Моя жизнь Работа на заводе им. А.М. Горького Глава 12

Глава 12. Работа на заводе им. А.М. Горького в 1972-1979 гг.

После защиты диплома на отлично в ИПИ на тему: «Производство новолачной феноло-формальдегидной смолы 10 ИН мощностью 20000 тонн в год» по специальности химическая технология пластических масс, 5 июня 1972 года мне была присвоена квалификация «Инженер химик-технолог». Но дипломы нам студентам, проходивших в институте военную подготовку, на руки не выдали.

Практически сразу же после защиты дипломов с нашего пятого курса было сформировано два взвода курсантов для дальнейшего прохождения двухмесячных учебных сборов в войсковой части на юге Бурятии. После окончания сборов и сдачи государственных экзаменов по военной подготовке в актовом зале ИПИ нам были вручены дипломы и военные билеты с присвоением воинского звания – лейтенант по профилю командира минометного взвода ВУС0210.

А ещё раньше, до учебных сборов, в институте заседала распределительная комиссия, которая выдавала дипломникам направления на работу.

Приглашали на комиссию по очереди с учетом начисленных баллов. Так как у меня из двух групп ПМ67-1, ПМ67-2 был самый большой балл (более 5) – к учебным баллам приплюсовали: членство в студсовете, назначение старосты группы, работа в стройотрядах, руководство двумя группами на сельхоз работах, и я к тому времени был женат на девушке из нашей группы, поэтому на распределение мы с женой зашли первыми.

Было много предложений, с которыми нас всех ранее познакомили, так что было время выбрать себе и город и предприятие, где мы будем работать после окончания института.

В городе Хабаровске на предприятии п/я. А-3243 требовались два специалиста – химика: мужчина и женщина.

Мать жены ранее жила в городе Владивостоке, бывала в городе Хабаровске неоднократно, ей очень понравился последний. Прельщало то, что в моём направлении были указаны все условия работы и проживания: общежитие – комната для семейных, инженер-технолог, первичная заработная плата 120 рублей в месяц, возможна сменная работа.

Итак мы выбрали город Хабаровск, в молодости всё быстро решается, это сейчас в возрасте 68 лет, оставшись один после смерти второй жены Любаши, трудно решиться на переезд в другой город, единственное, что я смог сделать – переехать из трехкомнатной квартиры в двухкомнатную в том же районе города Томска.

Моя жена после защиты диплома и отдыха дома в с. Тасеево Красноярского края прилетела в Хабаровск, уже работала на заводе, в письмах мне в армию расхваливала город, завод, в общем ей всё нравилось.

С моим однокашником Володей Труфановым отвезли и сдали в багажное отделение ст. Иркутск пассажирский фанерный ящик из-под папирос «Беломор» со всеми нашими семейными вещами. Станцию назначения я указал – ст. Хабаровск-1. Сразу же после этого я вылетел домой через Улан-Удэ до Нижнеангарска, потом с рыбаками на моторной лодке по реке Верхняя Ангара в свое с. Верхняя Заимка. Обмыли с отцом, мама тоже пригубила, как положено, мой поплавок (значок подтверждающий окончание ВУЗа) и лейтенантские звёздочки.

Родители конечно были рады – второй сын стал инженером и офицером.

Находиться у родителей долго я не мог, хотя отец очень хотел, чтобы я ему помог выкопать картошку, но жена была в положении и должна была рожать осенью, поэтому в начале сентября самолётом АН-2 долетел до г. Улан-Удэ с дозаправкой в пос. Усть-Баргузин далее поездом в Хабаровск.

Ранее я был только в трех городах: Иркутск, Улан-Удэ и Братске, по железной дороге ездил также между этими городами. Я конечно представлял огромные пространства страны, но впервые увидел это из окна вагона.

На Дальний Восток я ехал впервые, меня поразил масштаб строительства жилья, станций, полустанков, объектов сельскохозяйственного назначения коровников, свинарников, тепличных комбинатов, птичников по всей протяженности сначала ВСЖД, затем Забайкальской железной дороги и наконец ДВЖД, буквально всю дорогу не отрывался от окна, так мне всё нравилось.

Приехал в Хабаровск ранним туманным утром, числа 10 сентября, вокзал тогда был стеклянный – переделали за годы Советской власти, в Капиталистическое время была проведена реконструкция, и здание вокзала пришло практически в первозданное дореволюционное состояние. Умели же красиво строить в «Царское время».

Поразило меня то, что практически все люди в городе шли с зонтами в отличие от Сибири, где в то время зонтами пользовались как правило, женщины, мужчины же ходили в кепках, дождевиках плащах.

На автобусе № 5 доехал до остановки «Заводоуправление» в посёлке им. А.М. Горького. В то время уже был пущен в эксплуатацию второй корпус заводоуправления, где и размещалась проходная завода, на корпусах не было никакой таблички с названием завода.

Позвонил жене, приятный женский голос спрашивает:

– У нас две Матвеевых, Вам какую?

– Ту, которая только приехала по направлению.

Через некоторое время пришла жена, встретились и вместе пришли в мужское общежитие завода по ул. Гагарина дом № 18, расположенное буквально в ста метрах от проходной.

До 1961 года улица носила другое название, но после встречи трудящихся завода с первым космонавтом земли Юрием Алексеевичем Гагариным улица была переименована и стала носить его имя.

Когда я в 1981 году принимал дела в ПДО у Шершакова Ивана Анатольевича, он мне рассказал, что на встрече с Гагариным он подошёл к нему и они вспомнили то время, когда они совсем юными пареньками учились на литейщиков, по-моему в г. Саратове.

Хабаровск

Я в общей сложности прожил в Хабаровске 22 года, поэтому немного опишу историю его возникновения, развития в Советское время, а также природу и климат.

История Хабаровска непосредственно связана с освоением Россей берегов Амура и Тихого океана.

Амурская и Сахалинская проблемы возникли в XVII веке, когда благодаря усилиям отважных землепроходцев В. Пояркова, Е.П. Хабарова, Е. Бахтеярова, И. Нагибы, О. Степанова и других русские люди обосновались на Амуре, открыли Сахалин, определили его островное положение, построили станицы, пахали землю, промышляли зверей и ловили рыбу, основали Албазинский Острог – центр русской жизни на Амуре.

Это пришлось не по нраву маньчжурам, которые выступили против русских, не имевших достаточной силы для удержания освоенных земель. Острог был зажжен и пепел развеян над Амуром.

Постепенно утрачивались и старые географические представления. Несмотря на то, что на русских картах (например, Атлас Российской империи … 1745 года) Сахалин был нанесен островом, постепенно стали появляться сведения о его полуостровном положении.

По наущению англичан и французов, после того как «стараниями Ж.Ф. Лаперуза, У.Р. Браутона и. И.Ф. Крузенштерна Амур был «закрыт» для входа морских судов, а Сахалин превращен в полуостров, укоренилось ошибочное представление о полуостровном положении Сахалина и о недоступности входа в реку Амур с моря.

Открытие Невельского Г.И. поставило всё на свои места, практически Геннадию Ивановичу пришлось в 1850 году второй раз открывать устье Амура и подтверждать островность Сахалина.

31 мая 1858 года солдаты 13-го линейного Сибирского батальона под командованием капитана Я.В. Дьяченко основали военный пост Хабаровску, названный в честь русского землепроходца XVII века Ерофея Хабарова.

«Пусть в названиях станиц будет жить память о наших предках, радением своим и подвигом своим сделавших эту землю русской» – сказано было генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым-Амурским 12 июня 1858 года  по приезду сплавом в Хабаровку, этот год считается датой основания города. Николай Николаевич правил Восточной Сибирью в 1847-1861 гг. Так начиналась четырнадцатилетняя золотая пора для Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Иннокентий, владыка Алеутский и Камчатский в последствии Митрополит Московский, он был очевидцем заключения Муравьевым Айгунского договора с Китаем, и тогда сказал: «Если бы, паче чаяния, когда-нибудь и забыло тебя потомство, то никогда, никогда не забудет наша православная церковь».

Со слов Муравьёва Н.Н. «Невельскому удалось исполнить нашу мечту, его имя встанет рядом с именами Лаперуза и Крузенштерна, даже Кука и Колумба».

В судоходности Амура мне пришлось убедиться лично, пройдя на речном пассажирском теплоходе от Хабаровска до рыбного порта Маго, что вблизи города Николаевска-на-Амуре, а работая на судостроительном ЗЛК в городе Комсомольске-на-Амуре, присутствовал при спуске гигантской АПЛ третьего поколения и транспортировки её в доке буксиром по Амуру. В Татарском проливе лодку «топили», и она шла своим ходом на ходовые испытания и стрельбы в бухту Большой камень в Приморском крае.

В освоении Амура Муравьёву очень помог начальник главного морского штаба князь Александр Сергеевич Меньшиков, правнук знаменитого Алексашки Меньшикова сподвижника и любимца Петра I.

В Иркутске на здании Государственного университета (бывшая резиденция генерал-губернатора Муравьева-Амурского, Белый дом) установлена мемориальная доска с его барельефом. Памятник ему в Иркутске я не видел.

За 14 лет губернаторства Муравьеву пришлось одолеть на лодках, баржах, пароходах, лошадях и оленях более двухсот тысяч вёрст и большую половину пути с ними разделила его супруга, уроженка Франции Екатерина Ивановна. Когда он оставлял жену в Иркутске, для неё даже семьи декабристов Волконских и Трубецких были не милы. От одиночества и тоски она уединялась на Заимке декабриста Поджио в Усть-Куте и там ждала возвращения супруга.

На купеческие деньги были воздвигнуты памятники Муравьёву в Хабаровске и Иркутске. В годы Советской власти памятники снесли, и после реставрации капитализма, благодаря усилиям мэра города Хабаровска Соколова Александра Николаевича, памятник Николаю Николаевичу был восстановлен на том же месте на Набережной реки Амур.

В мою бытность в Хабаровске также в парке на берегу Амура стоял памятник Невельскому Г. И., он и сейчас там стоит, а на Сахалине стоит город-порт Невельск. Через пять лет после открытия устья Амура император Александр II присоединил амурские земли к России. Он снял опалу с декабристов, дал свободу крепостным крестьянам и, пробыв более 25 лет на престоле, был разорван бомбой народовольцев – в те дни, когда собирался подписывать проект первой Конституции.

Всё это было устроено нашими «друзьями» англичанами, надо было остановить Россию в её движении.

В XXI веке прах Муравьева-Амурского был перевезён из Парижа и захоронен в г. Владивостоке, хотя логичнее было захоронить его в Иркутске, где он 14 лет был генерал-губернатором Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Исследователь края М. И. Венюков, свидетель прокладки первых улиц так писал: «Тут в будущем предстояло возникнуть большому городу», центром города были выбраны три господствующие над местностью горы. По их вершинам проходили линии главных улиц (ныне улица В. И. Ленина, Карла Маркса – сейчас от Амура до площади Ленина улица Муравьева-Амурского, далее до аэропорта К. Маркса, ул. С. М. Серышева).

Всего планировалось 15 улиц: 8 – параллельно Амуру и 7 – перпендикулярно, названия улицам стали присваивать с 1881 года, нумерация домов перпендикулярных улиц шла от Амура.

В 1872 году построили речной порт, с 30 октября 1880 года селение Хабаровска получает статус города, город в 1893 году был переименован в Хабаровск.

Выгодное местоположение города почти на стыке речных путей (Амур, Уссури) способствовало быстрому развитию здесь торговли. Образовалась большая фактория Амурской компании, влияние которой распространилась вверх по Уссури до озера Ханка и вниз по Амуру до Николаевска.

В 1884 году город становится центром вновь образованного Приамурского генерал-губернаторства в составе Амурской, Забайкальской и Приморской (с Сахалином, Камчаткой и Чукоткой) областей.

В городе находились генерал-губернатор с личной канцелярией, командующий и штаб Приамурского военного округа, переселенческое управление и другие Губернские учреждения.

В 1913 году в Хабаровске насчитывалось более сотни каменных домов.

В тяжелейших условиях с 1891 по 1897 год строится Уссурийская железная дорога, соединившая Хабаровск с Владивостоком.

В 1913-1916 г. был построен трехкилометровый железнодорожный мост через Амур. Его назвали «чудом ХХ века». И сегодня специалисты восхищаются легкостью, ажурным кружевом его конструкций. Строители его выдающиеся мостостроители Л. Д. Проскуряков, Г. П. Передерий, руководил строительством А. В. Ливеровский. С введением моста в строй завершилось гигантское строительство транссибирской железнодорожной магистрали.

В преддверии войны с Японией в тридцатые годы двадцатого столетия по личному указанию Иосифа Виссарионовича Сталина была проложена ещё одна железнодорожная линия в тоннеле под Амуром, строили военные строители с использованием труда заключённых. Автомобильный мост построили в XXI веке при президенте РФ Путине В. В., до этого связь с Россией была летом на пароме, зимой по льду Амура. Телефонная станция в Хабаровске появилась в 1900 году, уличное электрическое освещение в 1907 году.

До Октябрьской революции в городе работали небольшие чугуно-литейные заводы, мастерские базы Амурской флотилии, крупные казённые артиллерийские мастерские, на базе которых в 1908 году появился завод «Арсенал» (в советское время «Дальдизель»), 12 небольших кирпичных, 1 цементный и 4 лесопильных завода, также предприятия пищевой промышленности.

В сентябре 1918 года город захватили американо-японские войска, и отряд белогвардейцев атамана Калмыкова.

В апреле 1920 года была создана Дальневосточная республика (ДВР) – буферное демократическое государство.

Почти пять лет вел героическую борьбу Хабаровск против белогвардейцев и интервентов, трижды подвергался оккупации. Только около 8 тысяч граждан погибли в Калмыковских застенках и от рук интервентов. Лишь после исторического штурма Волочаевки (10-12 февраля 1922 г.) началось стремительное освобождение края от интервентов и белогвардейцев.

14 февраля 1922 года Хабаровск встретил части Народно-революционной армии (НРА) ДВР, но ещё почти 9 месяцев город оставался на положении прифронтового.

16 ноября 1922 года Постановлением ВЦИК ДВР была преобразована в Дальневосточную область РСФСР.

С 13 декабря 1922 года в Хабаровск из Читы переносится административный центр Дальнего Востока.

30-ые годы вошли яркой страницей в историю трудового Хабаровска. За короткие годы в городе были построены завод энергетического машиностроения (Энергомаш), нефтеперерабатывающий им. С. Орджоникидзе, завод им. А. М. Горького, завод имени С. М. Кирова, завод «Авторемлес».

В 1930 году было основано первое высшее учебное заведение города – государственный медицинский институт, в 1939 году открылся институт инженеров железнодорожного транспорта.

В годы ВОВ хабаровчане защищали Москву и Ленинград, участвовали в сражении на Орловско-Курской дуге, битве за Днепр. В августовские дни 1945 года хабаровчане оказывали всемирную поддержку частям Красной армии и Амурской флотилии в войне с империалистической Японией.

Город Хабаровск в 1971 году награжден орденом Октябрьской Революции. В 1917 году население Хабаровска достигло 51,5 тыс. человек (население Владивостока – 130,2 тыс., Благовещенска – 62,5 тыс.).

За годы гражданской войны и интервенции число жителей города резко сократилось (в 1923 г. – 34, 3 тыс. человек).

В 1939 году население увеличилось до 207,3 тыс., в 1989 году в Хабаровске проживало свыше 600 тыс. человек, Это столько сколько проживает в Благовещенске, Южно-Сахалинске, Магадане и Биробиджане вместе взятых.

Ведущие заводы Хабаровска – «Дальэнергомаш», «Дальдизель», универсальный Кабельный завод им. 50-летия СССР и Станкостроительный, которые 70-90% продукции поставляли в другие районы страны и на экспорт.

По инициативе приамурского отдела русского географического общества 19 апреля 1894 года открылся Хабаровский краеведческий музей, в 1975 году к музею пристроили новое здание, в котором развернута экспозиция «История края» и панорама «Волочаевский бой».

В 1933 году вышел в свет первый номер альманаха «На рубеже», сейчас – это журнал «Дальний Восток», первым редактором которого был русский советский писатель А.А. Фадеев. Александр Алексеевич, после смерти первого председателя Союза писателей СССР, стал возглавлять Союз, в 1956 году после ХХ Съезда КПСС покончил жизнь самоубийством. В 1934 году в Хабаровске создана Дальневосточная писательская организация, одним из организаторов был Фадеев. Здесь в литературу пришли В. Н. Ажаев, А. М. Грачёв, Николай Павлович Задорнов, Р. Ф. Казакова, Д. Д. Нагишкин, П. Л. Проскурин, Н. М., М. Е. Шундик и другие.

Здесь пишет свою трилогию «Амур широкий» нанайский писатель Г. Г. Ходжер, лауреат Государственной премии РСФСР им. Горького.

У меня в личной библиотеке имеются книги всех дальневосточных писателей, почти полное собрание сочинений Н. П. Задорнова. Бывший работник завода имени А. М. Горького – Соколов Александр Николаевич будучи мэром города Хабаровска приложил свою неуемную энергию и увековечил Николая Павловича, установкой ему на набережной р. Амур величественного памятника.

Бронзовый Николай Павлович, немного утомленный, сидит в кресле и умиротворённо смотрит на Амур.

«Задорнов Н. П. – классик отечественного исторического романа. В книгу Николая Павловича включены сотни исторических лиц. Рядом с Невельским и Муравьевым-Амурским – губернатор Камчатки Завойко, английский адмирал ПРАйс, Адмирал Путятин, писатель Гончаров, канцлер Нессельроде, император Николай I, известный мореплаватель Воин Андреевич Римский-Корсаков – родной брат композитора, японский дипломат Кавадзи и другие.

В его произведениях – ожившая история.

Задорнов Н. П. единственный русский писатель, три книги которого «Цунами», «Хеда», «Симода» издаются и переиздаются в Японии, что свидетельствует о правдивости рассказанной в этих книгах истории жизни русских моряков в ещё закрытой и опасной для иностранцев Японии».

Из британской литературной энциклопедии.

Климат

Климат Хабаровска находится под влиянием Евроазиатского материка и Тихого океана и носит муссонный характер. Зимние ветра, дующие с материка приносят холодный и сухой воздух, а летние ветры с Тихого океана – облачную дождливую погоду. Зима малоснежная, холодная, лето жаркое и влажное. Из-за соседства с самым холодным районом северного полушария, и проникновения морского воздуха с полярного Охотского моря климат города более суров, чем климат территорий, расположенных на тех же широтах в европейской части России.

Средняя скорость ветра в городе на высоте 10 м составляет 4,1 м/сек, на берегу Амура – 5,1 м/сек. Наибольшие скорости ветра летом не превышали 24 м/сек, зимой 34 м/сек.

Зимний период наиболее продолжительный из всех сезонов года. Длится он в среднем 137 дней. Самая продолжительная зима (152 дня) была в 1891/92 гг., наиболее короткая (110 дней) в 1957/58 гг. Самый холодный месяц в году – январь. Абсолютный минимум температуры воздуха был отмечен в январе 1918 и 1951 г., и составил – 43 ⁰С.

Зима 1950/51 гг. была экстремально холодной, а экстремально тёплой была в 1958/59 г. Но даже в самые теплые зимы температура воздуха в отдельные дни опускается ниже – 30 ⁰С.

Лето в Хабаровске наступает в первых числах июня и продолжается 3 месяца. Основная масса осадков выпадает в летний период и составляет в среднем 310 мм. Самый тёплый месяц в городе июль. В жаркие дни температура воздуха чаще всего днем повышается до 30-32 ⁰С, а в отдельные дни может достигать 35-40 ⁰С. Циклоны, выходящие на бассейн Амура с запада и юго-запада, вызывают сильные дожди.

Дождевые паводки являются основной фазой водного режима реки. При их прохождении периодически наблюдается наводнение. За 90 лет с 1896 по 1986 г. Амур 84 раза выходил из основных берегов, в том числе наблюдалось 6 больших наводнений и 8 очень больших более 600 см над номиналом, в наше время (во втором десятилетии XXI века) было самое большое наводнение за всю историю метеонаблюдений – более 800 мм против номинала, тогда пострадали города Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, Николаевск-на-Амуре и прибрежные села, некоторые вообще были снесены потоком воды.

Животный мир

Невдалеке от города ещё живут звери, свойственные таежным районам: уссурийский кабан, изюбрь, медведи гималайский и бурый, соболь, выдра, барсук, рысь, появляется даже тигр, маньчжурский заяц.

В Амуре и на озерах наиболее часто встречаются карась, сазан, лещ, касатка, сом, щука, пескарь, чебак, конёк. Нередки таймень, калуга, амурский осётр, заходит на нерест кета и минога.

Из птиц наиболее часты кулики, крячки и утки-кряква, чирки и касатка, серая цапля, чёрный коршун, пегий лунь, а из млекопитающих – дальневосточная полёвка, ондатра, выдра, колонок, енотовидная собака, лисица, косуля.

На берегах реки Уссури в пределах Хехцирского заповедника живёт дальневосточная черепаха – вид, занесенный в Красную книгу. Богат Хехцир лекарственными растениями. Здесь можно встретить аралию маньчжурскую, элеутерококк, лимонник китайский, когда-то встречался и женьшень.

Немного из истории завода.

Завод был режимный, не имел названия, в быту говорили, что работают на заводе в поселке А.М. Горького.

В соответствии с решением Совета труда и Обороны при Совнаркоме СССР от 02.04.1932 г. в 14 км от города Хабаровска в 1932 году началось строительство авиационного завода и моторных мастерских, почти одновременно со строительством города Комсомольска-на-Амуре и завода имени Ленинского комсомола.

В 1935 году первостроители и рабочие завода обратились к пролетарскому писателю Алексею Максимовичу Горькому с просьбой о присвоении заводу его имени. Этот год считается годом рождения завода.

Алексей Максимович разрешил назвать завод своим именем, в 1956 году на площади Горького был открыт памятник Алексею Максимовичу, в заводском музее хранится письмо Горького трудящимся завода на двух листах крупным почерком. Алексей Максимович пишет в этом письме, что вы на краю земли строите новую жизнь, есть там и слова «Цель работы вашей прекрасна».

На стене заводской типографии выполнен барельеф А. М. Горького, вылеплены профиль Буревестника и слова «Цель работы вашей прекрасна» с подписью Горького, в настоящее время типография не работает, а музей перемещен в один из кабинетов старого заводоуправления.

В Великую Отечественную войну завод капитально ремонтировал и модернизировал самолёты И-15, И-16, ИЛ-2, ИЛ-4, собирал истребитель ЯК-3, завод имел свой аэродром и свой летный состав.

В 1946 году завод был передан в наркомат судостроительной промышленности и был специализирован на проектировании и производстве грузопалубных механизмов для оснащения кораблей ВМФ и гражданского судостроения.

В 1947 году на заводе было создано специальное конструкторское бюро (СКБ) по проектированию грузовых механизмов.

В семидесятые годы определилась специализация завода по выпуску для гражданского судостроения – грузовых лебедок, кранов, буксирных и якорных лебедок, лебедок для рыбопромысловых судов и плавбаз, люковых закрытий, трюмных эжекторов, блоков, талей, корабельных самоваров и других изделий. Для оснащения кораблей ВМФ – специальных  лебедок и кранов, устройств подачи боеприпасов (электрических подъемников, цепных погрузочных устройств – ЦПУ), парогенераторов для атомных подводных лодок, водоопреснительных установок для надводных и подводных кораблей.

Для изготовления и выпуска механизмов завод получал более 10 тысяч наименований типоразмеров материалов и комплектующих изделий от 450 предприятий, расположенных во всех республиках СССР.

На заводе были построены: литейный и кузнечный цеха, полностью обеспечивающие потребности в литье и поковках, организован цех по выпуску товаров народного потребления с участком по выпуску складных зонтов, впервые освоенных в Советском Союзе; участок изготовления деталей из пластмасс и резинотехнических изделий (РТИ).

Вот на этом участке пластмасс и РТИ мне и пришлось начинать свою работу на заводе.

Отдел кадров завода запросил у Иркутского политехнического института какие-то дополнительные сведения обо мне, очевидно это было связано с режимом секретности на заводе, поэтому только 2 октября 1972 года приказом директора завода Черкасова Геннадия Петровича, я был принят на работу инженером-технологом участка пластмасс.

Участком длительное время руководил Чечелев Василий Алексеевич, хороший руководитель и изумительный человек, мастером работал Гибазулин Геннадий, экономистом Ежеля Светлана Валентиновна, в планово- распорядительном бюро (ПРБ) Данилова Альбина Васильевна и Вагина Евдокия Григорьевна, слесарем Швецов Петр, зав. складом готовой продукции Невмержицкая.

После прохождения всех необходимых инструктажей, оформления подписки о неразглашении государственной тайны, получения третьей формы допуска к секретным документам вместе с Даниловой А. В. на следующий день начали заниматься инвентаризацией прессформ на РТИ и пластмассовые детали. Номенклатура изделий была огромная, не было ни одного изделия, выпускаемого заводом, на который участок не поставлял пластмассовые детали или РТИ. Участок, как и весь завод, работал в три смены, суббота и воскресенье – выходные дни.

На заводской котельной был смонтирован гудок, который гудел в 7:00, в 8:00 часов утра, а на заводской проходной висело световое табло «Если ты прошёл проходную без 5 минут 8:00 – ты опоздал». Старшая табельщица заводоуправления чётко фиксировала все опоздания и передавала данные в отдел труда и зарплаты (ОТЗ)  и руководству цехов. Нарушителям приказами директора завода по результатам работы за месяц выносились разные наказания.

В общем на заводе дисциплина была серьёзная, не надо забывать и то, что во время ВОВ за опоздание на работу военком на основании данных отдела кадров выписывал повестки в действующую армию на фронт, а после ВОВ прошло всего 27 лет.

Если в целом по гражданским предприятиям и в бюджетных организациях страны в «брежневские времена» падение дисциплины было значительное, то на предприятиях почтоящиках дисциплина была почти как в войну.

Всего на участке работало в общей сложности более сотни человек. Участок относился к третьей группе заготовительных цехов и участков, в эту группу входили: участок гальваники № 4, участок пластмасс № 15, кузнечный цех № 6, литейный цех № 9, участок точного литья № 11, заготовительный цех № 22. Участок пластмасс находился в приспособленном трехэтажном здании: на первом этаже стояли термопластавтоматы ТП-125, ТП-250, термопечь и несколько гидравлических прессов для РТИ, здесь же был устроен склад готовой продукции, откуда на электрокарах или на автомашинах изделия отвозились на заводской склад готовой продукции, находящийся в подчинении производственно-диспетчерского отдела (ПДО).

На втором этаже находились: пресса для литья под давлением пластических масс (капрон, полистирол, полиэтилен высокого давления, полиэтилен низкого давления), а также кабинет начальника участка, комната мастеров, комната ПРБ, душевые и раздевалки.

На третьем этаже хранилось сырьё, комната электрика, слесаря и несколько гидравлических прессов. Кроме того в заготовительном цехе № 22 находился большой термопластавтомат (ТПА) производства Венгерской народной Республики массой впрыска более 1 кг.

TПА тогда ещё не был оборудован пневмозагрузкой сырья, поэтому мастеру приходилось несколько раз за смену посещать этот цех и помогать прессовщице подавать на высоту более 2-х метров мешки с сырьём. После оборудования TПА пневмозагрузкой помощь в загрузке со стороны мастера отпала.

Мне как технологу в это время пришлось отрабатывать технологию производства РТИ из ирповских резин (ИРП-1136, ИРП-9086 и др.).

Ранее РТИ, поставляемые на механизмы для ВМФ, изготавливались из обычных резин, но в связи с повышенными требованиями  со стороны проектантов боевых надводных и подводных кораблей Постановлением Правительства Минхимпрому СССР совместно с отраслевым институтом было поручено разработать рецептуры, технологии производства спецрезин марок ИРП, а Свердловскому заводу РТИ производить поставку сырых резин.

Всего на год нашему заводу выделялось фондов на резины марок ИРП не более 100 кг. Конструкторскому отделу службы главного металлурга приказом директора завода было поручено разработать чертежи на спец-формы для производства деталей из этих резин, а инструментальный цех изготовил пресс-формы на необходимое количество типоразмеров деталей.

Изготовленные детали в сопровождении температурных графиков, сертификатов на сырую резину ИРП вначале принимались инженером ОТК Черкасовой Зоей Николаевной – женой директора завода, потом она предъявляла по специальной форме детали представителю военной приемки и только после этого детали направлялись в сборный цех.

Было очень много трудностей и организационных и технологических, практически впервые на заводе технология производства РТИ шагнула на самый высокий технологический уровень. И я горжусь, что в этом деле есть и частичка моего труда.

Мы тогда жили в отдельной комнате второго «семейного» этажа заводского общежития, в конце этажа находились туалеты, умывальники, посредине этажа кухня, где была установлена раковина и несколько газовых плит, у нас в комнате была электрическая плитка на которой мы кипятили чай по утрам.

В один день прихожу с работы домой, открываю дверь и ничего не могу понять кругом всё заставлено огромными чемоданами. Оказывается несколько ребят с нашего факультета, призванных на двух годичную службу, направили на офицерские курсы в Дальневосточный военный округ (ДВО) в г. Хабаровск, они с вокзала забросили свои вещи к нам и поехали устраиваться в офицерское общежитие в воинскую часть, которая была расположена в Волочаевском городке, недалеко от завода Энергомаш. Вечером ребята приехали к нам – это Шихов Володя и Дойников Саша с нашей группы, Лёша Каратуев, Толя Хавренко, Юра Логинов, немного выпили, пошли сфотографировались, мне Володя дал свою повседневную форму, а сам был в парадной, Саша Дойников также в повседневной форме, а Юра в полевой.

Некоторое время жена лежала в больнице на сохранении, я жил один в комнате, конечно ничего не варил, благо была заводская столовая, где я обедал и покупал с собой котлеты, рыбу и т. д. и дома подогревал, в основном пил чай.

Недалеко от общежития был устроен небольшой рынок, где люди продавали овощи, 1 кг помидоров стоил 15 коп., а поллитровая банка красной икры стоила 5 руб.

8 ноября в гости к нам приехали Саша Дойников и Володя Шихов, отметили День рождения страны, жена неважно себя чувствовала, поэтому ребята недолго побыли у нас, а на следующий день жену увезли в роддом.

9 ноября 1972 года родилась наша Аннушка, слов нет какая это была радость для меня. Я приехал в Волочаевский городок, уговорил часового пропустить меня в здание, где офицеры занимались, заглянул в аудиторию, ребята меня увидели, выскочили, я сообщил о рождении дочери. Ребята попросили подождать их на КПП, через некоторое время они бегом прибежали на КПП, и мы в кафе отметили рождение моей дочери, потом поехали в роддом, который находился в районе базы Краснознамённой Амурской флотилии (КАФ). По пожарной лестнице поднялись на уровень третьего этажа, причём впереди меня залезли в шинелях высокие Володя Шихов и Саша Дойников, я за ними в осеннем ещё студенческом пальто, жена показала нам Анюту, завернутую в одеялко, женщины соседки жены посмотрев на гирлянду офицеров, висящих на лестнице спросили жену:

– Какой же твой?

– Третий в пальто, самый маленький.

Из роддома Анюту привезли домой на такси, перед этим я купил небольшую детскую кроватку, а потом и коляску. Через несколько дней военные строители (в посёлке Горького было две воинские части) проводя земельные работы, повредили теплотрассу, и всё наше общежитие осталось без отопления.

Пришлось включать обогреватель, но это мало помогало. Тогда молодая работница нашего участка Нина Крючкова узнав, что общежитие осталось без отопления, взяла на время ремонта теплотрассы жену с дочкой в свою однокомнатную квартиру, где она жила со своей матерью.

Я же в это время жил один в комнате, наваливая  на себя кроме двух одеял ещё и матрас, на работу унёс мыло, зубную щётку, пасту, электробритву, так как сгорела и электропроводка, когда все включили обогреватели.

В это время завод сдавал новый дом, освобождались комнаты в квартирах с подселением, нам профком выделил одну комнату в трехкомнатной квартире на первом этаже в двухэтажном деревянном доме по улице Серова 7, квартира 5.

Своего имущества у нас не было, поэтому я выпросил у коменданта кровать, временно до покупки своей и комплект постелей вместе с матрасом, обедали на фанерном ящике, что я отгрузил ещё из Иркутска.

В квартире пришлось покупать маленький столик для общей кухни. На три семьи в кухне была раковина, газовая плита и стояли три стола со стульями. Мы кушали в основном в своей комнате.

С соседями у нас установились хорошие отношения, в самой большой комнате жила семья Кальчуков, сам Василий работал токарем в цехе № 14, жена его работала где-то в городе, была очень властной женщиной.

В самой маленькой комнате жили водитель Геннадий с женой Любой (работала на «Москвиче» на почте) и дочкой, с ними ещё жила Любина мать.

Телевизор был только у Кальчуков, и когда проходил чемпионат мира по хоккею с шайбой, Василий по нашей с Геной просьбой выносил его на кухню и мы потихонечку болели за нашу сборную до тех пор пока жена Василия не прерывала нашу «хоккейную идиллию».

1 декабря 1972 года я был приказом Д. З. Переведён инженером-технологом-мастером, поэтому пришлось работать по сменам, чередуясь через неделю с мастером Г. Гибазулиным.

При работе во вторую смену С 16:00 до 24:00 часов мне приходилось принимать работу второй смены, выдавать задание третьей смене, приходил домой уже в районе часа ночи, иногда, если поломается ТПА, приходилось его ремонтировать и дольше задерживаться.

За год купили кровать, столик в комнату, шифоньер, гардину и повесили шторы на единственное окно в комнате.

Одну неделю через две дежурили по квартире, приходилось мыть полы на кухне и в коридоре, и в туалете. Иногда я помогал жене мыть полы. Анюта была очень неспокойноя девочка, часто плакала, что-то видимо её беспокоило. Купали мы её в оцинкованной ванне, заворачивали в пеленку, я держал головку, а жена поливала тёплой водичкой, но через некоторое время стала плакать при купании. Оказывается, что спиртовой столбик на термометре, когда мы кипятили воду в ведре (горячей воды в кухне не было) взогнался и температура в ванночке вместо 36 градусов была под 40 градусов. Потом разобрались, купили новый градусник, и ребёнок успокоился. Мы же по очереди раз в неделю ходили в баню, в посёлке она была одна, в мужском отделении даже был киоск, где продавали и наливали пиво в стеклянной кружке, но я пиво не любил и не пил.

В участке зарплату выдавали наличными два раза в месяц: аванс и получка, аванс примерно 30-35 % от среднего заработка, остальные получали в день получки, случаев задержки в выплате денег в советское время я не помню.

Обычно после получки мужчины с проходной устремлялись в водочный специализированный магазин, где сразу же устраивалась огромная очередь, я же шел в книжный магазин и покупал книгу, в то время купить хорошую книгу было не просто, иногда приходилось ехать в центральный книжный магазин, что на улице Пушкина в районе площади Ленина, в этом же здании, но по улице Карла Маркса в парикмахерской я раз в месяц стригся.

На работу я ходил с удовольствием, мне всё нравилось, Василий Алексеевич иногда меня похваливал. С коллективом участка я ходил на демонстрации 7 ноября, в День Победы, принимал активное участие в субботниках.

Завод строил Дворец спорта с плавательным бассейном, нас молодых специалистов, комсомольцев завода тоже привлекали к строительству, так например, я несколько вечеров бетонировал чашу плавательного бассейна вместе с Валерой Шкурко – начальником гальванического участка № 4 и другими комсомольцами. Кроме того мы добровольно перечисляли часть заработной платы на строительство Дворца спорта. Весной 1974 года строительство Дворца спорта было закончено.

При открытии Дворца присутствовал первый секретарь Хабаровского крайкома КПСС Черный Алексей Клементьевич, он обратил внимание директора завода Геннадия Петровича Черкасова на текст объявления на доске, прикрепленный к стене Дворца, там было написано: «Дворец спорта «Заря», построенный на деньги трудящихся завода имени А. М. Горького».

Он спросил у директора, сколько денег внесли трудящиеся завода в строительство, и во сколько обошлось строительство в целом, когда директор озвучил цифры, оказалось, что только несколько процентов от сметной стоимости составили взносы трудящихся, остальное самое главное финансирование произвел Минсудпром СССР.

Пришлось сменить доску и спорткомплекс получил название Дворец спорта «Заря».

Хорошо об истории строительства Дворца спорта написал В. И. Ханцевич в своей книге «Завод и поселок имени Горького».

В начале лета 1973 года жена с малышкой улетела к своей матери в село Тасеево Красноярского края, а потом решила погостить у старшей сестры Натальи в селе Кордово Курагинского района, недалеко от села Шушенского, где отбывал царскую ссылку В. И. Ленин.

Мне же удалось получить отпуск в сентябре, долетел до Красноярска, на следующий день на поезде вечером выехал из Красноярска и под утро приехал на железнодорожную станцию.

Я оставил на станции свои вещи и пошёл в сторону села, где мне навстречу шла жена. Надо заметить, что у меня в молодые годы был громкий голос, заходим в частный дом, где жила Наталья, Анюта услышала мой голос, проснулась, встала на ножки, держась за кроватку и заулыбалась всем своим полубеззубым ротиком, тянет ручки ко мне, я конечно взял Анюту на руки, перецеловал всю, так соскучился, хотя прошло всего 2 месяца разлуки. Мать и тетка удивились, что ребёнок 10 месяцев так хорошо запомнил отца. Наталья попросила меня помочь выкопать картошку, которую она посадила на поле вместе с одноногим соседом, живущим напротив её дома.

Утром нас отвезли в поле с мешками, лопатами, вечером Камаз-самосвал должен был забрать с поля нас и урожай. Дед подкапывал, а я копал и ссыпал в мешки картошку, за всю свою большую жизнь я не видел такого урожая: гнездо-ведро, мелкой картошки вообще не было. На перекуре я попробовал выкопать яму, чтобы определить, где заканчивается чернозём, выкопал 1 м и бросил, чернозем не закончился, а копать картошку ещё много надо было.

Вечером подошёл Камаз, дед в кузове принимал пятиведерные мешки, которые я ему зашвыривал, получилась полная машина, приехали, разгрузили у Натальи и деда пополам. Дед пригласил меня обмыть урожай, но мои женщины даже не соизволили нагреть воды, хотя надо было устроить баню после такой работы.

Наталья вскоре переехала к матери, очевидно картошку продала.

Возвратились все втроём домой в Хабаровск на самолёте, и снова началась работа. В ноябре исполнился годик Анюте, жена должна была выходить на работу, но незадолго до этого попала в больницу. Перед больницей она написала мне как варить манную кашу, когда ходить в детскую кухню покупать специальное детское питание: кефир, молоко, творожок и др.

Я сходил к директору завода, рассказал, что в профкоме нет мест в детские ясли, он при мне позвонил своей сестре, которая работала заведующей детским садом-яслями, чтобы принять на следующий день Матвееву Анну, мне он разрешил в первую неделю работать по 4 часа, позвонил начальнику участка и передал свое распоряжение.

Вечером я варил свою первую кашу в жизни, остудил и начал кормить ребёнка: я ей ложечку подношу ко рту, отворачивается, несколько раз попробовал – не хочет. Не хочешь – не надо, унес кашу на кухню, дал Анюте игрушки, стал читать книгу. Часа через два заплакала моя дочь, очевидно захотела есть, каша конечно остыла, сварил новую кашу, только поднёс ложечку – широко открывает рот, начала есть, я едва успевал работать ложечкой, с этого дня никаких капризов не было. Мать же до самой больницы кормила Анюту грудью, так что можно сказать, что я отнял ребенка от груди. Утром рано начал собираться на работу и Анюту в садик, она ещё спит, я позавтракал, оделся, разбудил ребёнка, начал одевать уже по-зимнему стояли морозы. Ножки гнутся, ручки не пролезают в кофточки, измучился, весь мокрый, положил ребёнка в коляску и бегом до детсада, всю дорогу Анюта кричала, именно кричала, а не плакала, раздеваю кричит, прощаемся кричит. Добежал до своего рабочего места уже весь уделанный в драбадан, сотрудницы напоили кофе, приступил к работе.

В первом часу прибежал в садик, приходит моя Анюта с воспитателем за ручку, увидела меня и снова в крик. Воспитательница объяснила мне, что ребёнок скучает по родителям, а без отца сразу успокаивается, хорошо позавтракала и пообедала. Так вдвоём мы прожили почти две недели, тут выписалась из больницы мать, и мне стало легче.

Я конечно помогал жене, ходил по магазинам, гулял с Анютой с коляской, зимой она хорошо спала в колясочке, укрытая одеялком, иногда мыл полы в коридоре, на кухне, выносил мусор.

На следующий год (1974 г.) я решил помочь отцу накосить сена для коровы и тёлки, взял отпуск и вместе с Анютой полетели на мою малую Родину. Анечке не было ещё двух лет. Долетели до районного центра Нижнеангарск, уже вовсю строилась БАМ, была проведена автомобильная грунтовая дорога до нашей деревеньки, на попутной машине приехали с Анютой в отчий дом. Баба и дед впервые познакомились с моей дочерью.

Но Аня не отходила от меня ни на минуту, сидит на коленях, я поддерживаю одной рукой, одной рукой ем, одной рукой выпиваю стопку с отцом за встречу. Спала Анюта на кровати со мной, обнимет крепко за шею, проснёшься задохнувшись, снимаешь ручонку с себя и до утра спишь как убитый.

Утром пока она спала, мы завтракали и уезжали на моторной лодке, Ваня тоже косил траву вместе с нами, ему в то время было почти 14 лет.

Вечером Анюта только услышит звук моторки (отличала нашу моторку от других по звуку), зовёт бабушку на берег, встречать отца с работы. Только выйдешь из лодки с разбегу прыгает к тебе, и вот я грязный, потный моюсь одной рукой под умывальником, вечером усыплю малышку и только тогда иду мыться в бане, которая стояла во дворе, мать каждый день топила её для нас. Косили сено на «Немецком» острове, отец договорился и привел спаровку для сплава сена к острову, а мы с Ваней вброд с лошадью перешли протоку.

С Ваней переворачивали копны на волокуши, и он вез их к берегу, отец сбрасывал сено на спаровку. Потом наверх спаровки сено подавал я, а отец вершил, вечером большой моторной лодкой привезли сено домой, и на следующий день сено разгрузили и возле дома, сметали в большой зарод.

Обратно с большим трудом с Анютой через Иркутск прилетели домой в Хабаровск.

В январе 1974 года Василия Алексеевича перевели начальником бюро материальных нормативов отдела главного технолога (ОГТ), а меня назначили на его место начальником участка пластмасс с окладом 160 руб. в месяц. Весь объём работы на этой должности я знал, поэтому мне не трудно было вникнуть в эту новую работу.

Очень много времени приходилось тратить на производственно-диспетчерские совещания у главного диспетчера завода Харина Николая Петровича. Все вопросы со смежными цехами и участками я решал непосредственно с ПРБ цехов или начальниками участков и цехов, технические вопросы решал со специалистами ОГТ, ОГМЕТ, отдела инструментального хозяйства (ОИХ), отдела главного механика (ОГМЕХ), отдела главного энергетика (ОГЭ), отдела главного сварщика (ОГСв) и другими. Поэтому на совещаниях никогда не было нерешенных вопросов ни ко мне, ни от меня.

Я уже говорил, что Зоя Николаевна работала в ОТК нашего участка, однажды после отмечания дня рождения Вагиной Евдокии Григорьевны, мы пошли провожать Зою Николаевну домой, тем более для меня это почти было по пути. Зоя Николаевна предложила нам зайти к ним в гости, мне было неудобно, тем более я знал, что её муж директор завода, а зять Евдокии Григорьевны не знал этого. Геннадий Петрович быстро сбегал в магазин, купил бутылку коньяка и мы все хорошо посидели, зять вёл себя по панибратски с директором, когда мы вышли из дома, ему сказали кого он похлопал по плечу, тот конечно попал «как кур в ощип».

На всех последующих должностях, где мне приходилось работать в течение всей жизни я придерживался такой линии, что лучше меня никто не знает про мою работу, а обращался к своему непосредственному начальнику только тогда, когда надо решить вопрос вне моей компетенции. Как начальнику приходилось после работы участвовать на заседаниях парткома, профкома.

В 1974 году я получил больше поощрений, чем в последующие годы. Так в 1974 году мой участок по результатам производственной деятельности 6 раз получил первое место среди цехов 3 группы, за что участку было дополнительно выделена однокомнатная квартира, а я 6 раз получал премию дополнительно, дважды я лично получил вознаграждение за рациональные предложения, к 7 ноября 1974 года награжден почетной грамотой, также награжден Минсудпромом СССР нагрудным знаком «Победитель социалистического соревнования 1974 года».

В январе 1975 года на участке заканчивался ударопрочный полистирол, необходимый для прессования деталей для женских складных зонтов, на складах ОМТС полистирола также не оказалось. Я был вынужден лично встретиться с начальником отдела материально-технического снабжения завода (ОМТС) Леонидом Александровичем Бондаренко. Надо заметить, что производство зонтов занимало в денежном выражении 30% от общего объёма производства. Вместе подумали, что можно сделать в этой ситуации – год только начался, новая поставка полистирола с Ангарского Нефтехимического комбината квартальная, контейнер, даже если его отгрузят быстро, только по железной дороге будет идти не менее 15-20 дней, но человека в Ангарск надо обязательно отправлять, и где-то перезанять на Дальнем Востоке полистирол. Я вспомнил, что в прошлом 1974 году, когда я лежал дома на  больничном с ангиной, ко мне пришли две девушки с Хабаровского промкомбината.

Им на заводе подсказали, что у нас парень недавно закончил институт, хороший специалист по переработке пластмасс, но сейчас он болен, дали адрес. Оказывается промкомбинату было поручено изготовить полиакрилатные поручни на лестницах в центральном универмаге, но у них ничего не получалось, много извели сырья, директор посоветовал обратиться на самый в то время передовой завод имени Горького. Я девочкам подсказал, как надо добавлять в сырье инициаторы и полимеризаторы, и совершенно забыл про этот случай.

Через некоторое время мне позвонили из промкомбината эти девочки и сказали, чтобы я приехал и получил премию за внедрение техпроцесса, я отказался получать, сказав при этом, что может быть и мне придётся обратиться к ним.

Всё это я рассказал Бондаренко, он тут же вызвал машину, и мы приехали на промкомбинат, девочки меня узнали, тут же сбегали с нашим письмом к директору и подписали на отпуск на сторону 5 тонн ударопрочного полистирола. На обратном пути Бондаренко говорит мне, что у него вакансия заместителя начальника ОМТС с большим окладом, чем у меня сейчас, что я не машиностроитель, производственного роста мне на заводе не будет, если я не перейду в ОМТС.

Также спросил, был ли я в Ленинграде, я западнее Канска Красноярского края нигде не был. В Ленинграде в Институте повышения квалификации Минсудпрома в феврале 1975 года должны были проходить месячные курсы начальников ОМТС предприятий. Я посоветовался с женой, на следующий день дал свое согласие, оговорив при этом, чтобы Бондаренко Л. А. всё согласовал с моим непосредственным начальником Лукьяненко Сергеем Евдокимовичем – зам. директора завода по производству.

В Ленинграде в группе начальников ОМТС учились с Дальнего Востока всего два человека: я и начальник снабжения завода имени Ленинского Комсомола из города Комсомольска-на-Амуре Иванов Владимир Иванович, остальные из Европейской части России, Украины и Белоруссии.

Жил я на квартире у польки Ядвиги Исидоровны, мне была выделена отдельная комната, в других комнатах жила её дочь с сыном и она. Институт имел договор с ленинградскими жителями и оплачивал наше проживание, квартира была недалеко от площади Победы, а институт в районе Нарвских ворот. Занимались мы со второй смены, а первую половину дня я проводил в музеях, также ездил в пригороды.

Бондаренко дал мне задание съездить на завод Красный Выборжец и проконтролировать отгрузку листовой меди марки МЗР, необходимой для производства водоотливных эжекторов. Как этот контроль должен происходить я не знал, обратился в окошечко отдела сбыта завода, мне сказали что медь в наш адрес не отгружена, когда производство сделает ваш заказ, тогда мы и отгрузим.

Однажды Владимир Иванович спросил меня, что я буду делать завтра утром, я ответил, что болтаюсь по городу, знакомлюсь с достопримечательностями города-героя. Он попросил меня утром в 9:00 приехать на проходную завода «Красный треугольник».

Утром встретились на проходной, он сказал, что вчера своим самолётом его завод привёз для первого испытания две тонны пресс-форм, он должен узнать результаты испытания, если всё будет хорошо, тогда он запустит в работу эти пресс-формы для формовки РТИ в спеццехе Красного треугольника, что пробудет он в цехе не более 30 минут. Возвращается Владимир Иванович через два с половиной часа весь мокрый, бросает на пол свою ондатровую новую шапку и с возмущением сообщает мне, что в цехе потеряли эти новые две тонны пресс-форм. Да, вот и такие казусы бывали в то время, сколько нервов доставляло сотрудникам ОМТС завода имени Ленинского Комсомола поставка формовых РТИ из Ленинграда, достаточно сказать, что один АН-26 из семи собственных самолетов постоянно был «привязан» к Ленинграду.

Также в Ленинграде встретился с Бондаренко, он прилетел в командировку, было у него очень много вопросов по поставке материалов для производства, он всегда в городе на Неве останавливался у бабушки блокадницы Елены Ивановны на Васильевском острове, там переночевали, а утром поехали на Пролетарский завод.

На этом заводе, входящем в наш третий главк Минсудпрома, у Бондаренко были хорошие друзья: зам директора по общим вопросам Стогов Юрий Фёдорович и начальник ОМТС Ларионов Виталий Алексеевич. Леонид Александрович решил все свои оперативные дела на заводе, и мы пьём кофе в кабинете Ларионова. Виталий Алексеевич говорит, что он не представляет как вы там на краю земли работаете, вся транспортная связь только авиацией и железной дорогой, автомобильной дороги тогда даже до Читы нормальный не было.

– Называйте мне любой подшипник и количество которое вам надо и через 15 минут мне этот подшипник найдут.

Бондаренко назвал подшипник № 3526 и количество, которое необходимо ему на программу, подшипник этот изготавливал 11 Государственный подшипниковый завод в городе Минске. Через 10 минут сотрудница Ларионова по телефону доложила ему, что можно ехать туда то, где ей дадут эти подшипники. Леонид Александрович тут же написал письмо об отгрузке этих подшипников.

Кроме трудности доставки всего и вся из Европейской части страны, у нас в Хабаровске ещё и большая разница во времени – плюс 7 часов от Москвы и Ленинграда, у нас рабочий день заканчивается, в Европе только начинается.

Для меня этот случай заставил сделать вывод, учитывая нашу транспортную оторванность, что на складах необходимо держать неснижаемый минимальный квартальный запас сырья, материалов и комплектующих. После сдачи государственных экзаменов, вручения нам удостоверения, подтверждающего прохождение и успешную сдачу курсов начальников ОМТС, банкета, мы с Владимиром Ивановичем поехали на завод Красный Выборжец, ему надо было с начальником производства Чувашовым Юрием Николаевичем решить вопрос о производстве медного проката, заодно он попросил побыстрее изготовить медные листы для нашего п/я A-3243. Юрий Николаевич уточнил в каком состоянии был наш заказ и сообщил мне, что заказ будет изготовлен через три дня и тут же будет отдан на отгрузку в отдел сбыта. Так ещё ни одного дня не проработав в службе снабжения завода, я сделал второй вывод, что на заводах цветной и черной металлургии все поставки зависят от работы производственных отделов, а сбыты отгружают, как только заказы будут у них на складах.

Также многое мне дали лекции по перспективному планированию, текущему планированию, созданию складских запасов и собственно организация складского хозяйства.

Так что я прилетел домой теоретически подготовленный по линии материально-технического снабжения, а практику проходил под мудрым руководством Леонида Александровича.

Сразу же после моего возвращения из Ленинграда директором завода был подписан приказ № 304K от 21.03.1975 г. о моём переводе заместителем начальника ОМТС завода.

В кабинете Бондаренко Л. А. мне поставили стол, стул, провели телефон и началась для меня совершенно новая работа, тогда я практически не пользовался заводским справочником телефонов, благо, что заводские телефоны были четырёхзначные, такая была не плохая память.

Решая оперативные вопросы по обеспечению производства товаро-материальными ценностями (ТМЦ), я параллельно знакомился с существующим складским хозяйством, знакомился с номенклатурой сырья, материалов, полуфабрикатов, изделий, применяющихся для производства выпускаемых механизмов и ремонтно-эксплуатационных нужд (РЭН).

Самую большую поддержку я получил от плановика группы цветных металлов и сплавов Лещовой Ольги Яковлевны, можно сказать я дополнительно прошёл у неё «ликбез», начиная от обсчета и утверждения у руководства годового плана снабжения, заявок в Минсудпром СССР на получение фондов, специфицирования выделенных фондов, прикрепление к определенным поставщикам по линии Хабаровского территориального управления материально-технического снабжения Госснаба СССР, по линии Главснаба Минсудпрома СССР.

Кроме того часть номенклатуры сырья, материалов выделяли местные органы власти (крайплан), например такие как известь, песок, щебень и другие. Прежде чем отправлять меня в командировку в Министерство, Бондаренко «погонял» меня по заводам отрасли по Дальнему Востоку, за полгода я побывал на всех судостроительных, машиностроительных, приборных заводах отрасли в г. Арсеньеве, Владивостоке, Комсомольске-на-Амуре, Хабаровске, познакомился с зам. директоров, начальниками снабжения, руководителями групп ОМТС заводов, со многих заводов Приморья произвел отгрузку необходимых нам материалов, в свою очередь помог этим заводам в материалах, имеющихся у нас с избытком.

У меня всегда в папке лежал определенный запас оформленных доверенностей на получение, подписанных зам.директора писем на фирменных бланках, в командировку получал в бухгалтерии чековую транспортную книгу и чековую книгу по расчётам за ТМЦ, причём обе книги были не лимитированные, в то время деньги на счетах завода всегда были. Однажды наш полиэтилен высокого давления (ПЭВД) западный поставщик отгрузил сборным вагоном на жестяно-баночную фабрику г. Находки Приморского края. Эта фабрика из ПЭВД производила большое количество полиэтиленовой пленки. Я приехал поездом до Владивостока, потом на автобусе доехал до города Находки, который расположен на берегу бухты, перед въездом в город на горе расположен макет большой парусной яхты (символ города). Разобрался, что наш полиэтилен разгружен в крытый склад, заказал и оплатил чеком в транспортно-эксплуатационной конторе (ТЭК) два грузовика для транспортировки 38 тонн сырья. Выяснилось, что у грузовиков низкие борта, потребовалось нарастить их досками, чтобы всё сырьё вошло в машины. У зам.директора фабрики выпросил и оплатил пиломатериал, вместе с водителями нарастили борта, электропогрузчиками быстро загрузили автомашины, и я вместе с ними на следующий день приехал на свой завод (расстояние более 800 км).

Вот приходилось из за срочности заниматься и такими погрузочными делами.

В отделе снабжения тогда кроме начальника и заместителя было 9 руководителей групп:

1. Группа цветных металлов и сплавов – руководитель Власов Вячеслав Михайлович (участник ВОВ), плановик Лещова Ольга Яковлевна.
2. Группа черных металлов – руководитель Прилуцкая Мария Дмитриевна.
3. Группа труб и подшипников – руководитель Сесёлкин Василий Павлович.
4. Группа ГСМ – руководитель Самсель Александр Степанович.
5. Группа строительных материалов – руководитель Бражников Михаил Ефимович.
6. Группа химии – руководитель Ломоносов Юрий Петрович, плановик Шестакова Людмила Геннадьевна.
7. Группа РТИ и кабельной продукции – руководитель Коломейцева Раиса.
8. Группа текстиля, спецодежды и вспомогательных материалов – руководитель Балаева Людмила.
9. Плановой группой впоследствии руководила Ольга Яковлевна Лещёва.

Кроме того Галина Кирилловна Ягова (жена главного конструктора). А.Н. Ягова была плановиком двух групп.

В 1975 году готовилось мероприятие – 40-летие завода, должны были приехать в гости из Минсудпрома, местные городские и краевые руководители. Отдел главного архитектора разработал проект реконструкции проходной и лестничного парадного марша с первого по четвёртый этажи нового заводоуправления, я тогда оставался за Бондаренко, Леонид Александрович был в отпуске.

Все заявки строительного цеха ОМТС удовлетворил, остался один нерешенный вопрос обеспечения белым цементом, я вызвал к себе Бражникова Михаила Ефимовича и убедительно его попросил не позднее такого срока обеспечить стройку этим чертовым цементом, так как я совершенно не представлял где его можно в Хабаровске приобрести. Михаил Ефимович или действительно не мог найти цемент, или сознательно саботировал меня – всего вероятнее второе. Вечером директор меня предупредила, что если сегодня не будет цемента, тогда не будет и меня на заводе.

Совершенно случайно я вспомнил про относительно молодой Станкостроительный завод, позвонил зам.директора, я ему объяснил срочность. В общем, он распорядился отпустить мне лично насыпной неупакованный белый цемент в количестве 1,5 тонны без оформления, на моё счастье с работы ещё не ушёл начальник транспортного цеха – хороший друг Бондаренко Власов Виктор Дмитриевич, он конечно поругал меня, что я дотянул до конца, но дал самосвал и совковую лопату.

Пришлось мне снять рубашку и брюки и лопатой забрасывать цемент в кузов, в общем «уделался» по полной, мало-мало помылся у заводской колонки, оделся, волосы стояли дыбом. В восьмом часу вечера приехал на завод, а утром строители высыпали этот цемент на объект и успели к празднику закончить все работы. Дома с большим трудом отмылся, мы ещё тогда жили с подселением.

Утром как ни в чём ни бывало Михаил Ефимович говорит мне: – давай машину, поеду договариваться о цементе, на что я сказал, что уже этого делать не нужно, а надо подумать о дальнейшем его пребывании на заводе. Сейчас я уже не помню, когда именно уволились «старики», но в 1981 году, когда я вернулся на завод, в ОМТС уже не работали Власов, Сесёлкин, Самсель, Бражников. Хотя в свое время, пока не постарели, они ненеплохо справлялись со своими обязанностями, особенно хорошо работал Власов.

В это же время заводу резко увеличили объем производства продукции как по межзаводской кооперации (МЗК) – поставка механизмов на строящиеся корабли и суда Минсудпрома, так и увеличилась поставка парогенераторов на строящиеся атомные подводные лодки III и IV поколений после закрытия цеха парогенераторов на Балтийском заводе в Ленинграде.

В штат ОМТС дополнительно ввели должность заместителя начальника ОМТС по планированию, на которую был назначен производственник, бывший начальник ПРБ сборочного цеха Астафьев Анатолий Иосифович, на которого были возложены функции планирования всего цикла снабжения.

Анатолий Иосифович сильный производственник, ему нравилась оперативная работа, он её с удовольствием делал, у меня же была больше склонность к планированию. Бондаренко подумал, подумал, видимо посоветовался с зам. директора по общим вопросам Дворцовым Иваном Васильевичем, собрал нас и предложил поменяться работой. Я буду работать зам начальника ОМТС по планированию, Анатолий Иосифович – зам. начальника ОМТС по производству, мы согласились, тем более зарплаты были одинаковые. Сказано – сделано, мне поручили подготовить распределение обязанностей между заместителями начальника ОМТС утвердить его у зам.директора. В распределении я указал, что зам. начальника ОМТС по планированию занимается чисто плановой работой, представляет завод в органах территориального управления МТС, в союзных органах, начиная с Главснаба Минсудпрома, заканчивая Госснабом СССР, кроме того может решать вопросы МТС в Министерствах  и ведомствах как в союзных республиках, так и СССР.

По распределению обязанностей зам по планированию не должен заниматься оперативными вопросами, как то организацией доставки материалов и сырья в цеха, присутствия на оперативных совещаниях. Мы не предусмотрели, что в случае отсутствия начальника ОМТС и его заместителя по производству, для решения экстренных вопросов обеспечения производства, зам по планированию может исполнять функции зама по производству. Это впоследствии сыграло роковую роль в моей судьбе. Кроме того изменение штатного расписания и распределение обязанностей надо было оформить приказом директора завода, я же до увольнения с завода в трудовой книжке так и числился просто зам начальника ОМТС, а замом начальника ОМТС по планированию был назначен после первого возвращения на завод в 1980 году.

Теперь после того как я освободился от текущих дел, всё рабочее время посвящал планированию снабжения. Вместе с Ольгой Яковлевной сделали ревизии выделенных фондов, проверили прикрепление ресурсов к заводам-поставщикам, выявили несколько десятков позиций, по которым фонды не выделялись. Завёл фондовую книгу, где фиксировались заявки предприятия в укрупненном виде с разбивкой на производство и ремонтно-эксплуатационные нужды (РЭН). Заявки в специфицированном виде производились на основании проекта плана производства на планируемый год и норм, разработанных бюро материальных нормативов ОГТ и утверждённых главным инженером, после этого заявки оформлялись в укрупненном виде, подписывались у зам.директора и отправлялись в отдел снабжения 3-го главного управления Минсудпрома.

Все эти работы производились плановиками, которые непосредственно подчинялись мне. Вся последующая работа по выделению фондов производилась в 3^ем Главке, Главснабе Минсудпрома, Госснабе СССР.

В работе в снабжении завода мне очень помогали знания, полученные в институте, как инженеров нас хорошо готовили в то время, мы знали практически все материалы и сырье, применяемое для производства машиностроительной продукции, марки сталей, резьбы, могли разобраться в ГОСТах, ОСТах, технических условиях (ТУ). В дальнейшей работе мне приходилось согласовывать ТУ на новые материалы с проектантами выпускаемых нашим заводом механизмов.

Леонид Александрович поручил мне разобраться вместе с кладовщиком склада подшипников с подшипниковым хозяйством: провести качественную инвентаризацию, выявить излишки и недостатки, кроме того я преследовал ещё и другие цели: изучить номенклатуру, условия хранения, объёмы потребления, транспортировку с учётом веса и габаритов подшипников. Всю это работу мы с Руфиной Петровной провели в течение месяца, а я запомнил номера почти всех подшипников, их все примерные габариты и до сих пор многое помню.

Первая командировка на Запад

Из-за крайне ограниченных фондов на горячекатаные трубы из титана, отдел снабжения сорвал поставку двух наименований, на кону стоял вопрос выполнения заводом государственного плана 1975 года, что повлекло бы за собой срыв поставки парогенераторов (ПГ) на строящиеся атомные подводные лодки (АПЛ). Конечно в этом была и вина ОМТС, надо было раньше решать вопрос о дополнительном выделении фондов, а также создавать определенный запас этих труб на своём складе. Необходимо было «совершить подвиг», изготовить и отгрузить самолётом трубы не позднее чем через 10 дней, в этом случае завод выполнит план и не будет срыва поставки ПГ на АПЛ.

Леонид Александрович вызвал меня к себе после рабочего дня, объяснил срочность этой командировки и попросил сделать всё возможное и невозможное, но отгрузить эти трубы в десятидневный срок. Я со свойственной себе педантичностью тут же начал готовиться к командировке, позвонил жене, чтобы собрала мне портфель со всем необходимым, подготовил проект двух писем к руководству Никопольского Южно-трубного завода (НЮТЗ) и старшему представителю Заказчика (ВМФ) на этом заводе за подписью директора Черкасова Г. П. и старшего представителя Заказчика на нашем заводе, второе письмо за подписью зам. Министра Минсудпрома с просьбой оказать помощь в экстренном изготовлении и отгрузке труб. С цехом № 20 я уточнил предельные длины труб, с целью погрузки их самолетом. На следующий день мне купили билеты до Москвы и с Москвы до Днепропетровска и я вылетел в командировку.

В Министерстве быстро подписал письмо, и вооруженный двумя письмами появился в кабинете старшего представителя заказчика на НЮТЗ капитана 1 ранга Устинова Геннадия Васильевича, он прочитал оба письма, вызвал к себе капитана 2 ранга Капсузьяна Владимира Айковича, ответственного за поставку г/к труб из титана для нужд ВМФ, поручил ему составить график изготовления труб.

Через час график был составлен, утвержден и доведен через производство завода непосредственно в цех № 2. Моим трубам был дан «зеленый свет» впереди других тоже срочных заказов. Полный цикл изготовления титановых г/к труб составляет 24 дня, он включает прокатку на стане, двойную механическую обработку, закалку, множество испытаний включая вакуум, водород, оформление сертификата и т.д..

Мне было сказано, чтобы я уезжал домой, всё будет сделано и трубы будут отгружены, меня конечно этот срок не устроил, я попросил выписать мне пропуск на завод, в чём мне было отказано с ссылкой, что ускорить производство никто не в состоянии.

На следующий день, рано утром, ещё было темно, я с портфелем перелез через забор по лестнице (мне ребята подсказали в гостинице) и с начальником ПРБ цеха № 2 составили свой уточненный график. Подробностей описывать не буду, иначе получится целая повесть, зашёл, вернее залез, я на завод во вторник, а в пятницу к утру трубы были сделаны окончательно, разрезаны на кратности, упакованы в ящики, ночью лаборатория окончательно оформила сертификат на трубы и по моему предписанию выдала мне на руки для вручения военпредам. Далее сертификат был отправлен на завод фельдъегерской почтой.

Всю неделю я жил в этом цехе, утром брился, чистил зубы в умывальной, кушал в столовой цеха, который работал круглосуточно, спал на диванчике в раздевалке, рабочие дали мне две куртки, одна под голову, другой укрывался.

Всю неделю я ускорял изготовление труб, так как основное время тратилось на перевозки уже прокатанных на стане труб, контролировал буквально любое перемещение их по заводу, а в последнюю ночь из-за поломки крана, мне пришлось на плече через два пролета цеха носить трубы на станок для окончательной механической обработки, для этого мне рабочие выделили один комплект спецодежды, причём токарь в конце смены меня уже подгонял, а я с последними силами всё-таки перенес последнюю трубу. Утром в цеховой душевой принял душ, переоделся в новую рубашку, завязал галстук и принял нормальный вид. Также перелез через забор утром в пятницу, в транспортно-экспедиционной конторе (ТЭК) г. Никополя оплатил чеком автомашину до Москвы, мне выделили новый ЗИЛ-130 с прицепом, и хотя вес труб с тарой составлял не более 3-х тонн, вынужден был сказать в конторе, что везут 10 тонн, иначе автомашину бы мне не выделили.

На автомашине приехал на завод, на полном основании по пропуску, оформленному отделом сбыта, впервые законно заехал в цех, загрузил трубы, упакованные в ящики в кузов и прицеп и появился у военпреда Геннадия Васильевича с сертификатом.

Каково же было у него удивление, молодой парень 25 лет с края земли за 5 дней изготовил трубы, которые должны были быть готовыми в лучшем случае через 24 дня, где-то взял автомашину, будет вести их в Москву и отправлять самолетом в Хабаровск. Геннадий Васильевич мне сказал, что когда ему выделили квартиру, он целую неделю не мог достать автомашину для перевозки вещей.

Водитель заехал к себе домой, там пообедали, он попросил взять с собой сына студента, который никогда не был в Москве, конечно ехать 1300 км втроём в кабине было тяжеловато, но я согласился.

Отец сказал сыну, чтобы он взял с собой валенки, неизвестно какая будет погода по трассе, в Никополе же выпавший снег полностью растаял. Проехали Украину и на Симферопольском шоссе не доезжая города Мценска Орловской области машина сломалась, полетела помпа и вышел из строя радиатор. В России в это время стояли большие морозы, даже была отменена ежегодная декабрьская Красногорская лыжня. Отец сказал сыну, чтобы он одевал валенки и ждал нас, (оказалось, что сын валенки так и не взял из дома), тогда будешь бегать всё время, пока мы не отремонтируем помпу и радиатор, в своих ботиночках.

До города было примерно 7-8 километров, я нес за спиной радиатор, упакованный в мешок как в рюкзаке, а водитель помпу, пришли в автоколонну на въезде в город. Я пошёл по начальству, попросил помочь, могу ремонт или новые детали оплатить чеком, но у меня ничего не получилось, водитель тем временем переговорил с водителями, и те за 50 рублей давали хорошую помпу и за 70 рублей радиатор, пришлось согласиться, я заплатил 70 руб. Водители автобазы на автобусике привезли нас к нашей автомашине, быстро помогли смонтировать детали, и мы поехали дальше. Сын водителя к тому времени чуть не превратился в ледышку. Уже в потемках свалили без оформления в сугроб на складе аэропорта Домодедово мои ящики, водитель довез меня до площади Маяковского, попросил чтобы я помог переночевать сыну, а утром чтобы он приехал на завод «Динамо».

Переночевали в холле на диванах в гостинице на улице Красина, на Гашека гостиница только строилась, утром я оформил, оплатил и засунул свои ящики в первый ИЛ-62, позвонил через телеграф в аэропорту, сообщил об отгрузке номера рейса, борта, через 9 часов трубы были уже в цехе и запущены в работу.

После этой командировки Бондаренко полностью поверил в меня, и представляя меня своим коллегам по работе, каждый раз отмечал, что Анатолий Иванович самый молодой в Минсудпроме зам.начальника ОМТС завода, назначенный на эту должность в возрасте 24,5 года.

В конце 1975 года завод сдавал новый многоквартирный дом, в те годы завод строил по одному, по два 100 квартирных дома ежегодно, начальник ОТК Долгушин Виктор Иванович на свою семью получил трёхкомнатную квартиру, а мне дали по инициативе директора завода освободившуюся двухкомнатную квартиру Долгушина. При этом конечно учитывалось, что участок пластмасс под моим руководством в 1974 году 6 раз был первым в соцсоревновании по третьей группе цехов.

Летом 1976 года мы переехали в квартиру, нам она показалась «хороминами» по сравнению с комнатой 10 кв. метров.

На работе дела тоже хорошо шли, мне с Ольгой Яковлевной удалось доказать перед Главснабом Министерства повышенные остатки ТМЦ на складах, прежде всего учитывая длительный цикл производства парогенераторов и водоопреснительных установок М3С, М4С, а также удалённость предприятия от поставщиков, самые ближайшие поставщики находились на Урале и в основном в Европейской части РСФСР.

По моей инициативе, поддержанной Бондаренко и Иваном Васильевичем, в отдел дополнительного ввели должность начальника плановой группы, которую по праву заняла Ольга Яковлевна, одновременно совмещая работу плановика группы цветных металлов и сплавов.

В этой связи значительно уменьшилось количество командировок в западные районы страны, хотя мне ещё раз пришлось съездить в Никополь и произвести первую отгрузку титановых труб размером 3×0,5 мм, при этом пришлось по телефону согласовывать с проектантом судовых атомных реакторов ОКБМ г. Горький технические условия на эту трубу.

На оборонную продукцию (ПГ, водоопреснители, ЦПУ, КМП, лебёдки и краны для ВМФ) наряды выделялись с красной полосой по диагонали и отметкой «непредвиденные расходы выполняются впереди других потребителей (НР)».

С обеспечением же механизмов, поставляемых на гражданские суда (ГР) были еще некоторые проблемы, которые нам удалось практически все решить в течение двух лет. Теперь когда все плановые вопросы были решены, с Анатолием Иосифовичем мы поделили кураторство над группами, мне достались группы цветных металлов и сплавов, подшипников и черных труб, РТИ и кабельной продукции, химии, оставшиеся четыре группы курировал Астафьев, Бондаренко Л. А. осталась для кураторства одна группа черных металлов, тем более они с Марией Дмитриевной были выходцами из ОГT, и общее руководство отделом.

Дворцов Иван Васильевич про переход Леонида Александровича из технолога ОГТ сразу в начальники ОМТС рассказал так. На одном металлургическом заводе у нас был оформлен наряд на поставку металла по дополнительным фондам, но завод поставщик из-за перегруза оспаривал с Госснабом эту поставку. Дескать, Иван Васильевич сам летал в командировку, но вопрос не решил. Поэтому, не рассказывая ничего про историю наряда, попросили Леонида Александровича слетать и решить вопрос поставки металла, хотя для руководства нашего завода уже было ясно, что это был безнадёжный случай.

Бондаренко слетал и весь металл по этому наряду отгрузил, после этого Иван Васильевич уговорил его занять пост начальника снабжения завода, учли при этом его украинские корни, коммуникабельность, отличные организаторские способности. нам с Анатолием Иосифовичем было легко работать с таким начальником.

Для производства тяжелых грузовых лебедок применялись подшипники № 3526 , 3620 производства 11 государственного подшипникового завода (ГПЗ).

Однажды я остался за Бондаренко, на работе отсутствовал Иван Васильевич, посоветоваться было не с кем, а мы сорвали поставку этих подшипников сборочному цеху, «горел» план со всеми вытекающими последствиями.

Я зашёл к и. о. директора завода – главному инженеру Чинаку Владимиру Марковичу, объяснил ему ситуацию, он сказал чтобы я подготовил телеграмму за его подписью на имя начальника главка с просьбой оказать помощь в отгрузке подшипников. Начальник главка возмущенный, что телеграмма минуя зам. начальника главка Черняева В. И. пришла на его имя, вызвал последнего, тот в свою очередь дал нагоняй начальнику снабжения главка Фомину, который в тот же день вылетел в Минск и отгрузил самолетом через Москву в Хабаровск некоторое количество подшипников. Садясь в такси в аэропорту Минска у Фомина сорвали новую меховую шапку, поэтому встречая меня в Министерстве он всегда напоминал мне об этом.

На следующий день «разразилась гроза», Черняев отчитал Ивана Васильевича за всё, тот вызвал меня, в ответ на моё оправдание, что это была инициатива Чинака, он заявил, что все вопросы должны мы решать сами минуя главного инженера и директора завода.

То есть практически мы решая вопросы в министерствах должны действовать примерно, как министр иностранных дел СССР в мире, то есть быть к тому же и дипломатами.

Для меня это была наука на всю оставшуюся жизнь.

Но дело с этими подшипниками на этом не закончилось, отгруженных подшипников не хватило для укомплектования годовой программы. Отправили в командировку руководителя группы Сесёлкина Василия Павловича.

На следующий день звонок из Минска из линейного отдела милиции на транспорте, спрашивают: Сесёлкин Василий Павлович – ваш работник? Я подтверждаю, что наш. Милиционер говорит, что он сидит у них в кабинете в нижнем белье и тапочках, у него в вагоне украли все документы, деньги и верхнюю одежду.

Мы по телеграфу выслали в милицию города Минска все необходимые документы, а также выслали потребное количество денег, я переговорил с Василием Павловичем, попросил переодеться и продолжить командировку, подшипники нужны были позарез. Дело было перед самым Новым годом, но тогда Новый год праздновали всего один-два дня, в отличие от нынешних десятидневных зимних каникул.

Второго января работаю в кабинете и слышу вроде голос Сесёлкина, не поверил, выглянул в коридор, и что вы думали, Василий Павлович – собственной персоной «наплевал» на завод, на мои указания, на то что мы его практически спасли в Минске, я уже не говорю, что лично мне целый день пришлось заниматься этой проблемой.

По согласованию с Бондаренко, Иваном Васильевичем дал ему чистый лист бумаги, его опять пожалели и уволили с завода «по собственному желанию».

Мне, как куратору этой группы, пришлось вылететь в Минск, к тому времени срочно потребовались в дополнение к двум подшипникам ещё четыре наименования подшипников производства 11-ого ГПЗ.

Ещё в аэропорту Внуково я выяснил, что из Минска в Москву летают небольшие самолеты ТУ-124, ТУ-134, которые могут брать на борт не более 1 тонны коммерческого груза, поэтому я разбил все подшипники, которые надо грузить, на 6 рейсов самолётов.

Начальник отдела сбыта подписала мне письмо на отгрузку 5 наименований подшипников, а поставку двухрядного роликового подшипника 3526 отказала, на том основании, что завод не успевает их производить и командировочные со всей страны ждут своей очереди по полмесяца.

С нарядами на отгрузку я появился в цехе роликовых подшипников, сразу же началась упаковка подшипников в ящики, маркировка их и на электропогрузчиках подшипники отвозились на склад сбыта, где их перегружали на автомашины для дальнейшей доставки в аэропорт.

Я разговорился с женщиной, руководящей отгрузкой подшипников, она оказалась старшим мастером Чернухиной Валентиной Михайловной, у неё сын служил на Дальнем Востоке в Приморье. По её просьбе я рассказал про климат в Приморье, про население, что там палку в землю воткнешь – вырастет дерево, в общем благодатный край, но влажновато из-за Тихого океана.

Валентина Михайловна объяснила, что подшипники 3526 можно для нашего завода хоть сейчас собрать, но не хватает рабочих, а комплектующие для сборки имеются. Она предложила мне собрать эти подшипники самому, тогда сбыт отдаст их мне. Я согласился, Валентина Михайловна выдала мне халат, перчатки, объяснила технологию сборки, в её кабинете переоделся, начал собирать подшипники, она на ящиках на транспортере уже писала «Получатель п/я. А-3243  город Хабаровск».

Через три часа, конечно немного уставший, я помыл руки, одел белую рубашку с галстуком, пиджак, куртку и снова заявился к начальнику отдела сбыта с той же просьбой об отгрузке подшипника 3526.

Она конечно возмутилась, сказала, что я вам, молодой человек (мне было тогда 26 лет) уже объяснила, почему мы не можем вам дать этот подшипник, на что я сказал, что я сам собрал эти подшипники. Внимательно оглядев меня, она не поверила мне, позвонила в цех и Валентина Михайловна подтвердила, что этот парень действительно сам собрал подшипники и попросила от себя помочь мне.

Начальник отдела сбыта сказала, что я работаю более 20 лет и это первый случай, когда командировочный сам собирает для себя подшипники, в общем разрешила мне отгрузку.

С последней автомашиной, груженой моими подшипниками, я приехал в аэропорт, зашёл к грузовому диспетчеру и попросил ускорить поставку в Москву моего груза по 6-ти квитанциям, на что она сказала, что к утру весь мой груз улетит в Москву, спросила где я устроился на ночь и убедившись, что я нигде ещё не устраивался, позвонила бабушке, живущей рядом с аэропортом, попросила меня  принять и накормить, заплатив за это небольшие деньги.

Я хорошо устроился у бабушки и поздно вечером снова пришёл в диспетчерскую, отметил 4 квитанции, которые уже улетели, со спокойной совестью у бабушки завалился спать.

Утром чуть свет был снова у диспетчера, осталась одна не отправленная квитанция.

Диспетчер помогла мне купить билет на утренний рейс и в этот же самолёт загрузила последние подшипники.

Белорусы меня просто очаровали, так помогли мне, в январе 2018 года после осмотра и знакомства с Брестской крепостью я побывал в Минске на подшипниковом заводе, конечно многое изменилось на заводе, позвонил в отдел сбыта, там мне сообщили, что из тех людей, что там работали в 1976 году, все уже на пенсии.

Прилетел в Москву, теперь надо весь груз срочно перебросить из аэропорта Внуково в аэропорт Домодедово.

Я подозвал к себе бригадира грузчиков, к тому времени я уже знал как разговаривать с грузчиками в московских аэропортах, попросил по шести квитанциям перевезти подшипники, налил ему 0,5 л спирта (возил всегда в багаже спирт в металлической канистре, тогда багаж ещё не светили) он тут же в кружку налил спирта, выпил, «закусил» снегом из сугроба, сказал, что сделает.

Крикнул грузчикам, те из фуры выбросили загруженные ящики другого получателя, забросали мои все шесть квитанций, и я с этой машины приехал в Домодедово. Также отгрузил двумя рейсами на самолётах ИЛ-62 весь груз, позвонил из аэропорта домой, сообщил, чтобы утром ехали получать подшипники.

Операция гипериз

Страна готовилась торжественно встретить очередной 25^ый партийный съезд КПСС, первый секретарь Хабаровского Крайкома КПСС Черный А. К. поручил изготовить большое панно, демонстрирующее развитие и природу Дальнего Востока, нашему заводу нужно было покрыть лаком это панно, для этого потребовался гипериз (гидроперекись изопропилбензола) производства Ярославского завода синтетического каучука (СК).

Панно изготовил известный хабаровский художник Геннадий Павлишин. Незадолго перед этим на заводе СК произошел взрыв, были человеческие жертвы, были и пострадавшие, но что взорвалось я во всяком случае не знал.

Устроился по приезду в гостинице в центре города, бросил сумку, с портфелем поехал на завод СК, в бюро пропусков из-за аварии пропуск мне не дали, посоветовали обратиться к зам главного инженера по охране труда.

Я ему объяснил всю срочность моего задания, рассказал про съезд и Брежнева, но всё было безуспешно, зато он мне рассказал про токсичные и взрывчатые свойства гипериза. Вышел в коридор, успокоился, но задание надо было выполнить обязательно.

Зашёл к своему коллеге, это был Работнов Евгений Борисович, представился, объяснил всю ситуацию, попросил помочь мне. Евгений Борисович позвонил начальнице ЦЗЛ и попросил налить один литр гипериза во флягу Хабаровскому командировочному. Я за пояс засунул нержавеющую флягу и с пропуском выписанным от ОМТС появился в ЦЗЛ. Лаборантка минут тридцать  вымывала следы спирта, когда-то находящегося в этой фляге (пары спирта с гиперизом  могут спровоцировать взрыв), после этого в вытяжном шкафу налила мне жидкость, тщательно вытерла фляжку и отдала её мне. Я снова поместил флягу за ремень, застегнул осеннее пальто, прошёл проходную, мне показалось, что зажгло живот, забыл, что на проходной оставил портфель, чуть живой доехал до гостиницы, к тому времени, я думал что у меня полностью сгорел живот, но когда я вытащил флягу, кожа на животе только покраснела, Что значит самовнушение.

Товарищу по комнате я сказал, что в комнате курить нельзя, иначе вся гостиница взлетит на воздух, съездил на завод, забрал портфель, потом на вокзал, узнал расписание поезда, идущего из Москвы во Владивосток через Хабаровск.

Вечером, отдохнувший приехал на вокзал к отправлению поезда, попросил проводника довести до Хабаровска флягу, там у него заберут её и дадут один литр хорошего спирта, предупредил проводника, чтобы в купе своём не курил и объяснил почему.

В Хабаровске гипериз встретили, мой друг и коллега Шкурко Валерий Павлович, в ЦЗЛ покрыл лаком панно и Чёрный благополучно вручил подарок Брежневу.

На заводе я со своими плановиками и Ольгой Яковлевной совершенствовали как оперативное, так и перспективное планирование, особенно обращали внимание на обеспечение производства механизмов с длительным технологическим циклом, Анатолий Иосифович подтянул свои группы, очень хорошо работал в командировках, заменил несколько руководителей групп молодыми специалистами. Нерешённых вопросов по обеспечению производственной программы почти не было, на совещаниях, проводимых главными диспетчерами, директором и главным инженером завода уже начали хвалить хорошую работу отдела, но что касается обеспечения РЭН трубами различного диаметра, поставки по этим позициям были мизерные.

Зам. главного инженера Крекотень Анатолий Иванович при ежегодном подведении итогов выполнения коллективного договора на завкомах поднимал одну и ту же тему – обеспечение ремонта теплотрасс г/к трубами, начиная с диаметра 57 мм до 325 мм. Мы прекрасно знали, что обеспечь сейчас РЭН полностью трубами, всё равно он их не использует, так как нет рабочих для замены теплотрасс и нет финансирования, он отделом снабжения постоянно прикрывался. Единственный способ закрыть этот вопрос – полностью закрыть потребность завода в этих трубах.

Бывая в Министерстве, и защищая в Главке и в Главснабе потребность в ТМЦ, я познакомился с женщиной, которая занимается распределением фондов на чёрные г/к трубы. Я пожаловался ей, что с 1935 года, с пуска завода в эксплуатацию, а шёл уже 1977 год, мы не можем переложить ветхие теплотрассы и приходится из-за порывов каждый раз зимой копать землю (в то время земля промерзала на глубину до 1,5 метров), сваривать прогнившие трубы.

Эта женщина вошла в наше положение, попросила только купить для её сына японскую демисезонную куртку. У нас в Хабаровске Дальлесурс за поставку леса в Японию получал японский ширпотреб, в том числе и куртки.

Мы с Анатолием Иосифовичем, у него там была хорошая знакомая, съездили на базу Дальресурса и купили две куртки, на случай, если какая-то не подойдёт, но подошли обе, нам выделили более 200 тонн труб, что обеспечило с лихвой потребность завода.

Мы изготовили отдельные стеллажи, заштабелевали трубы, навесили таблички с указанием марок сталей и диаметров, сообщили службам Крекотня (ОГЭ, цех № 17) об обеспечении их заявок и успокоились.

На проходящий в январе 1978 года профсоюзной конференции по выполнению колдоговора Крекотень снова поднял вопрос по трубам, Я был вынужден доложить (Бондаренко приболел), что все трубы находятся на складе, начиная от 57х3,5 до 325х8.

Геннадий Петрович не поверил в это, вызвал «Волгу», и мы втроём с Крекотнём приехав на склад убедились, что все трубы в идеальном порядке соскладированы в штабелях. Директор попросил меня идти в машину и несколько минут (мне было слышно) русским матерным языком «воспитывал» самого главного энергоспециалиста завода. Больше вопросы о ремонте тепло и водотрасс не поднимались.

Часы

У нас на заводе на фронтоне нового заводоуправления были установлены  первые электронные часы на Дальнем Востоке. Где уж директор завода их приобрёл, я не знаю, но он ими очень гордился, не переносил, когда они останавливались, тогда доставалось всем причастным к этому по первое число.

Геннадий Петрович жил в обычном доме, в трехкомнатной квартире «сталинке» на площади Горького, рядом с заводом, рано вставал, утром до 7 часов проходил по поселку Горького, следил за уборкой улиц летом от мусора, зимой от снега, после 7 уже ходил по цехам, тогда завод работал круглосуточно, начальники цехов были вынуждены в 7 часов тоже быть на заводе, благо, что все жили на посёлке и пешком ходили на завод и даже на обед ходили домой, хотя и была заводская столовая.

В. И. Ханцевич в своей книге «Завод и поселок имени Горького», вышедшей в 2014 году к 80-летию завода, так описал жизненный путь Геннадия Петровича: «Директором завода им. Горького работал с 1972 по 1980 г. На завод приехал из Комсомольска-на-Амуре после окончания Комсомольского судостроительного техникума в 1949 году.  Работу на заводе начал помощником мастера, мастером, секретарем Комитета ВЛКСМ, председателем профсоюзного комитета, секретарем партийного комитета завода. После окончания вечернего отделения Хабаровского политехнического института в 1967 году до назначения директором завода работал заместителем главного инженера, главным инженером.»

Геннадий Петрович вместе со своим другом Шестаковым Петром Андреевичем молодыми пареньками на перекладных из Читинской области добрались до Комсомольска-на-Амуре, там вы учились, Геннадий Петрович стал директором завода, а Пётр Андреевич в 1975 году работал зам.начальника ОМТС завода им. Ленинского Комсомола в городе Комсомольске-на-Амуре, где я его сменил на этой должности в 1988 году.

Однажды летом, по-моему в 1976 году, часы остановились, директор вызвал меня и начальника связи завода Винокурцева, дал нам «разгоняй», сказав при этом, что хоть вылетайте в командировку, но часы к вечеру должны работать.

Вышли из строя то ли диоды, то ли триоды, заявка АТС была большая, чего там только не было и всё по 1-2 штуки. Я ранее был на заводе «Аскольд» в городе Арсеньеве. Это завод нашего третьего главка, мы даже соревновались, я знал что они что-то делают по разделу прибористики на корабли, знал начальника отдела внешней кооперации (ОВК) Кузина Юрия Александровича.

Позвонил Юрию Александровичу, попросил помочь запчастями несколько штук, он мне сказал, что в Москву через Хабаровск летит его сотрудник, он привезёт комплектующие, но ты встречай его в аэропорту с литром спирта, упакованного в стеклянную или пластмассовую тару, сообщил номер рейса и фамилию сотрудника.

Я лично съездил в аэропорт, встретил аскольдовца, получил комплектующие. Созвониться с Винокурцевым не удалось, даже объявлял по заводскому селектору, была пятница, директор уехал в город, секретарю я доложил, что запчасти находятся у меня в сейфе, начальника АТС я найти не смог.

Вечером работаю, звонит директор, я ему доложил, что всё приобрели, но начальник АТС не получил детали, через некоторое время меня дежурный завода вызывает к директору, я из пакета, в котором было примерно 200 штук, отсчитал 10 штук этих комплектующих, пришёл к директору, высыпал их из кармана на стол.

Геннадий Петрович с матом сказал, что они с Бондаренко всё могут, выгнал Винокурцева монтировать запчасти, у меня же спросил, как это удалось, командировку он не подписывал, знал, что в Хабаровске эти детали нигде не достанешь. Я ему всё объяснил, хорошо расстались. Вообще он очень хорошо ко мне относился, может быть Зоя Николаевна ещё меня ему нахваливала, когда я работал на участке пластмасс, помог мне с яслями, подписал приказ о назначении меня зам начальника ОМТС в 24,5 года.

Один раз он даже устроил меня в Москве в гостиницу Московского горкома КПСС в районе Патриарших прудов.

Очень жалко, что мне не удалось при его жизни вернуться на завод, он умер осенью 1980 года от сердечной недостаточности.

Будучи комсомольцем, в отсутствие Бондаренко, мне приходилось бывать на заседаниях партийного комитета (парткома). Секретарем партийной организации завода в то время работал Игнатов Владимир Петрович. Однажды, я тоже оставался за начальника, он попросил отпустить по письму несколько десятков килограммов органического стекла для столов железнодорожного райкома КПСС.

Я разобрался, позвонил в партком, сказал, что сейчас мы не можем обеспечить райком, иначе сорвем поставку оргстекла на строящиеся судовые краны (оргстекло применялось для остекления кабин), а в следующем месяце при поступлении новой партии с завода в Европейской части России поможем. Игнатов возмутился, сказал, что накажет меня.

– Как партком меня комсомольца может наказать, пожалуйтесь директору завода?

Через несколько минут директор по диспетчерскому телефону спросил меня: «Что это ты не поделил с парткомом?»

Я всё объяснил ему, и на этом вопрос был закрыт.

Но когда я собрал рекомендации о вступлении кандидатом в партию от Бондаренко и Дворцова. Игнатов отказал мне, даже после разговора его с Геннадием Петровичем. Директор сказал, что этого парня надо обязательно принять в партию, он настоящий коммунист, даже большевик.

Потом Владимир Петрович ушёл с завода и стал работать начальником управления местной промышленности Хабаровского крайисполкома. Работая зам.ген.директора Хабаровского хлебокомбината, я обратился к нему с просьбой укомплектовать хлебокомбинат мебелью с его подшефных заводов, он мне помог, про вступление в партию мы даже и не вспоминали, да и у меня охота стать коммунистом уже пропала.

Так уж получилось, что однажды мне пришлось быть в командировке 37 дней, я отгрузил самолетом ТМЦ из 11 городов, 17 заводов из Европейской части РСФСР в Хабаровск. Устал конечно смертельно, причём собираясь в командировку у меня было в задании всего 5 городов, остальное добавляли по телефону. Анатолий Иосифович, учитывая мой горький опыт, сразу же заявил, что дополнительных заданий по телефону не принимает и сообщал об отгрузке телеграммами, а не звонил, поэтому ему дополнительно дать задания не получалось, что я считаю правильным.

Серебро

Для производства парогенераторов в качестве припоя применялась лента толщиной 2 мм и проволока диаметром 2 мм марки ПСРМЛ 96 (процент серебра 96%.) производства Московского завода «Спецсплавов». Обычно отгрузка серебра завода в наш адрес происходила посылками спец почтой железнодорожным транспортом в сопровождении вооруженных офицеров.

В этот раз надо было максимально ускорить отгрузку серебра в Хабаровск, я предварительно ещё из дома созвонился с производством, сбытом, мне было сообщено, что продукция по нашему заказу будет готова такого-то числа, работая в Москве я ещё раз уточнил время выдачи серебра на склад и в тот день утром приехал на завод.

Обычно все получатели драгметаллов самовывозом, приезжают с вооруженными пистолетами сопровождающими. Сумку я сдал в камеру хранения, под ремень засунул четыре упаковки копчёной горбуши, пришёл в комнату, где все заказчики ждут очереди за получением продукции. По громкой связи объявляют наименование предприятия – получателя драгметаллов, работник ОМТС завода с охранником заходят в закрытую комнату, где местный офицер проверяет все документы, вписывает в формуляр номер и марку пистолета, и только тогда они получают продукцию, упакованную в белые мешки. Я посоветовался с прибалтом, сидящим рядом со мной, объяснил, что у меня нет охранника, он успокоил меня сказав, что лейтенанту надо заплатить или угостить чем-нибудь, и он поставит в формуляр номер своего пистолета.

Я так и сделал, когда объявили наш почтоящик, угостил офицера рыбой, получил два мешка серебра, с трудом дотащил до камеры хранения, расположенной на территории завода, упаковал всё в сумку, вышел из проходной и стал ждать автобуса до ближайшей станции метро Калужская. Всего в сумке находилось почти 30 кг практически чистого серебра на сумму примерно 30.000 «золотых» советских рублей, в то время у меня месячный оклад был 170 рублей.

Мне показалось, что очень уж пристально на меня посматривал мужчина на остановке. Автобуса долго не было, я решил одну остановку до метро дойти пешком, ручки у сумки были длинноваты и сумка почти мела по снегу, тогда я взвалил её на плечо и иду к метро. Я сделал вид, что буду спускаться по лестнице в метро и решил немного отдохнуть, мужчина спустился на один марш и из-за угла выглянул наблюдая за мной. В это время буквально рядом со мной остановился автобус, дверь оказалась возле меня, я в секунду заскочил в переднюю дверь, автобус тут же тронулся. Я спросил у кондуктора на какой остановке надо выйти, чтобы попасть в метро, она мне объяснила, что я и сел в автобус на остановке метро, следующее метро будет через 3 остановки.

Может быть мне показалось, что меня преследуют, хотя если бы я захотел кого-нибудь ограбить, то проследил бы кто выходит с завода один с грузом, обычно выносят или золото или серебро.

У меня было ещё много работы в Министерстве и на Московских заводах, поэтому из сумки полосу и проволоку я положил под простынь, заправил постель одеялом, сверху подушку. Три ночи мне пришлось спать на этих драгметаллах, они всё время норовили из-под меня соскользнуть, помните как в стихотворении «не то на серебре – на золоте едал», я же спал на серебре.

В субботу, когда заводы с командировочными не работают, я поехал в аэропорт отправлять серебро.

Приехал, нашёл бригадира, попросил найти мне небольшой плотный ящик для отправки бронзовой проволоки в Хабаровск, налил ему 0,5 л спирта, вместе с ним упаковали всё в ящик, он принёс фанерки на которых я написал отправитель п/я. А-3243, получатель п/я А-3243, аэропорт назначения – Хабаровск, пошёл в кассу по чеку оплатил стоимость отправки.

Попросил бригадира отправить ближайшим рейсом ящик. В это время грузился рейс № 25 Москва-Хабаровск, это был самый важный рейс, о малейших задержках которого докладывали лично Министру гражданской авиации Бугаеву, бригадир забросил мой ящик на автомашину и поехал к самолёту, я напросился с ним, чтобы записать номер самолёта, приехали, весь груз загрузили в грузовой отсек, борттехник запломбировал дверь, полетело моё серебро. Я сразу же пошёл в здание аэропорта Домодедово, позвонил Бондаренко, через 9 часов первый отдел с охранником получили серебро в аэропорту Хабаровска, минуя склад ОМТС завез и сдал драгметаллы по описи в цех № 20.

Когда потребовалось ещё раз повторить этот номер, мне Власов Вячеслав Михайлович сказал, что так рисковать, как я бесшабашно, он не будет. Так что такой номер в истории завода уже не повторялся.

В семье у меня всё было хорошо, из командировок я постоянно привозил Анюте какую-то одежду, фрукты, подарки жене. С моим другом Нечепуренко Николаем Алексеевичем съездили в район БАМа за брусникой, каждый привёз не менее 5 ведер, я даже бабушек угощал, также ездил за клюквой, собирал голубицу, вступил в гаражестроительный кооператив, получил гараж. Там выкопал погреб, сделали с земляком Бобровым Сашей стеллажи, где стали хранить соленья, варенья, несколько раз меня брали в сенокостную бригаду завода. Об этом будет сказано в отдельной главе.

Анюта в 8 лет пошла в первый класс, училась хорошо, росла физически развитой девочкой, часто мы гуляли с ней в парке возле дома культуры, где много было спортивных снарядов, на которых она лазила, как белочка. В это время в Хабаровск приехала тёща, она жила вместе со старшей дочерью Наташей и её дочерью Ларисой.

Кроме жилищного строительства, очень много объектов наш OКС строил на заводе. Все старые довоенные деревянные склады были снесены, мы все сотрудники отдела участвовали в перевозке ТМЦ в новые капитальные склады, в том числе арочного типа.

Однажды, ожидая очередную машину для перевозки цветных металлов и сплавов из деревянного склада, (на этом месте потом построили большой кузнечный цех) я нашёл в высоких камышах большой деревянный ящик.

Отодрал одну доску и увидел в ящике скульптуру Сталина И.В. в полный рост, снова прибил доску, на следующий день сказал Откидачу Владимиру Петровичу, начальнику первого отдела, впоследствии зам. директора по режиму, что нашёл Сталина, он только хмыкнул и ничего не сказал.

На другой день, когда вывозили последний металл, я уже Сталина И. В. на том месте не обнаружил, видимо перепрятали в другое место до лучших времён.

Появившись в первый раз на посёлке Горького, обратил внимание на постамент, стоящий в парке недалеко от заводоуправления, я подумал, что здесь был памятник Сталину, и судя по размерам ящика, очевидно этот памятник и стоял на постаменте.

Мне пришлось лично руководить перевозкой (из старого склада в новый, возле цеха № 2) склада кислот и щелочей, был построен хороший склад, к сожалению уже без меня он сгорел.

С приходом в отдел Анатолия Иосифовича Бондаренко реже стал ездить в командировки.

Однажды нам дали спецификации на новые изделия ОПГ-2 и ПГ-2, уточнили, что в один год надо сделать два изделия, на следующий год тоже два изделия, ведомости дали почти в средине года.

Когда мы обсчитали потребность на все изделия, то оказалось, что надо обеспечить производство всех изделий титановыми трубами малого размера и в малом количестве, такие трубы мы раньше не получали, причём это были не монтажные нормы и не заказные, то есть ни один завод законно не сможет их поставить.

Я подготовил письмо на имя Генерального директора НЮТЗ и старшего представителя Заказчика на этом заводе с просьбой срочно изготовить все необходимые трубы за подписью Черкасова Г. П. и старшего представителя Заказчика (военпред Селюк). Пришёл к Леониду Александровичу и сказал, что никто в Никополе из нас не сможет решить этот вопрос, надо ему ехать в командировку.

Бондаренко согласился со мной, с пустыми руками он обычно в командировки не ездил, приобрёл икры, красной, чёрной, рыбы красной в разных видах и полетел.

Иногда, когда некогда оформлять пропуск, он на проходной трубного завода здоровался за руку с охранником, спрашивал как у нас дела и говорил, что пойдёт к себе, был в командировке.

Он сам родом из украинцев и очень похож на них, поэтому у охранника вопросов не возникало, тем более у проходной его уже ждала легковая машина начальника 5 цеха. В общем пробыл Леонид Александрович в командировке, а через месяц все трубы поступили на завод.

Мы потом при гласности узнали, что завод Минсудпрома изготовил 4 атомные лодки – разведчики, малютки, на первые две ставили по одному опытному парогенератору (ОПГ-2) к атомному реактору, на две серийные лодки по одному ПГ-2. Это были совершенно бесшумные скоростные субмарины с экипажем 7 человек, все офицеры. Эти лодки не смогли запеленговать ни наши подлодки и корабли, ни флот США. Какая у них была дальнейшая судьба, очевидно при Ельцине также разрезали в угоду США.

Отправили мы в очередную командировку Власова Вячеслава Михайловича руководителя группы цветных металлов в г. Ревда Свердловской области на завод по обработке цветных металлов для отгрузки латунных труб Л63 размером 10х0,5 мм. Через некоторое время приходит в отдел его жена и жалуется, что этими командировками мы разрушим их семью. Она на листочке выписала табличку сколько и когда он пробыл в командировке за последние два года. Мне пришлось убеждать Бондаренко, что ему тоже надо туда съездить и наладить бесперебойную поставку труб. Действительно Леонид Александрович через начальника ОМТС в Ревде наладил регулярные поставки, а потом только к праздникам отправлял ему посылочки с рыбными деликатесами. Власов же больше туда не ездил в командировку, удалось сохранить семью.

Так что были вопросы, которые на заводе мог решить только Леонид Александрович, это были его сильные качества, он мог решить даже «нерешаемые» вопросы, но с другой стороны, он доверял в работе руководителям групп, и не всегда мог проконтролировать их работу, иногда они его подводили.

К тому же надо отметить, что на Дальнем Востоке наш завод  им. А. М. Горького был единственный машиностроительный завод, применяющий редкие марки сталей, мы даже болты, гайки, шайбы, так называемую нормаль, делали в отдельном цехе нормалей только из определённых марок сталей.

Каждый год в конце августа Бондаренко брал отпуск и с небольшой бригадой (два-три человека) ездил в район станции Тырмы ВСДЖ (недалеко от БАМа), собирал и сдавал в заготовительную контору бруснику. Один раз его бригада заняла по объему заготовки брусники первое место по краю и была премирована видеомагнитофоном японского производства.

Леонид Александрович рассказал мне, что в годы ВОВ всю его семью спасла пасека и заготовка дикоросов (брусника, голубика, грибы и т. д.).

От авиационной промышленности на заводе сохранилась аэродинамическая труба и работая ещё в ОГТ Бондаренко несколько лет отрабатывал в ней конструкцию совка для сбора ягод. Сделал совершенный совок, вмещающий 3,5 литра ягоды, причём центр тяжести был выверен так точно, что кисть при полном совке не «ломалась».

Сам совок был изготовлен из нержавеющей стали, а зубья совка из пружинной стали 60С2, причём гребёнка из зубов крепилась на шурупах к корпусу, при собирании голубицы надо было поменять только гребёнку.

Я уже два раза ездил за брусникой, один раз с Нечепуренко, другой раз с Валерой Шкурко, но мне хотелось попасть в профессиональную бригаду с Бондаренко на заготовку брусники. Несколько лет это не получалось, так как на работе я заменял на время отпуска Леонида Александровича, но с приходом Астафьева, я уговорил Бондаренко, он уехал с бригадой раньше, рассказал, где его в лесу найти. С трудом я нашёл лагерь (табор) Бондаренко, стояло две палатки, бурты брусники закрытой брезентом.

Леонид Александрович посмотрев мой совок, забросил его на соседнюю лиственницу и выдал мне свой резервный совок, изготовленный из жести консервов, поставляемых в США в годы ВОВ по ленд-лизу.

Ребята на заводе делали мне 5-ти ведерный бак, но при сварке повредили и получился 4-х ведерный. Утром позавтракали и втроём пошли за болото, где были основные угодья Бондаренко, с собой взяли немного продуктов, чтобы перекусить накоротке в обед.

Пришли, начали собирать ягоду, брусники было столько, что не было места, где поставить ногу. Я посредине поляны поставил бак и из совка каждый раз мне приходилось подходить к баку и высыпать ягоду в бак.

Полный бак я высыпал на полиэтиленовую пленку, до обеда высыпал в кучу три бака брусники, перекусили и после обеда до 17:00 часов я собрал ещё почти 3 бака. Пока Леонид Александрович готовил ужин, я свою кучу за 5 раз перенёс к табору и укрыл ее от дождя и росы брезентом, а в бригаде третий был Саша – племянник Бондаренко, он работал инженером-строителем в УКСе ДВЖД.

На следующий день Бондаренко поехал в командировку, так он называл поездки в Тырму, в заготконторе переночевал и к обеду приехал на грузовике ЗИЛ-157.

Мы с Сашей за это время провеяли остатки ягоды бригады, я свою и частично упаковали бруснику в предварительно подремонтированные и запаренные бочки. С Леонидом Александровичем упаковали последние бочки, нарастили из небольших бревнышек борта и по слегам закатили бочки в три яруса в машину. Водитель, когда приехал, вывалился из-за руля совершенно пьяный, рядом с машиной и уснул, и когда мы уже всё загрузили, сняли палатки, опохмелился и мы тронулись.

Мне пришлось ехать в кузове на бочках, Бондаренко с Сашей в кабине рядом с водителем. Дорога после дождя была ужасная, мотало так, что можно было сверху свалиться, через два часа я совершенно разбитый с трудом слез с машины.

Быстро всё разгрузили, Бондаренко получил расчёт, и вечером мы налегке с полными баками брусники для себя уже ехали домой.

Бригадир сказал, что на будущий год он меня берёт в бригаду, я уточнил с каким коэффициентом – Один к одному. Дело в том, что я за день с 8:00 до 17:00 собрал 22 ведра ягоды, а Бондаренко за это же время 40 ведер, почти в два раза больше, поэтому я и спросил его насчёт коэффициента. Леонид Александрович не терял время на хождение к баку, он за пояс прицеплял несколько кусков марли, когда набирался полный совок, он ягоду высыпал на марлю, оббирал вокруг марли ягоду и уходил на следующий участок. Потом брал в обе руки марлевые упаковки и высыпал на кучу, причём делал несколько куч, на этом экономилось много времени. Кроме того, совок у него был новый из нержавеющей стали, значительно производительней прежних.

На следующий год мы втроём, Бондаренко, я и Миша Фокин приехали в тайгу, но был неурожай, несколько дней обследовали все участки, собрали себе по баку и всё, заготовка брусники не получилась.

Потом друзья мне сделали 5-ти ведерный бак и два совка совершенной конструкции, один для брусники, другой для голубицы.

Я после этого раза два ещё съездил в тайгу за ягодой для своей семьи.

Однажды в отпуске на малой Родине попробовал собирать в сентябре бруснику, но ничего не получилось, так как в Сибири ягода значительно мельче, кроме того ее столько здесь нет, быстрее собирать маленькими совками, чем моим производительным.

Всё было хорошо, на работе отдел снабжения хвалили, доставалось и руководству отдела, меня в 1978 году наградили памятным подарком.

Я так любил жену, что на сенокосах заработал деньги для покупки ей туристической путевки в Прибалтику и Ленинград, и 24 дня зимой 1979 года управлялся один с семилетней Анютой и двухлетней Леночкой.

Но – вот это самое пресловутое – но, которое в 1979 году буквально перевернуло мне жизнь, это будет отражено в следующей главе.