждающих в логичности такого сопоставления. Для начала вспомним хотя бы о том, что среди деятелей литературы того времени было немало людей, имевших опыт работы в ВЧК-ОГПУ-НКВД, — скажем, И.Э. Бабель, О.М. Брик, А. Весёлый (Н.И. Кочкуров), Б. Волин (Б.М. Фрадкин), И.Ф. Жига, Г. Лелевич (Л.Г. Калмансон), Н.Г. Свирин, А.И. Тарасов-Родионов и т.д.
Далее, своего рода «единство» с ОГПУ продемонстрировала большая группа писателей, побывавшая в августе 1933 года в концлагере Беломорканала, чтобы воспеть работу «чекистов» в широко известной книге, где выступали тридцать пять писателей во главе с А.М. Горьким.
Уместно привести такие позднейшие (конца 1950-х-начала 1960-х годов) рассуждения писателя В.С. Гроссмана о И.Э. Бабеле и других: «Зачем он встречал Новый год в семье Ежова? Почему таких необыкновенных людей – его (Бабеля-В.К), Маяковского, Багрицкого – так влекло к себе ГПУ? Что это- обаяние силы, власти?»[34]
Особой «загадки» здесь нет, ибо Бабель сам служил в ВЧК, одним из наиболее близких Маяковскому людей был следователь ВЧК-ОГПУ и друг зампреда ОГПУ Агранова Осип Брик, Багрицкий же с чувством восклицал в стихах:
Механики, чекисты, рыбоводы,
Я ваш товарищ, мы одной породы…
Уже из этого, полагаю, ясно, что «сопоставление ОГПУ-НКВД и ССП того времени не является чем-то несообразным. Что же касается национального состава «ведущей» части писателей Москвы, о нём есть точные сведения. Речь идёт при этом не вообще о писателях, а о тех из них, которые имели тогда достаточно высокий официальный статус и потому в 1934 году стали делегатами всячески прославлявшегося писательского Съезда, торжественно заседавшего шестнадцать дней – с 17 августа по 1 сентября.
Московская делегация была самой многолюдной: из общего числа около 600 делегатов съезда (со всей страны, от всех национальностей) к ней принадлежали – 91 человек (следует иметь в виду, что в опубликованном тогда «мандатной комиссией съезда подсчёте указана цифра 175, но здесь же оговорено: «не все анкеты удалось полностью обработать», и, согласно поимённому списку делегатов, от Москвы участвовало в съезде на 16 человек больше).[35]
Национальный состав московских делегатов таков: русские – 92, евреи – 72, а большинство остальных – это жившие в Москве иностранные «революционные» авторы (5 поляков, 3 венгра, 2 немца, 2 латыша, 1 грек, 1 итальянец; в кадрах НКВД, как мы видели, также было немало иностранцев). И если учесть, что население Москвы насчитывало к 1934 году 3 млн 205 тыс русских и 241,7 тыс. евреев, «пропорция» получается следующая: один делегат-русский приходился (3205 тыс:92) на 34,8 тысячи русских жителей Москвы, а один делегат –еврей (241,7 тыс:72) – на 3,3 тысячи московских евреев. Из этого, в сущности, следует, что евреи тогда были в десять раз более способны занять весомое положение в литературе, нежели русские) – хотя ведь именно русские за предшествующие Революции сто лет создали одну из величайших и богатейших литератур мира!
Но проблема проясняется, если вспомнить, что делегатами съезда 1934 года не являлись, например, Анна Ахматова, Михаил Булгаков, Павел Васильев, Николай Заболоцкий, Сергей Клычков, Николай Клюев (он был арестован за полгода до съезда), Михаил Кузьмин, Андрей Платонов, — без которых нельзя себе представить русскую литературу того времени, — а также множество других значительных писателей.
Стихослагатель Безыменский заявил на съезде: «В стихах типа Клюева и Клычкова мы видим воспевание косности и рутины при охаивании всего большевистского. Под видом «инфантилизма» и нарочитого юродства Заболоцкий издевался над ними. Стихи П. Васильева в большинстве своём поднимают и живописуют образы кулаков»[36].
Не было, понятно, на съезде и наиболее выдающихся русских мыслителей, органически связанных (как это вообще присуще русской мысли) с литературой, — Михаила Бахтина, Алексея Лосева, Павла Флоренского, которые к тому времени были репрессированы. На съезде задавали тон совсем другие «идеологи» — Иоганн Альтман, Михаил Кольцов (Фридланд), Исай Лежнев (Альтшулер), Карл Радек (Собельсон) и т.п.
Накануне съезда вышла книга его активного делегата И. Лежнёва (Альтшулера) «Записки современника», где было немало проклятий в адрес Достоевского и выдвигалось чёткое требование: «… пора бросить набившие оскомину пустые разговоры о добре и зле по Толстому и Достоевскому»[37]. Вскоре И. Лежнёв при содействии Давида Заславского добился – вопреки даже воле самого Горького! – запрета издания «Бесов» Достоевского (запрет этот действовал затем более двадцати лет).
Как уже сказано, меня наверняка обвинят в тенденциозном подборе имён и фактов, предпринятом в «антисемитских» целях. Однако ситуация 1930-х годов такова, что подобные обвинения могут предъявлять либо совершенно бесчестные, либо попросту не блещущие умом оппоненты. Чтобы доказать это, обращусь к суждениям одного обладавшего ясным умом писателя, размышлявшего впоследствии – на рубеже 1970-х – 1980-х годов – о «вхождении» евреев в русскую жизнь и культуру. Он чётко отграничил две принципиально различные «волны» в «русском еврействе» — дореволюционную и послереволюционную.
В первой «волне» так или иначе имело место (цитирую) «вживание еврейского элемента в сферу русской интеллигенции». Но после 1917 года «через разломанную черту оседлости хлынули многочисленные жители украинско- белорусского местечка, прошедшие только начальную ступень ассимиляции… непереваренные, с чуть усвоенными идеями, с путаницей в мозгах, с национальной привычкой к догматизму. Это была вторая волна зачинателей русского еврейства, социально гораздо более разнопёрая, с гораздо большими претензиями, с гораздо меньше понятиями. Непереваренный этот элемент стал значительной частью населения русского города. Тут были многочисленные отряды красных комиссаров, партийных функционеров, ожесточённых поднятых волной, одуренных властью. Еврейские интеллигенты шли в Россию (имеется в виду Россия до 1917 года – В.К) с понятием об обязанностях перед культурой.
Функционеры шли с ощущением прав, с требованием прав. Им меньше всего было жаль культуры, к которой они не принадлежали»[38].
Перед нами совершенно верный «диагноз», к которому мало что можно добавить. А любителям выискивать в таких размышлениях «антисемитизм» сообщаю, что цитирую рассуждения Давида Самуиловича Кауфмана (1920-1990) – поэта, известного под именем Д. Самойлов. В порядке уточнения скажу только, что, во-первых, людям, о коих он говорит, не только не было «жаль» русской культуры; она в её глубоком смысле была им чужда или даже враждебна. А кроме того, они в значительной или даже в полной мере оторвались и от той культуры, носителями которой были их отцы и деды.
* * *
Уже говорилось, что на съезде писателей 1934 года не было ни Ахматовой, ни Булгакова, ни Заболоцкого, ни, разумеется, арестованного 2 февраля Клюева. Но не было на нём и выдающегося русского поэта еврейского происхождения Осипа Эмильевича Мандельштама (1891-1938), которого арестовали через три с небольшим месяца после Клюева – 3 мая 1934 года, то есть за четыре месяца до съезда.
Мандельштам родился в 1891 году в Варшаве, но уже на следующий год его семья поселилась в Павловске (под Петербургом), а с шести лет, то есть с 1897 года, поэт жил и учился в столице. В 1914 году Мандельштам пишет статью. России присуща, утверждает поэт, «нравственная свобода, свобода выбора. Никогда на Западе, она не осуществлялась в таком величии, в такой чистоте и полноте». Эта нравственная свобода» — «дар русской земли, лучший цветок, ею взращённый… она равноценна всему, что создал Запас в области материальной культуры».
Мандельштам вступил в острейший конфликт с новой властью только во время коллективизации, которую он воспринял, как разрушение самых основ русского бытия, что и выражено, например, в его стихотворении 1933 года – года, когда тотальный голод поразил чернозёмные области страны:
Природа своего не узнает лица,
И тени страшные Украины, Кубани…
То есть коллективизация предстаёт как всеобщая – космическая катастрофа, сокрушающая и народ, и даже природу.
Тем самым Мандельштам оказался в прямом конфликте не только с властью, но и с основной и господствовавшей частью тогдашней литературы. Так Тынянов, ранее безосновательно писавший о поэте как о «чужеземце», нисколько не был озабочен судьбой русского крестьянства и с искренним пафосом говорил Корнею Чуковскому: «Сталин, как автор колхозов, величайший из гениев, перестраивавших мир. Если бы он кроме колхозов ничего не сделал, он и тогда был бы достоин назваться гениальнейшим человеком эпохи»[39].
В высшей степени показательно, что, переселившись в Москву, поэт обретает здесь совершенно иных друзей – Николая Клюева (о творчестве которого он восхищённо писал ещё в 1922 году), Сергея Клычкова, Павла Васильева.
Между прочим, нередко можно встретить ложное утверждение, что-де Мандельштам явился единственным поэтом, осмелившимся написать антисталинские стихи. Верно другое: он был единственным выступившим против Сталина поэтом еврейского происхождения. И, по свидетельству вдовы поэта, Борис Пастернак «враждебно относился к этим стихам. «Как мог он написать эти стихи – ведь он еврей!»[40]. Даже для Бориса Леонидовича тогдашнее – высокопривилегированное — положение евреев в СССР как бы «перевешивало» трагедию русского крестьянства.
А вот суждения М. Кольцова (Фридлянда): «…работа в ГПУ продолжает требовать отдачи всех сил, всех нервов, всего человека, без отдыха, без остатка. Не знаю, самая ли важная для нас из всех работа – работа в ГПУ. Но знаю, что она самая трудная». Ежова М. Кольцов воспел в «Правде» от 8 марта 1938 года как «чудесного несгибаемого большевика, который дни и ночи…стремительно распутывает и режет нити фашистского заговора».[41]
Бабеля – не говоря уже о Кольцове – «категорически» отделяет от Мандельштама уже одно только восприятие коллективизации. Исаак Эммануилович не только восхищался, но и сам лично осуществлял. С февраля по апрель 1930 года он, по его собственному определению, «принимал участие в кампании по коллективизации Бориспольского района Киевской области». Вернувшись в Москву в апреле 1930-го, Бабель сказал своему другу Багрицкому: «Поверите ли, Эдуард Георгиевич, я теперь научился спокойно смотреть на то, как расстреливают людей[42]. В начале 1931 года Бабель вновь отправился в те места[43].
Взаимоотношения Мандельштама с Клюевым, Клычковым и Павлом Васильевым с известной точки зрения неожиданны и даже странны. Ведь перечисленные три поэта в 1920-1930-х годах (а в какой-то мере это продолжается и сегодня) преподносились в качестве заведомых русских «националистов», «шовинистов» и, конечно же, «антисемитов»; достаточно упомянуть, что Сергей Клычков арестовывался по обвинению в «антисемитизме» в 1923 году, а Павел Васильев – в августе 1935 года, то есть как раз, когда Осип Мандельштам говорил о нём, как об одном из трёх наиболее ценимых им поэтов! И тогда же некто С. Розенталь на страницах самой «Правды» (10 августа 1933 года) заявил, что «от образов Мандельштама пахнет… великодержавным шовинизмом».[44]
Итак, О.Э. Мандельштам – «шовинист», и, разумеется, дело идёт не о еврейском, а о русском «шовинизме». Это обвинение было выдвинуто «главной» партийной газетой, редактируемой тогда Л.З. Мехлисом, который, между прочим, до 1918 года был членом сугубо «национальной» еврейской партии «Поалей Цион» («Рабочие Сиона»).
В те времена (как кстати сказать, и сегодня) каждый человек, для которого Россия представляла собой безусловную самостоятельную ценность (а не всего лишь «материал», из коего необходимо нечто «выработать»), рисковал быть «обвинённым» в «национализме», «шовинизме», «фашизме» и, разумеется, «антисемитизме». Именно в этих «преступлениях» были обвинены тогда П.А. Флоренский, А.Ф. Лосев, С.Ф. Платонов, М.М. Бахтин.
Вдова поэта в своих написанных тридцатью с лишним годами позднее воспоминаниях заметила – что «Мандельштам», еврей и русский поэт, платил по двойным счетам»[45], — то есть гонения на него были, мол, вызваны как его принадлежностью к подлинной русской поэзии, так и его еврейским происхождением. Но второе утверждение явно безосновательно, и, рассказывая о пути поэта, приведшем его к аресту в мае 1934 года, мемуаристка сама начисто опровергает это своё утверждение, ибо почти все «враги» поэта, о которых она сообщает, – евреи.
Вероятным доносчиком, передавшим в ОГПУ текст мандельштамовской эпиграммы на Сталина, был еврей Л. Длигач, а «подсадной уткой», помогавшей аресту поэта, Надежда Яковлевна называет Давида Бродского. Наконец, приказ об аресте отдал в мае 1934 года зампред ОГПУ Я. Агранов (Сорензон).
* * *
В революционные эпохи вполне закономерно и даже неизбежно выдвижение на первый план «чужаков» Яркий пример – роль во Франции корсиканца, то есть итальянца, Наполионе Буонапарте, продемонстрировавшего, в частности, чрезвычайную «беспощадность», о которой метко сказал Достоевский. И просматривается вполне определённая «закономерность» в том, что на исходе Гражданской войны, к 1922 году, в Политбюро числился только один русский из пяти его членов, далее, за время НЭПа, к 1928 году, в Политбюро, состоявшем тогда из девяти членов, осталось, напротив только двое нерусских (Сталин и Рудзутак), а к 1931 году, в условиях «второй революции», Политбюро включало в себя пятерых русских и пятерых же нерусских – под «русскими здесь и далее имеются в виду все три «ветви» восточного славянства – собственно русские, украинцы и белорусы, которые в 1920-х-1930-х годах совместно составляли около 80 процентов (!) населения страны.
В прочем, ещё более, пожалуй, многозначителен другой «отбор» руководящих лиц во время коллективизации. Действительной причиной, вызвавшей коллективизацию, являлась фатальная нехватка товарного хлеба.
В действительности «автором» коллективизации был, уж если на то пошло, экономист В.С. Немчинов, показавший, что крестьяне конца 1920-х годов могут представить на рынок всего только немногим более 1/10 производимого ими хлеба. И создание колхозов преследовало, в сущности, одну всецело «прагматическую цель – получить товарный хлеб.
По тогдашнему административному делению указанная территория СССР состояла из весьма крупных «единиц»: Украинской ССР, Казахской АССР (входившей в РСФСР), Северо-Кавказского края, Сибирского края, Нижне-Волжского края, Средне-Волжского края, Центрально-Чернозёмной области и Московской области, которая была в три с лишним раза крупнее нынешней и включала в себя северную часть чернозёмной полосы.
Накануне коллективизации во главе этих «единиц» были поставлены поляк Станислав Косиор (Украина), еврей Шая Голощёкин (Казахстан), русский Андрей Андреев (Северный Кавказ), латыш Роберт Эйхе (Сибирь), русский Борис Шеболдаев (Нижняя Волга), еврей Мендл Хатаевич (Средняя Волга), литовец Юозас Варейкис (Чернозёмный центр) и латыш Карл Бауман (Московская область). В общем количестве членов ЦК ВКП(б) 1930 года (а все перечисленные люди были членами ЦК) поляки, прибалты – то есть фактически «иностранцы» — и евреи составляли совместно только одну четверть, между тем в когорте «главных коллективизаторов» они заняли три четверти!
Здесь перед нами встаёт нелёгкий и, так сказать, щекотливый вопрос о личной роли Сталина в трагедии коллективизации. «Антисталинисты» целиком и полностью возлагают вину на вождя, а «сталинисты» (число коих в последнее время заметно растёт) либо стараются вообще обойти эту неприятную для них тему, либо выдвигают в качестве главных виновников других тогдашних деятелей.
Ясно, что попытки «обелить» Сталина несостоятельны, ибо даже в том случае, если наиболее беспощадные и разрушительные акции того времени осуществляли другие люди, ответственность всё равно лежит и на Сталине, ибо эти лица (тот же Хатаевич) оказались на своих постах с его ведьма и не без его воли. Главный вождь стремился «смягчить» ход коллективизации, делая это из чисто прагматических соображений. В Самару Хатаевичу была срочно (на следующий же день! – В.К) отправлена телеграмма (31 января) Сталина, Молотова, Кагановича: «Ваша торопливость в вопросе о кулаке ничего общего с политикой партии не имеет. У вас получается голое раскулачивание в его худшем виде» и т.д. (цит. изд. с. 105).
В последнее время многочисленные авторы сочинений о коллективизации толковали широко известную сталинскую статью «Головокружение от успехов», опубликованную в «Правде» 2 марта 1930 года (то есть через месяц – полтора после начала беспощадных насильственных акций «коллективизаторов»), как заведомо лживую попытку снять вину с самого себя.
Спустя два-два с половиной месяца после начала «сплошной» коллективизации, 22 марта 1930 года один из наиболее близких тогда к Сталину людей, Серго Орджоникидзе, сообщил ему о руководителях Криворожского округа Украины: «Перекручено здесь зверски. Охоты исправлять мало. Всё хотят объяснить кулаком, не сознают, что перекрутили, переколлективизировали. Большое желание ещё большим нажимом выправить положение, выражают желание расстрелять в округе человек 25-30» (там же, с. 98).
На предшествующих страницах я стремился осмыслить феномен «1937 год» в его связи с совершившейся в 1929-1933 годах коллективизацией, поскольку без такого соотнесения двух периодов многое невозможно понять и даже просто увидеть. Так, из тех вышеупомянутых восьми членов ЦК, которые непосредственно осуществляли коллективизацию в основных «зерновых» регионах, к концу 1930-х годов были расстреляны семеро – «уцелел» один только Андреев, — кстати сказать, уже в 1930 году возвращённый с Северного Кавказа в Москву и более не занимавшийся «коллективизаторством».
Побуждает задуматься и сравнительно давно опубликованная статистика, говорящая о судьбах всех (71 человек) членов ЦК ВКП(б), избранного в феврале 1934 года – на «съезде победителей» (главнейший их «победой» была именно коллективизация). Из состава этого ЦК к марту 1939 года (то есть к следующему, XVIII съезду) были репрессированы 46, а уцелели 19 (ещё 3 члена ЦК за указанный период умерли своей смертью, 2 покончили с собой, 1- Киров – был убит террористом). И едва ли уместно счесть «случайностью» тот факт, что из 19 уцелевшихцекистов всего только 2 человека – Андреев и Молотов – имели прямое отношение к коллективизации (не считая, понятно, самого Сталина, а из 46 репрессированных непосредственно руководили этой «второй революцией»более 20 (!) человек (уже упоминавшиеся Бауман, Варейкис, Косиор, Хатаевич, Шеболдаев, Эйхе, а также «осуждённые» в 1937-1939 годах Балицкий, Е.Г. Евдокимов, Зеленский, Икрамов, Кабаков, Криницкий, Постышев, Разумов, Чернов, Ягода, Яковлев-Эпштейн и др.).
Стоит сказать в связи с этим ещё об одном из главных деятелей того времени – «уцелевшем» Кагановиче. Хотя у Лазаря Моисеевича, разумеется, вполне достаточно всяческих «грехов», коллективизацией как таковой, он всё же не руководил коллективизацией[46].
К середине 1930-х годов жизнь страны в целом начала постепенно «нормализоваться», и деятели, подобные тем, которые, не щадя никого и ничего, расправлялись с составлявшим огромное большинство населения страны крестьянством, стали, в сущности, ненужными и даже «вредными»; они, в частности, явно не годились для назревавшей великой войны, получившей имя Отечественной,- войны народной, а не «классовой».
Поэтому самая широкая замена «руководства» (сверху донизу) была в то время вполне закономерна, даже естественна (как и, например, позднее – в 1956-1960 годах или в 1990-1993-м). Страшное «своеобразие» времени состояло в том, что людей отправляли не на пенсию, а в лагеря или прямо в могилы.
Характерно, что в крайне легковесном сочинении о Сталине высокопоставленного армейского партаппаратчика Волкогонова, который, раньше других сумел получить доступ к обсуждаемым (ранее строго засекреченным) документам, с огорчением констатируется: «Из истории не выбросишь и того, что Косарев и Якир, ближайшие жертвы беззакония проголосовали за… расстрел»[47] (Бухарина- А.М). Волкогонов явно не был способен осознать, что не дожидавшееся какого-либо разбирательства «решение Якира и Косарева как раз и представляло собой самый вопиющий образец беззакония! И объяснялось их «решение» тем, что они наиболее проникнуты «революционной» нетерпимостью. Позже было внесено ещё одно предложение (Сталин) – доследовать дело Бухарина, а потом уже решить вопрос о суде, за что и проголосовало большинство (и суд состоялся только через год, в марте 1938-го), но Якир ещё раз проголосовал за незамедлительный суд и расстрел!
* * *
Самая, пожалуй, тяжкая, даже чудовищная «особенность» ситуации 1937 года- смертельное столкновение не различных и чуждых друг другу людей, а, напротив, людей самых близких, подчас даже в прямом смысле слова «родных». Перед нами, в сущности, самоуничтожение, самопожирание.
Поскольку тогда гибли не только «жертвы», но и их «палачи», сами становившиеся в свою очередь «жертвами», до нас дошло не столь много полноценных сведений о совершавшемся, — к тому же, о чём уже говорилось, «уцелевшие» нередко проявляли в своих воспоминаниях странную «забывчивость» в отношении неприятных для них фактов. Тем не менее достаточно выразительные свидетельства всё-таки дошли до нас.
В 1920-х-1930-х годах на политической сцене действовал своего рода «клан» (один из множества подобных же – ряд родственников и свойственников одного из наиглавнейших «вождей»- Я.М. Свердлова. В своё время (ещё в середине XIX века) сестра его деда, Сруля Свердлова вышла замуж за Фишеля Иегуду, и её внук Ханох- Енох стал в 1934 году главой НКВД Генрихом Ягодой; он являлся, следовательно троюродным братом Янкеля (Якова) Свердлова. Как бы подкрепляя семейную связь, Ягода вступил в брак с племянницей Я.М. Свердлова Идой – дочерью старшей сестры последнего Сары (Софьи) Свердловой и богатого купца Лейбы (Леонида) Авербаха. А брат Иды, Леопольд Авербах (то есть также племянник Свердлова и двоюродный племянник и, одновременно, шурин-брат жены – Ягоды, стал главой «пролетарских писателей». Высокие посты занимал и младший брат Свердлова, Вениамин.
В 1937-1938 годах все перечисленные родственники Свердлова были репрессированы. Но «уцелел» (можно сказать – «чудом») его родившийся в 1911 году сын Андрей, который с начала 1930-х годов служил в ОГПУ-НКВД, достиг там звания полковника, в 1951 году арестовывался по обвинению в «сионистском заговоре» (о чём речь пойдёт впоследствии), но вскоре был освобождён и умер своей смертью в 1970-х годах.
И вот молодая (третья) жена Бухарина (с 1934 года) Анна Ларина (Лурье; родилась в 1914 году), арестованная в качестве «ЧСИР»(член семьи изменника родины), рассказывает, как её вели для допроса в кабинет на Лубянке:
«- Познакомьтесь, Анна Михайловна, это ваш следователь.
— Как следователь! Это же Андрей Свердлов! – в полном недоумении воскликнула я.
Я его знала с раннего детства. Мы вместе играли, бегали по Кремлю. Отдыхали в Крыму. Андрей не раз приезжал ко мне в Мухолатку из соседнего Фороса (того самого, где через полвека обоснуется Горбачёв – В.К). Это было ещё до его женитьбы и моего замужества. Мы вместе гуляли, ходили в горы, плавали в море» (естественно усмотреть здесь намёк на начинавшийся «роман» юной пары и вероятное будущее замужество).
И далее о «встрече» с Андреем в 1938 году на Лубянке:
«Я была возмущена до крайности, был даже порыв дать ему пощёчину, но я подавила в себе это искушение. (Хотела — потому, что он был свой, и не смогла по той же причине»).[48]
Последнее признание весьма содержательно; оно открывает смысл поистине душераздирающей драмы, которую пережили многие люди в 1937 году. Анна Бухарина всё же, согласно её рассказу, «наказала» допрашивавшего её сына Свердлова: «Передала привет от тётки Андрея – сестры Якова Михайловича – Софьи Михайловны, с которой побывала в Томском лагере; привет от двоюродной сестры Андрея – жены Ягоды (к тому времени уже расстрелянной – В.К).
Вёл А. Свердлов следствие и по «делу» дочери виднейшего большевистского деятеля Гусева-Драбкина, которая «являлась в 1918-1919 годах личной секретаршей Я.М. Свердлова. За несколько часов до смерти Якова Михайловича она увела в свою квартиру его детей, Андрея (ему было тогда 8 лет – В.К) и Веру. Андрей Свердлов знал, что Елизавета Драбкина, которую он когда-то звал «тётей Лизой», не совершала преступлений. Тем не менее он добивался от неё «признаний» и «раскаяния». Он был груб, кричал, хотя по крайней мере не применял к Драбкиной пыток» (там же с. 423).
Из его жертв (А. Свердлова – А.М) уцелели (и потому смогли поделиться воспоминаниями) именно женщины, которых гораздо реже приговаривали к расстрелу, нежели мужчин.
Наконец, опять-таки тот же «щекотливый» вопрос: почему все упомянутые лица- евреи? Во многих сочинениях это «объясняют» якобы «антисемитской» направленностью террора того времени. Например, в объёмистой книге Виталия Рапопорта и Юрия Алексеева с многозначительной иронией говорится о процессе Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра»: «На скамье подсудимых Зиновьев, Каменев, Евдокимов, И.Н. Смирнов и 12 других (По Сталинской Конституции все национальности нашей страны полностью равноправны. Поэтому в списке подсудимых 9 еврейских фамилий + Зиновьев (Радомысльский) и Каменев (Розенфельд), 1 армянская, 1 польская и 3 русских».[49]
Звучит это вроде бы внушительно, но только для тех, кто не знают или же «забыли» состав «команды» НКВД, подготовившей сей громкий процесс: Ягода, Агранов (Сорензон), Марк (Меир) Гай, Александр (Шахне) Шанин, Иосиф Островский, Абрам Слуцкий, Борис Берман, Самуил Черток, Георгий Молчанов- то есть 9 евреев и всего только один (!) русский (Молчанов). Непосредственный свидетель их «работы» энкаведист А. Орлов-Фельдбин, подробно рассказывая о ней в своих мемуарах, отметил, что «следствие приняло характер почти семейного дела», и бывший зав. секретариатом Зиновьева Пикель в ходе допросов «называл сидящих перед ним энкаведистов по имени: «Марк, Шура, Иося…».[50]
Могут возразить, что в конечном-то счёте Пикель (как и остальные 15 «обвиняемых») был рас-
стрелян; но не следует забывать, что и Марк, Шура, Иося (то есть Гай, Шанин и Островский, и все прочие энкаведисты также были расстреляны или же покончили жизнь самоубийством (как знаменитый тогда следователь – садист Черток). Их места весной-летом 1937 года заняли новые «выдвиженцы»- Израиль Леплевский, Бельский (Левин), Дагин, Литвин, Шапиро и т.д.
«Известно ли, кто был самым жестоким палачом в истории КГБ?» Л. Верейская, Санкт-Петербург. На этот вопрос наш корреспондент И. Стояновская попросила ответить начальника ООС Управления МБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Е. Лукина.
— В чекистской среде им считают Софью Оскаровну Гертнер, в 1930-1938 гг. работавшую следователем Ленинградского управления НКВД и имевшую среди коллег и заключённых ГУЛАГа кличку Сонька Золотая Ножка. Первым наставником Соньки был Яков Меклер, ленинградский чекист, за особо зверские методы допроса получивший кличку Мясник. Гертнер изобрела свой метод пытки: привязывала допрашиваемого за руки и за ноги к столу и со всего размаха била несколько раз туфелькой по «мужскому достоинству». Берия, придя к руководству НКВД, приказал заключить Соньку Золотую Ножку под стражу «Уже слишком известна». Умерла Гертнер в Ленинграде в 1982 году в возрасте 78 лет» (АиФ, 1993, № 19, с. 12).
До 1937 года они беспощадно расправлялись с «чужими», но в конце концов дошло до жестокой расправы в своей среде, вплоть до родственников. Казалось бы, этому должна была препятствовать тысячелетняя (сложившаяся в «расеянии») мощная традиция еврейской сплочённости и взаимовыручки, однако традиция эта действовала в условиях, когда евреи так или иначе противостояли «чужой» для них власти; когда же они сами в громадной степени стали властью, извечный «иммунитет» начал утрачиваться. Напомню, что прозорливый Василий Розанов в 1917 году в своём «Апокалипсисе нашего времени» предостерегал евреев от обретения власти, утверждая, что «их место» (политическое) – «у подножия держав».
Как уже сказано, на политической сцене подвизались евреи, которые, не войдя в русскую жизнь[51], вместе с тем «ушли» из своей национальной жизни, хотя и могли вдруг обратиться к ней в момент потрясения, — особенно на пороге смерти.
Уже говорилось, что широко распространены попытки толковать 1937-й год как «антисемитскую акцию», и это вроде бы подтверждается очень большим количеством погибших тогда руководителей-евреев.
В действительности обилие евреев среди жертв 1937 года обусловлено их обилием в том верхушечном слое общества, который тогда «заменялся». И только заведомо тенденциозный взгляд может усмотреть в репрессиях 1930-х годов противоеврейскую направленность (она в самом деле имела место, но намного позднее, в конце 1940-х годов, — о чём ещё будет речь).
И вполне естественно усматривать особенный – и существенный – смысл в том, что накануне 1937 года главой «органов» был (впервые!) назначен русский, Ежов, хотя 1-м «замом» остался Агранов (к тому же получивший теперь и должность начальника Главного управления госбезопасности), а другими «замами» — М. Берман и Бельский-Левин, — не говоря уже о 7 (из 10) начальников отделов Главного управления госбезопасности. Ежов полновластно управлял НКВД менее двух лет; летом 1938 года (по другим сведениям, даже ранее, уже в апреле) к нему был приставлен Берия, тут же начавший перехватывать управление в свои руки (хотя официально Ежов был заменён Берией на посту наркома позднее, в ноябре). Но Ежов «успел» уничтожить множество главных деятелей НКВД – таких, как Ягода, Агранов, Паукер, Слуцкий, Шанин, Бокий, Островский, Гай и т.д., которым, вероятно, очень нелегко было бы уничтожать друг друга (или даже, пожалуй, брат брата). Ежов выступал как своего рода беспристрастный арбитр.
Во-первых, совершенно ясно, что многие евреи играли громадную роль в репрессиях 1937 года; во-вторых, репрессируемые руководящие деятели еврейского происхождения тут же «заменялись» такими же, что опрокидывает версию об «антисемитизме». Так, пост начальника Политуправления РККА и зам. наркома обороны еврея Гамарника, покончившего с собой 31 мая 1937 года в предвидении неизбежного скорого ареста, занял бывший член национальной еврейской партии «Рабочие Сиона» — Мехлис; пост репрессированного наркома оборонной промышленности Рухимовича- еврей же Ванников, на место арестованного начальника Спецотдела ГУ ГБ НКВД Бокия пришёл Шапиро и т.п.
Но ещё показательнее, конечно, сведения о национальном составе ЦК ВКП(б) в целом. В 1934 году из 71 члена ЦК 12 были еврейского происхождения; к 1939 году (когда на XVIII съезде избирался новый ЦК) 9 из 12 подверглись репрессиям, а 3 вошли в новый состав. Но помимо них в этот новый состав (также из 71 члена) были введены 9 человек еврейского происхождения. Таким образом, в 1939 году, после якобы противоеврейских репрессий, в ЦК по-прежнему (как и в 1934 году) каждый шестой из его членов был евреем (это «представительство» в ЦК, между прочим, более чем в десять раз превышало долю евреев в населении страны).
В 1992 году была издана уже упоминавшая книга Евгении Альбац, посвящённая беспощаднейшему обличению ВЧК- ОГПУ-НКВД-КГБ, которые по её определению, с 1917 года осуществляли «геноцид в отношении собственного народа»[52]. Она особо отмечала, что в НКВД «было много евреев», ибо революция подняла на поверхность, как определила Альбац, «всё самое мерзкое вынесла на простор Отечества именно подонков народа (в данном случае – еврейского.- В.К). И в НКВД, на эту кровавую работу, пришли те, для кого она была возможностью самоутвердиться, ощутить свою власть» (с. 130). Евреи «трудившиеся в органах, – утверждает Альбац, — были лучше образованы а потому быстрее продвигались по служебной лестнице, да ещё благодаря своему генетическому страху особо усердствовали, опасаясь, что их уличат в «мягкости» к своим. Расплата наступила скорее, чем они предполагали» (там же, с. 130).
Лев Разгон с крайним, прямо-таки яростным негодованием пишет о том, что приговоры 1937 года нередко включали в себя пункт «о конфискации имущества» репрессированных, которое затем выставлялось на продажу в магазинах «случайных вещей», – вещей, как определяет Разгон, «награбленных энкавэдэшниками» (употребив презрительное прозвание в первом издании своих мемуаров, он, очевидно, полагал, что его собственная принадлежность к этим самым «дэшникам» останется тайной).
Разгон, после увольнения из НКВД, занял высокий пост в Детиздате, где подружился с его сановным директором, Григорием Цыпиным, побывавшим ранее помощником Кагановича, заместителем Бухарина, директором издательства «Советский писатель» и т.п. По уверению Разгона, Цыпин был «любопытнейшим и приятным человеком», хотя в издаваемых им книгах «не было, может, большого вкуса». Зато у Цыпина «была потрясающая библиотека. У него были собрания сочинений из великокняжеских библиотек, редчайшие книги, когда-то собранными московскими книжниками. Помню полное собрание сочинений Достоевского. На титуле каждого тома надпись «из книг Фёдора Шаляпина» (опять то же «мародёрство», — особенно, если вспомнить о расстрелах великих князей). И арест Цыпина 31 декабря 1937 года Разгон толкует как тяжкую потерю для культуры.
Кстати сказать, Разгон упоминает, что он и в 1930-х годах не раз «приходил в Кремль к Свердловым», и в последствии, в 1960-х годах, вполне «нормально» общался с этим жестоким следователем: Андрей Свердлов показал мне рукопись сделанной им литературной записи воспоминаний коменданта Кремля». Что же, люди одного «клана». Другое дело – подписанное уже престарелым Разгоном гораздо позднее, в 1993 году, обращённое к власти требование 43-х авторов беспощадно расправиться с теми, кто выступали на стороне Верховного Совета: они не принадлежали к разгоновскому «клану».
* * *
Характерно, что видный деятель НКВД, генерал-лейтенант Павел Судоплатов[53], вспоминает, как он с некоторым даже удивлением воспринимал поведение нового главы (с ноября 1938 г.) своего наркомата:
«Берия часто был весьма груб в обращении с высокопоставленными чиновниками, но с рядовыми сотрудниками, как правило, разговаривал вежливо. Позднее мне пришлось убедиться, что руководители того времени позволяли себе грубость лишь по отношению к руководящему составу, а с простыми людьми члены Политбюро вели себя подчёркнуто вежливо»[54].
«Берия, -утверждает Хрущёв, — завершил начатую ещё Ежовым чистку (в смысле уничтожения) чекистских кадров еврейской национальности. Хорошие были работники. Сталин начал, видимо, терять доверие к НКВД и решил брать туда на работу людей с производства, от станка. Им достаточно было какое-то указание сделать и сказать: «Главное арестовывать и требовать признание…бить его пока не сознается, что он «враг народа».[55]
Буквально все процитированные утверждения Хрущёва заведомо искажают действительность, и надо прямо сказать, что нынешняя публикация этих и подобных им страниц хрущёвских мемуаров без каких-либо комментариев – дело просто-таки возмутительное. Далее совершенно лживо утверждение, согласно которому в 1937-1938 годах, «изничтожались» именно «кадры еврейской национальности»: во-первых, обилие погибших тогда евреев всецело обусловлено обилием их в «руководстве» НКВД, а во-вторых, действительная «чистка кадров еврейской национальности» имела место намного позднее, в начале 1950-х годов, и, как будет показано ниже, сам Хрущёв, ставший в 1949 году секретарём ЦК именно «по кадровым вопросам», играл в этой «чистке» очень существенную или даже вообще главную роль- чем, очевидно, и объясняется предпринятая им в мемуарах грубая фальсификация положения в 1937 году. Репрессии против генералов МГБ –евреев- Соломон Мильштейн, Леонид Райхман, Лев Эйтингон, Лев Новобратский и многие другие благополучно продержались на очень высоких постах вплоть до крушения своего патрона (имеется в виду Берия, свергнутый летом 1953 года.- В.К) добавляя новые звёзды к погонам и новые ленточки к орденским колодкам».[56] В действительности основная их часть подверглась гонениям несколько ранее, во второй половине 1951-го-начале 1952 года, о чём говорит, например, в своих воспоминаниях генерал-лейтенант ГБ Павел Судоплатов. Ещё «по распоряжению Сталина (как будет показано ниже, в порядке сего распоряжения немалую роль играл Хрущёв- В.К) были арестованы все евреи- ответственные сотрудники центрального аппарата Министерства госбезопасности, — вспоминал Судоплатов, — так оказались за решёткой Эйтингон, Райхман, заместители министра госбезопасности генерал-лейтенант Питовранов и Селивановский. Арестовали и полковника в отставке Маклярского. Был брошен в тюрьму и сын первого главы советского государства Свердлова полковник Андрей Свердлов».[57]
Судоплатов делает ещё немаловажное добавление: «Вместе с этими людьми также были арестованы и их непосредственные подчинённые, по национальности русские (там же). В то же время (1951-1952) в МГБ были арестованы и многие другие генералы и офицеры высших рангов еврейского происхождения- Белкин, Шварцман, Броверман, Павловский, Бородин-Грузенберг, Арон Палкин, Матусов, Майрановский и т.д.
Но главная и поистине возмущающая ложь Хрущёва состоит в том, что «самое страшное» в НКВД началось будто бы тогда, когда туда стали брать «людей от станка» (или «от сохи»). Тот факт, что люди, подобные следователю Гарбузову, после 1937-1938 годов стали занимать всё более значительное место и всё более высокое положение в НКВД и, позднее, МГБ, несомненен (так, в 1939 году заместителем – и затем даже 1-м замом- наркома НКВД назначается доподлинный крестьянин С.Н. Круглов, до 1929 года живший и трудившийся в тверской деревне).
Однако именно с 1939 года масштабы кровавого террора самым кардинальным образом сократились. Хрущёв беззастенчиво лгал, уверяя, что «новые кады» (от станки и сохи) занялись буквальным «вышибанием» признаний у «врагов народа» и, естественно, их казнями. В последние годы были с полной точностью выяснены и опубликованы сведения о вынесенных на основе «деятельности» НКВД и, позднее (с 1946 года), МГБ смертных приговоров «врагам». В течение 1937-1938 годов, когда во главе ещё стояли превозносимые Хрущёвым имевшие многолетний стаж «чекистские кадры» (правда, как раз в эти годы «изничтожаемые», точнее, сами себя уничтожавшие), были приговорены к смерти 681692 «врага», а в 1939-1940-м – всего лишь 4201 «враг» (конечно же, и эта цифра возмущает душу – 2100 человек за год, более 5 человек каждый день. Но всё-таки не около1000 человек за день, как в 1937-1938-м! А в течение 1946-1953 годов были приговорены к смерти 7895 человек, — то есть в среднем около 1000 человек за год, — а не за день![58]
В изданной в 1997 году книге Александр Кац упоминает «группу евреев- начальников ГУЛАГа, жестоких и энергичных М. Бермана, С. Фирина, Н. Френкеля, Л. Когана, Я. Рапопорта, С Жука (это, кстати, все без исключения высшие начальники ГУЛАГа накануне 1937 года) – и заявляет, что всегда, мол, «еврейский народ будет стыдиться имён своих преступных сынов»[59]. Уместно выразить искреннее уважение Александру Кацу за такой – редкостный! – подход к делу, но к его заявлению едва ли присоединятся многие его соплеменники. Незадолго до появления его книги, в 1995 году, в Москве был издан объёмистый трактат Л.Л. Мининберга «Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941-1945 гг)», где весьма высоко оценены те самые «преступные» генерал-лейтенант Н. Френкель и генерал-майор Я. Рапопорт.
* * *
Теперь нам следует вернуться в самое начало этой главы – к поставленной там проблеме «контрреволюции», совершавшейся в стране с середины 1930-х годов. Как уже сказано, она осуществлялась по-революционному, а именно потому была столь беспощадной и варварской; когда два десятилетия спустя, во второй половине 1950-х-начале 1960-х годов, происходила самая широкая замена наличных «кадров», она, за очень немногими исключениями, уже не выражалась в репрессиях[60].
Впоследствии тогдашний «вождь», Хрущёв, безосновательно объявил это «гуманность» своей личной заслугой; в действительности речь должна идти о «заслуге» самого времени: через сорок лет после революционного взрыва уже иссяк тот запал, который так чудовищно проявил себя в 1937-м.
Напомню цитированные выше верные слова Д. Самойлова о том, что «после расправы с дворянством, буржуазией, интеллигенцией, после кровавой революции сверху, произошедшей в 1930-1932 годах в русской деревне, террор начисто скосил правящий слой 20-х и 30-х годов»; то есть дело шло об единой линии террора, длившейся, пока революционный запал сохранял свою мощь и агрессивность.
Сталин, борясь во второй половине 1930-х годов по существу именно с Революцией, конечно же, как и Наполеон, нёс её в самом себе. Так, Наполеон и Александр I лично определяли ход событий в значительно меньшей степени, чем, скажем, Чингисхан и Александр Невский, а Сталин и Гитлер – ещё менее существенно, чем первые из названных, — пусть многие и думают о недавних «вождях» иначе.
Сталинское решение о немедленной коллективизации было вызвано вдруг выявившейся в 1928 году роковой нехваткой «товарного» хлеба, а заключение в 1939 году «пакта» с Гитлером — предшествующим «разделом западной части Европы (Мюнхенские соглашения 1938 года и т.д) на британско-французскую и германскую сферы.
Столь же «неожиданным» был и поворот в середине 1930-х годов. Нынешние «сталинисты» стремятся понять обращение в это время к «патриотической» идеологии как реализацию давнего и основательного сталинского замысла. Однако в высказываниях Сталина вплоть до конца 1934 года нет действительных проявлений подобного замысла, и – что особенно существенно – их нет в его волеизъявлениях. Так, совершенно ясно, что помимо воли Сталина не могли быть уничтожены в декабре 1931 года московский Храм Христа Спасителя (который воплощал в себе память об Отечественной войне 1812 года), 1 мая 1933 года – древнейший – в 1930 году ему исполнилось 600 лет! — кремлёвский собор Спаса – на-Бору (его уничтожение «укоротило» историю Кремля[61] на полтора столетия) и в апреле 1934 года – главный московский памятник Петровской эпохи – Сухарева башня. Притом, узнав о подготовке уничтожения этой башни, Сталину направляли протестующие послания И.Э. Грабарь, И.В. Жолтовский, А.В. Щусев, К.Ф. Юон и другие, но 18 сентября 1933 вождь собственноручно написал директиву тогдашнему «хозяину» Москвы Кагановичу, заявив, что Сухареву башню «надо обязательно снести. Архитектора, возражающие против сноса, – слепы и бесперспективны[62]. В действительности же именно Сталин был «слеп», не видел столь близкую «перспективу» своей собственной политики; всего через два-три года он едва ли бы отнёсся подобным образом к «возражениям» выдающихся деятелей культуры против сноса существеннейших памятников в центре Москвы, и памятники такого «ранга», как перечисленные, более не уничтожались.
Уже говорилось, что кардинальные изменения политической линии Сталина в середине 1930-х главным образом определялись, надо думать, очевидным нарастанием угрозы – войны не «классовой», а национальной и, в конечном счёте, геополитической, связанной с многовековым противостоянием Запада и России.
В книге Леонида Максименкова, изданной в 1997 году «Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция 1936-1938» (правильнее было бы, впрочем, употребить в этом заглавии слово «контрреволюция»), он говорит о результате этой «кампании» следующее: «Появлялась институциональная база для придания русской советской культуре сильного государственного импульса…Этому придавалось стратегическое значение в идеологической перестройке советского общества накануне Второй мировой войны. От успеха зависела победа в грядущей схватке с национал-социализмом».[63]
* * *
Приведённая цитата из книги Л. Максименкова о том, что от успеха «идеологической перестройки», совершившейся в 1936 году, «зависела победа в грядущей схватке с национал-социализмом», не вполне точна по своему смыслу.
Во-первых, «схватка» именно тогда, в 1936 году, и началась, — правда, вроде бы в ограниченном пространстве – на испанской земле, где военные (и в ещё большей степени – военно-политические) усилия СССР непосредственно столкнулись с соответствующими усилиями германского нацизма и итальянского фашизма (не говоря уже, понятно, об испанской фаланге).
Во-вторых, дело и здесь, в Испании, было не только в национал-социализме (как и в позднейшей мировой войне). Политика «невмешательства», которой придерживались в ходе войны в Испании Великобритания, Франция и США, играла по-своему чрезвычайно существенную роль. И есть достаточные основания утверждать, что именно эту политическую линию западные державы в той или иной степени продолжали и впоследствии – по крайней мере до июня 1944, когда, их войска, наконец-то, начали реальные боевые действия (правда, ещё в августе-сентябре 1943 года войска «союзников» вторглись в южную часть Италии, но затем их движение явно застопорилось, и Рим был взят ими только 4 июня 1944 года – то есть почти одновременно с их вторжением в северную Францию, состоявшемся6 июня.
Почти за два с половиной месяца до этой акции «союзников» войска СССР в южной части фронта вышли (26 марта) к государственной границе, и было ясно, что они вполне могут стать единственными реальными победителями в этой войне.
И только тогда «союзники» действительно начали воевать с Германией (с Японией их война шла уже давно). Независимо от субъективных устремлений тех или иных деятелей западных держав – они, не принимая непосредственного участия в боевых действиях в течение трёх лет – с июня 1941-го до июня 1944-го, как бы предоставляли Германии и её союзникам возможность до предела ослабить или даже вообще победить ССР-Россию.
* * *
Да, Сталин с середины 1930-х во многом стремился опереться на те «русские» начала, которые ранее игнорировались, или подвергались нападкам и прямым репрессиям, ибо определяющим началом был интернационализм, нацеленный на мировую революцию.
Сегодня можно услышать или прочитать, что русский патриотизм в те годы «насадил» Сталин. В действительности он только «санкционировал» то, что жило и нарастало в душах миллионов русских людей.
В 1937-м «мишенью» были те, кто располагали какой-то долей политической или хотя бы идеологической власти – прежде всего члены ВКП(б).
Рассмотрим теперь совершившиеся с 1934-го по 1939 год изменения в численности членов ВКП(б). В январе 1934 года в ней состояло 1 млн. 874 тыс.488 членов и 935 тыс. 298 кандидатов в члены[64], которые должны были бы стать полноправными членами, — и численность таковых составила бы около 2,8 млн. человек. Однако к марту 1939 года членов ВКП(б) имелось не около 2,8 млн., а всего лишь 1млн.588 тыс.852 человека – то есть на 1 млн. 220 тыс. 932 человека меньше, чем насчитывалось совместно членов и кандидатов в члены в январе 1934-го! И эта цифра, фиксирующая «убыль» в составе ВКП(б), близка к цифре, зафиксировавшей количество репрессированных («политических») в 1937-1938 годах (1 млн. 344 тыс. 923 человека).[65]
Сама близость двух количественных показателей – число репрессированных и число убывших с 1934-го по 1939 год из ВКП(б) – не может не учитываться при решении вопроса об «объекте» террора 1937-1938 годов. И, исходя из этого, уместно говорить о тогдашней «трагедии партии», но не о «трагедии народа».
Целесообразно охарактеризовать здесь общее состояние экономики после «1937-го», ибо оно, это состояние, по-своему подтверждает, что страшное время было всё же трагедией определённого социально-политического слоя, а не народа- то есть бытия страны в целом.
В ходе совершавшегося с 1934 года «поворота», о котором подробно говорилось выше, основные показатели промышленного производства увеличились к 1940 году более чем в два раза – что являло собой в сущности беспрецедентный экономический рост. Многие ныне ставят вопрос о непомерной «цене» этого роста, которая как бы сводит его на нет, но, как мы видели, непосредственно в те годы не было – вопреки не основанному на реальных фактах «мнению» – действительно массовой гибели людей (в отличие от 1929-1933-го) – смертность была даже ниже, чем в «нэповские» 1923-1928 годы.
За вторую половину 1930-х добыча угля выросла почти на 120%, выплавка стали – на 165%, производство электроэнергии – даже на 200%, цемента на 115% и т.д.[66] Достаточно сказать, что если в дореволюционное время Россия располагала в 5 (!) раз меньшим количеством энергоносителей, чем Великобритания, и в 2,6 раза меньшим, нежели Германия, то в 1940-м СССР в этом отношении «обогнал» и первую (хоть и не намного – на 5%), и вторую (на 33%) и уступал только США. Примерно так же обстояло дело и с выплавкой стали.
Накануне, 1931-1939
Как мир пришел ко Второй мировой войне? Кто несет ответственность за неслыханную катастрофу в истории человечества? В предлагаемой читателю главе сделана попытка дать ответ на эти и по наше время злободневные вопросы, рассказать о трагических событиях тех лет. В ней помещены документы (некоторые публикуются впервые), извлечения из мемуаров советских и зарубежные деятелей, работ наших историков о развитии международных отношений в 1931-1939 гг[67]., воспоминаний разведчиков о тех роковых годах, когда не удалось остановить сползание к войне.
Год 1939-й мрачной, эпохальной вехой стоит в истории человечества – тогда, более восьмидесяти лет назад, фашизм развязал Вторую мировую войну. Военный конфликт вспыхнул не вдруг, а был итогом, кульминацией предшествовавших процессов. В советской историографии за их точку отсчёта справедливо принят год 1931-й, когда захватом Маньчжурии японские милитаристы сделали заявку на достижение своих целей вооружённой рукой.
1931–1933
В представленном 25 июня 1927 года японскому императору секретном «Меморандуме об основах позитивной политики в Маньчжурии и Монголии» премьер-министр и министр иностранных дел Японии генерал Танака писал о «необходимости вновь скрестить мечи с Россией на полях Южной Маньчжурии для овладения богатствами Северной Маньчжурии».
Весной 1931 года японские газеты начали широкую кампанию против китайских властей Маньчжурии, якобы притеснявших японских подданных. Японская разведка в начале лета спровоцировала столкновения в деревне Северо-Восточного Китая, а позднее в Тяньцзине и погромы китайцев в Корее, а в августе инспектировала убийство находившегося в Маньчжурии своего агента капитана Накамуры.
18 сентября японская агентура, обвинив китайских солдат, произвела взрыв на одном из участков Южно-Маньчжурской железной дороги в районе Шеньяна (Мукдена). Это послужило «основанием» для захвата Японией Шеньяна и оккупации Маньчжурии (Северо-Восточного Китая). На захваченной территории она создала марионеточное правительство Маньчжоу-ГО (просуществовало до августа 1945г.).
Лига Наций, куда Китай обратился с жалобой, ограничилась созданием комиссии Литтона и принятием резолюции с требованием вывести японские войска из Маньчжурии. На эту резолюцию Япония 27 марта 1933 года ответила выходом из Лиги Наций и расширением агрессии.
* * *
Японская империалистическая экспансия в Маньчжурии стала принимать широкие размеры уже после русско-японской войны 1904-1905 годов.
Японо-советский инцидент
Японские войска, продолжая занимать Северную Маньчжурию, стали сосредоточиваться на самой границе СССР. В то же время японская печать принялась распространять слухи о том, будто Советский Союз перебрасывает на помощь китайским властям оружие, самолёты, лётчиков и инструкторов.
В середине ноября 1931 года японские войска перерезали Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД). Вся мировая печать затрубила о неизбежном столкновении между Японией и СССР.
Оккупация Маньчжурии сопровождалась антисоветской мобилизацией белых эмигрантов в Маньчжурии, переброской на советский Дальний Восток кулацких и шпионско-бандитских элементов корейской национальности.
Бывший атаман Семёнов собирал новые банды для нападения на Монгольскую Народную Республику (МНР). Японская разведка готовила кадры так называемой «Российской фашистской партии» во главе с шпионом-диверсантом Родзиевским.
Заняв Харбин, японцы организовали там особые курсы подготовки шпионов специально для посылки в СССР. Курсанты добивались советского подданства и права въезда в СССР, пытаясь устроиться там на военных и промышленных предприятиях, на транспорте и электростанциях с целью вредительства и диверсий.
Антисоветские действия Японии имели целью приобрести союзников среди реакционных кругов Европы и США и под предлогом борьбы с большевизмом в Китае беспрепятственно осуществлять свои агрессивные планы в Китае.
3 января 1932 года японские войска заняли Цзиньчжоу, завершив оккупацию Маньчжурии. Наступление Японии в Маньчжурии не вызывало отпора Европы и США.
Завладев почти всей Маньчжурией, японцы постарались придать этому захвату видимость законности. 18 февраля 1932 года японские оккупанты, опираясь на подкупленную верхушку маньчжурских властей, провозгласили «независимость» Маньчжурии от Китая. 9 марта 1932 года на оккупированной японцами территории было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го во главе с последним представителем маньчжурской династии Пу И.
15 сентября 1932 Япония признала Маньчжоу-Го и заключила с ним военный союз, который предусматривал право Японии содержать в пределах нового государства свои войска, для поддержания государственной безопасности».
Дальневосточные осложнения попытались использовать против СССР все те антисоветские круги, которые ещё не оставляли мысли об организации интервенции империалистических держав против СССР. Русские белогвардейцы во Франции открыто и систематически вели кампанию за объявления войны против СССР. Не прекращались и провокации с целью вызвать военный конфликт между СССР и европейскими державами.
* * *
6 мая 1932 года белогвардеец Горгулов смертельно ранил в Париже президента Французской Республики Поля Думера. Убийство президента было организовано Русским общевоинским союзом (РОВС), во главе которого стоял один из главных организаторов интервенции в СССР генерал Миллер. Официоз этой белогвардейской организации в Париже – «Возрождение» открыто призывало к новой интервенции против СССР. Горгулов сам признался, что убийство президента имело целью спровоцировать войну Франции против СССР. В обстановке антисоветских провокаций и прямой подготовки новой войны и интервенции СССР проявлял бдительность, выдержку и дипломатическое искусство.
* * *
Действия Японии на Дальнем Востоке развивались в том же плане, какому следовала в Европе политика Германии и Италии. Так закладывались основы агрессивной коалиции военно-фашистских диктатур.[68]
По поручению Нанкинского правительства в Женеве китайский представитель официально поставил перед Генеральным секретарём Лиги Наций вопрос о противозаконных действиях Японии. Китайская сторона безуспешно взывает к Лиге наций.
В планы правящих кругов Англии, Франции, США не входили какие-либо ответные действия. Многие на Западе ожидали, что японская агрессия будет, в конце концов, направлена на Север, против Советского Союза и стремились содействовать такому повороту событий.
22 сентября 1931 года Чан Кайши записал в свой дневник: «С началом японской агрессии в Китае началась Вторая мировая война».
В марте 1932 года в Лояне состоялся пленум ЦИК Гоминьдана. 18 марта Чан Кайши занял пост председателя Военного Совета.
5 апреля 1932 года руководство советских районов Китая объявило войну Японии. Авторитет КПК рос по мере повышения её роли в антияпонском движении.
Отличительной чертой нового похода против Красной Армии Китая в 1933 году стало участие в разработке оперативных планов Чан Кайши опытных специалистов из Германии. Гитлер, пришедший к власти в 1933 году, одобрил поездку руководителя рейхсвера Ганса фон Секта в Китай. В 1933 году Сект стал начальником генштаба Нанкинской армии. Затем Секта сменил фон Фалькенхаузен.
* * *
Из приговора Международного военного трибунала для Дальнего Востока по делу главных японских военных преступников «Планирование и подготовка войны против Советского Союза» Токио, 22 ноября 1948 г.
Воинственная политика Японии по отношению к СССР нашла своё отражение в японских военных планах. Военные планы Японского генштаба с начала рассматриваемого периода предусматривают в качестве первых мероприятий оккупацию Маньчжурии. В японских военных планах захват Маньчжурии рассматривался не только как этап в завоевании Китая, но также как средство обеспечения плацдарма для наступательных военных операций против Советского Союза. Кавабэ Торасиро, который был в то время офицером Генштаба, показал, что план войны против СССР, разработанный в 1930 году, когда подсудимый Хота был начальником первого управления генштаба, предусматривал военные операции против СССР на Советско-Маньчжурской границе. Это было до оккупации Маньчжурии Японией.
Подсудимые Минами и Мацуи также подтвердили перед трибуналом, что Маньчжурия рассматривалась как военный плацдарм, необходимый для Японии в случае войны с СССР.
16 марта 1931 года Хата направил полковника Судзуки в инспекционную поездку по районам Северной Маньчжурии и Северной Кореи с учётом операций, согласно плану «Оцу», направленному против СССР и плану «Хэй», направленному против Китая.
В секретном докладе, представленном этим офицером о результатах этой поездки, была дана подробная информация в связи с планом «Оцу», который предусматривал оккупацию Советского Приморья.
Захват Маньчжурии в 1931 году обеспечивал базы для нападения на СССР на широком фронте с целью захвата всего Советского Дальнего Востока.[69]
Фашизм – это война
1933-1934
Чёрным днём вошла в историю дата – 30 января 1933 года, когда президент Германии престарелый генерал-фельдмаршал первой мировой войны Гинденбург назначил рейхсканцлером лидера национал-социалистической партии Адольфа Гитлера, дослужившегося до ефрейтора в ту войну. Фашисты пришли к власти при поддержке монополий. Гитлер обещал им задушить революционное движение, возродить мощь Германии и открыть германскому империализму путь к экспансии. Средство установления мирового господства – война.
Гитлер о целях внешней политики Германии
«Мы, национал-социалисты, должны неотступно придерживаться нашей внешнеполитической цели: обеспечить немецкому народу достойное его жизненное пространство на земле. И эта акция – единственная, которая оправдывает пролитие крови перед богом и нашими немецкими потомками… Тем самым мы, национал-социалисты, проводим черту, и при том сознательно, под направлением внешней политики предвоенного периода. Мы начинаем там, где была сделана остановка шесть веков тому назад. Мы прекращаем вечное движение германцев на юг и запад Европы и направляем свой взор на страну, лежащую на востоке. Наконец-то мы прекращаем колониально-торговую политику предвоенных лет и переходим к земельной политике будущего.
Но, ведя речь в сегодняшней Европе о новой земле, мы можем иметь в виду только Россию, и верноподданные ей периферийные государства.
Кажется, что сама судьба указывает нам пальцем нужное направление. Отдав Россию во власть большевизма, она лишила русский народ того ума, который раньше создал и гарантировал его государственность.
Гигантская восточная империя созрела для краха. И конец европейского государства в России будет также концом России как государства. Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая будет самым гигантским подтверждением правильности расовой теории».[70]
«Нет смысла заниматься мелким враньём, ложь должна быть огромна, она должна быть такой величины, чтобы никто и никогда не посмел подумать, что её можно выдумать» А. Гитлер.
24 марта 1933 года рейхстаг наделил Гитлера чрезвычайными полномочиями, тем самым будет покончено и с самим рейхстагом – он не сможет больше контролировать правительство.
— Нам нужна Европа и её колонии, — скажет он.
— Не провинции, а геополитические категории, не национальные меньшинства, а континенты, не поражение, а уничтожение противника, не союзники, а сателлиты, не перемещение границ, а перетасовка государств всего земного шара, не мирный договор, а смертельный приговор – таким должны быть цели великой войны.
Гитлер даёт дипломатам установку:
— Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и кодексе чести. Но я не начну войну немедленно. Наоборот, сначала надо даже смягчать конфликты, подписывать любые договоры и соглашения, вести политику примирения со всеми недавними врагами. (Интересно, сообщили ли И.В. Сталину наши дипломаты или разведчики об этих разглагольствованиях Гитлера. – А.М).
Я буду двигаться этапами. Но в конечном счёте меч будет решать всё. В политике я не признаю никаких законов. Политика – это такая игра, в которой допустимы все хитрости и правила которой меняются в зависимости от искусства игроков.
* * *
С приходом к власти Гитлера международная обстановка резко обострилась, в Европе образовался очаг новой мировой войны. Другой очаг мировой войны разгорался на Дальнем Востоке.
Два этих фактора плюс требования деловых кругов и общественности США признать СССР заставили нового президента Соединённых Штатов Ф. Рузвельта пересмотреть отношение Америки к Советскому Союзу. США оставались единственной великой державой, которая ещё не признала СССР. А к этому времени уже 24 капиталистических государств вынуждены были установить с ней дипломатические отношения. Реалистически мыслящие деятели всё больше убеждались: игнорировать СССР в мировой политике нельзя.
В холодный мартовский день 1933 года на площади перед Капитолием принёс присягу новый, 32-й президент Соединённых Штатов Америки Ф. Рузвельт. Многое было за эти одиннадцать лет. Стычки с белогвардейской эмиграцией и с дипломатией Керенского – посол Временного правительства в Вашингтоне Б. Бахметьев всё ещё пользовался всеми дипломатическими привилегиями, госдепартамент США сохранял консулов Керенского в Чикаго, Бостоне и Сиэтле.
СССР направил Бориса Сквирского в министерство иностранных дел Дальневосточной республики. В 1921-1922 годах он в составе ДВР был в Вашингтоне, где работала международная конференция. К тому времени официальные отношения между Советской Россией и США прервались.
Сквирский обосновался в США и вскоре открыл в Вашингтоне неофициальное информационное бюро НКИД. При Сквирском в 1924 году в Нью-Йорке открылось акционерное общество Амторг с советским капиталом, через которое проходила большая часть торговли между СССР и США.
Зондируя почву для установления дипломатических отношений, в Вашингтоне и в Москве внимательно следили за событиями в Европе. Власть имущие в США всё же надеялись, что возросшее влияние СССР на международной арене удастся ограничить: в Европе сколачивался единый антисоветский блок с участием Германии, Италии, Англии и Франции – «пакт четырёх».
Советское правительство представляло всю опасность создания этого блока, вдохновители которого хотели присвоить себе право вершить судьбы народов. Оно распознало разноплановостьинтересов «четвёрки» и стремилось не допустить оформления антисоветского фронта.
Особое рвение в организации «пакта четырёх» проявляла реакция на Британских островах. В Лондоне рассчитывали путём уступок Гитлеру стабилизировать положение в Западной Европе, ликвидировать угрозу британским интересам со стороны Германии и направить германскую агрессию против СССР. Даже сама идея «пакта четырёх», формально выдвинутая итальянским диктатором Муссолини, была подброшена ему британским правительством.
Позиции США на Дальнем Востоке ослаблены, надежды Вашингтона на то, что Япония нападёт на Советский Союз, не оправдались. Американская дипломатия на Дальнем Востоке просчиталась. Нарастали разногласия в этом регионе даже с Англией и Францией. Американский флот на Тихом океане уступает японскому. Всё это, может быть, подтолкнёт Рузвельта на признание.
«Советский Союз представляет собой барьер против агрессии милитаристской Японии на одном континенте и гитлеровской Германии на другом» из газеты «Нью-Йорк таймс» — март 1933 года.
«Пакт четырёх» возвращал Германии положение одной из господствующих в Европе стран и давал ей право перевооружения.
В июле 1933 года в Риме «пакт четырёх» будет подписан. Но преодолеть разногласия его участники не смогут: Французское правительство не сочтёт возможным внести его в парламент на ратификацию. Пакт так и не станет «концертом». Он окажется лишь генеральной репетицией. Репетицией перед Мюнхеном.
История с пактом убедит Гитлера и Муссолини, что Лондон и Париж податливы. В октябре 1933 года Германия заявит, что покидает Лигу Наций и Конференцию по разоружению.
Если Франция и Англия не смогут противопоставить Германии единый фронт, — скажет министр иностранных дел Чехословакии Бенеш, — для малых стран сама собой напрашивается политика сближения с Берлином и уступок ему.
Провал «пакта четырёх» лишний раз убедил американское правительство в том, что без участия СССР нельзя решать крупнейшие вопросы европейской и мировой политики. Дальнейшее обострение международной обстановки подталкивало Ф. Рузвельта к признанию СССР.
* * *
Сквирский не ошибся, сообщив в Москву, что решительные действия президент предпримет в октябре. В октябре его пригласили в госдепартамент, где ознакомили с текстом послания Председателю ЦИК СССР М.И. Калинину. Оно содержало предложение прислать в Вашингтон делегацию для переговоров об установлении дипломатических отношений. .Советское правительство отнеслось к этому положительно. 10 октября послание было направлено, а спустя неделю М.И. Калинин в своём ответе поддержал инициативу Рузвельта провести переговоры. В начале ноября 1933 года в Вашингтон прибыл нарком иностранных дел М.М. Литвинов.
Второй раз за последние три дня нарком в сопровождении Сквирского встречался в Овальном кабинете Белого дома с президентом. Президент производил впечатление человека откровенного, но Сквирский по рассказам знал, что Рузвельт крайне скрытен, на деле все важнейшие решения он принимал лично – ни о какой коллегиальности при нём не могло быть и речи. Был чёток в работе, сам того же требовал от других. Не произносил речей долее получаса, не принимал докладных объёмов более страницы.
Меньше чем через месяц, 13 декабря, посол США У. Буллит вручит в Кремле верительные грамоты М.И. Калинину.
8 января 1934 года верительные грамоты президенту Ф. Рузвельту вручит в Белом доме Александр Антонович Трояновский, назначенный советским полпредом в США.
Путь к катастрофе г. Кегель[71]
Правительство в Варшаве как до смерти Пилсудского, так и после неё не могло не знать о планах и намерениях фашистского правительства в Берлине. Кроме того, оно чрезвычайно нереалистически оценивало собственные силы. И, наконец, даже когда у них не могло оставаться сомнений в том, что Польша избрана следующей жертвой фашистской агрессии, у них не хватило сил отказаться от своей антисоветской политики.
26 января 1934 года посол Польши в Германии Липский и министр иностранных дел гитлеровского правительства Фон Нейрат подписали вызвавшее сенсацию соглашение, предусматривавшее отказ от применения силы в двусторонних отношениях, срок действия которого поначалу предусматривался на десять лет. За этим последовало подписание 7 марта 1934 года «Протокола об экономическом мире» между Германией и Польшей. В октябре 1934 года миссии в Берлине и Варшаве были преобразованы в посольства.
Тогдашнее польское правительство, которое после смерти Пилсудского в мае 1935 года стал представлять, и не только в области внешней политики, авантюрист полковник Бек, убаюкивало себя тем, что безопасность страны обеспечена.
Своими многими политическими действиями оно поддерживало усилия правительства Гитлера, направленные на то, чтобы любой ценой сорвать достижение договорённости о создании системы европейской безопасности с должными гарантиями против военной агрессии.
Польша играла важную роль в антисоветской политике империалистических держав. Она являлась одним из главных элементов их «санитарного кордона» в целях изоляции и военного окружения Советского Союза. Варшава превратилась в важный участок политической борьбы и наблюдательный пункт. Поэтому моя деятельность в качестве сотрудника посольства Германии в Варшаве, то есть в сфере гитлеровского министерства иностранных дел, являлась в тех условиях ценным дополнительным источником информации для нашей небольшой антифашистской подпольной группы».[72]
Убийство Дольфуса
«Убийство канцлера Дольфуса и нацистский путч в Австрии произошли 25 июля 1934 года. Акцию поручили 89-му австрийскому батальону СС. Днём 25 июля батальон в составе 154 человек проник в резиденцию канцлера – дворец Меттерниха, разоружил охрану и убили канцлера. Однако за пределами дворца путч проходил не так, как ожидали нацисты».
Вскоре полиция обезоружила путчистов. Мятеж в Австрии на этот раз удалось подавить. Гитлер дал сигнал к отбою. Официальное немецкое агентство ДНБ, успевшее передать приветствие путчистам, уже в полночь 25 июля огласило соболезнование австрийскому правительству по поводу «жестокого убийства».
Конец этой истории разыгрался уже в 1938 году после оккупации Австрии. Фюрер велел повесить на здании, где был размещён батальон СС, мемориальную доску, прославлявшую «подвиг» тех, кого НДБ несколько лет назад назвало «жестокими убийцами». Он сам пришёл к их могилам и возложил венок». [73]
Ш. де Голь[74] Из воспоминаний
Гитлер не терял времени. В 1934-1935 годах Германия предприняла огромные усилия в производстве оружия и укомплектовании своих вооружённых сил. Национал-социалистический режим открыто заявил о своём намерении разорвать Версальский договор и завоевать «жизненное пространство».
Вскоре после прихода к власти он ввёл трудовую повинность, а затем и всеобщую воинскую повинность.
Но помимо этого ему нужна была армия вторжения, чтобы разрубить гордиевы узлы в Майнце, Вене, Праге, Варшаве и одним ударом вонзить германский меч в сердце Франции. Гитлер охотно прислушивался к мнению офицеров, группировавшихся ранее вокруг генерала Фон Секта, таких как Кейтель, Рундшедт, Гудериан, сторонников стремительного манёвра и высокого уровня подготовки войск.
Майский И.М.[75] Кто помогал Гитлеру
Примерно с середины 1934 года в англо-советских отношениях началась временная, вернее, кратковременная оттепель. Главных причин тому было две.
Первая причина состояла в том, что в январе 1933 года в Германии к власти пришёл Гитлер. С 1934 года, особенно же с середины этого года, после того, как Гитлер уничтожил группу Рема и вообще разгромил внутреннюю оппозицию в своей партии, настроения в правящих кругах Англии стали меняться. Стремления, лозунги, требования Гитлера явно предвещали возрождение старых планов германской гегемонии, сыгравших столь большую роль в развязывании первой мировой войны – быть может, даже в ещё более грозной форме, чем тогда. Перед правящими кругами Англии всё настойчивее вставал вопрос: что же делать?
Первоначальная их реакция сводилась к мысли: надо восстанавливать Антанту, эпохи первой мировой войны, то есть военный союз Англии, Франции и России против Германии. Правда, вместо царской России теперь был СССР – это было неприятно, очень неприятно, но, в конце концов, в международной политике руководятся не эмоциями, а практическими интересами.
Вторая причина наступления оттепели состоит в том, что правящие круги Англии окончательно убедились в силе и крепости СССР и пришли к выводу, что отныне «Советский фактор» стал постоянным элементом мировой ситуации. И так как британские политики всегда отличались, умением считаться с фактами (даже неприятными), то после подписания торгового соглашения 1934 года они начали прикидывать, как лучше использовать в своих интересах так неожиданно для них обнаружившееся могущество СССР. И мысли их, как я только что говорил, стали всё больше обращаться к традиционным путям Антанты первой мировой войны.
В феврале-апреле 1934 года разыгралась памятная Челюскинская эпопея. Сотня советских людей, в том числе женщины и дети, во главе с О.Ю. Шмидтом после гибели «Челюскина» оказались на полярной льдине, далеко от твёрдой земли… Советское правительство и советский народ мобилизовали все возможности для спасения попавших в беду соотечественников, все челюскинцы были спасены. Были вывезены на самолётах даже восемь собак, имевшихся в лагере.
Мужественное поведение челюскинцев вызвало восхищение повсюду, во всех кругах, независимо от политических взглядов и настроений их носителей. Вместе с тем колоссальная энергия и огромные затраты Советского государства, брошенные на дело спасения челюскинцев, просто поразили буржуазный мир. Помню, в те дни Ллойд Джордж мне сказал:
— Это потрясающе! Ни одно другое правительство не приложило бы столько усилий для спасения арктических исследователей… Это очень благородно и… очень умно!
…И он неожиданно закончил:
— Поздравляю вас! Вы одержали большую дипломатическую победу.
Ллойд Джордж был прав. Да, это челюскинская эпопея не только ещё раз подтвердила силу и жизнеспособность Советского государства, но и ярко показала – перед всем широким миром, показала – его благородство, его гуманизм, его глубокую разумность. Одним ударом популярность СССР поднялась так высоко, особенно среди трудящихся во всех концах мира, как её не подняли бы годы и годы упорной пропагандистской работы.
Челюскинская эпопея сыграла немалую роль и в развитии оттепели в англо-советских отношениях. Она психологически облегчила многим недругам СССР переход на новые политические позиции[76].
* * *
Из беседы министра иностранных дел Франции Луи Барту с министром иностранных дел Великобритании Д. Саймоном на приёме во французском посольстве 9 июля 1934 года.
Саймон: — Мы не отвергаем Восточный пакт, но и не можем опрометчиво согласиться со всеми его положениями. Надо успокоить господина Гитлера.
— Ваши уловки – виноват, ваши условия, — ответил Барту, — подрывают пакт. А Берлин тем временем предлагает всем двусторонние договоры о ненападении, чтобы сорвать систему коллективной безопасности. Поляки первыми клюнули на эту приманку. А что дал Варшаве этот договор? Разве он служит препятствием для предъявления ей территориальныхпретензий со стороны Германии?
— В какой-то мере….
— Ни в коей мере, — горячился Барту. – Германо-польский договор[77] лишь подорвал позиции Франции, ослабил нашу систему союзов на востоке.В Варшаве мне сказали, что отныне Польша будет уступать Германии, она не собирается участвовать в Восточном пакте, если в нём будет представлена Советская Россия. И всё же Восточный пакт необходим. Прага и Бухарест относятся к нему благоприятно. Югославский король Александр – с ним я хочу встретиться ещё раз – также положительно расценивает идею пакта. Ведь восточноевропейские страны – и Польша в том числе – только с помощью пакта смогут опереться на Россию, чтобы противостоять Германии.
По приглашению тридцати государств в сентябре 1934 года Советский Союз вступил в Лигу Наций. В том же месяце Германия и Польша официально заявят об отказе участвовать в Восточном пакте.
* * *
В октябре в небольшом кинозале рейхсканцелярии Гитлер в третий раз подряд будет смотреть кадры свежей кинохроники.
«9 октября, Марсель, — звучит дикторский текст.- В два часа дня сюда прибыл Югославский король Александр. Его встречает министр иностранных дел Франции Барту». На экране – молодой король сходит по трапу на набережную, здороваясь с Барту, они садятся в открытый автомобиль. Картеж еле-еле движется по улицам города, возле первой машины лишь полковник верхом на лошади – нет ни мотоциклов, ни кавалеристов. Не видно и охраны. В кинозале рядом с Гитлером министр иностранных дел рейха барон Константин фон Нейрат.
На экране движение: из толпы внезапно выбегает какой-то человек, вскакивает на подножку автомобиля и стреляет. Мелькают фигуры людей, больше ничего нельзя разобрать.
— Вот так надо делать дела! – скажет возбуждённый Гитлер Нейрату.- Пока вы изощряетесь в дипломатии, три пули и всё!
— Я знаю ваш вклад в борьбу против Восточного пакта, — смягчится Гитлер, — но сейчас меня устраивает такое решение. – Мой фюрер, без нас всё равно не обойтись.
Теперь наша очередь – замять по дипломатическим каналам эту историю. Нам невыгодно, чтобы всплыли связи покушавшихся – стало известно, что они хорватские террористы – с нашим посольством в Париже и с людьми дуче.
— Король умер сразу?
— Да, мой фюрер.
— А Барту?
— Его только через три четверти часа привезли в больницу, и , к счастью, никто не догадался остановить кровотечение из раны в руке.
— Он сказал что-нибудь в больнице?
— Какую-то ерунду, — лениво ответил Нейрат.
— Я больше ничего не вижу, где же мои очки?
Гитлер от души рассмеётся.
1935
Советское правительство добилось согласия Франции на свой проект договора, который был подписан 2 мая 1935 года в Париже сроком на 5 лет.
16 мая был подписан советско-чехословацкий договор о взаимопомощи, который по настоянию министра иностранных дел Чехословакии Бенеша должен был действовать при таком условии: стороны окажут помощь друг другу только в случае, если Франция придёт на помощь жертве агрессии.
Иными словами Бенеш ставил договор в зависимости от поведения Парижа.
Но власти предержающие во Франции, равно как и Бенеш, саботировали договор. Больше того, Лаваль, министр иностранных дел Франции, преемник Луи Барту, уклонился от заключения военной конвенции, и таким образом советско-французский договор лишился конкретного содержания.
С согласия Англии и Франции в январе 1935 года состоялся плебисцит в Саарской области, находившейся после войны под контролем Лиги Наций. Плебисцит должен был решить, сохранится это положение, либо Саар войдёт в состав Германии.
В условиях гестаповского террора гитлеровцам удалось добиться нужного им исхода голосования: 1 марта Саарская область отошла к Германии. Английское и Французское правительства отдали её в надежде договориться с Гитлером по более крупным вопросам.
9 марта 1935 года Берлин объявил о существовании военной авиации. 16 марта о создании армии из 12 корпусов и 36 дивизий. Это уже проглотить было трудно. Одно дело покончить с Версальским «миром» совместно, с милостивого разрешения Лондона и Парижа, разрешения, которое они собирались дать. И совсем другое дело, когда Гитлер сам рвёт Версальский договор.
В Берлине 26 марта 1935 года были проведены переговоры Гитлера с министром иностранных дел Великобритании Д. Саймоном и лордом-хранителем печати Антони Иденом.
— Мне бы хотелось коснуться вопроса об Австрии, – перевёл разговор на другую тему Саймон.
— Об Австрии? –переспросил Гитлер. – Я не намерен сейчас поглощать, как пишет ваша пресса, Австрию. Но мы будем – это наш святой долг – помогать австрийским национал-социалистам. Тем более Австрия сама выражает желание присоединиться к Германии. Мне сейчас некогда заниматься Австрией, Чехословакией или Литвой. Будет время, я ими займусь.
В Трухановский[78]. Прозрение по поводу германской опасности
… Черчилль раньше многих других английских политических деятелей понял угрозу, которую Германия представляла в 30-егоды для Англии. Несмотря на всю его неудержимую злобу к социализму и, следовательно, к Советскому Союзу, он отдавал себе отчёт в том, что для Англии более важно не то, что гитлеровская Германия готова была вести борьбу против Советского Союза, но то, что она являлась опаснейшим врагом Англии.
… Летом 1935 года было заключено англо-германское военно-морское соглашение, которое давало возможность немцам широко развернуть строительство своего военно-морского флота.
Правительство Болдуина, подписывая это соглашение, рассчитывало, что строящийся германский флот явится орудием Германии для войны против СССР на Балтике.
… Черчилль и вслед за ним английская историография утверждают, что Англия будто бы не была должным образом подготовлена ко второй мировой войне в военном плане.
Известно, что военные расходы Англии во второй половине 30-х годов были весьма значительными, что изготовление вооружения и снаряжения для вооружённых сил достигло большого размаха, «английский военно-морской флот, безусловно, был сильным», как и военно-воздушные силы.[79]
Из книги Майского И.М.[80] Кто помогал Гитлеру
Если в 1934 году правящие круги Англии всех толков и течений склонялись к возрождению Антанты эпохи первой мировой войны и видели именно в ней гарантию сохранения Британской империи, то теперь, в 1935 году, среди правящих кругов Англии стало всё явственнее обнаруживаться расслоение между сторонниками «государственного интереса» и сторонниками «классовой ненависти». Первые по-прежнему стремились к возрождению Антанты и, стало быть, к сближению между Англией и СССР. Вторые рассуждали примерно так: «Для Британской империи опасны и гитлеровская Германия и Советская Россия: надо столкнуть их между собой (тем более что фашисты и коммунисты ненавидят друг друга), а самим остаться в стороне, когда Германия и СССР хорошенько пустят друг другу кровь и в результате войны сильно ослабеют, настанет момент для выступления на сцену «Запада», прежде всего Англии – тогда «Запад» продиктует Германии и СССР такой мир, который на долгое время, если не навсегда, обеспечит безопасность Британской империи и, возможно, её мировую гегемонию».
(У. Черчилль именно по этой причине оттянул открытие второго фронта на 1944 год. – А.М)
Умиротворение – путь к катастрофе
11 апреля 1935 года в Стрезе (Италия) открылась конференция премьер-министров и министров иностранных дел Англии, Франции и Италии. Обсуждался вопрос о нарушении Германией условий Версальского договора, о её демилитаризации. Конференция ограничилась примирительной резолюцией с «выражением сожаления».
Четыре дня спустя было опубликовано соглашение Лаваля с Муссолини об «Исправлении» франко-итальянской границы в Африке – империалистическая сделка о разделе сфер влияния. За обещание Муссолини консультироваться с Францией в международных делах.Лаваль передал Италии некоторые французские колониальные территории, граничившие с итальянскими колониями в Африке. От имени своего правительства дал также слово не препятствовать дуче захватить Эфиопию.3 октября 1935 года Италия напала на это единственное в те годы независимое государство в Африке.
В июле 1936 года Лига Наций отменит свои санкции против Италии и с тех пор перестанет играть сколько-нибудь существенную роль в международных делах. Малые страны поймут, что полагаться на Лигу они больше не смогут. Позиция Англии и Франции в Лиге Наций, таким образом, нанесёт непоправимый ущерб делу мира. Абиссинию принесут в жертву агрессии.
1936
Оккупация Рейнской области. Испания в огне
«Антикоминтерновский пакт»
По Версальскому договору на левом берегу Рейна, до границы с Францией, Бельгией и Нидерландами, а также вдоль правого берега, на полосе в 50 километров, Германия не имела права держать вооружённые силы и возводить укрепления. Локарнский договор 1925 года подтвердил запрет. Это мешало Германии готовиться к захватам в Европе. Версаль Гитлер уже отверг, очередь была за Локарно. Нужен был лишь предлог.
27 февраля 1936 года палата депутатов французского парламента ратифицировала, наконец, франко-советский пакт. Гитлер заявил, что отныне он-де не обязан соблюдать Локарнский договор. Следовательно, на повестку дня встала оккупация Рейнской зоны. Это создало угрозу Франции.
Предупреждения Советского Союза о том, что угроза войны всё больше захватывает Европу, подтвердилась.
7 марта 1936 года немецкая армия внезапно перешла Рейн.
И. Майский. Можно ли ехать верхом на тигре?
Когда 7 марта 1936 года Гитлер объявил о разрыве Локарнского договора и реоккупировал Рейнскую область, и когда СССР предлагал принять решительные меры против этого нового акта агрессии, Англия и Франция при поддержке США ограничились лишь словесными протестами, которые оказывали на Гитлера такой же эффект, как слова крыловского повара на кота Ваську. А между тем, как позднее стало известно, гитлеровские генералы, вступая в Рейнскую область, имели в кармане предписание немедленно ретироваться, если французы окажут им какое-либо сопротивление.
Далее, когда 18 июля 1936 года Франко при активной поддержке Гитлера и Муссолини поднял мятеж против законного правительства Испанской республики, Англия и Франция, опять-таки при поддержке США, стали инициаторами комедии «невмешательства», которая фактически превратилась в косвенную поддержку Франко и его иностранных покровителей.
Основной целью Чемберлена (премьер-министр Великобритании. – А.М) являлось «умиротворение» фашистских диктаторов в расчёте на установление «западной безопасности». Это был, конечно, как выражался Черчилль, идиотизм, но классовая ненависть к государству социализма была в Чемберлене (да и не только в Чемберлене) столь велика, что она совершенно помрачала в нём нормальный рассудок….. Помню, Черчилль однажды сказал мне: — Невиль – дурак… Он думает, что можно ехать верхом на тигре.
К сожалению, Чемберлен именно так и думал и потому стал последовательным апостолом политики «умиротворения» агрессоров.[81]
Вечером, 7 марта 1936 года, в перерыве заседания правительства Франции Фланден (министр иностранных дел Франции.–А.М) пригласил к себе Потёмкина (посол СССР во Франции. – А.М) и сказал:
— Во всяком случае, внешнеполитическая линия Франции не меняется. Наше отношение к франко-советскому пакту остаётся прежним.
— Я уверен, — ответил полпред, – если бы не было франко-советского пакта, Германия нашла бы другой предлог для ввода своих войск в Рейнскую область. Твёрдость – вот единственное средство предоставлять новые осложнения. СССР всегда был сторонником твёрдого соблюдения международных обязательств и никогда не уклонялся от выполнения договоров.
Ни одна страна, кроме СССР, не осудит Берлин в Совете Лиги Наций. Совет лишь ограничится констатацией факта нарушения Германией международных договоров. Тоже самое произойдёт на совещании стран, заключивших Локарно.
Испания в огне
В план Гитлера об установлении «нового порядка» в Европе не вписывались победы партий Народного фронта на выборах 1936 года – в феврале в Испании и в мае во Франции. Победа народного фронта во Франции преградила фашизму путь к власти в стране. Боясь «распространения большевизма», реакция выдвинула свой авангард – «фашистские режимы».
При молчаливом согласии «западных демократий» Берлин и Рим помогли испанским правым во главе с Франко подготовить мятеж в республиканской Испании, что было ударом и по Народному фронту во Франции. 18 июля в эфире прозвучал условный сигнал к началу франкистского мятежа: «над Испанией безоблачное небо».
«Застигнуты врасплох внезапным военным переворотом. Прошу вас без промедления оказать нам помощь оружием и самолётами» — с такой телеграммой обратился к Леону Блюму (главе правительства народного фронта Франции) 19 июля 1936 года ставший всего лишь несколько часов назад премьер-министром Испании Х. Хираль.
Действия Франко, предпринятые через обергруппенфюрера нацистской организации в Марокко А. Лангенхейма, привели к положительному результату. 25 июля на совещании в Байрете, на котором кроме Гитлера присутствовали Геринг, Бломберг и адмирал Канарис просьбу Франко решено было удовлетворить.
Два дня спустя 20 самолётов «Юнкерс-52» вылетели в Тетуан. После совещания в Байрете сам Канарис вылетел в Рим, где встретился со своим коллегой, шефом итальянской разведки полковником Роатта. 30 июля первые 12 самолётов «Савойя-Маркетти» также взяли курс на Тетуан.
Помощь, предоставленная Италией была достаточно велика: даже на 1 января 1941 года франкистская Испания была должна Италии 5 миллиардов лир, этот долг она (с согласия Италии) обязалась погасить к 30 июня 1967 года. Хотя помощь Германии никогда не была равной той, что предоставила Италия, она также была значительной – в денежном выражении около 0,5 миллиарда марок.
Причины, побудившие Германию оказать помощь Франко, разъяснил Геринг на Нюрнбергском процессе: «Я советовал оказать помощь, во-первых, с целью предупредить господство коммунизма на этом театре и, во-вторых, с целью использовать предоставляющуюся возможность испытать мою молодую авиацию в техническом отношении».
Первый аргумент был важным компонентом того камуфляжа, которым руководители рейха пытались прикрыть свои геополитические планы. О реализации второго Европа и мир оказались хорошо осведомлены, особенно после разрушения Герники.
Из меморандума Гитлера «Экономическая подготовка к войне»
26 августа 1936 года
Экономическое положение Германии характеризуется вкратце: следующим:
- Мы испытываем перенаселение и не можем себя прокормить, опираясь лишь на свою территорию….
- Окончательное решение проблемы состоит в расширении жизненного пространства, а также в расширении сырьевой и продовольственной базы нашего народа. Задача политического руководства состоит в том, чтобы в будущем добиться решения этой проблемы.
Одновременно с военной и политической подготовкой и мобилизацией нашего народа следует вести также и экономическую подготовку к войне, и притом такими темпами, с такой же решительностью и, если потребуется, с такой же беспощадностью. Интересы отдельных господ в будущем не должны больше играть какой-либо роли. Существуют лишь одни интересы, и это интересы нации, и единственная точка зрения должна состоять в том, что Германию политически и экономически необходимо подготовить к тому, чтобы она была в состоянии утвердить свои права.
Я ставлю следующие задачи:
1) Через четыре года мы должны иметь боеспособную армию,
2) Через четыре года экономика Германии должна быть готова к войне.
* * *
Именно в те дни, когда франкисты рвались к Мадриду, и родилось само понятие «Ось» Берлин-Рим.
21 октября 1936 года министры иностранных дел Германии фон Нейрат и Италии Г. Чиано подписали договор, включавший ныне широко известный, а тогда, секретный протокол, констатировавший общность взглядов на настоящее и будущее Европы, основывавшуюся на утверждении, что Европе необходим новый статус… Наряду с такими положениями, как пересмотр Локарнских соглашений, признание приоритета интересов в Средиземноморье и другие, в документе шла речь о совместных действиях против «большевистской угрозы».
Но три дня спустя Гитлер во время встречи с Чиано в Берхтесгадене, как известно, заявил, что Германия и Италия сообща могут победить не только «большевизм, но и Запад, включая Англию».
Гитлер был заинтересован в затягивании испанской гражданской войны, для того чтобы достаточно длительное время удерживать страны западной Европы, прежде всего Англию и Францию, на расстоянии от Италии, притягивая последнюю к себе.
Угроза захвата Каталонии, ставшей весьма реальной после прорыва арагонского фронта, в марте 1938 года и последующего расчленения республиканской территории на две части, приблизила вероятность «абсолютной победы» Франко, а значит и укрепления позиций стран «Оси» в Средиземноморье.
К осени 1938 года – «Осени Мюнхена» — стало ясно, что принесение в жертву испанской демократии не предотвратило большую войну, эти проблемы изначально были тесно переплетены между собой, однако осознание этого факта пришло слишком поздно.
Историческая ответственность за то, что «тяготеющая к оси Берлин-Рим Испания, в конце концов одержала верх над Испанией республиканской, несут не только Берлин и Рим, но и те, кто, надеясь, что Германия и Италия спасают Европу от коммунизма, вольно или невольно создал благоприятные условия для вызревания планов подготовки мировой войны фашистских держав.
Первая битва за «новый порядок» — таково было определение гражданской войны в Испании, данное Франко в пятую годовщину мятежа.
В канун мировой войны в регионе Средиземноморья «баланс сил» сложился в пользу стран «Оси» и тесно связанной с ними Испании. Именно так расценил итоги испанской гражданской войны итальянский генерал Барлетти: «Испанская кампания была продолжением абиссинской. Без Испании мы никогда бы не могли превратить Средиземное море в итальянское озеро, о котором говорил дуче».
* * *
Из телеграммы Центральному комитету Коммунистическойпартии Испании товарищу Хосе Диасу
16 октября 1936 года
Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчёт, что освобождение Испании от гнёта фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового прогрессивного человечества. Братский привет! И. Сталин[82]
Из письма представителя СССР в Комитете по невмешательству в дела Испании И.М. Майского председателю комитета Лорду Плимуту
Лондон 23 октября 1936.
Приняв Соглашение с державами о невмешательстве в испанские дела, правительство Советского Союза рассчитывало, что Соглашение будет выполняться его участниками, что вследствие этого сроки гражданской войны в Испании будут сокращены, а количество жертв уменьшено. Истёкший период показал, однако, что Соглашение нарушается рядом его участников систематически, мятежники снабжаются оружием безнаказанно, одна из участниц Соглашения – Португалия – превратилась в главную базу снабжения мятежников. А законное правительство Испании оказалось на деле под бойкотом, отнимающим у него возможность закупить оружие вне Испании для защиты испанского народа.
Таким образом, Соглашение превратилось в пустую, разорванную бумажку. Оно перестало фактически существовать.
* * *
Советское правительство вынуждено теперь же заявить, что в соответствии с его заявлением от 7 октября оно не может считать себя связанным Соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из остальных участников этого Соглашения[83].
Пророчество Черчилля о том, что через неделю «испанский» вопрос исчезнет, не оправдается. Три дня спустя после его беседы с Майским первые советские танки и самолёты вступят в бой под Мадридом. Столица выстоит. Рядом с республиканскими командирами нередко будут работать наши военные советники. Советские добровольцы будут сражаться в частях интернациональных бригад, в которые вольются тысячи людей из 54 стран. Но силы всё равно оказались неравными.
При потворстве Англии и Франции, «невмешательстве» США фашизм будет наступать.
Осенью 1937 года Англия и Франция признают Франко де-факто и назначат при его правительстве своих представителей. В феврале Лондон и Париж, а в апреле 1939 года Вашингтон признают Франко официально, порвут дипломатические отношения с республикой. На Испанию опустится долгая ночь франкизма.
Благодаря договору о взаимной помощи, заключённому между СССР и Францией, несмотря на превратности, которыми была отмечена его история, СССР сумел добиться от сменявших друг друга с 1936 по 1939 год французских правительств льготных условий для транзитных перевозок военной техники, предназначавшейся для испанской народной армии.
Ж.Сориа[84] СССР и республиканская Испания
Число советских военных специалистов, направленных в Испанию с осени 1936 по осень 1938 года (когда они были окончательно отозваны), составило в общей сложности более двух тысяч добровольцев: 772 лётчика, 351 танкист, 222 общевойсковых советника. 72 военных моряков, 339 других военных специалистов и 204 переводчика. (см.: Новая и новейшая история. 1971.№ 7).
Утрачивая важнейшее качество журналиста – критический дух и объективность, ведущие обозреватели Лондона, Нью-Йорка, а также Парижа писали об участии «русских дивизий» в войне на стороне республиканцев.
Или здесь дело в примитивном антисоветизме, не выветрившемся со времён вооружённой интервенции тринадцати западных держав против Советской республики в 1919-1921 годах?
За период с 1936 по 1939 год в Испании было три главных советника.
Генерал Я.К. Берзин (1936-1937). До приезда в Испанию был начальником разведывательного управления Красной Армии.
Генерал Григорий Штерн (1937-1938). Он сослужил большую службу Испании, а после возвращения в СССР прославился в боях в районе озера Хасан.
Генерал Климент Качанов (1938-1939). Он сыграл значительно менее яркую роль. Поскольку в октябре 1938 года почти все советские специалисты были отправлены в СССР, он вместе с 40 офицерами из военной миссии ограничился скорее ролью наблюдателя, чем участника финала испанской трагедии.
Второй уровень этой пирамиды был представлен в различных службах генштаба Народной армии.
Непосредственно при генерале Рахо сменилось пять советников. Среди них следует отметить К.А. Мерецкова, ставшего во время второй мировой войны Маршалом Советского Союза и занимавшего в дальнейшем самые видные посты в Советской Армии.
В генеральном военном комиссариате работали два советника – дивизионные комиссары Красной Армии. Один из них – И.Н. Нестеренко, человек блестящего ума, стал впоследствии одним из лучших исследователей истории войны в Испании.
В штабе ВВС сменилось девять советников. Наиболее известным из них был Я.В. Смушкевич, прославившийся во время обороны Мадрида.
В штабе артиллерии было четыре советника, в частности, Н.Н. Воронов (псевдоним Вольтер). Во время Сталинградской битвы он был командующим артиллерии Вооружённых Сил СССР.
Представители третьего уровня пирамиды оказывали помощь командованию различных фронтов. Эту работу осуществляли, сменяя друг друга, 19 советников, среди которых следует выделить Родиона Малиновского, с октября 1957 года по март 1967 года – министра обороны СССР. Он достиг звания маршала, начав свой боевой путь в первую мировую войну простым солдатом на французском фронте и пройдя шаг за шагом все ступени военной иерархии.
В их числе был и Павел Батов (прозванный Паблито), который прославился, будучи командующим 65-й армии в Сталинградской битве.
На том же уровне, но уже при штабах различных фронтов действовали ещё восемь советников, а также – командиры-инструкторы, число которых точно не установлено. Среди них следует выделить будущего генерал-полковника и Героя Сталинграда А.И. Родимцева.
Четвёртый уровень – основание пирамиды. Его составили лётчики и танкисты. 160 советских лётчиков принимали участие в обороне Мадрида, 21 из них погиб при выполнении боевого задания.
Первая группа советских танкистов – 80 офицеров и сержантов под командованием С. Кривошеина – прибыла в Испанию в октябре 1936 года одновременно со своими танками. Они приняли участие в арьергардных боях, предшествовавших ноябрьскому штурму Мадрида.
Советских лётчиков и танкистов начали отправлять на Родину в конце 1937 года, когда их уже могли заменить обученные этому искусству испанские лётчики и танкисты.
Советские военные моряки высокого ранга принимали участие в работе штаба военно-морского флота, стоявшего в Картахене, одной из крупных военно-морских баз Западного Средиземноморья, помогая и в оперативном плане. Наиболее выдающимся среди них был, без сомнения, Н.Г. Кузнецов, будущий адмирал флота, вплоть до 1956 года осуществлявший руководство советских ВМФ.
* * *
В № 7 «Военно-исторического журнала» за 1971год появились точные данные советских военных поставок республиканскому правительству. Вот они:
Военные самолёты более 800
Танки 362
Бронемашины 100
Артиллерийские орудия
(всех калибров) более 1550
Винтовки 500 000
Пулемёты 15 000
К этим данным следует добавить: 340 гранатомётов, 110 тысяч авиабомб, 3 млн. 400 тыс. снарядов (приблизительно), 500 тыс. гранат, 862 млн. патронов, 1 тыс. 500 тонн пороха, прожекторная станция для ПВО, грузовики, радиостанции, торпедные катера и торпеды.
В комментарии к таблице лаконично говорится, что не все эти военные материалы дошли по назначению. Ибо некоторые советские суда и зафрахтованные суда других стран были потоплены итальянскими пиратами либо уведены в порты, захваченные мятежниками.
Советские военные поставки оплачивались за счёт испанского золотого запаса и иностранной валюты, помещённых правительством Ларго Кабальеро на хранение в Госбанке СССР осенью 1936 года, во время наступления африканского экспедиционного корпуса на Мадрид. Когда осенью 1938 года эти резервы были исчерпаны, СССР предоставил Испанской республике кредит на сумму 85 млн. долларов.
Таким образом, все военные поставки, начиная с декабря 1938 года, производились в кредит.[85]
«Антикоминтерновский пакт»
Планируя агрессивные акции, японские милитаристы понимали, что в одиночку победить на Дальнем Востоке они не смогут. Это подтвердил провал вооружённых нападений на МНР в 1935-1936 годах. В марте 1936 года СССР заключил соглашение о взаимопомощи с МНР, которое предотвратило войну Японии против Монголии.
Стремление Токио и Берлина к союзу было взаимным. С помощью такого альянса Гитлер смог бы угрожать интересам США, Англии и Франции на Дальнем Востоке. 25 ноября 1936 года был подписан «антикоминтерновский пакт» – союз Германии и Японии против СССР. Договорённость о борьбе против Коминтерна была пропагандистским прикрытием этого. Произошло резкое обострение советско-японских отношений.
«Ось Берлин-Токио» оформилась
За неделю до подписания правительством Хироты «антикоминтерновского пакта» полпред СССР в Японии Юренев беседовал с японским министром иностранных дел Аритой о подготовке в тайне этого документа. НКИД сообщил Юреневу содержание как самого пакта, так и его секретных статей. Москва узнала всё это из донесений разведчика Рихарда Зорге.
— Мне поручено, — сказал тогда Юренев, — срочно выяснить, соответствует ли действительности циркулирующие сведения о японо-германском соглашении. – Я об этих слухах знаю, — ответил министр, — но всё это неверно. Япония боится распространения коммунизма у себя в стране и принимает меры внутри страны. Мы сочли нужным договориться с теми государствами, перед которыми тоже возникла угроза коммунизма.
— Борьба против Коминтерна, — возразил Юренев, — это маскировка антисоветских планов Германии и Италии, которые готовят войну. Участие Японии в блоке с Германией будет означать её участие в антисоветской комбинации. В этом мы видим политический смысл японо-германского соглашения. Хочу предупредить, что оно нанесёт тяжёлый удар отношениям СССР с Японией. Если соглашение ещё не подписано, то я просил бы господина министра серьёзно подумать над тем, что мы говорили.
Из секретного дополнительного соглашения к пакту
Статья 1.
В случае, если одна из высоких договаривающихся сторон подвергается неспровоцированному нападению со стороны Союза Советских Социалистических Республик или ей будет угрожать подобное неспровоцированное нападение, другая высокая договаривающаяся сторона обязуется не предпринимать каких-либо мер, которые могли бы способствовать облегчению положения Союза Советских Социалистических Республик.
В случае возникновения указанной выше ситуации высокие договаривающиеся стороны должны немедленно обсудить меры, необходимые для защиты их общих интересов.
Статья 11.
Высокие договаривающиеся стороны на период действия настоящего соглашения обязуются без взаимного согласия не заключать с Союзом Советских Социалистических республик каких-либо политических договоров, которые противоречили бы духу настоящего соглашения….
И. фон Риббентроп К. Мусякодзи
Японские милитаристы выступили 1937-1939
СССР стремился устранить любые поводы для конфликтов с Японией, неоднократно предлагал заключить с ней пакт о ненападении. Но эти предложения отклонялись.
Английские и американские промышленники и банкиры, после того, как СССР публично разоблачил суть «антикоминтерновского пакта», забеспокоились: у них были крупные инвестиции в Китае и в Юго-Восточной Азии, к которой подбиралась Япония. Со своей стороны токийские политики, связанные с крупной буржуазией, попытались не допустить ухудшения отношений с США и Англией, а быть может, и поладить с ними.
Юренёв сообщал в 1936 году в Москву:
«Огромный военный бюджет (40% всего бюджета), неслыханный рост военных заказов, превышающий производственную мощь индустрии, и увеличение пассивности торгового и платёжного баланса вызвали резкое повышение цен на сырьё, а вслед за этим на все остальные товары. Оппозиционное настроение к правительству Хироты, идущего на поводу у военщины, со стороны широких кругов усиливается».
В. Воронцов Лугоуцяо
8 июля 1937 года генералиссимус Чан Кайши получил доклад о событиях у моста Лугоуцяо. Старинный мраморный мост через Юндинхэ, построенный в 1190 году и расположенный в 15 километрах к юго-западу от Пекина, иногда называли мостом Марко Поло. Великий путешественник упомянул этот мост в своей книге. Район представлял для японцев стратегический интерес.
В ночь на 8 июля японские солдаты приступили к учениям восточнее моста. Вскоре они попали под обстрел китайского подразделения.
Чан Кайши предъявил Токио свои требования:
Признать ответственность за инцидент у моста Марко Поло, принести свои извинения, компенсировать потери, и пообещать, что подобного рода акции не повторятся. Он отдал приказ командованию 29 армии не отступать.
Подразделения 29-й армии, перейдя в контрнаступление, отбили Лугоуцяо.
Японское командование начало наступление на Пекин, Тяньцзинь и другие важные пункты.
Чан Кайши расценил инцидент у моста как попытку задавить Нанкинское правительство до того, как оно будет способно принять решение. В его прокламации говорилось: «Если мы позволим событиям такого рода развиваться без контроля, то Пекин, веками бывший столицей нашей страны, культурным и политическим центром и бастионом Северного Китая, будет вторым Мукденом».
В конце июля 1937 года пал Тяньцзинь. Японское командование бросило основные силы на Шанхай, подвергнув его жесточайшим бомбардировкам. Чан Кайши сосредоточил у Шанхая достаточно крупную армейскую группу, но отдал приказ не ввязываться в военные действия. Зачем жертвовать собственными силами, если США и Англия не должны были допустить японцев к своим заветным анклавам. Но Чан Кайши просчитался.
Западные державы, по существу, поощряли агрессию.
Более трёх месяцев китайские войска, невзирая на приказ Чан Кайши, вели ожесточённые бои за Шанхай. Но агрессор имел военное преимущество. Японские войска, сломив сопротивление китайской армии, двинулись к древней китайской столице.
Этот бросок иногда сравнивали с движением монгольских орд, взламывающих ворота Великой Китайской стены.
7 августа 1937 года японское командование официально объявило о вступлении императорской армии в Пекин.
* * *
В самый тяжёлый для китайского народа час Северный сосед протянул ему руку помощи, подписав 21 августа 1937 года с Китаем договор о ненападении. Китайский народ не остался в одиночестве. Страна Советов оказывала военную помощь сражающейся с фашизмом Испании, перестраивала свою экономику на военный лад в преддверии второй мировой войны. И несмотря на это, советские кредиты, оружие, боевая техника стали важнейшим подспорьем для Китая в его борьбе с захватчиком. Чан Кайши осознавал, что развитие советско-китайского сотрудничества предполагает изменение его отношения к Коммунистической партии Китая (КПК), к проблемам единого фронта.
На переосмысление прежней политики подталкивали и рост влияния в стране КПК, популярность в народе единого фронта в связи с расширением японской агрессии.
Новый подход Чан Кайши к сотрудничеству с КПК в борьбе с Японией незамедлительно сказался на положении в армии.
20 августа 1937 года из основных сил Красной Армии формируется 8-я Национально-революционная армия под командованием Чжу Дэ. Чан Кайши официально признает 8-ю армию, она получает от Гоминьдана три дивизии и одну бригаду. Заместителем Чжу Дэ стал Пэн Дэхуай. В роли заместителя начальника политотдела армии как энергичный работник проявил себя Дэн Сяопин.
23 сентября 1937 года Чан Кайши объявил о готовности сотрудничать с КПК.
В гоминьдановской печати появляется совместная, предложенная коммунистами, декларация об основных принципах сотрудничества. В декларации звучал призыв к немедленному заключению договора с СССР, установлению с ним тесного единения, как с наиболее надёжным, наиболее могущественным государством, наиболее способным оказать Китаю помощь в войне против японских захватчиков».[86]
В атмосфере капитуляции перед Японией
3 ноября 1937 года в Брюсселе открылась конференция 19 государств, которая обсудила вопрос о японской агрессии в Китае.
Советское правительство потребовало применения санкций против Японии. Но конференция лишь морально осудила Японию и ограничилась пожеланиями в адрес Китая.
США и Англия, провоцируя советско-японскую войну, пытались убедить СССР выступить против Японии: мол, в таком случае Токио даст задний ход.
Попустительствуя агрессии, Запад фактически станет пособником японских милитаристов в их захватнической войне в Китае. СССР вновь предупредит мир об опасных последствиях попустительства агрессии. Советский представитель в Лиге Наций заявит: — На Азиатском материке без объявления войны, без всякого повода и оправдания одно государство нападает на другое — на Китай, наводняет его стотысячными армиями, блокирует его берега, парализует торговлю. И мы находимся, по-видимому, лишь в начале этих действий.
Война китайского народа против японского вторжения, начавшаяся 7 июля 1937 года стала небывалой по размаху и величию народного духа национально-освободительной войны против империалистической агрессии.
После потери Нанкина (декабрь 1937 года) центр освободительной войны переместился в Ухань, фактически ставшей столицей в военные годы.
Ю.В. Чудодеев[87] Защищая китайское небо
Вопрос о поставках Китаю советской боевой техники, в первую очередь, самолётов, конкретно обсуждался в ходе переговоров между представителями Наркомата обороны СССР и Китайской военной делегацией во главе с генералом Ян Цзе, которые проходили в Москве 9 сентября-4 октября 1937 года. В ходе переговоров уже на третьем заседании (14 сентября), идя навстречу настоятельным просьбам китайских представителей, Советская сторона заявила о готовности немедленно с 15 сентября, начать переброску партий самолётов (225машин) в Китай. Первое соглашение об условиях реализации кредита на сумму 50 миллионов американских долларов было подписано 1 марта 1938 года, и к тому времени в Китай уже отправлено 282 самолёта. Это беспрецедентный случай в международной практике тем более примечателен, что в то же самое время представители Китайского правительства вели безрезультатные переговоры с западными державами в надежде получить хоть какую-нибудь помощь.
* * *
Из телеграммы посла США во Франции У. Буллита государственному секретарю США
К. Хэллу Париж 9 мая 1938 г.
В продолжительной беседе, состоявшейся во время завтрака с председателем Законодательного Юаня Сунь ФО, последний сказал, что в настоящее время русские поставили в Китай военное снаряжение приблизительно на сумму 150 миллионов китайских долларов. (Буллит отказал в заёме для стабилизации денежного обращения. – А.М).
Сунь Фо детально описал мне шестичасовой разговор со Сталиным, состоявшийся во время недавнего визита в СССР. Сталин заверил его в том, что Россия расценивает битву, которую ведёт Китай, как свою собственную, что конечной целью японцев является захват Сибири до озера Байкал, что Китай будет продолжать получать всю возможную помощь от России в виде военного снаряжения, самолётами и другими поставками. Что Советский Союз, однако, не вмешивается в войну вооружённой силой. Сталин высказывал опасения по поводу того, что Германия может напасть на Советский Союз, если СССР будет воевать с Японией. Сталин также считает, что ни Великобритания, ни Соединённые штаты не допустили бы разгрома Японии Советским Союзом.[88]
* * *
Надо сказать, что к началу войны самолётный парк Китайских ВВС состоял из нескольких сот боевых машин устаревших образцов, закупленных главным образом в США, Великобритании и Италии. К концу 1937 года, моменту решающих боёв за Нанкин, столицу гоминьдановского Китая, китайская авиация, понёсшая серьёзные потери (из 500 самолётов в строю осталось лишь 20), по существу утратила своё значение.
Решающую роль в восстановлении китайских ВВС сыграла активная помощь Советского Союза.
В обращении Чан Кайши к советским руководителям, прежде всего речь шла о настоятельной потребности в советских самолётах. «Вопрос с самолётами не терпит отлагательства, — писал Чан Кайши И.В. Сталину. – В настоящее время в Китае не осталось и 10 лёгких бомбардировщиков. Нужда в самолётах ни с чем не сравнима».[89]
Для гоминьдановского руководства, в частности для Чан Кайши, который вплоть до 1937 года выступал как ярый противник активного сближения с Советским Союзом, обращение за помощью к СССР явилось вынужденным актом, противоестественным с точки зрения его политических симпатий, обусловленным не только японской угрозой, но и позицией западных держав. Их отказом в тот период от активной военной поддержки Китая.
Почти десять лет в гоминьдановской армии подвизалась группа немецких военных советников, которая в первой половине 30-х годов активно помогала Чан Кайши в организации карательных походов против освобождённых районов, контролируемых КПК.
В мае 1937 года немецкие военные советники, работавшие ранее по частным контрактам, получили официальный статус представителей германского вермахта. К этому времени их было вместе с различными военными специалистами почти 70 человек.
Благодаря «усилиям» аппарата немецких советников Китайские вооружённые силы отставали от уровня развитых капиталистических стран и не могли активно противостоять широкому японскому вторжению.
С началом войны статус аппарата немецких советников стал двусмысленным. Германия была связана с Японией «антикоминтерновским пактом» и, естественно, не стремилась помогать борьбе с японской агрессией.
Чан Кайши весьма рассчитывал на посредническую миссию Германии и на поставки немецкого оружия по уже заключенным договорам.
В то же время гоминьдановское руководство рассчитывало на то, что советско-китайский договор о ненападении от 21 августа 1937 года и оказание Советским Союзом помощи Китаю ещё больше обострят советско-японские отношения и спровоцируют нападение Японии на СССР.
Германия всё более тесно сотрудничала со своим союзником на Дальнем Востоке (предоставляла займы Маньчжоу-Го, в мае 1938 года признало де-юре это марионеточное государство, заключила с Японией морской договор, ряд статей которого был прямо направлен против Китая и т.д).
В мае 1938 года во имя укрепления союзнических отношений с Японией Гитлер, используя факт прибытия в Ханьхоу советских военных советников, заявил об отзыве немецкой группы советников, мотивируя это желанием «сохранить нейтралитет».
Согласно данным, приведённым в воспоминаниях А.Я. Калягина, в 1937-1942 годах в Китае работали свыше пяти тысяч советских людей.
Среди них были лётчики-добровольцы, преподаватели и инструкторы, рабочие по сборке самолётов и танков, авиационные специалисты, специалисты-дорожники и мостовики, медики и, наконец, военные советники.
На фронт национально-освободительной борьбы китайского народа была направлена из Советского Союза первоклассная авиационная техника: истребители И-15 и И-16 (конструкции Поликарпова), скоростные бомбардировщики СБ и тяжёлые бомбардировщики ТБ-3 (конструкция А.Н. Туполева), бомбардировщики дальнего действия ДБ-3 (конструкции С.В. Илюшина), составлявшие в то время основу советской авиации. Всего за 1937-1941 годы из СССР в Китай было поставлено 1250 самолётов разных типов.
Для эффективной эксплуатации боевой авиационной техники и обучения китайских солдат и офицеров лётному делу советское правительство дало согласие отправить в Китай группу советских авиационных специалистов в составе 89 человек.
Рассмотрев просьбу китайской делегации, Советское правительство разрешило наркому обороны укомплектовать лучшими лётчиками-добровольцами несколько боевых эскадрилий и направить их в Китай.
В октябре 1937 года начал действовать «воздушный мост» Алма-Ата-Ланьчжоу-Ханькоу. По нему в Китай были переправлены первые две эскадрильи бомбардировщиков СБ и истребителей И-16. Непосредственно отбором и формированием группы советских лётчиков-добровольцев руководили начальник ВВС РККА А.Д. Локтионов и его заместитель Я.В. Смушкевич.
К 21 октября 1937 года в Алма-Ату для дальнейшего следования в Китай съехалось 447 человек.
«Появление советских лётчиков-добровольцев в воздушном пространстве Китая, – писал китайский историк Пын Мин – сбило спесь с японских лётчиков. Если раньше базы японских бомбардировщиков находились в 50 километрах от линии фронта, то после японцы вынуждены были перенести свои базы на 500-600 километров в тыл.
До прибытия советских лётчиков в Китай там находилась небольшая группа иностранных наёмников, в основном американцев, англичан, французов (в начале войны итальянские лётчики получили указание своего командования не оказывать никакой помощи Китаю в его борьбе с Японией). Из них была сформирована 14-я бомбардировочная эскадрилья, состоящая из 12 лётчиков во главе с американцем Винсентом Шмидтом. «Кучка лётчиков-волонтёров из Англии, США и других капиталистических стран, — вспоминал советский лётчик Я.П. Прокофьев, — прибыла в Китай в надежде разбогатеть. Эти «защитники» не искали боя, они предпочитали вообще не подниматься в воздух, отсиживались на тыловых аэродромах, развлекались, собирали сувениры и делали бизнес».
1 марта 1938 года, вскоре после налёта на Тайвань, было объявлено о расформировании этой эскадрильи, которая так и не совершила ни одного боевого вылета.
Гоминьдановское руководство, заинтересованное в обострении советско-японских отношений, нередко демонстративно подчёркивало участие советских людей в японо-китайской войне. Помощь советских лётчиков была настолько эффективной, что японское правительство в апреле 1938 года обратилось по дипломатическим каналам к СССР с требованием отозвать их из Китая. Это требование было категорически недвусмысленно отвергнуто. Борющийся народ продолжал получать помощь страны Советов.
Немало побед одержали советские лётчики и в период уханьской оборонительной операции (июль-октябрь 1938 года). Особенно успешными были бомбёжки японских боевых кораблей на реке Янцзы. Всего в битве за Ухань советские лётчики-добровольцы отправили на дно 92 (в том числе авианосец водоизмещением свыше 10 тысяч тонн) и повредили 16 кораблей противника.
К сожалению, ни в период битвы за Ухань, ни в последующие годы советским советникам не удалось склонить китайское руководство к активному использованию танковых соединений. Уже к августу 1938 года на базе поступившей из СССР техники (82 танка Т-26) в Сянтане была сформирована первая в китайской армии механизированная дивизия. Однако Чан Кайши запрещал использовать танки в бою, считая это слишком дорогим удовольствием, и держал их в глубоком тылу.
Несмотря на существование единого фронта Гоминьдана и КПК, между ними не прекращалась внутренняя борьба. Вынужденный обратиться к СССР за помощью из-за отказа западных держав поддержать освободительную борьбу китайского народ, Чан Кайши испытывал непрерывный страх, опасаясь, что Советский Союз использует её для укрепления своих позиций в Китае и поддержки КПК.
В Китае воевали хорошо известные в Советских ВВС авиаторы А.С. Благовещенский, А.И. Грисенко, А.А. Губенко, Г.Н. Захаров, К.К. Коккинаки, Г.П. Кравченко, Г.И. Кулишенко, С.П. Супрун и другие.
Около 200 советских лётчиков отдали свою жизнь за свободу и независимость китайского народа. Четырнадцати советским лётчикам, защищавшим небо Китая, было присвоено звание Героя Советского Союза.
* * *
Из приговора международного военного трибунала для Дальнего Востока по делу главных военных преступников «Планирование и подготовка войны против Советского Союза» Токио, 22 ноября 1948 г.
Планы войны против СССР
Как при оккупации Маньчжурии в 1931 году, так и при вторжении в остальную часть Китая в 1937 году всегда имелась в виду важность войны с СССР.
Стратегия была направлена на подготовку нападения на СССР. Это подчёркивал Тодзио, бывший в то время начальником штаба Квантунской армии, в июне 1937 года, то есть непосредственно перед началом нападения на Китай, в телеграмме, присланной вице-военному министру Умэдзу и генеральному штабу: «Оценивая настоящее положение в Китае с точки зрения военной подготовки против Советской России, я убеждён в том, что, если наша военная мощь позволит, мы должны нанести первый удар по Нанкинскому правительству, чтобы избавиться от угрозы нашему тылу».
Подобным же образом и при захвате Маньчжурии в 1931 году военные планы Японии против Китая и против Советского Союза координировались генштабом, японским военным министерством и штабом Квантунской армии.
Перед трибуналом подсудимый Муто признал, что, когда он был начальником первого отдела генштаба, он занимался изучением плана 1938 года. Военные планы японского генштаба на 1939 год были направлены на захват советских территорий. Основу военного плана 1939 года составляла концентрация японских главных сил в Восточной Маньчжурии для осуществления наступательных операций. Квантунская армия должна была оккупировать советские города Ворошилов[90], Владивосток, Иман и затем Хабаровск, Благовещенск и Куйбышевку[91].
Военные действия в районе озера Хасан
В начале июля 1938 года японские пограничные войска в районе западнее озера Хасан были усилены в результате сосредоточения полевых войск на восточном берегу реки Тюмень-Ула, на небольшом расстоянии к западу от озера Хасан. Между рекой и озером имеется гряда холмов, с которой просматривается как озеро, так и река, железная дорога, идущая с севера на юг, дороги, идущие к Советскому Приморью и к Владивостоку.
В конце июля 1938 года приблизительно одна дивизия из состава японской армии в Корее была сосредоточена на небольшом участке, не превышающем, вероятно, 3 километров в длину. Свидетель защиты генерал Танака Рюкити показал, что, когда он прибыл в этот район 31 июля, японские войска вели наступательные бои.
20 июля Сигэмицу официально в Москве потребовал отвода советских войск, добавив, что, у Японии имеются права и обязанности перед Маньчжоу-Го, по которым она может прибегнуть к силе и заставить советские войска эвакуировать незаконно занятую ими территорию Маньчжоу-Го.
Последовали переговоры, во время которых советский представитель повторил, что граница идёт по вершине высоты к западу от озера Хасан. Он сказал, что это утверждение подкрепляется Хунчунским протоколом 1886 года, который установил пограничную линию между Китаем и Россией, и к этому протоколу была приложена карта, устанавливающая границу. Как в китайском, так и в русском текстах протокола имеется ссылка на карту, и оба текста содержат следующее важное указание: «Красная линия на карте обозначает границу вдоль всего водораздела, и, воды, которые текут к западу и впадают в реку Тюмень, принадлежат Китаю, а воды, текущие к востоку и впадающие в море, принадлежат России.
21 июля 1938 года военный министр Итагаки совместно с начальником генштаба получил аудиенцию у императора и попросил его санкционировать использование вооружённых сил у озера Хасан для осуществления требований Японии. Санкция была получена, оставался неразрешённым один вопрос, а именно дата начала военных действий. Этот вопрос был разрешён неделю спустя , а именно 29 июля 1938 года, когда японцы произвели первое нападение, носившего характер разведки боем в районе высоты Безымянной. В этом нападении принимало участие небольшое число войск, которое, вероятно, не превышало одной роты. Им удалось сломить сопротивление небольшого числа советских пограничников, находившихся на высоте. Позднее в тот же самый день подошли подкрепления советских пограничников и сбросили японцев с занятого ими участка.
В ночь с 30 на 31 июля японцы снова совершили нападение основными силами одной дивизии на другую высоту гряды, известную как высота Заозёрная.
Бои в этом районе продолжались с 31 июля по 11 августа 1938 года. К этому времени советские войска с помощью подкреплений, подошедших после начала военных действий, нанесли поражение и фактически уничтожили японские войска, которые принимали участие в этой операции. После этого японское правительство согласилось, что военные действия должны быть прекращены и граница восстановлена в соответствии с советским утверждением, то есть, на возвышенности вдоль вершин холмов.
Трибунал считает, что операции японских войск носили явно агрессивный характер.
* * *
Вот как вспоминает хасанские события, тогда командующий Тихоокеанским флотом Николай Герасимович Кузнецов[92]:
«В конце июля 1938 года разразился конфликт у озера Хасан – совсем близко от Владивостока. Столкновения на границе происходили тогда часто… Японцы нацеливались на сопки Заозёрная и Безымянная. Заняв эти господствующие высоты, они могли прямо угрожать Владивостоку. 27 июля в бой вступили крупные силы противника и вынудили наши пограничные части отойти… На место боёв выехал начальник штаба ОКДВА комкор Г.М. Штерн… Штерн просил ускорить переброску морем в район Посьета воинских частей и грузов, обещал регулярно информировать о ходе боёв.
Во время событий у озера Хасан у меня произошла последняя встреча с В.К. Блюхером.
1 августа 1938 года Василий Константинович позвонил мне. Он спешно направлялся к месту боёв и просил доставить его туда морем. К назначенному часу был приготовлен эсминец. Я выехал на аэродром встречать маршала… Блюхер прибыл с членом военного совета П.И. Мазеповым. Маршал выглядел озабоченным и утомлённым:
— Как с перевозками? Много ли прибывает раненых? – поинтересовался он… Я ответил, что грузы доставляются без задержки, а раненых немного, всех их разместили в морском госпитале… На мостике эсминца маршал спросил, когда мы будем на месте,…. Часто задумывался и не сразу отвечал на вопросы…
Выбрав удачный момент, я спросил его, как оценивает он положение и не следует ли нам, морякам, принять какие-нибудь особые меры предосторожности.
— Вам следует быть начеку, — Блюхер пояснил, что надо быть готовым ко всяким неожиданностям и в то же время нет давать повода для провокаций…
Блюхер ещё раз говорил со мной по телефону во время боёв у озера Хасан. Наступили решительные дни 6-7 августа 1938 года. Он беспокоился о средствах перевозки. Я выехал в Посьет и проверил, как идёт разгрузка. Там всё было очень сложно: крупные транспорты к берегу не подходили, бывали дни, когда приходилось мобилизовать все рыболовные суда соседнего колхоза. Но в общем-то с разгрузкой справились.
Бои шли более двух недель. Трудно было поручиться, что они не перерастут в большую войну… Но в 1904 году японцы использовали для нападения лишь миноносцы. А в тридцатые годы они имели очень большой флот и к тому же сильную авиацию… В середине августа бои у озера Хасан закончились. Границы были восстановлены, агрессор получил хороший урок. Но опыт боёв не позволял нам успокоиться.
Военные действия в районе Номонгана (Халхин-Гол)
Военные действия в районе Номонгана (Халхин-Гол) продолжавшиеся с мая по сентябрь 1939 года, были значительно большего масштаба, чем военные действия у озера Хасан. Они имели место на восточной границе внешней Монголии, там, где она примыкает к Маньчжурской провинции Хейлунцзян. Непосредственно к югу находится китайская провинция Чахар, которую в 1939 году контролировали японцы.
Внешняя Монголия имела большое значение для японских военных планов в отношении СССР. Так как она граничит с советской территорией на большом протяжении – от Маньчжурии до пункта к западу от озера Байкал. Военный контроль над ней, осуществляемый недружественным государством, являлся бы угрозой советской территории вообще, и в частности угрозой Транссибирской железной дороге, которая является соединительным звеном между Советской территорией на западе и на востоке и которая на протяжении многих лет идёт почти параллельно северным границам Внешней Монголии и недалеко от них.
СССР, предвидя возможные действия со стороны Японии или со стороны любой другой страны, заключили 12 марта 1936 года соглашение о взаимопомощи с МНР.
Военные действия начались 11 мая 1939 года нападением японских разведывательных войск численностью в несколько сот на монгольских пограничников. Между 11 мая и 27 июня японские части небольшой численности производили атаки, каждая из которых была отбита.
28 мая бои начались в более широком масштабе при поддержке авиации, артиллерии и танков. После этого дня военные действия продолжали увеличиваться по своим масштабам и окончились в сентябре только после того, как Япония признала поражение.
Поэтому утверждение, сводящееся к тому, что этот инцидент является простым столкновением между пограничниками двух сторон (из-за спора относительно точного прохождения границы между Внешней Монголией и Маньчжурией), должно быть признано несостоятельным. При этих обстоятельствах трибунал считает, что военные действия являлись агрессивной войной, проводившейся японцами.»[93]
21-29 августа 1939 года действовавшие совместно советские и монгольские войска (57 тысяч человек) окружили в ходе ожесточённых боёв и разгромили отборные части Квантунской армии, которая к тому времени насчитывала 75 тысяч человек.
15 сентября в Москве было подписано советско-японское соглашение о прекращении по просьбе Японии с 16 сентября военных действий в районе реки Халхин-Гол. 9 июня 1940 года государственная граница МНР была полностью восстановлена.
Поражение в районе реки Халхин-Гол явилось серьёзным ударом по агрессивным планам японских милитаристов на Дальнем Востоке, направленным против МНР и СССР.
На переломе
1937
У. Черчилль[94] Беседа с Риббентропом
Однажды в 1937 году я встретился с германским послом в Англии, фон Риббентропом… Риббентроп принял меня в просторной комнате верхнего этажа здания германского посольства. Суть его речей сводилась к тому, что Германия хочет дружбы с Англией. Он сказал мне, что ему предлагали пост министра иностранных дел Германии, но что он просил Гитлера отпустить его в Лондон, чтобы добиться англо-германской Антанты или даже союза.
Германия оберегала бы всё величие Британской империи. Немцы, быть может, и попросят вернуть им немецкие колонии, но это, не кардинальный вопрос. Важнее было, чтобы Англия предоставила Германии свободу рук на востоке Европы. Германии нужен лебенсраум, или жизненное пространство для её всё возрастающего населения. Поэтому она вынуждена поглотить Польшу и Данцигский коридор. Что касается Белоруссии и Украины, то эти территории абсолютно необходимы для обеспечения будущего существования германского рейха, насчитывающего свыше 70 миллионов душ. На меньшее согласиться нельзя. Таким образом, единственное, чего немцы просили от Британского содружества и империи, — это не вмешиваться.
Выслушав всё это, я сразу же выразил свою уверенность в том, что английское правительство не согласится предоставить Германии свободу рук в Восточной Европе. Хотя мы и в самом деле находились в плохих отношениях с Советской Россией, и ненавидели коммунизм не меньше, чем его ненавидел Гитлер. Но Риббентропу следует твёрдо знать, … Великобритания никогда не утратит интереса к судьбам континента на столько, чтобы позволить Германии установить своё господство над Центральной и Восточной Европой… Риббентроп отвернулся от карты, и потом сказал: «В таком случае война неизбежна. Иного выхода нет. Фюрер на это решился. Ничто его не остановит и ничто не остановит нас».
Я счёл необходимым заявить германскому послу следующее: «Когда вы говорите о войне, которая, несомненно, стала бы всеобщей войной, вы не должны недооценивать Англию. Это удивительная страна, и мало, кто из иностранцев способен понять её образ мышления. Не судите по настроению нынешнего правительства. Достаточно призвать народ к защите великого дела, как само правительство и английский народ предпримут самые неожиданные действия».
Я ещё раз повторил: «Не следует недооценивать Англию. Она очень умна. Если вы ввергнете всех нас в новую великую войну, Англия сплотит весь мир против вас так же, как и в прошлый раз».
Услышав эти слова, посол встал и раздражённо сказал:
«Англия, быть может, очень умна, но на этот раз ей не удаётся сплотить весь мир против Германии».
С точки зрения Ллойд Джорджа.
Лондон 1 июля 1937 года (Из беседы Майского с Ллойд Джорджем)
Ленин характеризовал его (Ллойд Джорджа), как «одного из опытных, чрезвычайно искусных и умелых вождей капиталистического правительства». Он был ловким стратегом и одним из творцов Версальского договора.
Всё это относилось к сыну учителя, который прошёл путь от провинциального адвоката до премьер-министра Великобритании. Всё это относилось к ярому антикоммунисту, одному из вдохновителей империалистической интервенции, но одновременно – к инициатору отмены блокады Советской России в 1920 году. Всё это относилось к государственному деятелю Запада, первому признавшему де-факто Советскую Россию и заключившему с ней торговый договор в 1921 году…
Всё это говорилось о политике, который после начала интервенции фашистов в Испании и с нарастанием угрозы войны стал сторонником сотрудничества с СССР в организации коллективного отпора агрессии.
— Мне совершенно точно известно, – сказал Ллойд Джордж, – что генеральный план Чемберлена (премьер-министр в это время. – А.М) сводится к следующему: в течение года добиться замирения с Германией и Италией и заключить своего рода «пакт четырёх». Для Центральной и Юго-Восточной Европы Чемберлен готов удовлетвориться неопределёнными обещаниями диктаторов о ненападении.
— Франция странно ведёт себя в испанском вопросе, –заметил Майский. – Ведь в случае победы Франко она почти по всем сухопутным границам будет окружена фашистскими государствами. И одновременно Париж превращает в клочок бумаги франко-советский пакт.
— Вместо того, чтобы всячески укреплять этот пакт, — Ллойд Джордж всё больше горячился, — они его стыдятся. Полное безумие. Кто может спасти Францию в случае войны с Германией и Италией? Не Англия, а только Россия.
Майский получил телеграмму из Москвы. В ней говорилось
Сообщения ряда наших полпредов указывают на активизацию английской дипломатии в пользу Германии и против СССР в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. В частности, через своего посланника в Праге английское правительство возобновило нажим на чехословаков, склоняя их к уступкам, которые якобы необходимы для примирения Чехословакии с Германией. Подтверждаются также сведения о попытках англичан дискредитировать франко-советский и чехословацко-советский пакты. Имеются данные о том, что англичане поддерживают идею создания изолирующего пояса нейтральных стран вдоль наших западных границ. Просьба за этой работой внимательно следить и нас информировать.
— Но если вы полагаете, — продолжил Ллойд Джордж, — что проложив себе, как вы сказали, дорогу на Восток, Гитлер выступит против России, то вы ошибаетесь. Россия непобедима. Её географическое положение блестяще, население многочисленно, оно быстро растёт и развивается качественно. И в последние годы русские были очень способным народом во всём, за что они брались, — в искусстве, в литературе, в науке. А сейчас ваше правительство, давая массам все возможности образования и культуры, по меньшей мере, учетверяет его мощь и творческие возможности.
Русским раньше очень не хватало деловитости, дисциплины, организованности. Теперь они этому успешно учатся. Природные и промышленные ресурсы России огромны. Фактически она почти не зависит от остального мира. Сознавая ваше могущество, Гитлер всерьёз и не думает о каком-нибудь походе против России. Ну а японцы вам не страшны. Сами японцы, это прекрасно понимают и потому, видимо, предпочтут пока орудовать в Китае.
— Предварительно сговорившись с вашим правительством, — добавил Майский.
— Английские капиталовложения в Китае оцениваются в полтора миллиарда долларов, Германия идёт на втором месте. Захват Китая не сулит ничего хорошего ни Лондону, ни Берлину. Кроме всего прочего, зачем Гитлеру союзник, который увязнет в Китае?
– Итак, размышляя вслух, сказал Ллойд Джордж, – нынешняя японская цель – Китай. А дальше? Россия?
— Кое-кто на это сильно надеется. Пока же речь идёт о Китае. Без милостивого разрешения Англии в Токио не рискнут захватить весь Китай.
— Чёрт побери! – Ллойд Джордж побагровел.
— Но, проглотив Китай… Если она обрушится не на Россию а на наши колонии? Лондон делит сейчас с японцами сферы влияния в Северном Китае, я это точно знаю. Иден обещал даже японскому послу огромные долгосрочные кредиты на выгодных условиях.
— Какие к чёрту гарантии!- взорвался Ллойд Джордж.
— Они даже утверждают, что не стремятся захватить Северный Китай, но в таких туманных формах, что это их ни к чему не обязывает.
Пообещают и тем облегчат грехопадение нашего правительства. Если оно отдаст сейчас японцам Северный Китай, то потом Японию ничто не остановит. Она ударит по нашим колониям в Азии. Это будет крах великой империи.
Советско-китайский договор о ненападении рассматривался Москвой как шаг на пути к организации системы коллективной безопасности на Тихом океане. От создания такой системы отказывались западные державы, косвенно поощрявшие японскую агрессию.
Из беседы американского посла в Германии Уильяма Додда с полпредом
СССР в США Трояновским
Вашингтон 20 октября 1937 года.
Совсем недавно в беседе с президентом наедине – так было оговорено заранее – Рузвельт заметил: «Пакты не дают, господин Трояновский, никакой гарантии, им нет веры.. Главная гарантия — сильный флот — американский, английский и, может быть, советский. Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование».
В отношениях с Советским Союзом были особые моменты. С нами не хотели порывать, на всякий случай поддерживали отношения, но без большого энтузиазма. Даже если бы пришлось сотрудничать, это был бы, по мнению Трояновского, «брак по расчёту, а не по любви». На Советский Союз, кажется, готовы были даже возложить всю честь отражения агрессии в одиночку.
И всё ради установления в будущем баланса сил в мире, выгодного Соединённым штатам.
… Многие в Вашингтоне делали ставку на мировую войну, которая привела бы к ослаблению Советской России, к уничтожению одних конкурентов – Германии и Японии и подчинению других — Англии и Франции. Отсюда курс – вооружаться самим, чтобы выступить в самый удобный момент. А до той поры – не допускать какого-либо соглашения Германии с Англией, или Германии с Россией, иначе все планы рухнут.
— А вы, — прервал мысль Трояновского Додд, — настаиваете именно на пакте взаимопомощи?
— Мы готовы согласиться и на пакт о ненападении, хотя, конечно, пакт взаимопомощи был бы более действенным. И вы должны быть заинтересованы в нём не меньше нашего. Границы СССР обеспечены армией в такой же степени, в какой ваши – двумя океанами. Но для Америки сейчас вырисовывается тройная угроза. И на Тихом океане – в случае создания огромной Японской империи. И на Атлантическом – в случае победы фашизма в Европе. И наконец, в Южной Америке – вы знаете, как укрепили там свои позиции фашисты, особенно в Бразилии и Аргентине.
— Уж это-то я прекрасно знаю. Немцы создают там штурмовые отряды. По некоторым данным, в Южной Америке около полумиллиона штурмовиков. – А всего там живёт около двух миллионов немцев и три миллиона итальянцев, которых Гитлер и Муссолини стараются использовать. Франко в случае своей победы поможет Берлину и Риму ещё активнее внедриться в бывшие испанские колонии. Короче говоря, в результате тройной угрозы американцы не будут чувствовать себя дома спокойно.
Ваш закон о нейтралитете – это стремление избежать всякого риска, но получить всю прибыль.
Трояновский напишет в Москву:
«Несомненно, что события в Абиссинии, Испании и Китае – всё это начало большой войны, часть огромного стратегического плана с серьёзной угрозой для Англии, Франции и Соединённых Штатов. Но в этих странах люди о завтрашнем дне, дрожат за свои шкуры и готовы сносить всё, что угодно. Чтобы расшевелить этих людей, очевидно, недостаточно занятия Пекина, Шанхая, Нанкина, может быть Кантона: Нужно, чтобы японцы обратили своё внимание на голландскую Индию, британскую Индию, Индокитай, может быть,Филлипины. Чтобы немцы заняли Чехословакию и Австрию, и произвели мобилизацию на границах Франции, чтобы итальянцы захватили Египет, чтобы Южная Америка открыто выступила на стороне фашизма – тогда только мудрецы из демократических стран поймут, какая судьба их ожидает в результате успеха фашистских агрессоров.
Мы своей внешней политикой много сделали для того, чтобы поддержать прогрессивные элементы во всём мире, в том числе в Соединённых штатах… Война, в конце концов, всё же придёт, и нужно обеспечить себе лучшие позиции во всех странах в этой решительной схватке».
Рим, в ноябре 1937
Бенито Муссолини поставил свою подпись под «антикоминтерновским пактом»
из протокола о присоединении Италии к «антикоминтерновскому пакту»
Статья 1.
Италия присоединяется к Пакту против Коммунистического Интернационала, который был заключён 25 ноября 1936 года между Германией и Японией…
Статья II
Три государства, ставящие свои подписи под настоящим Протоколом, согласны с тем, чтобы Италия выступила в качестве одной из сторон, первоначально подписавших упомянутые в предыдущей статье Пакт и Дополнительный к нему протокол.
Причём подписание настоящего Протокола является равноценным подписанию оригинального текста упомянутого Пакта и Дополнительного протокола..
Так окончательно оформился Итало-германо-японский агрессивный блок.
Из записи беседы Гитлера с лордом-председателем Совета Великобритании Галифаксом
Оберзальцберг, 19 ноября 1937г.
Лорд Галифакс, начиная разговор, подчеркнул, что он приветствует возможность достижения путём личного объяснения с фюрером лучшего взаимопонимания между Англией и Германией… Перед своим отъездом из Англии он разговаривал об этом визите с премьер-министром и английским министром иностранных дел, и они были абсолютно согласны в определении его цели…
Все остальные вопросы можно характеризовать в том смысле, что они касаются изменений европейского порядка, которые, вероятно, рано или поздно произойдут.
К этим вопросам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия. Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения были произведены путём мирной эволюции, и чтобы можно было избежать методов, которые могут причинить дальнейшее потрясения, которых не желали бы ни фюрер, ни другие страны.
Аншлюс и Мюнхен
1938
Аншлюс
Разыгрывая против Советского Союза «германскую и японскую карты», правящие круги Англии, Франции и нередко действовавшие с ними заодно США переходили к прямому сговору с агрессорами. Лондон и Париж дали понять Гитлеру, что не будет возражать против захвата Германией малых стран Европы, если их собственные границы и колонии останутся в неприкосновенности. «Умиротворители» ожидали, что укрепив стратегические позиции в Европе и овладев дополнительными ресурсами, Гитлер нападёт на Советский Союз. Война же с СССР ослабит Германию как опасного противника и империалистического конкурента. В чаду антисоветизма западные политики не видели опасности для собственных стран.
Первой страной, захваченной Германией, была Австрия.
Из директивы Гитлера о вторжении в Австрию
Берлин, 11 марта 1938г.
- Я намерен, если другие средства, не приведут к цели, осуществить вторжение в Австрию вооружёнными силами, чтобы установить там конституционные порядки и пресечь дальнейшие акты насилия над настроенным в пользу Германии населением.
- Командование всей операцией в целом я принимаю на себя..
- Задачи:
а) Сухопутным войскам:
вступить на территорию Австрии в соответствии с представленным мне планом. Ближайшая задача сухопутных войск – оккупировать Верхнюю Австрию, Зальцбург, Нижнюю Австрию, Тироль, быстро овладеть Веной и выставить заслон на австрийско-чешской границе;
б) Военно-воздушным силам:
вести демонстративные действия и сбрасывать пропагандистские материалы; овладеть австрийскими аэродромами для возможного приёма дополнительных сил; оказывать необходимую поддержку сухопутным войскам соответственно их запросам, а также держать боевые соединения в готовности к выполнению особых задач.
- Выделенным для операции соединениям сухопутных войск и ВВС находиться в походной и боевой готовности не позднее 10.00 12 марта 1938 года.
Право разрешить переход и перелёт через границу, а также назначить соответствующие сроки для этого я оставляю за собой.
Шарль де Голль вспоминает[95]
11 марта 1938 года Гитлер осуществил аншлюс. Он бросил на Вену механизированную дивизию, один вид которой склонил всех к безоговорочному подчинению. Вместе с этой дивизией он к вечеру того же дня победоносно вступил в австрийскую столицу. Франция не сделала для себя никаких выводов из грубого гитлеровского выступления. .. Не было извлечено уроков также и из опыта гражданской войны в Испании, где итальянские танки и немецкая штурмовая авиация, даже при очень ограниченном их количестве, решали исход боя всюду, где бы они не появились.
* * *
4 февраля 1938 года Гитлер произвёл важные перестановки в правительстве. Он сам, глава государства, назначил себя Верховным главнокомандующим. Военное министерство упразднилось. Начальником штаба верховного командования стал Кейтель, его заместителем – Иодль. Главнокомандующим сухопутными силами был назначен генерал Браухич, военно-морскими силами – адмирал Редер, Геринг возглавил военно-воздушные силы. Нейрат получил почётную отставку, пост министра иностранных дел занял Риббентроп.
Месяц назад фюрер в своей резиденции в Берхтесгадене устроил спектакль. По его требованию туда прибыл австрийский канцлер К. Шушниг. Гитлер предъявил ультиматум: подписать протокол, по которому пост министра общественной безопасности предоставлялся бы его человеку, нацисту Зейес-Инкварту, амнистировать и легализовать деятельность австрийских нацистов, установить тесные экономические связи между двумя странами, то есть подчинить австрийскую экономику Германии.
В тот момент, когда фюрер говорил, как бы случайно вошёл Кейтель с группой генералов и доложил: армия готова к вторжению в Австрию. Он показал Шушнигу тщательно разработанный планы бомбардировки главных городов. Некоторые из них предполагалось вообще уничтожить. Конечно, Шушниг на всё согласился.
Через некоторое время по требованию Гитлера Шушниг ушёл в отставку.
Президент Австрии Миклас на требование Гитлера назначить канцлером Зейсе-Инкворта ответил отказом.
Тогда, без четверти девять Гитлер подписал «Директиву № 2» О вторжении в Австрию в соответствии с «Планом Отто» на рассвете 12 марта.
13 марта 1938 года имперским законом Австрия включена в состав рейха. Гитлер по радио из Вены говорил:
— Если из австрийского города, где я родился, провидение призвало меня к руководству рейхом, то оно не могло не возложить на меня миссию возвратить мою дорогую родину германскому рейху.
В условиях надвигавшейся военной катастрофы Советское правительство изыскивало пути укрепления отношений с США. США поддерживали «политику умиротворения» и стремились не допустить создания системы коллективной безопасности ни в Европе, ни на Дальнем Востоке.
Трояновский сообщал в Москву: «Судьба Австрии не вызывает здесь большого беспокойства. Изоляционисты всех толков в общем готовы примириться со всеми захватами фашистов, лишь бы Америка не начала активно участвовать в международных делах, не связалась бы каким-либо соглашением с Англией и не подверглась бы риску участвовать в войне». Американская дипломатия всячески уклонялась от сотрудничества с Советским Союзом.
Каковы перспективы на мир
Москва, воскресенье, 5 июня 1938 год
Американский посол в Советском Союзе Джозеф Дэвис был приглашён в Кремль. В связи с отъездом из Москвы он наносил прощальные визиты. В ноябре 1936 года назначение Дэвиса было официально оформлено. В январе 1937 года он прибыл в Москву. Направляясь сейчас в Кремль, посол мысленно подводил итоги прошедших полутора лет.
Политические связи двух стран укрепились. Были организованы поездки советских государственных и военных деятелей, а также учёных в Америку. В 1937 году состоялся первый в истории беспосадочный перелёт из Москвы в США через Северный полюс Чкалова, Байдукова и Белякова, которых торжественно встретили на американской земле. С политической точки зрения важным был дружественный визит эскадры американских военных кораблей во Владивосток в тревожные дни 1937 года, когда на Дальнем Востоке снова разогрелся военный конфликт… Серьёзной акцией стало торговое Соглашение, заключённое в августе 1936 года. Стороны представили друг другу режим наибольшего благоприятствования в торговле. Причём имелись все шансы на то, что Соглашение будет продлеваться. Советский Союз разместил в США солидные заказы: велись переговоры с крупнейшими фирмами, расширил свою деятельность Амторг.
Председатель президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин расспрашивал посла о Рузвельте и в заключении сказал:
— Я знаком с работой, проделанной вами в СССР, мы ценим вашу объективность, честность и весьма сожалеем, что вы покидаете свой пост в Москве.
Три года спустя Дэвис возглавляет созданный при президенте комитет по объединению деятельности всех организаций, занимающихся вопросами помощи союзникам во время войны.
Через два дня после нападения Германии на Советский Союз он заявил: «Мир будет удивлён размерами сопротивления, которое окажет Россия». Он будет настаивать на скорейшем открытии второго фронта, в 1943 году вновь приедет в Россию в Москву со специальным поручением президента. Он примет участие в Потсдамской конференции. Дэвис, один из организаторов и почётных председатель Национального Совета американо-советской дружбы, за успешную деятельность, способствовавшую укреплению советско-американских отношений, будет награждён Орденом Ленина. Но это будет семь лет спустя, в победном мае сорок пятого.
Несмотря на нараставшую опасность военного пожара, правительства Англии, Франции и США так и не ответили на предложение СССР от 17 марта 1938 года о коллективных мерах по борьбе с агрессией. Они по-прежнему «умиротворяли» агрессоров.
* * *
Покончив с Австрией, Гитлер готовился к захвату Чехословакии. Повод – «забота» о судетских немцах, проживавших в этой стране. По сигналу из Берлина фашистская «судето-немецкая партия» Гейнлейна, требовавшая предоставления автономии Судетской области (пограничным с Германией районам чешских областей), спровоцировала в мае 1938 года политический кризис. Германские войска были готовы к вторжению.
Чехословацкий народ решил с оружием в руках защищать родину, войска заняли оборонительные рубежи. СССР выразил готовность помочь Чехословакии согласно пакту о взаимопомощи. Франция, также связанная с Прагой пактом была бы вынуждена выполнить свои обязательства. Не смогла бы остаться в стороне и Англия.
Гитлер решил пока отложить вторжение, предварительно изолировав Чехословакию, разрушив франко-чехословацко—советские пакты.
* * *
Париж, вторник, 19 июля 1938 года
Столица Франции была украшена флагами и под ослепительным солнцем сверкала яркими красками. На улицы вышли сотни тысяч людей.
К вокзалу подошёл специальный поезд: прибыли английский король Георг VI и королева Елизавета, в толпе кто-то сказал:
— А в 1914 году война вспыхнула несколько недель спустя после визита к нам отца Георга VI — Георга V…
Приняты строжайшие меры безопасности – убийство Барту ещё у всех в памяти.
Премьер Чемберлен прибыл на Кэдорсэ вместе с министром иностранных дел лордом Галифаксом, где они встретились с премьер-министром Франции Даладье и министром иностранных дел Бонне.
Встретившись два друга знали, что в принципе между ними разногласий нет, речь пойдёт о деталях.
— В отличие от нас, — заметил Галифакс, — вы связаны с Прагой и Москвой договорами. А я могу вполне определённо заявить, что Англия не может брать на себя обязательство в отношении Франции на случай войны… Как сказал один мой коллега по кабинету, Чехословакия не стоит шпор даже одного британского гренадёра.
— Знаю, — перебил Даладье.- Но в случае изоляции Чехословакии Франция по трём своим границам будет под угрозой…
— Даже если предположить невозможное, — добавил Галифакс, — скажем, Гитлер захватил всю Чехословакию.
Повторяю, это лишь предположение. Что же получится? Германия, я уверен, не станет начинать ссоры с Англией и Францией. У Гитлера лишь образуется узкий коридор на восток. А там – только Россия.
— К тому же на часть Чехословакии, — заметил Чемберлен, — претендуют Польша и Венгрия. Причём это союзники Германии. А какую, собственно, помощь могла бы в этой ситуации оказать Чехословакии Франция? Или вы надеетесь на русских?
— Мы ни при каких условиях, — ответил Даладье, — не намерены сотрудничать с большевиками.
Собеседники отлично знали, что при тогдашнем соотношении сил в Европе французы вместе с чехами и русскими могли бы разгромить Гитлера.
— Мы считаем, — продолжал Чемберлен, — что, во-первых, в Судетской области можно провести плебисцит о присоединении её к Германии. В результате, надо думать она тихо и спокойно отойдёт к рейху. Во-вторых, необходимо превратить Чехословакию в нейтральное государство – тогда союзы Праги с Москвой и Парижем будут автоматически ликвидированы.
— Советская Россия, — заметил Галифакс, — таким образом, будет отстранена от участия в европейском урегулировании и не сможет помочь Чехословакии.
* * *
Советский полпред Суриц сказал Бонне: «Мы готовы немедленно, в случае, если нас попросят, прийти на помощь Чехословакии. Но нас отделяют от неё Польша и Румыния. Чтобы они пропустили наши войска, требуется сильное дипломатическое давление на них со стороны других государств, в частности Франции.
— Увы, — Бонне вздохнул, скорее с облегчением, чем с сожалением, — Польша и Румыния категорически отказываются пропустить ваши войска через свои территории.
Польский посол Лукашевич сказал послу США в Париже Уильяму Буллиту – Франция не будет развязывать большую войну. Но если Россия окажет помощь Чехословакии, то Польша готова к войне с большевиками плечом к плечу с Германией.Моё правительство уверено, что в течение трёх месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобие государства. Это будет моментальная религиозная война между фашизмом и большевизмом.
[1] Кожинов В. Россия. Век ХХ (1901 — 1939), с. 289-419
[2] Цит. по изд: Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. М., 1991, с.19,23
[3] Антонов-Овсеенко Антон. Сталин без маски. М., 1990, с.284.
[4] «Россия. XXI» 1994, № 1-2 с.110.
[5] Сталин И. Вопросы ленинизма. М., 1953, с. 636
[6] Полонский Вяч. На литературные темы. Избранные статьи. М., 1968, с. 102.
[7] Троцкий Л., Указ.изд. вып. 1, с. 76, 77.
[8] Термидор – название одного из месяцев в так называемом республиканском календаре, заменившем традиционный календарь во время Французской революции конца XVIII века. 8-го термидора было свергнуто (в 1794 году) сугубо революционное правительство Робеспьера и на смену ему пришло более «умеренное».
[9] Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии, русской истории и культуры. СПб, 1992, т. 2, с. 83-84
[10] Лавровский В.М., Барг М.А. Английская буржуазная революция. М., 1958, с. 346.
[11]Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. М., 1960, с. 338, 339.
[12] См.: Брачёв В.С. «Дело академика С.Ф. Платонова. «Вопросы истории» 1989, № 5, с. 117-129.
[13] Троцкий Лев. Дневники и письма. М., 1991, с. 91-91
[14] Цит. по кн.:Мельников Д., Чёрная Л. Нацистский режим и его фюрер. М., 1991, с. 13.
[15] «Совершенно секретно! Только для командования! «Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967, с. 42,43.
[16] Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1946, с. 182.
[17] Он же. Сочинения, т. 13, с. 25.
[18] Кривицкий Вальтер «Я был агентом Сталина». М., 1991, с. 287
[19] Роговин Вадим Сталинский неонэп. М., 1994, с. 246.
[20] Толстой Алексей. О литературе. М., 1956, с. 326.
[21]Агурский М. Идеология национал-большевизма. Parig, 1980, с. 122.
[22] Менжинский В. Первый чекист. (Из воспоминаний о Ф.Э. Дзержинском) В кн.: Особое задание. М., 1977, с. 15.
[23] См. стенограмму в журнале «Вопросы истории» за 1992-1995 гг.
[24] Орлова Раиса. Копелев Лев. Мы жили в Москве. М., 1990, с. 34.
[25] Орлова Раиса. Воспоминания о непрошедшем времени. М., 1993, с. 74.
[26] Жаботинский Владимир (Зеев) Избранное. Иерусалим-Санкт-Петербург, 1992, с. 190.
[27]Выдро М.Я. Население Москвы. М., 1976.
[28] Бабель Исаак. Сочинения. М., 1992, т. 1, с. 424.
[29]Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура М., 1992, с. 142
[30]Альбац Евгения. Мина замедленного действия. (Политический портрет КГБ) М., 1992, с. 129.
[31] Я.С. Агранов (Сорензон), Л.Н. Бельский (Левин), М.Н. Гай, Л.Б. Залин (Левин), З.Б. Кацнельсон, И.М. Леплевский, Л.Г. Миронов, К.В. Паукер, А.А. Слуцкий, А.М. Шанин, Г.Г. Ягода (Иегуда).
[32] Цит. по кн.: Шенталинский Виталий. Рабы свободы с. 319-320.
[33]Паукер, Миронов, Леплевский, Шанин, Слуцкий, Цесарский, Вейнштак.
[34] Липкин Семён, цит. соч. с. 589.
[35] См.: Первый Всероссийский съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчёт. М., 1934, с. 690-702.
[36] Цит. изд., с. 550.
[37] Лежнев И. Записки современника. М., 1934, с. 260.
[38] Самойлов Давид. Памятные записки. М., 1995, с. 56-57. Выделено мною – В.К)
[39] Чуковский К. Дневник. 1930-1969. М., 1994, с. 9.
[40] Мандельштам Н.Я, цит. соч., с. 310.
[41]Медовой Борис, цит. соч., с. 310; Волкогонов Дмитрий. Триумф и трагедия. М., 1989, кн. 1, ч.2, с. 280.
[42] Липкин Семён, цит. соч., с. 59.
[43] Воспоминания о Бабеле. М., 1989, с. 327.
[44] Мандельштам Надежда. Вторая книга.с. 344.
[45]Мандельштам Надежда. Вторая книга.с. 411.
[46] Каганович даже не состоял в двух создававшихся Политбюро в декабре 1929-го и январе 1930-го «комиссиях», руководивших коллективизацией.
[47] Волкогонов Дмитрий. Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина. М., 1989, кн. 1, ч. 2, с. 213.
[48] Ларина (Бухарина), цит. соч. с. 235-237.
[49]Рапопорт Виталий, Алексеев Юрий. Измена Родине. Очерки по истории Красной Армии. London, 1988, с. 373-374.
[50] Орлов Александр. Тайная история Сталинских преступлений Нью-Йорк-Иерусалим-Париж, 1983, с. 82.
[51]Иные даже плохо говорили по-русски; так, у комиссара ГБ-3-го ранга (т.е. генерал-лейтенанта) Б. Бермана «любимым изречением было: «нужно арестоват и взят сюда» См. Ковалёв Валентин. Два сталинских наркома. М., 1995, с. 147.
[52]Альбац Евгения Мина замедленного действия (Политический портрет КГБ). М., 1992, с. 10.
[53] Готовясь на рубеже 1980-х-1990-х годов к работе над своим сочинением, я разыскал, тогда мало кому известного (мемуары его были изданы в России только в 1996 году) «уцелевшего» деятеля НКВД-МГБ, и беседа с ним кое-что для меня
[54] Судоплатов Павел. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М., 1996, с. 129-130.
[55] Хрущёв Никита Сергеевич. Воспоминания. Избранные фрагменты. М., 1997, с. 68.
[56]Ваксберг А., цит. соч., с. 103.
[57] Судоплатов П., цит. соч., с. 356, 357.
[58] Земсков Виктор. Политические репрессии в СССР (1917-1990 гг) – журн. «Россия XXI» 1994, № 1-2, с. 110.
[59]Кац Александр. Евреи. Христианство. Россия. СПб, 1997, с. 345.
[60] Тем более это относится к недавней «перестройке»
[61] Древнейшим стал после этого созданный в 1479 году Успенский собор.
[62] См.: Романюк Сергей. Москва. Утраты. М., 1992, с. 227
[63] Максименко Леонид. Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция 1936-1938. М., 1997, с. 208
[64] Земсков Виктор. Политические репрессии в СССР (1917-1990 гг)» Россия XXI». 1994, № 1-2, с. 110.
[65] Эти и дальнейшие сведения см.: Советская историческая энциклопедия. т.7, М., 1965, с. 702.
[66] Гордон Л.А, Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогов того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М., 1989, с. 64.
[67] Накануне, 1931-1939. Как мир был ввергнут в войну: Краткая история в документах, воспоминаниях и комментариях, составители Ник Н. Яковлев, О.Л. Степанова, Е.Б. Салынская. — М: Политиздат, 1991
[68] История дипломатии Т.3. Дипломатия в период подготовки Второй мировой войны (1919-1939 гг.). М., 1945 с 425-434, 436, 439-444
[69] Милитаристы на скамье подсудимых: По материалам Токийского и Хабаровского процессов. М, 1985, с. 144-145
[70] Из книги А. Гитлера «Моя борьба» , написанной в 1924 году.
[71] Кегель Герхард – Немецкий коммунист-интернационалист, советский разведчик, действовал в довоенной Польше, немецком посольстве в СССР и в аппарате МИД фашистской Германии.
[72] Кегель Г. В бурях нашего века. М., 1987, с.82-91
[73] Мельников Д, Чёрная Л. Преступник № 1. М, 1983, с. 261-264
[74] Военные мемуары. М. 1957. Т.1 с. 43-44 голь Шарль де (1890-1970) – президент Франции в 1958-1969 гг, Премьер министр в 1944-январе 1946г. И в 1958г. – Прим. ред
[75] Майский И.М. Кто помогал Гитлеру М., с. 32-36, 38
[76] Майский Иван Михайлович (1884-1975) – Советский дипломат, историк, академик. В 1932-1943 гг. – посол в Великобритании, в 1943-1946гг. – зам. наркома иностранных дел СССР. – Прим. Ред.
[77] Имеется в виду «Декларация о ненападении» между Германией и Польшей, подписанная в Берлине 26 января 1934 г. – Прим. ред.
[78]Трухановский Владимир Григорьевич – член корреспондент А.Н. СССР, автор многих трудов по истории Англии и международных отношений в новейшее время.
[79]Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль. М., 1982 с.239-240, 245-247, 249, 257-261, 263-264.
[80] Майский И.М. Кто помогал Гитлеру М., 1962. С. 45-46, 53-54, 58-59
[81] Майский И.М. Кто помогал Гитлеру М. 1962 с. 59-60, 63-64
[82] Газета «Правда» 16 октября 1936
[83] Документы внешней политики СССР М, 1974, т. 19, с. 513-514
[84]Сориа Ж.- прогрессивный публицист и видный общественный деятель Франции. – Прим. Ред.
[85]Сория Ж. Война и революция в Испании. 1936-1939: в 2-х т. М., 1987 т.2, с. 89-97
[86] Воронцов Судьба китайскогоБонопарта, М., 1989 с. 159-163
[87] Чудодеев Юрий Владимирович – кандидат исторических наук, автор ряда научных трудов по истории Китая и советско-китайским соглашениям. – Прим. Ред.)
[88] Проблемы Дальнего Востока 1989. Буллит № 4 с. 129-130
[89]ЖеньминьЖибао. 1987 20.11
[90] Название города Уссурийска в 1935-1957 гг. – Прим. Ред.
[91] Название города Белогорска (Амурская область) в 1935-1957 гг. – Прим. Ред.
[92] Н.Г. Кузнецов Накануне. М. АСТ 2003 стр. 255-259.
[93] Милитаристы на скамье подсудимых: По материалам Токийского и Хабаровского процессов. М. 1983. с. 145-147, 152-157
[94] Черчилль Уинстон Леонард Спенсер (1874-1965) – премьер-министр Великобритании в 1940-1945 гг., 1951-1953 гг. С 1908г. на различных министерских постах, в том числе в 1939-1940 гг. – военно-морской министр. – Прим. Ред.
[95] Голль ш. де Военные мемуары. М. 1957, т.1 с. 55.
Мюнхен
В августе судетские фашисты выдвинули перед чехословацким правительством новые требования. Гитлеровская агентура провоцировала в пограничных с Германией областях Чехословакии кровавые столкновения. Гитлер объявил о приведении войск в боевую готовность к 28 сентября.Советское правительство заявило: если дело дойдёт до войны, то СССР, который обещал Чехословакии поддержку, сдержит своё слово.
Даладье, надеясь уклониться от оказания помощи Чехословакии, утверждал: Польша и Румыния не пропустят советские войска через свои территории, и СССР, следовательно, не сможет помочь Чехословакии. Значит, ей якобы не должна помочь и Франция.
Но СССР подтвердил намерение выполнить свои договорные обязательства и призвал воздействовать на Польшу и Румынию. Одновременно СССР предложил устроить совещание представителей советской, французской и чехословацкой армий, а также совещание всех заинтересованных государств, в частности Англии, СССР и Франции. Осуществление этих предложений могло предотвратить агрессию. Но Франция на них не ответила. Реакция Англии была отрицательной.
* * *
15 сентября Чемберлен прилетел в Германию на поклон к Гитлеру, который потребует передачи Германии Судетской области и ликвидации договоров Чехословакии о взаимопомощи с другими странами. Чемберлен со всеми согласится.
…Вернувшись в Лондон, Чемберлен выработает совместно с французским правительством текст ультиматума Чехословакии:удовлетворить территориальные требования Гитлера и расторгнуть договор с СССР.
…Утром 19 сентября Жорж Бонне приглашает к себе чехословацкого посла Осуского. Через несколько минут посол выйдет от министра с документом в руке.
… Опасаясь возмущения народных масс, президент Бенеш отклонит англо-французский ультиматум и обратится к СССР с запросом: готов ли он помочь?
… Больше того, Советское правительство уведомляет Бенеша, что окажет Чехословакии военную помощь даже и без участия Франции при условии, что сама Чехословакия будет защищаться и попросит у него помощь. Советские войска приступят к выдвижению в районы сосредоточения вблизи западных границ. 30 стрелковых дивизий, авиация и танковые части будут приведены в состояние боевой готовности.
Телеграмма народного комиссариата обороны СССР
военно-воздушному атташе СССР во Франции
Н.Н. Васильченко 25 сентября 1938 г.
Вам надлежит, встретившись с Гамеленом (начальник Генштаба французской армии. – А.М) лично, поблагодарить его за информацию о мероприятиях французского командования и передать следующее: «Наше командование приняло пока следующие предупредительные меры:
- 30 стрелковых дивизий выдвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе, то же самое сделано в отношении кавалерийских частей.
- Части соответственно пополнены резервистами.
- Что касается наших технических войск – авиации и танковых частей, то они у нас в полной готовности.
Результаты срочно сообщите»[1]
В два часа ночи 21 сентября английский и французский послы в Праге придут к президенту Бенешу. Они потребуют принять все условия, угрожая изоляцией Чехословакии. В пять часов утра Бенеш согласится.
* * *
Заявление У. Черчилля
21 сентября 1938 года Черчилль передал в печать заявление, в котором говорилось: «Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно полной капитуляции западных держав перед нацистской угрозой применения силы. Такой крах не принесёт мира или безопасности ни Англии, ни Франции. Наоборот, он поставит эти две страны в положение, которое будет становиться всё слабее и опаснее.
Одна лишь нейтрализация Чехословакии означает высвобождение 25 германских дивизий, которые будут угрожать Западному фронту. Кроме того, она откроет торжествующим нацистам путь к Чёрному морю. Речь идёт об угрозе не только Чехословакии, но и свободе и демократии всех стран. Мнение будто можно обеспечить безопасность, бросив малое государство на съедение волкам, — роковое заблуждение. Военный потенциал Германии будет возрастать в течение короткого времени гораздо быстрее, чем Франция и Англия смогут завершить мероприятия, необходимые для их обороны». «Советские предложения фактически игнорировались. Эти предложения не были использованы для давления на Гитлера, к ним отнеслись с равнодушием, чтобы не сказать с презрением, которое запомнилось Сталину. События шли своим чередом, так, будто бы Советской России вообще не существовало. Впоследствии мы дорого поплатились за это».[2]
* * *
22 сентября 1938 года Чемберлен вновь побывал у Гитлера, который из донесений разведки будет в курсе переписки между Лондоном, Парижем и Прагой.
Он будет знать, что гость готов на новые уступки. Почувствовав себя хозяином положения, Гитлер потребует немедленно установить новую границу Чехословакии.
— Это ультиматум! – воскликнет обескураженный Чемберлен.
— Нет, не ультиматум. Это меморандум, — издевательски возразит Гитлер. – Но в случае невыполнения этих требований я буду вынужден искать военное решение вопроса.
Чемберлен и Даладье не решатся сразу принять условие Гитлера.
Вечером 23 сентября Чехословакия объявит о всеобщей мобилизации. Её народ будет готов сражаться. Москва вновь предложит Франции воздействовать на Польшу и Румынию, чтобы обеспечить пропуск в Чехословакию Красной Армии. Но Запад будет думать не о помощи Праге.
… Гитлер заявит 26 сентября в берлинском Шпортпаласе:
— Если к 1 октября Судетская область не будет передана Германии, я, Гитлер, сам пойду как первый солдат против Чехословакии. Теперь, — кричал он, — я могу открыто заявить о том, что вам уже известно. Мы создали такое вооружение, какого мир ещё никогда не видел.
27 сентября Рузвельт предложит созвать конференцию заинтересованных государств – без СССР.
29-30 сентября 1938 года в Мюнхене по инициативе Чемберлена состоялась встреча Гитлера и Муссолини с английским премьер-министром и Даладье, на которой был подписан приговор Чехословакии.
После процедуры подписания фюрер и дуче выйдут из зала. Только тогда пригласили ожидавших у дверей представителей Праги. Им сказали:
— Это приговор без права апелляции и без возможности внести в него исправления.
Из соглашения между Германией,
Великобританией, Францией и Италией
Мюнхен, 29 сентября 1938 г.
Германия, Соединённое Королевство, Франция и Италия, согласно уже принципиально достигнутому соглашению относительно уступки Судето-немецкой области, договорились о следующих условиях и формах этой уступки, а также о необходимых для этого мероприятиях и объявляют себя в силу этого соглашения ответственными каждая в отдельности за обеспечение мероприятий, необходимых для его выполнения.
- Эвакуация начинается с 1 октября.
- Соединённое королевство, Франция и Италия согласились о том, что эвакуация территории будет закончена к 10 октября, причём не будет произведено никаких разрушений имеющихся сооружений и что чехословацкое правительство несёт ответственность за то, что эвакуация области будет проведена без повреждения указанных сооружений….
- Происходящее по этапам занятие германскими войсками районов с преобладающим немецким населением начинается с 1 октября… Область, имеющая преимущественно немецкий характер, будет незамедлительно определена вышеупомянутой комиссией, и она будет занята германскими войсками до 10 октября.
- Международная комиссия определит районы, в которых должен состояться плебисцит. Эти районы до окончания плебисцита будут заняты международными воинскими частями… за основу следует принять порядок проведения плебисцита в Саарской области: однако этот день не должен быть назначен позже конца ноября…
- Предусматривается право оптации для желающихпереселиться в уступаемые районы, а также для желающих покинуть эти районы. Оптация должна быть произведена в течение шести месяцев с момента заключения настоящего соглашения…
- Чехословацкое правительство в течение четырёх недель со дня заключения настоящего соглашения освободит от несения военной и полицейской службы всех судейских немцев, которые этого пожелают. В течение этого же срока чехословацкое правительство освободит судетских немцев, отбывающих заключение за политическое преступление.
Мюнхен 29 сентября 1938 г.[3]
А. Гитлер ЭД Даладье Муссолини Н. Чемберлен
По Мюнхенскому Соглашению Судетская область отойдёт к Германии, часть территории Чехословакии будет отдана хортистской Венгрии и буржуазной Польше. В результате страна потеряет 20% территории, четверть населения, половину мощностей тяжёлой промышленности, германская граница окажется в 40 километрах от Праги.
Рузвельт направит Чемберлену лаконичное послание : «Молодец»!
30 сентября полпред Александровский телеграфирует в Москву: «Бенеш больше не настаивает на ответе на свой вопрос, потому что правительство уже вынесло решение принять все условия. Занятие Судской области германскими войсками начнётся завтра утром».
Бенеш вопреки требованиям своего народа, капитулировал, не ожидая ответа, несмотря на неоднократные заявления СССР о готовности прийти на помощь.
В Мюнхене Чемберлен и Гитлер подпишут декларацию, по существу, англо-германский договор о ненападении.
Англо-германская декларация
Мюнхен, 30 сентября 1938 г.
Мы, германский фюрер и канцлер, и английский премьер-министр, провели сегодня ещё одну встречу и пришли к согласию о том, что вопрос англо-германских отношений имеет первостепенное значение для обеих сторон и для Европы.
Мы, рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и англо-германское морское соглашение[4] как символизирующие желание наших двух народов никогда более не воевать друг с другом.
Мы приняли твёрдое решение, чтобы метод консультаций стал методом, принятым для рассмотрения всех других вопросов, которые могут касаться наших двух стран, и мы полны решимости продолжать наши усилия по устранению возможных источников разногласий и таким образом содействовать обеспечению мира в Европе. А. Гитлер Н. Чемберлен[5]
Аналогичный документ в декабре подпишут Бонне и Риббентроп. Эти обещания Гитлера – всё, что они получат за беспримерное предательство Чехословакии. Вернувшись в Лондон, Чемберлен на аэродроме воскликнет, размахивая бумажкой: — Я привёз вам мир для целого поколения! До начала второй мировой войны остаётся одиннадцать месяцев.
Л. Свобода[6] Роковой год измены
После освобождения Чехословакии мне довелось участвовать в Нюрнбергском процессе над гитлеровскими военными преступниками.
Тогда меня особенно интересовало, каково же было в 1938 году соотношение сил между Чехословацкой Республикой и нацистской Германией.
Бывший начальник штаба вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель заявил трибуналу: «В период Мюнхена Германия не была подготовлена к вооружённому конфликту. Если бы в марте 1938 года союзники позволили Чехословацкой Республике провести мобилизацию, Гитлер не смог бы оккупировать даже Австрию…
Другие гитлеровские министры и генералы также утверждали перед Нюрнбергским трибуналом что, если бы в сентябре 1938 года были приняты меры по защите ЧСР, Гитлер, учитывая тяжёлую обстановку в самой Германии, не осмелился бы напасть на Чехословакию.
Ещё накануне катастрофы – 19 сентября 1938 года – от чехословацкого военного атташе в Берлине было получено донесение: «С полным сознанием ответственности заявляю: никаких уступок с нашей стороны, надо стоять твёрдо».
Соотношение военных сил между ЧСР и Германией в 1938 году было следующим: 45 чехословацких дивизий против 47 нацистских (Германия в то время имела именно такое количество дивизий, так как почти в течение 15 лет в соответствии с Версальским договором, она не проводила подготовку резервов.Гитлеру потребовалось около года, чтобы кое-как сформировать 80 не полностью боеспособных дивизий); 1582 чехословацких самолёта против 2500 неприятельских; 469 наших танков против 720 фашистских; 2 миллиона обученных чехословацких воинов против 2200 тысяч немецких.
Из этих данных даже неспециалисту ясно, что до двойного превосходства, необходимого для наступательной операции, агрессорам не хватало ещё многого. К тому же наши пограничные укрепления были совершеннее хвалёной немецкой линии Зигфрида или знаменитой французской «линии Мажино».
Против наших крепостных сооружений оказались неэффективными даже мощные 210-мм гаубицы.
Удельный вес Чехословакии на мировом рынке по продаже оружия и боеприпасов в тот период составлял 40%. Ежемесячно десять наших крупных оборонных заводов могли поставлять армии 1600 станковых и 3000 ручных пулемётов, 130 тысяч винтовок, 7 тысяч гранатомётов, 200 орудий, сотни танков и самолётов. В сентябре 1938 года мы имели вооружение и снаряжение на 50 дивизий.
О том, какая огромная военная добыча досталась тогда противнику, частично свидетельствует признание, сделанное Гитлером 28 апреля 1938 года:«Хочу, чтобы вы имели хотя бы некоторое представление о почти астрономических цифрах, которые даёт нам этот Международный арсенал (Чехословакия.- Л.С).
Со времени оккупации мы получили 1582 самолёта, 581 противотанковую пушку, 2175 орудий всех калибров, 735 миномётов, 486 тяжёлых танков, 42876 пулемётов, 114 тысяч пистолетов, 1020 тысяч винтовок, 3 миллиона гранат, миллиарды единиц огнестрельных боеприпасов…»
Советское правительство передислоцировало часть войск к западным границам и сосредоточило здесь около 40 танковых, механизированных и стрелковых дивизий, значительное количество авиационных частей, насчитывавших 5 тысяч боевых самолётов. В Прагу были направлены советские авиационные специалисты и офицеры, которым предстояло руководить переброской самолётов и парашютно-десантных частей Красной Армии. Из указанных 40 дивизий 30 находилось в полной боевой готовности к немедленным действиям в интересах Чехословакии.
Эдуард Бенеш в критические дни назначал главой правительства генерала Сыровы «Солдат стал во главе правительства – он без боя не сдаст республику Гитлеру»! Народ воспринял это как решимость правительства защищаться… Через несколько часов после приказа о мобилизации наша армия уже заняла укрепления вдоль границ, готовясь вместе с народом защищать родную землю от коричневой чумы.
И вдруг… генерал Сыровы объявил, что сопротивление превосходящим силам противника бесполезно, и, что он, как глава правительства не поведёт народ на бойню!
… Действительно, превосходство в силах имелось, но оно было на нашей стороне. Фактически соотношение сил – 75 чехословацких и советских дивизий против 47 гитлеровских…
30 сентября президент Бенеш и его правительство приняли Мюнхенский диктат…
Мюнхенский диктат не закончился оккупацией чешских районов. Профашистская Польша захватила Тешинскую Силезию. Фашистская Венгрия вскоре оккупировала южную часть Словакии и Закарпатскую Украину. Так называемое словацкое правительство Тисо и Туки, созданное с помощью Гитлера 14 марта 1939 года в Братиславе, с благословления фюрера, разделило Чехословакию на две части.[7]
Ослеплённый ненавистью к Советскому Союзу, Чемберлен ничего не хотел видеть. Он упрямо продолжал свою гибельную (гибельную для самой Англии) политику и 16 апреля 1938 года подписал столь страстно взыскуемый им договор о дружбе и сотрудничестве с Италией.
Г. Кегель Мюнхенский сговор – прелюдия ко второй мировой войне
Правительство Польши, которое представлял полковник Бек, крайне недооценивало размах экспансионизма фашистского германского империализма, что сопровождалось самоубийственной переоценкой собственных сил и своей роли на международной арене. И на решающем этапе подготовки фашистской Германией второй мировой войны Бек сделал всё, что мог, чтобы сорвать создание системы коллективной безопасности в Европе, то есть создание реальных предпосылок для обуздания агрессора. Правительство в Варшаве заявило даже о том, что оно будет силой оружия противодействовать любой попытке Советского Союза оказать военную помощь Чехословакии.
Бек был настолько убеждён в искренности «дружественных заверений» Гитлера в отношении Польши, что он не только остался на своих антисоветских позициях, но и выступил против интересов Франции, оказав гитлеровскому фашизму активную политическую и дипломатическую поддержку в подготовке раздела Чехословакии.
В течение какого-то времени Бек даже надеялся, что в качестве награды за свою активную поддержку Гитлера в деле ликвидации Чехословакии он кроме Тешинской области получит согласие фюрера на нечто вроде присоединения к Польше Словакии на основе федерации…
… Бек по согласованию с Гитлером, в направленном правительству в Праге ноте впервые выдвинул официальное требование передачи Польше Тешинской области вместе с железнодорожным узлом Богумин.
Гитлер дал согласие на оккупацию Польшей Тешинской Силезии вместе с чехословацким железнодорожным узлом Богумин, во-первых потому, что ему ещё был нужен варшавский режим Бека, во-вторых, потому, что он был уверен: Варшаве недолго предстоит тешиться своими новоприобретениями. К планам Бека в отношении Словакии Гитлер всегда относился отрицательно, поскольку как раз на польско-словацкую границу были нацелены клещи его агрессии на юге.
2 октября 1938 года польские войска вступили в Тешинскиую область и в Богумин.
1 октября 1938 года началась оккупация частями гитлеровского вермахта определённых в Мюнхене районов Чехословакии. Порядок передвижения войск фашистской Германии и Польши был согласован между генштабами обеих стран.
Военная оккупация Праги и ряда других районов раздробленной Чехословакии, превращение этой части страны в марте 1939 года в «протекторат», в «подопечную область третьей империи» явились для французского и британского партнёров по Соглашению с гитлеровской Германией тяжёлым ударом. В Пражском Граде теперь хозяйничал германо-фашистский «имперский протектор» этих территорий. Словакия была превращена в марионеточное фашистское государство.
О проблемах «вольного города Данцига» и «польского коридора»
Гданьск – старинный город, расположенный близ впадения Вислы в Балтийское море. Эта река течёт с юга Польши в Балтийское море, по землям, населённым исключительно поляками. В 1793 году в результате второго раздела Польши Пруссия овладела устьем Вислы и Гданьском, который был назван её Данцигом. Поэтому было бы вполне естественно после первой мировой войны вернуть устье Вислы и Гданьск (Данциг), которые по географическим, экономическим и военным причинам имели для Польши жизненно важное значение, возродившемуся польскому государству.
Но страны – победительницы в первой мировой войне решили, что он получит статус вольного города под управлением Лиги Наций. Польше предоставлялся в нём ряд особых прав: право пользования портом и участия в его управлении, таможенный суверенитет, управление железной дорогой, собственная почта, право представлять интересы Данцига на международной арене, ограниченное военное присутствие и некоторые другие.
В 1932 году Данциг оказался под властью нацистский партии, которая превратила вольный город в политический и военный плацдарм для реваншистской войны германского империализма против Польши. Лига Наций и её верховный комиссар в городе оказались бессильными.
Рядом с Данцигом буржуазная Польша начала строить чисто польский город Гдыню с собственным судостроением и военными фортификационными сооружениями. Незадолго, до нападения гитлеровской Германии, вступила в строй железная дорога, связавшая Гдыню с промышленной польской Верхней Силезией. Но устье Вислы с Данцигом по-прежнему оставались для Польши угрозой.
И в самом деле, первые орудийные выстрелы второй мировой войны были сделаны в Данциге – с линкора фашистской германии. «Шлезвиг-Гольштейн» – так назывался этот линкор, который находился в бухте Данцига, куда он пришёл с согласия польского правительства с «дружественным визитом».И задержался там под каким-то предлогом. 1 сентября 1939 года, незадолго до воздушного нападения и широкого наступления по всему фронту, он открыл огонь по польским фортификационным сооружениям и их небольшому защищавшемуся гарнизону.
«Польским коридором» называлась не очень широкая полоса, связывавшая основную территорию Польши с устьем Вислы и узким участком польского побережья Балтийского моря.
Железная дорога между Берлином и Восточной Пруссией проходила, например, по польской территории, что использовалось тогдашними немецкими реваншистами… для организации различных провокаций и для того, чтобы держать «открытыми» пограничные вопросы.
Требование фашистской Германии к Польше согласиться на включение вольного города Данцига в состав «третьей империи» и на то, чтобы «польский коридор» был перерезан экстерриториальным германо-фашистским «коридором», что создало бы агрессору ещё более выгодные исходные позиции, было равнозначно требованию к Польше согласиться с её ликвидацией как самостоятельного государства.[8]
* * *
Из воззвания представителей Коммунистических партий Франции, Великобритании, Испании, Чехословакии, США, Германии, Италии, Бельгии, Швейцарии, Швеции, Канады, Голландии против Мюнхенского предательства
Париж, 9 октября 1938 г.
30 сентября 1938 года в Мюнхене совершено преступление против всеобщего мира: господа Чемберлен и Даладье пожертвовали независимостью Чехословакии и безопасностью народов ради спасения фашистских агрессоров. Мюнхенское преступление дополняет собой длинный перечень капитуляций перед поджигателями войны из фашистского лагеря (завоевание Италией Абиссинии, интервенция против республиканской Испании, аннексия Гитлером Австрии). Мюнхенское предательство не спасло мир, а лишь поставило его под угрозу, ибо оно нанесло удар союзу сил мира во всех странах и поощрило фашистов тем больше усугубить свои требования, что они чувствуют теперь поддержку со стороны реакционных кругов различных стран.[9]
Франко-Германская декларация
Париж, 6 декабря 1938 г.
Г-н Жорж Бонне, министр иностранных дел Французской Республики и г-н Иоахим Риббентроп, министр иностранных дел германского рейха, действуя от имени и по поручению своих правительств, при встрече в Париже 6 декабря 1938 года согласились о нижеследующем:
- Французское правительство и германское правительство полностью разделяют убеждение, что мирные и добрососедские отношения между Францией и Германией представляют собой один из существеннейших элементов упрочения положения в Европе и поддержания всеобщего мира. Оба правительства прилагают поэтому все свои усилия к тому, чтобы обеспечить развитие в этом направлении отношений между своими странами.
- Оба правительства констатируют, что между их странами не имеется более никаких неразрешённых вопросов территориального характера, и торжественно признают в качестве окончательной границу между их странами, как она существует в настоящее время…
В удовлетворение чего представители обеих правительств подписали настоящую Декларацию, которая немедленно вступает в силу.
Составлено в двух экземплярах, на немецком и французском языках, в Париже 6 декабря 1938 г.
Жорж Бонне
Иоахимфон Риббентроп[10]
Последние месяцы мира
1939
Г. Кегель Война или второй Мюнхен?
В канун 1939 года вопрос «война или второй Мюнхен?» является самой острой проблемой и в Варшаве. В гитлеровской Германии очень широко распространилось ошибочное убеждение в том, что благодаря «гениальной политике фюрера» «польский вопрос» может быть решён без большой войны, подобно «австрийскому» или «чехословацкому» вопросам. Риббентроп ожидал докладов в таком духе и от своего посла в Варшаве. Но Мольтке в беседе со мной дал совершенно определённо понять, что он не верит во второй Мюнхен и что это его чрезвычайно тревожит.
Визит в Варшаву гитлеровского министра иностранных дел
Во второй половине января 1939 года Риббентроп впервые посетил Варшаву. За несколько недель до того министр иностранных дел Польши полковник Бек был принят в Берхтесгадене Гитлером. Это оказалось их последней встречей. Гитлер не оставил никаких сомнений в притязаниях на устье Вислы и Данциг. Кроме того, он потребовал согласия Польши на пресловутый экстерриториальный коридор через «польский коридор» и её присоединения к международному блоку агрессивных государств.
Примечательно, что Бек не информировал о требованиях Германии… даже посла Франции в Варшаве. Уже из этого видно, что Бек тогда всё ещё не принимал всерьёз угрозу со стороны Германии.
Свою поездку в Варшаву Риббентроп подготовил в декабре 1938 года, заключив с правительством Франции соглашение в форме декларации. По его мнению, указанная декларация наряду с прочим означала отказ Франции от всех её союзнических обязательств в отношении Польши. Во всяком случае, Риббентроп прибыл в Варшаву, прежде всего для того, чтобы добиться полной капитуляции Польши перед требованиями Германии или в случае отказа, найти политическое «оправдание» уже давно задуманному нападению на Польшу.
Публично визит Риббентропа в Варшаву был обставлен как визит поборника длительной дружбы с Польшей. Но в августе 1939 года он говорил министру иностранных дел Италии зятю Муссолини графу Чиано, что гитлеровская Германия хочет не получения Данцига или «польского коридора», а войны.
Документальное доказательство этого, дневник графа Чиано, было представлено на Нюрнбергском судебном процессе главных военных преступников, среди которых находился и Риббентроп.
Результатами своего визита в Варшаву он остался недоволен. Правительство Польши не пожелало стать на колени.
3 апреля 1939 года верховное командование вермахта получило от Гитлера приказ приступить к конкретной подготовке «Белого плана» — плана военного нападения на Польшу…
Кровавые преступления не мешали Риббентропу спокойно спать в Нюрнберге по ночам. Но он полностью потерял самообладание, когда после отказа о помиловании его ранним утром 16 октября 1946 года вели на виселицу.[11]
* * *
15 марта 1939 года гитлеровская Германия захватила всю Чехословакию, разорвав Мюнхенское соглашение. Спустя неделю рейх заставил Литву передать ему порт Мемель (Клайпеда). В начале апреля Муссолини оккупировал Албанию. От Варшавы Берлин потребовал Данциг (Гданьск) и «польский коридор» — выход Польши к морю, предоставленный ей в Версале.
Нота народного комиссара иностранных дел СССР М.М. Литвинова послу Германии в СССР Ф. Фон Шуленбургу
Москва 18 марта 1939 г.
Господин посол,
Имею честь подтвердить получение Вашей ноты от 16-го и ноты от 17-го сего месяца, извещающих Советское правительство о включении Чехии в состав Германской империи и об установлении над ней германского протектората…
Советское правительство находит нужным в ответ на означенные ноты выразить своё действительное отношение к упомянутым событиям..
- При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными.
- Вышеприведённые замечания относятся целиком и к изменению статуса Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа.
- Действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав её населения.
- Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии[12] правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов.
- По мнению Советского правительства действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность…
Литвинов[13]
Ю. Урбшис[14] Германский ультиматум Литве
В 1939 годы успешные захватнические нападения Германии на соседние государства… окончательно вскружили голову гитлеровцам в Клайпедском крае, где создалась ситуация, когда в любой момент могло вспыхнуть немецкое восстание, дирижируемое из-за границы, оставалась только предоставить Гитлеру предлог для военного вмешательства в дела Литвы.[15]
20 марта, после коронации папы Пия XII (12 марта), я прибыл из Рима в Берлин. В тот же день меня принял Риббентроп.
Положение в Клайпедском крае таково, что в любую минуту там может быть пролита кровь. И если это случится, германская армия незамедлительно вступит в Литву.
А где она остановится, никто заранее сказать не может.
Единственный выход для Литвы – безотлагательно передать Клайпедский край Германии.
Итак, Германия предъявила Литве ультиматум: или Клайпедский край, или Германская армия вступает в Литву.
События между тем нарастали как лавина. Группа военных кораблей Германии – на одном из них был Гитлер – двигалась в направлении Клайпеды.
Литовское правительство приняло ультиматум Германии, как неизбежное и неотвратимое зла. Утром 22 марта в Каунас прилетел немецкий пассажирский самолёт, и я отправился на нём в Берлин, чтобы исполнить свой тягостный долг…
Около полуночи в кабинете Риббентропа он и мы с посланником Литвы в Германии К.Шкирпой подписали «Договор между Литовской Республикой и Германской империей о передаче Клайпедского края» (22 марта 1939 года)…
20 мая был подписан договор о товарообмене между Литвой и Германией…
Именно в эти дни Италия и Германия подписали пресловутый «Стальной пакт» (22 мая)[16].
После предъявления 21 марта 1939 года Германией Польше ультиматума британское правительство 31 марта от своего имени и от имени французского правительства заявило, что окажет Польше «полную поддержку» в случае угрозы её независимости, то есть военную помощь в случае агрессии против неё. После захвата 7 апреля 1939 года Италией Албании британское и французское правительства заявили 13 апреля о предоставлении Греции и Румынии гарантий. В дальнейшем (май-июнь) такого же рода гарантии были распространены на Турцию. Обещания помощи не подкреплялись в действительности реальной решимостью противостоять фашистской агрессии и не могли иметь практического значения без участия СССР. Их цель – оказать нажим на Германию и заставить Гитлера пойти на сделку с Англией. Дальнейший ход событий подтвердил это. Хотя после нападения на Польшу фашистской Германии Англия и Франция объявили ей войну, они не оказали полякам никакой практической помощи. В отношении Греции Англия ограничилась лишь «символической» помощью. Румыния 2 июня 1940 года официально отказалась от гарантий.
Из плана нападения Германии на Польшу (плана «Вайс»)
Берлин, 11 апреля 1939г.
После начала войны изоляция Польши может быть осуществлена в ещё большей степени, если удастся начать военные действия нанесением неожиданных сильных ударов и добиться быстрых успехов…
4 Задачи видов вооружённых сил:
а) Сухопутные войска
Целью операции на востоке является уничтожение польских сухопутных войск. Для этого на южном фланге может быть использована словацкая территория. На северном фланге следует быстро установить связь между Померанией и Восточной Пруссией.
б) военно-морские силы
На Балтийском море задачами ВМС являются:
- Уничтожение или выключение из войны польских ВМС.
- Блокада морских путей, ведущих к польским военно-морским опорным пунктам, в частности к Гдыне. В момент начала вторжению в Польшу устанавливается срок для оставления гаваней и Данцига. По истечении этого срока ВМФ имеет право принять меры по установлению блокады.
- Блокада польской морской торговли.
- Обеспечение морских сообщений между Германией и Восточной Пруссией.
- Прикрытие германских морских коммуникаций с Швецией и Прибалтийскими государствами.
- Разведка и принятие мер по прикрытию, по возможности скрытно, на случай выступления советских ВМФ со стороны Финского залива.
Для охраны побережья и прибрежной полосы Северного моря следует выделить соответствующие ВМС.
в) Военно-воздушные силы
Следует обеспечить внезапное нападение авиации на Польшу, оставив необходимые силы на западе.
Помимо уничтожения в кратчайший срок польских ВВС, германские ВВС должны в первую очередь выполнить следующие задачи:
- Воспрепятствовать проведению польской мобилизации и сорвать планомерное стратегическое сосредоточение и развёртывание польской армии.
- Оказывать непосредственную поддержку сухопутным войскам, и прежде всего передовым частям, с момента перехода через границу.
Первый перелёт границы должен совпасть с началом боевых действий сухопутных сил.
Центры ПВО создать в районе Штеттина (Щецин), Берлина, в промышленных районах Верхней Силезии, включая Моравскую Остраву и Брно[17].
Как решили, что «Москву надо держать на привязи»
Советское правительство не теряло надежды организовать коллективный отпор агрессорам. 17 апреля СССР предложил Англии и Франции заключить пакт о взаимопомощи. Вскоре Гитлер, использовав, как предлог предоставление Англией гарантий Польше, объявил о расторжении англо-германского морского Соглашения и польско-германской декларации о ненападении. 14 мая СССР вновь предложил Англии и Франции пакт о взаимопомощи, согласно которому три державы гарантировали бы безопасность малых европейских государств, включая Прибалтийские.
В мае 1939 года Майский (полпред СССР в Англии – А.М) сообщит в Москву с берегов Женевского озера: Из рассуждений Галифакса совершенно очевидно, что английское правительство избегает тройственного пакта (Париж, Лондон, Москва. – А.М), не желая сжигать мостов к Гитлеру и Муссолини»
В тот же день, 22 мая, когда Майский встретится с Галифаксом, Германия и Италия подпишут агрессивный «Стальной пакт».
Тактика затягивания переговоров
27 мая Англия и Франция направили Советскому Союзу свой проект Соглашения, по которому тройственный пакт подчинялся процедуре Лиги Наций. Советский Союз отверг это предложение и 2 июня вновь попытался убедить Лондон и Париж изменить те пункты их проектов, которые могли послужить провоцирующими моментами для нападения Германии на Прибалтику, следовательно, через неё на СССР. Народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов вручил послу Великобритании в СССР У. Сидсу и временному поверенному в делах Франции в СССР Ж. Пайяру Советский проект тройственного пакта.
Дорог был каждый день, но Лондон и Париж ответили лишь две недели спустя. Они по-прежнему отказывались немедленно помочь СССР, если он будет вовлечён в войну в случае нападения агрессора на Латвию, Литву или Финляндию.
14 июня в Москву для переговоров прибыл заведующий центрально-европейским отделом Форин офиса Уильям Стренг.
Москва, 19 июня 1939 года
В ожидании Стренга, который был приглашён в НКИД на час дня, Потёмкин (заместитель НКИД. – А.М) вспомнил, как 27 мая британский посол Сидс и временный поверенный в делах Франции Пайяр, торжественно появились в кабинете Молотова, который в начале мая занял пост наркома иностранных дел… Думаю, — сказал Потёмкин, прощаясь, — что дело пошло бы быстрее, если бы мы не обменивались проектами, а приступили к прямым переговорам…
Суриц из Парижа сообщит в Москву: «Вчера на приёме генерал Гамелен сказал мне, что, согласно сведениям, поступающим от военных агентов, в частности от военного агента в Берлине скоро можно ожидать выступления Германии против Польши. Военные мероприятия последних дней (манёвры на линии Зигфрида и сосредоточение крупных сил в Словакии и Данциге) придают этой информации особую весомость и правдоподобность. Генерал Гамелен уверен, что японские мероприятия на Дальнем Востоке не случайно совпали с военными приготовлениями Берлина.
Майский телеграфирует из Лондона: «Лорд Бивербрук… на основании всей имеющейся в его распоряжении информации, пришёл к выводу, что война, вероятно, начнётся нынешней осенью. По его утверждению, Германия производит в настоящий момент все необходимые приготовления. В августе мобилизация германской армии будет закончена и кризис начнётся с Данцига».
«Отличные перспективы» англо-германских переговоров и «рука дружбы» на Востоке
С конца 1938 года и до самого начала второй мировой войны Англия вела тайные переговоры с Германией по различным каналам с целью достижения широкого соглашения. Империалистическую сделку с Германией Лондон был готов оплатить отказом от гарантий Польше и другим странам Европы, срывом переговоров с СССР, и даже предательством Франции. Тайные переговоры с Германией проходили по инициативе британского правительства, которое, по словам Чемберлена, считало: Единственное решение европейской проблемы возможно лишь по линии Берлин-Лондон. Эти переговоры убедили гитлеровское руководство в отсутствии политической воли у Запада и в его слабости, подтолкнув Берлин к развязыванию войны.
В результате контактов в Лондоне у Гитлера сложится впечатление, что Англия ни в коем случае не вступит на защиту Польши. Вывод: С Польшей, Англией и Францией удастся разделаться поодиночке, начиная со слабейшего.
В 1939 году, когда Гитлеру пришлось решать, кто из противников слабее, с кем война менее опасна, оказалось, что Германия готова воевать с кем угодно, но не с Советским Союзом. Поэтому он решил временно пересмотреть свою позицию в отношении СССР.
Советское правительство, изыскивая пути прочного союза с западными державами, уклонилось от предложений об улучшении отношений, выдвигавшихся Германией. Советский Союз оказался в необычайно сложном положении: гитлеровцы и «мюнхенцы» могли в любой момент сговориться вновь между собой, оставив СССР в полной изоляции.
Берлин действовал всё настойчивее, но советская сторона не желала выходить за сферу экономических переговоров.
«Россия должна позаботиться о себе»
75 дней продолжался обмен мнениями на англо-франко-советских переговорах. Советскому правительству понадобилось лишь 16 дней на подготовку ответов. 59 дней ушло на задержки и проволочки со стороны западных держав. Лондон и Париж наконец согласились с тем, что необходимо одновременно выработать пакт о взаимопомощи и военную конвенцию. В Москву выезжали для дальнейших переговоров английская и французская военные миссии.
3 августа, когда Майский устроил в их честь приём, Риббентроп принял Астахова и выдвинул свой план улучшения отношений между СССР и Германией. Астахов уклонился от ответа.
В тот же день Хорас Вильсон (помощник премьер-министра Великобритании Чемберлена. – А.М) пригласил германского посла Дирксена и подтвердил английскую программу соглашения с Германией: в случае его заключения, Англия немедленно прекратила бы переговоры с СССР, Лондон предложит огромные уступки за счёт Польши.Но Берлин они уже не устроят – там, очертя голову уже шли на военное завоевание единоличного господства над миром.
Из инструкции, полученной военной делегацией Великобритании под руководством адмирала флота Дрэкса, направляющейся 3 августа 1939 года в Москву для переговоров:
«Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах.
Поэтому следует стремиться свести военное соглашение к самым общим формулировкам – что-нибудь вроде согласованного заявления о политике».
Делегация английских и французских военных на корабле будут входить в Финский залив, когда 9 августа Астахов передаст:
— Напряжение здесь возросло. Это чувствуется и в прессе, и в беседах с дипломатами. Положение сравнивают с прошлогодним предмюнхенским периодом. Немцы открыто распространяют слухи о предстоящей расплате над Польшей в течение нескольких дней и уверяют, что Англия не вмешается.
Лишь 11 августа военные делегации Франции и Англии прибудут в Москву из Ленинграда. Глава советской делегации на переговорах нарком обороны СССР маршал Ворошилов устроил в их честь обед в особняке НКИД на Спиридоновке.
На этот обед ненадолго заехал Сталин. Он спросил Думенка: -Сколько дивизий Франция выставит против Германии в случае мобилизации?
— Около сотни, — ответил Думенк.
— А сколько дивизий пошлёт Англия? – обратился Сталин к Дрэксу.
Тот подумав, ответил: — Две и ещё две позднее — Ах, две и ещё две позднее, — повторил Сталин.
Из письма посла Германии в СССР Ф. Шуленбурга
в министерство иностранных дел Германии
1 августа 1939 г.
Содержание: позиции Польши в отношении англо-франко-советских переговоров о заключении пакта.
Здешний польский посол Гжибовский в начале августа возвратился из отпуска. В беседе между ним и итальянским послом Россобыл затронут также вопрос об англо-франко-советских переговорах относительно заключения пакта. Итальянский посол заявил, что, по его мнению, начинающиеся в настоящее время переговоры между военными лишь тогда могут привести к конкретному результату, когда Польша в той или иной форме примет в них участие или по крайней мере заявит о своём согласии принять советскую вооружённую помощь. Польский посол ответил на это, что в позиции Польши по отношении к переговорам о пакте ничего не изменилось.
Польша ни в коем случае не потерпит того, чтобы советские войска вступили на её территорию или даже только проследовали через неё. На замечание итальянского посла о том, что это, вероятно, не относится к советским самолётам, польский посол заявил, что Польша ни в коем случае не предоставит аэродромы в распоряжении советской авиации.
Граф фон дер Шуленбург[18]
12 августа начались англо-франко-советские переговоры… Французская миссия предъявила полномочия лишь на ведение переговоров. Английская миссия не предъявила никаких полномочий, поскольку их у неё не будет… Для проформы они запросили Варшаву о возможности прохода советских войск через территорию Польши. Варшава ответила отказом.
15 августа они запросили в Лондоне и Париже новые инструкции.
В тот же день Шуленбург посетил наркома Молотова и от имени своего правительства заявил: — Между Германией и СССР нет никаких противоречий, а для скорейшего урегулирования отношений Риббентроп готов приехать в Москву при условии, что он будет принят Сталиным. Москва уклонилась от ответа.
Английская и французская делегации так и не получили новых инструкций из своих столиц. Переговоры зайдут в тупик.
Черчилль запишет в своём дневнике:
— Мюнхен и многое другое убедило советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигающаяся буря готова вот-вот разразиться.
Россия должна позаботиться о себе.
Продиктовано обстоятельствами
Срыв английскими и французскими правительствами тройственных переговоров в Москве показал полное нежелание западных держав сотрудничать с СССР в борьбе против агрессии. Они продолжали разыгрывать против Советского Союза «японскую карту» на Дальнем Востоке и «германскую карту» в Европе.
Подписанное летом 1939 года англо-японское соглашение Ариты-КрейГи обеспечило тыл японских войск, которые уже вели военные действия против СССР и МНР в районе реки Халхин-Гол
Советский Союз оказался перед перспективой войны на два фронта – с фашистской Германией и уже имел на руках необъявленную войну с милитаристской Японией, во враждебном капиталистическом окружении в полной изоляции.
Москва, среда, 23 августа 1939 года
Личный самолёт Гитлера «Гренцланд» приближался к Москве. На его борту находился министр иностранных дел Германии Риббентроп. Он чувствовал себя на вершине блаженства. А началось всё вчера, когда в печати было опубликовано сообщение о его визите в Москву:
Обмен мнениями между правительствами Германии и СССР установил наличие желания обеих сторон разрядить напряжённость в политических отношениях между ними, устранить угрозу войны и заключить пакт о ненападении. В связи с этим предстоит на днях приезд германского министра иностранных дел Г. Фон Риббентропа в Москву для соответствующих переговоров.
В переговорах принял участие Сталин. Вот что написано об этом в первом томе мемуаров У. Черчилля «Вторая мировая война», вышедшем в 1948 году: «По словам главного помощника Риббентропа Гауса «днём 23 августа состоялась первая беседа между Риббентропом и Сталиным. В тот же день, быстро и без затруднений, было достигнуто соглашение относительно текста советско-германского пакта о ненападении».
Переговоры раскручивались быстрее и быстрее, и Риббентроп чувствовал, что здесь все решено до него и без него. Он не мог не видеть, что ставится предел гитлеровской экспансии на Восток.
Как писал Черчилль, СССР создавал «Восточный фронт», прикрывая, в том числе, направление через Прибалтику. А там лежали, по его словам, «Прибалтийские страны – самые ярые антибольшевистские страны в Европе. Все они освободились от советского правления в период гражданской войны 1918-1920гг и грубыми методами, свойственными революции в этих районах, создали общества и правительства, главным принципом которых была враждебность к коммунизму, к России. Двадцать лет отсюда, в частности из Риги, по радио и всевозможным другим каналам на весь мир шёл поток острой антибольшевистской пропаганды».
«В секретном соглашении, — продолжал Черчилль, — Германия заявила, что не имеет политических интересов в Латвии, Эстонии и Финляндии, но считает, что Литва входит в её сферу влияния. Была намечена демаркационная линия раздела Польши. В Прибалтийских странах Германия претендовала только на экономические интересы.
Пакт о ненападении и секретное соглашение были подписаны поздно вечером 23 августа… Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу «поодиночке». Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет.
В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий. С тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи..
Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут.
Если их политика и была холодно расчётливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом
23 августа 1939 г.
Правительство СССР и Правительство Германии, руководимые желанием укрепления делу мира между СССР и Германией и исходя из основных положений договора о нейтралитете, заключённого между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:
Статья I
Обе договаривающиеся стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами…
Статья VII
Настоящий договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок. Обмен ратификационными грамотами должен произойти в Берлине. Договор вступает в силу немедленно после его подписания.
Составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках в Москве 23 августа 1939 года.[19]
По уполномочию За правительство
Правительства СССР Германии
В. Молотов И. Риббентроп
Секретный дополнительный протокол к договору
о ненападении между Германией и Советским Союзом
23 августа
При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик ниже подписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:
- В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.
- В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.
- Касательно Юго-Востока Европы с советской стороны подчёркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о её полной политической незаинтересованности в этих областях.
- Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.
Москва 23 августа 1939 года
По уполномочию За правительство
Правительства СССР Германии
В. Молотов и. Риббентроп[20]
Г. Хильгер[21] Я присутствовал при этом
На XVIII съезде партии 10 августа 1939 года Сталин заявил, что подозрительный шум, поднятый английской, французской и американской прессой по поводу Советской Украины, имеет целью поднять ярость Советского Союза против Германии и спровоцировать конфликт без видимых на то оснований.
Литвинов последовательно продолжал придерживаться своего плана создания системы коллективной безопасности в Европе и неустанно стремиться к Соглашению с западными державами.
Это привело Сталина к мысли, что Литвинова надо отстранить, чтобы достигнуть взаимопонимания с Германией. По этой причине 3мая 1939 года, совершенно неожиданно для мировой общественности, Литвинов был смещён с поста народного комиссара иностранных дел. 4 мая советская печать сообщала, что на пост народного комиссара иностранных дел назначен Председатель Совета Народных Комиссаров В. Молотов.
В. Молотов сумел в течение двух десятилетий держаться в стороне от внутрипартийных споров и пережил жестокое время огромных чисток столь благополучно, что ни один волос с его головы не упал. Его усердие, работоспособность, память были беспримерны.
* * *
Гитлер открыл совещание вопросом о причинах, побудивших Сталина дать отставку Литвинову. Я ограничился указанием на то, что 10 марта 1939 года Сталин заявил, что для конфликта между Германией и Советским Союзом никакой видимых причин нет. Меня поразило, что ни Гитлер, ни Риббентроп не были знакомы с этой речью… По просьбе Риббентропа мне пришлось дважды зачитать соответствующее место.
Гитлер не высказал никакого собственного мнения о взаимопонимания с Советским Союзом, но потребовал, чтобы я доложил, «как в общем и целом обстоит дело в России».
Я начал с констатаций, что хотя большевизм и представляет для всего мира огромную опасность, но, на мой взгляд, его сдерживают твёрдая позиция и разумные экономические и политические соглашения. Я подчеркнул неоспоримые успехи индустриализации в СССР и растущую силу советского режима, а также указал на то, что огромные чистки 1936-1938 годов, жертвами которых пали до 80% высших военачальников Красной Армии, хотя и значительно ослабили военную мощь Союза, отнюдь не уничтожили её.
Я обрисовал смысл и значение той борьбы за власть, которая шла между Сталиным и оппозиционными течениями, и рассказал, какой идеологический балласт Сталин выбросил за борт, когда ему стало ясно, что на базе одной лишь коммунистической доктрины здорового и способного противостоять всем государственного организма не построить. Имея в виду усилия Сталина заменить революционный энтузиазм новым, советским патриотизмом, я упомянул об оживлении возвеличения национальных героев, старых русских традиций, о недавних мерах по поощрению семейной жизни. О введении вновь строгой дисциплины в армии, на промышленных предприятиях и в школах, а также о борьбе с экспериментами в области театра, музыки и изобразительного искусства.
Гитлер весь подался вперёд и слушал внимательно. Сделав паузу… я надеялся, что теперь Гитлер перейдёт к вопросу о будущих отношениях между Германией и Советским Союзом. Но я ошибся… Потом я узнал, что он выразил Риббентропу недовольство моими высказываниями насчёт успехов советской индустриализации и укрепления национального самосознания населения.
«Вполне возможно, — сказал он, — что Хильгер стал жертвой советской пропаганды. Если это так, то его представление об условиях в России никакой ценности для меня не имеет.
Если же он прав, я не должен терять времени, чтобы не допустить дальнейшей консолидации Советского Союза».
Только в конце июля Гитлер решил взять в свои руки инициативу установления взаимопонимания с русскими.
3 августа граф Шуленбург более часа говорил с Молотовым и вынес из этой беседы впечатление, что Кремль действительно готов улучшить свои отношения с Германией. Своё донесение в Берлин посол закончил такими словами: «Полагаю, что мои сообщения произвели на Молотова впечатление, однако, несмотря на это, с нашей стороны потребуются значительные усилия, чтобы создать у Советского правительства перелом».
Однако тремя днями раньше в Москву прибыли британская и французская военные миссии, что, кажется, окончательно убедило Гитлера в необходимости сначала обеспечить себе прикрытие своего тыла русскими, если он до конца года желает начать войну против Польши.
Однако для Гитлера дело явно двигалось недостаточно быстро, ибо 20 августа он направил Сталину личную телеграмму, в которой устранял все сомнения насчёт содержания протокола и настаивал на том, чтобы Риббентроп был принят в Москве 23 августа.
Письмо рейхсканцлера Германии А. Гитлера
секретарю ЦК ВКП (б) И.В. Сталину
21 августа 1939 г.
Господину И.В. Сталину
Москва
- Я искренне приветствую заключение германо-советского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений. …
- Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных комиссаров и Народным Комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путём.
- Дополнительный протокол, желаемый Правительством СССР, по моему убеждению, может быть по существу выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично…
- Напряжение между Германией и Польшей сделалось нетерпимым… Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами, ограждать свои интересы против этих притязаний.
- Поэтому я вторично предлагаю вам принять моего Министра иностранных дел во вторник 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол… Я был бы рад получить от вас скорый ответ.
Адольф Гитлер[22]
После согласия Сталина на приезд в Москву Риббентропа 23 августа, по свидетельству Хевеля, это известие было воспринято Гитлером с необузданной радостью. С возгласом: «Ну теперь весь мир — у меня в кармане!» — он стал обоими кулаками барабанить по стене и вообще повёл себя как умалишённый.
Из выступления Гитлера 22 августа 1939 года в Оберзальцберге на секретном совещании с командующими войсками вермахта.
…Я был убеждён, что Сталин никогда не пойдёт на английское предложение. Россия не заинтересована в сохранении Польши и к тому же Сталин знает, что режиму его конец – всё равно, выйдут его солдаты из войны победителями или же потерпевшими поражение…
Генерал-полковник фон Браухич обещал мне закончить войну с Польшей за несколько недель. Если бы он доложил мне, что мне потребуется для того два года или хотя бы только год, я не дал бы приказа о выступлении и на время заключил бы союз не с Россией, а с Англией. Ведь никакой длительной войны мы вести не можем. Эти жалкие черви Даладье и Чемберлен – а я их узнал в Мюнхене – окажутся слишком трусливы, чтобы напасть на нас. Они не выйдут за рамки блокады. А у нас против этого — наша автаркия и русское сырьё. Польша будет обезлюжена и заселена немцами. Мой пакт с Польшей был задуман как просто выигрыш времени.А впрочем, господа, с Россией ведь проделывается то же самое, что я уже освоил на примере Польши. После смерти Сталина, а он — тяжело больной человек, мы разгромим Советский Союз. Тогда забрезжит заря германского господства на всём земном шаре…
Хильгер вспоминает:
— Манера обращения Сталина с другими членами Политбюро, казалась,соответствовала их личным отношениям с ним. С Ворошиловым он говорил сердечно, как со старым однополчанином, с Берией и Микояном – дружески, с Кагановичем – по деловому, и несколько сдержанно. Я никогда не слышал, как он говорил с Маленковым, но на заседаниях Верховного Совета СССР, на которых я присутствовал, Маленков обычно сидел рядом со Сталиным. У них было много что сказать друг другу, и их поведение позволяло предположить тесные доверительные отношения.
Когда Сталин участвовал в заседаниях, явно проявлялся его подавляющий авторитет. Даже в стилистических вопросах, когда речь шла о том, чтобы найти подходящие слова, он решающим образом вмешивался в дело твёрдой рукой и с присущей ему силой убеждённости в собственной правоте.
Весьма впечатляющими были и познания Сталина, когда он, к примеру, во время перерывов насчёт германских поставок говорил о конструкциях броневых орудийных башен на крейсерах, которые должна была поставить Германия или когда речь заходила об иных технических вопросах. Без категорического утверждения Сталиным было невозможно добиться каких-либо советских уступок в области поставки сырья из Советского Союза. (пшеница, скот, уголь, свинец, цинк). Если же такое утверждение имелось в наличии, оно было равнозначно приказу, который точно исполнялся.
* * *
Из заявления заместителя статс-секретаря министерства иностранных дел Германии посла Фридриха Гауса от 15 марта 1946 года, предназначенного для Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками
23 августа около полудня самолёт имперского министра иностранных дел, которого я сопровождал в качестве юридического советника на запланированные переговоры, прибыл в Москву…
Если попытаться представить себе причины, которые могли побудить Сталина договориться в августе 1939 года с Гитлером, приходишь к следующим соображениям.
Сталин всегда был убеждён в том, что война между капиталистическими державами рано или поздно разразится. Для Советского Союза он ожидал от этого только выгоду, поскольку говорил, что война ослабит капиталистические державы и изменит соотношение сил в пользу СССР.
Однако позднее – только при том предварительном условии, что ему удастся исключить Советский Союз из конфликта.
Сталин считал, что заключение пакта о ненападении с Германией создаёт желаемую им ситуацию по следующим причинам:
- Заключение пакта ликвидировало бы непосредственную опасность германского нападения на Советский Союз.
- Заверения, полученные им от Риббентропа и, соответственно, от Гитлера, убедили его в том, что Гитлер нападёт на Польшу, как только добьётся советского прикрытия с тыла.
- Сталин, в противоположность Гитлера, не сомневался в том, что Англия и Франция выполнят свои обязательства в отношении Польши. Поэтому возникновение войны между великими державами и Германией он считал обеспеченным.
- Таким образом, Сталин рассчитывал получить ценную отсрочку, которая позволит ему ускоренно вести дальнейшее вооружение Советского Союза..
- Предусмотренное секретным дополнительным протоколом разграничение сфер интересов в Восточной Европе дало бы Советскому Союзу возможность овладеть важнейшими стратегическими позициями в Прибалтике. За эти позиции почти два с половиной века назад вёл 21 год войну царь Пётр Великий, а Сталин взял его за образец. Теперь они без всякой борьбы падали ему с неба благодаря заключению пакта с Гитлером.
…Что касается Гитлера, то он, как кажется, в течение пяти-шести месяцев после заключения договоров верил, что они не только осуществили непосредственную цель, но и на ближайшие годы послужат основой выгодных для обеих сторон отношений. Мысль о том, что Сталин в подходящий момент сможет оказать нажим на ослабленную войной Германию, в то время ещё явно не беспокоила Гитлера. Напротив, тогда он казался твёрдо убеждённым в том, что военное превосходство Германии обеспечено на длительный срок и что Сталин уже по одной этой причине будет вынужден придерживаться заключённых договоров.
Публикация и перевод с немецкого Г.Я. Рудого[23]
Н.С. Хрущев[24] Молотов-Риббентроп
Как-то в августе (1939 г.), в субботу, я приехал из Киева и поехал к Сталину на дачу (в это время (1938-47) Хрущёв работал первым секретарём ЦК КП(б) Украины – А.М). Он мне сказал, что сейчас приедут члены Политбюро, и завтра прилетит к нам Риббентроп.
24 августа Сталин рассказал, что был Риббентроп. Он уже улетел в Берлин. Приехал он с проектом договора о дружбе и ненападении, и мы этот договор подписали. Сталин был в очень хорошем настроении: вот, мол, завтра эти англичане и французы узнают об этом и уедут. Они в это время были ещё в Москве. Сталин в тот день правильно оценивал значение этого договора и понимал, что Гитлер хочет нас обмануть, перехитрить. Он считал, что мы его перехитрили, подписав договор…
По вопросу о Польше Сталин сказал, что Гитлер нападёт на Польшу, захватит её и сделает своим протекторатом. Восточная территория Польши, населённая белорусами и украинцами, отойдёт к Советскому Союзу… Риббентроп сказал, что Гитлер выступит 1 сентября. Мы, кажется, выступали 17 сентября. Когда 1 сентября немцы выступили против Польши, наши войска были сосредоточены на границе. Я тогда тоже был с войсками. Все мы были членами Военного Совета. Я как раз был с войсками, которые должны были действовать в направлении на Тернополь. Там же был Тимошенко, тогда он командовал Киевским военным округом… Польша к тому времени почти прекратила сопротивление. Только какое-то изолированное оказывали поляки в Варшаве… Сколько форса, сколько гордости, пренебрежения к нашему предложению об объединении наших усилий – и какой позорный провал польской военной машины и польского государства! В первый день мы подошли к Тернополю, а к Львову, кажется на второй день или третий… Наши войска вступили во Львов, потом в Дрогобыч, Борислав и вышли на границу… Я считал, что договор 1939 года, подписанный Молотовым и Риббентропом, был исторически неизбежен в сложившейся ситуации.[25]
* * *
Советский Союз хотел содействовать сохранению нейтралитета Прибалтийских стран. К этому он стремился и в ходе переговоров с Англией и Францией, пытаясь гарантировать независимость Латвии и Эстонии.
Известно, что Сталин предлагал западным державам временно ввести советские, английские и французские войска в Прибалтику и Финляндию, чтобы предупредить военные действия Германии.
«Тезис, будто бы Сталин побудил Гитлера к заключению пакта – это послевоенные домыслы, своего рода реакция на победу СССР в войне»
«При подготовке советско-немецкого кредитного Соглашения немецкая сторона уже 3 августа 1939 года предлагала добавить к нему политический секретный протокол или другую политическую часть. Советское правительство не пошло на это.
Япония в шоке
Точка зрения Х. Тэратани[26]
Теперь мы подошли, по-моему к главному – как оценить этот компромисс, кульминацией которого стало 23 августа 1939 года. Мой взгляд, повторю, лишён эмоциональной окраски.: в данном случае Сталин проявил себя государственным деятелем высшей квалификации.
Сколько бы ни «консервативным» показалось моё утверждение, скажу, что не будь пакта о ненападении, судьбы мира сложились бы по-иному, и отнюдь не в пользу СССР.
Заключив договор с Германией, Советский Союз спутал карты всех своих противников.
Технически это было выполнено просто ювелирно. Были перечёркнуты планы англичан, заигрывавших с Германией и – в меньшей степени – с СССР, а на деле пытавшихся стравить их между собой.
Но наибольший шок перенесла Япония. Союзница фашистской Германии в борьбе за «новый порядок» в мире. Япония получила 23 августа 1939 года страшный удар. Никогда – ни до, ни после – в истории не было случая, чтобы японское правительство уходило в отставку по причине заключения договора двух других государств между собой. Здесь же отставка последовала незамедлительно.
А «потерявший лицо» премьер-министр барон Хиранума, между прочим, один из горячих поклонников Гитлера, произнёс в качестве комментария на известие о германо-советском договоре лишь одно слово: «Непостижимо!»
Напомню, что пакт Риббентропа-Молотова состоялся в разгар военных действий на Халхин-Голе. В монгольских степях Япония вела серьёзную проверку способности СССР к войне.
Японское командование весьма рассчитывало на поддержку со стороны своих европейских союзников… Не случайно послом в Берлин был назначен не дипломат, а кадровый военный – генерал Осима. В Токио имели основание полагать, что генерал, считавшийся личным другом Риббентропа, вхожий к самому Гитлеру, в курсе всех важнейших замыслов немцев. Но он абсолютно ничего не знал о пакте!
Рискну предположить, нисколько не умаляя военных успехов советских войск на Халхин-Голе, что пакт во многом предрешил исход кампании, настолько была деморализована Япония. Ведь СССР в одночасье стал чуть ли не союзником Германии.
Больше того, когда позже в японском руководстве состоялся спор о том, в каком направлении развивать экспансию – на север, против СССР, или на юг, — и было как известно, избрано южное направление, думаю, не последнюю роль, помимо всего прочего, сыграл и шок, испытанный в августе тридцать девятого. Квантунская армия не сдвинулась с места даже тогда, когда немцы были под Москвой.
Так что обвинять Сталина в том, что он сделал неверный ход, не приходится. Договор, несомненно, изменил соотношение сил в мире в пользу СССР и действительно, дал Советскому Союзу два «лишних» мирных года.
Сталин, насколько я понимаю, относился к Гитлеру с уважением, ценил его как «сильную личность» и, идя на договор, готов был соблюдать его не два года, а неограниченно длительное время. По-своему он очень доверял Гитлеру.
Гитлер использовал Сталина для достижения промежуточных целей. Он был одержим идеей – несбыточной, конечно, — завоевание мира. Но в отдельных случаях действовал как искушённый дипломат. Союзники и противники в равной степени использовались для достижения «германской цели».
Сталин в 1939 году сделал объективно лучшие ходы с точки зрения интересов СССР как государства.[27]
Пятница, 1 сентября 1939 года
28 августа Гитлер отдал приказ напасть на Польшу на рассвете 1 сентября. В 4 часа 45 минут утра 1 сентября немецкая авиация нанесла удары по аэродромам, узлам коммуникации, экономическим и административным центрам Польши. Германский линкор «Шлезвиг-Гольштейн», заранее прибывший к польскому побережью, открыл огонь по полуострову Вестерплятте, сухопутные силы вермахта перешли границу и вторглись в Польшу с севера – из Восточной Пруссии, с запада – из восточной части Германии и с юга – из Словакии.
Поздно вечером 1 сентября британский и французский послы в Берлине Гендерсон и Кулондр вручили Риббентропу ноты. В них говорилось: «как кажется» правительствам Англии и Франции, им придётся выполнить свои обязательства в отношении Польши, если Берлин не представит удовлетворительных заверений о прекращении военных действий и готовности отвести войска из Польши.
* * *
Отказавшись пропустить через свою территорию советские войска, отказавшись от помощи соседней страны – СССР, Польша осталась лицом к лицу с Гитлером. Англия и Франция были далеко и не спешили на выручку.
Польское правительство предало свой народ, который первым принял на себя удар военной машины Гитлера и вёл сейчас героический, но неравный бой с агрессором. Несколько дней спустя полковник Бек сбежит в Румынию.
В полдень 2 сентября откроется заседание парламента Великобритании. Чемберлен пробубнит что-то невнятное. Палата общин потребует вступления в войну.
— Ну хорошо, господа, — вздохнув, после паузы проговорит премьер. – Это означает войну.
В полночь кабинет министров решит вручить Берлинув девять утра 3 сентября ультиматум с требованием отвести войска из Польши. Если до одиннадцати утра удовлетворительных заверений не поступит, то английское правительство будет считать себя с этого часа в состоянии войны с Германией. Посол Гендерсон выполнит это указание.
В девять часов с минутами британский ультиматум будет на столе Гитлера. Гитлер словно окаменеет.
— Что теперь делать? – резко обратился он к Риббентропу.
Риббентроп, Геринг, Геббельс будут в растерянности.
— Молчите?! – взорвался Гитлер. – Геринг, вы же утверждали, что англичане не вступят. Вам надо срочно лететь в Лондон и заключить с ними соглашение. Тогда сразу же отпадут и французы – они не решатся объявить войну в одиночку.
Геринг прикажет подготовить на ближайшем аэродроме самолёт и немедленно связаться по телефону с Лондоном.
— Передайте в Берлин, — выдавит Чемберлен из себя, — что, прежде чем решать вопрос о визите господина Геринга, правительство его величества желало бы получить ответ на свой ультиматум.
Пробьёт одиннадцать часов. Геринг будет ждать указаний Гитлера… У подъезда – машина, на аэродроме – самолёт с прогретыми моторами. Чемберлен поедет в радиостанцию. В 11 часов 15 минут он объявит о состоянии войны. Тем самым он объявит о провале «умиротворения». Вскоре над Лондоном раздастся протяжный воющий звук сирены: воздушная тревога.
Черчилля пригласит к себе Чемберлен и объявит о назначении морским министром. Черчилль возвратится на этот пост спустя почти четверть века.
Совет министров Франции решит предъявить ультиматум Германии в двенадцать часов дня 3 сентября, а военные действия начать не раньше, чем в ночь на 5 сентября. Объясняет это так: Необходимо завершить мобилизацию без угрозы военного нападения и эвакуировать детей из Парижа.
Французский посол в Берлине Кулондр с опозданием на двадцать минут вручит Риббентропу ультиматум, срок которого истечёт в семнадцать часов.
В Вашингтоне по радио выступит Рузвельт:
— Пусть никто не пытается утверждать, что Америка когда-нибудь пошлёт свои армии в Европу. Мы стремимся не допустить войны до наших очагов, не позволить ей прийти в Америку. Я уверен, что США будут в стороне от этой войны. Вооружившись до зубов, выжидать момент, чтобы вступить в войну.
Вторая мировая война началась. Пакт с СССР привёл к тому, что идейные союзники нацистов – Италия и Япония — отказались последовать за Гитлером, который скомпрометировал саму идею «антикоммунизма». То, что агрессоры не вступили одновременно (даже Франко в Испании заявил о своём «нейтралитете»), было громадным выигрышем для всего человечества.
Война началась, и не так, как рассчитывали на Западе.
Советской дипломатии удалось сорвать организацию единого империалистического фронта против СССР, проложить путь к созданию антигитлеровской коалиции и почти на два года оттянуть нападение фашистской Германии нам СССР.
Это время Советский Союз использует для подготовки к отпору агрессии, для подготовки к суровому испытанию – Великой отечественной войне. Увы, далеко не всё удалось сделать, ибо Сталина и его непосредственное окружение ослеплял договор 23 августа 1939 года. Но как бы то ни было, в последующие два года СССР сумел создать Восточный фронт, выдвинув свою границу на сотни километров западнее. Всё это имело неоценимое значение при организации отпора гитлеровской агрессии 22 июня 1941 года.
Г. Кегель Главная цель германских империалистов – мировое господство
Политика западных держав ещё до нападения на Польшу была направлена на достижение с гитлеровской Германией договорённости за счёт Польши, Советского Союза и других государств.
Почему же германские империалисты не приняли предложений Великобритании, которые собственно являлись для них весьма привлекательными?
Почему они полагали более правильным для себя заключить пакт о ненападении с Москвой и пойти, таким образом, на риск войны с западными державами?
Германские империалисты не хотели делить с Великобританией, Францией или с США мировое господство, которое считали для себя близким.
В крайнем случае, они были готовы согласиться на предоставление Японии зоны господства на Дальнем Востоке. Испанию они всерьёз не принимали. После Мюнхена они были убеждены, что западные державы капитулируют без борьбы. Гитлер полагал, что если потребуется, он без особого труда сможет воздействовать на них силой оружия. Но для войны с Советским Союзом Гитлер и его военное руководство чувствовали себя тогда ещё недостаточно сильным. При этом в соответствии с традициями германского империализма фашисты, несомненно, намеревались как можно скорее превратить этот пакт о ненападении в клочок бумаги.
Важную роль и на сей раз сыграла мобилизация находившейся под влиянием фашистской партии части немецкого национального меньшинства в Польше.
Десятки тысяч нацистов были организованы в «пятую колонну». Из них создавались диверсионные группы, которые по приказу из Берлина совершали акты вредительства и саботажа.
Предвоенная атмосфера накалилась ещё больше, когда 28 апреля 1939 года Гитлер объявил договор с Польшей о ненападении от 1934 года недействительным.
Объявления войны не было. Вопреки правде Гитлер без зазрения совести утверждал, что первыми открыли огонь поляки. А он, Гитлер, лишь ответил на него.
Чтобы этому поверили, по его приказу инсценировали пресловутое «нападение на радиостанцию пограничного немецкого города Глейвиц».
Когда же, наконец, Великобритания и Франция всё-таки объявили 3 сентября 1939 года войну агрессору, военное положение Польши, по оценке французского посла, представлялось уже безнадёжным. И всё же они не оказали военной помощи находившемуся в отчаянном положении союзнику.
К этому времени, пишет Ноэль, «польские армии были уже разбиты, дивизии опрокинуты и изолированы друг от друга. В то же время танковые дивизии (германо-фашистские. – Автор) неудержимо катались вперёд. Так они наводнили всю страну».
Закрутилось чудовищное колесо второй мировой войны, унёсшей 50-55 миллионов жизней, превратившей в пепел и развалины десятки тысяч городов и деревень – войны, которую хотели, готовили и развязали германские империалисты, которая в конечном итоге поглотила третий рейх и принесла невыразимые страдания также немецкому народу.
6 сентября 1939 года правительство Польши вместе с дипломатами и со многими военными оставили Варшаву. Ещё несколько недель разрозненные воинские части, отряды рабочих и другие граждане-патриоты героически защищали свою столицу. С величайшим самопожертвованием велась борьба и в других местах – под Гданьском, за крепость Модлин. Но исхода неравной борьбы уже ничто не могло изменить. Правительству так и не удалось где-нибудь закрепиться.
Наконец где-то между 14 и 17 сентября глава государства, большинство членов правительства и военного командования, а также иностранные дипломаты, среди которых находился и ставший уже бывшим французский посол – перешли границу Румынии. Буржуазно-феодальное польское государство сгорело в огне второй мировой войны.
В создавшейся обстановке правительство СССР приняло решение не допустить, чтобы Западная Белоруссия и Западная Украина, захваченные буржуазной Польшей, которая воспользовалась в своё время тем, что Советская Россия была ослаблена мировой и гражданской войнами и иностранной интервенцией, оказались теперь под господством германского империализма.
17 сентября 1939 года Красная Армия вступила в эти области, население которых осуществило воссоединение с Белоруссией и Украиной.
В результате западная граница Советского Союза стала проходить примерно по «линии Керзона», предложенной в 1919 году Великобританией, Францией, США и другими странами в качестве границы между Советским Союзом и Польшей.[28]
Б. Лиддел Гарт[29] Как было ускорено начало войны
В ходе Нюрнбергского процесса достаточно было утверждать, что в развязывании войны и во всех её последствиях виновата исключительно гитлеровская агрессия. Однако это слишком простое и поверхностное объяснение.
Гитлер меньше всего хотел начинать ещё одну «большую войну».
После войны была захвачена значительная часть немецких архивов, и таким образом, появилась возможность для их изучения. Эти документы свидетельствуют о серьёзных опасениях и глубоком неверии немецких руководителей в способность Германии вести «большую войну».
Если бы Гитлер действительно планировал всеобщую войну, в том числе и против Англии, он должен был бы приложить все усилия к тому, чтобы построить военно-морской флот, способный противостоять английскому господству на море.
Однако Гитлер не создал военно-морского флота даже в том ограниченном масштабе, который предусматривался англо-германским военно-морским договором 1935 года.
Фашистское руководство действительно уделяло первостепенное внимание строительству сухопутных сил и авиации, а не военно-морского флота. Однако основной причиной являлось отнюдь не стремление гитлеровцев избежать «большой войны». Они рассчитывали достигнуть с Англией компромисса на выгодных для себя условиях, а основные усилия сосредоточить на сухопутном театре в войне против СССР, многие годы наращивания для этого мощь сухопутных войск вермахта.
Советский Союз являлся главным препятствием на пути фашистских планов завоевания мирового господства – основной цели захватнической политики фашизма. – Прим. ред.
Гитлер постоянно заверял своих адмиралов в том, что им не следует опасаться начала войны с Англией.
Планы Гитлера были гораздо шире, чем намерение вернуть территории, отнятые у Германии после первой мировой войны, и было бы неправильно утверждать, будто западные государственные деятели не знали об этом.
Со времени прихода Гитлера к власти в 1933 году правительства Англии и Франции уступали этому опасному автократу неизмеримо больше, чем прежним демократическим правительствам Германии (Рейнская область, Австрия, Чехословакия).
Единственная возможность избежать войны заключалась в том, чтобы заручиться поддержкой России, единственной державы, которая могла оказать Польше непосредственную помощь и таким образом сдержать Гитлера.
Чемберлен питал чувство глубокой неприязни к Советскому Союзу, а Галифакс – религиозную антипатию. Кроме того, они оба в равной мере недооценивали мощь России и переоценивали силы Польши.
В 1941 году, после того, как Гитлер вторгся в Россию, шаг, предпринятый Сталиным в 1939 году выглядел фатально близоруким актом. Возможно, Сталин переоценил способность западных стран к сопротивлению. Тем не менее, при рассмотрении положения в Европе в последующие годы нельзя сказать с такой уверенностью, как в 1941 году, что меры, принятые Сталиным, нанесли ущерб России.
Западу же всё это нанесло неизмеримый урон, и главными виновниками этого являются те, кто был ответственным за проведение политики колебаний и спешки в обстановке, явно чреватой взрывом.
Рассматривая обстоятельства вступления Англии в войну (после описания того, как она позволила Германии перевооружиться и поглотить Австрию и Чехословакию, и как в то же время отвергла предложение России о совместных действиях) Черчилль пишет: «Когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, выступила с гарантией целостности Польши, той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства.
Имело смысл вступить в бой за Чехословакию, в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины обученных дивизий на Западном фронте, а французы, располагая 60-70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рурский бассейн. Однако всё это было сочтено неразумным, неосторожным, недостойным современных взглядов и нравственности.И тем не менее теперь две западные демократии наконец заявили о готовности поставить свою жизнь на карту из-за территориальной целостности Польши.
В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков, мы вряд ли найдём что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и выражению готовности пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах.
Наконец было принято решение – в наихудший момент и на наихудшей основе – решение, которое, несомненно, должно было привести к истреблению десятков миллионов людей…»
Это довольно резкое обвинение Чемберлена в безрассудстве[30]…
И. Майский Важнейший вывод
Великий Ленин в первые месяцы после Октябрьской революции дал гениальный образчик маневрирования на международной арене. Стремясь обеспечить только что родившейся Советской России передышку, в чём она тогда больше всего нуждалась, Ленин сначала предложил всем воюющим державам заключение общего демократического мира без аннексий и контрибуций… Однако, когда выяснилось, что призыв Советского правительства пал на каменистую почву, Ленин решил заключить сепаратный мир с германской коалицией. Это был, как называл его Ленин «похабный» мир, но он давал ей всё-таки временную передышку и, как показали дальнейшие события, оказался исторически полностью оправданным
Памятуя об этом замечательном политическом примере, Советское правительство в 1939 году решило последовать ему.
…в мировой ситуации 1939 года было немало элементов, роднивших её с ситуацией 1917-1918 годов. Надо было во что бы то ни стало предупредить создание единого капиталистического фронта против СССР,надо было если не предотвратить совсем, то по крайней мере на возможно длительный срок оттянуть нападение фашистских держав на нашу страну. Это диктовалось элементарным чувством самосохранения, свойственным каждому государству независимо от его природы.
Наши недруги за рубежом пустили в обращение клеветническую легенду, будто бы весной и летом 1939 года Советское правительство занималось двойной игрой: вело открытые переговоры с Англией и Францией о «тройственном пакте взаимопомощи против агрессоров, а за их спиной тайно договаривалось с Германией о дружественном соглашении и в конце концов предпочло Германию «Западным демократиям».
Когда же к середине августа 1939 года Советское правительство пришло к выводу о полной безнадёжности тройных переговоров, оно приняло решение изменить курс своей политики и действительно его изменило…
Советско-германский договор от 23 августа 1939 года…. Предотвратил возможность создания единого капиталистического фронта против СССР, избавило 13 миллионов западных украинцев и белорусов от страшной участи стать гитлеровскими рабами, обеспечил национальное воссоединение всех украинцев и белорусов в единое целое… и продвинул Советские границы на несколько сот километров в западном направлении. Как показали последующие события, названный договор почти на два года оттянул нападение Германии на СССР, сильно облегчил защиту основных центров страны и переход Советских Вооружённых Сил в победоносное контрнаступление, сделал возможным разгром гитлеровской Германии и создал предпосылки для более быстрого восстановления СССР в его нынешних границах.[31]
Из сообщения комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года.
Из доклада на втором Съезде депутатов СССР председателя Комиссии А.Н. Яковлева
В дипломатической документации СССР за 1937-1938 годы не обнаружено Свидетельств, которые говорили бы о советских намерениях добиваться взаимопонимания с Берлином.
Со стороны Германии с конца 1938 – начала 1939 года начался зондаж возможностей улучшения отношений с СССР.
…Аналогичными взаимными обязательствами, про-разному оформленными, Германия к тому времени обменялась, в частности с Польшей – 1934 год, с Англией и Францией – 1938 год, Литвой, Латвией, Эстонией – 1939 год.[32]
Моральный фактор[33]
Историки и исследователи военного искусства много внимания и усилий потратили на анализ подготовки Сталиным вооружённых сил страны к отражению гитлеровской агрессии…
Но (что просто удивительно!) остаётся пока за пределами внимания учёных крупнейшее стратегическое «мероприятие», которое Сталин осуществил и добился очень хороших результатов, также сыгравших важнейшую роль для достижения победы в Великой Отечественной войне.
О моральном факте говорили и писали много – о том, что о боевом духе армии перед войной заботились политработники, партийные и комсомольские организации. Всё это сыграло свою большую, мобилизующую роль.
Но имеется ввиду более широкая политико-воспитательная работа Сталина – сплочение нации, всего народа, воспитание его в новом духе. Не только для стойкости в годы войны, но и в целом для осуществления исторической миссии построения Социализма.
Сталин видел разобщённость людей, как тогда называли – классовый антагонизм, раскалённый пролитой кровью в ходе Гражданской войны. Он повседневно ощущал на себе накал внутрипартийной борьбы, всевозможных оппозиционных и групповых встрясок, искусственно раздирающих партию и народ на противоборствующие силы. А для ближайших задач, и особенно для перспективы, нужна была сплочённая партия, единый народ, объединённые общими идеями и устремлениями. Сталин понимал: без всего этого невозможно осуществить намеченные исторические преобразования. И, как показывает его деятельность, он многие годы прилагал силы и мозговую энергию для внедрения, укрепления, выращивания новых общенациональных патриотических качеств. Первое из них – дружба народов, и то, что Сталину удалось её привить всем национальностям, составляющим Советский Союз – это очевидно. Второе – высокие морально-нравственные качества, которыми, как считал вождь, должен обладать советский человек, строитель нового социалистического общества.
Сталин осуществил просто титаническую работу – он преобразовал все виды искусства: литературу, кино, театр, живопись – вообще всё, что влияет на морально-нравственное формирование человеческой личности. Представители всех видов искусства были сориентированы работать на социализм.
Это была величайшая сталинская победа, здесь он проявил себя как подлинный вождь. Сколько бы ни куражились над этим словом нынешние недоброжелатели, именно понятие вождь как нельзя лучше подходит к выдающемуся руководителю, о чём будет сказано в этой главе.
Сталин долго присматривался к морально-нравственному состоянию народа, к причинам его объединяющим или разваливающим и разобщающим. Он убедился, что, кроме политико-воспитательных мероприятий, большую, если не главную, роль играет искусство. Он прислушивался к интеллигенции, к её громким, публичным словам и шёпоту в своей среде, определял силы, рычаги, методы, двигающие жизнь деятелей культуры. И только когда понял механику, которая формирует духовную жизнь, моральную прочность нации, только тогда решился влиять на этот процесс, направлять его путь, который, как он считал, обеспечит воспитание нового советского человека со всеми высокими морально-нравственными качествами, необходимыми строителю социализма, а потом и коммунизма.
В 1905 году Ленин в статье «Партийная организация и партийная литература» писал о том, что «партия должна организовать литературное дело, поставить его на службу народу» сразу после Октябрьской революции этим делом занялся Пролеткульт – Пролетарская культурно- просветительская организация. Её задача – «дать рабочему классу целостное воспитание, направляющее коллективную волю и мышление». «Выработка самостоятельной духовной культуры» предусматривала отказ от старого наследия; Пушкин, Гоголь, Достоевский и другие русские классики объявлялись «писателями буржуазного толка». Пролеткульт вёл борьбу за создание новой, особой формы рабочей культуры, свободной от всяких мелкобуржуазных влияний.
Как и следовало ожидать, Пролеткульт со всеми его «революционными» заскоками бесславно распался. На его место в 1925 году пришёл РАПП – Российская ассоциация пролетарских писателей, которая кое-что унаследовала от Пролеткульта, например, задачу: «пролетариат должен завоевать руководящую роль на фронте культурного и литературного строительства». Лидерами РАППа были Вардин, Авербах, Лелевич.
Сталин доброжелательно относился к Иллариону Вардину (это его псевдоним, настоящая фамилия Мгеладзе). Он был членом партии с 1906 года, начинал революционную деятельность на Кавказе. В гражданской войне был начальником политотдела конной армии Будённого, к формированию которой, как известно, имел прямое отношение Сталин.
Вардин был вхож к Генеральному секретарю в любое время. Через него Сталин знал все подробности жизни не только РАППа, но и всей писательской братии. Позднее Сталин охладел к Вардину, потому что он и сменивший его чрезвычайно нахрапистый Авербах переметнулись (а может быть, и раньше были в нём) в лагерь троцкистов и стали активно участвовать в борьбе за власть. РАПП претендовал на безраздельный идеологический и политический контроль над советской литературой. Сталин сначала поддерживал рапповцев. Хотя и критиковал их за политические ошибки и перехлёсты.
Евгений Громов написал солидную книгу «Сталин, власть и искусство». Автор проделал большую исследовательскую работу. Вот, например, его суждения о РАППе и Сталине:
«Почему Сталин, обладавший уже властью, не приказал просто: рапповцев, прогнать, никаких дискуссий на сей счёт не заводить. Но нет, нераскаявшихся руководителей РАППа выслушивают, с ними спорят, их убеждают, на это сам хозяин не жалеет времени. Того же Авербаха он пока терпит, встречается с ним за одним столом. Конечно, здесь играет роль то обстоятельство, что бывшего рапповского лидера активно поддерживает Горький. И всё же дело не только в Горьком.
Авербах, которого его противники иронически называли «кремлёвским барчонком», давно уже занимал прочное место в неписанной иерархии советских властных структур. Он находился в родственных связях с семьями Я. Свердлова и Г. Ягоды, что способствовало его крутому взлёту сначала в комсомольской карьере, а потом в литературной. Женат Авербах был на дочери известного ленинского соратника Бонч-Бруевича, что помогало нередко установить хорошие контакты со старыми большевиками, многие из которых занимали ещё влиятельные посты. Главное же состояло в том, что почти десять лет рапповцы находились в эпицентре культурной жизни, занимая в ней, во всё возрастающей степени, руководящее положение. У них имелось немало сторонников в литературных кругах, ещё больше, может быть, в партийных – в ЦК, обкомах, райкомах, в Государственных Управленческих учреждениях, аппарате НКВД, а также в средствах массовой информации, высших учебных заведениях и, конечно, в Комсомоле, среди рабфаковской молодёжи.
В культурной политике, как и во внутренней, в целом, Сталин опирался не только на административно-командные методы. Обычно он их дополнял (или маскировал) методами терпеливого убеждения в правильности принимаемых решений, содержание которых настойчиво разъяснялось как самим вождём, так и его помощниками разных рангов. Сталинский тоталитаризм не надо упрощать. Но и не надо искусственно усложнять».
В постановлении ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» указано, что «рамки существующих пролетарских литературно-художественных организаций (ВО АПП, РАПП, РАМП и др) становятся уже узкими и тормозят серьёзный размах художественного творчества. Это обстоятельство создаёт опасность превращения этих организаций из средства наибольшей мобилизации советских писателей и художников вокруг задач социалистического строительства в средство культивирования кружковой замкнутости, отрыва от политических задач современности и от значительных групп писателей и художников, сочувствующих социалистическому строительству». РАПП был распущен.
На памяти старшего поколения теперь уже далёкие нелёгкие годы внутренней борьбы, когда особенно остро давали себя знать рецидивы беспринципной групповщины. Эти всплески крайнего субъективизма и себялюбия в литературе сказывались и на общем тонусе писательских организаций, ведь страсти кипели преимущественно вокруг «потерянных мест» на Парнас, а тогда забывались и политические задачи социалистического строительства, их заслонял туман ажиотажа личностей.
Сталин многие годы дружил с Горьким, это действительно была настоящая дружба, а не просто служебные отношения. Сталин уважал Горького, Алексей Максимович отвечал ему тем же, хотя кое в чём не соглашался со Сталиными и открыто ему об этом говорил. Горький бывал на квартире Сталина в Кремле и на даче в Сочи. Сталин часто навещал особняк Горького у Никитских ворот. Здесь происходили встречи и с другими писателями. Сталин вёл себя в их среде как равный (он в одной из анкет до революции в графе Профессия написал «литератор»), человек начитанный (в ссылках на это хватало времени) широко мыслящий, он участвовал в спорах и дискуссиях литераторов, знал, кто с кем дружит, с кем враждует.
Сталин поделился с Горьким своим замыслом о создании Союза писателей, попросил его совета и помощи.
Отсчёт начала деятельности Союза писателей СССР следует вести с 1 сентября 1934 года, когда великий писатель и общественный деятель А.М. Горький в своей заключительной речи, где его избрали первым Председателем Союза писателей СССР, на Первом Всероссийском Съезде советских писателей под бурю аплодисментов произнёс знаменательные слова: «За работу, товарищи! Дружно, стройно, пламенно – за работу! Да здравствует дружеское, крепкое единение работников и бойцов словом, да здравствует красная армия литераторов!»
А.М. Горький на одном из заседаний съезда отметил: «Товарищ Соболев – автор «Капитального ремонта» — сегодня сказал очень веские и верные правде слова: «Партия и правительство дали писателю всё, отняв у него только одно – право писать плохо».Отлично сказано! К этому следует прибавить, что партия и правительство отнимают у нас и право командовать друг другом, предоставляя право учить друг друга. Учить – значит взаимно делиться опытом. Только это, только это, и не больше этого».
* * *
Первая большая встреча с писателями состоялась на квартире Горького 19 октября 1932 года. На ней присутствовали Сталин, Молотов, Ворошилов, Бухарин и Постышев. Подробности о ней почти неизвестны. Вторая прошла 26 октября. Со стороны властей – в том же составе, только Бухарина заменил Каганович. Как и первая, встреча не стенографировалась. О ней известно больше по воспоминаниям очевидцев. А подробную запись сделал Зелинский. Он впоследствии послал эту запись в Кремль с просьбой разрешить её напечатать. Такое разрешение ему не дали, но и замечаний она не вызвала. Теперь этот материал опубликован. Здесь пересказ его с сокращениями привлекает подлинность и объективность событий, которые описаны очевидцем.
Присутствовало на встрече около 50-ти человек. Приглашение на неё было окружено атмосферой некоторой «таинственности – звонили по телефону и приглашали на вечер к Горькому. С какой целью – не говорили. О том, что там может быть Сталин, и речи не шло. Список приглашённых составлялся Авербахом и Ермиловым – рапповцы, теперь уж бывшие, как видно, не сдавали своих позиций. Им, особенно Авербаху и Киршону, покровительствовал Горький, хотя в своё время и его травили эти «неистовые ревнители»
Председательствовал на встрече Горький. Во вступительной речи он поругал рапповцев, но довольно сдержанно.
Выступает Авербах. Генсек откровенно показывает, что ему скучно его слушать. Горький же «болеет» за своего протеже…
Эмоционально выступает Сейфуллина. «Я, товарищи, в отчаянии от того, что вы хотите снова ввести в состав Огркомитета трёх рапповцев… Мы наконец вздохнули и снова получили возможность писать. Ведь у нас некоторых писателей довели до того, что они слепнут».
В зале шум, голоса: «Неправда!». Катаев пытается прервать оратора. Видно, что отнюдь не все присутствующие настроены против рапповцев. Но Сталин явно симпатизирует Сейфуллиной и предлагает продлить ей время для выступления. Он высказывает уверенность, что «и другие так думают», только не все решаются это показать. Страх перед рапповцами ещё велик.
В дискуссию вступает Сталин:
— «Пущать страх», отбрасывать людей легко, а привлекать их на свою сторону трудно. За что мы ликвидировали РАПП? Именно за то, что РАПП оторвался от беспартийных, что перестал делать дело партии в литературе. Они только «страх пущали». А «страх пущать» — это мало. Надо «доверие пущать». … Вот почему мы решили ликвидировать всякую групповщину в литературе.
Далее он остановился на творческих задачах, стоящих перед новым Союзом, особо оговорив вопрос о пьесах. Сказал – что было выслушано с особым вниманием – и о материальной базе будущего сообщества: «Будет построен Литературный институт вашего имени, Алексей Максимович, а также писательский городок с гостиницей столовой, библиотекой».
Возникает кулуарный, вроде бы между делом, разговор о творческом методе. Кажется, что Сталин занимает здесь гораздо более либеральную позицию, чем рапповцы, в частности Киршон. Первый марксист страны говорит прямо-таки крамольные вещи: «Можно быть хорошим художником и не быть материалистом-диалектиком. Были такие художники. Шекспир, например». – Сталин продолжает спокойно: «Мне кажется, если кто-нибудь овладеет как следует Марксизмом, диалектическим материализмом, он не станет стихи писать, он будет хозяйственником или в ЦК захочет попасть… Художник должен правдиво показать жизнь. А если он будет правдиво показывать нашу жизнь, то в ней он не может не заметить, не показать того, что ведёт её к Социализму. Это и будет социалистический реализм». (Кстати, именно на этой встрече Сталин назвал писателей «инженерами человеческих душ».
Споривший с вождём Авербах защищал не только какой-то теоретический постулат, а весь РАПП. «Неистовые ревнители» являлись фанатиками диалектико-материалистического метода в художественном творчестве. Что это такое конкретно, не знал никто, но рапповцы могли любого неугодного им автора отлучить от Марксизма, поскольку они присваивали себе монополию на его истолкование. И вот теперь вождь фактически их дезавуирует. Удар смертельный.
Таким образом, Сталин первым ввёл в литературную жизнь Союза термин «Социалистический реализм».
На расширенном заседании Политбюро, когда рассматривались дела комиссии по подготовке Съезда писателей, был поднят вопрос и о социалистическом реализме. Рапповцы опять защищали свой «диалектико-материалистический» метод.
В конечном счёте, было записано решение о том, что социалистический реализм определяет позиции партии в вопросах литературы.
* * *
Большую глупость и примитивность, чем преподносят СМИ о соцреализме сейчас придумать невозможно! Что касается репрессий, писатели не были исключением, их сажали за политические, троцкистские, заговорщические дела, за антисоветскую болтовню, а не то за то, что они в своём творчестве отступали от соцреализма.
Писатели писали как хотели и что хотели. А вот оценку их произведений партия делала, исходя из своего принципа: Соответствует книга политике партии в воспитании высоких идейных и нравственных качеств советского человека или не соответствует… Во все времена при любом строе цари, короли, правительства оценивали, приближали, награждали тех, кто был лоялен (не обязательно даже к ним лично). Так было всегда.
Почему «демократы» лишают такого оценочного и поощрительного права главу Государства? Сталин имел на это все основания и широко пользовался ими. Но помнил Сталин ещё и рекомендации своего учителя Ленина. О том, что искусство должно служить народу, а народы Советского Союза строят Социализм, значит, развивая мысль Ленина, искусство должно служить делу строительства социализма. Не надо забывать: Сталин – профессиональный революционер, который осуществляет программу партии.
Новоявленные критики утверждают, что он душил, зажимал, регламентировал, — всё это не более чем политическая желчь людей, движимых определённой заданностью: охаивать всё советское. Сталин нигде и ни в чём не был таким примитивным. Даже недоброжелательный его критик (Е. Громов), обобщая деятельность Сталина в области искусства пишет:
«Необходимо иметь в виду, что вопросами политики в области искусства и литературы Сталин занимался порою не меньше, чем важнейшими военными или экономическими проблемами, но занимался он этими делами не время от времени, а постоянно, систематически…
Сталин наложил неизгладимый отпечаток на всю советскую художественную культуру, и сей вывод надо признать независимо от того, нравится нам это или не нравится».
Через все постановления ЦК ВКП(б) о литературе и искусстве проходит красной нитью одна мысль: Надо создавать талантливые произведения о современности, их очень мало. В нашей стране главные герои литературного произведения – это активные строители новой жизни… Советская литература должна уметь показать наших героев, должна уметь заглянуть в наше завтра.
Советский народ хотели воспитывать в первую очередь на героических образах, обобщающих практику социалистического строительства. Это можно расценить как настойчивость Сталина и партии в их приверженности к социалистическому реализму.
На положительных (да и отрицательных) примерах вырастили поколение честных тружеников, которые построили Великую державу и защитили её от фашистского нашествия. Разве лучше перестроечное поколение, выросшее на уголовщине, убийствах, сексуальных извращениях, которыми день и ночь «накачивают» людей телевидение и карманные книжечки с изображениями киллеров и проституток на обложках.
Однако идеологи «демократического толка… в воспитании молодёжи на положительных явлениях и примерах усматривают желание Сталина, чтобы воспевали его и его эпоху. Одним словом «культ» — и ничего больше.
Сталин, партийная официальная критика поддерживали писателей, которые писали правду, даже если в произведениях были трагические сюжеты, связанные с гибелью героев:
«Разгром» Фадеева, «Чапаев» Фурманова, «Железный поток» Серафимовича, позднее – «Молодая Гвардия» Фадеева, «Звезда» Казакевича.
Да отдавалось особое почётное внимание талантливым произведениям с положительным героем. Что вызывает особую ярость критиков Соцреализма? И с каких это пор нельзя пропагандировать добрые дела с поступки? Почему это осуждают, называют лакировкой?
Для ответа на эти вопросы придётся выйти за чисто творческие рамки. Кто не хочет улучшения духовно-нравственных качеств советского человека? Кому это не нравится?
Вот здесь показывает своё гнусное обличье госпожа грязная политика, а точнее – политическая оппозиция, а ещё точнее – троцкистско-сионисткое мурло.
Кого они травят? Есенина, Маяковского, Шолохова, Булгакова и других великих русских писателей.
Кто критикует, организованно травит? Очень любопытный ответ на этот вопрос даёт «доброжелатель» Сталина Громов:
«В резком, с прямыми политическими обвинениями, нередко грубыми, а то и вульгарно-хамскимивыподами, планомерном осуждении, трогательно объединились «неистовые ревнители» всех мастей, лефовцы, театральные критики из мейерхольдовского круга, ведущие партийные литераторы, занимавшие ключевые позиции в печати и управленческих органах. Назовём лишь несколько имён: Авербах, Киршон, Пикель, Раскольников, Безыменский, Билль-Белоцерковский, Лелевич, Блюм, Шкловский, Алперс, Бачелис, М. Кольцов, Пельше, Луначарский».
Булгаков подсчитал: За 10 лет о нём было опубликовано 3 похвальных отзыва и 298 «враждебно-ругательных». Сталин взял под защиту этого талантливого «белогвардейского» автора. Он неоднократно смотрел его пьесу во МХАТе – «Дни Турбиных», а позднее «Бег». Сталин объяснил свои симпатии так: «Булгаков здорово берёт! Против шерсти берёт! Это мне нравится».
Он помог Булгакову устроиться на работу в Художественный Театр, Не раз говорил с ним, подбадривал по телефону. Сам объяснял почему:
— Пьесы нам сейчас нужнее всего. Пьеса доходчивей. Наш рабочий занят. Он восемь часов на заводе. Дома у него семья, дети. Где ему сесть за толстый роман… Пьесу рабочий легко просмотрит. Через пьесы легко сделать наши идеи народными, пустить их в народ.
Пьесы авторы-коммунисты пишут плохие, им надо поучиться у превосходного профессионала Булгакова, автора «Дней Турбиных».
Эмигранта графа Алексея Толстого Сталин приласкал, вернул на родину, помог перековаться в советского писателя.
Семнадцать лет прожил в эмиграции русский писатель Алексей Куприн. В Париже писал не лояльные к советской власти произведения. Но к середине 20-х годов отошёл от политики и весной 1937 года вернулся на родину.
* * *
Особое внимание Сталин уделял кино. Он считал, что нет равных кино по силе психологического воздействия на большие массы людей, поэтому его надо использовать как очень эффективное воспитательное средство в деле укрепления новой социалистической морали. В Кремле бывший Зимний сад был переоборудован под удобный кинозал. Здесь Сталин просматривал иногда по два – три фильма подряд. Обычно приглашались на просмотры и члены Политбюро – вечером, после окончания работы. Здесь и отдыхали, и продолжали работать, обменивались мнениями о фильмах, о режиссёрах, актёрах.
Сталину очень нравился фильм «Чапаев» режиссёров братьев Васильевых, захватывала великолепная игра артиста Бабочкина. Этот фильм покорял Сталина не только высокой художественностью, но и могучим воспитательным воздействием, к чему Сталин стремился как лидер партии, имеющей свою определённую программу.
Используя этот опыт, он попросил одного из ведущего тогда режиссёров, Довженко, создать похожий на «Чапаева» фильм о Щорсе – «украинском Чапаеве». Сталин хотел за счёт исторической параллели способствовать ещё большему сближению братских народов России и Украины…
С работниками любого вида искусства Сталин был вежлив, тактичен, высоко ценил талант, заботился о творчестве.(Разумеется, не забывая и о том, что эта забота принесёт свою отдачу, пользу проводимой им воспитательной политике).
Режиссёр Довженко так вспоминает пожелание Сталина, когда тот предложил подумать о Щорсе: «Ни мои слова, ни газетные статьи ни к чему не обязывают. Вы – человек свободный. Хотите делать «Щорса» — делайте, но если у вас имеются иные планы – делайте другие. Не стесняйтесь».
Довженко искренне уважал Сталина, он согласился снимать этот фильм. Вождь читал сценарий, делал замечания. Довженко не со всеми соглашался. Кроме того, мешали завистники и оппортунисты (без них нигде не обходилось: в кино было настоящее засилье «одной» национальности, а Довженко – славянин, «хохол»), гадили ему как могли. Глава киноведомства Дукельский командирует Маневича в Киев посмотреть с пристрастием отснятые материалы по «Щорсу».
Четыре года работал над фильмом Довженко. Сталин высоко оценил его на просмотре. Не сделал ни одного замечания, пригласил Довженко к себе на дачу, и они вдвоём долго «обмывали» этот фильм. Был он отмечен и Сталинской премией.
Партия поддерживала и других талантливых деятелей кино: кроме премий и орденов, например, в 1935 году персонально были премированы автомобилями С. Эйзенштейн, С.и Г. Васильевы, А. Довженко, Ф.Эрмлер, Г. Козинцев, Л. Трауберг и другие.
Сталин не был сухарём, нравились ему комедийные фильмы, например «Весёлые ребята». Критики изругали фильм за «американизм», обвинили даже в плагиате голливудского опыта. А Сталин посмотрел фильм и сказал: «Хорошо! Я будто месяц пробыл в отпуске».
Много помогал Сталин режиссёру М. Ромму и сценаристу А. Каплеру в работе над фильмами «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», Ф. Эрмлеру – «Великий Гражданин». В замечаниях к последнему очень характерно определение Сталиным сути борьбы с оппозицией:
«Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским правительством выглядела не как борьба двух партий за власть, из которых одной «повезло» в этой борьбе, а другой – «не повезло», что было бы грубым искажением действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом.
В предвоенные годы большое внимание уделялось сплочению народов страны, укреплению их дружбы, моральной прочности, боевого духа, учитывая, что предстоит защищать Родину с оружием в руках.
Была создана большая серия так называемых оборонных фильмов, несущих нагрузку патриотического воспитания: «Если завтра война», «Пётр 1», «Мы из Кронштадта», «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Суворов», «Арсен».
В марте 1941 года было присвоено шесть Сталинских премий за художественную прозу, в том числе А. Толстому – за «Пётра 1», Шолохову – за «Тихий Дон», Сергееву-Ценскому – за «Севастопольскую среду». А за кинофильмы было дано 25 премий (!), в том числе и за указанные выше историко-патриотические.
Кстати о Сталинских премиях. Уж как ни изгаляются по этому поводу хулители «культа личности!». Надо же – своё имя присвоил! Ленина обошёл! Никакой скромности!
Всё это от тенденциозного желания (или задания) опорочить Сталина. Ленинская премия уже была, она учреждена Совнаркомом СССР 23 июня 1925 года, правда, первые годы она присуждалась за достижение в научной деятельности, но позднее её диапазон был простерт на литературу и другие виды искусства.
Сталинские премии назывались по решению Политбюро, сам Сталин пытался их назвать как-то иначе. Но премии были «его детищем», он разработал статус, участвовал в работе комиссии, читал выдвинутые на конкурс книги (по 500 страниц в сутки), смотрел все кинофильмы, пьесы, памятники, картины, архитектурные творения. Это была титаническая работа. (Не надо забывать его главную, государственную деятельность). Он вообще, кажется, успевал везде.
Надо сказать, Сталин не единолично, не по своему капризу раздавал премии, как это часто извращают сегодня. В Государственном Комитете было 75 самых видных деятелей искусства. Кандидатов, соискателей премии выдвигали творческие, производственные коллективы, издательства. Велось широкое обсуждение в прессе. Аппарат Комитета (его секции по каждому виду искусства — литературе, живописи, кино, архитектуре, драматургии) готовил справочные материалы, рецензии для членов Комитета и прессы.
И наконец, собирались на сессию члены комитета. Они были очень известные, занятые люди, но на сессию съезжались все 75! Это объясняется тем, что каждый из них отстаивал, «проталкивал» коллегу по своему виду искусств. Соискателей после отбора было по 30-40 по каждому виду, а премий Совет Министров выделял по 2-3 на каждый из них.
Сталин не придавал премиям большого значения, хотел ими привлечь на сторону партии работников искусства. Премиями привлекали талантливых людей к тематике, нужной партии в воспитании высоконравственных, образованных, сильных духом советских людей, особенно молодёжи.
Работы, удостоенные премий, широко пропагандировались в печати, на радио, в политработе в армии (в каждой роте была Ленинская комната, в полку – библиотека). Этим усиливалось воздействие искусства, особенно кино и литературы, в достижении воспитательных целей.
И действительно, люди становились нравственно чистыми, не было нынешнего обвала преступности, каждый мог получить бесплатное образование, вплоть до высшего, в любом университете, институте. Не допускались в кино и литературе животные страсти, порнография, секс на уровне собачьих случек, ныне затопившие телеэкран и книжные полки.
Любые ограничения и запреты этого безобразия объявляются «тоталитаризмом, разгулом цензуры, удушением свободы и прав человека».
Непонятно, по человеческому разумению, что же плохого в том, что росло и укреплялось здоровое нравственно и физически общество?
Утверждалось, что всё было направлено на восхваление Сталина, на раздувание «культа личности», – это тактический приём его извечных хулителей, основанный на лжи, передёргивании фактов, обмане, охмурении людей.
Сталин был образцом скромности и порядочности как в быту, так и на службе. Работал день и ночь. Одни ботинки и китель носил годами. Жил на государственной квартире и даче, причём довольно скромных для главы великого государства. Никаких счетов в банках не имел. Жена ему писала: «Иосиф, пришли мне, если можешь, руб. 50, мне выдадут только 15/IX в Промакадемии, а сейчас я сижу без копейки». И так было всегда: в день смерти Сталина в его тумбочке (или на сберкнижке) нашли лишь очередную зарплату.
Все разговоры о «балеринах», «актрисах»– из того же надуманного, иезуитского арсенала. Хотя по нынешним демократическим меркам это совсем даже не грех.
О скромности Сталина знал весь народ. Работники всех видов искусства уважали его, любили искренне и не думали о каком-то там «культе».
22 апреля 1936 года Чуковский вместе с Пастернаком присутствуют на Xсъезде Комсомола. В президиуме появился Сталин с членами Политбюро. Чуковский пишет «Что сделалось с залом! А он стоял немного утомлённый, задумчивый и величавый. Чувствовалось огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюблённые, нежные, одухотворённые и смеющиеся лица. Видеть его – просто видеть – для всех надо было счастьем»…
Чуковский, как известно, был не только детским писателем, а и литературоведом, критиком и вообще высоко эрудированным человеком. Его в какой-то степени даже считали совестью интеллигенции.
Что касается Пастернака, то что бы ни писали о том, что его притесняли, зажимали это – неправда. Я бы сказал, и Сталин, и Пастернак взаимно уважали друг друга. Причём у Сталина это чувство было даже прочнее, чем у поэта. Сталин не раз выручал Пастернака от нападок критиков и партийных функционеров.
Очень искренне любил Сталина Твардовский – поэт чистейшей, распахнутой души. Те же чувства питала к Иосифу Виссарионовичу гордая, царственная Анна Ахматова.
Общее отношение писательской среды к Сталину наиболее полно выразил Шолохов на XVIII Съезде партии:
«Так повелось, так будет и впредь, товарищи, что и в радости, и в горе мы всегда мысленно обращаемся к нему, к творцу новой жизни. При всей глубочайшей скромности товарища Сталина придётся ему терпеть излияния нашей любви и преданности, так как не только у нас, живущих и работающих под его руководством, но и у всего трудящегося народа все надежды на светлое будущее человечества неразрывно связаны с его именем».
Шолохова многие годы травили оппозиционеры, но и по сей день это продолжается! Они не раз подставляли его путём интриги клеветы под нож репрессий, но Сталин спасал его от ареста.
Были, конечно, и те, кто ненавидел Сталина и высказывал это устно и письменно, например, Мандельштам.
Любой человек обидится на поношение. Почему Сталину отказывают в самолюбии? И он обиделся. Но сам же защищал Мандельштама, потому что ценил его талант. Даже упрекал его друзей за то, что не боролись засвоего товарища.
Кроме персонального внимания к деятелям искусства, с благословенияи при участии Сталина проводились «дни национальных культур», или «декады». Это были грандиозные праздники, в Москву приезжали несколько сот артистов, писателей, музыкантов, целые труппы театров, хоры, ансамбли. Театры, концертные залы, парки отводились бесплатно для показа достижений одной из республик.
Такие «декады» являлись праздниками национальных культур, торжеством братских искусств, дружбы народов, сталинской национальной политики.
Перед войной усилиями Сталина был создан монолит братства народов. Их духовная прочность – тот самый «постоянно действующий фактор», о который разбились полчища фашистских захватчиков.
Что бы ни писали, как бы ни клеветали на счёт «»искусственно созданной», плакатной дружбы народов, я – живой свидетель реального существования облагораживающего воздействия этой дружбы на жизнь всей страны и на каждого из нас… Я заявляю: Мы жили и воевали одной боевой Семьёй. Мы ходили в атаки, рукопашные бои, не думая о том, кто справа и слева – казах, украинец, еврей или татарин – все мы были братьями по оружию. Любили, выручали, поддерживали друг друга. Вместе нас и хоронили в могилах, которые справедливо называют братскими. И лежат в них без гробов, завёрнутые в плащи-накидки, русские, киргизы, белорусы, молдаване, туркмены.
Меня охватывает глубочайшее презрение и брезгливое чувство прикосновения к чему-то очень омерзительному и пакостному, когда я читаю статьи или вижу телепередачи проходимцев, ничего не знающих о жизни фронтовиков и движимых только двумя стимулами: первый (как они сами говорят на своём уголовном языке) – «зелёная капуста», т.е. доллары, и второй – холуйское желание услужить, угодить, попасть в унисон с дирижёрами из-за океана.
Как вывод, не требующий никаких доказательств, скажу: Сталину удалось создать поистине нерушимую дружбу народов СССР как составную часть прочности и мощности государства, особенно в военное время: благодаря этой прочности мы отстояли в годы войны, а потом за короткий срок восстановили народное хозяйство.
Необъявленная война на Халхин-Голе[34]
В 1939 году Советское правительство, выполняя взятое на себя обязательство от 12 марта 1936 года, оказало Монгольской Народной Республике военную помощь в разгроме японских войск, вторгшихся на территорию дружественной нам МНР в районе реки Халхин-Гол.
С мая по 15 сентября 1939 года на территории МНР происходили ожесточённые сражения между советско-монгольскими и японо-маньчжурскими войсками. С японской стороны в военной агрессии участвовала 6-я японская армия, сформированная из отборных японских оккупационных войск Квантунской армии, расположенной в Китае.
Со стороны советских и монгольских войск в начале боевых действий участвовали отдельные части Монгольской Народной армии (МНА), поддержанные частями 57-го особого корпуса Красной Армии, дислоцированного на территории МНР.
Генеральную наступательную операцию по окружению и полному разгрому 6-й японской армии проводила 1-я армейская группа, развёрнутая на базе 57-го особого корпуса, при содействии группы войск МНР.
… Поводом для развязки военных действий и так называемого «пограничного конфликта» явилось притязание японского правительства на территорию МНР, находящуюся восточнее реки Халхин-Гол.
… В начале Халхин-гольских событий в мае 1939 года, когда в районе действий были лишь незначительные части МНА, японцы, внезапно напав на них, захватили значительную территорию за рекой Халхин-Гол.
… В конце мая после проведения в районе Минска полевой командно-штабной игры, мне было приказано немедленно выехать и завтра явиться к наркому обороны.
С первым проходящим поездом я выехал в Москву, а утром 2 июня был уже в приёмной К.Е. Ворошилова.
… состоявший по особым поручениям при наркоме Р.П. Хмельницкий сказал, что Ворошилов уже ждёт.
— Идите, а я сейчас прикажу подготовить вам чемодан для дальней поездки.
— Для какой поездки?
— Идите к наркому, он вам скажет всё, что нужно.
К.Е. Ворошилов, справившись о здоровье, сказал:
— Японские войска внезапно вторглись в пределы дружественной нам Монголии, которую Советское правительство договором от 12 марта 1936 года обязалось защищать от внешней агрессии. Вот карта района вторжения с обстановкой на 30 мая.
— Думаю, — сказал нарком, — что затеяна серьёзная военная авантюра. Во всяком случае, на этом дело не кончится. Можете ли вы вылететь туда немедленно и, если потребуется, принять на себя командование войсками?
— Готов вылететь сию же минуту.
— Очень хорошо, — сказал нарком.- Самолёт для вас будет подготовлен на Центральном аэродроме к 16 часам. Зайдите к Смородинову, получите у него необходимые материалы и договоритесь о связи с Генштабом. К самолёту прибудет в ваше распоряжение небольшая группа офицеров-специалистов. До свидания, желаю вам успеха!
… Я вас прошу, — сказал заместитель начальника Генштаба Иван Васильевич Смородинов, – как только прибудете на место, разберитесь, что там происходит, и откровенно доложите нам своё мнение.
… Последнюю остановку перед тем, как покинуть пределы страны, сделали в Чите. Нас пригласил к себе Военный совет округа для информации. В штабе нас встретили Командующий округом В.Ф. Яковлев и член Военсовета Д.А. Гапанович. Они сообщили о последних событиях. Новым было то, что японская авиация проникает глубоко на территорию МНР и гоняется за нашими машинами, расстреливая их с воздуха.
…К утру 5 июня мы прибыли в Тамцак-Булак, в штаб 57-го особого корпуса, где и встретились с командиром корпуса Н.В. Фекленко, полковым комиссаром М.С. Никишевым–комиссаром корпуса, комбригом А.М. Кущёвым – начальником штаба и другими. Из доклада начальника штаба было ясно, что командование корпуса истинной обстановки не знает.
Я спросил Н.В. Фекленко, как он считает, можно ли за 120 километров от поля боя управлять войсками.
… Оказалось, что никто из командования корпуса, кроме полкового комиссара М.С. Никишева в районе событий не был.
Сославшись на то, что Фекленко могут в любую минуту вызвать к аппарату из Москвы, он предложил поехать со мной Никишеву. Детальное ознакомление с местностью в районе событий говорило о том, что это не пограничный конфликт, что японцы не отказались от своих агрессивных целей в отношении Советского Дальнего Востока и МНР и что надо ждать в ближайшее время действий более широкого масштаба.
… Возвратившись на командный пункт и посоветовавшись с командованием корпуса, мы послали донесение наркому обороны. В нём коротко излагался план действий советско-монгольских войск…
На следующий день был получен ответ. Нарком был полностью согласен с нашей оценкой обстановки и намеченными действиями. В этот же день был получен приказ наркома об освобождении комкора Н.В. Фекленко от командования 57-м особым корпусом и назначении меня командиром этого корпуса.
Понимая всю сложность обстановки, я обратился к наркому обороны с просьбой усилить наши авиационные части, а также выдвинуть к району боевых действий не менее трёх стрелковых дивизий и одной танковой бригады и значительно укрепить артиллерию, без чего, по нашему мнению, нельзя было добиться победы.
Через день было получено сообщение Генштаба о том, что наши предложения приняты. К нам направлялись дополнительная авиация и, кроме того, группа лётчиков в составе двадцати одного Героя Советского Союза во главе спрославленным Я.В. Смушкевичем, которого я хорошо знал по Белорусскому военному округу. Одновременно мы получили улучшенную материальную часть авиации – модернизированные И-16 и «Чайку».
22 июня 95 наших истребителей завязали над территорией МНР ожесточённый воздушный бой со 120 японскими самолётами. В этом воздушном сражении участвовали многие Герои Советского Союза, давшие предметный урок японским лётчикам.
… Всего в воздушных боях с 22 по 26 июня включительно противник потерял 64 самолёта.
До 1 июля воздушные бои, хотя и с меньшей интенсивностью, продолжались почти каждый день.
… Мы считали, что возросшая активность авиации противника преследовала цель нанести серьёзное поражение нашей авиации и завоевать господство в воздухе в интересах предстоящей большой наступательной операции японских войск.
… Действительно, как выяснилось позднее, …ближайшей целью операции японских войск являлось:
— окружение и разгром всей группировки советских и монгольских войск, расположенных восточнее реки Халхин-Гол;
— переправа через реку Халхин-Гол и выход на западный берег реки с целью разгрома наших резервов;
— захват и расширение плацдарма западнее Халхин-Гола для обеспечения последующих действий.
… Предстоящая наступательная операция, по расчётам японского командования, должна была завершиться в первой половине июля с тем, чтобы до наступления осени можно было бы закончить все военные действия в пределах МНР: японское командование было настолько уверено в своей победе, что даже пригласило в район боевых действий некоторых иностранных корреспондентов и военных атташе, в том числе гитлеровской Германии и фашистской Италии.
…Пользуясь превосходством в силах японские войска перед рассветом 3 июля скрытно переправившись через реку Халхин-Гол, захватили гору Баин-Цаган и прилегающие к ней участки местности; 6-я кавалерийская дивизия МНР отошла на северо-западные участки горы Баин-Цаган…. Оценив опасность старший советник МНА полковник И.М. Афонин, немедленно прибыл на командный пункт командующего советскими войсками (вскоре, к 15 июля, 57-й корпус был развёрнут в 1-ю армейскую группу).
… 11-я танковая бригада под командованием комбрига М.П. Яковлева получила приказ атаковать противника с ходу. 24-му мотострелковому полку, усиленному дивизионом артиллерии под командованием полковника И.И. Федюнинского было приказано атаковать противника, взаимодействуя с 11-й танковой бригадой, 7-я мотоброневая бригада под командованием полковника А.Л. Лесового предназначалась для удара с юга. Сюда же подтягивался броневой дивизион 8-й монгольскойкавдивизии. Рано утром 3 июля советское командование прибыло в район горы Баин-Цаган. Тяжёлому артиллерийскому дивизиону 185-го артиллерийского полка было приказано выбросить разведку к горе Баин-Цаган и открыть огонь по японской группировке… По тревоге была поднята в воздух вся наша авиация… Противник успел сосредоточить на горе Баин-Цаган более десяти тысяч штыков, около 100 орудий и до 60 противотанковых орудий. У нас более тысячи штыков, немногим более 50 орудий.
Однако в наших рядах сражалась 11-я героическая танковая бригада, имевшая до 150 танков, 7-я мотоброневая бригада, располагавшая 154 бронемашинами, и 8-й монгольскийбронедивизион, вооружённые 45-мм пушками.
В 10 часов 45 минут 3 июля главные силы 11-й танковой бригады развернулись и с ходу атаковали японские войска. Утром 5 июля на горе Баин-Цаган и на западном берегу реки Халхин-Гол всё стихло. Сражение закончилось разгромом главной группировки японских войск. Оно явилось классической операцией активной обороны войск Красной Армии, после которой японские войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол.
Между тем на восточном берегу реки сражение продолжалось с прежней силой.
… Противник активно создавал оборону по всему фронту. .. Командование советско-монгольских войск тщательно готовилось к проведению не позже 20 августа генеральной наступательной операции с целью окончательного разгрома войск, вторгшихся в пределы МНР.
Для её проведения по просьбе Военного совета в 1-ю армейскую группу войск спешно перебрасывались из Советского Союза новые силы и средства, а также материально-технические запасы. Дополнительно подвозились две стрелковые дивизии, танковая бригада, два артиллерийских полка и другие части. Усиливалась бомбардировочная и истребительная авиация.
Для проведения предстоящей весьма сложной операции нам нужно было подвезти по грунтовым дорогам от станции снабжения до реки Халхин-Гол на расстояние в 650 километров следующее
— артиллерийских боеприпасов – 18 000 тонн;
— боеприпасов для авиации – 6 500 тонн;
— различных горюче-смазочных материалов – 15 000 тонн;
— продовольствия всех видов – 4 000 тонн;
— топлива – 7 500 тонн;
— прочих грузов – 4 000 тонн.
Для подвоза всех этих грузов к началу операции требовалось 4900 автомашин, в то время как в распоряжении армейской группы было только 2636 автомашин. После 14 августа на подвоз встало ещё 1250 бортовых машин и 375 автоцистерн, прибывших из Советского Союза. Не хватало ещё нескольких сотен бортовых и наливных машин.
… В устройстве тыла, в организации подвоза нам очень помог Забайкальский военный округ. Без него мы, наверное, не справились бы с созданием в кратчайший срок материально-технических запасов, необходимых для операции.
Чудо-богатыри – шофёры делали практически невозможное. В условиях изнуряющей жары, иссушающих ветров, кругооборот транспорта в 1300-1400 километров длился пять дней!
Решающим фактором успеха предстоящей операции мы считали оперативно-техническую внезапность… Одновременно с планом предстоящей операции был разработан план оперативно-тактического обмена противника…
Для этого было решено все передвижения, сосредоточения, перегруппировки производить только ночью. До 17-18 августа было категорически запрещено выводить войска в районы, откуда предполагалось нанесение ударов с целью выхода наших войск во фланги и тыл всей группировки противника.
Сосредоточение войск – фланговых ударных группировок – и вывод их в исходные районы для наступления были предусмотрены в ночь с 19 на 20 августа. Хорошо действовала разведка в 149-м моторизованном стрелковом полку. Здесь её организацией занимался непосредственно командир полка майор И.М. Ремизов.
… За героизм, проявленный в боях на Халхин-Гол, И.М. Ремизов был удостоен звания Героя Советского Союза. Большую политическую работу проводила газета «Героическая красноармейская». Активно сотрудничали в этой газете писатели Вл. Ставский, К. Симонов, Л. Славин, Б. Лепин, З. Хацревин, В. Вишневский, Е. Петров… Редактором газеты «Героическая красноармейская» был Д.О. Ортенберг, способный и оперативный работник.
В годы Великой Отечественной войны Ортенберг был редактором газеты «Красная звезда», и мне также неоднократно приходилось встречаться с ним в действующей армии.
20 августа 1939 года советско-монгольские войска начали генеральную наступательную операцию по окружению и уничтожению японских войск. Был воскресный день. Стояла тёплая, тихая погода. Японское командование, уверенное в том, что советско-монгольские войска не думают о наступлении и не готовятся к нему, разрешило генералам и старшим офицерам воскресные отпуска.
… Мы учли это немаловажное обстоятельство, принимая решение о начале операции именно в воскресенье. В 6 ч. 15 м. наша артиллерия открыла внезапный и мощный огонь по зенитной артиллерии и зенитным пулемётам противника. В районе реки Халхин-Гол всё больше и больше нарастал гул моторов подходившей авиации. В воздух поднялись 153 бомбардировщика и около 100 истребителей. Их удары были весьма мощными.
В 8 ч. 45 м. артиллерия и миномёты всех калибров начали огневой налёт по целям противника. В это же время наша авиация нанесла удар по тылам противника.
В 9 ч. 00 минут, когда наша авиация штурмовала противника, бомбила его артиллерию, атакующие части, прикрываемые артиллерийским огнём, стремительно ринулись вперёд. 21-го и 22-го шли упорные бои, пришлось дополнительно ввести в дело из резерва 9-ю мотоброневую бригаду и усилить артиллерию.
Разгромив фланговые группировки противника, наши бронетанковые и механизированные части к исходу 26 августа завершили окружение всей 6-й японской армии, и с этого дня началось дробление на части и уничтожение окружённой группировки врага.
Японские части дрались до последнего человека. Однако постепенно солдатам становилось ясна несостоятельность официальной пропаганды о непобедимости императорской армии, поскольку она понесла исключительно большие потери и не выиграла за 4 месяца войны ни одного сражения.
Большое внимание в японской армии уделялось идеологической обработке солдат, направленной против Красной Армии. Наша армия изображалась технически отсталой, а в боевом отношении приравнивалась к старой царской армии времён русско-японской войны 1904-1905 годов.
31 августа 1939 года последние очаги сопротивления 6-й японской армии, вторгшейся в пределы МНР были ликвидированы.
По окончании военных действий на реке Халхин-Гол И.И. Федюнинский был назначен командиром 82-й дивизии. Эта дивизия в первом периоде Отечественной войны исключительно упорно дралась на можайском направлении. Успешно командовал генерал-майор Федюнинский стрелковым корпусом на Юго-Западном фронте, а потом и 42-й армией под Ленинградом.
Комбриг Михаил Иванович Потапов был моим заместителем, его ничто не могло вывести из равновесия. Таким он был и в Отечественную войну, командуя 5-й армией Юго-Западного фронта.
Советское правительство, отмечая особо выдающиеся заслуги советских воинов против японских агрессоров, присвоило семидесяти их них звание Героя Советского Союза. Второй Золотой Звездой Героя Советского Союза были награждены лётчики С.И. Грицевец, Я.В. Смушкевич, Г.П. Кравченко. Звание Героя Советского Союза было присвоено и мне, а в 1972 году Указом Великого народного хурала МНР за участие в разгроме японских войск на Халхин-Голе я был удостоен звания Героя Монгольской Народной Республики. По окончании боевых действий на реке Халхин-Гол командование и штаб армейской группы (в конце октября 1939 года) возвратились в Улан-Батор – столицу МНР.
Раньше я знал о Монголии только по книгам и газетам. Теперь мне представлялась возможность близко познакомиться с этой страной. Монгольский народ с большим уважением и любовью относился к ХорлогийнуЧойболсану. С ним я близко подружился, когда он в августе приезжал на наш командный пункт на горе Хамар-Даба. Последний раз я видел его во время Великой Отечественной войны, когда он привозил на фронт бойцам Красной Армии подарки от монгольского народа.
После смерти в 1952 году Х. Чойболсана Юмжагийн Цеденбал становится Первым секретарём ЦК Монгольской Народно-революционной партии и Председателем Совета Министров МНР.
Только за 1941 год от МНР было получено 140 вагонов различных подарков для советских воинов на общую сумму 65 миллионов тугриков. Во Внешторгбанк поступило 2 миллиона 500 тысяч тугриков и 100 тысяч американских долларов, 300 килограммов золота. На эти средства, в частности, было построено 53 танка, из них 32 танка Т-34, на бортах которых стояли славные имена Сухэ-Батора и других героев МНР. Многие из этих танков успешно сражались с немецкими войсками и дошли до самого Берлина в составе 112-й танковой бригады 1-й гвардейской танковой армии. Кроме танков, советским ВВС была передана авиационная эскадрилья «Монгольский арат».
В дар Красной Армии в 1941-1942 годах поступило 35 тысяч лошадей, которые пошли на укомплектование советских кавалерийских частей.
Не случайно соединения, находившиеся в 1939-1940 годах в Монголии, будучи переброшенными в 1941 году в район Подмосковья, дрались с немецкими войсками выше всяких похвал. Монгольская армия, руководимая лично Х. Чойболсаном и Ю. Цеденбалом действовала в составе советско-монгольской конномеханизированной группы под командованием генерала И.А. Плиева.
За умелое руководство боевыми операциями Маршал МНР Х. Чойболсан награждён Советским правительством орденом Суворова 1 степени. За умелое руководство боевыми операциями войск МНРА и проявленные при этом доблесть и мужество заместитель главнокомандующего – начальник Политуправления МНРА Ю. Цеденбал удостоен ордена Кутузова 1 степени. Всего в 1945 году Верховный Совет СССР наградил 302 человека.
Когда в 1945 году Советское правительство, согласно договорённости с союзниками по антигитлеровской коалиции, а также в целях снятия военной опасности со стороны милитаристской императорской Японии, державшей против МНР и наших дальневосточных районов миллионную Квантунскую армию, объявило Японию войну, братская нам МНР также объявила.
В начале мая 1940 года я получил приказ из Москвы явиться в наркомат для назначения на другую должность. К тому времени было опубликовано постановление правительства о присвоении высшему командному составу Красной Армии генеральских званий. В числе других мне было также присвоено звание генерала армии.
Через несколько дней я был принят лично И.В. Сталиным и назначен на должность командующего Киевским особым военным округом. С И.В. Сталиным мне раньше не приходилось встречаться, и на приём к нему шёл сильно волнуясь.
Кроме И.В. Сталина, в кабинете были М.И. Калинин, В.М. Молотов и другие члены Политбюро. Поздоровавшись, И.В. Сталин, закуривая трубку, сразу же спросил:
— Как вы оцениваете японскую армию?
— Японский солдат, который дрался с нами на Халхин-Голе, хорошо подготовлен, особенно для ближнего боя, — ответил я.
— Дисциплинирован, исполнителен и упорен в бою, особенно в оборонительном. Младший командный состав подготовлен очень хорошо и дерётся с фанатическим упорством. Как правило, младшие командиры в плен не сдаются и не останавливаются перед «Харакири». Офицерский состав, особенно старший и высший, подготовлен слабо, малоинициативен и склонен действовать по шаблону.
Что касается технического состояния японской армии, считаю её отсталой. Японские танки типа наших МС-1 явно устарели, плохо вооружены и с малым запасом хода. Должен сказать, что в начале кампании японская авиация била нашу авиацию. Их самолёты превосходили наши до тех пор, пока мы не получили улучшенной «Чайки» и И-16. Когда же к нам прибыла группа лётчиков – Героев Советского Союза во главе со Смушкевичем, наше господство в воздухе стало очевидным.
Следует подчеркнуть, что нам пришлось иметь дело с отборными, так называемыми императорскими частями японской армии.
И.В. Сталин очень внимательно всё выслушал, а затем спросил:
— Как действовали наши войска?
— Наши кадровые войска дрались хорошо. Особенно хорошо дрались 36-я мотодивизия под командованием Петрова и 57-я стрелковая дивизия под командованием Галанина, прибывшая из Забайкалья. 82-я стрелковая дивизия, прибывшая с Урала, первое время сражалась плохо. В её составе были малообученные бойцы и командиры. Эта дивизия была развёрнута и пополнена приписным составом незадолго до её отправления в Монголию.
Очень хорошо дрались танковые бригады, особенно 11-я возглавляемая комбригом Героем Советского Союза Яковлевым, но танки БТ-5 и БТ-7 слишком огнеопасны.
Если бы в моём распоряжении не было 2 танковых и 3 мотоброневых бригад, мы, безусловно, не смогли бы так быстро окружить и разгромить 6-ю японскую армию. Считаю, что нам нужно резко увеличить в составе вооружённых сил бронетанковые и механизированные войска.
Артиллерия наша во всех отношениях превосходит японскую, особенно в стрельбе. В целом наши войска стоят значительно выше японских.
Монгольские войска, получив опыт, закалку и поддержку со стороны частей Красной Армии дрались хорошо, особенно их броневой дивизион на горе Баин-Цаган. Надо сказать, что Монгольская конница была чувствительна к налётам авиации и артиллерии и несла большие потери.
— Как помогали вам Кулик, Павлов и Воронов? – спросил И.В. Сталин.
— Воронов хорошо помог в планировании артиллерийского огня и в организации подвоза боеприпасов. Что касается Кулика, я не могу отметить какую-либо полезную работу с его стороны (после этого в ВОВ Сталину нельзя было использовать Кулика – ред.).
Павлов помог нашим танкистам, поделившись с ними опытом, полученным в Испании.
Я пристально наблюдал за И.В. Сталиным, и мне казалось, что и он с интересом слушал меня. Я продолжал:
— Для всех наших войск, командиров соединений, командиров частей и лично для меня сражения на Халхин-Голе явились большой школой боевого опыта. Думаю, что и японская сторона сделает для себя теперь более правильные выводы о силе и способности Красной Армии.
— К сожалению, в войне с Финляндией многие наши соединения и армии показали себя в первый период плохо. В неудовлетворительном состоянии армии во многом виноват бывший нарком обороны Ворошилов, который длительное время возглавлял вооружённые силы. Он не обеспечил должной подготовки армии и его пришлось заменить. Тимошенко лучше знает военное дело.
— Итоги войны с финнами мы подробно обсудили на Пленуме и наметили ряд мероприятий, — сказал И.В. Сталин.
— Скажите, а с какими трудностями пришлось столкнуться нашим войскам на Халхин-Голе?- вступил в разговор М.И. Калинин.
— Главные трудности были связаны с вопросами материально-технического обеспечения войск. Нам приходилось подвозить всё, что нужно для боя и жизни войск, за 650-700 километров.
… В преодолении этих трудностей нам хорошо помог Военный совет ЗабВО и генерал-полковник Штерн со своим аппаратом. Большую неприятность причиняли комары, которых на Халхин-Голе великое множество… Японцы спасались специальными накомарниками. Мы их не имели и изготовили с большим опозданием.
[1] Документы по истории Мюнхенского сговора 1937-1939 М., 1979 с. 293.
[2]Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль М, 1982, с.269-270
[3] Документы по истории Мюнхенского сговора 1937-1939 М, 1979 с. 329-330
[4] Имеется в виду Соглашение от 18 июня 1935 г., в котором предусматривалось увеличение германского флота, что являлось нарушением Версальского мирного договора. – Прим. Ред.
[5] Документы и материалы кануна второй мировой войны 1937-1939 М., 1981, т.1, с. 241
[6] Свобода Людвик (1895-1979) – президент ЧССР в 1968-1975гг, генерал армии. – Прим. ред.
[7] Свобода Л. От Бузулука до Праги. Воспоминания. М, 1984 с. 7-11
[8] Кегель Г. В бурях нашего века. М., 1987. с. 92-96, 98-102
[9] Коммунистический интернационал. 1938 № 10. с. 125-126.
[10] Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937-1939 М,, т.1 с. 257-258
[11] Кегель Г. В бурях нашего века. М., 1987 с. 102-107
[12] В марте 1939года было инсценировано провозглашение Словакии «самостоятельным государством под «охраной» фашистской Германии. Все чешские земли были оккупированы ею и объявлены (за исключением отторгнутых в 1938г.) «протекторатом Богемия и Моравия». – Прим. ред.
[13] Документы по истории мюнхенского сговора 1937-1939. М., 1979. с. 426-428.
[14]УршбисЮозас – министр иностранных дел Литовской республики в 30-е годы. – Прим. ред.
[15] По данным на 1 января 1937 г., Клайпедская область занимала площадь в 2848 кв.м. с населением 151960 человек. До первой мировой войны 1914-1918 гг. область входила в состав Германии, а в январе 1923 г. присоединена к Литве. Это присоединение было санкционировано конференцией послов стран Антанты. – Прим. ред.
[16] Германо-итальянский договор, о политическом и военном сотрудничестве явился важным этапом военно-дипломатической подготовки второй мировой войны. Он зафиксировал образование агрессивного военно-политического союза обеих стран, основы которого сложились в результате взаимной поддержки захватнических планов в отношении Эфиопии, Испании, Австрии, Чехословакии, Албании, и носил ярко выраженный антисоветский характер. Содержал обязательства сторон о взаимопомощи в случае военных действий. – Прим. ред.
[17] Год кризиса 1938-1939 М., 1990 т.1 с. 376-378
[18] Год кризиса 1938-1939. М., 1990 т.2 с.182.
[19]Правда 1939 24 августа Год кризиса 1938-1939. М., 1990 т.2 с. 319-320.
[20] Год кризиса. 1938-1939 М., 1990 т.2 с. 321
[21]Хильгер Густав – советник германского посольства в Москве. В 30-е годы. – Прим. ред.
[22] Год кризиса 1938-1939. М., 1990 т.2 с.302
[23] Дипломатический ежегодник. 1989 М., 1990 с. 301-327
[24] Хрущёв Никита Сергеевич (1894-1971) – первый секретарь ЦК КПСС с 1953 по 1964 гг., одновременно (с1958по 1964г) Председатель Совета Министров СССР. – Прим. ред.
[25] Вопросы истории. 1990. № 7. с. 89.86 Огонёк 1989 № 30. с. 10-11
[26]ТэратаниХироми – японский историк, советолог
[27]Комсомольская правда. 1989 2 сентября.
[28] Кегель Г. В буднях нашего века. М, 1987 с. 112-116
[29]Лиддел Гарт Б. – английский военный историк. – Прим. ред.
[30]Лиддел Гарт. Б. Вторая мировая война М., 1976, с. 19-29
[31] Майский И.М. Кто помогал Гитлеру М., 1962. С. 191-194
[32] Яковлев А.Н. Реализм – земля перестройки. Избранные выступления и статьи м, 1990 с. 518-532.
[33] Карпов В.В. Генералиссимус М., Вече 2010. с. 198-212
[34] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления М., «Олма-Пресс», 2002, 13-е издание исправленное и дополненное по рукописи автора.
