Моя жизнь Начальник ФСО Глава 16
Глава 16. Начальник ФСО 1985-1987 гг.
Начальник ФСО
Как-то так получилось, что в начале декабря жена, купила путевку на две недели в дом отдыха в г. Владивостоке, и уехала. Я остался с девочками, конечно было трудно, надо было утром собрать их в школу, иногда они оставались в школьной продленке, вечером накормить.
Так как мне предстояло работать с моим непосредственным начальником, зам. директором по коммерческим вопросам Честным Станиславом Иосифовичем, я немного расскажу о нём.
Частный по направлению после окончания техникума с 1962 года работал на заводе, в 1969 году окончил вечернее отделение Хабаровского политехнического института, прошёл путь от плановика, мастера, технолога, комсорга завода, старшего инженера, начальника лаборатории резания, начальника отдела инструментального хозяйства (ОИХ), начальника ФО, парторга завода до заместителя директора завода по коммерческим вопросам. На этом посту он проработал с 1983 по 1989 годы до избрания его директором завода.
Я, работая на участке пластмасс, решал с ним в ОИХ вопросы по изготовлению новых и ремонта старых прессформ для производства ТНП и РТИ, ОИХу подчинялся тогда инструментальный цех.
Отдел материально-технического снабжения представлял в ФО, которым тогда руководил Станислав Иосифович, обсчет ТМЦ, вовлекаемых ежемесячно в производство, запасы на складах и ожидаемое поступление сырья и материалов в стоимостном выражении, необходимых для составления финансового плана.
Мой кабинет находился в угловой комнате на втором этаже напротив лестницы нового заводоуправления, отдел был небольшой: я, мой заместитель Ирина Боровкова, Мария Ивановна – кассир, три девочки в отдельном кабинете и сбыт с руководителем Аполихиным Анатолием Васильевичем, у которого в подчинении были грузчики-упаковщики и склад сбыта ТНП, литья, поковок, механизмов.
Я ежедневно к 8:00 приходил на оперативки, которые проводил Частный в помещении, где располагалось подразделение транспортного цеха с зам. начальника Паневина Владимира Павловича. Здесь же были бытовки грузчиков этого цеха и комната сбыта. Сюда же приходил на оперативки зам. директора по производству Калугин Алексей Кондратьевич. Здесь решались все производственные вопросы по ежедневной отгрузке изделий.
Надо заметить, что на всех должностях, где я работал на заводе Горького, мне везло на хороших людей. Анатолий Васильевич, когда не хватало людей при большой отгрузке, принимал непосредственное участие в упаковке и креплении на ж/д платформах кранов КЭ 32-2, КЭ 32-8, КЭ-40, КЭ-41.
Погрузка механизмов происходила в цехе № 31, прямо в цех подавался вагон или платформа, тогда изделия загружались цеховыми мостовыми кранами, или возле цеха тогда вся погрузка производилась железнодорожным краном СЖК-25. Эти краны завод серийно выпускал несколько лет, и один кран оставил себе для погрузо-разгрузочных работ.
Погрузка изделий цеха № 20 (парогенераторы, водоопреснительные установки) производилась непосредственно в цехе, кроме того для отгрузки парогенераторов по железной дороге дополнительно к вагону с изделием цепляли вагон-теплушку для проезда двух вооруженных сопровождающих. Ряд механизмов отгружались на товарную станцию Хабаровск-2 («россыпью») малой скоростью.
Товары народного потребления в основном отгружались ж/д 3х и 5ти тонными контейнерами. В основном покупатели механизмов находились на Украине, в Ленинграде и в Европейской части России. Очень мало завод поставлял продукции на Дальний Восток, и в Сибирь, только на Благовещенский судостроительный завод им. Октябрьской революции (Амурская область) была существенная поставка новых лебедок ЛДС, ЛДТРС для установки их на сейнера.
Мою жизнь отравлял предполагаемый развод, жена после санатория во Владивостоке заявила, что разлюбила меня. Почти год я безуспешно боролся с ней ради сохранения семьи, тем более, что старшая Анюта уже входила в подростковый возраст и нужно было прилагать огромные усилия двух родителей, чтобы пережить этот возраст. Все мои попытки сохранить семью закончились безрезультатно.
Тем временем вышел приказ директора завода о командировании меня в г. Ленинград на двухмесячные курсы заместителя директора по коммерческим вопросам.
На проходной меня встречает зам. директора по кадрам и быту Гумин Анатолий Романович с вопросом почему я еще не улетел в Ленинград на учёбу, на что я ему сообщил, что наверное не поеду на курсы.
Через некоторое время меня вызывает Владимир Маркович с тем же вопросом, я ему объяснил, что будем разводиться с женой и очевидно уеду из Хабаровска. Меня в свое время, в 1975 году, приглашал на работу в должности своего заместителя Иванов Владимир Иванович, начальник ОМТС завода им. Ленинского Комсомола в г. Комсомольске-на-Амуре и подтвердил это предложение нынешний начальник ОМТС Ерёменко Эдуард Сергеевич, кроме того меня приглашали в отдел снабжения на Балтийский завод в г. Ленинград.
– Я конечно могу съездить и выучиться на зам. директора, а потом уволиться на следующий год, как это Вам понравится? Я считаю что это будет непорядочно.
Чинак согласился с моим мнением, в свою очередь я попросил его дать мне отпуск для того чтобы съездить от завода в последний раз на сенокос и немного заработать денег для начала новой жизни, так как я девочкам всё оставляю: квартиру, машину, гараж, дачу. В это время в кабинет заходит секретарь парткома Соколов Александр Николаевич. Услышав конец разговора, он сказал директору, что у нас не определена до сих пор кандидатура бригадира сенокосной бригады, а учитывая большие организаторские способности Матвеева давайте ему поручим бригадирство.
Тогда же я «выторговал» для себя право бригадирить считаясь в административном отпуске, как все рабочие, а после окончания сенокоса выделить мне две недели для сдачи техники, имущества, оформления расчетов, подписания актов выполненных работ, конечно всё это мне было обещано.
Владимир Маркович сказал при этом, что ему надоело с 1980 года отвечать за срывы сроков окончания сенокоса, ездить «на ковёр» по этим вопросам в райком, горком, крайком КПСС, вызвав начальника отдела труда и заработной платы (ОТиЗ), поручил ему вместе со мной подготовить «Положение о социалистическом соревновании между звеньями сенокосной бригады завода им. А. М. Горького на 1986 год».
Выйдя из кабинета директора, я спросил Владимира Ильича, когда он подготовит «Положение», он так небрежно: – Тебе надо, ты и оформляй.
За день я подготовил «Положение», в качестве разработчика внизу подписал – нач. ОТиЗ, также подписали: начальник ПЭО, начальник сельхозотдела, сверху слева согласовали профком, партком, утвердил директор завода, в самом низу – согласовал бригадир сенокосной бригады Матвеев А. И.
Я только выразил опасение при утверждении «Положения», что если мы всё закончим в срок, качественно и выполним план, то как бы потом мне Владимир Ильич не «вставил палки в колёса».
Владимир Маркович пообещал, что если будет проблема с ОТиЗ, обращайся ко мне в любое время дня и ночи. В целом так и получилось, когда после получения всех справок, актов выполненных работ, Владимир Ильич отказался подписать расчёт заработной платы, как я из этого вышел напишу позже, а сейчас коль разговор зашёл о сенокосе, то расскажу как я несколько раз участвовал в «битве за заготовку грубых и сочных кормов».
Работа для села
Каждому заводу в том числе и нашему давался «сельскохозяйственный план».
Для этого в горкоме и в крайкоме обычно собирали совещание, в котором принимали участие все директора заводов, фабрик, учреждений, институтов, совхозов, председатели колхозов с их партийными руководителями, чиновники, ответственные за заготовку кормов, а также бригадиры и комиссары сенокосных бригад, кандидатуры которых ранее утвердили в райкомах партии.
Нашему заводу был определён в качестве подшефного ордена Ленина Гаровский совхоз, расположенный по соседству с заводом.
В отличие от Сибири на Дальнем Востоке, в частности в пойме реки Амур и её проток, травы растут богатые, чуть ли не в рост человека, и сенокос начинается в конце мая, в начале июня после спада уровня Амура и осушения поймы.
Желательно сенокос заканчивать в конце июня, в противном случае в июле и августе начинается, как правило, сезон дождей, и всё сено можно «сгноить», хотя иногда год от года отличается.
Первый раз на сенокос я попал, работая в ОМТС, для этого взял очередной отпуск, тогда практически не было прессов, и все работы кроме скашивания и сгребания травы производились вручную.
Комиссаром бригады был Астафьев Анатолий Иосифович, он уже работал тогда в ОМТС.
Нечепуренко Николай Алексеевич был наш звеньевой, жили мы на берегу Амурской протоки, часть бригады в палатках, часть в землянках, я спал в землянке на металлической кровати с марлевым накомарником.
Некоторым сенокосчикам марли на накомарники не хватило, в дождь меня отправили за получением недостающего количества. С антикомаринами тогда было сложно, а комары буквально висели тучами, особенно в дождь, у меня на руках возле кистей образовались как бы «браслеты» из съеденного мяса.
К главному бухгалтеру Ханцевич Любови Яковлевне я зашёл с требованием на получение марли, подписанным Бондаренко, Любовь Яковлевна сверив с ведомостью ТМЦ, предназначенных для сенокоса, сначала отказала, объяснив, что вся марля получена. Но когда увидев мои «браслеты» спросила, что с руками, я ей объяснил, что это съели комары во время работы, а ночью я сплю под пологом раздетым до трусов как «кум королю», а четверо ребят вообще уже две ночи не спят, у них такие же лица.
Больше ни слова не говоря, главбух подписала требование, я со склада получил марлю, а вечером ребята уже спали под пологом.
Вообще без накомарников выживать в условиях большой влажности, тьмы комаров, было бы невозможно.
Тракторные грабли нагребали сено в два вала между которыми шла тракторная волокуша, изготовленная каждым звеном для себя из бревен и жердей на конце укреплялось поперечное бревно.
Один человек укладывал сухое сено на волокуше и по 2 человека с двух сторон вилами бросали ему сено, в бригаде было 5 звеньев по 5 человек, кроме того были механизаторы на косилках, граблях, тракторах.
У нас получилось звено ИТР, я хоть дома косил и убирал сено, но здесь были другие нагрузки, наше звено постоянно отставало от звеньев, состоящих из рабочих. В звене у нас был ещё Астафьев А. И., Шкурко Валера и один парень из ОМА, из пяти человек в звене два – Валера и парень из ОМА вообще не держали вилы. Надо было за день сложить четыре стога по 3 тонны, через некоторое время у нас стало всё получаться.
Уставал я «смертельно», особенно доставалось рукам, нагрузки были просто нечеловеческие, ночью просыпался я с онемевшими руками, начинаю кататься по кровати, потом пальцами цепляю панцирную сетку, постепенно оживают пальцы, потом одна рука, этой рукой начинаю массажировать «мёртвую» руку.
Так мучился несколько ночей, пока не сообразил сделать петельки, привязать их к ставнику кровати, ложился на спину, руки просовывал в эти петли и только так избавлялся от онемения, хотя раньше никогда не спал на спине.
Отпуск закончился, сколько я получил за первый сенокос я не помню, но всё равно был прибыток в семье, а для меня наука, надо тренировать руки.
Купил себе в городе 3х килограммовые гантели и до сих пор вожу их из одного города в другой и сейчас потихонечку занимаюсь будучи на пенсии.
Выезд на второй мой сенокос сезона 1981 года начался 13 июня, комиссаром опять был утвержден Астафьев А. И., бригадиром Гейзлер Роман Романович – очень слабый организатор.
Завести технику на угодья долго не получалось, так как грунт на проселочных дорогах не просох.
Всего за сезон заготовили 400 тонн прессованного сена, которое отправили на барже в Хабаровск с последующей перевозкой на автомашинах в с. Ракитное.
Однажды завершили вечером скирду прессованного сена на 100 тонн, а утром на месте скирды уже образовалось море, всё сено Амуром унесло в море.
Практически весь июнь и июль шли бесконечные дожди, Амур вышел из берегов, все протоки соединились, вода была от сопки на одном берегу до сопки на другом берегу, уровень Амура был + 7 м. от номинала. Бригаде не давали долгосрочный прогноз по поднятию уровня Амура, поэтому не знали толком, что делать, да и бригадир оказался не на высоте.
Площадку для предпоследнего лагеря выбрал я, мне показалось, что горка, где разместили палатки – самое высокое место в этой местности.
Так оно и оказалось, мы на острове приготовились к эвакуации, а технику грузили уже по воде. Для эвакуации нас и техники с острова пригнали большую баржу и с базы КАФ – танковоз, для проживания обеспечили катамараном, на площадке которого слева и справа от коридора были расположены каюты.
В нашей каюте жил комиссар Астафьев, связи с большой землей не было, бригадир ездил на танковозе в с. Челны и там связывался с руководством завода, наконец дали добро на наш выезд.
Ночью пришёл танковоз и сбил наш жилой катамаран, с трудом закрепили якоря на берегу, теперь катамаран был расположен параллельно берегу, выходить на берег надо с опаской, так как если прямо выходить с площадки, то обязательно попадешь в воду.
Рано утром повар Саша пошёл готовить завтрак, с площадки угодил в воду, не растерялся по одной сигаре катамарана перебирал рукой, и когда закончился металл, сразу же выплыл на берег.
Услышав всплеск воды, Попов Валентин, начальник бюро ОГТ (жил в соседней каюте) с криком: «Комиссар, люди тонут!», побежал по коридору, с разбегу проскочил расстояние от конца площадки до стальной балки, связывающей две сигары, ударился об неё, его выбросило течением посреди протоки.
Все проснулись, включили прожектор на танковозе, отвязали лодку, двое ребят стали грести к месту, где слышали крики, у меня тогда был сильный громкий голос, я кричу: «Валентин, лодка вышла, держись!», несколько раз ещё слышали его голос: «Помоги», потом пауза – видимо он уже не мог удержаться на воде.
Конечно никто уже не мог спать, Саша молча в мокрой фуфайке, даже не переодевшись в сухое, сидел на кухне и чистил картошку, едва вывели его из шока.
Вызвали с завода спасателей на 5ти лодках, с армии прилетел сын Валентина, через несколько дней обнаружили тело Попова, вся голова была разбита и до сих пор кровила.
Мы после этого, связав проволокой бревна, с трудом загрузили технику на баржу, причём все трактора загнал с воды Толя, фамилию не помню, тракторист с совхоза. С виду вроде неказист, но храбрый, самоотверженный парень из таких в войну получались герои, все остальные трактористы отказались грузить технику.
Последним он загонял наверх свой ДТ-75, но брёвна разошлись, и трактор упал прямо в воду на берегу, Толя вылез из него, походил вокруг, заставил ещё раз вязать брёвна, разогнался и по воде, как плавающий танк с фонтанами брызг стартанул наверх.
После этого и мы, собрав свои вещи, загрузили все кухонное оборудование, продукты, постели, на танковозе доехали до Челнов и на автобусе домой.
Мы практически ничего не заработали на сенокосе, завод был вынужден нас 2 месяца держать на окладе и среднемесячном заработке рабочим.
Несколько дней мы убирали сено вилами и грузили его на автомашины в пригороде города Хабаровска.
Вся бригада, многие работники и руководство завода проводили в последний путь Попова Валентина, в заводском ДК помянули его тремя стопками, все сенокосчики сидели в парке, курили, вспоминали Валю, кстати он очень хорошо плавал и если бы не разбил голову, то обязательно выплыл бы.
В парк подошёл Бугаков Юрий Иванович, тогда главный инженер завода, просит всю бригаду поехать в Амурскую область прессовать солому.
Почти все бригады Хабаровского края не смогли заготовить сено, поэтому для спасения крупного рогатого скота (только в одном Гаровском совхозе было 6 тысяч голов, исходя из расчёта 3 тонны на голову, надо только для этого совхоза заготовить 18 тысяч тонн) руководством Хабаровского края в лице Чёрного А. К. после консультаций в ЦK КПСС, Минсельхозе РСФСР, с руководством Амурской области было принято решение об отправке всех бригад края в соседнюю Амурскую область для прессования соломы после уборки ржаных и пшеничных полей.
Нам после двух месяцев такого сенокоса, гибели нашего товарища, уже не хотелось никуда ехать и не нужно никаких денег. Хотя ранее, при нормальной погоде и воде попасть в бригаду было не просто, конкурс доходил до 4- 5 человек на одно место, можно было хорошо заработать.
Главный инженер убедил всех, что вторую бригаду из состава завода сейчас не сформируешь, долго агитировал, уговаривал, пообещал хорошую цену за одну тонну прессованной соломы. Наконец вся бригада после часового разговора согласилась ехать в Амурскую область.
В течение недели происходила подготовка техники, получение продуктов, постелей, спецодежды, готовили из обычного грузового вагона теплушку, оборудовали её нарами из досок, технику загрузили на платформы, закрепили её, кроме того везли с собой металл листовой для изготовления пен, сварочный аппарат, работающий от вала отбора мощности колесного трактора Беларусь.
Везли всё, как на обычный сенокос, кроме сенокосилок и граблей.
Бригадиром назначили Корякова Анатолия Ивановича, опытного сенокосчика, он же работал на шпагатном прессе, комиссаром по-прежнему остался Астафьев Анатолий Иосифович, меня по совместительству с работой рабочего назначили от совхоза за небольшую зарплату завхозом.
Несколько дней ехали по железной дороге до станции Екатеринославка, далее техника шла в село своим ходом, мы же загрузили всё имущество на автомашину ГАЗ 66, на тракторные тележки.
Директор совхоза для проживания выделил нам два соседних дома, сразу же из пиломатериала смонтировали нары, часть рабочих начали варить две пены из привезённого металла, бригадир с комиссаром и с директором поехали смотреть поля, где мы будем работать.
Сразу не сообразили, что надо угостить директора, поэтому он нас загнал на поле, где мы посадили на брюхо все трактора, там было практически болото, на следующий день хорошо угостили его, и нам стали выделять хорошие поля.
Я познакомился с директором столовой, определили все документы, которые нужны нам для работы, утром завтракали в столовой, обед нам привозил наш повар из совхозной столовой в армейских походных термосах (мы их привезли с собой, также как и всю посуду), вечером ужинали у себя, готовил наш повар.
Для директора совхоза у меня всегда в кладовке был резерв спиртного, он был совершенно доволен, потом на банкете по окончанию сенокоса, он сказал нам, что он пил для того, чтобы его сняли с директора совхоза, ему хотелось быть председателем колхоза в соседнем селе, что и произошло в 1982 году.
Когда сложили первую скирду из тюков, запрессованных на шпагатных прессах, директор совхоза привёз всё руководство на смотрины, так им всё понравилось, а до нас они всю солому сжигали на поле.
Местные жители из ворованных тюков делали во дворах маленькие скирдочки, пришлось обратиться к директору, чтобы он запретил воровство, хотя бы до приемки скирд руководством Гаровского совхоза.
В Амурской области в бригаде тоже был несчастный случай, Пругов Николай попал под вал отбора мощности трактора, сначала барабаном зацепило фуфайку, бросило его горизонтально на станину, раздело всего до трусов, а одним болтом чисто отрезало ногу вместе с сапогом. Комиссар не растерялся, остановил трактор, быстро перетянул ремнем ногу под коленом и на автомашине доставил Колю в больницу Екатеринославки.
До самого отъезда бригады домой Николай лежал в больнице, ребята ездили сдавать кровь для него, вместе с нами на поезде он приехал в Хабаровск, деньги он получил наравне с нами, потом ему сделали протез и он продолжал работать на заводе гравировщиком в цехе № 31.
В этот год мы сенокос заканчивали в фуфайках, шапках по зимнему при снеге, 8 октября приехали домой. (фото №1)
Запрессовали 2000 тонн соломы, всё сложили в скирды, сдали представителем Гаровского и местного совхозов.
Другая бригада завода всю запрессованную солому на автомашинах доставляла на станцию, грузила в ж/д вагоны, ещё бригада в Хабаровске разгружала вагоны и сдавала солому в совхозе на весовой станции, таким образом был спасён скот, не было зарезано ни одной коровы.
Мы за прессовку соломы получили примерно по 2 тыс. руб, очень приличные по тому времени деньги, что дало после возможность купить «жигулёнок». За сенокос 1981 года каждый член бригады был награжден памятным знаком «За ударный труд на заготовке кормов», мне его вручили 26 октября 1981 года.
Сенокос 1982 года начался 14 июня и закончился 25 июля, сделали 1800 тн сена. Бригадиром был Булденко Олег с ОГT, комиссаром Коряков А. И., я сменил завхоза Шикуло с цеха № 5, пришлось работать рабочим и по совместительству завхозом.
В этот сенокос пришлось ставить вручную много стогов, так как в бригаде не оказалось шпагата, из-за этого директор завода командировал меня в тот же совхоз, где мы в 1981 году прессовали солому.
Мне удалось в нескольких совхозах Амурской области приобрести 385 кг шпагата и отправить его багажом до Хабаровска, где я же его получил и доставил на сенокос, что позволило выполнить план заготовок этого года.
Сенокосные угодья совхоза «Гаровский» в районе с. Челны Хабаровского района расположены в двух местах. На правом материковом берегу Амурской протоки расположена самая большая площадка в пойме р. Амур, площадка имеет два выхода к автостраде Хабаровск–Комсомольск-на-Амуре:
– по берегу протоки через с. Челны,
– по низменной равнине в районе с. Маяк.
Вторая площадка расположена на острове Челнинском, что напротив села.
На каждой площадке при благоприятных условиях (малая вода, отсутствие дождей, просохшая местность) можно было взять по 1200 и более тонн сена.
С первой площадки сено можно вывозить круглый год, в сенокос и зимой на автомашинах, с острова же вывозить сено можно только зимой по льду или баржами по воде, но с перегрузками.
К сенокосу 1986 года руководство завода и, в первую очередь, Соколов А. Н. – секретарь парткома подготовились хорошо, был выполнен целый комплекс подготовительных мероприятий:
– в предыдущие годы было построено на двух площадках силами завода и совхоза по три навеса, вместимостью по 300 тонн каждый. В начале 1986 года в крайкоме партии состоялось расширенное совещание по вопросу подготовки к сенокосной страде, в котором принимал участие сам первый секретарь А. К. Чёрный.
На совещание кроме хозяйствующих руководителей были приглашены представители партии, профсоюзов, а также сотрудники Гидрометцентра края.
Было принято решение, с учетом многолетних паводков, поднять нижний уровень навесов на максимальную отметку +7 метров от номинала, за всю историю метеонаблюдений Амур никогда не превышал этот уровень.
Во втором десятилетии 21 века в Хабаровском крае наблюдалось самое мощное наводнение за всю историю наблюдений – более 8 метров от номинала.
Тогда были затоплены прибрежные районы г. Хабаровска, включая район Красной речки, села ниже по течению Амура, г. Комсомольск-на-Амуре.
Пострадали наши родственники по линии Матвеевой (Доморацкой) Галины Степановны – жены моего старшего брата Алексея.
Семья Татарниковой (Доморацкой) Зинаиды Степановны жила в деревянном двухэтажном доме по ул. Юнгов, дом был полностью затоплен, все трое детей получили по однокомнатной квартире, а в программе «Время» был показан эпизод о наводнении в Хабаровске, где на вопросы корреспондента отвечал Доморацкий Павел Степанович и его жена Валентина, живущие на улице Блюхера, куда вода подошла вплотную.
Ну а о том, как солдаты рискуя здоровьем и жизнью в ледяной воде своими телами спасали г. Комсомольск-на-Амуре, вы очевидно видели по телевизору. В Советское время, нет ни тени сомнения, город конечно бы подготовили к большой воде, тогда круглосуточно готовили бы дамбу, сейчас же у предприятий уже нет автотранспорта, да и самих предприятий не стало, как катком были разрушены многие заводы.
На заводе были проведены следующие мероприятия:
– на заводе весной была сформирована бригада для ремонта навесов во главе с технологом ОГT Мельниченко Виталием. Совхоз Гаровский сорвал поставку стройматериалов (брёвна, доски, плахи), поэтому мне пришлось уже в процессе заготовки сена по утрам руководить ещё и ремонтом навесов;
– для завоза техники на остров, на заводе сварили две металлические сигары–поддоны, перевезли их на автомашинах в район сенокоса, там приварили палубу, смонтировали аппарель для съезда и заезда тракторов, и получили отличный катамаран, который мог одновременно принять на борт гусеничные и колёсные тракторы;
– у совхоза в аренду были взяты гусеничные и колесные тракторы, шпагатные прессы, грабли, один рулонный пресс, косилки зубчатые, роторные, косилки-плющилки производства ГДР (широкозахватные типа комбайна, ствол травы при этом надламывался в нескольких местах, трава быстрее сохла);
– всю технику, требующую ремонта, в ремонтном цехе № 7 (начальник Тузов) должны были отремонтировать к началу сенокоса;
– был создан сельхозотдел, в функции которого входило кроме организации заготовки сена, также руководство полевыми работами в селах Гаровка, Ракитное ордена Ленина Гаровского совхоза с привлечением работников завода (посадка, прополка, сбор урожая огурцов, помидоров);
– руководство завода купило небольшой катер «Гдов» типа «Ярославец», экипаж которого состоял из двух человек: капитан – Вяткин и моторист Пётр Алексеевич Орешкин. Катер хорошо тянул за собой даже против течения Амура груженый катамаран с техникой.
Вот таким образом, говоря модным сейчас словом, была создана инфраструктура, которая позволяла при благоприятных метеоусловиях выполнять план по заготовке кормов в сжатые сроки.
Вот при таких благоприятных условиях я приказом директора завода был назначен бригадиром сенокосной бригады с 24 мая.
Бессменный комиссар Коряков А. И. работал слесарем ремонтником в цехе № 7, ремонтировал свой пресс и практически руководил ремонтом всей техники.
Тогда на период летних работ у колхозов и совхозов не хватало людей, выручали шефы, зато можно было купить за 15-20 копеек килограмм огурцов и помидоров.
На юбилее завода выступил директор совхоза и сказал труженикам завода такие слова:
– «Поздравляю трудящихся Ордена Ленина Горьковско-Гаровского совхоза с юбилеем, присвоение совхозу Ордена Ленина случилось только благодаря работе вашего завода».
До 6 июня я занимался в Хабаровске, в селе Ракитном организационными вопросами, комплектованием бригады, оформлением соглашений, договоров, вместе с назначенным завхозом получали в селе продукты, кухонное оборудование, шпагаты, вилы, другой инструмент. Марлю на полога, спецодежду и спецобувь получили на заводе.
С ремонтом техники не успевали, но тянуть дальше было нельзя, учитывая, что со второй половины июля и в августе у нас начинаются непрерывные «муссонные» дожди, я принял решение и 6 июня вывез в с. Челны всю отремонтированную технику и бригаду, часть на автомашинах, часть своим ходом. Анатолия Ивановича и ещё двух трактористов оставил для окончания ремонта трёх прессов на заводе.
Для разъездов, получения продуктов, запчастей мне была выделена автомашина – вездеход ГАЗ-66 с водителем цеха № 23 Ефремовым Сашей.
Всего в бригаде было 35-36 человек, не считая водителя ГАЗ-66, капитана с мотористом, повара.
Я разделил бригаду на два почти равноценных звена, звеном на острове должен был руководить комиссар, я руководил звеном на основной площадке и бригадой в целом.
К тому времени катер сделал переход из Хабаровска, где он зимовал, в с. Челны.
7 июня на катере переехали на остров, завезли пиломатериалы, к вечеру построили себе казарму на 20 человек, ночевали уже под своей крышей на нарах и под накомарниками.
С 7 июня начались работы по ремонту навесов, практически они продолжались почти до конца сенокоса.
С помощью катера 8 июня удалось столкнуть в воду катамаран, который зимовал в с. Вятское на заводской турбазе, и в этот же день перебросили технику на остров.
На основной площадке (табор) с трудом из песка вытащили двумя тракторами баню, так её замыло, установили её на берегу Амурской протоки, чтобы после парилки нырять в реку. Также подремонтировали казарму, столовую.
Я с двумя колесными тракторами съездил в с. Челны, подцепил две роторные косилки, а после на катере пошёл на остров, проверить строительство казармы.
Перед отъездом поручил Парамонову Борису, слесарю инструментального цеха 6 разряда подцепить последнюю роторную косилку и трактором притащить ее на табор.
Приезжаю с острова, и что я вижу – в кабине ГАЗ-66 горит свет и полулежит Борис весь в крови, грязный.
Из разговора с трактористом понял, что Борис прицепляя косилку зашёл между трактором и косилкой, полотно косилки с роторами при сцепке стало заваливаться на него, он пробовал руками остановить полотно, изрезал все руки, полотно упало на него, повредив ноги и рассекло кожу.
Быстро переоделся сам, попросил вытереть у Бориса кровь, дать поесть, принести подушки, и мы втроём поехали в Хабаровск. В городе с комиссаром перетащили Бориса в заводскую дежурку и поехали в травмпункт, там прорентгенили тело, переломов не обнаружили, зашили рану, и мы с Анатолием Ивановичем несли пешком Бориса на 11ый этаж 14ти этажного дома (ночью лифт не работал).
Весь сенокос Борис лечился, потом когда стал ходить, я поручил ему быть на весовой совхоза и фиксировать тоннаж, привозимого сена из Челнов.
Дома поспал не раздеваясь на полу часа четыре, съездил в совхоз, получили запчасти и на покос.
С 12 июня начали косить на острове и на основной площадке, с 14 июня пошёл первый тюк сена.
К приезду комиссара 17 июня с тремя колесными тракторами с пресс-подборщиками в моём звене было заготовлено и складировано во под навес более 200 тонн сена.
Вечером в тот же день пришлось перебросить катером с катамараном гусеничный трактор, который вытащил из зыбучего песка с глиной все три застрявшие колесника, за 2 рейса перевезли всю технику на остров.
С 18 июня звено комиссара начало прессовать сено. По условиям договора бригадир сенокосной бригады освобождён от работы в поле, его дело обеспечить весь процесс заготовки кормов горюче-смазочными материалами, продуктами, строительными материалами, оформлять все необходимые документы и т. д., но я к тому времени, учитывая участие моё в предыдущих сенокосах, убедился, что если не будет бригадир работать в звене, то работа пойдёт значительно хуже. Кроме того в договоре отдельно был записан пункт – за невыполнение указания бригадира, комиссара рабочие увольняются из бригады без выходного пособия и направляются на завод, поэтому все работали как «звери», ведь иногда в день мы зарабатывали по 100 и более рублей.
Основные проблемы, которые мешали работать – слабая организаторская способность в своевременной доставке ГСМ, стройматериалов для ремонта навесов, плохом обеспечении запчастями со стороны совхоза.
Конечно Косолапов А. Н. помогал, но приходилось частенько после работы в поле в ночь ехать в Хабаровск, утром быть на планерке у директора совхоза, получив, иногда «выбив», всё требуемое оборудование ехать в Челны, пообедать и выходить в поле.
Хочется отметить отличнейшую работу трактористов-косарей во главе с Бобровым Николаем, у них рабочий день начинался в 4 часа утра без завтрака, к 8ми часам они приезжали на табор.
Самое главное, чтобы не остановить прессование, необходимо было иметь запас сухой «кошенины» не менее 100 тонн, именно на такой объём вышли прессовщики. Кроме того надо было учитывать возможность дождей, то есть много сухой «кошенины» запасать тоже было плохо, к тому же пересохшее сено рассыпается и тюки разваливаются.
За весь сенокос, по-моему недосмотру, только полдня простояли пресса из-за того, что трава не успела просохнуть. Работали все самоотверженно, трудно кого-то было выделить.
В поле обычно работало звено в составе 5 человек, обычно на пену ставили высокого парня с длинными руками, он принимал тюки и укладывал их рядами, по два человека слева и справа от пены на 3ей скорости трактора бегом бросают тюки вилами на пену, которая при полной вместимости вмещала до 3х тонн сена.
Второе звено тоже из 5ти человек укладывало тюки под навесом, через день звенья меняются.
В моём звене работали Володя Баглай из ОМТС, Саша Спесивцев фрезеровщик цеха №7, Ковтунов Лёша с цеха № 2, фамилию пятого члена звена не помню.
Второе звено возглавлял Опарин Женя, руководитель группы СКБ, очень серьёзный товарищ, к сожалению он рано умер. Иногда приходилось тюки собирать с поля при свете фар тракторов.
Я, зная свое здоровье, всегда брал после обеда несколько кусочков хлеба в чехол от армейской фляжки и поздно вечером, когда «смертельно» уставал, съедал эти кусочки с водой и солью, и это меня выручало. Один раз забыл взять хлеб и доработался до такого состояния, что не мог на плече нести вилы, а волок их за собой по земле, на таборе не хватило сил даже поужинать.
Раньше ребята посмеивались надо мной, но с увеличением объёма заготовленного сена, начали подпрашивать у меня хлеб, поэтому я стал брать после обеда целую булку хлеба, соль и всем звеном съедали её за милую душу.
Возраст ребят в нашем звене был до 36 лет, только Володя Баглай был помоложе, все поджарые, сухощавые, на поле всегда бегом.
Этот сенокос был удивительный, не было ни одного дождя, жара стояла неимоверная, на солнце температура поднималась более +40 0С, каждый выпивал в день больше 5 л воды, водитель постоянно её привозил в поле.
Совхоз бесперебойно обеспечивал нас противокомарийными препаратами, поэтому мы раздевались до плавок, все конечно загорели до черноты.
В традиции сенокосных бригад было «обмывание» каждого загруженного сеном навеса.
Я на первом навесе нарушил эту традицию, очень уж хорошо шли все пресса, заготавливали по 30 пен в день (примерно 90 тонн), было жалко терять темп.
Но второй навес и далее пришлось «обмывать», повар всё приготовил.
Вечером как обычно, вытряхивали пыль из спецодежды, иногда стирали, сами приезжали на табор черные от пыли, только зубы белели, баню готовил повар.
Предварительно мылись в предбаннике, потом парная, после неё ныряли в Амур и только потом домывались уже в чистую.
Меня, видимо из-за переутомления всегда знобило после бани, одевал свитерок, хотя температура даже ночью не опускалась ниже +25 0С, и шёл в столовую. Повар на двух человек выдавал бутылку водки, я тоже выпил свою норму, ушёл к себе в вагончик заполнял рабочий табель и табель питания, вёл дневник. Через некоторое время приходят здоровенные ребята из звена Опарина и просят выдать им ещё такую же порцию водки, ссылаясь, что у них вес 100 кг а у меня 60 кг, а норма одинаковая.
Я сказал, что мне водки не жалко, но завтра на поле вы упадете, они заверили меня, что всё будет нормально. На следующий день моё звено работало под навесом, я оттуда наблюдаю за «здоровяками», они к обеду уже еле-еле ходят за трактором, с трудом бросают тюки на пену, трактор из-за них постоянно останавливается.
С грехом пополам до обеда они отработали, на обед не ходили, пролежали под накомарниками, вечером ужинали без всякого энтузиазма.
Вся бригада после обеда отдыхала час под накомарниками, это помогало дорабатывать нам до вечера.
При «обмывании» следующих навесов аналогичных просьбы о добавлении нормы не поступало.
На стенку штабного вагончика я вывесил два табеля: табель питания и табель рабочего времени, первое время ребята ходили смотреть как заполняются эти документы, а когда убедились, что всё пишется по-честному, перестали интересоваться.
Кроме того, повар записывал в ведомость кто сколько получил и на какую сумму сигарет, спичек, зубных паст и т. д.
17 июля мы выполнили план 1900 тонн и социалистические обязательства, в общей сложности примерно 2500 тонн. На основной площадке наше звено сделало 1200 тонн сена, причём автомашинами в с. Ракитное вывезли 300 тонн.
Мне конечно не дали двух недель, закончить сенокосные отчёты, «горел» июльский финансовый план по заводу, пришлось в моём кабинете начальника ФСО вечерами «сводить отчёты копейка в копейку».
Надо было учесть все продукты, получаемые из совхоза (мясо, рыба, консервы и т. д.), кроме того надо было произвести списание солярки, масла на одну тонну принятого совхозом сена, пиломатериалов на строительство и ремонт навесов, короче говоря «бухгалтерии» хватало.
Надо ещё учесть, что основная моя работа также продолжалась почти до ночи.
Дело в том, что практически всю готовую продукцию завода, мы грузили на судостроительные заводы Украины и на заводы Минсудпрома в Европейской части РСФСР, а у нас с ними разница во времени 7 часов, у них день начинается, а у нас заканчивается. Приходилось по телефону «выбивать оплату» за поставленные механизмы.
Один раз доработался до того, что когда шёл с завода домой и встретил бывшую соседку в квартире с подселением, она подумала, что я иду пьяный. От таких нагрузок можно опьянеть и без спиртного.
После подписания всех актов заработная плата бригады составила:
– согласно рекомендации управления сельского хозяйства Хабаровского Крайисполкома от 13.06.1983 года № 13-04 с учетом районного коэффициента – 37327, 40 руб.
– по договору с совхозом «Гаровский» № 59-680 от 08.05.1986 г. за классность с учетом районного коэффициента (а мы все сено сдали первым классом, что было впервые за всю историю завода) была положена доплата в размере – 24810, 30 руб.
– премия согласно Положения о соцсоревновании – 18362, 00 руб.
Всего на всю бригаду подлежало получить 80499, 70 руб.
Эти расчёты я должен был подписать у начальника ОТиЗ Владимира Ильича.
Сопоставив две цифры 37 тыс. руб. и 80 тыс. руб., он заявил, что я авантюрист, и отказался подписать.
Помятуя о договоренности с директором, я тут же позвонил Владимиру Марковичу и сообщил, что хотя мы все показатели выполнили, Владимир Ильич вставляет «палки в колёса».
– Ты откуда говоришь?
– С кабинета Владимира Ильича,
– Дай ему трубку.
Далее он говорит Ильичу, что если у вас ума нет, то подписывай расчёт, он совершенно правильно составлен, и только после этого В. И. подписал расчёт.
К слову надо сказать, что Соколов Александр Николаевич мне говорил перед сенокосом, что если мы выполним своевременно план по сену, он обеспечит нас японским ширпотребом, и он выполнил свое обещание. Правда автолавка привезла только женские вещи, для мужчин – тапки.
После подписания всех актов и расчётов с заводом и совхозом Гаровским я договорился с кассой совхоза о дате получения заработной платы за сенокос 1986 года.
В сопровождении четырех здоровяков с нашей бригады, я с портфелем на заводском автобусе поехал получать зарплату на бригаду. Столько денег 80 тыс. руб, (в пересчете на доллары США – 143 тыс. $) я больше ни в советское время, ни в капиталистической России в руках не держал.
В кабинете сельхоз отдела на первом этаже начал выдавать зарплату сенокосчикам, их жёны тут же пересчитывали, а мужу отдавали 20-30 руб. на ресторан, где мы за рюмкой чая отметили самый удачный сенокос за всю историю завода. Кроме того мы выполнили финансовый план за июль, и я вообще ходил именинником, буквально светился, правда потерял в весе 7 кг.
Так как руководя бригадой, я не использовал очередного отпуска, Миша Фокин и Астафьев А. И. уговорили меня съездить в район Тырмы на заготовку брусники. Сезон был не очень удачный, но мы собрали и сдали в заготконтору по несколько бочек на каждого и ещё немного заработали. Пока я был на бруснике, жена оформила развод.
На работе дела шли блестяще, кроме того, будучи в Министерстве мне удалось выяснить, что при отгрузке механизмов судостроительным заводам, поставляющих корабли на экспорт, нашему предприятию подлежит оплата в долларах США кроме рублевой стоимости. Таким образом удалось получить, при оформлении соответствующих документов, дополнительно несколько десятков тысяч долларов США, которые были зачислены на валютный счёт завода.
Учитывая примерно недельный срок доставки судостроительным заводам счетов за отгруженные механизмы (так тогда работала почта), приходилось в конце месяца командировать сотрудников предприятия на Запад для доставки счетов и срочной их оплаты.
Этого бы не происходило, если бы механизмы отгружались равномерно в течение месяца, а не в последние дни.
В конце декабря, руководство завода бросило на отгрузку механизмов многих ИТР, которые помогали в упаковке изделий. Мне с начальником транспортного цеха Фроловым Владимиром Федоровичем, Аполихиным, Паневиным пришлось целый день провести на морозе, отгрузка происходила на открытых площадках. Кроме того на товарной станции Хабаровск-2 договорился с кладовщиками (день на дороге был нерабочий) о приеме до вечера грузов малой скоростью. Был мобилизован весь автотранспорт завода, успели в последний день года отгрузить более 15 вагонов и около 50 механизмов на станцию, выполнили на 100% договорные поставки.
Поздно вечером нас (начальника ОМТС, начальника ФСО, начальника транспортного цеха) пригласил, как обычно в конце года, Частный Станислав Иосифович с бутылочкой коньяка поздравил с успешным окончанием 1986 года, с новым 1987 годом.
С дочерьми я простился дома, дети плакали, и я с трудом удержался, с вещами (чемодан, брусничный бак) приехал на проводы по случаю отъезда.
В доме Бондаренко на ул. Полевой 12 января собрались Леонид Александрович, Фролов Владимир Фёдорович, Частный Станислав Иосифович, Володя Баглай, мой друг, провожали меня в Комсомольск-на-Амуре. Володя даже проводил меня до вагона, помог занести вещи.
Морозным утром 13 января 1987 года я приехал в Комсомольск-на-Амуре, на такси добрался до общежития ЗЛК на площади Кирова, в буфете позавтракал и пошел устраиваться на завод.
Так у меня опять началась новая жизнь.
С 19 декабря 1985 года по 12 января 1987 года, за год с небольшим моей работы начальником ФСО не было ни одного случая невыполнения государственного плана по вине работников ФСО.
